VLEKKE B. Nusantara. A history of the East Indian Archipelago. Harvard University press. 1945. 439 p.

ВЛЕККЕ Б. Нузантара. История Ост-Индского архипелага.

Автор рецензируемой книги - генеральный секретарь Нидерландского" правительственного исторического института - назвал свою "Историю Ост-Индского архипелага" "Nusantara", что на шамском языке означает: "Островная империя". К сожалению, в этой истории Индонезии только название индонезийское. В основных главах книги, посвященных событиям XVII-XX вв., многомиллионный индонезийский народ выступает лишь как объект голландской колониальной политики. При этом историю хозяйничания голландцев, которая, по выражению Маркса, "развёртывает бесподобную картину предательств, подкупов, убийств и подлостей"¹ , автор излагает так, словно все эти подлости являлись благодеянием для Индонезии.

В тех случаях, когда вовсе невозможно замолчать бесчинства колонизаторов, Влекке придумывает для них всевозможные оправдания. Так, описывая первые захваты голландцев, сопровождавшиеся, как известно, чудовищной резнёй мирного населения на островах Банда и др., автор заявляет, что "Ост-Индская компания всегда следовала по пути законности" (p. 138). Законным же поводом для захвата островов Влекке считает задолженность "туземцев" (местных феодалов) голландским купцам. Резню китайцев в Батавии в 1742 г. Влекке объясняет тем, что голландское население этого города страдало от малярии и других болезней, а также от сокращения доходов и поэтому "находилось в чрезвычайно нервном состоянии" (p. 174).

Касаясь рабовладения, Влекке утверждает, будто свод законов, изданный в Батавии в 1642 г., "совершенно исключал возможность жестокостей, которые допускались законом и действительно совершались (по отношению к рабам) на островах Караибского моря" (p. 142). О том, насколько это

¹ К. Маркс. "Капитал". Т. I, стр. 703. М. 1937.

верно, позволяет судить приведённая Марксом выдержка из официального голландского отчёта, описывающего тюрьмы, где содержалась Целебесская молодёжь, похищенная для пополнения рабов на Яве: "Например, один этот город Макассар полон тайными тюрьмами, одна" ужаснее другой, которые набиты несчастными жертвами жадности и тирании, закованными в цепи, вырванными насильственно из своих семейств"² .

В тех редких случаях, когда Влекке вынужден привести правильное объяснение событий, он тут же стремится поставить это объяснение под сомнение, если оно выставляет колонизаторов в невыгодном для них свете. Так, говоря о распространении пиратства о XVIII в. в морях, омывающих Индонезию, он пишет: "Легче всего было бы объяснить его дурными последствиями системы монополий, которая заставляла туземцев искать других занятий, поскольку они были лишены возможности участвовать в нормальной торговле и судоходстве" (р. 198). Это объяснение, вполне логичное и убедительное, действительно, не раз высказывалось в исторической литературе и даже с трибуны голландского парламента³ .

Вопреки очевидным фактам Влекке оспаривает его. То он утверждает, что никакой "вспышки" пиратства в XVIII в. вообще не было, а просто европейцы до этого века... не умели отличить "пирата" от "честного купца" (p. 198). То, уже на следующей странице, признаёт распространение пиратства, объясняя его "бедностью, религиозным фанатизмом и потребностью в снабжении рынка рабов" (p. 199). Но ведь знаменитый рынок рабов в Батавии был создан именно голландцами до их появления рабство вообще не имело большого распространения на Яве, что признаёт и сам Влекке на стр. 141 своей книги. Что же касается бедности индонезийцев, то она являлась непосредственным результатом колониального грабежа, организованного голландцами. Об этом Влекке, естественно, умалчивает.

Влекке утверждает, будто введение принудительной культуры кофе в первой половине XVIII в. "принесло изменение к лучшему в западной части Явы" (p. 186). Между тем и ван Суст и англичанин Рафльс, губернатор Явы в начале XIX в., указывают, что оно привело к массовому бегству крестьян в горы⁴ .

Губернатора ван дер Каппелена, который в угоду торгово-ростовщической олигархии нидерландцев восстановил на Яве рухнувшую в годы французской революции и наполеоновских войн систему монополий и принудительного труда, Влекке выставляет благодетелем: он-де стремился "поднять жизненный и культурный уровень как европейцев, так и индонезийцев" (р. 257). То, что знаменитое восстание Дипо Негоро началось именно при этом губернаторе, не смущает Влакке. Яванцы, по мнению Влекке, просто "не поняли" добрых намерений ван де Каппелена (p. 267). Характерно, что, описывая восстание Дипо Негоро и другие восстания индонезийцев, Влекке пытается скрыть их народный характер, изображая эти события лишь как эпизоды борьбы местных феодалов против голландского владычества (pp. 156, 267).

После разгрома восстания Дипо Негоро колонизаторы распространили систему принудительных культур в невиданных прежде размерах. Благодаря этой системе казначейство Нидерландов, по подсчётам самого Влекке, с 1831 по 1877 г. выкачало из Индонезии огромную сумму - 823 миллиона гульденов (p. 273). Влекке имеет, однако, смелость говорить о каких-то "преимуществах", которые дало народам Индонезии введение этой системы (p. 277), и утверждает, будто она "была принята и поддерживалась, не встречая сопротивления со стороны индонезийцев" (p. 281). О страшных голодовках и многочисленных восстаниях, происходивших в эту пору (в частности о большом восстании 1840 г.), Влекке предпочитает не говорить.

Умолчать об ожесточённом сопротивлении, оказанном голландцам в 1873 - 1904 гг. населением Атье (на острове Суматра), автор, правда, не решился. Но столь затяжную войну он объясняет не свободолюбием и героизмом жителей Атье, предпочитавших смерть рабству, а их "религиозным фанатизмом" и "тактикой выжидания и умиротворения", которой в течение ряда лет якобы держалось правительство Голландии.

Упрёк по адресу голландских правителей вряд ли можно признать основательным. Военные операции против Атье велись достаточно энергично, а "политика умиротворения" (конечно, не народа, а феодально-клерикальной верхушки Атье) голландскими властями начала проводиться лишь на последнем этапе войны и не только не затянула военные действия, а, наоборот, способствовала их прекращению, обеспечив окончательное подчинение страны.

Историю Индонезии в XX в. Влекке излагает как сплошную идиллию, нарушить которую не могли ни войны, ни кризисы, ни какие-либо другие события.

"Период с 1900 по 1917 год - это эра всё увеличивающейся заботливости населения о туземных обитателях Индии" (p. 319), "после 1901 г. правительственные мероприятия имели в виду прежде всего интересы народа, а не власть имущих" (p. 317) - подобными дифирамбами по адресу колонизаторов заполнены последние главы книги. Влекке не стесняется даже утверждать, что "финансовая политика правительства способствовала уравнению различных классов индонезийского общества и устранению последних следов старой, колониальной системы" (p. 366).

Известно, однако, что эта политика не мешала голландским капиталистам выкачивать из Индонезии по 500 - 600 млн. гульденов чистой прибыли в год, в то время как

² К. Маркс. Указ. соч., стр. 704.

³ См., например, Van Soest "Geschiedeni's van het Kulturerstelsel". Vol. II, Bl. 67.

⁴ См. Губер А. "Индонезия", стр. 30 М. 1933.

бюджет крестьянской семьи составлял в 1936 г. 60 - 65 гульденов в год. Не мешала она и колоссальным (расходам на содержание колониальной администрации, которые, например, в 1929 г. более чем в 3 раза превышали расходы на просвещение и здравоохранение⁵ .

Аграрная политика правительства, по мнению автора, "ставила себе целью не допускать, чтобы крестьяне лишались земли и встречали затруднения в прокормлении себя и своих семей в результате развития капиталистических сельскохозяйственных предприятий". Влекке считает, что эти цели были достигнуты "аграрным законодательством и запрещением перехода земли от индонезийцев к неиндонезийцам" (p. 324).

Влекке, однако, ничего не говорит о том, что это запрещение сопровождалось объявлением всех "свободных" земель собственностью правительства. Под этим предлогом колонизаторы захватили в свои руки две трети территории Внешних владений и обширные площади общинных земель на Яве и Мадуре. В то же время голландским и иностранным капиталистам было предоставлено неограниченное право аренды как этих, провозглашённых государственными, так и крестьянских земель.

В результате восхваляемого Влекке аграрного законодательства площадь плантаций, т. е. капиталистических сельскохозяйственных предприятий, достигла к 1938 г. 1 млн. га на одной Яве. И если в 1940 г. 3 млн. жителей Индонезии, этой плодороднейшей страны земного шара, угрожала голодная смерть, то в немалой степени это - следствие того же законодательства, которое помогло голландским и английским капиталистам лишить крестьян лучших, орошаемых земель⁶ .

Всё это не мешает Влекке утверждать, будто в 1938 г. в Индонезию после кризиса вернулось "всеобщее благосостояние и довольство" (p. 367).

Поскольку народные восстания не вяжутся со "всеобщим благоденствием и довольством", Влекке вообще не упоминает о "их в главах, посвященных истории XX века. Исключение он делает лишь для восстания 1926 - 1927 гг., используя это событие для грязной клеветы на национальное движение (конечно, "подпавшее под влияние иностранных держав и организаций") и на коммунистическую партию Индонезии, которую он обвиняет в стачке с уголовными элементами, будто бы составлявшими большинство повстанцев (pp. 349, 351).

Эти клеветнические измышления опровергаются признаниями самого Влекке: несколькими строками ниже он пишет, что "большинство молодого поколения увлекалось революционными идеалами", что "революционные чувства овладели большей частью студентов" (p. 351).

После 1930 г., по уверению автора, среди всех групп индонезийского населения "распространилась вера в сотрудничество с правительством" (p. 367). Поскольку восстание на броненосце "Де севен провинсиен" и другие революционные события 1933 г. явно противоречат такому утверждению, Влекке о них "забыл".

Тем больше внимания уделил он созданию в Индонезии различных совещательных органов при голландской администрации (в частности советов провинций и регентских территорий). По его мнению, эта куцая реформа "фактически передала управление провинциями из рук высших Нидерландских чиновников в руки представителей народа" (p. 348). Между тем все эти советы являются лишь совещательными органами, а цензовые рогатки закрывают доступ в них представителям народа.

Влекке использовал в своей работе обширную литературу, привлёк многочисленные источники. Он, конечно, знает подлинную историю Индонезии, но умышленно извращает её, чтобы доказать необходимость восстановления голландского колониального господства в Индонезии.

⁵ См. Семаун "Индонезия", стр. 36, 38. М. 1940. и Губер А. Указ. соч., стр. 68 - 69.

⁶ См. Семаун. Указ. соч., стр. 28 - 36, Губер А. Указ. соч., стр. 68 - 69.