Ed. by B. Pleskovic and J.E. Stiglitz. Washington, 2000. 433 p.*

(c) 2001

С 1989 г. Всемирный банк (ВБ) ежегодно проводит конференции по наиболее важным проблемам развивающихся экономик. Для участия в подобных конференциях, помимо сотрудников ВБ, приглашаются известные ученые, специализирующиеся по проблемам развивающихся стран. В рецензируемой публикации содержатся доклады и выступления, представленные на конференции, состоявшейся 28-30 апреля 1999 г. Из вопросов, обсуждавшихся на ней, наибольший интерес представляют проблемы формирования новой архитектуры мировой экономики и реформы в странах с переходной экономикой.

Тема формирования новой архитектуры мировой экономики стала активно обсуждаться под влиянием восточноазиатского кризиса 1997-1998 гг. Распространение кризиса за пределы его центра, так называемый "эффект вируса", вызвало большое беспокойство в мире. Данный кризис стал восприниматься как первый кризис эпохи глобализации. Глобализация бросила новые вызовы, особенно развивающимся странам. В связи с этим и возник вопрос: как отдельные страны и все мировое сообщество должны адаптироваться к новым условиям?

Никаких реальных шагов в этом направлении пока не сделано. Одни исследователи, исповедующие кейнсианские взгляды, видят выход в усилении государственного и межгосударственного регулирования. Другие - монетаристы - считают, что восточноазиатский кризис возник по причине неумеренного государственного и межгосударственного вмешательства в экономику. Особым нападкам подвергается Международный валютный фонд (МВФ), который наиболее последовательные сторонники монетаризма предлагают даже ликвидировать.

Поскольку данная конференция проводилась под эгидой ВБ, на ней, естественно, доминировала первая точка зрения. Наиболее содержательный, на мой взгляд, доклад был сделан высокопоставленными сотрудниками Банка Дж.Е. Стиглицем и А. Бхаттачарией - "The Underpinnings of a Stable and Equitable Global Financial System: From Old Debates to a New Paradigm". По их наблюдению, до восточноазиатского кризиса внимание исследователей концентрировалось на том, как активизировать дерегулирование и оптимизацию рынков капитала. Но сейчас всеми признано, что по крайней мере потоки краткосрочного капитала нельзя оставлять без контроля со стороны государственных институтов. Авторы доклада не согласны с широко распространенным мнением о том, что в кризисе целиком повинны сами азиатские страны, поскольку проводили нездоровую экономическую политику, их правящие круги погрязли в коррупции, а компании сверх всякой меры привлекали внешние кредиты. Но ведь у каждого заемщика есть кредитор, который обязан просчитывать риски и не выдавать необеспеченные ссуды.

Авторы доклада делают такой вывод: если уж страны с устойчивой экономикой ощущают разрушительное воздействие мирового финансового рынка, то что можно говорить об экономически слабых государствах. Они обращают внимание на несовершенство рынка, на неадекватность информации, исходящей от него. Даже апологеты рыночного капитализма (market capitalism), утверждают они, в результате событий второй половины 1990-х годов, вынуждены признать, что нерегулируемый рынок не в состоянии обеспечить "приемлемого в социальном отношении" распределения ресурсов. Особенно это подтверждается печальным опытом некоторых бывших социалистических стран. В современном мировом хозяйстве финансовые рынки играют огромную роль в перераспределении ресурсов и могут создавать кризисные ситуации в странах, которые слабо контролируют денежные потоки. В связи с этим авторы положительно оценивают опыт Чили и Малайзии, которые применяли административные меры, регулирующие потоки краткосрочных ресурсов.

Для авторов данного доклада характерен прагматичный подход к рассматриваемым проблемам. Они полагают, что абстрактный спор между адвокатами свободного рынка и сторонниками государственного дирижизма лишен здравого смысла. По их мнению, речь должна идти о таких конкретных направлениях экономической интервенции (в рамках отдельных эконо-

* Всемирный банк. Ежегодная конференция по проблемам развивающихся экономик 1999 / Под ред. Б. Плесковича и Дж.Е. Стиглица. Вашингтон, 2000. 433 с.

стр. 198

мических политик и всего мирового хозяйства), как установление режима валютного курса, хеджирование рисков, управление корпоративным сектором, определение норм достаточности банковского капитала. Особенно сложными они считают проблемы, связанные с процедурой банкротств и участием государства в реструктуризации кредитных организаций.

Докладчики полагают, что механизм банкротства является неотъемлемой чертой рыночной экономики. Но одно дело, когда банкротство носит изолированный характер, т.е. когда банкротится отдельная фирма, за что полную ответственность несет ее менеджмент, и совсем иное, когда банкротства по причине макроэкономических процессов приобретают массовый, системный характер. Последствия массовых банкротств могут иметь катастрофический характер, и именно с такой ситуацией столкнулись многие развивающиеся страны во второй половине 1990-х годов.

Законы о банкротствах, разработанные применительно к условиям изолированных банкротств, не подходят для системного кризиса. Это, по моим наблюдениям, подтверждается практикой стран Юго-Восточной и Восточной Азии (ЮВВА), когда в 1997-1998 гг. они вынуждены были широко использовать соглашения между компаниями и банками при активной регулирующей роли государства.

Еще более значима роль государства при проведении реструктуризации кредитных организаций. В странах, испытывающих финансовые кризисы, обычно создаются государственные институты, которые различным образом, в том числе и путем финансовой поддержки, участвуют в реструктуризации. Такая политика исходит из того, что банковский кризис может закончиться крахом всей экономики. Правительства вынуждены идти на финансирование проблемных банков за счет средств налогоплательщиков, гарантируя депозиты и пополняя капитал кредитных организаций.

По мнению авторов доклада, проведенное исследование свидетельствует о несовершенстве рыночных отношений и их иррациональности. В любой стране рынок должен регулироваться, исходя из конкретных условий и складывающейся ситуации.

Тему архитектуры мировой экономики под углом зрения финансовых кризисов в развивающихся странах во второй половине 1990-х годов продолжают Д. Родрик (Гарвардский ун-т) и А. Веласко (Нью-йоркский ун-т). Их доклад "Short- Term Capital Flows" посвящен одному из важнейших феноменов рассматриваемых финансовых кризисов - потокам краткосрочного капитала. Авторы считают, что при всех видимых различиях стран, испытавших кризис в указанные годы, им была присуща одна общая черта - наличие большого краткосрочного долга, не обеспеченного адекватными валютными резервами. К числу стран, испытавших кризис международной ликвидности, авторы относят Мексику (1995), страны ЮВВА (1997-1998), Россию (1998), Бразилию (1999). Докладчики отмечают, что исследователи по-разному определяют иерархию причин, вызывающих кризисы. Среди них они называют: коррупцию и crony (дружеский) капитализм; непрозрачность хозяйствующих субъектов; субсидирование инвестиций и государственные гарантии кредитов; неэффективное финансовое регулирование; фиксированный валютный курс и его завышение; дефициты бюджета и платежного баланса. Никто, однако, не сомневается, что именно большой краткосрочный долг послужил катализатором кризисных процессов, вызвав панику на финансовых рынках.

Основываясь на данных по 32-м развивающимся странам за 1988-1998 гг., авторы доклада приходят к выводу, что отношение краткосрочного внешнего долга к валютным резервам может рассматриваться в качестве главного показателя, сигнализирующего о приближении финансового кризиса. Они считают, что построенная ими экономическая модель может не только прогнозировать кризисы, но и управлять ими. В случае возникновения традиционных валютных кризисов из-за дефицита платежного баланса бывает достаточно провести девальвацию и ограничить спрос. Однако при кризисах, обусловленных краткосрочной задолженностью и недостатком валютных резервов, обычно не удается избежать реструктуризации долга и нужны иные, более сложные решения. При подобных кризисах страны-должники становятся крайне уязвимы от поведения кредиторов, а из-за "стадного" поведения последних кризис приобретает самовоспроизводящийся характер.

Следующий круг вопросов, поднятых на конференции, - это переход к рынку стран с плановой экономикой. Проф. Ч. Вайплоуз (Женева, Институт международных отношений) в докладе "Macroeconomic Lessons from Ten Years of Transition" отмечает, что при переходе к рынку страны с плановой экономикой не могли воспользоваться мировым опытом, поскольку его

стр. 199

просто не было. В этих странах отсутствовали рынок и частный бизнес, но зато открывался широкий простор для приватизации и формирования корпоративного сектора. Для осуществления реформ им приходится делать выбор между американской и европейской моделями. В первом случае компании финансируются путем мобилизации ресурсов на фондовом рынке, государственные социальные расходы ограничиваются. Европейская модель предполагает, что государство проявляет активность в социальной сфере, а банки играют ведущую роль в финансировании компаний.

Приступая к реформам, страны с переходной экономикой ставили перед собой следующие задачи: стабилизировать денежное обращение и контроль за бюджетным дефицитом; либерализовать цены; перейти к единому валютному курсу и конвертируемости валюты; либерализовать внешнюю торговлю и движение капитала; гарантировать права частной собственности; сформировать рыночную социальную систему.

Теоретический диспут о том, как следует проводить реформы - постепенно или шоковым методом - не завершен. Ч. Вайплоуз отдает предпочтение шоковому методу, указывая, что даже умеренные политики были вынуждены прибегать к нему для ускорения процесса.

На основе опыта стран с переходной экономикой автор делает такие выводы. Во-первых, процесс перехода к рынку следует начинать как можно раньше и продвигаться как можно быстрее. Во-вторых, макроэкономическая стабилизация должна предшествовать экономическому росту: последний возможен только на прочной макроэкономической основе. В-третьих, валютный курс может быть как плавающим, так и фиксированным, однако плавающий курс должен управляться, а фиксированный требует своевременного проведения девальвации. В-четвертых, структурные реформы имеют решающее значение.

Мнение Ч. Вайплоуза о том, что шоковый метод эффективнее градуалистского, не разделяется авторами других докладов, особенно теми, кто анализируют китайский и российский опыты рыночных реформ. Китай, как известно, избрал постепенный путь перехода к рынку, а в России в 1992 г. был использован шоковый метод.

Китайским реформам посвящен доклад Инги Цяня (Стэнфордский ун-т) "The Institutional Foundations of China's Market Transition". В 1978-1998 гг. среднегодовые темпы роста экономики Китая достигли 10%, а средний доход на душу населения за этот период вырос примерно в 4 раза. По мнению автора доклада, успехи Китая выглядят особенно впечатляюще на фоне экономических провалов в странах Центральной и Восточной Европы и в бывшем СССР.

Успех реформ в КНР многие исследователи рассматривают как аномальное явление, полагая, что он обусловлен тем, что Китай, как бедная, аграрная страна, не столкнулся с социально-экономическими трудностями, которые возникли перед европейскими государствами. Действительно, Китаю не пришлось решать, например, проблемы социальных гарантий, поскольку до реформ их просто не было. Однако, как полагает Инги Цянь, перед страной стояли такие острые проблемы, как демографическая, слабость промышленной и инфраструктурной базы.

Многие исследователи, находясь в плену стереотипов о том, как должны проводиться реформы, считают, что нужно последовательно идти по пути стабилизации, либерализации, приватизации и демократизации, а в Китае не завершены ни либерализация, ни приватизация.

На основе китайского опыта Инги Цянь делает следующие выводы. Во-первых, реформирование плановой экономики может быть успешным. Во-вторых, переход от плановой к рыночной экономике возможен без политических потрясений (в Китае реформы реализуются при руководящей роли КПК). В- третьих, переход к рынку возможен разными путями, поэтому следует тщательно учитывать специфические условия страны, особенно, когда речь идет об институциональных преобразованиях. В переходный период, до того как обретут силу новые институты, могут быть использованы и традиционные. Институциональные преобразования в отличие от макроэкономической стабилизации, продолжаются длительное время, поскольку предполагают реформирование органов государственной власти, снижение расходов на их содержание. В ходе этих процессов важно избежать институционального вакуума. Успех реформ зависит от политической поддержки населения. Но для этого нужно, чтобы люди с самого начала ощущали их плоды.

Автор доклада выделяет два этапа в проведении реформ в Китае. В течение первого из них (1979-1983) были проведены децентрализация власти, развитие негосударственных форм собственности (что, однако, не сопровождалось приватизацией), поддержание финансовой ста-

стр. 200

бильности в условиях сокращения бюджетных доходов и увеличения банковских ресурсов, либерализация цен на основе сужения круга директивных цен и квот.

Начало второго, нынешнего, этапа, датируется 1994 г. За это время в Китае сформировался валютный рынок, юань стал конвертируемой валютой, была проведена налоговая реформа, началась приватизация, сократился бюрократический аппарат. На повестке дня дальнейшее реформирование финансовой системы, внедрение новых принципов управления государственными и частными предприятиями, правовая реформа.

Автор доклада приходит к выводу, что теоретические постулаты относительно методов реформирования плановой экономики, с одной стороны, и китайская практика, которая часто шла вразрез с теорией, с другой - свидетельствуют о том, что наши знания и представления об экономике переходного периода очень ограниченны.

Совсем иная тональность звучала на конференции при оценке российских реформ. Известный западный специалист по российским экономическим проблемам А. Эслунд в докладе "Why Has Russia's Economic Transition Been So Arduous?" утверждает, что бытующее мнение о том, что Россия проводила быстрые и радикальные экономические реформы, ошибочно. Кризис августа 1998 г. показал, что они не были ни быстрыми, ни радикальными: государственный аппарат остается огромным и неэффективным; экономика поражена коррупцией, она жестко регулируется и не является рыночной. Автор доклада напоминает, что Б. Ельцин 30 марта 1999 г. в послании к Федеральному собранию заявил, что в России был создан "гибрид двух систем".

По мнению А. Эслунда основная проблема российских реформ заключается в том, что небольшой группе людей, разбогатевших в результате половинчатых реформ, удалось подкупить многих политиков и официальных лиц. Ради сохранения ренты нувориши используют свою власть в целях торможения подлинных реформ. Под рентой автор понимает денежные доходы, которые присваивает элита как прямо, через механизм распределения государственных средств, так и косвенно, используя рычаги госрегулирования и лицензирования. Как считает автор доклада, российская экономика нуждается в реформировании налоговой системы, бюджетных расходов и проведении последовательных мер по дерегулированию и либерализации.