МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО (последнее)
Террористический акт: общее понятие и уголовно-правовое определение
Актуальные публикации по вопросам международного права и международных отношений.
АВТОР: В. П. Емельянов
ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №1,2000
Понятие “террористический акт” относится к числу наиболее часто употребляемых терминов как в террологической науке, так и в средствах массовой информации, а в ряде случаев ему придается и законодательное закрепление. Однако вопрос о том, насколько точны эти законодательные определения, насколько оптимально характеризуют они своими признаками сущность определяемого ими преступного деяния, невольно возникает уже при элементарном сопоставлении соответствующих составов преступления, содержащихся в уголовных кодексах отдельных государств.
Так, в ст. 277 УК РФ под террористическим актом понимается посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность.
Вновь принятый УК Республики Беларусь содержит два состава террористического акта — ст. 359 УК РБ (террористический акт) и ст. 124 УК РБ (террористический акт против представителя иностранного государства), причем признаки этих составов имеют больше различий, чем сходства. Если в ст. 359 УК РБ под террористическим актом понимается посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в связи с его государственной или общественной деятельностью с целью дестабилизации общественного порядка, либо воздействия на принятие решений государственными органами, либо воспрепятствования политической или иной общественной деятельности, либо из мести за такую деятельность, то в ст. 124 УК РБ под террористическим актом понимаются насильственные действия в отношении представителя иностранного государства, похищение или лишение его свободы, а также убийство с целью провокации международных осложнений или войны.
При сопоставлении данных составов совершенно необъяснимым представляется то обстоятельство, что они существенно разнятся в первую очередь по признакам объективной стороны преступления. Трудно понять, почему признаками деяния, предусмотренного ст. 359 УК РБ, охватывается лишь посягательство на жизнь, а деяния, предусмотренного ст. 124 УК РБ, — не только убийство, но и похищение или лишение свободы, а также иные насильственные действия. Также неясно, почему столь существенно различаются цели террористических актов в указанных составах. Ведь если взять, к примеру, такой уголовно-правовой институт, как хищение, то его объективные и субъективные признаки едины независимо от того, совершено ли хищение имущества, огнестрельного оружия или наркотических веществ, является ли потерпевший гражданином данного государства или иностранцем. Разграничение составов, предусматривающих ответственность за отдельные разновидности хищений, осуществляется по дополнительным признакам, основные же объективные и субъективные признаки хищения идентичны. Думается, что и составы террористического акта должны быть идентичными по своим существенным конструктивным признакам и отличаться лишь в отдельных второстепенных деталях.
Представляется также нелогичным, что посягательство в вышеуказанных целях на жизнь государственного или общественного деятеля в УК РФ и УК РБ признается террористическим актом, а совершенное в тех же целях посягательство на жизнь судьи или работника правоохранительного органа таковым не признается.
В месте с тем УК Украины, устанавливая уголовную ответственность за посягательство на жизнь государственного деятеля (ст. 58) и посягательство на жизнь представителя иностранного государства (ст. 59), не называет эти деяния террористическими актами. Та же позиция сохранена и в проекте нового УК Украины (ст. 106, 412). Не называется террористическими актами и посягательство на жизнь или здоровье Президента Республики в соответствующих статьях УК Туркменистана (ст. 176) и УК Узбекистана (ст. 158), а также посягательство на жизнь или здоровье Президента Латвийской Республики, депутата Сейма, члена Кабинета Министров и другого должностного лица государства (ст. 86 Уголовного закона Латвии). Такая позиция представляется в какой-то мере более точной и взвешенной, поскольку далеко не всякое посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля подпадает под признаки террористического акта как такового и вполне может быть политическим или заказным убийством, хотя и совершенным в связи с государственной или общественной деятельностью потерпевшего. Поэтому законодатель, по-видимому, здесь может избрать два оптимальных варианта: либо указанные уголовно наказуемые посягательства не называть террористическими актами, дабы не охватить этим понятием деяния, не имеющие к ним прямого отношения, либо сформулировать признаки террористического акта, так сказать, в чистом, классическом виде.
В этой связи представляется возможным предпринять попытку сформулировать существенные признаки террористического акта, отличающие его от других посягательств на тех или иных лиц.
Основу террористического акта составляет элемент терроризирования. Но в чем суть терроризирования? Согласно толковым словарям термин “терроризирование” (фр. terroriser) означает: преследовать, угрожая расправой, держать в состоянии страха1 .
В уголовном законодательстве термин “терроризирование” в ряде государств имеет место среди признаков состава, предусматривающего ответственность за терроризирование в местах лишения свободы осужденных, вставших на путь исправления (ст. 410 УК РБ, ст. 220 УК Узбекистана, ст. 69—1 УК Украины). В диспозициях статей отсутствуют какие-либо отличительные признаки этого понятия, а “расшифровка” его дается, например, в п.4 постановления Пленума Верховного Суда Украины от 26 марта 1993 г. № 2 “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением режима отбывания наказания в местах лишения свободы”. В нем записано следующее: “Под терроризированием осужденных, вставших на путь исправления ... следует понимать применение насилия или угрозы применения насилия с целью принудить их отказаться от добросовестного отношения к труду, соблюдения правил режима, а также совершение таких же действий из мести за выполнение общественных обязанностей по укреплению дисциплины и порядка в исправительно-трудовом учреждении. Терроризированием следует считать также глумление или издевательство над осужденными с целью их запугивания и воспрепятствования исполнению наказания”2 .
Думается, что следует полностью согласиться с трактовкой Пленума в той части, когда под терроризированием понимаются насильственные и другие действия (глумление, издевательства) как средства запугивания осужденных, вставших на путь исправления, с целью принудить их отказаться от законопослушного поведения. В то же время вызывает сомнение безоговорочное отнесение к терроризированию совершение таких же действий из мести за выполнение потерпевшим общественных обязанностей, поскольку в тех случаях, когда целевая направленность исчерпывается самим актом насилия или другим действием, то терроризирование отсутствует, ибо на устрашение и на дальнейшее развитие событий, выражающихся в изменении поведения потерпевшего либо других лиц, виновный не рассчитывает. “Посягательство на жизнь другого человека, — отмечает И.И. Карпец, — даже с помощью специально изготовленных взрывных устройств (мин, бомб), совершенное на почве мести или личных взаимоотношений, не образует состава террористического акта и квалифицируется по соответствующим статьям, предусматривающим ответственность за преступления против личности...”3 .
Иное дело, если акт мести не является самоцелью, а служит как бы в назидание другим, выступает в качестве средства их запугивания, и это охватывается умыслом виновного и осознается окружающими. В частности, террористический характер имели те акты мести, которые совершались революционерами-народниками, поскольку они незамедлительно подвергались широкой огласке лицами, их совершившими, либо сотоварищами с подробным разъяснением мотивов и целей этих акций и выдвижением конкретных требований, выполнение которых послужит сигналом к прекращению подобной практики.
Суть терроризирования сводится к устрашению, преследованию, запугиванию, созданию обстановки страха, но не в смысле обычного устрашения преступником жертвы в ходе осуществления преступления в целях облегчения его совершения и не в качестве объективно создавшегося состояния страха, которое возникает у людей при наличии серии тех или иных наиболее опасных насильственных преступлений, получивших широкую огласку (например, возникновение обстановки страха в том или ином населенном пункте в результате действий маньяка-убийцы, маньяка-насильника, дерзкой банды и т.д., в отношении которых в разговорной речи нередко употребляют такие обозначения, как “терроризирующие население”). Каким бы тяжким ни было преступление и какой бы общественный резонанс оно ни получило, действия лица, его совершившего, не могут квалифицироваться как “терроризирование” в собственном смысле этого понятия, если совершенные в ходе данного преступления насильственные или иные действия были конечной целью виновного, а состояние страха возникло в результате совершенного деяния, независимо от намерений самого виновного.
Таким образом, отличительные признаки терроризирования как самостоятельного элемента преступного деяния заключаются в следующем:
1) насильственные и иные действия виновного не являются самоцелью, а служат средством достижения других целей; 2) обстановка страха возникает не сама по себе как следствие совершенного деяния или общественного резонанса, а целенаправленно создается виновным в расчете на ее содействие в достижении конечной цели в качестве средства принуждения к принятию какого-либо решения или отказу от него в интересах виновного или других лиц; 3) достижение конечного результата осуществляется не за счет действий самого виновного лица, а за счет действий тех лиц (физических или юридических), в отношении которых направлено устрашающее воздействие; 4) насильственные и другие преступные действия могут быть направлены против одних лиц (как физических, так и юридических), а достижение конечных целей виновного осуществляется за счет действий третьих лиц (как физических, так и юридических), но возможно, что и направленность действий и достижение конечного результата будут связываться у виновного с одним и тем же лицом.
Указанные признаки присущи многим преступлениям (захват заложников, вымогательство, принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения, угроза судье или работнику правоохранительного органа, сопряженная с требованиями о выполнении или отказе от выполнения каких-либо действий и т.п.), что позволяет выделить понятие преступлений с признаками (элементом) терроризирования.
Террористический акт является разновидностью преступлений с признаками терроризирования, а потому его определение, как представляется, должно соответствовать вышеуказанным признакам родственных преступлений как часть целому. Особенность террористического акта состоит только в том, что он может быть совершен лишь посредством насильственных действий в отношении конкретного лица, тогда как другие преступления данного рода объективно могут быть выражены также в причинении имущественного вреда либо в угрозах убийством, причинением вреда здоровью или имуществу, разглашением сведений как в отношении самого потерпевшего, так и его близких. По всем остальным признакам террористический акт совпадает с родственной категорией преступлений, т. е. насильственные действия здесь также не являются самоцелью, а служат средством достижения других целей и направлены на устрашение в целях понуждения к совершению каких-либо действий или отказу от них.
Близким к террористическому акту явлением выступает терроризм. Зачастую их также соотносят как целое и часть, представляя терроризм как особый случай террористического акта. Однако с позиции уголовного права это далеко не идентичные категории, поскольку, во-первых, терроризм может выражаться не только в насильственных действиях, но и в угрозе осуществления таких действий, во-вторых, насильственные действия и угрозы таковыми при совершении терроризма направлены в отношении неопределенного количества невинных жертв, тогда как жертва насилия при совершении террористического акта строго персонифицирована, и, в-третьих, терроризм совершается всегда общеопасным способом (взрывы, поджоги и т.п.) и влечет за собой не только невинные жертвы, но и материальный или иной вред, а террористический акт — способом, как правило, опасным лишь для конкретного лица, но не для окружающих. Но все же в ряде случаев террористический акт и акт терроризма могут совпадать по объему. Это происходит тогда, когда террористический акт в отношении конкретного лица совершается общеопасным способом, в результате чего террористический акт обретает также и черты терроризма.
В этой связи, например, лишь незначительную часть совершенных в дореволюционной России народниками, анархистами, эсерами террористических актов можно отнести к актам терроризма, поскольку в подавляющем своем большинстве это были целенаправленные действия в отношении конкретных лиц способами, которые реально не причиняли и не могли причинять вреда окружающим, но все они были совершены с претензией на широкую огласку, направлены на устрашение представителей властных структур в целях изменения существующих в стране политических и социальных институтов.
Таковыми были деяния и Д. В. Каракозова, который впервые в российском террористическом движении 4 апреля 1866 г. пытался произвести прицельный выстрел в императора Александра II, но стоявший рядом крестьянин Осип Комисаров, увидев направленный на государя пистолет, толкнул Каракозова в локоть, вследствие чего пуля не достигла цели; и В. И. Засулич, стрелявшей 24 января 1878 г. в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова и тяжело ранившей его; и С. М. Степняка-Кравчинского, убившего 4 августа 1878 г. на Михайловской площади в Петербурге ударом кинжала шефа жандармов Н. В. Мезенцева4 .
Первой попыткой совершения народниками террористического акта со всеми чертами терроризма, как представляется, была подготовка в октябре—ноябре 1879 г. под руководством А. И. Желябова взрыва железной дороги под Александровском (ныне г. Запорожье). Подготовка велась в целях покушения на жизнь императора Александра II. Однако при прохождении царского поезда 18 ноября 1879 г., когда Желябов соединил провода гальванической батареи, подведенные к мине, взрыва не произошло5 .
Первым же преступным деянием, соответствующим всем признакам терроризма, является покушение народников на жизнь царя Александра II 19 ноября 1879 г. под Москвой. На этот раз подложенная под железнодорожное полотно мина была взорвана, но оказалось, что это был поезд со свитой, шедший, вопреки обыкновению, не первым, а вторым. Сила взрыва перевернула багажный вагон, восемь вагонов сошли с рельсов, из людей никто не пострадал6 .
И, конечно же, апогеем террористической деятельности народников является убийство 1 марта 1881 г. царя Александра II посредством взрыва бомбы, в результате чего не только погиб император, но пострадали и другие люди7 . В этом случае террористический акт имел также все признаки терроризма.
Террористический акт, терроризм и другие преступления с признаками терроризирования следует отличать от политических убийств и прочих насильственных преступлений. “Террористический акт, — замечает Т.С. Бояр-Созонович — не самоцель, практически всегда он работает через определенный общественно-политический резонанс, который тем больше, чем шире распространяется информация о нем”8 . Если убийство террористического характера служит средством создания обстановки напряженности, способом понуждения к чему-либо или отказу от чего-либо тех или иных лиц, то политическое убийство без признаков терроризирования является способом решения каких-либо вопросов самим фактом его совершения. Политическое убийство не нуждается в понуждении кого-то к чему-то, все разрешается автоматически в результате наступивших последствий. Кроме того, над политическим убийством обычно имеется некий ореол таинственности и скрытого смысла, который раскрывается лишь спустя некоторое время.
Из истории известно, что посредством политических убийств довольно часто решались вопросы о престолонаследии, но при этом обнародовались версии, весьма далекие от существа происшедшего. Так, в июне 1605 г. по приказу Самозванца Лжедмитрия I были тайно убиты царица Мария Годунова-Скуратова и царевич Федор Годунов, но выдана была официальная версия о самоубийстве9 .
Важным является вопрос и об отнесении к той или иной категории убийств представителей иностранных государств — выступают ли они разновидностями политических убийств или же убийств террористического характера.
