Немецкие летчики, будучи нашими противниками в Великой Отечественной войне, вначале воевали хорошо. Однако в разные годы войны эта оценка менялась. Одно дело - 1941 год. Полное немецкое количественное и качественное превосходство как в технике, так и в летной и в тактической подготовке летчиков. Совсем другое дело - годы 1944 - 1945. Правда, немецкие асы неплохо воевали и в 1945 году. Но победы доставались им все большей ценой, да и самих асов становилось все меньше. А вот какие у них были личные счета побед, до последнего времени не знали даже наши асы, ставшие генералами и маршалами и имевшие доступ ко многим архивам. Многие их них, узнавая о 352 самолетах, сбитых Эрихом Хартманом, бывали крайне удивлены и не находили этому объяснения.

В 1945 г. наш 176-й гвардейский Проскуровский полк, поспевая за наступлением наземных войск, занимал очередной аэродром, когда там всего сутки назад были немцы. Еще столовая пахла тмином, а в помещениях летного состава находилась полетная документация, газеты и журналы. И вот в апрельском номере газеты люфтваффе я нашел заметку с маленькой фотографией, где говорилось, что майор Хартман сбил 303 самолета противника. Я был удивлен, что такое событие отмечено столь скромно. У наших асов Кожедуба и Покрышкина было на счету 62 и 59 сбитых самолетов. У англичан и американцев - еще меньше. Я стал делиться своим недоумением, но замполит посоветовал мне не поднимать этого вопроса. С 1945 г. несмотря на предупреждение замполита я искал ответ на свое недоумение и собирал всевозможный материал. Итак, по официальным данным, на счету Хартмана было 352 сбитых самолета. Эта цифра вошла в книгу рекордов Гиннеса. За Хартманом следовали Герхард Баркхорн - 301 самолет и Гюнтер Ралл - 275. Эти цифры требуют объяснения. По сей день они меня интересуют, и я продолжаю собирать информацию.

Биография и боевой путь Хартмана описаны американскими авторами Толивером и Констеблем в книгах "Белокурый рыцарь Германии", "Хроника побед Эриха Хартмана", "Немецкие асы 1939 - 1954 годов". С несколько измененными названиями эти книги неоднократно издавались в Германии. Из этих книг по всему миру разошлись цифры побед немецких асов. Однако никаких ссылок на объективные подтверждения этих цифр в книгах нет. Книги эти изобилуют грубыми ошибками и выдумками, говорящими о полном незнании авторами условий и реалий советско- германского фронта. На них - печать холодной войны. Источник они очень сомнительный. Но есть немецкие сведения о методах подсчета воздушных побед во второй мировой войне. Для регистрации победы в люфтваффе требовались следующие документы: 1) Доклад летчика о времени и месте боя. 2) Подтверждение участника боя. 3) Рекомендация командира эскадрильи (штаффель капитен). 4) Подтверждение наземных свидетелей, видевших бой или останки самолета. 5) Пленка

стр. 165

фотокинопулемета, подтверждающая попадание в самолет.

Первые три свидетельства исходят от так или иначе заинтересованных лиц и не могут быть признаны объективными документами. Пленка фотокинопулемета также не может доказать тот факт, что самолет был сбит. Она только фиксирует выстрелы в направлении противника. Если даже снаряды попали в цель, то результат попадания будет виден не мгновенно. Обычно он появляется после того, как атакующий прекратил стрельбу и отвернул от цели. Во вторую мировую войну с применением фотокинорегистрации сбито тысячи самолетов, а кадров, фиксирующих значительное разрушение цели, имеется не более десятка. Во всех кинохрониках приводятся одни и те же. В нашем 176-м полку на всех самолетах были установлены фотокинопулеметы, и мне известны их возможности и разрешающая способность. Ни одного кадра, сделанного Хартманом, в книгах Толивера и Констебля нет. Даже те четыре, что приведены ими, не говорят о том, что снаряды достигли цели. Итак, фотокинопулемет в большинстве случаев не является объективным подтверждением победы.

Наиболее надежным подтверждением того факта, что самолет сбит, становятся показания наземных свидетелей и обломки упавшего самолета. Но как можно было реализовать эти доказательства в условиях советско-германского фронта? Вот примеры для иллюстрации. В сентябре 1942 г. под Сталинградом был сбит самолет сына члена политбюро летчика- истребителя Владимира Микояна, а в марте 1943 г. та же участь постигла Леонида Хрущева. Поскольку пленение в июле 1941 г. сына Сталина Якова Джугашвили вызвало нежелательный политический эффект, верховная власть требовала подтверждения гибели обоих. Для этого были использованы неординарные силы и средства. Однако ни останки самолетов, ни тел летчиков обнаружить не удалось. Только позже стало известно, что в плен они не попадали.

Практически невозможно было обнаружить самолет, упавший в большом лесном массиве или в море. Многие самолеты были сбиты немецкими асами методом свободной охоты за линией фронта. Естественно, что всякое подтверждение при этом исключалось, учитывая, что с 1942 г. немецкая армия только отступала и все сбитые самолеты оставались в советском тылу. Однако даже попадание снаряда в самолет еще не означало, что он был сбит. Такие самолеты, как Ла-5, Ла-7, ЛаГГ-3, Ил-2, были очень живучи. Будучи поражены в бою, они могли возвратиться на свой аэродром и после кратковременного ремонта снова вылететь в бой. Из сопоставления послевоенных работ советских и немецких историков видно, что немцы завышали наши потери в самолетах иногда в 2 и даже 3 раза. Так откуда же появились подтверждения двух и трех сотен побед немецких асов? Книги Толивера и Констебля - типичные сочинения холодной войны. У них приведен такой эпизод. Советский летчик, сбив "мессершмитт", увидел, что немецкий летчик сумел сесть и пытается укрыться. Тогда наш приземлился рядом, поймал беглеца и задушил его своими руками. Названо имя нашего летчика- это дважды Герой Советского Союза Владимир Лаврененков. Мне приходилось встречаться с Владимиром Дмитриевичем и обсуждать с ним этот вопрос. Он был очень огорчен такой клеветой на него. С подачи Толивера и Констебля немецкий ас - белокурый рыцарь, а советский - зверь, варвар.

Хотелось бы поверить, что сюжет о Лаврененкове подал Толиверу и Констеблю не Хартман. По мере того, как я узнавал что-то новое, у меня складывалось о нем хорошее впечатление и уважительное отношение. Осенью 1942 г. 20-летний Хартман прибыл на восточный фронт. Начало его боевого пути было не вполне удачным. Первый же бой окончился вынужденной посадкой и ранением. Но опыт пришел быстро и ознаменовался многими победами. Хартман становится одним из самых результативных летчиков люфтваффе. Но победы даются нелегко. Он восемь раз покидал свой "мессершмитт" с парашютом и еще несколько раз совершал вынужденные посадки.

Злоключения Хартмана не кончились с войной. Оказавшись в советском плену, он был судим и приговорен к 20 годам исправительных лагерей, как сказано в деле N 463 Главной военной прокуратуры, - за нанесение ущерба советской экономике, выразившегося в уничтожении 347 самолетов. Разумеется, советским судьям не пришло в голову проверять эту цифру. Они ее получили из показаний Хартмана. Он по наивности думал, что победившая сторона оценит его воинскую доблесть. Вот это осуждение и приговор и послужили для западной прессы и историков "убедительным" подтверждением числа его побед, раз уж это признало советское правосудие. В 1949 г. Хартман снова предстал перед советским судом.

Из лагеря военнопленных Хартмана перевели в одиночную камеру новочеркасской тюрьмы. Эта акция вызвала активный протест со стороны других военнопленных, а Ха-

стр. 166

ртман и еще 15 офицеров предстали перед военным судом в Ростове-на-Дону. Кроме организации беспорядков в лагере, им инкриминировалось разрушение советских населенных пунктов во время войны. Есть свидетельство, что подсудимый держался достойно, ни в чем себя виновным не признал. Обвинение в уголовном преступлении считал для себя позором и просил его расстрелять. Еще он сказал, что если бы в немецком плену был Покрышкин, к нему отнеслись бы как к герою. После этого выяснилось, что Хартман и Покрышкин воевали в одних местах и даже встречались в воздухе. Немцы знали имена и радиопозывные наших асов и по радио предупреждали, что они в воздухе. В наших ВВС это не практиковалось, и поименно сильнейших противников наши летчики не знали. Хартман очень высоко отозвался о Покрышкине и сказал, что дважды уклонялся от боя с ним. Второе судилище прибавило к 20 годам заключения еще 5 лет. Но в 1955 г. в связи с изменением политической международной обстановки все немецкие военнопленные были отпущены на родину, в том числе и Хартман.

Наверное, пора бывшим противникам говорить друг о друге без ожесточения военного времени и без посредничества волонтеров холодной войны вроде Толивера и Констебля. О немецких асах есть что сказать, помимо негативного отношения к цифре 347. Отрицая ее, все же следует отметить, что Хартман - наиболее вероятный кандидат на звание самого результативного летчика-истребителя второй мировой войны. Он лидер среди асов люфтваффе, а они, вероятно, могли иметь личные счета побед более высокие, чем счета асов союзников. Для этого были объективные причины. Так, некоторой части летчиков люфтваффе представлялась возможность действовать в привилегированных условиях. Они выбирали выгодное для себя время и место боя и имели право не вступать в бой, избегая излишнего риска.

Нашим летчикам-истребителям такие возможности не предоставлялись. Хотя во второй половине войны в ВВС стали практиковать свободную охоту и были созданы полки асов, все это было в малых масштабах. Главными задачами наших истребителей были прикрытие наземных войск от ударов с воздуха и прикрытие своих штурмовиков и бомбардировщиков. Результаты их действий оценивались наземным командованием по успеху выполнения этих задач, а не по количеству сбитых самолетов. Прикрывая штурмовиков, наши истребители не должны были ввязываться в бой с немецкими, а только препятствовать их атакам заградительным огнем. В случае прикрытия переправ и плацдармов наши истребители не имели права уклоняться от боя даже с превосходящими силами истребителей противника.

В 1942 и в 1943 гг. нашим истребителям предписывалось как можно дольше баражировать над прикрываемым объектом, что требовало полета на экономическом режиме и малой скорости. Это ставило их в заведомо невыгодное положение при встрече с истребителями противника. Все это препятствовало увеличению количества воздушных побед, но, вероятно, способствовало делу конечной победы.

А. А. Щербаков, заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза