ГЛАВНОЕ МЕНЮ   ВОСПОМИНАНИЯ АРТИЛЛЕРИСТОВ    THE RUSSIAN BATTLEFIELD

Мужиков Анатолий Николаевич, гвардии майор в отставке

ПУСК НАМИ НЕМЕЦКИХ РЕАКТИВНЫХ СНАРЯДОВ

В конце марта 1944 года в Белоруссии после страшного снегопада (описанного мною в воспоминаниях "На безымянной высоте") наши части перебросили южнее на сто километров па другой участок прорыва. Снег быстро таял, и дороги автомашинами размесили в сплошную грязь. Наша машина, как я писал раньше, сгорела при обстреле немецким самолетом, и нам пришлось воспользоваться автомашиной из 210-го минометного полка, чтобы добраться до назначенного места. В автомашине находились: лейтенант Буштедт, капитан С. Лебедев - начальник арт. снабжения, старшина Всеволод Столяров, ст., лейтенант Ежик, мой разведчик Сапун Б. С., сержант Мясников и я.

Проселочная дорога проходила по лесу. Наша автомашина "Студебеккер" легко преодолевала дорожные ухабы и грязь, мы приближались к месту прорыва обороны немцев, все ближе слышалась стрельба и разрывы снарядов.

Наша группа неожиданно наткнулась на лесной поляне на позицию тяжелых реактивных снарядов, в спешке покинутых отступающими немецкими частями и готовых к пуску по нашим войскам. Осмотрев поляну со снарядами и оценив обстановку, мы решили отправить нашу находку обратно немцам и этим оказать помощь пехоте.

Это были снаряды реактивного действия, весом около 30 кг, имеющие "голову" и метровый трубчатый хвост. Снаряд запускается без всяких направляющих приспособлений от электрозажигания, т.е. к хвостовому взрывателю подведен провод от электробатарейки (карманного фонарика). Достаточно замкнуть электроцепь, как сработает взрыватель, и ракета - снаряд взлетит. Дальность полета его 1-1,5 км.

10 снарядов уже находились в готовности к пуску в сторону наших войск. Каждый из них размещался в деревянном реечном ящике в вырытом под 45° и глубиной 0,5м ровике, остальные 10 снарядов были в штабелях. До арт подготовки оставалось около часа, а нам предстояла большая работа: каждый ровик перекопать, развернуть снаряд с ящиком по направлению расположения противника каждый ящик привязать проволокой к кольям, чтобы он не улетел вместе со нарядом, подвести проволочки к хвосту снаряда – все это так нас заняло, что мы забыли о себе и не приготовили место для укрытия, Поляна была небольшая, с редкими соснами, к нашему счастью, до нас был подготовлен неглубокий, по грудь, ров, к которому нами были подтянуты от снарядов топкие проводя.

Время подготовки артиллерии к нанесению артиллерийского удара истекло, закончилась пристрелка по целям, в то же время противник начал обстрел отдельных участков расположения позиций артиллеристов, Мы только успели подготовить к пуску десять снарядов - "скрипух", так их называли наши солдаты из-за скрипа, издаваемого при пуске. Вблизи от нас на поляне, все чаще стали разрываться снаряды немцев, и особенно было опасно, когда взрывались при соприкосновении его взрывателя с ветками деревьев, при взрыве осколки разлетались сверху и с большой силой поражали цели на земле, в особенности страдала живая сила. При очередном артналете приходилось падать и укрываться от разрывов за стволами ближних деревьев.

Увлекшись своей работой, мы не заметили, как время истекло, и началась артподготовка. Справа от нас заработали "катюши", их звук и дым, поднявшийся над лесом, окончательно известил нас о начале прорыва обороны немцев.

Противник, не ожидавший артподготовки, в первые минуты затих, но, опомнившись и придя в себя, начал "огрызаться", стараясь подавить нашу артиллерию, чаще и чаще стали падать снаряды возле нас.

Из нашей группы капитан Лебедев и лейтенант Буштедт при сильном обстреле успели заскочить в ровик, который был единственным укрытием для всех нас. Кто-то кричал им: "Давай, пускай!", и они, подключив проводочки к электробатарейке, сделали пуск первого снаряда. Мы попадали на землю, как только с нашей площадки раздался оглушительный шум, поднялся столб порохового дыма, и послышался пронзительный скрипучий звук – это полетела в сторону немцев выпущенная нами первая ракета-снаряд. Мы услышали раздавшийся из-за леса глухой взрыв – это в районе переднего края немцев разорвался наш тридцатикилограммовый "гостинец".

Передний край от нас был в одном километре, так что мы слышали из-за леса разрывы снарядов, треск пулеметов, бой на переднем крае. Не успел рассеяться дым от первого пуска, как полетели второй и третий снаряды. За сплошным шумом, пороховым дымом, который поднимался выше леса, невозможно было вести счет пускаемых снарядов. Буштедт и лейтенант, находясь в ровике, четко работали, успевал подключать батарейку к проводкам очередных ракет. Мы бегали по площадке, несмотря на град осколков от разрывов немецких снарядов, то поправляя реактивные снаряды, то подсоединяя провода к ним. Немцы, заметив дым, поднявшийся над лесом, почувствовав силу взрывов «своих» снарядов на переднем крае и хорошо зная расположение этой батареи, открыли сильный артиллерийский огонь по нашей поляне, отдельные снаряды и мины противника, цепляясь за ветки деревьев, взрывались и обрушивали сверху на нас град осколков; снаряды взрывались на земле, срезая стволы деревьев, разнося в щепки ящики, разбрасывая по сторонам оставшиеся в штабелях реактивные снаряды.

В очередном массированном артиллерийском налете, я успел упасть под дерево, стараясь укрыться за его стволом, все было в пороховом дыму, голова кружилась, в ушах стоял звон, от запаха гари и сгоревшего пороха тошнило. Вот я с трудом сбросил с себя часть сосны, которая была срублена взрывом снаряда и упала на меня. Неподалеку лежал без движения мой разведчик солдат Сапун, его спину изрешетило осколками, мой полушубок на спине также был в нескольких местах разорван осколками, он, по-видимому, спас меня.

Старшину Столярова контузило. Капитан был тяжело ранен осколками в спину. Лейтенанту Буштедту срезало у правой руки большой палец, когда он подсоединял электробатарейку к проводам, сбило шапку, и на лбу образовалась здоровая шишка от небольшого осколка, который попал ему под кожу и застрял там, к счастью не повредив череп. Мы втроем вытащили капитана из ровика и оттащили в сторону от площадки в заброшенное небольшое укрытие, туда же отнесли тяжело раненого солдата. Кто-то из нас сбегал за автомашиной, которая стояла в укрытии, и, погрузив раненых, отправили их в санчасть. Нам слышно было, как артиллерия перенесла свой огонь вглубь обороны противника. Мы узнали, что наша пехота прорвала укрепленную оборону немцев!

При встрече с заместителем командира 131 минометного полка, мы узнали, что командир стрелкового полка, которого поддерживали минометным огнем два минометных полка 35-й гвардейской минометной бригады при прорыве обороны, поблагодарил нашу группу за находчивость и оказание помощи в прорыве обороны нашим частям путем пуска немецких реактивных снарядов.

Десять реактивных немецких снарядов, запущенных нами, поразили несколько целей в обороне немцев, нанесли значительный урон живой силе фашистов. После прорыва обороны немцев наши войска двинулись на запад, впереди предстояли новые тяжелые бои.

В лесах Белоруссии. Разгром группировки немцев в районе Бобруйска.

Летом 1944 года войска 1-го Белорусского фронта стремительно продвигались по Белорусской земле. Вводя крупные армейские соединения в прорванные участки обороны противника, создавая угрозу окружения немцев на отдельных участках наступления, как это случилось под городом Бобруйском, где в кольце окружения оказалось до 40 тысяч немецких вояк.

Немцы, не смотря ни на, что, стремились группами и крупными частями вырваться из окружения. В районе Бобруйского направления 131 минометный полк колоннами двигался к месту нового сосредоточения, преодолевая проселочными дорогами, белорусскую лесистую и болотистую местность.

Впереди движения колонн обстановка была неясная, часто угрожая непредвиденными встречами с прорывающимся из кольца группировками немцев. 28 июня 1944 года полк сделал кратковременную остановку. Подивизионно рассредоточившись по опушке леса, замаскировав автомашины и расположившись на отдых.

Замкомандира полка вызвал меня и поставил боевую задачу. Раскрыв топографические карты, мы внимательно изучили по ним местность. Перед нашей группой, состоящей из командира взвода управления Мужикова А. Н., разведчиков - Сапуна В. С. и Кобзева В. А. и двух разведчиков-радистов Мурзина Е.М, и второго, фамилию которого не помню, стояла задача: по проселочной дороге среди леса пройти 5-6 км и выйти на шоссе, связывающее Бобруйск с Минском. В районе выхода на шоссе предполагалось местонахождение командного пункта 115 стрелкового полка 23 сд, нам необходимо было отыскать командный пункт этого полка, уточнить его координаты и установить с ним связь по рации со штабом 131 минометного полка.
Вооружившись всем необходимым, мы на исходе дня вышли всей группой к назначенному пункту. Наш путь проходил по мало используемой для проезда дороге, проходившей среди леса и кустарников, которая была путанной и очень сложной. Нам часто приходилось останавливаться и сверять маршрут с картой. У всех было чувство настороженности, опасность могла появиться в любую минуту: лесная тишина скрывала неожиданные ситуации, и наше оружие было наготове.

Нужное нам шоссе появилось перед нами неожиданно - это автомагистраль Бобруйск-Минск. Уже смеркалось - темнота и лесу наступала быстро. Шоссе проходит среди густого соснового леса, стоит тишина, не слышно выстрелов и нет никакого движения по магистрали, эта обстановка нас еще больше насторожила. Вышла луна и осветила асфальт дороги.
Где искать пехоту ночью, кого спросить? Не будем же мы ходить до лесу и кричать: "Ау, где ты, пехота?" Обычно фронт боевых действий и передний край определяешь по звукам выстрелов, разрывам снарядов, осветительным ракетам, а здесь тишина и темнота. Сориентировавшись, мы направились по шоссе в сторону Минска, часто останавливались, вглядывались в темноту леса, прислушивались к звукам, ожидали, а может я брякнет где-то солдатский котелок, так как знали, что пехоту на переднем крае обычно кормят в темное время суток.

Продолжая двигаться, заметили в стороне в 150 метрах от дороги на фоне темного леса при лунном освещении какое-то деревянное сооружение, перед ним весь лес был вырублен, и сосны беспорядочно повалены. Мы определили, что это бревенчатое укрепление, немцы его сделали для охраны дороги при налетах партизан. От дороги к деревянному укреплению шла глубокая канава, и мне показалось, что в канаве, метрах в 100, замерли силуэты людей, которые на мой окрик оставались неподвижными. Так как было темно, то я решил, что мне все это показалось. Всеми овладело предчувствие близости немцев. Прошли с полкилометра, и перед нами на дороге появилось очертание автомашины: чья она, почему здесь стоит? Сразу усилилась тревога. Скрытно, с большой осторожностью вдоль дороги по канаве мы приблизились к автомашине; это была немецкая крытая специальная машина, оборудованная под связь, вполне исправная и загруженная имуществом связистов, как будто только что покинутая немцами.

В нескольких метрах от машины были три ямы, вырытые в рост человека. Такие ямы немцы делали часто по краю дорог. Они служили им укрытием от бомбежек и налетов партизан. Я приказал двум радистам сидеть в одной из ям с готовностью открыть огонь из автоматов, если приблизятся к машине немцы, а мы втроем направились по дороге искать нашу пехоту.

Через 10-20 минут мы встретили повозку, это старшина из одной стрелковой части вез в термосах для солдат еду. Такой встрече мы очень обрадовались, так как надеялись, что можем узнать, где размещается КП стрелкового полка, так как старшина сам искал пехоту, чтобы ее накормить.

Мы со старшиной направились к той канаве, где мне показались силуэты людей, в надежде встретиться с нашей пехотой, но как только подошли к краю дороги, так столкнулись с какими-то людьми. В темноте трудно было определить, кто это – а была это большая группа немцев, подошедших по канаве к дороге. Старшина узнал немцев, закричал: "Фрицы!" – и сразу же был сражен автоматной очередью. Я успел упасть и скатиться в придорожную канаву, мои разведчики были в это время в стороне и при выстрелах сразу скрылись тоже в канаве.

Лошади помчались по дороге, увозя убитого повозочного. С этого момента нарушилась окружающая лес тишина, поднялась автоматная и пулеметная стрельба, стреляли и со стороны немцев и с противоположной стороны дороги - мы очутились между двух огней на нейтральной полосе. Добежав по канаве до автомашины, где сидели в яме радисты, мы тоже заняли оборону в других ямах.

Всю ночь шел бой вдоль шоссе, при свете осветительных ракет можно было видеть, как немцы неоднократно бросались в контратаку, пытаясь прорваться через шоссе в лес и вырваться из кольца окружения, но встречали яростный огонь нашей пехоты, окопавшейся в лесу недалеко от дороги. Были попытки немцев овладеть и автомашиной, у которой мы спрятались. Вот одна из групп приблизилась к машине, но была встречена автоматным огнем, который мы открыли.

К утру на шоссе появились два танка Т-34, которые вступили в бой и своим огнем помогли отбросить группировку немцев, прорывающуюся из окружения. Немцы отступили, и в беспорядке рассеялись но лесу.

С рассветом мы увидели, что вдоль шоссе и в лесу лежит много убитых немцев, в нескольких метрах от нашей автомашины тоже было несколько мертвых фашистов - это уже наша работа. Ночью, пробегая по канаве, я оступился и подвернул ногу. К утру она распухла, я не мог на нее встать и идти без посторонней помощи.

С трудом мы нашли командира батальона той части, которую искали. Он нам указал на карте местонахождение КП полка. Мы по рации сообщили в наш штаб координаты КП стрелковой части, которую 131 минометный полк должен поддерживать огнем минометов.

Осмотрев автомашину, мы без труда ее завели, она была на ходу и исправна, только была прошита несколькими автоматными очередями. Так на трофейной автомашине мы вернулись в расположение нашего 131 минометного полка. Я доложил о случившемся с нами, командир полка поблагодарил нас за выполнение задания. Трофейная автомашина до конца войны была на службе взвода управления полка, перевозила разное имущество связистов.

До отправки меня в санчасть с моей распухшей ногой, и ночь провел в полку, расположенном в лесу и готовом к отражению атак прерывавшихся группировок немцев. Ночь прошла тревожно, но спокойно. На рассвете неожиданно раздалась команда: "Полк, к бою!!" Была вовремя замечена большая группа немцев, подошедшая близко к расположению нашей части пытавшаяся из леса внезапно напасть на полк. По тревоге все подразделения заняли подготовленные заранее боевые порядки, установили минометные батареи, часть солдат из боевых расчетов окопались и заняли круговую оборону со своим стрелковым оружием. Фашисты появились из леса внезапно, они бежали пьяные, орали, на ходу стреляя из автоматов. Этой пьяной психической атакой они хотели смять на пути прорыва нашу часть, но встретили дружный, организованный отпор, засевших в засаде наших солдат.

В лесу, в рядах прорывавшихся рвались мины, выпущенные из полковых минометов, в упор по фашистам вели огонь наши солдаты, с трудом сдерживающие одну волну наступающих рядов за другой. Но не смог бы сдержать эту обезумевшую пьяную атаку наш полк, если бы вовремя не подошла на выручку несколько 76 мм орудий и "катюш", которые прямой наводкой в упор расстреливали рвущихся вперед фашистов. Минут 30-40 продолжался этот бой. Немцы не выдержали, в одиночку и группами рассеялись по лесу. Сотни фашистских трупов усеяли полосу прорыва.

В этом бою отличился мой разведчик Исхаков. казах по национальности. Во время боя он углубился в лес для естественных надобностей, но не успел расположиться, как к нему из леса устремились 3 фрица. Он не растерялся и, держа одной рукой расстегнутые брюки, другой выхватил из подсумка гранату и закричал:"Руки вверх!"-по-немецки. Фашисты не ожидали такого неожиданного оборота, бросили оружие и подняли руки. И так разведчик Исхаков, держа одной рукой брюки, а другой гранату, привел в часть трех пленных, за что был удостоен медалью "За Отвагу".

Так закончился разгром еще одной многотысячной группировки немцев на одном из участков Бобруйского "котла".