1931 - 1941. Госполитиздат. М. 1955. 230 стр. Тираж 25000. Цена 3 руб. 80 коп.

Советские историки до сих пор уделяли мало внимания внутренней политике японского империализма. Между тем без ее детального исследовании невозможно глубокое и всестороннее освещение ни истории рабочего и крестьянского движения, ни истории внешней политики Японии. Особенно большое значение имеет выяснение связи между внутренней и внешней политикой империалистических держав накануне второй мировой войны, показ истинных инициаторов развязывания войн и создания в ряде капиталистических стран реакционных режимов, разоблачение методов, при помощи которых фашистским заправилам удалось временно ослабить демократическое движение и вовлечь народы в войну.

Японские буржуазные авторы отрицали фашистский характер "новой структуры", установленной в Японии в 1940 - 1941 годах1 . В отдельных работах советских историков, опубликованных за последние десять лет, не было должной ясности в вопросе о классовой основе фашистского режима в Японии. Было, например, распространено мнение, что до 1943 г. вдохновителями фашизации страны являлись представители военщины2 .

В работе молодого историка И. А. Латышева "Внутренняя политика японского империализма накануне войны на Тихом океане" делается попытка по-новому осветить указанные выше вопросы. На основе марксистско-ленинской методологии, детального изучения первоисточников, главным образом на японском языке (ежедекадники агентства Домэй Цусин, приговор Токийского трибунала, мемуары Коноэ, Кидо и др.), автор в основном правильно показал заинтересованность всего финансового капитала в фашизации государственного строя, выявил фашистскую сущность "новой структуры", осветил мероприятия, при помощи которых правящему лагерю удалось временно ослабить борьбу японского народа против реакции и войны.

Автор поставил перед собой задачу - рассмотреть внутреннюю политику японского империализма на протяжении десяти лет (1931 - 1941 гг.), то есть в период развертывания военных действий в Китае и подготовки агрессии против СССР. Однако И. Латышев детально исследовал не весь период, а лишь 1940 - 1941 годы. Поэтому хронологические рамки работы следовало бы точнее определить в заглавии, а первую главу, в которой использован ранее опубликованный материал (за исключением данных о фашистских организациях и о подпольной деятельности японских комму-

1 См. журнал ("Реконструкция") 1941, N 3, стр. 73.

2 См. Я. А. Певзнер. Монополистический капитал Японии ("дзайбацу") в годы второй мировой войны и после войны. АН СССР. М. -Л. 1950, стр. 78; Х. Т. Эйдус. Япония от первой до второй мировой войны. М. 1946, стр. 123.

стр. 177
вистов в 1936 - 1938 гг.), превратить в краткое введение.

Если основная часть работы не вызывает существенных замечаний, то к первой главе можно предъявить ряд претензии. Материалы, приводимые в этой главе, используются автором без достаточной критической проверки, что привело в ряде случаев к повторению ошибочных утверждений, имевших место в нашей литературе. Так, например, существовало мнение, что классовая борьба в японской деревне достигла наибольшей остроты в 1936 г., когда произошло около 5,5 тыс. арендных конфликтов3 . Эта точка зрения была основана на данных, почерпнутых из японской буржуазной печати, поскольку советские историки не располагали тогда более полными сведениями. Но сейчас мы имеем официальный источник, в котором указывается, что наибольшее количество арендных конфликтов (6824) произошло в 1935 г.4 , а в 1936 г. отмечался некоторый спад крестьянского движения.

Нам кажется, что И. Латышев недостаточно глубоко анализирует военно-инфляционную конъюнктуру, сложившуюся в результате поисков японскими империалистами выхода из экономического кризиса и их стремления переложить бремя кризиса на плечи трудящихся масс. При более пристальном изучении этого вопроса автор не мог бы не заметить снижения темпов роста продукции военных отраслей промышленности в середине 30-х годов по сравнению с первыми годами военно-инфляционной конъюнктуры, а также сокращения производства цемента, хлопчатобумажных тканей и искусственного шелка в 1936 г. по сравнению с 1935 годом5 . Даже данные официальной статистики свидетельствуют о том, что военно-инфляционная конъюнктура не только не была в состоянии смягчить присущие капиталистическому строю противоречия, но еще больше обострила их.

В интересной работе И. Латышева хорошо показаны чрезвычайно тяжелые условия жизни трудящихся масс, но, к сожалению, не рассматривается положение мелкой буржуазии в годы военно-инфляционной конъюнктуры, имеется лишь замечание о ее недовольстве "засилием в экономике страны крупных концернов и политикой тогдашних правительств" (стр. 23). Тем самым упрощается картина японской действительности, ибо не все группы мелкой буржуазии были настроены оппозиционно по отношению к политике господствующих классов. Действительно, значительная часть мелкой буржуазии под влиянием кризиса и инфляции разорялась, главным образом в сельском хозяйстве и в таких старых отраслях промышленности, как производство хлопчатобумажных и шелковых тканей и т. п., где мелкие предприятия вытеснялись крупными. Но автор не указывает, что в новых отраслях промышленности, работавших на экспорт, армию и военно-морской флот, наблюдался рост мелких предприятий яри усилении их зависимости от финансовой олигархии. Это объясняется тем обстоятельством, что капиталисты в целом ряде новых отраслей промышленности считали нерентабельным вкладывать большие капиталы в механизацию производства, предпочитая усиливать эксплуатацию дешевой рабочей силы, что определяло низкий органический состав капитала многих отраслей японской промышленности и, в частности, нашло отражение даже в некоторых отраслях тяжелой промышленности. Военно-инфляционная конъюнктура привела к строительству многих крупных предприятий, однако тенденция использования дешевой рабочей силы при низком уровне механизации производства сохранилась, и это привело к вовлечению в экспортные и военные отрасли японской промышленности огромного количества мелких и мельчайших предприятий, которые в финансовом отношении подчинялись монополиям, получали от них сырье и, по существу, выполняли роль подсобных цехов крупных предприятий.

Таким образом, если часть средней и мелкой буржуазии разорялась и могла поэтому солидаризироваться с борьбой пролетариата, направленной на улучшение материального положения всех трудящихся, с выступлениями против реакции и угрозы войны, то другая ее часть под влиянием "антикапиталистической" демагогии фашистов пополняла их ряды, а та часть средней буржуазии, которая обогащалась в связи с военно-инфляционной конъюнктурой, блокировалась с крупной буржуазией.

В первой главе рецензируемой книги

3 См. Е. Жуков. История Японии. М. 1939, стр. 213.

4 ("Статистический ежегодник Великой японской империи"). 1939, стр. 249.

5 См. ("Экономико-статистический ежегодник" журнала "Даямондо"), 1939, стр. 342, 344, 377, 383, 438, 487.

стр. 178
имеется ряд неточностей и упущений в освещении рабочего вопроса. Так, правильный тезис об антифашистских настроениях трудящихся масс (стр. 40) без конкретных фактов остается недостаточно обоснованным. Повторяется старая ошибка6 в датировке образования рабоче-крестьянской ассоциации (Роно мусан дантай кёгикай), которая была создана не летом 1936 г. (стр. 46), а 4 мая 1936 года7 . Утверждение автора: "В 1939 г. число участников забастовок увеличилось в 2 раза по сравнению с предыдущим годом" (стр. 70) - не дает ясного представления о размахе забастовочной борьбы, ибо ранее не упоминалось число участников забастовок в 1938 году. Согласно официальным данным, бесспорно, заниженным в трудовых конфликтах в 1938 г. участвовало 55565 чел., а в 1939 г. - 1282948 . В 1941 г. имели место не 330 забастовок (стр. 175), а 334 трудовых конфликта и 159 забастовок9 .

И. Латышев приводит интересный материал об антивоенной борьбе японских коммунистов, но допускает ошибку, утверждая, что в 1935 г. провокаторы объявили о роспуске Коммунистической партии Японии (стр. 40). В действительности под давлением низовых организаций и в результате критики со стороны Коминтерна в 1935 г. произошел самороспуск не коммунистической партии, а предательской группы Тасуха. Следовало бы уточнить, что коммунистическая ячейка в 1937 г. была создана не просто "в районе Осака" (стр. 71), а в г.. Амагасаки, расположенном к западу от Осака10 , что антивоенное выступление 7 тыс. солдат в Осака произошло не в 1938 г. (стр. 71), а 28 декабря 1937 года11 .

Рецензируемая работа была бы свободна от ряда недостатков при более внимательном отношении автора, а также издательских редакторов А. Белявского и Р. Хабаевой к редактированию книги. Так, например, в результате неточности формулировок (стр. 22 - 23) у читателей может создаться ошибочное представление, что в фашизации Японии были заинтересованы лишь "новые концерны" (против чего выступает сам автор); повторяется распространенная ошибка, когда утверждается, что "гэнро" (личный титул, даровавшийся императором своим высшим советникам) - институт монархии (стр. 9); отсутствие анализа послевоенной конституции (стр. 222) вызывает у читателя закономерный вопрос: почему в настоящее время в Японии развернулось движение в защиту этой конституции?

В книге имеются опечатки; одни и те же имена транскрибируются двояко: так, в одних случаях пишется Есида (стр. 132, 133), а в других (правильно) - Иосида (стр. 229).

Недостатком издания следует считать отсутствие в книге историографического раздела.

Эти упущения тем более досадны, что в целом книга И. Латышева - интересный и полезный труд, заслуживающий внимания не только специалистов, но и широких кругов советских читателей.

6 См. Ю. Лившиц. Японский пролетариат и война в Китае. М. 1940, стр. 101.

7 См. ("Рабочий ежегодник Японии"). 1936, стр. 361; ("Вестник общественного движения"), 19 мая 1936 года.

8 См. ("Статистический ежегодник Японии"). 1949, стр. 726.

9 См. там же.

10 См. журнал ("Авангард"). 1947, N 20, стр. 62.

11 См. "Правда", 22 февраля 1938 года.