H. A. ENNO VAN GELDER. Nederlandse dorpen in de 16-e eeuw. Amsterdam. 1955. 148 p.

До настоящего времени голландская и бельгийская буржуазная историография при рассмотрении исторических событий XVI в. главное внимание сосредоточивает на исследовании вопросов политической, церковной и культурной истории. Изучением же социально-экономической проблематики, и особенно аграрного строя нидерландской деревни XVI в., буржуазные историки почти не занимались. Публикации документов и монографические работы по истории аграрных отношений в Нидерландах накануне и в период буржуазной революции XVI в. представляют собой редкое явление. Энно ван Хелдер, в отличие от многих

буржуазных историков, подчеркивает первостепенную, определяющую роль социально-экономического фактора в истории общества. "Никогда, - пишет Э. ван Хелдер в предисловии к своей книге, - мы не сможем объяснить такие глубокие изменения в политической и культурной областях, как гуманизм и ренессанс, реформация, восстание против Филиппа II со связанным с ним образованием нидерландского и бельгийского государств, без глубокого знания социальной структуры того времени. Но какая история восьмидесятилетней войны¹ начинается с описания социальных отношений? Даже в хорошо поставленном и современном издании Всеобщей истории Нидерландов, шестой том которой уже вышел из печати, тщетно искать сведений о социальной структуре..." (стр. 3).

Сознавая большие трудности на пути исследования аграрного и социального строя нидерландской деревни XVI в. в настоящее время, Э. ван Хелдер видит главную задачу своей монографии в восполнении в пределах возможного тех зияющих пробелов, которые имеются в изучении аграрной истории Нидерландов, и рассматривает свою работу как подготовительную ступень к более фундаментальному исследованию.

Избранная Э. ван Хелдером тема исследования представляет исключительный интерес. В XVI в., как справедливо отмечает автор рецензируемой монографии, была заложена основа всех тех социально-экономических сдвигов, которые определили развитие страны вплоть до конца XVIII века. Это было время, когда феодальные отношения в сфере землевладения, подточенные широким развитием товарно-денежного хозяйства еще в предшествующее столетие в таких экономически развитых провинциях, как Фландрия, Брабант, Зеландия, Голландия, быстро разлагались, уступая место формам аренды, переходным к капиталистическим, в частности различным видам издольщины. Разбогатевшая крестьянская верхушка начинала превращаться в особый слой капиталистических фермеров и предпринимателей, а развивавшаяся городская буржуазия, особенно в Голландии и Зеландии, сдавала приобретенные ею или осушенные земли (польдеры) все более нищавшей сельской бедноте на условиях краткосрочной капиталистической аренды. Иными словами, в Нидерландах интенсивно шел процесс так называемого первоначального накопления и зарождения капиталистических отношений в недрах все еще остававшегося господствующим феодального строя. Как и всякий переломный период, это было время огромного многообразия типов поземельных отношений, когда традиционные виды феодальных держаний переплетались с новыми формами аренды и издольщины, уже не укладывавшимися в унаследованные от средневековья рамки, но еще слишком слабыми для того, чтобы сломать их.

В этих условиях, с нашей точки зрения, главной задачей исследователя-аграрника является установить, какие тенденции аграрного развития в рассматриваемый период были определяющими, как, где и в какой форме шла борьба между отживавшим уже феодализмом, с одной стороны, и прогрессивным для того времени капитализмом и самостоятельным хозяйством мелкокрестьянского типа - с другой.

Необходимо выяснить также, к каким изменениям в социальной структуре нидерландской деревни приводили эти процессы. Без этого невозможно установить связь между явлениями социально-экономической жизни и социально-политической борьбой периода революции и войны за независимость.

Э. ван Хелдер удачно избежал опасности дать сухое, формально-юридическое описание форм поземельных отношений. Несмотря на свой небольшой размер (147 стр.) и фрагментарность, книга дает разносторонние сведения о нидерландской деревне XVI в., ее облике в различных провинциях. Мы ограничимся рассмотрением центральной проблемы исследования - аграрного и социального строя нидерландской деревни.

Э. ван Хелдер стремится дать широкую панораму деревенской жизни Нидерландов XVI в. и показать основное направление эволюции аграрных отношений в рассматриваемый период. Это подчеркивается самым построением книги. Автор начинает свое исследование "с тех провинций, в которых сеньор имел уже незначительную власть, а экономические отношения более всего эволюционировали в современном направлении" (стр. 7). Такими провинциями он считает Зеландию, Голландию и Фландрию.

Этой же цели в известной мере служит и тот круг источников, который привлекается автором. Таковыми являются в пер-

¹ "Восьмидесятилетней войной" голландские и бельгийские историки часто называют период революции и освободительной войны (1556 - 1648 годы).

вую очередь описи налогов на недвижимость, в том числе и поземельных налогов (1-, 5- и 10-процентного), собиравшихся в XVI в. в ряде провинций Нидерландов. Другую основную группу источников составляют отчеты о конфискациях, проведенных в период террористического режима герцога Альбы (1567 - 1573 годы). Третья группа использованных источников состоит из различного рода досье и описей, извлеченных преимущественно из локальных и частных архивов, которые дают прекрасный иллюстративный материал. Наконец, автором широко привлекаются имеющиеся публикации и исследования, относящиеся к рассматриваемому вопросу.

Изложение строится по следующему принципу. Автор отбирает несколько отдельных или группу деревень, являющихся наиболее типичными для той или иной области и лучше всего обеспеченных документацией. Тщательно анализируя источники, Э. ван Хелдер дает обстоятельное описание хозяйственного и социального строя деревни. Богатый материал источников при таком методе их группировки позволяет автору дать детальную и. рельефную картину деревенской жизни того времени во всем ее многообразии. Дворянское землевладение, политические, хозяйственные и административные прерогативы дворянства и монастырей, землевладение горожан, хозяйственная связь деревни с городом и ее зависимость от последнего, формы и категории крестьянских держаний и аренды, деревенская община и деревенское церковное землевладение, имущественное и начавшееся социальное расслоение нидерландской деревни, побочные промыслы и домашняя промышленность, организация местного управления, плотинных ведомств, землеустройство, планировка и расположение населенных пунктов и дворянских усадеб - все это находит отражение на страницах книги.

Наиболее сильной стороной рецензируемой монографии является показ имущественного и начавшегося социального расслоения нидерландской деревни. По этому вопросу автором собран и систематизирован обильный материал большой ценности.

Из сопоставления приведенных автором статистических сведений вырисовывается картина быстрого обнищания сельского населения в хозяйственно наиболее развитых провинциях, расслоения среднезажиточного крестьянства и складывания немногочисленной, но экономически могущественной прослойки сельских богатеев и фермеров. Как правило, сельские богачи в дополнение к своей земле арендовали значительные участки у дворян, церкви и городских землевладельцев, а наряду с земледелием содержали рыбные ловли, морские суда, маслобойни, мельницы, сыроварни и др. Поэтому они уже не могли обходиться в большинстве случаев без применения наемного труда сельской бедноты.

Хорошо показано в книге глубокое проникновение в деревенскую экономику товарно-денежных и развивающихся капиталистических отношений, органическая связь сельской экономики с городом. Здесь уже нет речи о натуральном хозяйстве. Деревня сбывает свои продукты в городе и закупает там нужные ей товары. Обнищание значительной части крестьянства (третья часть крестьян Голландии уже не могла прокормиться с доходов от земледелия - стр. 87) создавало условия для развития всякого рода подсобных промыслов. В районе Хилферсума, по свидетельству приводимого автором источника, "большинство населения занималось прядением и чесанием шерсти, так что почти не было ни одного мужчины, который бы не прял и не чесал шерсти подобно женщине" (стр. 147). Широко были развиты первичная обработка льна в деревнях Фландрии, металлургия в Намюре (стр. 59, 113), торфяной промысел в южной части Голландии. Эти промыслы в XVI в. стали местом приложения довольно значительных капиталов городской буржуазии. В частности, торфяной промысел контролировался богатыми пивоварами Делфта, Гааги, Дордрехта и Амстердама. Городской капитал опутывал сетью долгов как отдельных крестьян, так и целые деревни, и крестьянство особенно сильно страдало от сочетания феодальной и капиталистической эксплуатации. Города в Южной Голландии откупали у дворян их права на "плотинные управления", обладали правом юрисдикции по отношению к прилегающим сельским районам. Все это ставило голландскую деревню уже в первой половине XVI в. в сильную зависимость от эксплуатировавшего ее города.

"В общем эти деревни с конца XV в., - констатирует Э. ван Хелдер, - все более и более попадали во власть сельской и городской аристократии Рейн- и Делфтланда, но сельская аристократия здесь в своем большинстве была местного, а не дворянского происхождения" (стр. 70).

Обнищание крестьянства усугублялось расхищением общинных земель дворян-

ством, сельской и городской буржуазией. В большинстве общин комплекс общинных земель ограничивался лишь небольшими выгонами (за пользование которыми сплошь и рядом община уплачивала чинш сеньору), полосами земли вдоль дорог и дамб и весьма незначительным количеством пустошей. Привилегия пользования этими землями принадлежала в первую очередь сельской верхушке и полноправным членам общины. Вследствие этого значительная часть крестьян была вообще лишена права пользования общинными землями.

В хозяйственном отношении община была связана, помимо этого, системой "открытых полей" и общим пользованием плотинно-шлюзовым хозяйством, что составляло специфику хозяйственной жизни всей страны. Кроме того, община была и административно-податной единицей, руководящие посты в которой принадлежали сельским богатеям.

Выявление всех этих фактов и показ специфики каждой отдельной провинции и отдельных областей внутри провинций, что так важно для Нидерландов с присущей им чрезвычайной пестротой хозяйственного уклада и административно-политического устройства, является большой заслугой автора.

Слабее освещены в монографии формы поземельных отношений в нидерландской деревне. Правда, автор рассматривает отдельные арендные договоры и пытается в ряде случаев установить, что в этой сфере осталось от традиционных феодальных институтов и что принадлежало к числу новых, "современных" (по терминологии Э. ван Хелдера) явлений. Однако выводы, которые сделаны автором, не отличаются ясностью, а применяемый им критерий, с нашей точки зрения, порочен. Проистекает это из причин двоякого характера.

Прежде всего складывается впечатление, что автор (хотя он нигде об этом не говорит прямо) исходит из господствующего в буржуазной историографии взгляда на феодализм как на систему личных и политических связей, покоящихся на натурально-хозяйственной экономике. Поэтому там, где личные связи ослабли, а натуральное хозяйство и натуральные повинности уступили место денежным, для Э. ван Хелдера феодализма не существует. Не говоря уже о чуждости для Э. ван Хелдера понятия об общественно-экономических формациях, ему чуждо и представление о феодальной собственности на землю как основе феодализма. В этом отношении труд Энно ван Хелдера не стоит на уровне современных научных требований и уступает исследованиям в области аграрных отношений эпохи феодализма, принадлежащим некоторым буржуазным историкам, например, бельгийскому историку-аграрнику Лео Верье² .

Правда, проявляемая Э. ван Хелдером научная добросовестность в цитировании и анализе источников и эмпирический принцип построения монографии, в которой обобщения даются очень редко и в весьма осторожной форме, приводят к тому, что факты вступают в противоречие с точкой зрения автора. Но это лишь придает концепции Э. ван Хелдера эклектический характер, не устраняя ее ошибочности по существу.

Характеризуя сущность арендных отношений между сеньором и крестьянином, который именуется в документе "censier", Э. ван Хелдер, хотя и отмечает некоторую их специфику по сравнению с отношениями буржуазного собственника земли и его арендатора, тем не менее делает следующее заключение: "В целом же это отношение, поскольку не постулируются личные повинности, а уплата почти целиком выражается в денежной форме, остается чисто деловым" (стр. 55).

В другом случае, сравнивая положение феодальнозависимых крестьян со свободными арендаторами, Э. ван Хелдер пишет, что разница между ними состояла лишь в том, "что некоторые должны были уплачивать чинш за свою землю, а другие нет" (!) (стр. 82).

Таких примеров путаницы при рассмотрении кардинальной для Нидерландов XVI в. проблемы разложения феодализма и генезиса капитализма в рецензируемой монографии содержится немало.

В связи с этим находится и другой серьезный недостаток, присущий книге в целом, - статичное, неисторическое изложение. Энно ван Хелдер оперирует материа-

² Лео Верье, подвергнув критике систему взглядов Марка Блока и его школы, выдвинул свою методику изучения феодализма, основанную на том, "чтобы наблюдать его на фактах, изучать его в конкретных реальностях, то есть на земле", ибо "главной основой феодальной системы была, несомненно, земля... и она оставалась такой же базой всего здания до исчезновения под влиянием революции феодальной системы в конце "старого режима" (см. Leo Verrest. Feodalite en Hainot. Gembloux 1949, p. 120).

лами как первой половины XVI в., так и сведениями, относящимися к революционному и послереволюционному периодам. При этом он рассматривает ход аграрного развития вне связи с теми социально-политическими потрясениями и переменами, которые совершились за это время, особенно на севере страны, превратившемся в буржуазную республику Соединенных провинций. Одним и тем же термином "аренда" обозначаются краткосрочная и долгосрочная феодальная аренда, рента, чинш, испольщина и капиталистическая аренда. Не найдя в документации XVI в. сведений о наличии деревенских ремесленников в голландской деревне Опмеер, Э. ван Хелдер восполняет их данными описи 1638 г., утверждая при этом, что за период с 1568 по 1638 г. здесь якобы не могло произойти "никаких существенных изменений" (стр. 16).

Как простое продолжение и аналогию начавшейся в XVI в. эволюции оценивает автор и ускорившийся темп экспроприации крестьянства на южноголландских островах в самом конце XVI века. Вообще автор не делает попытки наметить качественное отличие послереволюционных институтов в сфере аграрных отношений от отношений дореволюционных. Этим он лишает себя возможности проследить всю глубину качественных отличий капиталистических отношений от отношений докапиталистических, феодальных.

Не выявляя сущности феодализма, Э. ван Хелдер оставляет место для идеализации феодальной эксплуатации и дворянства, что неизбежно приводит его к противоречиям. Так, характеризуя на стр. 129 положение сеньора в провинции Оверейсель, Э. ван Хелдер оценивает его скорее как положение "первого среди равных (то есть крестьян. - А. Ч. ), чем господина", а на стр. 138 говорит о подчинении оверейсельских крестьян "часто тираническим господам". Последнее, как известно, гораздо более соответствует истинному положению вещей.

Помимо общеметодологических взглядов автора, на подобное решение вышеизложенных вопросов повлиял, видимо, круг использованных им источников. Описи поземельных налогов дают очень четкие и разносторонние сведения, но они далеко не всегда способны зарегистрировать детали и нюансы договорных и арендных отношений и дать представление о динамике и тенденции их развития. Для решения подобного рода проблем необходимо, очевидно, более широкое привлечение картулярного материала частных и локальных досье.

Не делает автор никаких попыток связать анализ социальной структуры нидерландской деревни с бурными событиями периода революции и освободительной войны против Испании, хотя такой источник, как находившиеся в его распоряжении описи конфискаций, осуществленных в период правления герцога Альбы, представлял для этого широкие возможности.

Существенные недостатки присущи и структуре монографии. Хорошо, что отграничена специфика некоторых областей внутри отдельных провинций, но ничем не оправдано описание Южной Голландии после Фландрии, а голландской области Хоой-ланд - в самом конце книги, после Намюра, Геннегау и Оверейселя. Вряд ли правильно, что на первое место поставлена не Голландия, как наиболее развитая провинция, а Зеландия, в которой феодальные пережитки были сильнее, а уровень экономического развития ниже, чем в Голландии. Очень жаль, что из исследования совершенно выпали такие провинции, как Фрисландия, Утрехт, Хелдер, Хронинген, Артуа. Слабее по сравнению с другими провинциями освещен аграрный строй Оверейселя.

В книге имеется и ряд недочетов редакционно-технического характера. Недостаточно разъясняется весьма сложная терминология. Единицы измерения поверхности земли расшифровываются порой не там, где они упоминаются впервые, а значительно ниже. Специфика использованных автором налоговых документов вместе с употреблением таких терминов, как "годовой доход", "доход" вообще, создает местами неясность, идет ли речь о валовом доходе хозяйства или о сумме, поступающей с того или иного хозяйства по налоговому обложению. Остро ощущается необходимость снабжения подобной книги, где речь идет о многих десятках населенных пунктов, имен и специфических терминов географическим, именным и предметным указателями.

Ряд отмеченных нами недочетов объясняется, возможно, тем, что, по свидетельству самого автора, рецензируемая монография является лишь первой попыткой дать сводку уже обработанного, большого по объему и ценного материала источников. Если новое, расширенное и дополненное издание устранит их, книга значительно выиграет.