КИЕВСКОЕ ВОССТАНИЕ 1113 ГОДА И ЕВРЕЙСКИЙ ПОГРОМ (В ИНТЕРПРЕТАЦИИ В. Н. ТАТИЩЕВА)

В статье анализируются летописная информация о событиях 1113 г., когда после смерти киевского князя Святополка восставшие киевляне разграбили дворы его администраторов и еврейский квартал - первый погром в русской истории. Вопреки утвердившимся в историографии стереотипам, восходящим к конструкциям В. Н. Татищева, евреи не могли играть роли главных эксплуататоров в древнерусском городе и, тем более, в его сельской округе, где ростовщическими операциями руководило боярство.

The article analyses the annalistic information about the events of 1113, when the Kievians, after the death of Prince Svyatopolk, robbed the yards of his administration and the Jewish quarter, what is known as the first pogrom in Russian history. Despite accepted stereotypes going back to the constructs of Vasily Tatishchev, Jews could not play the role of main exploiters in an old-Russian town and even less in the countryside, where money-landing operations were controlled by boyars.

Ключевые слова: Начальная летопись, антисемитизм, ростовщичество, боярство.

16 апреля 1113 г. скончался киевский князь Святополк Изяславич, наследник старшего сына Ярослава Мудрого. Как обычно на Руси в период "междуцарствия", несмотря на раздачу княжеских богатств вдовой Святополка, в Киеве начались беспорядки и грабеж дворов княжеских дружинников-администраторов (тысяцкого и сотников): "Кияни же разъграбиша дворъ Путятинъ, тысячького, идоша на жиды и разграбиша я. И послашася паки кияне к Володимеру (Мономаху в Переяславль. - В. П.), глаголюще: "Поиди, княже, Киеву; аще ли не поидеши, то вѣси, яко много зло уздвигнеться, то ти не Путятинъ двор, ни соцькихъ, но и жиды грабити, и паки ти поидуть на ятровь (вдову брата Святополка. - В. П.) твою и на бояры, и на манастыр-в, и будеши отвѣть имѣлъ, княже, оже ти манастырѣ разъграбять"" [1. С. 126; 2. Стб. 275 - 276].

Таково известие о первом в истории Руси погроме в Начальной летописи: судить по нему о причинах разграбления "жидов" невозможно. Более того, неясно идет ли в летописи речь об иудеях или о еврейском квартале, расположенном у Иудейских/Жидовских ворот Ярославова города в Киеве; судьба немногочисленной еврейско-хазарской общины, известной по Киевскому письму X в. [3], равно как и общины, против которой были направлены инвективы Феодосия Печерского

---

Петрухин Владимир Яковлевич - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

Работа выполнена в рамках проекта "История - миф - фольклор: книжные сюжеты в славянской устной традиции" (Программа фундаментальных исследований Президиума РАН "Традиции и инновации в истории и культуре").

---

в конце XI в. [4. С. 418], остается неизвестной. Еще И. З. Берлин в обзоре источников по истории евреев в средневековой Руси [5. С. 148 - 149] предполагал, что речь могла идти о лишь названии киевского урочища "Жиды", а рассказ "Жития Феодосия" о его ночных проповедях в еврейском квартале можно отнести к топосам средневековой антииудейской полемической литературы.

К историографическим аберрациям относится "известие Яна Длугоша" о погроме, устроенном русскими "воинами" на столетие ранее при взятии Киева князем Святополком и его союзником польским королем Болеславом Храбрым в 1018 г. во время борьбы за власть с Ярославом Мудрым. Цитирующий это известие (из старой публикации хроники Длугоша) Берлин справедливо отмечал [5. С. 159]¹, что информация о погроме отсутствует собственно в древнерусских источниках, от которых зависели русские эпизоды в "Истории Польши" Длугоша; действительно, польский хронист XV в. был тенденциозен как в отношении истории Руси, так и в отношении к евреям [7. S. 267 - 292] - описание погромов в Кракове было общим местом его "Истории". В критическом издании Длугоша [8] известий о погроме 1018 г. нет (ср. отечественное издание "русских" эпизодов Длугоша [9. 246 - 249]).

Заметим, что волна погромов прокатилась по Западной Европе с началом крестовых походов (1096), тогда же "актуализировались" сюжеты религиозных наветов на евреев: конфликты этого периода достигли Чехии (и Польши) [10. С. 92 - 93], а их отголоски нашли отражение и в древнерусской книжности - таково известие о погроме 1113 г. и "Слово" о Евстратии Постнике, включающее средневековый "кровавый навет" на еврея-работорговца [11. С. 209 - 227].

Возможно, описания погромов, чинимых крестоносцами, повлияли и на изложение известия о "погроме" 1113 г. у Длугоша: погромы приписываются Длугошем "воинам" (milites) [9. С. 147 - 299] (так и в "подложном известии" 1018 г.), устрашенные беспорядками киевляне призывают на княжение Мономаха, в Начальной же летописи говорится о недовольстве киевлян правлением Святополка. Этот летописный контекст во многом определил развитие историографии, посвященной событию 1113 г., начиная с В. Н. Татищева. Историк XVIII в. "развернул" летописное известие, предпослав ему весьма показательную преамбулу: дал обличительный портрет князя Святополка - в частности, тот был "вельми сребролюбив и скуп [...] жидам многие пред христианы вольности дал, чрез что многие христиане торгу и ремесл лишились" [12. С. 53]². Начальная летопись более сдержана в характеристиках этого "благоверного" князя (хотя он и замешан был в преступлении крестного целования и ослеплении князя Василька Теребовльского), зато Киево-Печерский патерик не щадит Святополка. В "Слове" о Прохоре Черноризце говорится: "Во дьни княжениа своего в Кыевѣ Святополкъ много насилие сотвори: домы силних искорени без вины, имтѣниа многых отъемъ - его же ради Господь попусти поганым силу имѣти на нем; и быша брани мнози от половец, к сим же усобицѣ" [14. С. 53]. Действительно, половецкое разорение коснулось в 1096 г. и самого Киево-Печерского монастыря; о нем рассказывается в "Слове" о Евстратии Постнике, повествующем о перепродаже половецких пленников еврею-работорговцу [14. С. 209 - 227]. В "Слове" о Прохоре говорится и о продолжении конфликта сребролюбивого князя с его подданными: из-за конфликта с князьями, правившими в юго-западных русских землях (после ослепления Василька), Святополк не пустил "гостий из Галича, ни лодий из Перемышля": в результате "соли не бысть во всю Рускую землю". Княжеское окружение стало наживаться, спекулируя солью, черноризец же Прохор совершил чудо, обращая

---

¹ Цитата перекочевала в сводные работы по истории евреев: ср. сводку Ш. Эттингера [6. Р. 320], где израильский историк упрекает Берлина в гиперкритицизме - недоверии к средневековым известиям о евреях.

² См. о характеристиках князя [13. С. 365].

---

пепел в соль и раздавая ее киевлянам. "Въсташа же продающий, - говорится в Патерике, - навадиша ко Святополку на мниха", обвиняя чернеца в том, что он "отъял" их богатство; князь велел конфисковать соль у Прохора, но вновь свершилось чудо - соль оказалась пеплом. Устрашенный чудом князь оказал почести чернецу и "велику любовь нача имети" к монахам Киево-Печерской лавры, хотя ранее заточил их игумена, который был возвращен лишь благодаря заступничеству Владимира Мономаха [14. С. 55].

Неясно, насколько Киево-Печерский патерик, известный Татищеву [12. С. 85; 15. С. 44], повлиял на эти источники и на рисуемый историком портрет Святополка (ему известно было и "Житие" Прохора в Минеях), но известия Патерика серьезнейшим образом воздействовали на исторические реконструкции событий 1113 г. в последующей историографии. Историки по преимуществу следуют в этой реконструкции за Татищевым - более того, события 1113 г. оказываются едва ли не центральным эпизодом "Истории Российской", на основе которого решается вопрос о "доверии" Татищеву³.

Обратимся к этому эпизоду, представленному в обычно цитируемой историками пространной (второй) редакции татищевского труда. По смерти Святополка киевляне, собравшись у святой Софии "все согласно" избрали Владимира Мономаха на великое княжение. Владимир опасался отправляться в Киев, так как на киевский стол с большим основанием, чем переяславский князь, могли претендовать представители старшей ветви русского княжеского рода- черниговские Святославичи, Давид и Олег. Тогда-то киевляне, не хотевшие Святославичей, "разграбили домы тех, которые о Святославичех старались: первее дом Путяты тысецкого, потом жидов многих побили и домы их разграбили за то, что сии многие обиды и в торгах христианом вред чинили. Множество же их, собрався в их синагоге, огородясь, оборонялись, елико могли, прося времени до прихода Владимирова". "Киевские вельможи" посылают второй раз к Мономаху, угрожая ему Божьей карой, если восставшие разграбят и монастыри. "Ужаснувшийся" Владимир известил о своем приходе в Киев Святославичей, и был с почестями встречен киевлянами. Тогда "мятеж преста". "Однако ж просили его всенародно о управе на жидов, что отняли все промыслы христианом и при Святополке имели великую свободу и власть, чрез что многие купцы и ремесленники разорились: они же многих прельстили в их закон и поселились домами междо христианы, чего прежде не бывало, за что хотели всех побить и домы их разграбить. Владимир же отвечал им: "Поеже их всюду в разных княжениях вошло и населилось много и мне непристойно без совета князей, паче же и противо правости, что они допусчены прежними князи⁴, ныне на убийство и грабление их позволить, где могут многие невинные погинуть. Для того немедленно созову князей на совет". И вскоре послал всех звать ко Киеву. Когда же князи съехалися на совет у Выдобыча, по долгом разеуждении уставили закон таков: "Ныне из всея Руския земли всех жидов со всем их имением выслать и впредь не впусчать; а если тайно войдут, вольно их грабить и убивать". И послали по всем градам о том грамоты, по которым везде их немедленно выслали, но многих по городам и на путях своевольные побили и разграбили. С сего времени жидов в Руси нет, и когда которой приедет, народ грабит и убивает" [12. С. 129].

Со времен Н. М. Карамзина эта трактовка событий была в целом принята в отечественной историографии [19. С. 87]. Правда, Карамзин, продвинувшийся в критическом анализе источников далее Татищева, отмечал, что в древних русских летописях под 1124 г. сообщается о том, что в Киеве "погорели жиды":

---

³ См. историографию [11. С. 209 - 227; 16; 17; 18; 21. С. 32 - 33].

⁴ Согласно конструкции Татищева пленные евреи, приведенные еще князем Святославом из разгромленной Хазарии, были "в Киеве по реке Роси и другим градам поселены, которых много было и в начале владения Владимира II (Мономаха. В. П.) изгнаны" [12. С. 231].

---

это означало, что евреи не были изгнаны из Руси в 1113 г. Но и это наблюдение не привело к попыткам критического анализа татищевского известия: напротив, Карамзин пошел дальше Татищева и связал с ростовщическим гнетом евреев те статьи "Устава Мономаха", принятого после его вокняжения, которые ограничивают "резоимание" - ростовщический процент [19. С. 89] (ср. [20. С. 388 - 389]). Эта "находка" была подхвачена советской историографией: М. Н. Тихомиров, в целом критически относившийся к источникам Татищева, в данном случае писал, что "евреи были банкирами Средневековья, через руки которых проходили большие денежные суммы" [22. С. 136 - 137] (ср. [23. С. 218 - 219])⁵. Из того факта, что Киев был большим торговым городом, с неизбежностью следовал вывод о том, что "евреи должны были принимать участие в ростовщических операциях Святополка и его тысяцкого Путяты" и т.д.

Доходило и до "глубинных" исторических конструкций в духе Татищева. Поскольку у историка XVIII в. жертвы восстания киевлян подозреваются в связях не только со Святополком, но и с черниговскими Святославичами, на историографическом горизонте появляется далекий пригород Чернигова - хазарская Тмуторокань. И несмотря на то, что Олег Святославич, уже давно ушедший из Тмуторокани, на Любечском съезде русских князей в 1097 г. был лишен старейшинства и прав даже на "отний" Чернигов, а отношения его с хазарами, по летописи, были исключительно враждебными [1. С. 87]⁶, в нем видят претендента на киевский стол, опирающегося на интересы хазарской торговой корпорации, включающей киевскую общину [17. С. 216] и т.п. Соответственно, "грабеж дворов тысяцкого и сотских, а также иудейской общины свидетельствовал о поражении политических противников Владимира Мономаха", равно как "иноземных (! - В. П.) ростовщиков, установивших, подобно мафии, свое господство на местном рынке" [17. С. 223, 224] и т.д. И уж вовсе жутким эпилогом рисуются события 1113 г. у Л. Н. Гумилева: "хитрые ростовщики", проникшие через Польшу и Германию в Киев, чуть было не возродили на берегах Днепра "убитую химеру Иудео-Хазарии", не пытаясь прямо захватить власть, но поддерживая своего ставленника [25. С. 321 - 324].

Историографические "штампы", основанные на некритическом восприятии известий Татищева, попали не только в популярную литературу [26. С. 27], но и в комментарии к академическим изданиям древнерусских памятников [14. С. 404 - 405] и в вузовские учебники [27. С. 180 - 181] (ср. [28. С. 96 - 97]). Между тем скептическое отношение к известиям Татищева, не восходящим к известным науке источникам, было обстоятельно аргументировано, прежде всего, в работах С. Л. Пештича [29], а специально в связи с событиями 1113 г. - в статье Е. М. Добрушкина [18]⁷. Прежде всего, обращает на себя внимание, что первая "краткая" редакция "Истории Российской", в значительной мере следующая языку средневековых источников Татищева, лишена многих существенных мотивов, присутствующих во второй редакции. В частности, там нет негативной характеристики Святополка (хотя упоминается о великом "гладе" и распродаже "казенной соли"

---

⁵ М. Н. Тихомировым приводится также антииудейское сочинение XIII в. "Словеса святых пророк", в содержании которого усматривается мотив попустительства некоего князя евреям, хотя положение евреев, лишенных своей земли (мотив, знакомый по летописным прениям о вере), рисуется "словесами" в прямо противоположном свете: "Вам уже работающе в нас", говорится там о зависимом положении иудеев.

Установки советской историографии, сформулированные в трудах Грекова и Тихомирова, были развиты И. И. Смирновым, настаивавшим на практически полном доверии Татищеву (ср. [24. С. 252 - 259]).

⁶ Известие о том, что Олег "исече козары" - последнее упоминание хазар в летописи.

⁷ Впрочем, тема погрома и изгнания евреев из Русской земли не рассматривается в связи с событиями 1113 г. в этой статье, как и в работе А. П. Толочко, специально посвященной источникам Татищева [13].

---

по "Слову" о Прохоре) и ничего не говорится о его связи с евреями. Первоначальный отказ Мономаха идти в Киев аргументируется его боязнью не только Святославичей, но и сыновей Святополка. Мономах хочет "уладиться" с Давидом Святославичем, и тогда противники черниговских князей "разграбиша двор Путяты тысяцкаго, идоша же на жиды, многии избиша, и домы их разграбиша, зане сии многу тщету и смуту людем творяху". Князь откликается на второй призыв. "По малех днех пришедше кияне ко Владимиру, начата жалитися на жиды, яко испродаша люд, отъяша христианом торг и многи наворочают на свою веру; и хотяху вся избивати. И рек Владимир: "Не леть ми есть, не сослався со братиею, князи рускими, толико жидов по всей Руси изгубити, ни выгнати; ач пошлю ко братии". Егда же князи снидошася на сьем (место "сейма" не указано. - В. П.), тогда уложиша из всея Руския земля изгнати жиды. И изгнаша, и многи по градам избиша, а имение их пограбиша. И отселе не смеют жиды в Рускую землю приезжати, всюду бо их избивают" [30. С. 179 - 180].

Сопоставление двух редакций "Истории" Татищева обнаруживает общую тенденцию, направление которой было задано историку его источниками. Очевидно, что эти источники не отражали собственно древнерусских реалий: из домонгольских памятников о еврейском засилье в Русской земле (даже если понимать ее в узком смысле - как Среднее Поднепровье), в том числе о "продаже" (незаконных поборах, ростовщичестве) и "отъятии" торга евреями ничего неизвестно [31; 32]. Характерно, в частности, что Киево-Печерский патерик, "Слова" которого имели вполне определенную антииудейскую риторическую направленность, ничего не знает о реконструируемой современными исследователями еврейской спекуляции солью при Святополке: князя натравливают на монаха-чудотворца некие "продающий", но не евреи.

Скептически относился к известиям Татищева о причинах восстания 1113г. и А. А. Зимин, хотя и он писал об особом покровительстве, оказываемом Святополком ростовщикам; впрочем, Зимин отмечал, что против ростовщиков было направлено и новгородское восстание 1209 г., но ростовщичеством там занимались отнюдь не евреи, а бояре Мирошкиничи [33. С. 221 и сл.]. Равным образом содержание статей Пространной правды ("Устава Мономаха") связано отнюдь не только с урегулированием отношений между должником-купцом и заимодавцем, относящихся к "городской" сфере экономики (ст. 54 - 55); статьи 56 - 64 посвящены правовому положению закупов, крестьян-смердов, получивших ссуду от феодала-землевладельца, условиям выплаты этой ссуды или окончательного закабаления закупа - превращения его в обельного холопа [34. С. 113 - 115]; (ср. [35. С. 240 и сл.]). О том, что такого рода отношения были характерны не только для Киевской земли, свидетельствуют новгородские берестяные грамоты: в грамоте второй трети XI в. (N 526) содержатся сведения по сбору истины (капитала) и намов (процентов) от жителей разных районов Новгородской земли - очевидно, что такого рода ростовщичеством и здесь занималось боярство, участвовавшее в государственном фиске [36. С. 342 - 343] (ср. относящуюся ко временам Мономаха грамоту N 736 [37. С. 34 - 35]). Более того, судьбы киевского и новгородского боярства были связаны как раз в правление Мономаха, объединившего Русь: в 1118 г. новгородские бояре были вызваны в Киев, виновные в грабеже были арестованы (в том числе сотник Ставр). Трудно сказать, формировалось ли в этот период единое боярское "сословие", но существование административной системы сотских и тысяцких в древнерусских городах продемонстрировано недавно В. А. Кучкиным - их усадьбы подверглись разграблению в Киеве в 1113 г. в первую очередь [38. С. 415 - 416]. Однако, общим местом в историографии остается представление о наличии в Киеве, как и во всяком европейском столичном городе, евреев-ростовщиков, но именно европейские аналогии обнаруживают невероятность участия евреев в феодальной эксплуатации и закабалении кре-

---

стьянства: это (в отличие от кредитных операций) было запрещено европейским законодательством [39. Р. 197 - 207].

Что касается источников Татищева, то ясно, что "Устав Мономаха", принятый с его "мужами" (и "мужем" Олега Святославича, что опять-таки никак не свидетельствует о его претензиях на киевский стол) в Берестове не имеет отношения к вымышленному "сейму" русских князей в Выдобиче в передаче Татищева - на это обратил особое внимание И. З. Берлин [5. С.161] (ср. [18]).

Тот же Берлин осторожно предположил (вслед за А. Гатцуком), что "известие, приводимое Татищевым об изгнании евреев из Киева, есть позднейшее свидетельство какого-нибудь хронографа или хроники XVII в., автор которого желал показать своим современникам, как поступил с "нечестивыми жидами" лучший из древнерусских князей и как теперь следует поступать с ними" [5. С. 161]. Действительно, мотивы еврейского засилья, равно как и мотив совращения христиан в иудаизм, характерны для источников - а, отчасти, и быта - XVII в. Мещанство Киева, Переяслава (древнего Переяславля - отчины Мономаха), Черниговской и Северской земель постоянно обращалось с жалобами к властям Речи Посполитой о притеснении, чинимом евреями христианам. Ср. жалобу мещан Переяслава 1623 г.: "немалое число жидов в месте нашем переяславском [...] мало не весь торг оселяся домами, лавками и подобными хоромными строениями своими в пожитках им (христианам) утеснения разные чинят". Власти вынуждены были считаться с этими жалобами: в 1619 г. Киев получает право de non tolerandis judaeis - в грамоте Сигизмунда III евреи могут останавливаться в Киеве на один день лишь в гостиных домах [40. С. 520] (ср. [41. С. 64, 130; 44. С. 20 и сл.]). Получивший в управлению Северскую и Черниговскую земли королевич Владислав писал: "Выражаем нашу непременную волю, чтобы в вышеуказанных местах не допускали жидов ни селиться, ни проживать, чтобы не осмеливались принимать в города и чтобы они не только не брали никаких аренд, но никакой продажи и торговли не производили" [40. С. 522]. Неслучайно и русско-польские переговоры 1610 г. об условиях венчания Владислава на царство включали пункт (ст. 2) о запрещении евреям бывать с какими-либо делами в Московском государстве [42. С. 65] (ср. [43. С. 183 - 184]).

В отличие от Древней и Средневековой Руси в Речи Посполитой евреи имели королевские привилегии и собственную социально-экономическую нишу, в том числе в поземельных (арендных) отношениях на колонизуемой Украине, где пользовались поддержкой польских магнатов (см. работы III. Эттингера [41] и др.). Указы властей на практике не выполнялись, антиеврейские требования мещан повторялись и приобрели особую остроту в период восстания Хмельницкого. Сам мятежный гетман в "листах" русскому царю не раз писал: "И о том Бога просим, чтоб ляхи и жиды болши над православными християны не государствовали, понеже они, яко хитрые, издавна извыкли кровь християнскую розливати и измену чинити" [45. С. 38. N 20; С. 88. N 44] (ср. мотив "смуты" у Татищева в первой редакции). Московское правительство вступилось за единоверцев: на переговорах с представителями Речи Посполитой в 1653 г. московские послы упрекали поляков: у них "не токмо что розных вер людям насилия и поругания нет, но и жидом, которых всех християном гнушатися и ненавидети их годитца, во всем повольность и школы свои жидовские имеют по своей воле где хотят [...] и живут в своей вере вольнее благочестивых христиан". Поляки оправдывались. Заявляя, что король "жидом не присягает, а имеет их в своем государстве за невольников (статус сервов казны, определяемый средневековыми привилегиями. - В. П.), и вольно де королевскому величеству тех жидов из своего государства выгнать, что псов. А греческого закону (православным. - В. П.) людем королевское величество присягает и по своеи присяге неволи им никакие не чинит" [45. С. 135. N 70. Ср. С. 150,265,278].

---

Социальные и конфессиональные конфликты эпохи кризиса феодальной системы привели к катастрофе еврейского населения Украины времен "хмельничины". Еврейские общины, не раз подвергавшиеся нападениям и погромам и до восстания 1648 г., создали особый архитектурный тип синагог-крепостей, где можно было отсидеться, ожидая подхода коронных войск и восстановления порядка [44. С. 66] - этот мотив имеется во второй редакции "Истории" Татищева. После заключения Зборовского мира 1649 г. евреям запрещено было селиться на территории Черниговского, Киевского и Брацлавского воеводств: согласно Зборовскому договору (ст. 7) евреи не могли быть ни владетелями, ни откупщиками, ни жителями в украинских городах, где казаки имеют свои полки. "А которые жиды объявятся за Днепром, тех жидов в запорожском войске грабить и отпускать назад за Днепр" [46. N 303. С. 415].

Следует отметить, что и после "хмельничины" и присоединения "Русской земли" - Малороссии в Среднем Поднепровье (Чернигова, Переяславля, затем и Киева) к Российскому царству заинтересованность местной феодальной верхушки в евреях, как посредниках в аренде, откупах и т.п., не миновала. Политика же царского правительства в отношении евреев, даже после петровских реформ, существенных изменений не претерпела. Это приводило - уже в татищевское время, в первой половине XVIII в., к неоднократным указам о высылке евреев - несмотря на их малочисленность - из Малороссии, в том числе собственно петровскому 1721 г., Екатерины 11727 г., Анны Иоанновны 1731 и 1738 гг., Елизаветы Петровны 1742 г.; временно пребывающим в Малороссии евреям была запрещена розничная торговля. За петровским указом следовал универсал гетмана И. Скоропадского, предписывавший (вслед за Зборовским договором) при обнаружении еврея в Малороссии оштрафовать приютившего его владельца и "все его жидовское имение разграбивши, с бесчестием и умалением здоровья прочь за рубеж обнаженного выгнать" [47. С. 123 и сл.] (ср. [48. С. 11 и сл.; 29. Ч. II. С. 159]). Эта средневековая правовая традиция явно повлияла на формулировки "сейма" князей в Выдобиче, проводимого по инициативе Мономаха, согласно конструкции Татищева.

Очевидно, что Татищев, приверженец петровских реформ, разделял предрассудки эпохи - и самого Петра⁸, что не могло не сказаться на "реконструкции" им исторических событий, связанных с начальным этапом еврейской истории в Древней Руси. С. Л. Пештич, ссылаясь на указы 1727 г. и 1742 г. о высылке евреев, напрямую связывал "антисемитскую заостренность" татищевского рассказа о событиях 1113 г. со стремлением "исторически обосновать реакционное законодательство царизма в национальном вопросе" [29. С. Ч. П. С. 159]. Российское государство в это период впервые столкнулось с проблемой присутствия еврейского населения на его территории - прежние спорадические контакты с оказывавшимися под российской властью евреями регулировались окказиональными

---

⁸ Характерны слова, приписываемые Петру: "Я хочу видеть у себя лучше народов магометанской и языческой веры, нежели жидов. Они плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не располажаю; не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о том ни стараются и как ближних ко мне не подкупают" [49. С. 74]. По сути эти слова мало чем отличаются от знаменитого послания Ивана Грозного Сигизмунду-Августу о польских купцах-евреях: "А что еси писал нам, чтобы жидом твоим позволили ездити в наши государства по старине, и мы к тебе о том писали наперед сего неодинова, извещая тебе от жидов лихия дела, как наших людей и от крестьянства отводили и отравныя зелья в наше государство привозили и пакости многие людям нашим делали; и тебе было брату нашему, слышав такия их злые дела, много о них писати непригоже: занже и в иных государьствах, где жиды побывали, и в тех государьствах много зла от них делалось... и нам в свои государьства жидам никак ездити не велети, занже в своих государьствах лиха никакого видети не хотим" [50. С. 77 - 78].

При этом просветительские установки самого Татищева, утверждавшего, что "умному до веры другого ничто касается [...] ибо не смотрит на веру, но смотрит на его товар, на его поступки и нрав", вступали в противоречие с проводимой им административной практикой: по его приказу в 1738 г. был сожжен (в тот же год, что и перешедший в иудаизм А. Возницын [55]) как вероотступник крещеный башкир Тойгильда, вернувшийся в ислам [51. С. 14]; (ср.[ 29. Ч. II. С. 149]).

---

актами; традиционные для феодального общества способы использования евреев как арендаторов и откупщиков в Малороссии приводили к традиционным формам конфликтов - погромам и наветам [52. С. 321 - 341]⁹.

Конечно, это была не единственная мотивировка исторической реконструкции у Татищева: Мономах был для него (как и для Карамзина) образцом раннесредневекового государя и, в этом смысле, предшественником Петра; между тем "законность" его вступления на киевский престол, минуя старших представителей княжеского рода, была сомнительной, что осознавал сам Татищев¹⁰. Его избрание на престол должно было быть связано с восстановлением порядка и законности: Татищев до предела "развернул" скупые летописные известия¹¹, чтобы продемонстрировать эти правовые акции Мономаха, в том числе в отношении евреев. Татищевская реконструкция, однако, не была простым вымыслом или даже модернизацией истории (в этом можно упрекнуть, скорее, современных историографов): Татищев явно основывался и на современных ему источниках и на традициях московской средневековой дипломатии, выводя из них парадигму отношения к евреям на Руси.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Повесть временных лет. Изд. 2-е. СПб., 1996.

2. Полное собрание русских летописей. М., 1998. Т. II.

3. Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века / Научная редакция, послесловие и комментарии В. Я.. Петрухина. Изд. 2-е исп. и доп. М; Иерусалим, 2003.

4. Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т. 1.

5. Берлин И. Исторические судьбы еврейского народа на территории Русского государства. Пг., 1919.

6. The World History of the Jewish People. The Dark Ages. Tel Aviv, 1966.

7. Zaremska H. Zydzi w Sredniowiecznej Polsce. Gmina Krakowska. Warszawa, 2011.

8. Ioannis Dlugossii Annales seu Cronicae incliti Regni Poloniae. Varsaviae, 1964. V. 1

9. Щавелева Н. И. Древняя Русь в "Польской истории" Яна Длугоша (книги I-VI) / Под ред. и с доп. А. В. Назаренко. М., 2004.

10. Рандин А. В. "Христианское общество" и еврейский элемент в средневековой Чехии (X-XVI вв.) // Славяне и их соседи. М., 1994. Вып. 5. Еврейское население в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе. Средние века Новое время.

11. Белова О. В., Петрухин В. Я. Еврейский миф в славянской культуре. М, 2008.

12. Татищев В. Н. Собрание сочинений в восьми томах. М., 1963. Т. II.

13. Толочко А. П. "История Российская" Василия Татищева. М.; Киев, 2005.

14. Древнерусские патерики. Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик. М., 1999.

15. Тихомиров М. Н. О русских источниках "Истории Российской" // Татищев В. Н. Собрание сочинений в восьми томах. М., 1963. Т. II.

16. Валк С. И. "История Российская" В. Н. Татищева в советской историографии // Татищев В. Н. Собрание сочинений. М., 1968. Т. VII.

17. Фроянов И. Я. Древняя Русь. М.; СПб., 1995.

18. Добрушкин Е. М. О двух известиях "Истории Российской" В. Н. Татищева под 1113 т. // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1970. Вып. III.

---

⁹ Свое повествование о "жидотрепании" - кровавом навете с последующей расправой над евреями в Малороссии начала XVIII в. Н. Костомаров (ср. тиражируемое ныне издание под грифом "Актуальная русская история" [53. С. 301 - 334]) начинает с упоминания погрома 1113 г., а завершает цитированными словами Петра. В этом отношении представление о том, что "химерический антисемитизм" (с кровавыми наветами и т.п.) составлял существо средневекового антисемитизма в "западнохристианском мире", в то время как восточнохристианский мир ограничивался "антииудаизмом" [21. С. 32 - 33], нуждается в коррективах. Обойденным остался сюжет "Слова" о Евстратии Постнике и в обзорной статье Дж. Клира, возводившего распространение кровавого навета в русском православном мире к началу XVIII в. [54].

¹⁰ Отсюда, как показал Е. М. Добрушкин [18. С. 284], настойчиво проводимые Татищевым негативные характеристики Олега Святославича, как потенциального претендента на киевский стол.

¹¹ А. П. Толочко [13] продемонстрировал бесперспективность поисков древних летописных источников В. Н. Татищева, в том числе так называемой Голицынской и Раскольничьей летописей, возможность существования которых признавал С. Н. Валк и др. [16. С. 24 - 26].

---

19. Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1842. Т. II.

20. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1988. Т. 1.

21. Дмитриев М. В. Антиидуаизм и антисемитизм в православных культурах Средних веков и раннего Нового времени (обзор исследований) // Евреи и славяне в православных обществах Восточной Европы. М., 2011.

22. Тихомиров М. Н. Древняя Русь. М., 1975.

23. Греков Б. Д. Избранные труды. М., 1959. Т. II.

24. Смирнов И. И. Очерки социально-экономических отношений Руси XII-XIII вв. М.; Л., 1963.

25. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989.

26. Кандель Ф. Очерки времен и событий. Иерусалим, 1988.

27. История России с древнейших времен до конца XVII в. М., 1996.

28. Скрынников Р. Г. Русская история IX-XVII вв. СПб., 2006.

29. Пештич С. Л. Русская историография XVIII в. Л., 1961 1965. Ч. I-II.

30. Татищев В. Н. Собрание сочинений. М., 1964. Т. IV .

31. Чекин Л. С. К анализу упоминаний о евреях в древнерусской литературе // Славяноведение. 1994. N3.

32. Петрухин В. Я. Евреи в древнерусских источниках. XI XIII вв. // История еврейского народа в России. М.; Иерусалим, 2010.

33. Зимин А. А. Правда Русская. М., 1999.

34. Памятники русского права. М, 1952. Вып. 1.

35. Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская правда // Новосельцев А. П. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965.

36. Янин В. Л. Я послал тебе бересту. М., 1998.

37. Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1990 - 1996 гг.). М., 2000. Т. X.

38. Кучкин В. А. Десятские и сотские Древней Руси // Горский А. А., Кучкин В. А., Лукин П. В., Стефанович П. С. Древняя Русь. Очерки политического и социального строя. М., 2008.

39. Baron S. A social and religious history of the Jews. New York and London, 1957. Vol. IV.

40. Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. СПб., 1878. Т. X.

41. Эттингер Ш. Россия и евреи. Иерусалим 1993.

42. Сборник Русского Исторического Общества. Юрьев, 1906. Т. 124. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством, часть 5-я (годы с 1609 по 1615).

43. Говорун М. А. Вопросы о церкви и вере в русско-польских переговорах 1610 г.// Средневековое православие: от прихода до патриархата. Волгоград, 1997.

44. Боровой С. Я. Классовая борьба на Украине XVII в. в свете современных еврейских хроник // Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха "хмельничины". М., 1997.

45. Заборовский Л. В. Католики, православные, униаты. Проблемы религии в русско-польско-украинских отношениях конца 40-х - 80-х гг. XVII в. М., 1998. Ч. 1.

46. Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. СПб., 1861. Т. III.

47. С. Д. (Дубнов). Выдворение евреев из Малороссии во второй четверти XVIII в. // Еврейская старина. 1913.

48. Гессен Ю. История еврейского народа в России. М.; Иерусалим, 1993.

49. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 15 // Соловьев С. М. Сочинения. Книга VIII. М., 1993.

50. Чтения общества истории и древностей Российских. М., 1860. Т. 4.

51. Андреев А. И. Труды В. Н. Татищева по истории России // Татищев В. Н. Собрание сочинений. Т. I.

52. Калик Ю. Еврейское присутствие в России в XVI-XVIII вв. // История еврейского народа в России. М.; Иерусалим, 2010.

53. Костомаров Н. Русские инородцы. М., 1996.

54. Клиер Д. Кровавый навет в русской православной традиции // Евреи и славяне в православных обществах Восточной Европы. М., 2011.

55. Фельдман Д. "Последний инквизиционный костер в России": Московское следствие по делу Александра Возницына и Бороха Лейбова // Параллели: русско-еврейский историко-литературный и библиографический альманах. М., 2005. N 6 - 7. Приложение.