Касаясь темы механизма принятия решений советским руководством и тех источников "информации, на основании которых эти решения принимались, следует отметить, что до сих пор из поля зрения историков выпадал такой важный источник, как материалы о контактах деятелей науки и культуры социалистических стран. Эти документы внимательно изучались в отделе ЦК КПСС по связям с иностранными компартиями, отделе пропаганды и агитации ЦК КПСС, отделе науки и культуры ЦК КПСС. Они представляют значительный интерес, так как визировались секретарями ЦК КПСС (М. А. Сусловым, П. Н. Поспеловым и Е. А. Фурцевой, являвшимися кураторами данного направления). При этом, как показывает изучение документов, советским руководством была выработана единая система анализа и контроля за связями представителей науки и культуры социалистических стран, установки которой в равной степени распространялись на ученых, писателей, деятелей искусства. Документы дают основание утверждать: вся информация по этому вопросу проходила через одни и те же руки, решения принимались одними и теми же высокопоставленными функционерами ЦК КПСС.

Контакты деятелей науки и культуры находились под неусыпным контролем правящих партий. Вместе с тем существует представление, что "...стоило свежим веяниям появиться хоть в одной из литератур, как по уже работающим каналам, благодаря тесным личным контактам эти веяния проникали и в другие литературы региона. При этом движение снизу оказывалось более мощным, чем давление сверху, если только власти не прибегали, как они это делали в начале 50-х годов, к прямым репрессиям" ¹ . Однако это не вполне соответствует реальному положению дел. Документы показывают, что в большинстве случаев властям удавалось пресечь "опасные связи" на стадии их зарождения; существовал налаженный механизм контроля за всеми, самыми различными контактами.

29 января 1957 г. в ЦК поступила записка Союза писателей СССР, подписанная А. Сурковым. Секретариат правления СП СССР просил разрешение "...на поездку тов. Леонова Л. М. с супругой в Прагу 15 февраля с.г., в связи с премьерой его пьесы "Золотая карета" в Национальном театре Чехословакии в Праге, приняв к сведению, что расходы по пребыванию т. Леонова

Джалилов Тимур Агабаевич - аспирант кафедры истории южных и западных славян Московского государственного университета.

стр. 123

и его супруги в Праге и обратный проезд принимает на себя чехословацкая сторона; проезд от Москвы до Праги т. Леонов оплачивает сам. Срок пребывания в ЧСР - две недели". Спустя три дня, 1 февраля, отдел культуры ЦК доложил по инстанциям о том, что "...считает возможным принять предложение секретариата правления Союза писателей СССР о поездке т. Леонова Л. М. с женой в Чехословакию". В тот же день на этой записке появилась резолюция: "За. П. Поспелов" ² . 4 февраля постановлением секретариата ЦК КПСС разрешение на поездку Леонову было оформлено. Множественность подобных документов показывает устоявшуюся практику принятия идентичных решений. Через подобную процедуру проходили абсолютно все граждане СССР, выезжавшие за пределы страны. Однако далеко не всегда дело заканчивалось столь благополучно.

25 сентября 1959 г. Президиум АН СССР обратился в ЦК КПСС с просьбой санкционировать проведение в Москве "Симпозиума по теоретическим проблемам литературоведения" с участием ученых из социалистических стран, основной темой которого должно было стать обсуждение художественного метода и творческой индивидуальности писателя. Идея проведения такого симпозиума была высказана директором Института истории литературы Чехословацкой АН Яном Мукаржовским во время IV Международного съезда славистов. Однако в ЦК решили иначе: "Поскольку по проблемам художественного метода существуют различные точки зрения среди ученых и писателей социалистических стран, считали бы нецелесообразным выносить эти вопросы на коллективное обсуждение на встречах международного характера" ³ . С решением отдела согласилась секретарь ЦК Фурцева - идея проведения симпозиума была похоронена. Вполне возможно, что помимо изложенной причины отказа, существовала и другая. Академик Я. Мукаржовский хотя и являлся, по мнению А. В. Топчиева и Г. Д. Афанасьева ⁴ , "...горячим сторонником постоянного творческого общения теоретиков литературы СССР и народно-демократических стран" ⁵ , но как ученый сформировался под влиянием Пражского лингвистического кружка, в том числе, таких известных русских ученых-структуралистов, как Н. С. Трубецкой и Р. Я. Якобсон ⁶ , эмигрировавших из СССР. Позже Мукаржовский в некоторой степени пересмотрел свои взгляды, однако далеко не полностью. Во всяком случае понятно, что проведение симпозиумов и научных конференций с участием представителей социалистических стран также находилось под строгим партийным надзором. Однако контроль ЦК КПСС за научными и культурными контактами был более глубоким и разносторонним.

В марте 1953 г. в Президиум АН СССР поступило предложение советским ученым от международного журнала "Vizantinoslavika", издающегося в Праге, принять участие в подготовке специального тома журнала, посвященного 500- летию падения византийской империи. "Ознакомившись с характером и направлением упомянутого журнала", Президиум АН СССР посчитал "...нецелесообразным направлять в его редакцию статьи советских ученых" ⁷ , о чем и было доложено в отдел культуры ЦК КПСС. Отдел культуры ЦК отнесся к данному вопросу со всей серьезностью: через отдел ЦК КПСС по связям с иностранными компартиями обратился в советское посольство в Праге с запросом "...о целесообразности участия советских историков в журнале "Византинославика"". Посольство ответило, что "...состав сотрудников и содержание указанного журнала в настоящее время делает нежелательным участие в нем советских ученых". Вследствие этого отдел культуры посчитал "...возможным согласиться с мнением Президиума АН СССР о нецелесообразности участия в настоящее время советских историков в журнале "Vizantinoslavika"", о чем и было сообщено АН СССР (6-го апреля 1953 г.). То, что подразумевалось под "нежелательным направлением" журнала, подробно объяснено в специальной "Справке", приложенной к документу. Оказывается, что "...до установления в Чехословакии народно-демократического строя в этом журнале работали русские историки-византинисты из весьма реакционно настроенных кругов русских белоэмигрантов, связанных с Ин-

стр. 124

статутом им. Н. П. Кондакова, существовавшим в Праге. В журнале активно сотрудничал эмигрант Острогорский, ныне находящийся в титовской Югославии и занимающий весьма реакционную позицию" ⁸ . Таким образом, можно определенно говорить, что контакты всех типов между представителями социалистических стран тщательно "просеивались" в ЦК.

В СССР существовала практика обязательного предоставления отчетов гражданами, побывавшими за рубежом. Эти отчеты являлись важным источником получения разносторонней "неформальной" информации для высшего руководства СССР (не случайно большинство документов испещрено пометками секретарей ЦК КПСС).

Типичным и вместе с тем наиболее ярким среди тождественных является "Отчет делегации советских археологов Третьякова П. Н. и Рыбакова Б. А., принимавших участие в работе VIII трудовой конференции чехословацких археологов в г. Кошице в сентябре 1953 г.", пересланный в ЦК КПСС иностранным отделом АН СССР (26 октября 1953 г.). Ученые детально описали структуру чехословацкой Академии наук и ее гуманитарных отделений, составили списки осмотренных археологических отделов в музеях и мест археологических раскопок в Чехословакии. Тщательно охарактеризовав работу конференции, Третьяков и Рыбаков писали: "...общие впечатления делегатов Академии наук СССР о конференции в Кошицах и о научно-исследовательской работе чехословацких археологов могут быть суммированы следующим образом: в Чехословакии ведутся значительные археологические исследования, особенно возросшие за последние годы в связи с идейной и теоретической перестройкой гуманитарной науки на основе марксизма-ленинизма. В области археологии эта перестройка выразилась в том, что археологи порывают с прежними вещеведческими традициями, не историзмом и другими концепциями, свойственными буржуазной науке, и пытаются решать исторические вопросы на основах научной методологии. Наиболее характерным для современного состояния чехословацкой археологии является усиление внимания к изучению раннесредневековых славянских древностей. Здесь чехословацкие археологи следуют примеру советских археологов, изучающих культуру Древней Руси и выявивших большой новый материал, позволивший пересмотреть вопрос о времени возникновения феодализма на Руси". Последний тезис вызывает сомнение: дело в том, что в Чехии работали такие выдающиеся специалисты именно в этой области, как Л. Нидерле (чьи исследования славянских древностей получили международное признание уже тогда, когда Рыбаков только начинал изучать историю), а также К. Бухл, Я. Эиснер и др.

Советские археологи посчитали необходимым заметить, что "...очень неудачным на конференции в Кошицах был доклад В. Грубого об украшениях из великоморавского могильника в Старом Месте. В докладе проявились космополитические тенденции, стремление принизить уровень местной культуры, непонимание того, что такое развитие производительных сил и как его должны изучать археологи... В музеях в Брно и Старом Месте, где работает В. Грубый, экспозиция построена на основе тех же космополитических представлений. Очень слабой в идейном и теоретическом отношении является экспозиция археологического отделения Национального музея в Праге и некоторых местных музеев (Колин, музеи-замки Карлштейн, Кривоклад и др.)" ⁹ . Естественно, что в данном случае Третьяков и Рыбаков исходили из представлений, распространенных в то время в советской науке.

Советским ученым, в отличие от Грубого, выступить за рубежом со "слабым в идейном и теоретическом отношении" докладом было сложно: в ЦК очень внимательно следили за содержанием, направленностью любых сообщений советский ученых.

9 - 12 декабря 1953 г. должна была состояться конференция чехословацких историков. В соответствии с просьбой чехословацкой Академии наук, советские делегаты должны были выступить на конференции, а также в вузах Чехословакии. Президиум АН СССР наметил темы выступлений советских

стр. 125

делегатов: "П. Третьяков - Замечания на проспект "История Чехословакии" т. 1, составленный чехословацкими историками; О работе исторических научно- исследовательских учреждений Академии наук СССР; Возникновение феодальных отношений на Руси. Н. Саморуков - Национальный вопрос и национально-освободительные движения в период капитализма и империализма; Маркс и Энгельс о национальном и колониальном вопросе" ¹⁰ . ЦК КПСС своим решением от 4 декабря 1953 г. обязал Президиум АН СССР утвердить тексты докладов и лекций советских делегатов.

Однако отдел науки и культуры сообщил П. Поспелову: "...рассмотрение представленных иностранным отделом при Президиуме АН СССР материалов показывает, что Президиум АН не выполнил постановление ЦК КПСС об утверждении текстов выступлений советских представителей на конференции чехословацких историков, а также в вузах Чехословакии. Т.т. Третьяков и Саморуков представили в Президиум АН лишь краткие тезисы своих выступлений. В тезисах "Замечаний на проспект первого тома "Истории Чехословакии", с которыми выступит т. Третьяков на конференции от имени Института славяноведения АН СССР, содержатся неясные и неаргументированные положения. Тезисы лекции т. Третьякова о возникновении феодальных отношений на Руси (на 1 1/2 стр.) носят характер простой отписки; по ним невозможно судить о содержании самой лекции и главных теоретических вопросов, которые будут обосновываться лектором. Вместо текста доклада "О работе исторических научно-исследовательских учреждений АН СССР" т. Третьяков составил "План беседы" ... В письме в ЦК КПСС т.т. Островитянов и Топчиев сообщали, что т. Саморуков выступит с лекцией "Национальный вопрос и национально-освободительные движения в период капитализма и империализма". Но т. Саморуков представил тезисы на тему "Чешское и словацкое национальное движение и национальный вопрос в эпоху капитализма и империализма" ... Ряд недостатков содержится в тезисах лекции т. Саморукова "Маркс и Энгельс о национальном и колониальном вопросе". Автор намерен указать на ошибки Ф. Энгельса в оценке исторического прошлого и будущего славян, не сообщая в тезисах, какие именно ошибки он имеет в виду. В тезисах немало неряшливых формулировок и неясных положений. Следовало бы указать Президиуму Академии наук (т.т. Островитянову и Топчиеву) на невыполнение решения ЦК КПСС об утверждении текстов докладов и лекций советских делегатов на конференции чехословацких историков, а также самовольное изменение т. Саморуковым темы его доклада". На документе резолюция: "Согласиться. П. Поспелов" ¹¹ .

В другом типе отчетов советских граждан под покровом профессиональных вопросов описываются политические процессы в стране посещения. Так, в апреле 1956 г. состоялся II съезд чехословацких писателей, проходивший в достаточно сложной обстановке ¹² . На съезде присутствовала советская делегация, в которую входили Б. Полевой (глава делегации), Н. Зарьян, Н. Лесючевский и С. Михалков. В ЦК КПСС был представлен "Отчет советской делегации писателей, ездившей на съезд писателей Чехословакии", с которым ознакомились все секретари ЦК КПСС. Скрупулезно описывая ход съезда и настроения чехословацкого общества в период его проведения, авторы отчета особое внимание уделили росту, так называемых "негативных тенденций": "В связи с особыми обстоятельствами в политической жизни страны, вызванными разоблачением культа личности, последние дни перед съездом ознаменовались рядом бурных писательских собраний и, в частности, заседанием партийной группы съезда, продолжавшимся целый день до глубокой ночи. Как на предварительных собраниях, так и, в особенности, на партийной группе, ряд выступлений был направлен по существу против социалистического реализма как творческого метода, против руководства партией литературой и искусством, против партийности литературы по существу, а также против того, чтобы брать как образец советскую литературу" ¹³ .

Неожиданно чехословацкие писатели получили в данном вопросе поддержку М. Шолохова. Во время беседы с чехословацкими писателями в Пра-

стр. 126

ге (3 апреля 1958 г.) он сказал: "Я вам расскажу об одном случае. Теория - не моя область. Я - просто писатель. Но я расскажу вам о своей встрече с моим другом Александром Фадеевым незадолго перед его смертью. Я спросил его, что бы он сказал, если бы его кто-нибудь спросил, что такое социалистический реализм. Он ответил: "Если бы меня об этом кто-нибудь спросил, я бы на свою ответственность сказал: "Черт знает, что это такое". Может быть, Фадеев немного упростил это. Я думаю, что то, что - за советскую власть, что написано простым, понятным языком, - это и есть социалистический реализм. Это не теоретическое изложение. Для того и существуют теоретики, чтобы обнести это лесами и поставить под это подпорки. Если уже т. Дрда спрашивает, считаю ли я свои собственные произведения социалистическим реализмом, то я хочу лишь напомнить о том, что те же марксистские теоретики постепенно провозглашали мои произведения сначала как произведения кулацкого писателя, потом я был "контрреволюционным писателем", а в последние годы говорят, что всю жизнь я был социалистическим реалистом" ¹⁴ . Уже через несколько дней стенограмма беседы М. Шолохова с чехословацкими писателями оказалась в ЦК КПСС - наглядный пример партийного контроля за поведением советских деятелей культуры за границей.

Вернемся, однако, к отчету советской делегации о II-ом съезде чехословацких писателей: "На партийной группе съезда молодой драматург П. Когоут, коммунист, автор неплохих пьес, договорился до того, что, как он заявил, "партийная верхушка не выражает теперь мнения народа", что "нужно использовать трибуну съезда для того, чтобы потребовать созыва чрезвычайного съезда коммунистической партии Чехословакии". Поэт Ярослав Сейферт излагал те же мысли и заявлял о том, что чехословацкая культура всегда тяготела не к Востоку, а к Западу, что пора прекратить искусственное стремление тянуться вопреки традициям на Восток. "Еще во времена Яна Гуса мы были народом сплошной грамотности, нам нечему учиться на Востоке", - говорил он, не называя, правда, Советский Союз" ¹⁵ . По мнению Полевого, подписавшего отчет, характерными были и результаты выборов Центрального комитета Союза писателей Чехословакии: "Известный переводчик Маяковского Иржи Тауфер, талантливый критик, который в бытность заместителем министра культуры был ведущим критиком, был сразу же забаллотирован. Ян Дрда и Витезслав Незвал прошли в Комитет незначительным большинством голосов и в то же время Франтишек Грубин, Ярослав Сейферт по числу полученных голосов оказались среди первых в списке" ¹⁶ . Средство борьбы с "негативными тенденциями" советские делегаты видели в "расширении и улучшении" контактов между советскими и чехословацкими деятелями культуры. Культурные связи со временем действительно были "улучшены", что и прочувствовал, в частности, П. Когоут.

8 июня 1961 г. на приеме в посольстве Чехословакии в Москве состоялась беседа советника чехословацкого посольства М. Лайчиака с О. П. Селяниновым, заместителем заведующего IV Европейским отделом МИД СССР. Запись беседы была переслана в ЦК КПСС. М. Лайчиака беспокоило непонятное "...отношение, которое наблюдается в СССР к чехословацкому драматургу Когоуту. В настоящее время Когоут подвергается в ЧССР большой критике. Несомненно, - это талантливый писатель, однако, в его творчестве имеется много ошибок. Творчество Когоута пропитано мелкобуржуазной идеологией, нередко он высказывает и просто чуждые взгляды. Несмотря на это в Советском Союзе творчество Когоута пропагандируется, со сцен многих советских театров не сходит, например, его весьма сомнительная в идейном отношении пьеса "Такая Любовь". Больше того, художественный театр намерен поставить новую пьесу Когоута "Третья сестра", которая также подверглась серьезной критике в Чехословакии. Разумеется, постановка этой пьесы таким замечательным театром, как Московский художественный театр, окажет определенную поддержку Когоуту и помешает ему правильно воспринять критику, которая высказывается в его адрес в Чехословакии".

стр. 127

Запись беседы рассматривалась в отделе культуры ЦК КПСС; был сделан вывод, что МХАТ "...допустил ошибку, не прислушавшись к настойчивым рекомендациям наших друзей и включив в репертуар пьесу П. Когоута "Третья сестра". Незначительные поправки, внесенные театром в текст, не изменили общей направленности пьесы. Постановка "Третьей сестры" ведущим советским театром может быть воспринята чехословацкими друзьями как поддержка неверной позиции драматурга и несогласие с той оценкой пьесы, которую дала ей чехословацкая общественность... Полагали бы также целесообразным изложить Министерству культуры СССР точку зрения отдела культуры ЦК КПСС на постановку пьесы П. Когоута "Третья сестра" в МХАТ им. Горького" ¹⁷ . Мнение отдела поддержал Поспелов, и 23 сентября 1961 г. было принято постановление ЦК КПСС о порядке отбора и издания переводной литературы и включения в репертуар советских театров произведений авторов социалистических стран. "Точку зрения" отдела культуры ЦК КПСС сообщили Министерству культуры СССР, которое отреагировало должным образом - спектакль по пьесе Когоута "Третья сестра" во МХАТе был снят.

Несколько особняком находится отчет о пребывании в Чехословакии В. Кетлинской, которая посетила страну в апреле 1957 г. по приглашению Пражского реалистического театра ¹⁸ и издательства "Млада фронта". Вернувшись на родину, Кетлинская, как и было положено, написала отчет в иностранную комиссию ССП, а в заключение сочла нужным приписать: "Прошу иностранную комиссию ССП переслать эту записку в ЦК КПСС - может, она пригодится, как материал, при решении вопросов, зависящих от нас, и при дружеских консультациях с чешскими товарищами". После многих неформальных, дружеских бесед "с чешскими товарищами" писательница пришла к главному выводу: "Видимо, тут, в ЧСР, что-то делается неверно, не до конца, что порождает нездоровые настроения". "Нездоровые настроения" по Кетлинской, это - "...неясности и сомнения в теоретических вопросах" о социалистическом реализме, о критическом реализме в условиях социализма, о диктатуре пролетариата и партийности литературы и т. д.: "Некоторые интеллигенты (особенно я это почувствовала в Словакии) по существу занимают положение наблюдателей, а не участников строительства социализма, то есть думают о критике, о существующих ошибках, а свою ответственность за общее дело понимают только как право критики, право "суда" над действительностью. Я присутствовала в Братиславе на дискуссии по книге "Часы и минуты" Альфонса Беднара, где обсуждался тезис автора: "социализм - это подарок истории, не надо его портить плохим руководством, несовершенными людьми". Представление о борьбе, в которой воспитываются люди, тут подменялось несколько идеалистическим и наивным представлением о том, что должны быть какие-то идеальные коммунисты, безупречные работники, а иначе социализм не построишь. Тут много добрых намерений, но мало реального понимания всей реальной сложности строительства с теми людьми, какие есть, в той обстановке, которая существует реально" ¹⁹ .

По мнению Кетлинской, сложившееся положение в ЧСР объясняется игнорированием чехословацким руководством решений, а главное "духа" XX съезда КПСС: "Мне говорили, - писала она, - в компартии ЧСР до сих пор не введено тайное голосование при выборах партийных органов всех ступеней ²⁰ . Коммунисты с пристрастием допрашивали меня, как у нас происходят выборы на партсобраниях и конференциях, и с большим удовлетворением принимали мой рассказ об этом: "Видно, нам еще многому нужно у вас учиться". По словам самых разных товарищей, после реабилитации невинно пострадавших, крайне медленно, долгими месяцами тянется их восстановление в партии, возвращение им работы и квартир. Отношение к ним - неравное, недоверчивое. Как мне говорили, это особенно относится к бывшим борцам Интербригад в Испании. Меня расспрашивали, действительно ли у нас в СССР восстанавливают в партии полностью реабилитированных людей, а не предлагают им вступать вновь на общих основаниях, допускают ли их до руководящей работы и прочее" ²¹ .

стр. 128

Кетлинская утверждает, что значительная часть из тех "нездоровых настроений", которые были подмечены ею в среде чехословацкой интеллигенции, обусловлена именно сложившейся в СССР практикой руководства культурой: "...в связи с моим опозданием на премьеру "Мужества" в литературно-театральных кругах распространилось мнение, что меня "не пустили" заграницу из-за того, что я выступала в защиту романа Дудинцева и затем не выступила с признанием ошибок, о чем не очень умно сообщила Литгазета. Думаю, что нашей газете в своих отчетах о разных собраниях и дискуссиях следует учитывать наших зарубежных друзей и не создавать впечатление, что у нас до сих пор жива атмосфера проработок и официальных покаяний, так как это приносит нам неисчислимый вред. ... "Международная книга" часто запрещает им (чехословацким писателям и редакторам. - Т. Д. ) переводить ту или иную книгу, ... три года запрещали переводить и издавать "Оттепель" Ильи Эренбурга. Даже если предположить, что эта книга могла принести какой-то вред, - надо прямо сказать, что запрещение издания принесло вред неизмеримо больший: оно создало впечатление неравноправности, зависимости чешских издательств от запретов и разрешений из СССР, раздуло представления, что эта книга какая-то необычайно откровенная, критическая, - "правда, которой боятся", ... наши искренние друзья не раз высказывали удивление по поводу того, что любое произведение, будь то роман или маленький рассказ, если они признаны идейно или художественно неудачными, начинают склоняться во всех падежах, во всех статьях и обзорах в течение многих месяцев - вплоть до того времени, когда их вытеснят новые кандидаты. Наши друзья высказывают удивление по поводу того, что такая критика обычно негативна, не противопоставляет неудачным произведениям - удачные, с верными решениями, которые могли бы послужить примером для дальнейшей работы писателям...". Исправление ситуации Кетлинская видела, в основном, в изменении методов руководства культурой в СССР, а также в "серьезных и откровенных беседах" с деятелями науки и культуры стран Восточной Европы, во время которых "каждый из нас просто обязан быть партийным пропагандистом, борцом за нашу идеологию" ²² .

В архиве ЦК КПСС хранятся и отчеты, в которых деятели науки и культуры, "посланцы" СССР в социалистические страны предстают скорее в качестве своеобразных агентов правительства, направленных (или по собственной инициативе принявших на себя миссию) собрать полезную информацию. Весьма показателен "Отчет Б. Полевого о поездке в Чехословакию на Спартакиаду" Писатель находился в ЧСР две недели (в конце июня - начале июля 1955 г.). Во время поездки он "в течение почти двух с половиной часов беседовал с президентом ЧСР А. Запотоцким, был приглашен заместителем премьер-министра В. Копецким, министром культуры И. Штоллом, был принят президентом Академии наук З. Неедлым, а перед отъездом председатель парламента З. Фирлингер устроил в честь советского делегата небольшой прием с участием деятелей культуры" ²³ . По возвращении на родину Полевой посчитал необходимым осведомить ЦК КПСС обо всем увиденном. В его поле зрения попали: тяжелая промышленность Чехословакии ("в связи с прекращением заказов из СССР работает с неполной нагрузкой"); публикация в журнале "Огонек" "уголовных романов" ("писатели Чехословакии удивлены этим фактом"); издание книги С. Максимова "Крылатые слова", воспроизведенной по Петербургскому изданию 1899 г. ("среди чехословацкой интеллигенции вызывает недоумение"). По мнению автора отчета, необходимо послать на гастроли в ЧСР МХАТ им. Горького, пригласить в СССР словацкий ансамбль "Лучница", пригласить в СССР группу чехословацких писателей, издать для туристов "Справочники-путеводители" по Москве, Ленинграду, Киеву и другим городам Советского Союза. Показательна реакция ЦК на отчет Полевого. 30 ноября 1955 г., то есть спустя четыре месяца, на протяжении которых вопросы, поднятые Полевым, очевидно, детально изучались, была составлена записка отдела культуры за подписью

стр. 129

Д. А. Поликарпова и В. И. Иванова. В ней сообщалось, что "ряд мероприятий, которые предлагаются в письме т. Полевым, уже осуществляются", в частности: "по сообщению Министерства внешней торговли СССР (чехословацкий отдел), в настоящее время чехословацкая промышленность не испытывает недостатка в заказах. Больше того, ряд заказов со стороны СССР на 1956 год не был принят Чехословакией" ²⁴ . Записка завизирована секретарем ЦК КПСС П. Поспеловым. Следовательно, по инициативе писателя Полевого Центральным Комитетом были "предприняты меры" в области советско-чехословацких отношений, не относящиеся к литературным делам.

Из внушительного комплекса документов о советско-чехословацких научных и культурных связях, хранящихся в архиве ЦК КПСС, следует, что в период "хрущевской оттепели" в СССР исправно функционировал механизм партийного контроля за контактами советских деятелей науки и культуры с зарубежными коллегами. Именно за счет отлаженной работы этого механизма Центральному Комитету партии удавалось, как правило, уже на ранних стадиях реагировать на нежелательные явления в стране. Подобный факт не должен вызывать удивление: при отсутствии в обществе демократических институтов иначе и не могло быть.

Примечания

1. ШЕРЛАИМОВА С. А. Восточная Европа, как литературный регион. История литератур Восточной Европы после Второй мировой войны. Т. 1. М. 1995, с. 26 - 27.

2. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), ф. 5, оп. 36, д. 40, л. 8, 9.

3. Там же, д. 90, л. 162.

4. Топчиев А. В. - в тот период и.о. президента АН СССР; Афанасьев Г. Д. - и.о. главного ученого секретаря Президиума Академии наук СССР.

5. РГАНИ, ф. 5, оп. 36, д. 90, л. 153.

6. Позже, вследствие крайне резкого письма ЦК КПЧ, у Р. Я. Якобсона возникли проблемы с приездом в Москву на Международный съезд славистов (см.: там же, д. 57, л. 54 - 73).

7. Там же, оп. 17, д. 426, л. 1.

8. Там же, л. 5, 2.

9. Там же, л. 126, 127, 128.

10. Там же, л. 170.

11. Там же, л. 170 - 171.

12. Впоследствии в советской историографии господствующая оценка этого съезда станет следующей: "...негативные тенденции проявились на II съезде чехословацких писателей ... В некоторых выступлениях была подвергнута нападкам руководящая роль рабочего класса и КПЧ, прозвучал тезис об особой роли интеллигенции, о писателях как избранной элите, "совести народа", был поставлен под сомнение принцип партийности и классовой обусловленности литературного и научного творчества" ("Краткая история Чехословакии", М. 1989, с. 456).

13. РГАНИ, ф. 5, оп. 36, д. 13, л. 50.

14. Там же, оп. 30, д. 281, л. 23 - 24.

15. Там же, оп. 36, д. 13, л. 51 - 52, 54.

16. Там же, л. 55.

17. Там же, д. 136, л. 96, 99 - 100.

18. Инсценировка романа В. К. Кетлинской "Мужество" в Пражском реалистическом театре была осуществлена тем же Павлом Когоутом.

19. РГАНИ, ф. 5, оп. 36, д. 40, л. 94, 91.

20. В отчете В. Кетлинской эта фраза - единственная, которая была отчеркнута на полях кем-то из сотрудников ЦК КПСС.

21. РГАНИ, ф. 5, оп. 36, д. 40, л. 94.

22. Там же, л. 90, 92, 93.

23. Там же, оп. 17, д. 537, л. 78 - 79.

24. Там же, л. 84.