Процесс "вестернизации" правящей элиты в России насчитывает не одно столетие. Известно, что "окно в Европу" открыл Петр I. Именно в годы его правления начался насильственный слом патриархального уклада России. Эталоном для подражания при реформировании общества для русского царя стали западноевропейские страны, в первую очередь, Англия. О том, как происходил процесс восприятия в России британской культуры при Петре I, мы уже рассказывали ¹ . В настоящей работе мы попытаемся проследить за тем, каким образом данный процесс продолжился в постпетровскую эпоху, в особенности в правление императрицы Екатерины II. Обращение к данной теме диктовалось не только научным интересом, актуальностью и слабой изученностью проблемы, но также ее дискуссионным характером. Так, нас интересовало, насколько оправданными были утверждения ряда историков (Д. Хорна, Э. Кросса, А. Б. Соколова) о зарождении в екатерининской России таких явлений, как англомания и англофильство ² . Обращение к современным исследованиям и новым источникам ³ в определенной мере способствует решению поставленной задачи.

В последние годы правления Петра I, а затем его супруги Екатерины I (1725 - 1727 гг.) Великобритания и Россия находились, по определению британского историка М. Андерсона, в состоянии "холодной войны", которая в любой момент грозила перерасти в открытое столкновение. В мае 1726 г. британская эскадра из двадцати кораблей заблокировала российский флот у Ревеля. В ответ на подобные действия англичан Екатерина I направила гневное письмо королю Великобритании Георгу I Ганноверскому. "Министры вашего королевского величества никогда не имели прямого намерения к заключению союза между Россией и Англией, и отправление эскадры есть следствие той злобы, которую некоторые из ваших министров в продолжении многих лет постоянно, везде и явно против нас показывают, - писала императрица. - Ваши министры не могли придумать ничего нового и потому предъявили старое, ложное и гнилое нарекание за сношения наши с Претендентом" (речь шла о сыне изгнанного в 1688 г. с английского престола короля Якова II Стюарта - Якове III. - Т. Н.). Нельзя не признать, что в обвинениях императрицы действительно доля истины была. По утвержде-

Лабутина Татьяна Леонидовна - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

стр. 44

нию Андерсона, памфлетисты, состоявшие на службе у министров, стремились представить Россию в глазах общественного мнения Великобритании как опасную и агрессивную державу, экспансия которой будто бы угрожала англичанам ⁴ .

Заметный перелом к лучшему в российско-британских отношениях наметился в 1731 - 1732 гг. после прихода к власти новых монархов: в России - императрицы Анны Иоановны, в Великобритании - короля Георга II. Большую роль в налаживании отношений между странами сыграл российский посланник в Англии, дипломат и просветитель А. Кантемир. Прекрасно владевший английским языком, тонкий знаток литературы, в особенности английской публицистики (в его обширной библиотеке имелись редкие для России той поры британские издания "The Freethinker", "The Tatler", "The Spectator". "The Freeholder", "The Guardian") ⁵ , Кантемир сблизился в Лондоне со многими видными учеными, философами и литераторами, пытаясь с их помощью переломить общественное мнение британцев в отношении к России в лучшую сторону. Впрочем, более результативным в деле налаживания двухсторонних контактов оказалось действие заключенного в 1734 г. торгового договора. На взгляд современных специалистов, это был первый документ в истории российско-британских отношений, который создал реальные преимущества для британских купцов в России. Ряд его статей (эксклюзивное право торговли с Персией через территорию России, оплата товаров в российской валюте, низкие размеры пошлин, освобождение от уплаты за арендуемые жилые помещения и т.д.) ставил британцев в привилегированное положение не только в сравнении с другими европейскими купцами, но и с российскими. Не случайно англичане расценили торговый договор как "блестящий коммерческий триумф Британии", а XVIII век назвали "золотым веком" в российско-британских торговых отношениях ⁶ . В то же время этот договор наносил серьезный удар по интересам русского купечества, вызывая резкое недовольство в его среде. И все же заключение торгового договора, несмотря на всю его неоднозначность, способствовало достижению дружественных отношений между странами на протяжении нескольких десятилетий. В том же направлении действовал и российско-британский оборонительный договор, подписанный сторонами в апреле 1741 года. Обращаясь к анализу причин российско-британского сближения, Соколов пишет: "Сторонники концепции "естественного союзничества" положили в основу своей аргументации геополитический фактор и утверждали, что Англия и Россия, не имея общих границ, споров по территориальным вопросам, могут поддерживать друг друга во всех важнейших международных делах... Эти страны дополняют одна другую с военной точки зрения: Англия владеет самым могущественным флотом, Россия обладает огромными военными резервами на суше" ⁷ .

Хотя в правление императрицы Анны Иоановны были сделаны важные шаги в деле налаживания российско-британских отношений, однако каких-либо свидетельств влияния английской культуры в России в этот период замечено не было. Главенствующую роль в государственном правлении страны играли в ту пору, как известно, немцы. Именно они, по образной характеристике В. О. Ключевского, "посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места в управлении,., уселись около русского престола точно голодные кошки около горшка с кашей", чем вызвали ненависть русского народа не только к себе, но и к правящей российской элите в целом. Бироновщина "пронеслась над народом запоздалой татарщиной", расшевелив национальные чувства ⁸ . И когда в результате гвардейского переворота 25 ноября 1741 г. на российский престол вступила дочь Петра I Елизавета, неистовым проявлениям патриотизма, казалось, не было конца. Оскорбленные господством иноземцев, русские люди начали врываться в дома, где проживали немцы, а также "порядочно помяли бока" канцлеру А. И. Остерману и фельдмаршалу Б. К. Миниху. Что же касается исполнителей заговора - гвардейских офицеров, то

стр. 45

они потребовали от новой императрицы скорейшего избавления страны от немецкого ига.

Вступив на престол, Елизавета Петровна покончила с бироновщиной, однако это не приблизило англичан к тем позициям, которые они занимали в России во времена Петра I. В то же время императрица не остановила процесса западного влияния в стране. "Иноземное немецкое владычество сменилось другим, иноземным же, только французским, - отмечал Ключевский. - Французские вкусы, моды, костюмы, манеры в царствование Елизаветы стали водворяться при петербургском дворе и в высшем русском обществе" ⁹ . Страстная поклонница французского театра Елизавета Петровна выписывала из Парижа описания придворных версальских банкетов и фестивалей. Французские комедии дополнялись итальянской комической оперой. Впрочем, императрица не чуралась и отечественной драматургии. Пьесы А. П. Сумарокова и И. А. Дмитриевского ставились в столичных и провинциальных театрах наравне с французскими и итальянскими. Дворец самой императрицы превратился в "музыкальный дом", в котором малороссийские певчие совместно с итальянскими певцами исполняли обедню и оперу, дабы не нарушить "цельности художественного впечатления".

Приверженность Елизаветы Петровны к французской культуре сказалась также в распространении в годы ее правления французского языка в стране, прежде всего в учебных заведениях России. В Московском университете, открытом императрицей в 1755 г., лекции читались на французском, либо на латыни. Преподавание на французском велось также в Морском кадетском корпусе, основанном в 1750 году. Здесь на изучение французского языка отводилось 14 часов, тогда как на русский язык ровно столько, сколько предполагалось на танцы - 6 часов в неделю. В царствование Елизаветы Петровны стали открываться частные учебные заведения - пансионы, в которых также превалировал французский язык. В одном из таких пансионов, в Смоленске учителям удалось добиться больших успехов в освоении французского благодаря наложенному запрету на употребление русской речи: за каждое русское слово, произнесенное воспитанником, его наказывали линейкой из подошвенной кожи. Гувернерами детей высшего дворянства также становились по большей части французы. Нередко подобные учителя сами мало что смыслили в науке, поскольку у себя на родине они были лакеями, парикмахерами, слугами. Однако это обстоятельство отнюдь не смущало великосветскую элиту елизаветинской поры.

Распространение французского языка в высшем свете повлекло за собой зарождение в России интереса к французской литературе. Поначалу это было "изящное чтение" - романы, затем настала пора просветительской литературы. Именно при Елизавете Петровне завязались сношения российского двора с "королями" французской литературы. Патриарх просветителей Франции Вольтер был принят в почетные члены Российской Академии наук. Знаменитого философа попросили написать историю правления Петра Великого. В подготовительной работе труда активное участие принимал также поклонник французской моды и литературы, влиятельный вельможа И. И. Шувалов.

Если в сфере культуры (театр, литература, образование) в царствование Елизаветы Петровны доминировало французское влияние, то в экономике, и прежде всего в торговле, по-прежнему были сильны позиции англичан. Причем роль России в торговом диалоге, на взгляд Хорна, как и прежде, оставалась пассивной, а Великобритании - активной. Британские купцы не без основания считали своим "самым ценным другом" в правительственных кругах российского канцлера графа А. П. Бестужева-Рюмина. За свое "посредничество" граф получил от англичан к 1752 г. свыше 62 тыс. руб. Но как бы то ни было, успехи в экономическом сотрудничестве постепенно привели к политическому сближению двух стран. Как следствие этого процесса в середине XVIII в. в правительственных кругах и общественном мнении Великобритании Россию стали уже расценивать не как врага, но как "естественного союзника" англичан ¹⁰ .

стр. 46

После смерти императрицы Елизаветы Петровны кратковременное (в течение 6 месяцев) правление ее племянника, ставшего императором Петром III, вновь задело национальные чувства русского народа. Окружив себя гвардией из сержантов и капралов прусской армии (по выражению княгини Е. Дашковой, "сволочи, состоявшей из сыновей немецких сапожников"), Петр III на русском престоле стал верноподданным прусским министром ¹¹ . Перед народом России замаячила новая бироновщина, и только новый заговор в верхах предотвратил эту угрозу.

Вступившая на российский престол в 1762 г. Екатерина II, хотя и была немкой по крови, однако не стремилась покровительствовать своим соотечественникам. Как подчеркивал В. Н. Виноградов, "узурпаторша русского трона" должна была доказать, что для нее не существует иных интересов, кроме российских. И своими делами императрица это явно демонстрировала: "никаких особых отношений с родиной, с Германией, ни в политике, ни в жизни, ни в быту". Однако все это отнюдь не значило, что Екатерина II противилась распространению западного влияния в России. Напротив, именно при этой императрице западное влияние стало, по признанию Ключевского, "сильнее и шире". И сама императрица, утверждал Андерсон, способствовала распространению западничества в России ¹² .

Культуре какой из стран отдавала предпочтение императрица? На этот вопрос ученые отвечают по-разному. К примеру, Хорн считал Екатерину II англофилом, основываясь на том, что она любила читать переведенные на французский или немецкий языки труды британских ученых, философов и экономистов, восхищалась историческими работами Д. Юма и У. Робертсона. Императрица сама перевела с французского или немецкого на русский язык несколько пьес У. Шекспира и способствовала постановке английскими актерами в театре Санкт-Петербурга в начале 70-х годов ряда пьес, в том числе "Отелло". Кроме того, Екатерина II позволяла российским студентам обучаться в университетах Шотландии. На взгляд Соколова, императрица по своим интеллектуальным интересам была англоманом. Кросс убежден, что не только сама императрица, но и все высшее российское общество при ней отличались не просто "широко распространенной англоманией, но англофильством" ¹³ . Иначе оценивал пристрастие Екатерины II к западноевропейской культуре Ключевский. Он характеризовал императрицу как "немку по рождению, француженку по любимому языку и воспитанию". Не был согласен с утверждением о распространении англомании и англофильства в российском обществе также НА. Ерофеев. Он был уверен, что "русское общество, подобно другим в Европе, испытало в XVIII в. влияние французской культуры. В среде дворянства возникла галломания - тенденция к некритическому восприятию всего французского от литературы до светской моды" ¹⁴ . Так кто же из ученых прав? Попытаемся разобраться в этом вопросе.

Первыми учителями Екатерины II были французы-гугеноты, наводнившие Германию после отмены королем Франции Людовиком XIV Нантского эдикта. Именно от этих учителей будущая российская императрица научилась языку, который полюбила больше родного. Она с теплотой вспоминала свою гувернантку - француженку Бабетту Кардель, которая, кроме разных наук, знала, как свои пять пальцев, всякие комедии и трагедии, цитатами из которых так и сыпала. Не мудрено, что басни Ж. Лафонтена Екатерина II знала не хуже, чем Библию ¹⁵ . Став супругой цесаревича Петра III и переехав в Россию, Екатерина увлеклась чтением французской литературы. Поначалу это были романы, но очень скоро их сменили более серьезные произведения, в том числе "Дух законов" Ш. Монтескье. За свою жизнь Екатерина II прочитала, как она сама вспоминала, "необъятное количество книг". Кроме того, став императрицей, она пристрастилась к литературному творчеству. Екатерина II писала детские нравоучительные сказки и педагогические наставления, политические памфлеты и драматические пьесы, автобиографические записки. Она также сотрудничала в литературных журналах, составила Житие преподобного Сергия Радонежского. Чаще всего императрица писала по-

стр. 47

французски (по-русски много реже, возможно, потому что была не в ладах с орфографией). Более того, Екатерина II превосходно усвоила "стиль и манеру своих образцов, современных французских писателей, особенно их изящное и остроумное балагурство" ¹⁶ .

О многогранных связях Екатерины II с французскими просветителями хорошо известно ¹⁷ . На протяжение 1763 - 1778 гг. российская императрица переписывалась с Вольтером. С его книгами она впервые познакомилась по приезде в Россию. И с тех пор не хотела читать ничего, что не было бы так же хорошо написано и из чего нельзя было бы извлечь столько же пользы. После смерти великого философа Екатерина II выкупила у его наследников 20 ящиков книг Вольтера. Обращаясь с письмом к племяннице и наследнице Вольтера госпоже Дени, императрица писала о великом философе: "Никто прежде него не писал так, как он; для будущих поколений он будет служить примером... нужно быть господином Вольтером, чтобы сравниться с ним" ¹⁸ .

Узнав о стесненном материальном положении другого известного просветителя Франции Д. Дидро, Екатерина II приобрела у него в 1765 г. собрание книг за 150 тыс. франков, а самому философу назначила жалованье хранителя этой библиотеки. Осенью 1773 г. Дидро по приглашению императрицы гостил в Петербурге. Как свидетельствовал французский посол в России в 1785 - 1789 гг. Л. Ф. Сегюр, Екатерине II понравилась в нем "живость ума, своеобразность способностей и слога и его живое, быстрое красноречие". Почти год Дидро прожил в России, изучая экономику, быт, культуру народа. Он посетил верфи, таможню, Академию наук, Смольный институт, а также ряд помещичьих усадеб. Своими наблюдениями и рекомендациями по части реформирования России Дидро поделился в одной из бесед с императрицей. "Я долго с ним беседовала, - вспоминала позднее Екатерина II, - но более из любопытства, чем с пользою. Если бы я ему поверила, то пришлось бы преобразовать всю мою империю, уничтожить законодательство, правительство, политику, финансы и заменить их несбыточными мечтами". Самому Дидро императрица сказала: "Я с большим удовольствием выслушала все, что вам внушал ваш блестящий ум. Но вашими высокими идеями хорошо наполнять книги, действовать же по ним плохо" ¹⁹ . Екатерина II переписывалась также с французским просветителем Д'Аламбером. В одном из писем к нему императрица заметила, что книга Монтескье "Дух законов" служит для нее "молитвенником" ²⁰ .

О влиянии трудов Монтескье и Вольтера на формирование идейно- политических взглядов молодой Екатерины писали многие исследователи. По утверждению Е. Анисимова, эти ученые "дали мощный толчок интеллектуальному росту будущей императрицы как государственного деятеля, законодателя". На взгляд Ключевского, "Дух законов" Монтескье послужил одним из главных источников "Наказа", написанного императрицей в 1765 - 1767 гг. Из 527 его статей более 250 были заимствованы у Монтескье. Однако даже самое внимательное изучение политической литературы Франции не способствовало, по мнению историка, формированию у Екатерины II определенного цельного плана "нормальности государственного устройства" ²¹ . В то же время российская императрица, что называется, "задала тон" в пропаганде французской литературы в своем "Наказе". И вскоре произведения французских авторов стали широко распространяться по России. Книги Ж. Ж. Руссо, Ш. Монтескье и Вольтера можно было встретить в личных библиотеках дворян в Оренбурге, Казани, Симбирске. В знатных домах по-прежнему сохранял "педагогическую монополию" французский гувернер. Для воспитания внука - великого князя Александра Екатерина II пригласила месье Лагарпа, который открыто исповедывал свои республиканские убеждения. Графа П. А. Строганова обучал "истый республиканец" француз Ромм, а детей графа Н. И. Салтыкова - брат знаменитого революционера Ж. П. Марата.

Под влиянием просветительских идей, начавших широко распространяться в российском обществе при Екатерине II, изменились цели молодежи, которая теперь отправлялась в путешествие на Запад "на поклон к фило-

стр. 48

софам". "На постоялом дворе Европы", как называл свой дом в Фернее Вольтер, "появлялись и русские путешественники" ²² .

В последние годы своего правления Екатерина II резко меняет отношение к Франции в связи с событиями революции 1789 - 1794 гг. Казнь Людовика XVI и его супруги Марии Антуанетты потрясла императрицу до глубины души. 15 февраля 1793 г. Екатерина II издала указ, в соответствие с которым все французы, проживавшие на территории России, должны были покинуть страну в трехнедельный срок. Французские книги конфисковывались и уничтожались. Стали появляться памфлеты, направленные против революции и просветительских идей. Усилилась цензура. Таким образом завершилась эволюция "французской" политики Екатерины II, которую А. А. Скакун характеризовал как "регрессивное движение от лицемерно-прагматического "вольтерьянства" и галломании к антипросветительской и антиреволюционной галлофобии" ²³ .

Итак, несомненно, влияние французской культуры в России при Екатерине II заметно усилилось, в частности, закрепилось господство французской культуры и французского языка в высшем свете России. Но означало ли это, что Англия и англичане перестали оказывать прежнее воздействие на политическую элиту России, как то бывало в эпоху Петра I? Отнюдь, нет. Хотя англичане, по замечанию французского министра Вержени, и "теряли в Петербурге прежнее влияние", однако, их позиции при дворе, да и в высших слоях российского общества оставались по-прежнему достаточно прочными ²⁴ .

Активный интерес англичан к Екатерине как будущей императрице России проявился еще до ее вступления на престол. Посол Великобритании в России Уильямс сумел установить незадолго до начала Семилетней войны 1756 - 1763 гг. тесные сношения с "молодым двором". Между британским послом и юной Екатериной завязалась доверительная переписка, продолжавшаяся около года. Покидая Россию, Уильямс получил от Екатерины письмо, в котором содержались следующие заверения: "Я обращу, коль скоро я смогу, мои обязательства к вам на благо вашей родины. Да, милостивый государь, никогда, никогда, ничто не отвлечет меня от главного предмета - ее (Англию. - Т. Л.) восстановить в ее прежнее положение и во весь блеск, который Россия должна ей пожелать, для собственной своей выгоды" ²⁵ . Пытаясь укрепить свое положение при дворе Елизаветы Петровны, Екатерина не брезговала ничем. Она занимала через посредничество британского посланника огромные суммы (в десятки тыс. ф. стерл.), выпросила даже у короля Великобритании 10 тыс. фунтов. Все эти деньги были израсходованы на подарки и подкуп ее сторонников при дворе Елизаветы. Взамен Екатерина обещала "честным словом действовать в общих англо-русских интересах". И, как окажется впоследствии, своих обещаний она не забыла. Став императрицей, в одном из писем Екатерина II заметила: "Я так привыкла к дружбе англичан, что смотрю на каждого из них, как на лицо, желающее мне добра и действую, насколько это от меня зависит, соображаясь с этим" ²⁶ . В своей любви к британской нации Екатерина II признается и в беседе с послом Харрисом, заверяя его в том, что является "другом Англии по влечению и по интересу". И действительно, первые десятилетия правления Екатерины II - 60 - 70-е годы XVIII в. - были отмечены наиболее тесным сближением двух стран во многом благодаря той позиции, которую занимала по отношению к Великобритании сама императрица. По-прежнему наиболее интенсивными в российско- британском диалоге при ней оставались торговые сношения. По свидетельствам Сегюра, английские негоцианты образовали в Петербурге "грозную колонию", целый квартал в столице стал называться Английской линией ²⁷ . В августе 1766 г. был принят новый российско-британский торговый договор, продлевавший действие соглашения 1734 года. В результате объем британской торговли в сравнении с началом века удвоился. Англичане ввозили в Россию до несколько сотен наименований товаров не только из Британии, но и из своих колоний, а также других европейских стран. Первое место в британском экспорте занимала продукция текстиль-

стр. 49

ной и химической промышленности. Значительным оставался объем ввозимого алкоголя. Именно в XVIII в. британское пиво сделалось популярным в России. Примечательно, что в британской торговле экспорт значительно превышал импорт, что свидетельствовало о стратегической важности России как торгового партнера для Великобритании ²⁸ .

Как и Петр I, Екатерина II уделяла большое внимание состоянию морского флота России. Она регулярно приглашала на службу в нашу страну морских офицеров и опытных моряков из Великобритании. Нередко ко двору привлекались различные мастеровые. К примеру, в строительных работах в Царском Селе летом 1785 г. были задействованы английские специалисты ²⁹ . Императрица проявляла самый живой интерес и к британскому искусству. Ее торговые агенты скупили знаменитую керамику Уэджвуда для украшения залов Зимнего дворца, а также приобрели за 43 тыс. фунтов коллекцию произведений искусства из собрания премьер-министра Великобритании Р. Уолпола.

Подобно Петру I, Екатерина II приветствовала обучение российской молодежи в университетах Великобритании. В Англии постоянно обучалось до сорока молодых людей. Они изучали земледелие, шерстяные мануфактуры, торговлю, инженерное дело (в первую очередь, строительство каналов), математику, медицину, архитектуру, живопись, ландшафтное садоводство и многое другое, что могло им пригодиться на родине. Порой и почтенные профессора, как например, В. Прокопович и М. Ливанов отправлялись на Британские острова, чтобы обучиться там различным наукам. Российские студенты отдавали предпочтение шотландскому университету в Эдинбурге, где обучение было не в пример дешевле, нежели в престижных Оксфорде и Кембридже. Журнал "Scot Magazine" сообщал в 1781 г. о постоянном притоке молодых россиян в Шотландию ради занятий "по полезной части". В Эдинбургском университете обучался и сын Е. Дашковой. Вообще среди приближенных императрицы Екатерина Дашкова, ставшая первым президентом Российской Академии наук, проявляла к британской культуре наибольший интерес. Она посетила Великобританию в 1769 - 1771 гг. и о своих впечатлениях об увиденном впоследствии рассказала в "Путевых заметках". "Англия мне более других государств понравилась, - писала Дашкова. - Правление их, воспитание, обращение, публичная и приватная их жизнь, механика, строения и сады, все заимствует от устройства первого и превосходит усильственные опыты других народов в подобных предприятиях" ³⁰ . В 1776 - 1780 гг. Дашкова навещала своего сына-студента в Эдинбурге, где ей довелось повстречаться с видными представителями шотландского Просвещения У. Робертсоном и А. Смитом. По возвращении на родину Дашкова издала свои переводы нескольких английских изданий, в том числе ряда номеров известного просветительского журнала "The Spectator". Помимо Дашковой, поклонниками Англии в окружении Екатерины II были и другие представители родовитых и могущественных семейств России: Г. Потемкин, Воронцовы, Чернышевы, Куракины, Орловы. По словам Кросса, все они "глядели на Англию с почтением и восторгом" ³¹ .

Надо отметить, что серьезным препятствием для знакомства с английской культурой являлось в ту пору слабое распространение в России английского языка. В образованных кругах нашей страны еще долгое время господствовал французский язык. Вероятно, что и сама императрица не владела английским. Во всяком случае, в ее библиотеках имелись книги лишь на немецком, французском и русском языках ³² . Поэтому большой интерес как самой Екатерины II, так и образованной части общества вызывали переводы английских изданий с французского и немецкого языков. Так, внимание императрицы привлекли просветительский журнал С. Джонса "Скиталец" и дидактическое сочинение Р. Додели "Наставник". Рекомендации последнего она намеревалась использовать в целях нравственного воспитания своих внуков - цесаревичей Александра и Константина. Екатерина II собиралась также издать перевод всех номеров журнала "The Spectator". Отдельные его номера

стр. 50

увидели свет в России еще в петровскую эпоху и затем неоднократно переиздавались на протяжение XVIII века. Этот журнал сыграл важную роль в становлении русской журналистики сатирико-нравоучительного толка. В 1769 г. в России начал выходить еженедельник "Всякая всячина", работу над которым возглавила сама императрица. По мнению специалистов, издатели "Всякой всячины" во многом ориентировались и подражали авторам английского журнала - просветителям Р. Стилю и Дж. Аддисону ³³ .

Знакомство с переводными изданиями английской литературы в России началось в середине XVIII в. Так, Сумароков перевел трагедию Шекспира "Гамлет" (пьесы английского драматурга начали ставиться на русской сцене позднее, с 1786 г.). Императрица, ознакомившись с драматическими хрониками Шекспира в немецком переводе, написала своего "Рюрика", во многом подражавшего английскому оригиналу. В 60-е годы появились переводы произведений просветителей Д. Дефо, Г. Филдинга, А. Попа, в 70-е годы - работ Л. Стерна, Дж. Мильтона, в 80-е - трудов С. Ричардсона, Э. Юнга, Д. Томсона. Наконец, в конце века были изданы произведения Дж. Беньяна, С. Джонсона, О. Голдсмита и других известных писателей Великобритании. Именно в XVIII в. российский читатель познакомился и с произведениями великого писателя- сатирика Дж. Свифта. Впервые это знакомство состоялось еще при жизни писателя. Один из "птенцов гнезда Петрова" ученый с широким кругом интересов Яков Брюс собрал богатую коллекцию книг, в которой наряду с трудами Ф. Бэкона, Т. Гоббса, Дж. Локка были и произведения Свифта. Шотландец по происхождению Брюс перевел многие английские книги на русский язык. С трудами Свифта были знакомы писатель А. Кантемир, а также некоторые российские политики, в числе которых были Остерман, А. Волынский, А. Хрущев. Известно, что почитателем Свифта являлся и М. В. Ломоносов. Однако распространение широкой известности Свифта в читательских кругах было отмечено лишь с начала 70-х годов, когда появились переводы "Путешествия Гулливера" и памфлета "Предложение об исправлении, улучшении и утверждении английского языка". Данный памфлет, направленный в защиту национального литературного языка, пришелся как нельзя кстати, поскольку в это время в России широко дискутировался вопрос о необходимости исправлений и совершенствования русского языка.

Образованные граждане России в XVIII в. смогли познакомиться также с переводами трудов видных британских ученых - философа И. Бентама, экономиста А. Смита, математика и физика И. Ньютона, юриста У. Блекстона, медика У. Бьюкена и многих других. И конечно же, важную роль в деле распространения английской литературы в России сыграли переводчики, обучавшиеся в свое время в Великобритании. В их числе были С. Плещеев, М. Плещеев, И. Черкасов, Л. Собакин, И. Татищев и другие. Однако наиболее заметный вклад в дело популяризации просветительской литературы Великобритании внес известный писатель и просветитель России Н. В. Новиков. Благодаря ему увидели свет труды Локка, Попа, Свифта, Филдинга, Смолетта, Голдсмита, Стерна, Юнга. Примечательно, что и на самого Новикова оказали определенное влияние просветительские идеи британских предшественников. Во всяком случае влияние английских изданий хорошо прослеживается в его сатирических журналах "Трутень", "Пустомеля" "Живописец", "Кошелек" и др. Свою первейшую цель в этих изданиях Новиков видел в борьбе против различных пороков, присущих его согражданам и прежде всего дворянству. Просветитель высмеивал ханжество церковников, произвол и взяточничество чиновников, презрение мещан к родному языку и их преклонение перед зарубежной, прежде всего французской жизнью. Он также обличал невежество, корыстолюбие, жадность - этими пороками отличались многие его соотечественники ³⁴ . Надо признать, что хотя Новиков во многом заимствовал опыт британских просветителей, однако его критика отличалась более острой социальной направленностью. К примеру, он гневно клеймил крепостничество и выступал в защиту обездоленных крестьян, тогда как английские просветители всегда стояли на страже интересов власть имущих. Дидак-

стр. 51

тическая система Новикова также, с одной стороны, во многом отличалась заимствованиями из британского опыта (в первую очередь, учения Локка, изложенного в его труде "Мысли о воспитании"), но в то же время содержала ряд принципиально отличных положений. Так, образовательная программа Новикова была более демократичной в сравнении с локковской, поскольку он ратовал за "внеклассовое" образование, которое было бы доступным не только дворянам, но и представителям "третьего сословия", а также настаивал на принципах общественного, а не индивидуального воспитания подрастающего поколения. Вместе с тем, конечная цель образовательной программы у обоих просветителей была единой: воспитать образованного и добродетельного гражданина своей страны.

Определенное британское влияние прослеживается и в проектах создания образовательных учреждений для девушек. В работе "Очерк о проектах" (1694 г.) журналист и писатель Дефо предложил устроить образовательные "академии" с целью обучения в них девушек-аристократок. Это были пансионы закрытого типа, в которых ученицы могли получить светское образование, познать грамоту, иностранные языки, обучиться музыке и танцам. В конце XVII - начале XVIII вв. частные пансионы для девушек из высших и средних слоев стали обычным явлением для Англии. В России первое женское образовательное учреждение подобного типа - Императорское воспитательное общество благородных девиц (Смольный институт) было открыто в 1764 г. по инициативе самой Екатерины II. Еще годом раньше императрица потребовала от своих дипломатических представителей в Вене, Копенгагене, Гааге, Берлине, Гамбурге, Стокгольме без промедления достать "подробные описания всем или лучшим таким учреждениям в тех государствах, где они находились на службе" ³⁵ . По мнению Е. Ф. Петиновой, "ничего особенно ценного из-за границы почерпнуть не удалось" и потому Устав Воспитательного общества составляли по собственному разумению. На наш взгляд, без западных заимствований (в том числе и британских) здесь все-таки не обошлось. И в этом легко убедиться при сравнении устройства подобных учреждений, форм и методов преподавания, а также содержания образовательных программ в них на примере российской и британской моделей. Посетившая в 1781 г. Смольный институт английская баронесса Димсдейл отмечала в своем дневнике, что из 700 воспитанниц 300 принадлежали к аристократическим семьям, остальные - к буржуазным. Девочек обучали истории, географии, русскому, французскому, немецкому и итальянскому языкам (английский язык в образовательной программе отсутствовал. - Т. Л.), а также музыке, танцам и рисованию. Большое внимание уделялось религиозному воспитанию. Представительниц средних слоев обучали еще и урокам домоводства: выпекать хлеб, сбивать масло и т.п. Имелся в Смольном институте и собственный театр. Императрица по праву гордилась своим "детищем". В одном из писем к Вольтеру она рассказывала о театральных представлениях, которые устраивали воспитанницы Смольного, и делилась своими соображениями по поводу того, каким должно быть воспитание юных дам. "Мы очень далеки от мысли образовать из них монашек, - писала императрица. - Мы воспитываем их напротив так, чтобы они могли украсить семейства, в которые вступят; мы не хотим их сделать ни жеманными, ни кокетками, но любезными и способными воспитывать собственных детей и иметь попечение о своем доме" ³⁶ . Как видно, по своим целям и задачам, а также по форме обучения и образовательным программам женская образовательная система в России во многом напоминала британскую модель. Единственное отличие наблюдалось в системе финансирования женских пансионов. И если в Англии все расходы по содержанию учениц брали на себя их родители, то в России счета практически всех смолянок оплачивала сама императрица.

Сказанное выше подтверждает, что английское Просвещение сыграло в интеллектуальном развитии российской элиты XVIII в. ничуть не меньшую роль, чем французское. Подобного взгляда придерживаются и многие западные ученые, в том числе Э. Кросс, А. Браун, П. Дьюкс, Ф. Вентури. Следует

стр. 52

добавить, что знакомство с достижениями британской культуры в России осуществлялось не только посредством литературы. Важное место придавалось, как отмечал британский ученый Р. Хоум, также научным контактам ³⁷ . Одним из них был визит британского ученого, доктора медицины, автора широко известного в Европе трактата "Современный метод прививки оспы" Т. Димсдейла. Он был приглашен в 1768 г. Екатериной II для прививки оспы ей самой, а также ее домочадцам и придворным. Работой медика императрица осталась вполне довольной, отблагодарив его присвоением титула барона. Новоиспеченный барон Димсдейл посетил двор Екатерины II вторично в 1781 году. На этот раз барона в поездке по России сопровождала его супруга Элизабет. Своими впечатлениями о виденном в нашей стране баронесса и поделилась в дневнике. Этот дневник содержал интересную информацию не только о впечатлениях путешественницы (об обычаях, порядках и климате России, а также архитектурных и исторических достопримечательностях Петербурга), но и описание портрета императрицы, ее приближенных и ближайших родственников. Элизабет была представлена Екатерине II, общалась с придворными, посещала церковные службы, бывала в присутственных местах, в лавках, на базарах. Во время пребывания в Петербурге баронесса посетила Зимний дворец, Кунсткамеру, Смольный институт и Кадетский корпус. Поделилась Димсдейл своими впечатлениями об архитектуре Петербурга, внешний вид которого превзошел все ее ожидания. Она пришла в восхищение от "величественного града со шпилями, башнями, украшенными медью, оловом, позолотой", который весь так и сверкал на солнце. Пред взором баронессы предстали прекрасные здания и ухоженные улицы, а река Нева поразила ее своей "кристальной прозрачностью вод". Материалы дневника баронессы Димсдейл ³⁸ подтверждают, что научные и культурные контакты между отдельными гражданами Великобритании и России во многом способствовали расширению знаний одного народа о другом, служили в определенной мере укреплению российско-британских отношений. Россия получала также возможность следить за новейшими достижениями в научной жизни Великобритании.

Усилия российских монархов в XVIII в. (и не только Петра I и Екатерины II), направленные на "европеизацию" русского народа, постепенно начинали приносить свои плоды. Французский посол в России Сегюр свидетельствовал: "С полвека уже все привыкли подражать иностранцам - одеваться, жить, меблироваться, есть, встречаться и кланяться, вести себя на бале и на обеде, как французы, англичане и немцы. Все, что касается до обращения и приличий, было перенято превосходно. Женщины ушли далее мужчин на пути совершенствования. В обществе можно было встретить много нарядных дам, девиц, замечательных красотою, говоривших на четырех и пяти языках, умевших играть на разных инструментах и знакомых с творчеством известнейших романистов Франции, Италии, Англии... Обычаи, введенные Екатериной, придали такую приятность жизни петербургского общества, что изменения, произведенные временем, могли только вести к лучшему".

Глубоко укоренившееся при Екатерине II западное влияние во многих сферах культурной жизни российского общества способствовало также исчезновению столь распространенного в петровские времена явления, как ксенофобия. Теперь иностранцы, свидетельствовал Сегюр, "принимаются в России с самым внимательным гостеприимством". Однако и пропитавшись западной культурой, и провозгласив себя европейским государством, Россия, в глазах европейцев, таковым отнюдь не стала. Запад по-прежнему продолжал видеть в ней "варварскую страну". И даже в дворянах "под покровом европейского лоска" французский посол усматривал немало таких, кто "по разговору, наружности, привычкам, невежеству и пустоте своей принадлежали скорее времени бояр, чем царствованию Екатерины" ³⁹ . Свидетельства французского посла дополняли высказывания Ключевского о том, что западное влияние проникало глубоко не в народ, но в верхние классы общества, где постепенно приобретало господствующее положение, и в этом историк

стр. 53

справедливо усматривал разрушение цельности "нравственного состава общества". Более того, преклонение перед западной культурой и подобострастное отношение к иностранцам стало заметным явлением в среде политической российской элиты. Дело порой доходило до того, что великосветское общество начинало презирать все русское ⁴⁰ . Петербург представлялся французу городом, который сочетал в себе одновременно "просвещение и варварство", блестящее дворянство и невежественную толпу. Не лучшим было мнение о русских людях и у английского посла Дж. Маккартни. "Наша ошибка по отношению к ним состоит в том, что мы считаем их народом образованным и так и относимся к ним, - писал посланник. - Между тем, они нисколько не заслуживают подобного названия... Ни один из здешних министров не понимает латинского языка, и весьма немногие знакомы с общими основаниями литературы". Британский историк Андерсон отмечал, что хотя англичане относились к екатерининской России с уважением, восхищением, а порой и с опаской, чего не бывало при Петре I, однако они по- прежнему были далеки от мысли рассматривать русский народ как цивилизованный, и никакие, даже самые блестящие достижения царицы не могли убедить их в том, что Россия являлась действительно европейской державой ⁴¹ .

Антирусские настроения особенно усилились в Британии в 1790-е годы, после раздела Польши, в котором участвовала Россия. Естественно, что такое отношение западных держав к России не могло нравиться Екатерине П. По свидетельствам Сегюра, императрица знала, что многие иностранцы считали Россию страной бедной, азиатской, погрязшей в невежестве и "во мраке варварства" и намеренно не отличали "обновленную, европеизированную Россию от азиатской и необразованной Московии". Подобное отношение к России со стороны иностранцев раздражало императрицу. Об одном из таких недоброжелателей - французском публицисте Мерсье де ла Ривиера Екатерина II с сарказмом заметила: "Он полагал, что мы ходим на четвереньках, и был так любезен, что потрудился приехать из Мартиники, чтобы учить нас ходить на двух ногах"" ⁴² . Изменилось в худшую сторону и отношение императрицы к англичанам, особенно после того, как Россия отказалась выступить в качестве "естественного союзника" Великобритании в ее войне с североамериканскими колониями. Екатерина II не скрывала своего раздражения союзниками. В своей корреспонденции она нелестно отзывалась о правящем в ту пору Георге III как о "самом ехидном короле", который управляется "мелкими личными страстями, а не государственным и национальным интересом". А в письме к князю Г. А. Потемкину императрица без всякого стеснения высказывала надежду на близкую кончину короля Великобритании, заболевшего горячкой. "Теперь английский король умирает, - писала она, - и если он околеет, то авось... удастся с его сыном... установить лад" ⁴³ . Столь негативные высказывания Екатерины II по адресу англичан объяснялись ухудшением дипломатических отношений между Великобританией и Россией, вызванных не только отказом императрицы оказать Великобритании поддержку в борьбе с ее американскими колониями, но и принятием Россией в феврале 1780 г. декларации о "вооруженном нейтралитете". По мнению французского министра Вержени, эта декларация Екатерины II "посеяла семена раздора" между странами ⁴⁴ . Англичане, со своей стороны, не желали также смириться с владычеством огромной морской державы на Востоке. В результате подобной политики обеих стран в последние годы царствования Екатерины II в англо-русских отношениях наступила полоса охлаждения, сопровождавшаяся новым приступом русофобии в Великобритании и неприкрытым недовольством англичанами со стороны российской императрицы и ее двора.

Таким образом, подводя итоги, можно заключить следующее. Западное влияние в культурной жизни постпетровской России в целом заметно прогрессировало. В правление Екатерины II в среде правящей элиты особенно ощутимым стало влияние французской культуры. Ему во многом оказалась подвержена и сама императрица. В этой связи утверждения ряда историков

стр. 54

об англомании и англофильстве, якобы господствовавших в России при Екатерине II, нам представляются мало убедительными. В то же время нельзя сбрасывать со счетов улучшение отношений между Великобританией и Россией в первые десятилетия правления Екатерины II и как следствие этого процесса - распространение британской культуры в России, преимущественно через просветительскую литературу, образовательные программы и деловые контакты. Как бы то ни было, но знакомство российского общества с западной культурой, с одной стороны, обогащало его достижениями передовой науки, техники, знаниями прогрессивной общественно-политической мысли, а с другой - способствовало расколу самого общества. Западное влияние распространялось по преимуществу на высшие слои общества, основная же его часть по-прежнему оставалась верна своим историческим корням - вере, традициям и укладу жизни. Начавшийся в XVIII в. (по большей части в силу западного влияния) раскол российского общества в последующие столетия не только не был преодолен, но еще больше углубился, что и привело страну в конечном счете к катастрофе 1917 года.

Примечания

1. См. Вопросы истории, 2002, N 9.

2. HORN D. Great Britain and Europe in the Eighteenth Century. Oxford. 1967, p. 213; КРОСС Э. У Темзских берегов. Россияне в Британии в XVIII веке. СПб. 1996, с. 292 - 293; СОКОЛОВ А. Б. Навстречу друг другу. Россия и Англия в XVI-XVIII вв. Ярославль. 1992, с. 11.

3. Russian-British Links. Proceedings of the Conference Held in Saint-Petersburg in 2000 and 2001. St. Petersburg, 2002 (далее - Russian-British Links); АНИСОВА И. Л. Идеи ранних английских просветителей Р. Стиля-Дж. Аддисона и русские нравоучительные журналы 50 - 60-х годов XVIII века. Канд. дис. М. 2002; ПЕТИНОВА Е. Ф. "Во дни Екатерины...". СПб. 2002; An English Lady at the Court of Catherine the Great. The Journal of Baroness Elizabeth Dimsdale, 1781. Cambridge. 1989.

4. ANDERSON M.S. Britain's Discovery of Russia. 1553 - 1815. Lnd. 1958, p. 108, 109. Цит. по: СОЛОВЬЕВ C.M. История России с древнейших времен. Кн. 10. М. 1964, с. 23 - 25.

5. ЛЕВИН Ю. Д. Восприятие английской литературы в России. Л. 1990, с. 13.

6. KRYATOVA D. British Merchants in Russia in the 18-th Century. - Russian- British Links, p. 115, 117.

7. СОКОЛОВ А. Б. ук. соч., с. 234 - 235.

8. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Соч. в 9 томах. Т. IV. М. 1989, с. 272, 244, 274; его же. Императрица Екатерина II (1729 - 1796). В кн.: КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М. 1993, с. 268.

9. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Соч. Т. V. М. 1989, с. 149.

10. HORN D. Op. cit., p. 203; ANDERSON M.S. Op. cit., p. 124; СОКОЛОВ А. Б. ук. соч., с. 235.

11. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Соч. Т. IV, с. 321.

12. ВИНОГРАДОВ В. Н. Дипломатия Екатерины Великой. - Новая и новейшая история, 2001, N 3, с. 134; КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Западное влияние в России после Петра. В кн.: КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Неопубликованные произведения. М. 1983, с. 17; ANDERSON M.S. Op. cit., p. 101.

13. HORN D. Op. cit., p. 213; СОКОЛОВ А. Б. ук. соч., с. 258; КРОСС Э. ук. соч., с. 299.

14. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Соч. Т. V, с. 29; ЕРОФЕЕВ Н. А. Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских: 1825 - 1853 гг. М. 1982, с. 229.

15. АНИСИМОВ Е. Женщины на российском престоле. СПб. 1997, с. 283 - 284.

16. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Соч. Т. V, с. 29.

17. См.: ЗЛАТОПОЛЬСКАЯ А. А. Проблема общественного договора в зеркале русской мысли века Екатерины (восприятие идей Руссо и Монтескье). В кн.: "Екатерина Великая: эпоха российской истории". Тезисы докладов. СПб. 1996, с. 72 - 73; БОРЗОВА Е. П, НОВИКОВ А. И. Дени Дидро и Екатерина II. - Там же, с. 84 - 86; ОСИПОВ И. Д. Философия власти Екатерины II: "Дух законов" Монтескье и "Наказ". - Там же, с. 86 - 87.

18. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Западное влияние в России после Петра, с. 46; Сборник императорского русского исторического общества (далее - СИРИО). Т. 27. СПб. 1880, с. 157.

19. СЕГЮР Л. Ф. Записки о пребывании в России в царствование Екатерины II. В кн.: Россия XVIII в. глазами иностранцев. Л. 1989, с. 412, 413.

20. СИРИО. Т. 10. СПб. 1873, с. 31.

21. АНИСИМОВ Е. ук. соч., с. 302; КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Западное влияние в России после Петра, с. 55; КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Императрица Екатерина II (1729 - 1796), с. 252.

стр. 55

22. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Соч. Т. V, с. 159.

23. СКАКУН А. А. Галломания и галлофобия в екатерининской России. В кн.: "Екатерина Великая: эпоха российской истории", с. 208.

24. DAVYDOVA I. British Governess and Tutors in Russia in the 18-th - early 20-th Centuries. - Russian-British Links, Op. cit., p. 49; СЕГЮР Л. Ф. ук. соч., с. 342.

25. Цит. по: СОКОЛОВ А. Б. ук. соч., с. 251.

26. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Соч. Т. V, с. 21 - 22; СИРИО. Т. 13. СПб. 1874, с. 209.

27. СЕГЮР Л. Ф. ук. соч., с. 352.

28. KRYATOVA D. Op. cit., p. 117 - 119.

29. СИРИО. Т. 7. СПб. 1871, с. 275, 309 - 310, 355.

30. "Путешествие одной российской знатной госпожи по некоторым английским провинциям" В кн.: Опыт трудов Вольного российского собрания при имп. Московском университете. Ч. 2. М. 1775, с. 106.

31. КРОСС Э. ук. соч., с. 197, 293.

32. ВИГАСИН А. А., ПРОКОПОВИЧ М. В. Книжное собрание Екатерины Великой в фондах библиотеки Московского университета. В кн.: "Екатерина Великая: эпоха российской истории", с. 24 - 25.

33. ЛЕВИН Ю. Д. ук. соч., с. 47 - 49.

34. АНИСОВА И. Л. Социальная этика просветителей XVIII в. (по материалам журналов Р. Стиля, Дж. Аддисона и Н. Новикова). В кн.: Вестник МГУ. Серия 8. История. М. 2000, N 2, с. 50 - 60; См.: МАКОГОНЕНКО Г. Николай Новиков и русское Просвещение XVH1 века. М-Л. 1951, с. 151 - 157; ДЕРБОВ Л. А. Общественно-политические и исторические взгляды Н. И. Новикова. Саратов. 1974, с. 168, 171; МОРЯКОВ В. И. Русское просветительство второй половины XVIII века. М. 1994, с. 108 - 115.

35. Цит. по: ПЕТИ НОВА Е. Ф. ук. соч., с. 48.

36. СИРИО. Т. 13. СПб. 1874, с. 226.

37. Russia and the World of the Eighteenth Century. Columbus. 1988, p. 699; HOME R.W. Scientific Links between Britain and Russia in the Second Half of the Eighteenth Century. - Great Britain and Russia in the Eighteenth Century: Contacts and Comparisons. Newtonvill. 1979, p. 212 - 224.

38. См.: ЛАБУТИНА Т. Л., БОТОВА Н. А. Россия в эпоху Екатерины Великой глазами английской аристократки (По материалам "Дневника баронессы Димсдейл"). В кн.: "Екатерина Великая: эпоха российской истории", с. 174 - 177.

39. СЕГЮР Л. Ф. ук. соч., с. 329, 337, 327.

40. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Западное влияние в России после Петра, с. 13; его же. Императрица Екатерина II (1729 - 1796), с. 270.

41. СИРИО. Т. 12. СПб. 1873, с. 248 - 249; ANDERSON M.S. Op. cit, p. 102, 105, 142.

42. СЕГЮР Л. Ф. ук. соч., с. 408, 412.

43. СИРИО. Т. 27. СПб. 1880, с. 427, 532 - 533.

44. СЕГЮР Л. Ф. ук. соч., с. 352.