Думается, что к преступлениям террористического характера их можно относить в тех случаях, когда они служат средством запугивания, вынуждения властей иностранного государства к изменению политического курса. Если же осложнение международных отношений происходит само по себе после совершенного убийства без каких-либо предварительных или последующих усилий к этому заинтересованных лиц, то такой акт возможно отнести к категории политических убийств без признаков терроризирования. Вместе с тем если убийство представителя иностранного государства служит причиной осложнения международных отношений в результате возникшего беспокойства, недоверия и т.д., то такое деяние несет в себе свойство терроризирования, а если это обстоятельство используется лишь как предлог для осуществления фактически сложившегося разрыва отношений или для развязывания давно назревшего конфликта, то имеет место политическое убийство без признаков террористической направленности.
Так, убийство наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда и его жены в июне 1914 г. в Сараево было использовано австро-германскими войсками для развязывания первой мировой войны. Но имело ли это убийство террористическую направленность и породило ли оно обстановку страха и недоверия между государствами? Конечно, нет. Война между двумя коалициями (германо-австрийским блоком и Антантой) была вызвана крайним обострением противоречий в ходе борьбы за сферы влияния, источники сырья, рынки сбыта, и не будь этого убийства — было бы другое убийство или иной повод. Факт убийства наследника никак не влиял на расстановку сил и взаимоотношения государств, которые потенциально давно уже находились в состоянии войны, а потому это убийство носит, по всей видимости, не террористический, а политический характер.
Но совершенно иной оттенок имеет убийство левым эсером Я.Г. Блюмкиным в 1918 г. посла Германии в РСФСР Вильгельма Мирбаха. Это убийство было направлено на устрашение и создание обстановки недоверия между правительствами Германии и России после только что заключенного Брестского мира. Здесь ясно прослеживается стремление посредством данного убийства внести изменения в отношения между государствами. И это стремление имело под собой реальную почву. Во-первых, межгосударственные отношения между новой Россией и Германией тогда только начинали складываться и многое было неясно и проблематично, во-вторых, левые эсеры могли реально влиять на расстановку сил, поскольку их представители были в правительстве России. А потому совершенное убийство становится средством запугивания, давления, с одной стороны, на правительство Германии, с другой стороны, на правительство России в целях понуждения к изменению политического курса и возобновлению военных действий. Подобные деяния с полным основанием можно отнести к преступлениям с признаками терроризирования в форме террористического акта.
С учетом изложенного, думается, что и состав террористического акта в уголовном законодательстве должен содержать совокупность следующих признаков:
1) совершение насильственных действий в отношении конкретных представителей властных структур или общественных организаций;
2) направленность этих действий на устрашение населения, социальных групп или других представителей властных структур либо общественных организаций;
3) наличие цели оказания влияния на принятие какого-либо решения или отказ от него.
Открытым остается вопрос о том, какого рода насильственные действия должны охватываться признаками террористического акта: только ли посягательство на жизнь или еще также и другие формы насилия, похищение, незаконное лишение свободы и т.п. В этой связи представляется необходимым проведение на международном уровне мероприятий (научно-практических конференций, “круглых столов” и т. д.) в целях обсуждения данной проблемы и разработки мер по унификации уголовного законодательства государств в части однотипных составов преступлений.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Словарь иностранных слов. 10-е изд. , стереотип. —М.: Русский язык, 1983. С. 494; Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. 3-е изд. —М.: Советская энциклопедия, 1985. С. 1319; Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под. ред. чл. -корр. АН СССР Н. Ю. Шведовой. 17-е изд. , стереотип. —М.: Русский язык, 1985. С. 691.
2 Кримінальний кодекс України. Кримінально-процесуальний кодекс України. Постанови Пленуму Верховного Суду України із загальних питань судової діяльності та в кримінальних справах / Відп. ред. В.Т. Маляренко. —Киев: Юрінком Інтер, 1999. С. 607.
3 Карпец И.И. Преступления международного характера. —М.: Юрид. лит. , 1979. С. 96.
4 См. подробно: История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях/ Авт. -сост. О. В. Будницкий. —Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. С. 8, 32, 64—88; Утопический социализм в России: хрестоматия/ А. И. Володин, Б. М. Шахматов; Общ. ред. А. И. Володина. —М.:Политиздат, 1985. С. 497—509.
5 См.: Седов М. Г. Героический период революционного народничества (Из истории политической борьбы). —М.: Мысль, 1966. С. 208; Утопический социализм в России. С. 525.
6 См.: Волк С. С. Народная воля. 1879—1882. —М. —Л.: Наука, 1966. С. 102; Седов М. Г. Указ. работа. С. 210.
7 См.: Волк С. С. Указ. работа. С. 115—129; История терроризма в России. С. 115—140.
8 Бояр-Созонович Т.С. Международный терроризм: политико-правовые аспекты. —Киев, Одесса: Лыбидь, 1991. С. 23—24.
9 См.: Скрынников Р. Г. Россия в начале XVII в. “Смута”. —М.: Мысль. 1988. С. 229.
ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №1,2000
Понятие “террористический акт” относится к числу наиболее часто употребляемых терминов как в террологической науке, так и в средствах массовой информации, а в ряде случаев ему придается и законодательное закрепление. Однако вопрос о том, насколько точны эти законодательные определения, насколько оптимально характеризуют они своими признаками сущность определяемого ими преступного деяния, невольно возникает уже при элементарном сопоставлении соответствующих составов преступления, содержащихся в уголовных кодексах отдельных государств.
Так, в ст. 277 УК РФ под террористическим актом понимается посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность.
Вновь принятый УК Республики Беларусь содержит два состава террористического акта — ст. 359 УК РБ (террористический акт) и ст. 124 УК РБ (террористический акт против представителя иностранного государства), причем признаки этих составов имеют больше различий, чем сходства. Если в ст. 359 УК РБ под террористическим актом понимается посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в связи с его государственной или общественной деятельностью с целью дестабилизации общественного порядка, либо воздействия на принятие решений государственными органами, либо воспрепятствования политической или иной общественной деятельности, либо из мести за такую деятельность, то в ст. 124 УК РБ под террористическим актом понимаются насильственные действия в отношении представителя иностранного государства, похищение или лишение его свободы, а также убийство с целью провокации международных осложнений или войны.
При сопоставлении данных составов совершенно необъяснимым представляется то обстоятельство, что они существенно разнятся в первую очередь по признакам объективной стороны преступления. Трудно понять, почему признаками деяния, предусмотренного ст. 359 УК РБ, охватывается лишь посягательство на жизнь, а деяния, предусмотренного ст. 124 УК РБ, — не только убийство, но и похищение или лишение свободы, а также иные насильственные действия. Также неясно, почему столь существенно различаются цели террористических актов в указанных составах. Ведь если взять, к примеру, такой уголовно-правовой институт, как хищение, то его объективные и субъективные признаки едины независимо от того, совершено ли хищение имущества, огнестрельного оружия или наркотических веществ, является ли потерпевший гражданином данного государства или иностранцем. Разграничение составов, предусматривающих ответственность за отдельные разновидности хищений, осуществляется по дополнительным признакам, основные же объективные и субъективные признаки хищения идентичны. Думается, что и составы террористического акта должны быть идентичными по своим существенным конструктивным признакам и отличаться лишь в отдельных второстепенных деталях.
Представляется также нелогичным, что посягательство в вышеуказанных целях на жизнь государственного или общественного деятеля в УК РФ и УК РБ признается террористическим актом, а совершенное в тех же целях посягательство на жизнь судьи или работника правоохранительного органа таковым не признается.
В месте с тем УК Украины, устанавливая уголовную ответственность за посягательство на жизнь государственного деятеля (ст. 58) и посягательство на жизнь представителя иностранного государства (ст. 59), не называет эти деяния террористическими актами. Та же позиция сохранена и в проекте нового УК Украины (ст. 106, 412). Не называется террористическими актами и посягательство на жизнь или здоровье Президента Республики в соответствующих статьях УК Туркменистана (ст. 176) и УК Узбекистана (ст. 158), а также посягательство на жизнь или здоровье Президента Латвийской Республики, депутата Сейма, члена Кабинета Министров и другого должностного лица государства (ст. 86 Уголовного закона Латвии). Такая позиция представляется в какой-то мере более точной и взвешенной, поскольку далеко не всякое посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля подпадает под признаки террористического акта как такового и вполне может быть политическим или заказным убийством, хотя и совершенным в связи с государственной или общественной деятельностью потерпевшего. Поэтому законодатель, по-видимому, здесь может избрать два оптимальных варианта: либо указанные уголовно наказуемые посягательства не называть террористическими актами, дабы не охватить этим понятием деяния, не имеющие к ним прямого отношения, либо сформулировать признаки террористического акта, так сказать, в чистом, классическом виде.
В этой связи представляется возможным предпринять попытку сформулировать существенные признаки террористического акта, отличающие его от других посягательств на тех или иных лиц.
Основу террористического акта составляет элемент терроризирования. Но в чем суть терроризирования? Согласно толковым словарям термин “терроризирование” (фр. terroriser) означает: преследовать, угрожая расправой, держать в состоянии страха1 .
В уголовном законодательстве термин “терроризирование” в ряде государств имеет место среди признаков состава, предусматривающего ответственность за терроризирование в местах лишения свободы осужденных, вставших на путь исправления (ст. 410 УК РБ, ст. 220 УК Узбекистана, ст. 69—1 УК Украины). В диспозициях статей отсутствуют какие-либо отличительные признаки этого понятия, а “расшифровка” его дается, например, в п.4 постановления Пленума Верховного Суда Украины от 26 марта 1993 г. № 2 “О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением режима отбывания наказания в местах лишения свободы”. В нем записано следующее: “Под терроризированием осужденных, вставших на путь исправления ... следует понимать применение насилия или угрозы применения насилия с целью принудить их отказаться от добросовестного отношения к труду, соблюдения правил режима, а также совершение таких же действий из мести за выполнение общественных обязанностей по укреплению дисциплины и порядка в исправительно-трудовом учреждении. Терроризированием следует считать также глумление или издевательство над осужденными с целью их запугивания и воспрепятствования исполнению наказания”2 .
Думается, что следует полностью согласиться с трактовкой Пленума в той части, когда под терроризированием понимаются насильственные и другие действия (глумление, издевательства) как средства запугивания осужденных, вставших на путь исправления, с целью принудить их отказаться от законопослушного поведения. В то же время вызывает сомнение безоговорочное отнесение к терроризированию совершение таких же действий из мести за выполнение потерпевшим общественных обязанностей, поскольку в тех случаях, когда целевая направленность исчерпывается самим актом насилия или другим действием, то терроризирование отсутствует, ибо на устрашение и на дальнейшее развитие событий, выражающихся в изменении поведения потерпевшего либо других лиц, виновный не рассчитывает. “Посягательство на жизнь другого человека, — отмечает И.И. Карпец, — даже с помощью специально изготовленных взрывных устройств (мин, бомб), совершенное на почве мести или личных взаимоотношений, не образует состава террористического акта и квалифицируется по соответствующим статьям, предусматривающим ответственность за преступления против личности...”3 .
Иное дело, если акт мести не является самоцелью, а служит как бы в назидание другим, выступает в качестве средства их запугивания, и это охватывается умыслом виновного и осознается окружающими. В частности, террористический характер имели те акты мести, которые совершались революционерами-народниками, поскольку они незамедлительно подвергались широкой огласке лицами, их совершившими, либо сотоварищами с подробным разъяснением мотивов и целей этих акций и выдвижением конкретных требований, выполнение которых послужит сигналом к прекращению подобной практики.
Суть терроризирования сводится к устрашению, преследованию, запугиванию, созданию обстановки страха, но не в смысле обычного устрашения преступником жертвы в ходе осуществления преступления в целях облегчения его совершения и не в качестве объективно создавшегося состояния страха, которое возникает у людей при наличии серии тех или иных наиболее опасных насильственных преступлений, получивших широкую огласку (например, возникновение обстановки страха в том или ином населенном пункте в результате действий маньяка-убийцы, маньяка-насильника, дерзкой банды и т.д., в отношении которых в разговорной речи нередко употребляют такие обозначения, как “терроризирующие население”). Каким бы тяжким ни было преступление и какой бы общественный резонанс оно ни получило, действия лица, его совершившего, не могут квалифицироваться как “терроризирование” в собственном смысле этого понятия, если совершенные в ходе данного преступления насильственные или иные действия были конечной целью виновного, а состояние страха возникло в результате совершенного деяния, независимо от намерений самого виновного.
Таким образом, отличительные признаки терроризирования как самостоятельного элемента преступного деяния заключаются в следующем:
1) насильственные и иные действия виновного не являются самоцелью, а служат средством достижения других целей; 2) обстановка страха возникает не сама по себе как следствие совершенного деяния или общественного резонанса, а целенаправленно создается виновным в расчете на ее содействие в достижении конечной цели в качестве средства принуждения к принятию какого-либо решения или отказу от него в интересах виновного или других лиц; 3) достижение конечного результата осуществляется не за счет действий самого виновного лица, а за счет действий тех лиц (физических или юридических), в отношении которых направлено устрашающее воздействие; 4) насильственные и другие преступные действия могут быть направлены против одних лиц (как физических, так и юридических), а достижение конечных целей виновного осуществляется за счет действий третьих лиц (как физических, так и юридических), но возможно, что и направленность действий и достижение конечного результата будут связываться у виновного с одним и тем же лицом.
Указанные признаки присущи многим преступлениям (захват заложников, вымогательство, принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения, угроза судье или работнику правоохранительного органа, сопряженная с требованиями о выполнении или отказе от выполнения каких-либо действий и т.п.), что позволяет выделить понятие преступлений с признаками (элементом) терроризирования.
Террористический акт является разновидностью преступлений с признаками терроризирования, а потому его определение, как представляется, должно соответствовать вышеуказанным признакам родственных преступлений как часть целому. Особенность террористического акта состоит только в том, что он может быть совершен лишь посредством насильственных действий в отношении конкретного лица, тогда как другие преступления данного рода объективно могут быть выражены также в причинении имущественного вреда либо в угрозах убийством, причинением вреда здоровью или имуществу, разглашением сведений как в отношении самого потерпевшего, так и его близких. По всем остальным признакам террористический акт совпадает с родственной категорией преступлений, т. е. насильственные действия здесь также не являются самоцелью, а служат средством достижения других целей и направлены на устрашение в целях понуждения к совершению каких-либо действий или отказу от них.
Близким к террористическому акту явлением выступает терроризм. Зачастую их также соотносят как целое и часть, представляя терроризм как особый случай террористического акта. Однако с позиции уголовного права это далеко не идентичные категории, поскольку, во-первых, терроризм может выражаться не только в насильственных действиях, но и в угрозе осуществления таких действий, во-вторых, насильственные действия и угрозы таковыми при совершении терроризма направлены в отношении неопределенного количества невинных жертв, тогда как жертва насилия при совершении террористического акта строго персонифицирована, и, в-третьих, терроризм совершается всегда общеопасным способом (взрывы, поджоги и т.п.) и влечет за собой не только невинные жертвы, но и материальный или иной вред, а террористический акт — способом, как правило, опасным лишь для конкретного лица, но не для окружающих. Но все же в ряде случаев террористический акт и акт терроризма могут совпадать по объему. Это происходит тогда, когда террористический акт в отношении конкретного лица совершается общеопасным способом, в результате чего террористический акт обретает также и черты терроризма.
В этой связи, например, лишь незначительную часть совершенных в дореволюционной России народниками, анархистами, эсерами террористических актов можно отнести к актам терроризма, поскольку в подавляющем своем большинстве это были целенаправленные действия в отношении конкретных лиц способами, которые реально не причиняли и не могли причинять вреда окружающим, но все они были совершены с претензией на широкую огласку, направлены на устрашение представителей властных структур в целях изменения существующих в стране политических и социальных институтов.
Таковыми были деяния и Д. В. Каракозова, который впервые в российском террористическом движении 4 апреля 1866 г. пытался произвести прицельный выстрел в императора Александра II, но стоявший рядом крестьянин Осип Комисаров, увидев направленный на государя пистолет, толкнул Каракозова в локоть, вследствие чего пуля не достигла цели; и В. И. Засулич, стрелявшей 24 января 1878 г. в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова и тяжело ранившей его; и С. М. Степняка-Кравчинского, убившего 4 августа 1878 г. на Михайловской площади в Петербурге ударом кинжала шефа жандармов Н. В. Мезенцева4 .
Первой попыткой совершения народниками террористического акта со всеми чертами терроризма, как представляется, была подготовка в октябре—ноябре 1879 г. под руководством А. И. Желябова взрыва железной дороги под Александровском (ныне г. Запорожье). Подготовка велась в целях покушения на жизнь императора Александра II. Однако при прохождении царского поезда 18 ноября 1879 г., когда Желябов соединил провода гальванической батареи, подведенные к мине, взрыва не произошло5 .
Первым же преступным деянием, соответствующим всем признакам терроризма, является покушение народников на жизнь царя Александра II 19 ноября 1879 г. под Москвой. На этот раз подложенная под железнодорожное полотно мина была взорвана, но оказалось, что это был поезд со свитой, шедший, вопреки обыкновению, не первым, а вторым. Сила взрыва перевернула багажный вагон, восемь вагонов сошли с рельсов, из людей никто не пострадал6 .
И, конечно же, апогеем террористической деятельности народников является убийство 1 марта 1881 г. царя Александра II посредством взрыва бомбы, в результате чего не только погиб император, но пострадали и другие люди7 . В этом случае террористический акт имел также все признаки терроризма.
Террористический акт, терроризм и другие преступления с признаками терроризирования следует отличать от политических убийств и прочих насильственных преступлений. “Террористический акт, — замечает Т.С. Бояр-Созонович — не самоцель, практически всегда он работает через определенный общественно-политический резонанс, который тем больше, чем шире распространяется информация о нем”8 . Если убийство террористического характера служит средством создания обстановки напряженности, способом понуждения к чему-либо или отказу от чего-либо тех или иных лиц, то политическое убийство без признаков терроризирования является способом решения каких-либо вопросов самим фактом его совершения. Политическое убийство не нуждается в понуждении кого-то к чему-то, все разрешается автоматически в результате наступивших последствий. Кроме того, над политическим убийством обычно имеется некий ореол таинственности и скрытого смысла, который раскрывается лишь спустя некоторое время.
Из истории известно, что посредством политических убийств довольно часто решались вопросы о престолонаследии, но при этом обнародовались версии, весьма далекие от существа происшедшего. Так, в июне 1605 г. по приказу Самозванца Лжедмитрия I были тайно убиты царица Мария Годунова-Скуратова и царевич Федор Годунов, но выдана была официальная версия о самоубийстве9 .
Важным является вопрос и об отнесении к той или иной категории убийств представителей иностранных государств — выступают ли они разновидностями политических убийств или же убийств террористического характера.
Думается, что к преступлениям террористического характера их можно относить в тех случаях, когда они служат средством запугивания, вынуждения властей иностранного государства к изменению политического курса. Если же осложнение международных отношений происходит само по себе после совершенного убийства без каких-либо предварительных или последующих усилий к этому заинтересованных лиц, то такой акт возможно отнести к категории политических убийств без признаков терроризирования. Вместе с тем если убийство представителя иностранного государства служит причиной осложнения международных отношений в результате возникшего беспокойства, недоверия и т.д., то такое деяние несет в себе свойство терроризирования, а если это обстоятельство используется лишь как предлог для осуществления фактически сложившегося разрыва отношений или для развязывания давно назревшего конфликта, то имеет место политическое убийство без признаков террористической направленности.
Так, убийство наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда и его жены в июне 1914 г. в Сараево было использовано австро-германскими войсками для развязывания первой мировой войны. Но имело ли это убийство террористическую направленность и породило ли оно обстановку страха и недоверия между государствами? Конечно, нет. Война между двумя коалициями (германо-австрийским блоком и Антантой) была вызвана крайним обострением противоречий в ходе борьбы за сферы влияния, источники сырья, рынки сбыта, и не будь этого убийства — было бы другое убийство или иной повод. Факт убийства наследника никак не влиял на расстановку сил и взаимоотношения государств, которые потенциально давно уже находились в состоянии войны, а потому это убийство носит, по всей видимости, не террористический, а политический характер.
Но совершенно иной оттенок имеет убийство левым эсером Я.Г. Блюмкиным в 1918 г. посла Германии в РСФСР Вильгельма Мирбаха. Это убийство было направлено на устрашение и создание обстановки недоверия между правительствами Германии и России после только что заключенного Брестского мира. Здесь ясно прослеживается стремление посредством данного убийства внести изменения в отношения между государствами. И это стремление имело под собой реальную почву. Во-первых, межгосударственные отношения между новой Россией и Германией тогда только начинали складываться и многое было неясно и проблематично, во-вторых, левые эсеры могли реально влиять на расстановку сил, поскольку их представители были в правительстве России. А потому совершенное убийство становится средством запугивания, давления, с одной стороны, на правительство Германии, с другой стороны, на правительство России в целях понуждения к изменению политического курса и возобновлению военных действий. Подобные деяния с полным основанием можно отнести к преступлениям с признаками терроризирования в форме террористического акта.
С учетом изложенного, думается, что и состав террористического акта в уголовном законодательстве должен содержать совокупность следующих признаков:
1) совершение насильственных действий в отношении конкретных представителей властных структур или общественных организаций;
2) направленность этих действий на устрашение населения, социальных групп или других представителей властных структур либо общественных организаций;
3) наличие цели оказания влияния на принятие какого-либо решения или отказ от него.
Открытым остается вопрос о том, какого рода насильственные действия должны охватываться признаками террористического акта: только ли посягательство на жизнь или еще также и другие формы насилия, похищение, незаконное лишение свободы и т.п. В этой связи представляется необходимым проведение на международном уровне мероприятий (научно-практических конференций, “круглых столов” и т. д.) в целях обсуждения данной проблемы и разработки мер по унификации уголовного законодательства государств в части однотипных составов преступлений.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Словарь иностранных слов. 10-е изд. , стереотип. —М.: Русский язык, 1983. С. 494; Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. 3-е изд. —М.: Советская энциклопедия, 1985. С. 1319; Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под. ред. чл. -корр. АН СССР Н. Ю. Шведовой. 17-е изд. , стереотип. —М.: Русский язык, 1985. С. 691.
2 Кримінальний кодекс України. Кримінально-процесуальний кодекс України. Постанови Пленуму Верховного Суду України із загальних питань судової діяльності та в кримінальних справах / Відп. ред. В.Т. Маляренко. —Киев: Юрінком Інтер, 1999. С. 607.
3 Карпец И.И. Преступления международного характера. —М.: Юрид. лит. , 1979. С. 96.
4 См. подробно: История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях/ Авт. -сост. О. В. Будницкий. —Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. С. 8, 32, 64—88; Утопический социализм в России: хрестоматия/ А. И. Володин, Б. М. Шахматов; Общ. ред. А. И. Володина. —М.:Политиздат, 1985. С. 497—509.
5 См.: Седов М. Г. Героический период революционного народничества (Из истории политической борьбы). —М.: Мысль, 1966. С. 208; Утопический социализм в России. С. 525.
6 См.: Волк С. С. Народная воля. 1879—1882. —М. —Л.: Наука, 1966. С. 102; Седов М. Г. Указ. работа. С. 210.
7 См.: Волк С. С. Указ. работа. С. 115—129; История терроризма в России. С. 115—140.
8 Бояр-Созонович Т.С. Международный терроризм: политико-правовые аспекты. —Киев, Одесса: Лыбидь, 1991. С. 23—24.
9 См.: Скрынников Р. Г. Россия в начале XVII в. “Смута”. —М.: Мысль. 1988. С. 229.
Опубликовано 23 сентября 2004 года
Новые статьи на library.by:
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО:
Комментируем публикацию: Террористический акт: общее понятие и уголовно-правовое определение
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1095948526 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций