М. Дом еврейской книги. 2006. 112 с.

В течение более чем 60 лет сначала в ФРГ и ГДР, а с начала 1990-х гг. - в новой Федеративной Республике практически непрерывно развертывались дебаты о характере и историческом значении германского движения Сопротивления. Эти дискуссии, выходя за рамки профессионального цеха, неизменно вызывали и вызывают немалый общественный резонанс, имевший в прошлом вполне определенную политическую основу. Ведь деятельность антинацистских групп успешно использовалась для легитимации государств в Восточной и Западной Германии: в коммунистическом подполье находили истоки ГДР, в событиях 20 июля 1944 г. - ФРГ.

Но уже полтора десятилетия на карте Европы нет двух германских государственных образований, а в исторической науке ФРГ определился (благодаря усилиям М. Брошата, Х. Моммзена, П. Штайнбаха и других ученых) подход к антифашистскому движению как явлению многомерному, результату действий различных политических и социальных группировок. Очевидной стала

стр. 173

и условность идеологизированных трактовок Сопротивления. Подверглось пересмотру и уточнению само понятие антифашистской борьбы, в рамки которой стали включаться не только акции организованных, политически мотивированных антифашистов. Пришло время для изучения изолированных друг от друга и остававшихся неизвестными поступков граждан третьего рейха, нашедших в себе мужество противостоять варварской идеологии, террору, уничтожению "неарийских народов".

В течение последнего десятилетия в Германии развернулись интенсивные исследования деяний "других немцев", сохранивших человечность и рисковавших жизнью ради спасения обреченных на смерть евреев Германии и оккупированных стран Европы¹. Их акции получили общепринятое ныне наименование "Сопротивление спасателей" (Rettungswiderstand). В прессе, по телевидению стали привычными заголовки типа: "тихие", "забытые" или "невоспетые" герои. Такого рода формулировки справедливы: ведь и в ГДР, и ФРГ они не были официально признаны участниками антифашистской борьбы.

Фронт исследований акций спасателей евреев является достаточно широким. Сложилось несколько научных коллективов, занимающихся указанной проблематикой. Широкую известность в ФРГ получили работы, осуществленные под руководством В. Ветте, В. Бенца, Г. Гинцеля. С. А. Мадиевский - российский историк, ныне работающий в Аахене, впервые вводит в оборот отечественной научной литературы уникальные документальные материалы, содержащиеся в указанных публикациях.

Отдавая должное бесстрашию мужчин и женщин, которые противостояли Холокосту, необходимо подчеркнуть и то, что подавляющее большинство немцев было опьянено идеей расового превосходства, участвовало в преступлениях против евреев, против советских пленных и советского гражданского населения, по собственной инициативе, нисколько не терзаясь муками совести².

С. А. Мадиевский, посвятивший специальный раздел книги вопросу о мотивации участников акций по спасению евреев, пришел к следующему выводу: "Для большинства известных нам случаев бескорыстной помощи общим знаменателем может служить убеждение в ценности каждой человеческой личности, каждой человеческой жизни. Поскольку власть, пропаганда, окружение внушали тогда немцам прямо противоположное, требовалась немалая внутренняя сила, чтобы противостоять их давлению" (с. 53). Они не выступали за свержение нацизма, но наносили диктатуре удар в наиболее чувствительном месте - в сфере расовой политики. Американский историк Ф. Штерн советовал немцам гордиться не только теми, кто сознательно боролся против режима, но и теми, кто "сумел спонтанно сохранить достоинство"³. Впрочем во многих случаях помощь евреям объяснялась стремлением к материальной выгоде. За немалые деньги евреев переводили через голландскую или швейцарскую границу. За плату или подношения нацистские функционеры порой предупреждали еврейские семьи о готовившейся депортации. Мадиевский в связи с этим вполне оправданно полагает: "Кого было больше - помогавших бескорыстно или из выгоды, - сказать невозможно" (с. 58). Конечно же, люди, так или иначе оказывавшие помощь евреям, составляли ничтожное меньшинство взрослого населения третьего рейха. "Сопротивление спасателей" осталось островком гражданского мужества в море бесчеловечности.

Могут ли столь "нетипичные" (или парадоксальные) поступки столь малого числа людей быть предметом исследования? Ответ не может не быть положительным. В экстремальных условиях индивид своей самоотверженной альтернативной общественной практикой - вопреки незыблемым, казалось бы, стереотипам массового поведения и независимо от степени осознания им этого факта - может участвовать в формировании будущей эпохи, сеять семена неизбежных перемен.

Если бы автор рецензируемой книги ограничился только изложением фактов, его заслуги перед отечественной исторической наукой были бы уже очевидны. Но он идет дальше, рассматривая проблематику спасателей в контексте эволюции исторической памяти. Почему подвиги конкретных спасателей оставались неизвестными, хотя об этом говорилось в ряде свидетельских показаний? Почему история немцев, которые участвовали в избавлении от гибели людей, обреченных на смерть, получила в ФРГ широкую известность и общественное признание только после демонстрации художественных фильмов "Список Шиндлера" (1994, режиссер С. Спилберг) и "Пианист" (2001, режиссер Р. Полански)? Отвечая на эти вопросы можно сослаться на чрезвычайную ограниченность источниковой базы (письменные документы появлялись, главным образом, в случае провалов попыток спасения). Налицо успешное развитие "новой биографической истории", предметом которой - на основе понимания органической взаимосвязи микро- и макроистории - является жизнеописание простых, малозаметных людей. Касаясь роли телевидения, следует сказать, что прогресс исторической науки в ФРГ нередко достигается в пограничной зоне - между историческим знанием и общественным сознанием.

Но главное объяснение повышенного внимания к абсолютно непопулярной и практически не-

стр. 174

известной прежде деятельности праведников состоит, с точки зрения Мадиевского, в том, что период формирования единой государственности в Германии совпал с периодом смены поколений. С уходом из жизни немцев, для которых нацистская диктатура являлась фактом собственной биографии, субстанция коллективной памяти исчезает и замещается достаточно приблизительными коллективными представлениями (с. 108). Только пятая часть современных германских граждан являлась свидетелем крушения гитлеризма. Процесс смены поколений накладывается на противоречивую структуру исторического сознания. В историческом сознании ФРГ происходит переход от "памяти коммуникации" к "памяти культуры". В Берлинской республике, предполагает историк Н. Фрай, "самокритичный подход к нацистскому прошлому, кажется, отступает на второй план"⁴. Духовную ситуацию после объединения Германии невозможно оценивать однозначно: с одной стороны, в общественном мнении утвердился антинацистский консенсус, но, с другой стороны, выросло влияние течений, которые можно объединить в рамках понятия "новый немецкий национализм". В качестве базиса коллективной идентичности все больше выдвигается история мировой войны как истории жертв немцев.

Именно поэтому неудобная, болезненная проблематика национальной вины и национальной ответственности (прежде всего вины и ответственности рядовых немцев), проблематика возможностей индивидуального выбора оказалась ныне в центре ожесточенных споров, приобретя вполне определенное политическое звучание. Эти дебаты связаны прежде всего с публикацией упоминавшейся книги Голдхагена (1996) и дневников выдающегося ученого-филолога В. Клемперера (1997), с демонстраций в городах ФРГ передвижной выставки "Преступления вермахта" (1995 - 2004), с открытием в Берлине памятника погибшим евреям Европы (2005).

Налицо "включенность" истории "Сопротивления спасателей" в контекст развития германской исторической мысли и исторического сознания общества. Данная проблематика стала своего рода сейсмографом политической культуры этой республики. Современные дискуссии о нацистском прошлом - это, по существу, споры о перспективах этой республики, споры о том, сохранятся ли в основе германской внутренней и внешней политики XXI века принципы демократического, социального и правового государства. Процесс преодоления тоталитарного прошлого, будь то в Германии или в России, внутренне противоречив. Это - один из существенных выводов, к которым приходит читатель монографии Мадиевского.

К сожалению, на страницах рецензируемой книги не нашлось места для рассказа об "акции протеста на Розенштрассе", когда в марте 1943 г. на улицу вышли десятки "арийских" женщин Берлина, находившихся в супружестве за евреями, занятых рабским трудом на военных заводах. Женщины выступили против отправки их мужей в Освенцим. Депортация была, хотя и частично, прекращена.

Автор начал разработку новой для российской историографии принципиально важной проблематики. Академик Д. С. Лихачев предвидел, что со временем непременно будет написана "история человеческой совести"⁵. Исследование феномена "Сопротивления спасателей" является шагом именно в этом направлении.

Примечания

1. BORGSTEDT A. Hilfen fur Verfolgte: Judenretter und Judenhelfer - Widerstand gegen die nationalsozialistische Diktatur 1943 - 1945. Bonn. 2004.

2. См.: GOLDHAGEN D. Hitlers willige Vollstrecker. Ganz gewohnliche Deutsche und der Holocaust. B. 1996, S. 248 - 266.

3. STERN F. Das feine Schweigen. Historische Essays. MCinchen. 1999. S. 170.

4. FREI N. Geschichtswissenschaft - Verbrechen erinnern. Die Auseinandersetzung mit Holocaust und Volkermord. Munchen. 2002, S. 374.

5. ЛИХАЧЕВ Д. С., Избранное. Мысли о жизни, истории, культуре. М. 2006, с. 286.