И. И. СВИРИДА. Метаморфозы в пространстве культуры. М., 2009. 463 с.

Книга представляет собой глубокое культурологическое исследование, посвященное трансформациям культуры во времени и пространстве. Основной тип происходящих в ней процессов автор определяет как метаморфозу, придавая ей характер всеобщей закономерности, универсальности, интерпретируя посредством этого понятия постоянно происходящие изменения смыслов, образов, форм и функций культурных явлений. При этом И. И. Свирида сознает семантическую и культурно-психологическую нагрузку лексемы метаморфоза, бытующей более двух тысячелетий, отмечая ее устоявшиеся биологические и литературные, начиная с Овидия, коннотации, определенную "культурологичность" этого слова. Тем не менее, именно это понятие исследовательница обоснованно считает релевантным для трактовки движения культуры не просто как "развития", ведущего к однонаправленным изменениям (по преимуществу "к лучшему", иногда "к упадку"), а для обозначения фундаментального свойства культуры - динамики, которое позволяет ей меняться самой и изменять мир. Древнее изречение "Все течет, все изменяется" под пером И. И. Свириды наполняется конкретным содержанием как в плане философского анализа культуры, так и исторического, ибо за основу взята культура эпохи Просвещения.

Книга в определенной степени синтезирует предшествующие исследования автора (особенно [1; 2]), но поднимает их на новый уровень культурологической интерпретации темы, что позволяет прийти к глубоким обобщениям.

Не занимаясь чистой теорией культуры, И. И. Свирида мастерски сочетает теоретические рассуждения с анализом конкретики. В результате возник текст, в котором для внимательного читателя все его компоненты предстают взаимосвязанными и взаимообусловленными при всем разнообразии наличествующих проблем, вопросов и тем. Проходящее ненавязчивым лейтмотивом понятие метаморфозы, по признанию автора, "не взято априорно, а выявилось из самого материала в поисках того общего, что объединяет распростершиеся во времени и пространстве явления культуры - плод креативности отдельных личностей и целых эпох" (с. 18).

Автор анализирует взаимопроникновение таких категорий, как природа и культура, проецируемых на человека как субъекта и объекта культуры в исторически меняющемся времени. Кажется, что сверхзадачей автора было исследование философских категорий пространства и времени, проявляющихся через культуру и ее носителя - человека. Здесь главным объектом становится метаморфозность как родовое качество и самой природы, и куль-

туры, что обеспечивает переход границы, их разделяющей. Сквозной темой, стержнем книги является сад как топос, связывающий природное и культурное начала, как семантическое пространство, в котором фокусируются метаморфозы.

Композиционная рама книги - от природного ландшафта к истории - объединяет в сложный, но целостный организм все ее элементы: переход от природного к сакрализованному ландшафту, к саду как земному Раю и Аркадии; ландшафт, присутствующий в культуре в метафизических функциях и конкретно-исторических формах, а также как образ и метафора в художественных текстах, влияющих на человека, который, в свою очередь, его преобразует (топос города); метаморфозы самого человека в пространстве культуры и формирование модели "естественного человека" эпохи Просвещения, которой дается историко-культурная характеристика, углубляющая и корректирующая сложившиеся представления. Понятийный аппарат, используемый автором, связует воедино терминологию отдельных гуманитарных дисциплин, что подчеркивает комплексность исследования.

Несколько конкретизирую обозначенные темы книги. Вынесенное в заглавие понятие "пространство культуры" автор отличает от более принятого понятия "культурное пространство", выделяя две составляющие, в целом образующие пространство культуры. Это концептуализированное пространство, пространство смыслов, которое "претворяется в мифопоэтическом, сакральном и художественном образе, воплощаясь в знаках и структуре текстов", а также "пространство бытия культуры", в котором формируется модель "поведения культуры", определяющая ее отношения "с социальным и природным мирами [...] образуя также постоянно активное пограничье с пространством текстов" и служа "интерактивным полем, в котором реализуется [их] прагматика" (с. 28).

Сквозной темой, наряду с пространством, является сад как топос, связывающий природное и культурное начала, как семантическое пространство, где фокусируются различного типа метаморфозы. В главах, специально посвященных саду и его мифологемам, происходит слияние различных аспектов исследования. Этот синкретичный вид искусства дал возможность представить взаимосвязь сакрального и мирского, города и сада, жизни и смерти, трансформации пространства и семантики сада от Просвещения к романтизму и бидермайеру. "Это был путь истинных метаморфоз, когда преобразовывался и объект, и тип рефлексии" (с. 79), - пишет И. И. Свирида. Ментальные метаморфозы стали главным объектом внимания при анализе отношения к природе от Средневековья к Новому времени. Раскрывая этот мыслительно-познавательный процесс освоения человеком мира, приобретения им суммы знаний в ходе социально-исторической практики, автор выстраивает триаду: сакральный ландшафт - сад (или прекрасная природа, belle nature) - родная природа. Это сделано на русских текстах от игумена Даниила до Карамзина, однако справедливо в целом для восприятия природы в европейской культуре. Оно шло от доминирования сакрализованных форм естественного ландшафта Святой земли через идеализированную природу сада, опосредующего контакт с естественной природой, к осознанию красоты естественного ландшафта. В XIX в. он уже принимается в любых, в том числе самых скромных формах в качестве "родной природы".

Человек, постоянно присутствующий на страницах книги, в разделе III "Человек: миф, модель, образ" становится основным героем. Проследив, как его образ в искусстве постоянно балансирует между мифом и реальностью, выступая иногда в роли "нечеловека", автор сосредоточивается на эпохе Просвещения с ее дихотомией цивилизованности, галантности и естественности, изысканности и простоты, раскрывая проекцию природы на человека через культуру. В заключительном IV разделе И. И. Свирида подробно останавливается на редких в культурологических исследованиях сторонах эпохи Просвещения - ее театрализации, феминизированности и эзотеричности (масонство). Театрализация представлена как синтезирующая форма культуры Просвещения в отличие от собственно синтеза искусств, доминировавшего в культуре барокко.

Одно из важных достоинств книги состоит в том, что она написана на общеевропейском материале, но главный акцент делается на Восточной Европе. Обычно в научной литературе происходившие в славянском мире процессы рассматриваются самостоятельно, если речь не идет о культурных взаимодействиях. В данном случае для автора важна интеграция европейского культурного пространства Нового времени. В ее свете более рельефно, чем в странах Западной Европы, в славянском регионе проявились многие из рассматриваемых культурологем. Так, искусство Польши в

драматическую эпоху разделов государства постоянно обращалось к исторической проблематике, отнюдь не в ее аллегорической интерпретации. Поэтому именно на его примерах рассмотрены отношения в системе история - искусство.

Широта историко-культурного кругозора автора (от античности до авангарда), постоянное обращение к произведениям пластических искусств, поэзии сделали возможным то, что сквозь теоретические построения просвечивает живое тело европейской культуры и искусства, чем в свою очередь подкрепляется основательность этих построений.

Особо надо отметить иллюстрационный ряд книги: это продуманная автором концепция, на весьма редких и тщательно подобранных примерах наглядно доказывающая как общие, так и частные положения, выдвинутые в работе.

Конечно, в столь насыщенном мыслями и материалом труде встречаются шероховатости и лакуны. В разделах, охватывающих материал нескольких эпох, иногда возникают признаки очерковости. Было бы интересно сопоставить театральность рококо с театральностью Версаля Людовика XIV, проследить маньеристическо-барочные корни масонства в приложении к геометрии парков, хотелось бы видеть более развернутую характеристику малоизвестной у нас польской исторической живописи XVIII в.

В целом же книга И. И. Свириды является, по моему мнению, одним из наиболее содержательных и оригинальных культурологических исследований универсального и одновременно конкретно-исторического плана, появившихся в последнее время. Она впечатляет охватом привлеченного для анализа материала, отточенностью формулировок. Все это позволяет автору выстроить впечатляющую картину, которая демонстрирует многообразие метаморфоз, постоянно происходящих в культуре.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Свирида И. И. Сады Века философов в Польше. М., 1994.

2. Свирида И. И. Между Петербургом, Варшавой и Вильно: художник в культурном пространстве. XVIII - середина XIX века. М., 1999.