ФИЛОСОФИЯ (последнее)
Спорт и игра как феномены социокультурных парадигм
Актуальные публикации по вопросам философии. Книги, статьи, заметки.
Плетников В.В.
Спорт и игра как феномены социокультурных парадигм
В «Современной первобытности» показано, что игра и спорт в Новое время имеют смысложизненное значение. Смысл жизни, это серьезно, на мой взгляд, он всегда выступает прямым проявлением социокультурных парадигм. Этим и обусловлена проблема статьи: какие парадигмы скрыты за спортом и игрой в XX веке? Данный вопрос можно исследовать средствами юнгианского психоанализа.
Спорт
Спорт не изобретение ХХ века. Спорт как состязание ровесник человечества. Состязания существовали со времен первобытности. Если же говорить о рождении спорта как такового, то время его появления античность, а место появления Древняя Греция. Именно там (776 г. до н.э.) состоялись первые Олимпийские игры.
Что же касается предпосылки спорта состязаний то они старше человечества, так как состязания игрового характера (спорт и есть игровое состязание) свойственны животным. В объяснении происхождения культурных феноменов я методологически опираюсь на Ф. Ницше и П.А. Кропоткина, которые выводят их из биологических инстинктов животных. Поэтому, я склонен думать, что спорт есть социализированный и окультуренный инстинкт животных, потребность в борьбе и в игре, в состязаниях. Если человек произошел из животного мира, то он наделен такими же инстинктами, которые приобрели в человеке культурную форму.
Я думаю, что окультуренные инстинкты в человеческом обществе преследуют ту же самую цель, что и в зоологическом сообществе. Й. Хейзинга приводит разные мнения, призванные объяснить происхождение игры. Одно из них объясняет игру как стремление к главенству или соперничеству. Именно в этом я нахожу объяснение спорту.
Желание быть первым в человеческом обществе, это проявление инстинктивного желания быть главным в зоологическом сообществе. Быть главным, значит быть вожаком, иметь власть, лучшую пищу, лучшее место под солнцем. Быть главным, значит сидеть на самой толстой и красивой ветке с самым большим бананом в руках.
Но здесь- то и проходит раздел между биологическим инстинктом воли к власти и социокультурным феноменом спорта. В обоих случаях есть стремление к первенству, но если в зоологическом сообществе это стремление преследует цель полезности лучшая пища, больше самок и т.д., то в человеческом обществе полезность спорта уходит на второй план.
Спортсмен хочет быть первым, и это главное для него. Его мало интересует корысть, главное победа. Конечно, блага, сопутствующие победе, приятны, как самый большой банан, но нельзя бежать марафонскую дистанцию, думая именно о деньгах, а особенно стоять на ринге. Соревнование особая жизнь, выводящая спортсмена из круга обыденности, в спорте и за его пределами разные цели. Тех, кто вкусил настоящего спорта держит именно спортивная цель. Уйдя из большого спорта многие деградируют, так ж, как и профессиональные военные, вынужденные покинуть армию. Так же, как и солдаты-наемники, которые даже в мирной жизни ищут и создают войну. За пределами спорта спортсмен не находит цели в жизни, если вся жизнь, вся культура не становится огромным спортивным состязанием. И чем больше распространен спорт, тем больше его специфические ценности становятся ценностями всей культуры, отодвигая не-спортсменов на обочину жизни.
В спорте главное победа, а победа есть выражение потребности в героизме. Желание это заложено на уровне коллективного бессознательного. Герой это архетип, как и всякий другой архетип, обладающий собственной энергией. Реализуется это желание через победу, через доказательство себе и другим собственной силы. Герой предпочитает славу гарантированному достатку. Слава есть атрибут героя.
Уже античная культура нашла в спорте способ реализовать потребность в героизме без войны. Нам представляется не случайным, что спорт зародился в непрерывно воюющей Древней Элладе. Там же был создан и образ героя. Поначалу воюющий, героизм переместился в спорт, а военная битва стала спортивным сражением.
Что такое война в первобытности и в античности? «Любовь и война правят миром!» - Утверждал Гераклит. Я думаю, что причина войн для античной культуры иррациональна, война имеет космическое происхождение, и на земле, в Элладе, выступает проявлением космического закона. Потому-то раб не смеет воевать, война и любовь дело только свободных эллинов.
Продолжая биологизм Ф.Ницше и П.Кропоткина, я полагаю, что войны первобытности были проявлением биологических инстинктов, унаследованных от животных. Это захват территории, места обитания, потребность в его защите, необходимость охоты.
Войны античности так же были вызваны отчасти этими факторами. Но античность новая цивилизация, новый шаг в выделении человечества из природы, а человека от животного. Античная мифология отличается от первобытной тем, что принимает разумную форму, разум и его ценности опосредуют отношение человека с миром. Разум, насыщенный мифологическим содержанием в античности преобразуют смысл войны. Поэтому биологически объяснимая потребность в захвате-защите территории превращается в героическую потребность в захвате ценностей, принадлежащих богам и в защите от богов своего, человеческого образа жизни. Не случайно Олимпийские игры посвящены Зевсу и имеют значение ритуала. Думаю, что Древнегреческое спортивное состязание является именно войной, но не с людьми, а с богами. В период проведения Олимпиады на территории Греции войны прекращались, наступало перемирие, потому, что Олимпиада, это главная война с богами, имеющая значение не для отдельных воюющих полисов, а для всей Греции. Энергия архетипа героя реализовывалась в спортивных состязаниях.
Разве случаен девиз современного спорта - «О спорт, ты мир»? На уровне профанного сознания это означает объединение народов на основе мирных спортивных состязаний, но на уровне сакрального сознания этот девиз означает выделение в общечеловеческом мире особого мира спорта, современного Древнегреческого Космоса, ограниченного площадью стадиона, где и сегодня, как встарь, продолжается война людей с Олимпом, требующая общечеловеческого замирения, единства и объединения сил. Правила соревнований, как и в давние времена, ритуальны. Битва борцов на арене оборачивается чем-то вроде энергетической установки, производящей и накапливающей энергию, которую ритуал соревнований нацеливает для атаки на Олимп. Поэтому победитель соревнования герой такой же, как и в Древней Греции. Потому возможна и командная победа, потому в победе участвуют и болельщики.
Спортивные игры, чемпионаты, и особенно Олимпиады - ритуалы, они сакральны. Открытие и закрытие Олимпиады представляет собой магический ритуал, берущий начало в древности. Отсюда и способность спортивных игр вытеснять и сублимировать земные войны, превращать их в земной мир, соревнование направляет энергию войны за пределы земной реальности. Следовательно, человек становится героем и сознает себя героем уже не только в военном сражении, но и в мирном, спортивном.
Так, причем здесь денежная выгода?! Желанием героизма объясняется и нередкая для массового спорта заинтересованность не столько в награде, а уж тем более, в пользе, сколько в участии. Для спортсмена главное победа, а не награда за нее. В героических мифах герой всегда бескорыстен. Жажда наживы, добычи, корысти морально осуждалась, или, по крайней мере, не возводилась в добродетель. Захватчика никогда не называли героем. Эпитет «герой» неразрывно связан с эпитетом «освободитель», а не завоеватель. Вспомним Ахилла, который согласен был ради славы умереть, чем жить спокойно в достатке. И герои «Илиады» отправились на войну не за добычей, она была следствием, а ради восстановления справедливости.
Благодаря архетипически присутствующему в нем героизму, спорт приобретает смысложизненное содержание борьбы с тем, что находится за пределами человеческого жизненного мира. Так же, как и в античности олимпионик, сегодня спортсмен через победу, через обретение героизма приравнивает себя богам. И чем выше ступень пьедестала почета, тем ближе он к вершине Олимпа. Архаическое сознание является частью сознания современного, и бессознательный поиск смысла жизни отчасти находит в современности такое же решение, как и в античности.
Игра
Как же обстоит дело с игрой? Она переплетается со спортом, не совпадает, но пересекается по объему понятий: «спортивные игры», «игровые виды спорта».
На первый взгляд, игра это нечто такое, что противостоит серьезности. Игра это «не по-настоящему», тогда как серьезное дело является синонимом настоящего дела. Й.Хейзинга пишет, что игра в нашем сознании противостоит серьезному занятию. Но это представление легко опровергнуть. Стоит вместо словосочетания «игра есть несерьезное» произнести «игра несерьезна», как противопоставление теряет силу, ибо игра может быть по-настоящему серьезной.
Таким образом, игра имеет для нас две стороны серьезную и несерьезную. Если продолжать психоаналитическую методологию К.-Г. Юнга, то несерьезной ее делает наше сознание, а серьезной бессознательное. Бессознательное не терпит несерьезного отношения к игре. Вспомним, как относятся к ней дети. Игра для них есть хотя и придуманный, но парадоксальным образом реальный мир. Законы игры соблюдаются беспрекословно, как и законы спорта. Возникает игровое пространство, укрытый в реальном мире мир игры. Внутри него все должно быть серьезно. Когда игра закончится, можно и посмеяться, но пока она идет это реальность.
Мир стадиона, шахматы, детская игровая площадка, поле для игры в «Гусек» и ломберный стол древние представления о мире, упакованные в современность. Как показано выше, стадион, это Космос. А ломберный стол? Опять вспоминается Гераклит: боги играют человеком, а человек играет в кости.
Известно, что игра сама создает правила и требует их соблюдения. Отношение к игре двойственное, не одинаковое для стороннего наблюдателя и для участника вместе с болельщиком. Для наблюдателя игра несерьезна, а для участника серьезна. Находясь вне игры, человек объективирует ее, отстраняется, и тем самым, может рассматривать ее рационально. Тогда он видит, что игра ничего «настоящего» собой не представляет. Участник же игры попадает в ее мир, тогда ее правила становятся для него законами мира. У участника в дело вступает бессознательное. Хейзинга утверждает, что интенсивность игры не объяснить никаким биологически анализом. И все же как раз в этой интенсивности, в этой способности приводить в исступление кроется сущность игры. Исступленное состояние, это и есть активность бессознательного. Игра создает специальный мир для реализации бессознательного, а игровое поле становится как бы его «символической картой».
Если игра это погружение человека в бессознательное, то для чего? Вспомним связь игры с магией и мантической практикой гадания. Вспомним, что гадание предназначалось для получения от богов ответа на вопросы людей и, главным образом, для выяснения воли рока. Вспомним, что магический ритуал является правилами, в которых устанавливается отношение между участниками ритуала: людьми и символически представленными силами внечеловеческого мира. Тогда игра, это пространство соучастия, сосуществования людей и сил. В отличие от спорта, который является пространством противостояния.
Игра древнее спорта, она, вероятно, древнее и войны, и любви. Любовь и война появляются как разновидности игры в эпоху заката первобытной культуры. В ней скрыта потребность человеческой природы в возвращении во «времена сновидений», «золотого века», во времена единства человека и окружающего мира. С возникновением и развитием рационализма человек все более противопоставляет себя миру и игра с судьбой становится игрой военной или игрой любовной.
Если рассмотреть с позиций древней нумерологии, то в ней содержится почтение к единице-монаде как источнику добра, и раздражение двойкой-дуальностью, соотнесение ее со злом, так как дуальность это разделение, противостояние. Древние мифологии говорят о том, что все произошло из одного единого источника, в котором изначально содержалось. Все вышло из единого начала и должно вернуться к нему. Таков закон: все должно быть едино, а не раздельно. В этом и кроется причина популярности игры как способа активизации бессознательного. Бессознательное не делит мир, оно едино с ним. Игра как способ активизации бессознательного исполняет закон возвращения к единому началу.
Литература
1. Павлов А.В., Галкин В.Т. Современная первобытность. Тюмень: ТОГИРРО, 1999. 133 с.
2. Хейзинга Й. Homo Iudens. В тени завтрашнего дня. М.: Издательская группа «Прогресс», «Прогресс Академия», 1992. 464 с.
Спорт и игра как феномены социокультурных парадигм
В «Современной первобытности» показано, что игра и спорт в Новое время имеют смысложизненное значение. Смысл жизни, это серьезно, на мой взгляд, он всегда выступает прямым проявлением социокультурных парадигм. Этим и обусловлена проблема статьи: какие парадигмы скрыты за спортом и игрой в XX веке? Данный вопрос можно исследовать средствами юнгианского психоанализа.
Спорт
Спорт не изобретение ХХ века. Спорт как состязание ровесник человечества. Состязания существовали со времен первобытности. Если же говорить о рождении спорта как такового, то время его появления античность, а место появления Древняя Греция. Именно там (776 г. до н.э.) состоялись первые Олимпийские игры.
Что же касается предпосылки спорта состязаний то они старше человечества, так как состязания игрового характера (спорт и есть игровое состязание) свойственны животным. В объяснении происхождения культурных феноменов я методологически опираюсь на Ф. Ницше и П.А. Кропоткина, которые выводят их из биологических инстинктов животных. Поэтому, я склонен думать, что спорт есть социализированный и окультуренный инстинкт животных, потребность в борьбе и в игре, в состязаниях. Если человек произошел из животного мира, то он наделен такими же инстинктами, которые приобрели в человеке культурную форму.
Я думаю, что окультуренные инстинкты в человеческом обществе преследуют ту же самую цель, что и в зоологическом сообществе. Й. Хейзинга приводит разные мнения, призванные объяснить происхождение игры. Одно из них объясняет игру как стремление к главенству или соперничеству. Именно в этом я нахожу объяснение спорту.
Желание быть первым в человеческом обществе, это проявление инстинктивного желания быть главным в зоологическом сообществе. Быть главным, значит быть вожаком, иметь власть, лучшую пищу, лучшее место под солнцем. Быть главным, значит сидеть на самой толстой и красивой ветке с самым большим бананом в руках.
Но здесь- то и проходит раздел между биологическим инстинктом воли к власти и социокультурным феноменом спорта. В обоих случаях есть стремление к первенству, но если в зоологическом сообществе это стремление преследует цель полезности лучшая пища, больше самок и т.д., то в человеческом обществе полезность спорта уходит на второй план.
Спортсмен хочет быть первым, и это главное для него. Его мало интересует корысть, главное победа. Конечно, блага, сопутствующие победе, приятны, как самый большой банан, но нельзя бежать марафонскую дистанцию, думая именно о деньгах, а особенно стоять на ринге. Соревнование особая жизнь, выводящая спортсмена из круга обыденности, в спорте и за его пределами разные цели. Тех, кто вкусил настоящего спорта держит именно спортивная цель. Уйдя из большого спорта многие деградируют, так ж, как и профессиональные военные, вынужденные покинуть армию. Так же, как и солдаты-наемники, которые даже в мирной жизни ищут и создают войну. За пределами спорта спортсмен не находит цели в жизни, если вся жизнь, вся культура не становится огромным спортивным состязанием. И чем больше распространен спорт, тем больше его специфические ценности становятся ценностями всей культуры, отодвигая не-спортсменов на обочину жизни.
В спорте главное победа, а победа есть выражение потребности в героизме. Желание это заложено на уровне коллективного бессознательного. Герой это архетип, как и всякий другой архетип, обладающий собственной энергией. Реализуется это желание через победу, через доказательство себе и другим собственной силы. Герой предпочитает славу гарантированному достатку. Слава есть атрибут героя.
Уже античная культура нашла в спорте способ реализовать потребность в героизме без войны. Нам представляется не случайным, что спорт зародился в непрерывно воюющей Древней Элладе. Там же был создан и образ героя. Поначалу воюющий, героизм переместился в спорт, а военная битва стала спортивным сражением.
Что такое война в первобытности и в античности? «Любовь и война правят миром!» - Утверждал Гераклит. Я думаю, что причина войн для античной культуры иррациональна, война имеет космическое происхождение, и на земле, в Элладе, выступает проявлением космического закона. Потому-то раб не смеет воевать, война и любовь дело только свободных эллинов.
Продолжая биологизм Ф.Ницше и П.Кропоткина, я полагаю, что войны первобытности были проявлением биологических инстинктов, унаследованных от животных. Это захват территории, места обитания, потребность в его защите, необходимость охоты.
Войны античности так же были вызваны отчасти этими факторами. Но античность новая цивилизация, новый шаг в выделении человечества из природы, а человека от животного. Античная мифология отличается от первобытной тем, что принимает разумную форму, разум и его ценности опосредуют отношение человека с миром. Разум, насыщенный мифологическим содержанием в античности преобразуют смысл войны. Поэтому биологически объяснимая потребность в захвате-защите территории превращается в героическую потребность в захвате ценностей, принадлежащих богам и в защите от богов своего, человеческого образа жизни. Не случайно Олимпийские игры посвящены Зевсу и имеют значение ритуала. Думаю, что Древнегреческое спортивное состязание является именно войной, но не с людьми, а с богами. В период проведения Олимпиады на территории Греции войны прекращались, наступало перемирие, потому, что Олимпиада, это главная война с богами, имеющая значение не для отдельных воюющих полисов, а для всей Греции. Энергия архетипа героя реализовывалась в спортивных состязаниях.
Разве случаен девиз современного спорта - «О спорт, ты мир»? На уровне профанного сознания это означает объединение народов на основе мирных спортивных состязаний, но на уровне сакрального сознания этот девиз означает выделение в общечеловеческом мире особого мира спорта, современного Древнегреческого Космоса, ограниченного площадью стадиона, где и сегодня, как встарь, продолжается война людей с Олимпом, требующая общечеловеческого замирения, единства и объединения сил. Правила соревнований, как и в давние времена, ритуальны. Битва борцов на арене оборачивается чем-то вроде энергетической установки, производящей и накапливающей энергию, которую ритуал соревнований нацеливает для атаки на Олимп. Поэтому победитель соревнования герой такой же, как и в Древней Греции. Потому возможна и командная победа, потому в победе участвуют и болельщики.
Спортивные игры, чемпионаты, и особенно Олимпиады - ритуалы, они сакральны. Открытие и закрытие Олимпиады представляет собой магический ритуал, берущий начало в древности. Отсюда и способность спортивных игр вытеснять и сублимировать земные войны, превращать их в земной мир, соревнование направляет энергию войны за пределы земной реальности. Следовательно, человек становится героем и сознает себя героем уже не только в военном сражении, но и в мирном, спортивном.
Так, причем здесь денежная выгода?! Желанием героизма объясняется и нередкая для массового спорта заинтересованность не столько в награде, а уж тем более, в пользе, сколько в участии. Для спортсмена главное победа, а не награда за нее. В героических мифах герой всегда бескорыстен. Жажда наживы, добычи, корысти морально осуждалась, или, по крайней мере, не возводилась в добродетель. Захватчика никогда не называли героем. Эпитет «герой» неразрывно связан с эпитетом «освободитель», а не завоеватель. Вспомним Ахилла, который согласен был ради славы умереть, чем жить спокойно в достатке. И герои «Илиады» отправились на войну не за добычей, она была следствием, а ради восстановления справедливости.
Благодаря архетипически присутствующему в нем героизму, спорт приобретает смысложизненное содержание борьбы с тем, что находится за пределами человеческого жизненного мира. Так же, как и в античности олимпионик, сегодня спортсмен через победу, через обретение героизма приравнивает себя богам. И чем выше ступень пьедестала почета, тем ближе он к вершине Олимпа. Архаическое сознание является частью сознания современного, и бессознательный поиск смысла жизни отчасти находит в современности такое же решение, как и в античности.
Игра
Как же обстоит дело с игрой? Она переплетается со спортом, не совпадает, но пересекается по объему понятий: «спортивные игры», «игровые виды спорта».
На первый взгляд, игра это нечто такое, что противостоит серьезности. Игра это «не по-настоящему», тогда как серьезное дело является синонимом настоящего дела. Й.Хейзинга пишет, что игра в нашем сознании противостоит серьезному занятию. Но это представление легко опровергнуть. Стоит вместо словосочетания «игра есть несерьезное» произнести «игра несерьезна», как противопоставление теряет силу, ибо игра может быть по-настоящему серьезной.
Таким образом, игра имеет для нас две стороны серьезную и несерьезную. Если продолжать психоаналитическую методологию К.-Г. Юнга, то несерьезной ее делает наше сознание, а серьезной бессознательное. Бессознательное не терпит несерьезного отношения к игре. Вспомним, как относятся к ней дети. Игра для них есть хотя и придуманный, но парадоксальным образом реальный мир. Законы игры соблюдаются беспрекословно, как и законы спорта. Возникает игровое пространство, укрытый в реальном мире мир игры. Внутри него все должно быть серьезно. Когда игра закончится, можно и посмеяться, но пока она идет это реальность.
Мир стадиона, шахматы, детская игровая площадка, поле для игры в «Гусек» и ломберный стол древние представления о мире, упакованные в современность. Как показано выше, стадион, это Космос. А ломберный стол? Опять вспоминается Гераклит: боги играют человеком, а человек играет в кости.
Известно, что игра сама создает правила и требует их соблюдения. Отношение к игре двойственное, не одинаковое для стороннего наблюдателя и для участника вместе с болельщиком. Для наблюдателя игра несерьезна, а для участника серьезна. Находясь вне игры, человек объективирует ее, отстраняется, и тем самым, может рассматривать ее рационально. Тогда он видит, что игра ничего «настоящего» собой не представляет. Участник же игры попадает в ее мир, тогда ее правила становятся для него законами мира. У участника в дело вступает бессознательное. Хейзинга утверждает, что интенсивность игры не объяснить никаким биологически анализом. И все же как раз в этой интенсивности, в этой способности приводить в исступление кроется сущность игры. Исступленное состояние, это и есть активность бессознательного. Игра создает специальный мир для реализации бессознательного, а игровое поле становится как бы его «символической картой».
Если игра это погружение человека в бессознательное, то для чего? Вспомним связь игры с магией и мантической практикой гадания. Вспомним, что гадание предназначалось для получения от богов ответа на вопросы людей и, главным образом, для выяснения воли рока. Вспомним, что магический ритуал является правилами, в которых устанавливается отношение между участниками ритуала: людьми и символически представленными силами внечеловеческого мира. Тогда игра, это пространство соучастия, сосуществования людей и сил. В отличие от спорта, который является пространством противостояния.
Игра древнее спорта, она, вероятно, древнее и войны, и любви. Любовь и война появляются как разновидности игры в эпоху заката первобытной культуры. В ней скрыта потребность человеческой природы в возвращении во «времена сновидений», «золотого века», во времена единства человека и окружающего мира. С возникновением и развитием рационализма человек все более противопоставляет себя миру и игра с судьбой становится игрой военной или игрой любовной.
Если рассмотреть с позиций древней нумерологии, то в ней содержится почтение к единице-монаде как источнику добра, и раздражение двойкой-дуальностью, соотнесение ее со злом, так как дуальность это разделение, противостояние. Древние мифологии говорят о том, что все произошло из одного единого источника, в котором изначально содержалось. Все вышло из единого начала и должно вернуться к нему. Таков закон: все должно быть едино, а не раздельно. В этом и кроется причина популярности игры как способа активизации бессознательного. Бессознательное не делит мир, оно едино с ним. Игра как способ активизации бессознательного исполняет закон возвращения к единому началу.
Литература
1. Павлов А.В., Галкин В.Т. Современная первобытность. Тюмень: ТОГИРРО, 1999. 133 с.
2. Хейзинга Й. Homo Iudens. В тени завтрашнего дня. М.: Издательская группа «Прогресс», «Прогресс Академия», 1992. 464 с.
Опубликовано 16 февраля 2005 года
Новые статьи на library.by:
ФИЛОСОФИЯ:
Комментируем публикацию: Спорт и игра как феномены социокультурных парадигм
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1108565483 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций