М. Российский государственный гуманитарный университет. 1996. 490 с.

В сборник, вышедший под общей редакцией Ю. Н. Афанасьева, вошли научно-исследовательские и популярные работы (некоторые ранее публиковались). Помимо отечественных историков на страницах книги выступают и зарубежные авторы. В ряде публикаций используются новые архивные материалы.

Само название труда служит заявкой на то, что читателю предлагается новая, нетрадиционная трактовка истории второй мировой войны. И следует признать, что авторами действительно высказано немало свежих мыслей и оригинальных суждений. Однако не все они достаточно аргументированы, а некоторые даже противоречат общеизвестным фактам.

Больше трети сборника посвящено выяснению вопроса, готовил ли И. В. Сталин летом 1941 г. нападение на Германию. Утвердительный ответ на него дают во "Введении" Афанасьев, а также авторы статей В. А. Невежин, В. Д. Данилов и М. И. Мельтюхов. При этом повторяется гуляющий по страницам нашей печати миф, будто первым данную проблему поставил и разрешил в своих книгах В. Суворов. В действительности же приоритет тут принадлежит главарям фашистской Германии, которые 22 июня 1941 г. заявили, что война против СССР имеет превентивный характер. Лживость этого утверждения была разоблачена уже на Нюрнбергском процессе, где было доказано, что нацисты еще летом 1940 г. развернули подготовку к молниеносной войне против СССР, которую, в соответствии с планом "Барбаросса", первоначально намечалось начать 15 мая 1941 года.

Настойчивость, с которой некоторые историки и публицисты стараются реанимировать эту идею, объясняется единственным стремлением: доказать агрессивность советской внешней политики на рубеже 30 - 40-х годов. Но это вовсе не требует каких-то гипотез и натяжек в духе фантазий В. Суворова. Факты, что называется, лежат на поверхности. К их числу относятся вторжение советских войск в Польшу при наличии договора о ненападении с этой страной, нападение на Финляндию, за что СССР как страна-агрессор был исключен из Лиги наций, советская оккупация Эстонии, Латвии, Литвы, Бессарабии и Северной Буковины.

Несостоятельность тезиса о готовившемся Советским Союзом превентивном ударе по Германии убедительно доказали в своих статьях Ю. А. Горьков и А. А. Печенкин. Почти во всем солидаризируясь с их точкой зрения, выскажу несколько соображений по этому дискуссионному вопросу. Общеизвестно, что для начала войны необходимы, как минимум, решение политического руководства страны, наличие плана военных действий и, наконец, готовность армии к реализации последнего. К лету 1941 г. ничего этого в наличии не было. Никто пока не обнаружил (и, думается, не обнаружит) решения сталинского руководства о необходимости нападения СССР на Германию. Не найдено и плана военных действий против Германии. Рассматриваемый в сборнике документ "Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками" (с. 175 - 184) не был планом наступательных операций. И вовсе не потому, что это - никем не подписанный черновик (черновики тоже могут быть достоверными и ценными источниками), а потому, что это были именно "соображения". План же наступательных военных действий должен был содержать данные не только о составе, исходной дислокации и направлении ударов соединений и частей, но и указание точного времени, вплоть до часов, а то

стр. 155

и минут (хотя бы в условных обозначениях) начала наступления и последующего захвата различных объектов и рубежей. В "Соображениях" же указаны лишь три даты, да к тому же не имеющие отношения к какому-либо наступлению летом 1941 г.:- 1 января 1942 г. - время предполагаемой полной готовности вновь формируемых авиачастей, 1 июня 1941 г. - срок окончания разработки "планов обороны госграницы и ПВО", и третья - 1942г., определяющая время строительства новых укрепрайонов на границе с Венгрией и по линии старой границы.

Не имелось к лету 1941 г. и третьей предпосылки наступательной войны- готовности и способности нашей армии к нападению на Германию. Это понимал и Сталин. Именно поэтому он делал все возможное, чтобы не дать Гитлеру повода для начала войны против СССР. А посему неправ М. М. Наринский, утверждая, что "долгие годы навязывавшийся в нашей историографии аргумент, согласно которому Сталин стремился не дать нацистской верхушке в июне 1941 г. повод для нападения на СССР, выглядит, по меньшей мере, наивным" (с. 35).

О том, что Сталин к этому стремился, свидетельствуют известные факты. Это - строжайшее запрещение командующим западными военными округами передислоцировать армейские силы непосредственно к границе. Это - запрещение нашим летчикам сбивать немецкие самолеты- разведчики, регулярно залетавшие в глубь советской территории в первой половине 1941 г., при одновременном запрещении советским летчикам перед самой войной подлетать к государственной границе ближе десяти километров. Это- разрешение на поиск немцами в советской приграничной полосе могил немецких солдат и офицеров, погибших в первую мировую войну (причем Сталин понимал, что немцы будут не могилы искать, а вести наземную разведку). Это - скрупулезное соблюдение Советским Союзом торгового соглашения с Германией вплоть до ночи на 22 июня 1941 г. при бесцеремонных нарушениях его другой стороной. Это - массовое, и по сути демонстративное, увольнение в отпуск командного состава Красной армии в мае и июне 1941 года. И это, наконец, негласное указание Сталина как можно чаще ставить в театрах оперы Р. Вагнера, исполнять по радио и на эстраде его музыку, которую, как известно, очень любил Гитлер.

Подобное поведение Сталина можно объяснить только одним: стремлением не допустить войны с Германией в 1941 г., не дать Гитлеру ни малейшего повода для придирки к Советскому Союзу, которую он мог бы использовать для нападения на СССР. Речь идет о целой системе фактов, игнорирование которых искажает представления о сталинской политике накануне войны.

В порядке постановки проблемы Афанасьев затронул вопрос o причинах поражения Красной армии в 1941 году. Правда, автор видит лишь одну причину. Раньше, по его мнению, ее чаще всего усматривали (и он в том числе) в "преступной халатности" сталинского режима, допустившего "внезапность гитлеровского нападения на СССР". И "никто, или почти никто до последнего времени не пытался разглядеть в этой трагедии закономерного проявления и неизбежного следствия складывавшейся сталинской стратегии войны против капиталистической Европы, и прежде всего против Германии" (с. 19 - 20).

Если уж говорить о главной причине, обусловившей трагедию 1941 г., то это будет не "сталинская стратегия войны", а наличие в нашей стране тоталитарного режима, который позволял Сталину единолично решать кардинальные проблемы обороны страны, включая собственно военные проблемы, в которых он, по свидетельству Г. К. Жукова, был дилетантом и штафиркой.

Именно самовластие Сталина породило широкую и роковую совокупность всевозможных обстоятельств, предопределивших поражение Красной армии в начальный период войны. Это были внезапность нападения врага и массовое репрессирование командных кадров в мирное время, сталинская стратегия войны и чехарда с командным составом накануне войны, запоздание с разработкой и запуском в серийное производство новых видов боевой техники и просчет в определении направления главного удара врага, изъяны военного строительства перед войной и грубейшие ошибки в руководстве войсками в начале войны. Каждая из этих причин сыграла свою роль.

Конечно, далеко не последнее место занимала сталинская стратегия войны. Воплощенная в доктрине ведения исключительно наступательной войны на чужой территории и побед малой кровью, она помешала нашей армии теоретически и практически подготовиться к оборонительным боям (а именно такие бои пришлось ей вести в начале войны). Исходя из этой доктрины, была неразумно разоружена старая граница и столь же неразумно перед войной были расположены армейские склады непосредственно у новой границы, как и самолеты новейших типов, которые к тому же еще не освоил личный состав летных строевых частей, что позволило противнику почти полностью уничтожить или захватить их в первые же часы войны.

И все же, по своей роковой значимости для наших войск, на первое место следует поставить не "сталинскую стратегию войны", а оспариваемую в книге внезапность нападения гитлеровцев, которую обеспечил прежде всего сам Сталин. Он не разрешил С. К. Тимошенко и Жукову привести в боевую готовность силы западных военных округов. Вместо этого было опубликовано пресловутое "Заявление ТАСС", предельно расслабившее страну и армию. Нападение вермахта застало наши войска в спящем состоянии, причем в буквальном

стр. 156

смысле этого слова. Кто знаком с теорией и практикой военного дела, тот знает, что внезапность удара позволяет победить гораздо более сильного противника. Разреши Сталин привести войска в боевую готовность, не произошло бы трагедии 1941 г., поскольку у нас было достаточно сил и возможностей, при всех недостатках и просчетах в подготовке страны к войне, чтобы дать врагу мощный отпор. Ход войны принял бы совершенно иной оборот.

В сборнике нетрадиционно поставлен вопрос о характере Великой Отечественной войны после завершения освобождения Красной армией оккупированной врагом советской территории. Афанасьев ставит под сомнение народный, освободительный характер войны после начала похода Красной армии в Европу (с. 27), а В. Л. Дорошенко считает, что война утратила характер Отечественной (с. 71).

Вообще это не новая постановка данного вопроса: впервые это сделал в 1995 г. А. Н. Сахаров, попытавшийся обосновать свою точку зрения (чего не сделали авторы сборника). Сахаров сослался на Отечественную войну начала прошлого века, когда Александр I 25 декабря 1812 г. издал манифест, в котором оповестил страну, что Отечественная война окончена, а далее русская армия вступает в Европу для освобождения ее от ига Наполеона. Царь имел на это основание, поскольку шестисоттысячная армия, которую бросил Наполеон на Россию, менее чем за полгода была практически уничтожена, а ее жалкие остатки, к тому же брошенным своим императором, уже не представляли никакой угрозы для нашего Отечества.

Совершенно иной была ситуация в 1944 г., когда Красная армия пересекла западную границу СССР. Германия все еще представляла собой мощную силу, без разгрома которой нельзя было считать ликвидированной гитлеровскую угрозу порабощения нашей страны. Конечно, военные действия нашей армии за рубежом неправомерно включать вместе с событиями первой половины 1944 г. в один - третий период Великой Отечественной войны, что традиционно делается в литературе. Именно поэтому я в свое время предлагал рассматривать время с августа 1944 г. по май 1945 г, как период освобождения Красной армией народов Восточной Европы от немецко- фашистского ига и завершения полного разгрома нацистской Германии. Авторы же сборника считают, что заграничный поход Красной армии был завоевательным (с. 68), и в результате его гитлеровский тоталитаризм был заменен на сталинский (с. 72). Следует возразить авторам сборника: неправомерно оценку послевоенной политики сталинского руководства в отношении стран, освобожденных нашими войсками, переносить на заграничный поход Красной армии, имевший освободительный характер. В книге также без каких-либо доводов утверждается, что после лета 1944 г. Отечественная война утратила и народный характер. Но хотелось бы узнать, в чем принципиально изменилось отношение нашего народа к войне и Красной армии после пересечения ею государственной границы?

Не имеет оснований утверждение Дорошенко, что вторую мировую войну развязал не Гитлер, а Сталин (с. 63 - 64) и тем более несостоятельно цитируемое им высказывание В. Суворова, что "точный день, когда Сталин начал вторую мировую войну, это 19 августа 1939 года" (с. 61). Вообще-то говоря, если быть придирой и педантом, некоторые основания для того, чтобы оспаривать существующую точку зрения насчет начала второй мировой войны 1 сентября 1939 г., имеются, поскольку лишь 3 сентября войну Германии объявили Франция, Англия, Австралия, Новая Зеландия и Индия. Думается все же, что это в значительной степени формальный момент. Во всяком случае, 19 августа 1939 г. никто ни на кого не напал и никто никому войны еще не объявил.

Не вполне понятен смысл слов Афанасьева: "под вопросом оказалась вся хронология основных периодов и событий Великой Отечественной войны" (с. 29). Мы согласны с тем, что традиционная периодизация войны, деление ее на три периода, как и их хронологические рамки, надуманы и неправомерны. Хотя, ради истины, следует заметить, что сомнение в адекватности этой периодизации истории войны высказывалось еще в 1988 г. на страницах "Вопросов истории" (см. N 5, с. 71). Но вряд ли стоит ставить под сомнение "всю хронологию" войны. Выходит, что и помещенной в конце сборника хронике событий не следует верить. Кстати, в эту хронику вкрались ошибки. Так, на с. 468 сказано, что немецкие войска вступили в Париж 28 мая 1940 г., хотя на самом деле это произошло 14 июня. В другом случае утверждается, что 9 октября 1942 г. в Красной армии был упразднен институт военных комиссаров, введенный в мае 1937 г. (с. 472). В действительности, упраздненный институт был учрежден во втором полугодии 1941 года.

На с. 386 А. Б. Зубов, по-существу, повторяя известные слова писателя В. П. Астафьева, пишет: "В конце концов, войну, в которой народ действительно выстрадал Победу, мы Германии все же проиграли". С этим никак нельзя согласиться. Мы в той войне победили, мы ее выиграли! И мы (вопреки сетованиям Афанасьева на с. 28) вправе гордиться этой победой и вправе праздновать ее. Не подлежит никакому пересмотру истина, что в мае 1945 г. наш народ одержал победу над силами, ставившими целью уничтожение нашей страны и превращение всего человечества в рабов "истинно арийской" расы. Конечно, празднуя день Победы, мы ощущаем боль в сердце за неслыханные жертвы, за невероятно дорогую цену, которую пришлось уплатить за эту Победу.

При всех ошибках (концептуальных и фактических, вольных и невольных, крупных и мелких)

стр. 157

в ранее написанных трудах о второй мировой войне имеется множество верных суждений. Подавляющая часть накопленного фактического материала достоверна. Поэтому, справедливо стремясь к освобождению от груза ложных взглядов и сведений, не следует огульно выбрасывать за борт все, что наработано исследователями в минувшее время.

"Другой" картины второй мировой войны в книге не получилось. В одних случаях более углубленно, в других - обосновано по-новому прописанными оказались лишь отдельные и сравнительно небольшие фрагменты этого колоссального по своим масштабам полотна.