ФИЛОСОФИЯ (последнее)
ЛОГИКА И МИФ КАК ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СПОСОБЫ ВЕРБАЛИЗАЦИИ МЫШЛЕНИЯ
Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.
Романенко Ю. М.
ЛОГИКА И МИФ КАК ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СПОСОБЫ ВЕРБАЛИЗАЦИИ МЫШЛЕНИЯ
Соотношение логики и мифа является одной из сложных и запутанных проблем в процессе постижения человеком себя и мира. Трудность решения этой проблемы обусловлена тем, что до сих пор не прояснены имманентные теоретические основания как логики, так и мифа. Сведение фундамента логики к объективным математическим закономерностям, вызвав бурное развитие математической символической логики, имеющей несомненные результаты и достижения, заслонило тот факт, что логика не зависит только от математических структур и операций, но и может иметь свою нередуцируемую основу.
Логика, ставящая перед собой задачу выработать адекватную форму для представления и выражения истины (причем истины, аутентичной человеческому способу бытия и мышления, а не только машинному интеллекту), не может быть фундирована только средствами математики, грамматики или семиотики. Проекты онтологизации логики, которую предпринимали некоторые философы (в частности Аристотель, Лейбниц и Гегель) для обоснования логики в ней самой, не увенчались успехом по причине абстрактного проведения принципа тождества бытия и мышления, хотя в целом тенденция была выбрана ими верная. В перечисленных учениях не учитывался человекомерный характер бытия, оттого и реализация принципа тождества бытия и мышления оказалась безличной. Можно, конечно, дерзать и гипотетически представлять каким образом мыслит Абсолют наедине с собой, неважно как при этом понимается Абсолют - в виде ли вневременного Бога-Творца, или искусственного интеллекта, рассуждающего одинаково верно во всех возможных мирах. Но все-таки для начала стоило бы выяснить, что и как мыслит человек в его "естественной установке", которую многие почему-то хотят "взять в скобки".
Иначе говоря, весьма актуальной оказывается задача построения, если угодно, логики с "человеческим лицом". Или по другому - существует возможность и необходимость ввести "антропный принцип" в саму логику и посмотреть, какие трансформации возникнут от этого в ее содержании и форме. Здесь не идет речи о так называемой "психологизации" оснований логики, с чем активно боролась трансцендентально-феноменологическая традиция, настаивая на априорном характере логический отношений. Эта тенденция феноменологической интерпретации логики также является правильной, хотя зачастую в ее редукционистских процедурах вместе с водой выливали из ванны и ребенка.
В равной степени редукционистски трактуют и миф - как устное сказание, априори оцениваемое как недостоверная передача информации. При этом мифу все же оставляют шанс быть частичным транслятором истины, воздерживаясь от квалификации его как заведомой лжи. Просто миф, дескать, есть запрограммированная познавательная и коммуникационная фикция, которую можно исследовать в лучшем случае по статье такой филологической научной отрасли, как фольклор - устное народное творчество. Но какова мера этой запрограммированности и степень неэлиминируемости мифа из сферы человеческого познания и общения - эти вопросы остаются нерешенными. Разумеется, миф может говорить о чем угодно - о поколениях богов, о животворящих стихиях, о превращениях зверей, но если справедливо то, что в мифе осуществляется антропоморфизация мира, то сам миф в целом есть некая загадка о человеке, которая отгадывается вполне закономерным способом, что, впрочем, еще нужно отыскать и обосновать.
Наука уже пыталась найти какие-либо определенные инварианты мифа. На этом была основана исследовательская программа структурализма, где было получено много интересных результатов. Но и эта стратегия оказалась достаточно абстрактной, уводя поиск в сторону рационалистической реконструкции уже отживших мифов. А самое главное, структурализм подходил к мифу извне, редуцируя его опять же к математическим базовым отношениям.
Такова диспозиция современных редукционистских трактовок логики и мифа, берущихся изолированно друг от друга. Такая изоляция ограничивает методологические возможности как мифа, так и логики, предохранить от чего может антропологическая тематизация их совместного содержания в свете онтологии.
Интуитивно работа в этом направлении велась издавна, хотя и односторонне. Так, изучение этой проблемы осуществлялось в ставшем традиционным движении "от мифоса к логосу" (Ф.Х.Кессиди). Молчаливо подразумевалось, что это движение однонаправленно и необратимо. Сдвиг и возвращение от "логоса к мифосу" негласно считалось нонсенсом и этот вектор даже не брался в расчет. Предпринимались попытки, аналогичные методологии структурализма, соотнести логику и миф с учетом асимметричности их отношения. Например, Я.Э.Голосовкер выдвинул идею "логики мифа". Но здесь не был поставлен возможный вопрос, требуемый логической операцией инверсии (как и мифологическим мотивом "оборотничества"), - вопрос о "мифе логики". Считалось, видимо, что "под" самой логикой и "в" самой логике нет никакого мифа, что она чиста в своем происхождении и функционировании, возникая как Афродита из пены морской или как Афина из головы Зевса. Но разве это не есть уже миф о некоей научно-теоретической "непорочности" логики?
Проект радикальной "диалектизации" мифа А.Ф.Лосева разрушил эти стереотипы, относящиеся к корреляции логики и мифа, однако и этот ход был необходимым, но не достаточным условием в общем процессе онтологизации мифа. Если допускается, что миф существует (неважно где и как - в объекте ли, в субъекте, в сновидениях, в мечтаниях, в безвозвратно ушедшем прошлом, в детских сказках или в прочих зонах "полу-бытия"), то, следовательно, не возбраняется говорить о "бытии мифа", пусть и неполноценном. А если приложить дополнительное методологическое усилие, экспериментируя с мифом, то можно сказать, что есть "миф бытия" (самого по себе). В этом смысле онтология мифична в своем истоке, так же как она логична.
На основании сказанного можно выдвинуть тезис о том, что логика и миф взаимодополняют и взаимоподдерживают друг друга в перспективе и процессе выражения человеком в слове собственного мышления бытия. Или иначе говоря, логика и миф, как определенные способы вербализации мышления, интенционально направленного к бытию, друг вне друга редуцируются к абстрактным свернутым системам, в которых теряется бытийное содержание, или как говорил М.Хайдеггер - мышление забывает бытие.
Если мысль подлинна, то она тождественна бытию (согласно изречению Парменида), и она не может не найти для себя адекватного слова. В человеческом общежитии это слово расслаивается на два слова - Логос и Мифос. Эвристической является такая ситуация, когда удается свести эти два близнечных слова к очной ставке - именно тогда происходит параллельное изобретение новой логической формулы и нового мифического сюжета. Такие комплексные открытия свершаются персонально, но в силу определенности человеческого естества на выходе они могут принять одну и только одну форму - логическую или мифическую. Необходимо большое герменевтическое усилие, чтобы реконструировать, как миф инспирирует в сознании автора открытие новой рациональной структуры или как логическая схема воплощается в художественном материале мифа.
Логика, как принято, является формой знания, поэтому она имеет дело с чем-то общим. В предложенном нами контексте можно использовать индивидуальный подход к самой логике, т.е. поставить вопрос о специфике личности логика, о той бытийной нише, где он пребывает и творит, т.е. об определенной профессиональной призванности человека. Ведь быть человеком означает, помимо всего прочего, уметь правильно мыслить соответственно присущей ему природе.
Основываясь на элементарных знаниях в области логики и мифа, можно обсудить вышеизложенную гипотезу корреляции логики и мифа. Всякая гипотеза должна быть подтверждена практически, в том числе экспериментально и желательно двуфокусно для необходимой полноты и возможной исчерпанности темы. Очная ставка логики и мифа может случиться в виде своеобразной экспериментальной организации диалога. Однажды в беседе с известным российским логиком такой эксперимент произошел. Моя роль в разговоре состояла в апологетике и в аподиктике мифа (а все вышесказанное и есть ни что иное как агрессия мифа в суверенную сферу логики), а также в требуемой условиями эксперимента провокации (вызове к откровенности) логика, имеющей своей целью ответ на вопрос, в чем заключается "миф логики", если таковой имеется, с внутренней точки зрения знатока и опытного практика логического навыка.
Первоначальная реакция собеседника была негативной, но посредством определенной аргументации (которая сама по себе поучительна и обладает немалым эвристическим потенциалом для выяснения гносеологических и методологических оснований как логики, так и мифа - что еще ждет своего подробного изложения) логик согласился на некоторые признания о бытийной сути и экзистенциальных задачах своей науки. Поскольку по условиям выражать эту суть следовало не математическими символами, а естественным человеческим языком, то при положительном исходе предприятия можно было стать свидетелем, как логик творит миф о логике. Упуская детали этого диалога, описание которых могло бы составить объем книги, конспективно изложу только основной набросок этой мифологемы, как он был понят и представлен метафорически.
В начале этих признаний речь велась о том, что логика, в принципе, вопреки обывательскому мнению и ожиданию (своеобразный миф о логике в массовом сознании) не дает позитивной рекомендации как можно научиться всегда правильно мыслить. Профессионально говоря, логическое построение не есть текст, в котором чистая мысль полностью воплотилась, но есть контекст, где мысль может себя обнаружить, потеряв свою чистоту и искажаясь в знаковых средствах ее передачи. Эту позицию можно квалифицировать как логический агностицизм (или апофатизм).
С этой точки зрения, логика еще не нашла адекватных средств выражения мышления. Математика помогла ей уменьшить трансцендентную границу между мышлением и языком, но не устранила ее полностью, хотя вначале надежды на это были. Быть может, эта граница вообще неустранима: как бы самонадеянно не постулировали принцип тождества бытия, мышления и языка, но эти скороспелые манифесты ведут к примитивизации логического содержания и в собственном самоуспокоении блокируют творческие возможности логики, которые, несомненно, есть.
Но в чем, все-таки, состоит творчество логики, где она находит для себя источник энергии и сил для того, чтобы преодолев рутину кропотливой работы, испытать удовлетворение от полученного результата? И в чем заключается этот результат?
Получается, что логика вторична (контекстуальна) по отношению ко всепорождающему источнику мышления. Она не дает сразу, здесь и теперь, истину. Она может только очистить место для истины, разоблачив не-истину или обнаружив ошибку в прежде совершенных подсознательно измышлениях. Логика не производит абсолютно правильное мышление, но она способна излечить неправильное мышление. Только и всего, не больше того, но и не меньше. Такой взгляд на логику изнутри, в самом деле, неожиданен, но профессионалу, вероятно, виднее.
Здесь возникает законный вопрос: что приводит к "заболеванию" мышления? Ясно, что "вирус" лжи проникает в какой-то неуловимый момент в процессе вербализации ("мысль изреченная есть ложь" - Ф.Тютчев). Логика в этом, кажется, неповинна. Тогда, значит, виной всему миф?
Миф калечит, а логика лечит мышление. Но это с точки зрения логики. В мифе можно думать с точностью до наоборот. Да, логика это лекарство, но возможна его передозировка, усугубляющая болезнь. Чтобы состоялась истина, логик должен непрестанно разоблачать ложь, которая, с его точки зрения коренится в мифе. Но чем больше логика разбирает завалы мысли, оставленные мифом, тем больше увеличивается объем этих завалов. Миф вездесущ и пронырлив, как многоглавая гидра.
Начиная с этого момента логик стал в несвойственной для его профессии манере живописать образами. Попросту говоря, логик в своей экзистенции идентифицирует себя с образом змееборца. Хотя возможны идентификации и с другими мифическими архетипами. Логика борется с мифом по поводу истины, как змееборец сражается с воображаемым монстром. Герой и змей по силе оказываются достойными друг друга. Первый рубит головы, но на месте каждой вырастают еще две, и так далее до бесконечности. Борьба продолжается непрестанно. Можно ли как-нибудь примирить оппонентов? Можно, но только за счет их взаимной деградации. Полемос - отец всего, как сказал бы древне-греческий философ. Только находясь в непрерывной полемике, логика способна открывать нечто новое для себя. Без этого пафоса логику можно похоронить в бесплодных школьных учебниках, которые только вредят естественному мышлению, превращая его в искусственное и нетворческое.
Таковыми оказались результаты этого необычного диалога-эксперимента. Их можно выразить в следующих положениях. Логика и миф взаимно актуализируют друг друга и подпитывают энергией в процессе человеческого общения по поводу истины бытия. Вне этой интенции нет и самой проблемы. Остается еще вопрос о финале схватки - но об этом пока помолчим. При желании борьбу можно уже сейчас прекратить, отказавшись признать реальность и насущность вышепоставленной проблемы. Но кто способен остановить не нами запущенный процесс?
Существует ли нейтральная позиция незаинтересованного наблюдателя логики и мифа, обладающего правом вето в их споре и имеющего полномочия либо их синтезировать, либо разделять (властвуя над ними), распоряжаясь их собственностью, оставленной им в наследство онтологией. Думается, что такой инстанции не существует, а если паче чаяния и существует, то это невыразимо, потому что кроме логики и мифа нет иных способов вербализации мышления. Обо всем ином пристало молчать. Поэтому, до тех пор, пока у человека будет потребность хоть как-то высказать мысль, то перед ним будет стоять постоянная задача - в процессе выражения мышления словом находить возможности адаптации логики и мифа друг к другу. Это, казалось бы, невыполнимо или необычайно трудно, но именно при решении этой задачи можно испытать подлинную радость от теоретической деятельности.
ЛОГИКА И МИФ КАК ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СПОСОБЫ ВЕРБАЛИЗАЦИИ МЫШЛЕНИЯ
Соотношение логики и мифа является одной из сложных и запутанных проблем в процессе постижения человеком себя и мира. Трудность решения этой проблемы обусловлена тем, что до сих пор не прояснены имманентные теоретические основания как логики, так и мифа. Сведение фундамента логики к объективным математическим закономерностям, вызвав бурное развитие математической символической логики, имеющей несомненные результаты и достижения, заслонило тот факт, что логика не зависит только от математических структур и операций, но и может иметь свою нередуцируемую основу.
Логика, ставящая перед собой задачу выработать адекватную форму для представления и выражения истины (причем истины, аутентичной человеческому способу бытия и мышления, а не только машинному интеллекту), не может быть фундирована только средствами математики, грамматики или семиотики. Проекты онтологизации логики, которую предпринимали некоторые философы (в частности Аристотель, Лейбниц и Гегель) для обоснования логики в ней самой, не увенчались успехом по причине абстрактного проведения принципа тождества бытия и мышления, хотя в целом тенденция была выбрана ими верная. В перечисленных учениях не учитывался человекомерный характер бытия, оттого и реализация принципа тождества бытия и мышления оказалась безличной. Можно, конечно, дерзать и гипотетически представлять каким образом мыслит Абсолют наедине с собой, неважно как при этом понимается Абсолют - в виде ли вневременного Бога-Творца, или искусственного интеллекта, рассуждающего одинаково верно во всех возможных мирах. Но все-таки для начала стоило бы выяснить, что и как мыслит человек в его "естественной установке", которую многие почему-то хотят "взять в скобки".
Иначе говоря, весьма актуальной оказывается задача построения, если угодно, логики с "человеческим лицом". Или по другому - существует возможность и необходимость ввести "антропный принцип" в саму логику и посмотреть, какие трансформации возникнут от этого в ее содержании и форме. Здесь не идет речи о так называемой "психологизации" оснований логики, с чем активно боролась трансцендентально-феноменологическая традиция, настаивая на априорном характере логический отношений. Эта тенденция феноменологической интерпретации логики также является правильной, хотя зачастую в ее редукционистских процедурах вместе с водой выливали из ванны и ребенка.
В равной степени редукционистски трактуют и миф - как устное сказание, априори оцениваемое как недостоверная передача информации. При этом мифу все же оставляют шанс быть частичным транслятором истины, воздерживаясь от квалификации его как заведомой лжи. Просто миф, дескать, есть запрограммированная познавательная и коммуникационная фикция, которую можно исследовать в лучшем случае по статье такой филологической научной отрасли, как фольклор - устное народное творчество. Но какова мера этой запрограммированности и степень неэлиминируемости мифа из сферы человеческого познания и общения - эти вопросы остаются нерешенными. Разумеется, миф может говорить о чем угодно - о поколениях богов, о животворящих стихиях, о превращениях зверей, но если справедливо то, что в мифе осуществляется антропоморфизация мира, то сам миф в целом есть некая загадка о человеке, которая отгадывается вполне закономерным способом, что, впрочем, еще нужно отыскать и обосновать.
Наука уже пыталась найти какие-либо определенные инварианты мифа. На этом была основана исследовательская программа структурализма, где было получено много интересных результатов. Но и эта стратегия оказалась достаточно абстрактной, уводя поиск в сторону рационалистической реконструкции уже отживших мифов. А самое главное, структурализм подходил к мифу извне, редуцируя его опять же к математическим базовым отношениям.
Такова диспозиция современных редукционистских трактовок логики и мифа, берущихся изолированно друг от друга. Такая изоляция ограничивает методологические возможности как мифа, так и логики, предохранить от чего может антропологическая тематизация их совместного содержания в свете онтологии.
Интуитивно работа в этом направлении велась издавна, хотя и односторонне. Так, изучение этой проблемы осуществлялось в ставшем традиционным движении "от мифоса к логосу" (Ф.Х.Кессиди). Молчаливо подразумевалось, что это движение однонаправленно и необратимо. Сдвиг и возвращение от "логоса к мифосу" негласно считалось нонсенсом и этот вектор даже не брался в расчет. Предпринимались попытки, аналогичные методологии структурализма, соотнести логику и миф с учетом асимметричности их отношения. Например, Я.Э.Голосовкер выдвинул идею "логики мифа". Но здесь не был поставлен возможный вопрос, требуемый логической операцией инверсии (как и мифологическим мотивом "оборотничества"), - вопрос о "мифе логики". Считалось, видимо, что "под" самой логикой и "в" самой логике нет никакого мифа, что она чиста в своем происхождении и функционировании, возникая как Афродита из пены морской или как Афина из головы Зевса. Но разве это не есть уже миф о некоей научно-теоретической "непорочности" логики?
Проект радикальной "диалектизации" мифа А.Ф.Лосева разрушил эти стереотипы, относящиеся к корреляции логики и мифа, однако и этот ход был необходимым, но не достаточным условием в общем процессе онтологизации мифа. Если допускается, что миф существует (неважно где и как - в объекте ли, в субъекте, в сновидениях, в мечтаниях, в безвозвратно ушедшем прошлом, в детских сказках или в прочих зонах "полу-бытия"), то, следовательно, не возбраняется говорить о "бытии мифа", пусть и неполноценном. А если приложить дополнительное методологическое усилие, экспериментируя с мифом, то можно сказать, что есть "миф бытия" (самого по себе). В этом смысле онтология мифична в своем истоке, так же как она логична.
На основании сказанного можно выдвинуть тезис о том, что логика и миф взаимодополняют и взаимоподдерживают друг друга в перспективе и процессе выражения человеком в слове собственного мышления бытия. Или иначе говоря, логика и миф, как определенные способы вербализации мышления, интенционально направленного к бытию, друг вне друга редуцируются к абстрактным свернутым системам, в которых теряется бытийное содержание, или как говорил М.Хайдеггер - мышление забывает бытие.
Если мысль подлинна, то она тождественна бытию (согласно изречению Парменида), и она не может не найти для себя адекватного слова. В человеческом общежитии это слово расслаивается на два слова - Логос и Мифос. Эвристической является такая ситуация, когда удается свести эти два близнечных слова к очной ставке - именно тогда происходит параллельное изобретение новой логической формулы и нового мифического сюжета. Такие комплексные открытия свершаются персонально, но в силу определенности человеческого естества на выходе они могут принять одну и только одну форму - логическую или мифическую. Необходимо большое герменевтическое усилие, чтобы реконструировать, как миф инспирирует в сознании автора открытие новой рациональной структуры или как логическая схема воплощается в художественном материале мифа.
Логика, как принято, является формой знания, поэтому она имеет дело с чем-то общим. В предложенном нами контексте можно использовать индивидуальный подход к самой логике, т.е. поставить вопрос о специфике личности логика, о той бытийной нише, где он пребывает и творит, т.е. об определенной профессиональной призванности человека. Ведь быть человеком означает, помимо всего прочего, уметь правильно мыслить соответственно присущей ему природе.
Основываясь на элементарных знаниях в области логики и мифа, можно обсудить вышеизложенную гипотезу корреляции логики и мифа. Всякая гипотеза должна быть подтверждена практически, в том числе экспериментально и желательно двуфокусно для необходимой полноты и возможной исчерпанности темы. Очная ставка логики и мифа может случиться в виде своеобразной экспериментальной организации диалога. Однажды в беседе с известным российским логиком такой эксперимент произошел. Моя роль в разговоре состояла в апологетике и в аподиктике мифа (а все вышесказанное и есть ни что иное как агрессия мифа в суверенную сферу логики), а также в требуемой условиями эксперимента провокации (вызове к откровенности) логика, имеющей своей целью ответ на вопрос, в чем заключается "миф логики", если таковой имеется, с внутренней точки зрения знатока и опытного практика логического навыка.
Первоначальная реакция собеседника была негативной, но посредством определенной аргументации (которая сама по себе поучительна и обладает немалым эвристическим потенциалом для выяснения гносеологических и методологических оснований как логики, так и мифа - что еще ждет своего подробного изложения) логик согласился на некоторые признания о бытийной сути и экзистенциальных задачах своей науки. Поскольку по условиям выражать эту суть следовало не математическими символами, а естественным человеческим языком, то при положительном исходе предприятия можно было стать свидетелем, как логик творит миф о логике. Упуская детали этого диалога, описание которых могло бы составить объем книги, конспективно изложу только основной набросок этой мифологемы, как он был понят и представлен метафорически.
В начале этих признаний речь велась о том, что логика, в принципе, вопреки обывательскому мнению и ожиданию (своеобразный миф о логике в массовом сознании) не дает позитивной рекомендации как можно научиться всегда правильно мыслить. Профессионально говоря, логическое построение не есть текст, в котором чистая мысль полностью воплотилась, но есть контекст, где мысль может себя обнаружить, потеряв свою чистоту и искажаясь в знаковых средствах ее передачи. Эту позицию можно квалифицировать как логический агностицизм (или апофатизм).
С этой точки зрения, логика еще не нашла адекватных средств выражения мышления. Математика помогла ей уменьшить трансцендентную границу между мышлением и языком, но не устранила ее полностью, хотя вначале надежды на это были. Быть может, эта граница вообще неустранима: как бы самонадеянно не постулировали принцип тождества бытия, мышления и языка, но эти скороспелые манифесты ведут к примитивизации логического содержания и в собственном самоуспокоении блокируют творческие возможности логики, которые, несомненно, есть.
Но в чем, все-таки, состоит творчество логики, где она находит для себя источник энергии и сил для того, чтобы преодолев рутину кропотливой работы, испытать удовлетворение от полученного результата? И в чем заключается этот результат?
Получается, что логика вторична (контекстуальна) по отношению ко всепорождающему источнику мышления. Она не дает сразу, здесь и теперь, истину. Она может только очистить место для истины, разоблачив не-истину или обнаружив ошибку в прежде совершенных подсознательно измышлениях. Логика не производит абсолютно правильное мышление, но она способна излечить неправильное мышление. Только и всего, не больше того, но и не меньше. Такой взгляд на логику изнутри, в самом деле, неожиданен, но профессионалу, вероятно, виднее.
Здесь возникает законный вопрос: что приводит к "заболеванию" мышления? Ясно, что "вирус" лжи проникает в какой-то неуловимый момент в процессе вербализации ("мысль изреченная есть ложь" - Ф.Тютчев). Логика в этом, кажется, неповинна. Тогда, значит, виной всему миф?
Миф калечит, а логика лечит мышление. Но это с точки зрения логики. В мифе можно думать с точностью до наоборот. Да, логика это лекарство, но возможна его передозировка, усугубляющая болезнь. Чтобы состоялась истина, логик должен непрестанно разоблачать ложь, которая, с его точки зрения коренится в мифе. Но чем больше логика разбирает завалы мысли, оставленные мифом, тем больше увеличивается объем этих завалов. Миф вездесущ и пронырлив, как многоглавая гидра.
Начиная с этого момента логик стал в несвойственной для его профессии манере живописать образами. Попросту говоря, логик в своей экзистенции идентифицирует себя с образом змееборца. Хотя возможны идентификации и с другими мифическими архетипами. Логика борется с мифом по поводу истины, как змееборец сражается с воображаемым монстром. Герой и змей по силе оказываются достойными друг друга. Первый рубит головы, но на месте каждой вырастают еще две, и так далее до бесконечности. Борьба продолжается непрестанно. Можно ли как-нибудь примирить оппонентов? Можно, но только за счет их взаимной деградации. Полемос - отец всего, как сказал бы древне-греческий философ. Только находясь в непрерывной полемике, логика способна открывать нечто новое для себя. Без этого пафоса логику можно похоронить в бесплодных школьных учебниках, которые только вредят естественному мышлению, превращая его в искусственное и нетворческое.
Таковыми оказались результаты этого необычного диалога-эксперимента. Их можно выразить в следующих положениях. Логика и миф взаимно актуализируют друг друга и подпитывают энергией в процессе человеческого общения по поводу истины бытия. Вне этой интенции нет и самой проблемы. Остается еще вопрос о финале схватки - но об этом пока помолчим. При желании борьбу можно уже сейчас прекратить, отказавшись признать реальность и насущность вышепоставленной проблемы. Но кто способен остановить не нами запущенный процесс?
Существует ли нейтральная позиция незаинтересованного наблюдателя логики и мифа, обладающего правом вето в их споре и имеющего полномочия либо их синтезировать, либо разделять (властвуя над ними), распоряжаясь их собственностью, оставленной им в наследство онтологией. Думается, что такой инстанции не существует, а если паче чаяния и существует, то это невыразимо, потому что кроме логики и мифа нет иных способов вербализации мышления. Обо всем ином пристало молчать. Поэтому, до тех пор, пока у человека будет потребность хоть как-то высказать мысль, то перед ним будет стоять постоянная задача - в процессе выражения мышления словом находить возможности адаптации логики и мифа друг к другу. Это, казалось бы, невыполнимо или необычайно трудно, но именно при решении этой задачи можно испытать подлинную радость от теоретической деятельности.
Опубликовано 18 февраля 2005 года
Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: ЛОГИКА И МИФ КАК ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СПОСОБЫ ВЕРБАЛИЗАЦИИ МЫШЛЕНИЯ
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1108741692 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций