ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ (последнее)
ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА: ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ
Актуальные публикации по вопросам школьной педагогики.
В современных условиях, порожденных происшедшими в стране радикальными социальными изменениями, очень непросто найти ответы на вопросы, которые совсем недавно казались такими ясными и понятными, когда речь идет об образовании. Должны ли все дети учиться! Может ли школа заботиться о каждом ученике? Хорошо ли, если образование будет бесплатным и доступным каждому ребенку и каждой семье? Следует ли государству проявлять заботу о сельской школе? Подобных вопросов, выстроенных в логике долженствования, можно задать бесконечное множество. Предвидим: ответы на них окажутся одними и теми же. И при том - обязательно утвердительными. Сегодня же, когда представители самых высоких государственных инстанций прибегают к весьма примитивной, но, как им представляется, убедительной сентенции "бесплатный сыр бывает только в мышеловке", общезначимого для всех ответа больше нет. И как же приятно, когда встречаешься с человеком, мнение и оценки которого не зависят от каких бы то ни было конъюнктурных обстоятельств, а исходят из непреходящих ценностей, истоки которых в нравственном и духовном бытии народа. И именно это обстоятельство придает высказываниям тот уровень содержательной определенности, который превращает человеческую откровенность и искренность в чрезвычайно убедительную гражданскую позицию.
Предлагаем интервью, взятое членом редколлегии журнала Я. С. Турбовским у депутата Государственной Думы РФ, члена-корреспондента РАО О. Н. Смолина.
Я. Т. Олег Николаевич, наша последняя встреча, посвященная обсуждению проблем современного образования, состоялась пять лет тому назад. За эти годы в нашей жизни многое произошло, утекло, как говорится, много воды. Но, к сожалению, и притекло много мутной, грязной, всякой. И эти пять лет должны быть всеми нами каким-то образом осмыслены. Куда мы идем? Чего хотим? Какие цели перед собою ставим? Какие ценности для нас значимы? Чему мы служим? Что представляет для нас образование не на словах, а на деле? Поэтому, если не возражаете, то наш разговор начнем вот с чего: попытаемся прояснить, в чем, по-вашему, смысл нашего непрерывного реформирования? Что заставляет бросаться из одной крайности в другую?
О. С. У меня ощущение такое, что мы хотим, нет, не мы хотим, а российская власть пытается просто-напросто адаптировать образование к условиям дикого, разрушенного, нецивилизованного российского рынка, стремясь приспособить личность к исполнению своих функциональных обязанностей, желая сплошь и рядом сэкономить на образовании, рассматривая его не как сферу долгосрочных инвестиций, а как объект государственных затрат, некую государственную обузу.
Я говорил не раз и не два, что и у нас, и за рубежом идет борьба двух направлений в образовательной политике. Одно из них можно назвать демократическим, т.е. социальным. Его сторонники
стр. 45
--------------------------------------------------------------------------------
полагают, что образование должно быть доступно по максимуму всем. И отражена эта позиция в лозунге ЮНЕСКО "Образование для всех". Сторонники другого направления, элитарного, авторитарного по своей сути, исходят из того, что образование должно быть доступным прежде всего людям с высокими доходами и, в лучшем случае, с исключительными способностями. Есть все основания утверждать, что в последние годы борьба этих направлений резко обострилась, и, начиная с 2004 г., элитарное явно берет верх над демократическим, или социальным. Эта трагедия для нашего общества усугубляется еще тем, что позиция российских властей противоречит общемировым тенденциям, не только не продвигая нас вперед, а жестко отбрасывая назад, потому что сейчас лозунг "Образование для всех" признан абсолютным большинством государств. Происходит такое потому, что во всех странах Запада есть представители различных партий, и все прекрасно понимают: страна, которая не хочет отстать навсегда и пытается войти в информационное общество, не может опираться только на силу экономической и политической элиты. В информационном обществе среди работников, по обоснованному утверждению футурологов, люди с высшим образованием должны составлять от 60% до 90% всех работающих. А это уже не только элита, а почти все население. Значит, те, кто пытается действовать иначе, обрекают свою страну и народ на то, чтобы никогда не войти в информационное общество, рискуя остаться с экономикой нефтяной трубы и лесоповала.
Я. Т. Значит, если я правильно понимаю, то это первая часть моего вопроса, который в соответствии с вашим ответом надо переформулировать: не куда мы идем, а куда нас ведут? И что же в результате получается, есть ли хоть какие-то просветы в развитии нашего сегодняшнего образования?
О. С. Ситуация, сложившаяся за последние годы в стране и в отечественном образовании, весьма противоречива. Есть кое-какие достижения, можно сказать, что финансовое положение государства улучшилось. И это связано, прежде всего, с ценами на нефть и в целом с некоторым экономическим ростом. Но, к сожалению, образование от всего этого получило прискорбно мало. Даже если признать, что несколько улучшилось техническое обеспечение образования, то все равно это капля в море, ибо оно достойно много лучшего. Но если учитывать ключевые позиции, гарантии прав и социальные гарантии для тех, кто учится и учит, для участников образовательного процесса, то здесь вообще никаких существенных изменений не произошло.
Что имеется в виду? Вот нам говорят постоянно, что заработная плата учителя за последние 4 года выросла в 2,5 раза. Это смотря с чем сравнивать! По моим расчетам, по отношению к прожиточному минимуму, зарплата учителя с декабря 2001 г. по январь 2005 г. не только не увеличилась, но даже сократилась на 9%. Расчет предельно простой. После декабря 2001 г. она повышалась в октябре 2003 г. на 33%, но прожиточный минимум за это время вырос на 40%. Итого - уменьшение на 7%. В следующий раз в январе 2005 г. она поднята на 20%, но прожиточный минимум, по данным думского комитета, вырос на 22%.
Примерно такое же положение со студенческими стипендиями. Да, нашим законом они были увеличены вдвое с 1 сентября 2003 г., а фонд для малообеспеченных студентов возрос еще на 20% с 1 сентября 2004 г. Но с учетом роста прожиточного минимума приходится констатировать, что увеличение прибавки к стипендии в лучшем случае едва его компенсирует. Стипендия студента вуза, по сравнению с советскими временами, стала меньше в 3,5 раза, в техникуме или колледже - в 7 раз, в ПТУ - в 10 раз ниже,
стр. 46
--------------------------------------------------------------------------------
чем была прежде. После этого не приходится удивляться тому, что у нас многие студенты работают и не могут нормально учиться, а профессора стараются работать в двух-трех вузах. И это, конечно, не может не сказываться на качестве высшего образования.
Те, кто говорит, что в образовании и так слишком много денег и дальше их наращивать финансированием нельзя, забывают, что все наоборот. В лучшем случае по уровню финансирования образования мы достигли 1997 г. А ведь даже перед дефолтом в августе 1998 г. уровень финансирования образования, по самым скромным оценкам, был примерно в 4 раза ниже, чем в Советском Союзе.
Я. Т. А как вы относитесь к так называемому 122-му закону, который по иронии судьбы почему-то называют "законом о льготных выплатах"?
О. С. На самом же деле он означает ликвидацию необходимых льгот и социальных гарантий, в том числе и в сфере образования. Дело в том, что российским образовательным законодательством полностью отменен и закон о моратории на приватизацию образовательных учреждений, и закон о социальном развитии села, где предусматривалась 25%-ная надбавка для сельской интеллигенции, включая учителей. Отменены также законы о компенсационных выплатах на питание детей, о льготе на проезд для малообеспеченных учащихся школ, ПТУ и ССУЗов.
Нелишне напомнить, что исключено все, что касается зарплаты, из 54 статьи Закона РФ "Об образовании" и 30 статьи Закона о высшем образовании. Ликвидировано положение второй статьи Закона о высшем образовании, запрещающее сокращать бюджетные учебные места для студентов и т.д. Повторяю, закон, который был принят, оказался крайне противоречивым. С одной стороны, он и не "слишком" социальный, ибо отменяет социальные гарантии, с другой - и не либеральный и вряд ли демократический, так как отменяет и резко ограничивает возможности развития образовательных учреждений, их экономическую свободу и академические свободы в системе образования вообще. Думается, это очевидное свидетельство "реванша" российской бюрократии, после ее относительного ограничения в течение некоторого времени.
Я. Т. Олег Николаевич, больше не буду настаивать на том, чтобы вы ответили на вопрос, чего мы достигли, имея в виду положительные достижения. Но ваше умолчание достаточно убедительно на него отвечает, потому что отрицательный результат, как известно, тоже результат.
О. С. В науке - да!
Я. Т. К сожалению, приходится признать, что и в нашей жизни то же самое. Управленцы отечественным образованием выдвигают и навязывают нам весьма серьезные и значимые для каждого лозунги: "доступность образования", "высокое качество", "борьба с коррупцией". И как не поддержать столь важные, по-настоящему необходимые ориентации?! Ведь и вы в своих выступлениях выдвигаете те же самые требования и не на последнее место их ставите, прежде всего, проблему доступности образования. И наше Министерство считает эту самую "доступность" одной из основных целей реформирования образования. И бывший министр, и его преемник ставили и ставят во главу угла доступность и борьбу с коррупцией.
О. С. Недавно на совете Союза ректоров вузов страны мы вели дискуссию с А. А. Фурсенко, который призывал отказаться от критики "наших дорог и дураков" и опираться на позитив. Стремясь нас убедить, он вспомнил, как С. Я. Маршак работал с молодыми авторами. Он их приглашал к себе, не ругал их сочинения, а, стремясь подбодрить, говорил: "Этот абзац мне очень нравится. Давайте будем делать все, чтобы все ваше произ-
стр. 47
--------------------------------------------------------------------------------
ведение соответствовало этому абзацу". Следуя этому совету, я ему сказал: "Андрей Александрович, мне очень нравятся цели, которые заявлены в ваших последних документах. Готов их читать вплоть до чувства глубокого удовлетворения, но беда в том, что содержание этих документов вызывает ужас, поэтому давайте будем делать так, чтобы содержание ваших документов соответствовало заявленным целям". Дело не только в рассогласовании формально правильных призывов и скрывающегося за ним содержания. Все намного хуже. Российская образовательная политика или то, что ею называется, страдает глубокими и труднообъяснимыми противоречиями.
Позволю себе привести только два примера. Первый может быть представлен в виде такого вопроса: в чьем ведении должны находиться образовательные учреждения? Совсем недавно, когда был принят 122-й закон, правительство объявило: "Все высшее образование - это зона только федеральной ответственности" (курсив мой. - О. С). Пытаясь понять и разобраться в этой, казалось бы, очень правильной, но в действительности, как выяснилось, весьма лукавой фразе, мы спросили зам. министра финансов Т. А. Толикову: "Татьяна Алексеевна, скажите, что произойдет с пятьюдесятью вузами, которые находятся в ведении регионов, и с 21 вузом, подчиняющимися местному самоуправлению"? Ответ был удручающе откровенным: "Это их проблемы. Захотят - пусть закрывают или передают нам вместе с деньгами". С позиций формальной бюрократической логики объявлено, что все вузы входят в зону федеральной ответственности и, следовательно, по определению не могут быть нефедеральными, но в действительности ситуация принципиально другая.
Дальше еще интереснее: в концепции управления имуществом или имущественными комплексами в образовании, одобренной Минобразования и науки России, предполагается с 2006 г. большую часть вузов и оставшиеся ССУЗы и ПТУ передать в регион. Спрашивается: зачем было огород городить? Руководители вузов в крайней тревоге, не без оснований полагая, что перевод их на региональные бюджеты - это сокращение и, возможно, полное закрытие. Российская власть, с одной стороны, явно ведет курс на сокращение негосударственного сектора образования. Об этом свидетельствует принятая поправка правительства, согласно которой лишается государственного финансирования негосударственно аккредитованная школа, а с другой - предлагается приватизировать государственные образовательные учреждения.
Я. Т. Уточните, пожалуйста, как это будет делаться?
О. С. В одном случае проблема по отношению к учреждениям профессионального дополнительного образования напрямую решается в ведомстве управления имуществом. Во втором - пытаются сделать, как говорится, хорошую мину при плохой игре. Поэтому правительство предлагает по отношению к другим образовательным учреждениям: "Давайте изменим их организационно-правовые формы". Вместо государственных образовательных учреждений пусть будут автономные учреждения и автономные государственные некоммерческие организации. Однако в связи с переводом учреждений в эти новые организационно-правовые отношения возникают несколько серьезных опасностей. Во-первых, велик риск утратить завоевания образовательного законодательства, касающиеся отсрочки от военной службы и пенсии за выслугу лет. Кроме того, это досрочные пенсии, налоговые льготы, установленные для образовательных государственных и негосударственных учреждений. Во-вторых, существующий запрет на приватизацию установлен только для государственных образовательных учреждений. И как только меняется организационно-право-
стр. 48
--------------------------------------------------------------------------------
вая форма, их можно приватизировать. Наконец, в-третьих, Конституция гарантирует хоть какие-то права гражданам, обучающимся именно в государственных муниципальных образовательных учреждениях. Изменение организационно-правовых форм означает ликвидацию каких бы то ни было пенсионных гарантий. Так стоит ли подвергать образование такому риску, по сути, неизвестно ради чего?
Я. Т. Но это же проводится под девизом борьбы за качество, повышение конкурентоспособности, не так ли?
О. С. Еще раз подчеркну: любая форма приватизации, касающаяся негосударственного сектора, а тем более государственного, приведет к резкой девальвации самого важного преимущества - доступности образования. Совсем недавно я услышал предложение, исходящее из недр Минобразования и науки России, которое сводится к следующему: "Давайте сократим на 25% нагрузку учителей и учеников в школе, а за счет этого косвенно повысим зарплату учителям, а родителей заставим за недостающие 25% учебной нагрузки учеников платить деньги. Но родителям из бедных семей сделаем адресные субсидии". Меня это заявление крайне удивляет, ибо само же Министерство полагает, что платить способна только четверть населения. А теперь оно хочет ввести хоть и частично, но платное образование почти для всех. К тому же, в селе, если эти идеи осуществить, придется платить эти самые "адресные субсидии" всем. Уверен, что большая часть из них, к сожалению, будет просто пропита, а не потрачена на образование. Я говорил об этом министру на парламентских слушаниях в Совете Федерации и даже напомнил ему печально известную историю о том, как у телевизора сидят сын с отцом и слышат, что поднимают цены на водку. Сын спрашивает: "Папа, значит, ты будешь меньше пить?" - "Нет, - говорит отец, - это ты, сынок, будешь меньше есть".
Я. Т. Веселая шутка...
О. С. Куда уж веселее?! Но боюсь, что по отношению к образованию, если будет принято это решение, результат будет именно такой и не только по отношению к пище, но и к материальной, и духовной сферам.
Я. Т. Олег Николаевич, все эти непрекращающиеся попытки ухудшить положение в образовании, не считаясь ни с чем, сократить финансирование объясняются тем, что у государства нет денег? Ведь если это так, то наших управленцев можно, по крайней мере, понять, не так ли?
О. С. Нет, что вы! Государственный бюджет в последние годы буквально лопается от денег, государство просто не знает, куда их девать. Напомню, что в 2001 - 2003 гг. дополнительные доходы бюджета составили около 700 млрд. рублей, в 2004 г. - еще 500 млрд., а в 2005 г. запланированы 278 млрд. рублей. Реально получается за 5 лет - более 1,5 триллионов рублей. Если все эти деньги потратить, например, на зарплату педагогических работников, и не только педагогических, а всей интеллигенции, то можно было бы ее смело поднимать в 5 раз. А затраты на детские пособия - увеличивать раз в 60, на студенческие стипендии - в 150 раз. Нашлось бы, куда можно с пользой вложить эти астрономические суммы. Но нам внушают, что нельзя "проедать деньги". И министр образования, которому, казалось бы, надлежит проявлять заботу о неотложных нуждах образовательных учреждений, на парламентских слушаниях в Совете Федерации сообщил: "Мы не можем разбазаривать государственные деньги". Разбазаривать точно не можем, поэтому я и уверен, что нельзя так поступать, как поступает правительство, направляя эти деньги на хранение... в американский банк. Уж лучше в стеклянной банке их хранить. Потому что доллар "падает", а значит, направление этих денег в американский банк,
стр. 49
--------------------------------------------------------------------------------
если не касаться других аспектов этой проблемы, означает их обесценивание. А если произойдет девальвация, как многие предполагают, тогда вообще большую часть их можно потерять.
Что же касается вложений в образование, то все серьезные экономисты утверждают, что очень выгодны долгосрочные инвестиции. В США, когда исследовали вклад в развитие страны различных общественных групп, выяснилось, что люди с высшим образованием, составляющие четверть населения, создают более половины всего национального богатства. И нетрудно понять, что из этого следует. Или для нас такие выводы значения не имеют?! Поэтому правильно утверждать, что деньги разбазаривать не надо, их надо вкладывать в человека, в его образование, воспитание и развитие.
Я. Т. Олег Николаевич, наших правителей в образовании, как представляется, очень волнует проблема коррупции в школе, вузе и во всем, что связано с поступлением и приемом в институт. Беспокоит настолько, что ЕГЭ, по мнению бывшего министра В. М. Филиппова, вводился именно с целью преодоления той безнравственной обстановки, что сложилась в школе. Но в своем выступлении на одном из заседаний Коллегии Минобразования я его спросил: "Владимир Михайлович, разве ЕГЭ способен изменить положение в школе, если оно характеризуется как безнравственное?" И если именно эта проблема нас волнует, то надо искать пути ее разрешения, не заменяя их таким паллиативом, как ЕГЭ. И если мы с коррупцией действительно хотим бороться, а не имитировать борьбу, то давайте поступим как в ряде стран и, в частности, во Франции: выпускники школ, сдавшие экзамены, поступают в любой вуз без каких бы то ни было преград со стороны приемных комиссий вузов. И тогда действительно доступность высшего образования перестанет быть скорее декларируемым фантомом, нежели реальным фактом действительности, и исчезнет даже возможность какой-либо коррупции, порождаемой естественным стремлением тысяч выпускников получить высшее образование.
О. С. Вы правы. И между прочим сам же В. М. Филиппов неоднократно говорил, что коррупцию в одной отдельно взятой сфере победить невозможно. Конечно, она распространена и в образовании. Сомневаюсь, поможет ли ЕГЭ изменить ситуацию. Дело в том, что некоторые представители псевдорепетиторских структур чуть ли не публично заявляют, что с одной большой комиссией, скажем, в Москве им работать будет легче, чем со многими другими в вузах. Думаю, проблема коррупции вызвана, с одной стороны, низким уровнем оплаты труда наших педагогов, а с другой - обусловлена подпорченной нравственной атмосферой в обществе. Согласен с теми, кто предлагает создавать государственно-общественные комиссии для оценки качества образования. Это могло бы существеннее уменьшить коррупцию по сравнению с ЕГЭ.
Я. Т. Олег Николаевич, но ведь все, что существует, обязательно будет развиваться в сторону ухудшения или улучшения. И коррупция не составляет исключения. Так вот, меры, предпринимаемые сегодня в образовании, должны быть, как представляется, направлены если и не на полное ее уничтожение, то, по крайней мере, на заметное ослабление, так ведь?
О. С. Так, конечно. Но не вижу никаких серьезных результатов для ослабления коррупции от тех предложений, которые вносятся сейчас от имени правительства. По-моему, чем сочувственнее мы будем относиться к образованию как чисто рыночной структуре, тем чаще в нем будет проявляться коррупция. Образование на самом деле - это социальное благо. Так к нему относятся в большинстве развитых стран мира. Вот этот подход перспективен и для нас. Тем более
стр. 50
--------------------------------------------------------------------------------
что он соответствует отечественным традициям.
Я. Т. Ответ на вопрос, который хочу задать, мне известен. Но думаю, что читателям он небезынтересен: в какой политической партии вы состоите?
О. С. Я человек беспартийный, но за годы работы в Думе приходилось сотрудничать с разными депутатскими группами. Во второй Думе - с группой "Народовластие", в третьей Думе - с агропромышленной депутатской группой. Теперь работаю во фракции компартии Российской Федерации. Иногда меня спрашивают: "Почему вы - человек беспартийный - связались с коммунистами? Это крайне невыгодно. Вас будут бить на всех телеэкранах, ругать последними словами, покупать голоса "против" вас на выборах". Всегда отвечаю просто: "Коммунисты - это та фракция, которая активнее всех ратовала и лучше всех в последние годы голосовала за интересы образования". И в этом отношении им уступали и агропромышленная группа, и "Народовластие". И сейчас по результатам голосования в интересах образования в четвертой Госдуме коммунисты - лидеры. И уже следом за ними - "Родина", ну и очень далеко отстают фракция Жириновского и особенно "Единая Россия".
Я. Т. Олег Николаевич, как-то так получается, что при происходящих в нашей стране резких социальных изменениях мы начинаем все, образно говоря, с чистого листа. Не решенных в прошлом вопросов не бывает, результаты мучительных общественных споров и широчайших дискуссий даже следа никакого не оставляют. А ведь порой ставились и решались судьбоносные для страны и образования задачи. Помните, у нас были дискуссии, в которых страстно выяснялось, каким должно быть отечественное образование - государственно-общественным или общественно-государственным? Какое же оно сегодня?
О. С. Этот вопрос чрезвычайно важен. Размышляя над ним, с каждым днем я не только не приближаюсь к нужному ответу, а скорее удаляюсь от него. И мне внутренне становится страшно дискомфортно, ибо боюсь, что теперь оно у нас уже даже и не государственно-общественное. Ведь если задуматься, что стоит за такой оценкой современного состояния отечественного образования, то радости мало. В образовании, как и во всех других областях жизни страны, сейчас стремительно нарастают и все больше дают знать о себе бюрократические "замашки и потуги". И даже учителей пытаются выстраивать под разного рода управленческие вертикали. Дело доходит до того, что нарушается Конституция, с позиций которой школа должна быть в стороне от политических баталий. Однако студентов буквально заставляют во время выборов агитировать и голосовать за те политические партии, которые потом, как выясняется, голосуют против интересов образования и учителей. В этом заключается парадокс нашего социального времени. И несомненно, что в нашем образовании сейчас значимость общественного движения поубавилась в сравнении с концом 1980-х гг. Это было время взлета российской образовательной политики, когда свободу образованию уже дали, а деньги у него еще не отобрали и экономической поддержки не лишали. И когда наша страна действительно хотела получить передовое образование в мире не на словах, а на деле, а учителя-новаторы собирали у телеэкранов больше людей, чем нынешние звезды шоу-бизнеса. И если невозможно возвратиться в прошлое и остаться на том месте, которое оно занимало в общественном и государственном сознании, то нельзя и не помнить, что такой период в нашей истории был, и надо добиваться, по крайней мере, того же.
Я. Т. Вопросы, которые я хочу задать, в современных условиях приобрели особое
стр. 51
--------------------------------------------------------------------------------
значение. Вот уже в течение 15 "радикальных" лет от ответа на них уходят. Имеется в виду все, что связано с воспитанием в широком и узком смыслах. Правда, в последнее время стали говорить, что нужно заниматься воспитанием, и даже президентские премии начали вручать за работы в этой сфере. Итак, какое содержание в условиях политического противоборства разных партий и социального расслоения вы вкладываете в это понятие? О какой личности мы ведем речь? Коллективистской, индивидуалистической? Как эта проблема может и должна решаться в современных условиях?
О. С. Если не углубляться в сугубо теоретическое осмысление этой актуальной проблемы, что в кратком ответе и сделать-то невозможно, а подойти к ней с реальных, в тех или иных документах зафиксированных позиций, то можно кое-что, и притом принципиально значимое, прояснить. Так, если вчитаться в многочисленные правительственные документы, в том числе и в предыдущую Программу модернизации образования до 2010 г., и провести их сравнительный анализ, то можно отметить, что с каждым новым документом все меньше упоминается "свободное развитие личности" и все больше говорится о формировании приспособленного к рыночной структуре так называемого "экономического человека". Именно в эту сторону происходит перекос выдвигаемых целей образования, и из этой установки вытекают все аспекты проблемы воспитания личности. Не думаю, что это правильно и тем более продуктивно. Такого рода цели вряд ли соответствуют нашим национальным традициям, когда речь идет о личности. Но в последнее время усилились разговоры не просто о воспитании, а о патриотическом воспитании. Хотел бы напомнить, что патриотизм - это естественная реакция гражданина на отношение к нему государства. Когда оно научится уважать своих граждан, то и граждане будут любить свое государство. Я согласен с известным высказыванием композитора Никиты Богословского: "Очень люблю Родину, намного меньше люблю государство, которое на ней находится".
Я. Т. Не могу не спросить вот о чем: считаете ли вы, что у нас должна быть идеологически, философски и менталитетно обоснованная политика в образовании?
О. С. Это хороший вопрос. Я и раньше был сторонником разработки и принятия закона о национальной политике в сфере образования в Российской Федерации, где были бы представлены идеологические основы и стратегия развития образования на ближайшие 20 - 25 лет. К сожалению, доктрину образования 2000 г. выхолостили, и после нее принимаемые документы излагаются все в том же самом направлении. Представляется, что хорошо бы возобновить совместную работу палат Федерального Собрания, общественности, представителей Министерства образования и науки, ученых, представляющих общественные науки, и, разумеется, в первую очередь педагогов, способных разработать такой документ, который определил бы перспективы и стратегию развития нашего образования. И сделать это нужно обязательно. Без этого, боюсь, наша страна не сможет занять достойного места в мире образования.
Я. Т. Благодарю вас, Олег Николаевич. Убежден, что ваша гражданская позиция, отразившаяся в оценках событий, происходящих в стране и сфере образования, и высказанные вами мысли и убедительные аргументы найдут поддержку широкой педагогической общественности.
стр. 52
Предлагаем интервью, взятое членом редколлегии журнала Я. С. Турбовским у депутата Государственной Думы РФ, члена-корреспондента РАО О. Н. Смолина.
Я. Т. Олег Николаевич, наша последняя встреча, посвященная обсуждению проблем современного образования, состоялась пять лет тому назад. За эти годы в нашей жизни многое произошло, утекло, как говорится, много воды. Но, к сожалению, и притекло много мутной, грязной, всякой. И эти пять лет должны быть всеми нами каким-то образом осмыслены. Куда мы идем? Чего хотим? Какие цели перед собою ставим? Какие ценности для нас значимы? Чему мы служим? Что представляет для нас образование не на словах, а на деле? Поэтому, если не возражаете, то наш разговор начнем вот с чего: попытаемся прояснить, в чем, по-вашему, смысл нашего непрерывного реформирования? Что заставляет бросаться из одной крайности в другую?
О. С. У меня ощущение такое, что мы хотим, нет, не мы хотим, а российская власть пытается просто-напросто адаптировать образование к условиям дикого, разрушенного, нецивилизованного российского рынка, стремясь приспособить личность к исполнению своих функциональных обязанностей, желая сплошь и рядом сэкономить на образовании, рассматривая его не как сферу долгосрочных инвестиций, а как объект государственных затрат, некую государственную обузу.
Я говорил не раз и не два, что и у нас, и за рубежом идет борьба двух направлений в образовательной политике. Одно из них можно назвать демократическим, т.е. социальным. Его сторонники
стр. 45
--------------------------------------------------------------------------------
полагают, что образование должно быть доступно по максимуму всем. И отражена эта позиция в лозунге ЮНЕСКО "Образование для всех". Сторонники другого направления, элитарного, авторитарного по своей сути, исходят из того, что образование должно быть доступным прежде всего людям с высокими доходами и, в лучшем случае, с исключительными способностями. Есть все основания утверждать, что в последние годы борьба этих направлений резко обострилась, и, начиная с 2004 г., элитарное явно берет верх над демократическим, или социальным. Эта трагедия для нашего общества усугубляется еще тем, что позиция российских властей противоречит общемировым тенденциям, не только не продвигая нас вперед, а жестко отбрасывая назад, потому что сейчас лозунг "Образование для всех" признан абсолютным большинством государств. Происходит такое потому, что во всех странах Запада есть представители различных партий, и все прекрасно понимают: страна, которая не хочет отстать навсегда и пытается войти в информационное общество, не может опираться только на силу экономической и политической элиты. В информационном обществе среди работников, по обоснованному утверждению футурологов, люди с высшим образованием должны составлять от 60% до 90% всех работающих. А это уже не только элита, а почти все население. Значит, те, кто пытается действовать иначе, обрекают свою страну и народ на то, чтобы никогда не войти в информационное общество, рискуя остаться с экономикой нефтяной трубы и лесоповала.
Я. Т. Значит, если я правильно понимаю, то это первая часть моего вопроса, который в соответствии с вашим ответом надо переформулировать: не куда мы идем, а куда нас ведут? И что же в результате получается, есть ли хоть какие-то просветы в развитии нашего сегодняшнего образования?
О. С. Ситуация, сложившаяся за последние годы в стране и в отечественном образовании, весьма противоречива. Есть кое-какие достижения, можно сказать, что финансовое положение государства улучшилось. И это связано, прежде всего, с ценами на нефть и в целом с некоторым экономическим ростом. Но, к сожалению, образование от всего этого получило прискорбно мало. Даже если признать, что несколько улучшилось техническое обеспечение образования, то все равно это капля в море, ибо оно достойно много лучшего. Но если учитывать ключевые позиции, гарантии прав и социальные гарантии для тех, кто учится и учит, для участников образовательного процесса, то здесь вообще никаких существенных изменений не произошло.
Что имеется в виду? Вот нам говорят постоянно, что заработная плата учителя за последние 4 года выросла в 2,5 раза. Это смотря с чем сравнивать! По моим расчетам, по отношению к прожиточному минимуму, зарплата учителя с декабря 2001 г. по январь 2005 г. не только не увеличилась, но даже сократилась на 9%. Расчет предельно простой. После декабря 2001 г. она повышалась в октябре 2003 г. на 33%, но прожиточный минимум за это время вырос на 40%. Итого - уменьшение на 7%. В следующий раз в январе 2005 г. она поднята на 20%, но прожиточный минимум, по данным думского комитета, вырос на 22%.
Примерно такое же положение со студенческими стипендиями. Да, нашим законом они были увеличены вдвое с 1 сентября 2003 г., а фонд для малообеспеченных студентов возрос еще на 20% с 1 сентября 2004 г. Но с учетом роста прожиточного минимума приходится констатировать, что увеличение прибавки к стипендии в лучшем случае едва его компенсирует. Стипендия студента вуза, по сравнению с советскими временами, стала меньше в 3,5 раза, в техникуме или колледже - в 7 раз, в ПТУ - в 10 раз ниже,
стр. 46
--------------------------------------------------------------------------------
чем была прежде. После этого не приходится удивляться тому, что у нас многие студенты работают и не могут нормально учиться, а профессора стараются работать в двух-трех вузах. И это, конечно, не может не сказываться на качестве высшего образования.
Те, кто говорит, что в образовании и так слишком много денег и дальше их наращивать финансированием нельзя, забывают, что все наоборот. В лучшем случае по уровню финансирования образования мы достигли 1997 г. А ведь даже перед дефолтом в августе 1998 г. уровень финансирования образования, по самым скромным оценкам, был примерно в 4 раза ниже, чем в Советском Союзе.
Я. Т. А как вы относитесь к так называемому 122-му закону, который по иронии судьбы почему-то называют "законом о льготных выплатах"?
О. С. На самом же деле он означает ликвидацию необходимых льгот и социальных гарантий, в том числе и в сфере образования. Дело в том, что российским образовательным законодательством полностью отменен и закон о моратории на приватизацию образовательных учреждений, и закон о социальном развитии села, где предусматривалась 25%-ная надбавка для сельской интеллигенции, включая учителей. Отменены также законы о компенсационных выплатах на питание детей, о льготе на проезд для малообеспеченных учащихся школ, ПТУ и ССУЗов.
Нелишне напомнить, что исключено все, что касается зарплаты, из 54 статьи Закона РФ "Об образовании" и 30 статьи Закона о высшем образовании. Ликвидировано положение второй статьи Закона о высшем образовании, запрещающее сокращать бюджетные учебные места для студентов и т.д. Повторяю, закон, который был принят, оказался крайне противоречивым. С одной стороны, он и не "слишком" социальный, ибо отменяет социальные гарантии, с другой - и не либеральный и вряд ли демократический, так как отменяет и резко ограничивает возможности развития образовательных учреждений, их экономическую свободу и академические свободы в системе образования вообще. Думается, это очевидное свидетельство "реванша" российской бюрократии, после ее относительного ограничения в течение некоторого времени.
Я. Т. Олег Николаевич, больше не буду настаивать на том, чтобы вы ответили на вопрос, чего мы достигли, имея в виду положительные достижения. Но ваше умолчание достаточно убедительно на него отвечает, потому что отрицательный результат, как известно, тоже результат.
О. С. В науке - да!
Я. Т. К сожалению, приходится признать, что и в нашей жизни то же самое. Управленцы отечественным образованием выдвигают и навязывают нам весьма серьезные и значимые для каждого лозунги: "доступность образования", "высокое качество", "борьба с коррупцией". И как не поддержать столь важные, по-настоящему необходимые ориентации?! Ведь и вы в своих выступлениях выдвигаете те же самые требования и не на последнее место их ставите, прежде всего, проблему доступности образования. И наше Министерство считает эту самую "доступность" одной из основных целей реформирования образования. И бывший министр, и его преемник ставили и ставят во главу угла доступность и борьбу с коррупцией.
О. С. Недавно на совете Союза ректоров вузов страны мы вели дискуссию с А. А. Фурсенко, который призывал отказаться от критики "наших дорог и дураков" и опираться на позитив. Стремясь нас убедить, он вспомнил, как С. Я. Маршак работал с молодыми авторами. Он их приглашал к себе, не ругал их сочинения, а, стремясь подбодрить, говорил: "Этот абзац мне очень нравится. Давайте будем делать все, чтобы все ваше произ-
стр. 47
--------------------------------------------------------------------------------
ведение соответствовало этому абзацу". Следуя этому совету, я ему сказал: "Андрей Александрович, мне очень нравятся цели, которые заявлены в ваших последних документах. Готов их читать вплоть до чувства глубокого удовлетворения, но беда в том, что содержание этих документов вызывает ужас, поэтому давайте будем делать так, чтобы содержание ваших документов соответствовало заявленным целям". Дело не только в рассогласовании формально правильных призывов и скрывающегося за ним содержания. Все намного хуже. Российская образовательная политика или то, что ею называется, страдает глубокими и труднообъяснимыми противоречиями.
Позволю себе привести только два примера. Первый может быть представлен в виде такого вопроса: в чьем ведении должны находиться образовательные учреждения? Совсем недавно, когда был принят 122-й закон, правительство объявило: "Все высшее образование - это зона только федеральной ответственности" (курсив мой. - О. С). Пытаясь понять и разобраться в этой, казалось бы, очень правильной, но в действительности, как выяснилось, весьма лукавой фразе, мы спросили зам. министра финансов Т. А. Толикову: "Татьяна Алексеевна, скажите, что произойдет с пятьюдесятью вузами, которые находятся в ведении регионов, и с 21 вузом, подчиняющимися местному самоуправлению"? Ответ был удручающе откровенным: "Это их проблемы. Захотят - пусть закрывают или передают нам вместе с деньгами". С позиций формальной бюрократической логики объявлено, что все вузы входят в зону федеральной ответственности и, следовательно, по определению не могут быть нефедеральными, но в действительности ситуация принципиально другая.
Дальше еще интереснее: в концепции управления имуществом или имущественными комплексами в образовании, одобренной Минобразования и науки России, предполагается с 2006 г. большую часть вузов и оставшиеся ССУЗы и ПТУ передать в регион. Спрашивается: зачем было огород городить? Руководители вузов в крайней тревоге, не без оснований полагая, что перевод их на региональные бюджеты - это сокращение и, возможно, полное закрытие. Российская власть, с одной стороны, явно ведет курс на сокращение негосударственного сектора образования. Об этом свидетельствует принятая поправка правительства, согласно которой лишается государственного финансирования негосударственно аккредитованная школа, а с другой - предлагается приватизировать государственные образовательные учреждения.
Я. Т. Уточните, пожалуйста, как это будет делаться?
О. С. В одном случае проблема по отношению к учреждениям профессионального дополнительного образования напрямую решается в ведомстве управления имуществом. Во втором - пытаются сделать, как говорится, хорошую мину при плохой игре. Поэтому правительство предлагает по отношению к другим образовательным учреждениям: "Давайте изменим их организационно-правовые формы". Вместо государственных образовательных учреждений пусть будут автономные учреждения и автономные государственные некоммерческие организации. Однако в связи с переводом учреждений в эти новые организационно-правовые отношения возникают несколько серьезных опасностей. Во-первых, велик риск утратить завоевания образовательного законодательства, касающиеся отсрочки от военной службы и пенсии за выслугу лет. Кроме того, это досрочные пенсии, налоговые льготы, установленные для образовательных государственных и негосударственных учреждений. Во-вторых, существующий запрет на приватизацию установлен только для государственных образовательных учреждений. И как только меняется организационно-право-
стр. 48
--------------------------------------------------------------------------------
вая форма, их можно приватизировать. Наконец, в-третьих, Конституция гарантирует хоть какие-то права гражданам, обучающимся именно в государственных муниципальных образовательных учреждениях. Изменение организационно-правовых форм означает ликвидацию каких бы то ни было пенсионных гарантий. Так стоит ли подвергать образование такому риску, по сути, неизвестно ради чего?
Я. Т. Но это же проводится под девизом борьбы за качество, повышение конкурентоспособности, не так ли?
О. С. Еще раз подчеркну: любая форма приватизации, касающаяся негосударственного сектора, а тем более государственного, приведет к резкой девальвации самого важного преимущества - доступности образования. Совсем недавно я услышал предложение, исходящее из недр Минобразования и науки России, которое сводится к следующему: "Давайте сократим на 25% нагрузку учителей и учеников в школе, а за счет этого косвенно повысим зарплату учителям, а родителей заставим за недостающие 25% учебной нагрузки учеников платить деньги. Но родителям из бедных семей сделаем адресные субсидии". Меня это заявление крайне удивляет, ибо само же Министерство полагает, что платить способна только четверть населения. А теперь оно хочет ввести хоть и частично, но платное образование почти для всех. К тому же, в селе, если эти идеи осуществить, придется платить эти самые "адресные субсидии" всем. Уверен, что большая часть из них, к сожалению, будет просто пропита, а не потрачена на образование. Я говорил об этом министру на парламентских слушаниях в Совете Федерации и даже напомнил ему печально известную историю о том, как у телевизора сидят сын с отцом и слышат, что поднимают цены на водку. Сын спрашивает: "Папа, значит, ты будешь меньше пить?" - "Нет, - говорит отец, - это ты, сынок, будешь меньше есть".
Я. Т. Веселая шутка...
О. С. Куда уж веселее?! Но боюсь, что по отношению к образованию, если будет принято это решение, результат будет именно такой и не только по отношению к пище, но и к материальной, и духовной сферам.
Я. Т. Олег Николаевич, все эти непрекращающиеся попытки ухудшить положение в образовании, не считаясь ни с чем, сократить финансирование объясняются тем, что у государства нет денег? Ведь если это так, то наших управленцев можно, по крайней мере, понять, не так ли?
О. С. Нет, что вы! Государственный бюджет в последние годы буквально лопается от денег, государство просто не знает, куда их девать. Напомню, что в 2001 - 2003 гг. дополнительные доходы бюджета составили около 700 млрд. рублей, в 2004 г. - еще 500 млрд., а в 2005 г. запланированы 278 млрд. рублей. Реально получается за 5 лет - более 1,5 триллионов рублей. Если все эти деньги потратить, например, на зарплату педагогических работников, и не только педагогических, а всей интеллигенции, то можно было бы ее смело поднимать в 5 раз. А затраты на детские пособия - увеличивать раз в 60, на студенческие стипендии - в 150 раз. Нашлось бы, куда можно с пользой вложить эти астрономические суммы. Но нам внушают, что нельзя "проедать деньги". И министр образования, которому, казалось бы, надлежит проявлять заботу о неотложных нуждах образовательных учреждений, на парламентских слушаниях в Совете Федерации сообщил: "Мы не можем разбазаривать государственные деньги". Разбазаривать точно не можем, поэтому я и уверен, что нельзя так поступать, как поступает правительство, направляя эти деньги на хранение... в американский банк. Уж лучше в стеклянной банке их хранить. Потому что доллар "падает", а значит, направление этих денег в американский банк,
стр. 49
--------------------------------------------------------------------------------
если не касаться других аспектов этой проблемы, означает их обесценивание. А если произойдет девальвация, как многие предполагают, тогда вообще большую часть их можно потерять.
Что же касается вложений в образование, то все серьезные экономисты утверждают, что очень выгодны долгосрочные инвестиции. В США, когда исследовали вклад в развитие страны различных общественных групп, выяснилось, что люди с высшим образованием, составляющие четверть населения, создают более половины всего национального богатства. И нетрудно понять, что из этого следует. Или для нас такие выводы значения не имеют?! Поэтому правильно утверждать, что деньги разбазаривать не надо, их надо вкладывать в человека, в его образование, воспитание и развитие.
Я. Т. Олег Николаевич, наших правителей в образовании, как представляется, очень волнует проблема коррупции в школе, вузе и во всем, что связано с поступлением и приемом в институт. Беспокоит настолько, что ЕГЭ, по мнению бывшего министра В. М. Филиппова, вводился именно с целью преодоления той безнравственной обстановки, что сложилась в школе. Но в своем выступлении на одном из заседаний Коллегии Минобразования я его спросил: "Владимир Михайлович, разве ЕГЭ способен изменить положение в школе, если оно характеризуется как безнравственное?" И если именно эта проблема нас волнует, то надо искать пути ее разрешения, не заменяя их таким паллиативом, как ЕГЭ. И если мы с коррупцией действительно хотим бороться, а не имитировать борьбу, то давайте поступим как в ряде стран и, в частности, во Франции: выпускники школ, сдавшие экзамены, поступают в любой вуз без каких бы то ни было преград со стороны приемных комиссий вузов. И тогда действительно доступность высшего образования перестанет быть скорее декларируемым фантомом, нежели реальным фактом действительности, и исчезнет даже возможность какой-либо коррупции, порождаемой естественным стремлением тысяч выпускников получить высшее образование.
О. С. Вы правы. И между прочим сам же В. М. Филиппов неоднократно говорил, что коррупцию в одной отдельно взятой сфере победить невозможно. Конечно, она распространена и в образовании. Сомневаюсь, поможет ли ЕГЭ изменить ситуацию. Дело в том, что некоторые представители псевдорепетиторских структур чуть ли не публично заявляют, что с одной большой комиссией, скажем, в Москве им работать будет легче, чем со многими другими в вузах. Думаю, проблема коррупции вызвана, с одной стороны, низким уровнем оплаты труда наших педагогов, а с другой - обусловлена подпорченной нравственной атмосферой в обществе. Согласен с теми, кто предлагает создавать государственно-общественные комиссии для оценки качества образования. Это могло бы существеннее уменьшить коррупцию по сравнению с ЕГЭ.
Я. Т. Олег Николаевич, но ведь все, что существует, обязательно будет развиваться в сторону ухудшения или улучшения. И коррупция не составляет исключения. Так вот, меры, предпринимаемые сегодня в образовании, должны быть, как представляется, направлены если и не на полное ее уничтожение, то, по крайней мере, на заметное ослабление, так ведь?
О. С. Так, конечно. Но не вижу никаких серьезных результатов для ослабления коррупции от тех предложений, которые вносятся сейчас от имени правительства. По-моему, чем сочувственнее мы будем относиться к образованию как чисто рыночной структуре, тем чаще в нем будет проявляться коррупция. Образование на самом деле - это социальное благо. Так к нему относятся в большинстве развитых стран мира. Вот этот подход перспективен и для нас. Тем более
стр. 50
--------------------------------------------------------------------------------
что он соответствует отечественным традициям.
Я. Т. Ответ на вопрос, который хочу задать, мне известен. Но думаю, что читателям он небезынтересен: в какой политической партии вы состоите?
О. С. Я человек беспартийный, но за годы работы в Думе приходилось сотрудничать с разными депутатскими группами. Во второй Думе - с группой "Народовластие", в третьей Думе - с агропромышленной депутатской группой. Теперь работаю во фракции компартии Российской Федерации. Иногда меня спрашивают: "Почему вы - человек беспартийный - связались с коммунистами? Это крайне невыгодно. Вас будут бить на всех телеэкранах, ругать последними словами, покупать голоса "против" вас на выборах". Всегда отвечаю просто: "Коммунисты - это та фракция, которая активнее всех ратовала и лучше всех в последние годы голосовала за интересы образования". И в этом отношении им уступали и агропромышленная группа, и "Народовластие". И сейчас по результатам голосования в интересах образования в четвертой Госдуме коммунисты - лидеры. И уже следом за ними - "Родина", ну и очень далеко отстают фракция Жириновского и особенно "Единая Россия".
Я. Т. Олег Николаевич, как-то так получается, что при происходящих в нашей стране резких социальных изменениях мы начинаем все, образно говоря, с чистого листа. Не решенных в прошлом вопросов не бывает, результаты мучительных общественных споров и широчайших дискуссий даже следа никакого не оставляют. А ведь порой ставились и решались судьбоносные для страны и образования задачи. Помните, у нас были дискуссии, в которых страстно выяснялось, каким должно быть отечественное образование - государственно-общественным или общественно-государственным? Какое же оно сегодня?
О. С. Этот вопрос чрезвычайно важен. Размышляя над ним, с каждым днем я не только не приближаюсь к нужному ответу, а скорее удаляюсь от него. И мне внутренне становится страшно дискомфортно, ибо боюсь, что теперь оно у нас уже даже и не государственно-общественное. Ведь если задуматься, что стоит за такой оценкой современного состояния отечественного образования, то радости мало. В образовании, как и во всех других областях жизни страны, сейчас стремительно нарастают и все больше дают знать о себе бюрократические "замашки и потуги". И даже учителей пытаются выстраивать под разного рода управленческие вертикали. Дело доходит до того, что нарушается Конституция, с позиций которой школа должна быть в стороне от политических баталий. Однако студентов буквально заставляют во время выборов агитировать и голосовать за те политические партии, которые потом, как выясняется, голосуют против интересов образования и учителей. В этом заключается парадокс нашего социального времени. И несомненно, что в нашем образовании сейчас значимость общественного движения поубавилась в сравнении с концом 1980-х гг. Это было время взлета российской образовательной политики, когда свободу образованию уже дали, а деньги у него еще не отобрали и экономической поддержки не лишали. И когда наша страна действительно хотела получить передовое образование в мире не на словах, а на деле, а учителя-новаторы собирали у телеэкранов больше людей, чем нынешние звезды шоу-бизнеса. И если невозможно возвратиться в прошлое и остаться на том месте, которое оно занимало в общественном и государственном сознании, то нельзя и не помнить, что такой период в нашей истории был, и надо добиваться, по крайней мере, того же.
Я. Т. Вопросы, которые я хочу задать, в современных условиях приобрели особое
стр. 51
--------------------------------------------------------------------------------
значение. Вот уже в течение 15 "радикальных" лет от ответа на них уходят. Имеется в виду все, что связано с воспитанием в широком и узком смыслах. Правда, в последнее время стали говорить, что нужно заниматься воспитанием, и даже президентские премии начали вручать за работы в этой сфере. Итак, какое содержание в условиях политического противоборства разных партий и социального расслоения вы вкладываете в это понятие? О какой личности мы ведем речь? Коллективистской, индивидуалистической? Как эта проблема может и должна решаться в современных условиях?
О. С. Если не углубляться в сугубо теоретическое осмысление этой актуальной проблемы, что в кратком ответе и сделать-то невозможно, а подойти к ней с реальных, в тех или иных документах зафиксированных позиций, то можно кое-что, и притом принципиально значимое, прояснить. Так, если вчитаться в многочисленные правительственные документы, в том числе и в предыдущую Программу модернизации образования до 2010 г., и провести их сравнительный анализ, то можно отметить, что с каждым новым документом все меньше упоминается "свободное развитие личности" и все больше говорится о формировании приспособленного к рыночной структуре так называемого "экономического человека". Именно в эту сторону происходит перекос выдвигаемых целей образования, и из этой установки вытекают все аспекты проблемы воспитания личности. Не думаю, что это правильно и тем более продуктивно. Такого рода цели вряд ли соответствуют нашим национальным традициям, когда речь идет о личности. Но в последнее время усилились разговоры не просто о воспитании, а о патриотическом воспитании. Хотел бы напомнить, что патриотизм - это естественная реакция гражданина на отношение к нему государства. Когда оно научится уважать своих граждан, то и граждане будут любить свое государство. Я согласен с известным высказыванием композитора Никиты Богословского: "Очень люблю Родину, намного меньше люблю государство, которое на ней находится".
Я. Т. Не могу не спросить вот о чем: считаете ли вы, что у нас должна быть идеологически, философски и менталитетно обоснованная политика в образовании?
О. С. Это хороший вопрос. Я и раньше был сторонником разработки и принятия закона о национальной политике в сфере образования в Российской Федерации, где были бы представлены идеологические основы и стратегия развития образования на ближайшие 20 - 25 лет. К сожалению, доктрину образования 2000 г. выхолостили, и после нее принимаемые документы излагаются все в том же самом направлении. Представляется, что хорошо бы возобновить совместную работу палат Федерального Собрания, общественности, представителей Министерства образования и науки, ученых, представляющих общественные науки, и, разумеется, в первую очередь педагогов, способных разработать такой документ, который определил бы перспективы и стратегию развития нашего образования. И сделать это нужно обязательно. Без этого, боюсь, наша страна не сможет занять достойного места в мире образования.
Я. Т. Благодарю вас, Олег Николаевич. Убежден, что ваша гражданская позиция, отразившаяся в оценках событий, происходящих в стране и сфере образования, и высказанные вами мысли и убедительные аргументы найдут поддержку широкой педагогической общественности.
стр. 52
Опубликовано 30 октября 2007 года
Новые статьи на library.by:
ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ:
Комментируем публикацию: ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА: ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1193748587 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций