М. Институт востоковедения РАН. 1999. 308 с.

Рецензируемая работа подытоживает многолетний труд видного российского востоковеда, профессора Р. Г. Ланды, крупного знатока истории зарождения, эволюции и реализации идеи национального освобождения и независимости Алжира. Книга посвящена развитию Алжира в XX в., его переходу от статуса заморской территории Франции, переселенческой колонии к независимому государству, занимающему важное место в арабо-мусульманской цивилизации и играющему значительную роль в африканском и средиземноморском регионах.

Автор показывает, как к началу XX в. методами военно-бюрократического насилия и внешнеэкономического принуждения, включая все формы неравенства (социального, юридического, культурного и другого), в Алжире была создана и утверждена система колониальной эксплуатации и управления. В то же время не упускается из вида и то обстоятельство, что "колонизация, помимо желания ее творцов, многое дала Алжиру. С ее началом алжирцы стали знакомиться с достижениями европейской науки и техники, с новейшими орудиями и средствами ведения сельского хозяйства, возможностями вывоза своей продукции во Францию и получения во Франции образования" (с. 27). Мощный, технически оснащенный, динамичный европейский сектор экономики и культуры стал в Алжире доминирующим. Оборотной стороной этого процесса явилось обезземеливание и разорение коренного крестьянства, подрыв ремесленничества и традиционных укладов.

В социально-рыхлом, этнически мозаичном мусульманском обществе, раздробленном на кланы, племена и религиозные братства, элита местных европейских колонов, земельных собственников, воротил и финансовых баронов диктовала свою волю метрополии, умело отстаивала свои интересы при тайном или явном пособничестве влиятельных кругов Парижа. Так, делает вывод автор, к началу XX в. в Алжире возникла система, когда под давлением алжиро-европейских магнатов французская администрация стала послушным исполнителем политики, угодной "сеньорам". Эта политика породила и увековечила дискриминационные, антидемократические колониальные порядки, обрекая аборигенов на бесправное, униженное положение.

В алжирском антиколониальном сопротивлении автор выделяет два, возникшие в начале века течения - традиционалисты и мусульфранки (или младоалжирцы). Первые- выступали за сохранение алжирскими мусульманами своей самобытности, религии, традиций и образа жизни. Вторые- видели в ассимиляции с французами путь к освобождению от колониального гнета и обретению подлинного с ними равноправия. Эти две тенденции, по оценке Ланды, то пересекались, то сближались, то взаимно отталкивались друг от друга. Из их рядов вышли последующие сторонники теории и практики идеи самоопределения и национального освобождения страны.

Колониальные порядки, показано в книге, сдерживали развитие местной национальной буржуазии и предпринимательства. Французские власти препятствовали ассимиляции алжирцев, поднявшихся по социальной лестнице, и их равноправию с французскими гражданами.

Естественной реакцией на эту ситуацию стал рост, оформление и активизация новых антиколониальных течений и тенденций в туземном обществе. Примером может считаться создание и деятельность рабочей ассоциации "Северо- африканская звезда", которая вела свою работу как во Франции среди кругов североафриканских эмигрантов, так и в самом колониальном Алжире. Выдвинутые ею требования были "первым шагом к развернутой и детальной программе революционно-демократического алжирского национализма, имевшего точный общественный адрес-широкие массы алжирских трудящихся, включая мелкособственнические слои" (с. 58).

Другим важным, формально неполитическим течением стала созданная в 1931 г. Ассоциация алжирских улемов (мусульманских богословов). Она боролась за защиту местного арабского населения от офранцуживания, и одновременно за реформирование ислама, очищение его от влияния средневековых марабутских братств.

В конце 30-х годов, перед началом второй мировой войны в период Народного фронта сплотившиеся в рамках Мусульманского конгресса многие национальные организации коренных алжирцев выдвинули "Хартию требований алжирского мусульманского народа". В ней, в частности, содержались требования уравнять коренных алжирцев в правах с французами и провести другие общедемократические реформы.

Однако правящие в Алжире власти под давлением колониальных кругов не пошли на уступки алжирцам. После распада Народ-

стр. 165

ного фронта во Франции и Мусульманского конгресса в Алжире в среде прогрессивно настроенных националистов, особенно молодежи, наступило глубокое разочарование. В этих условиях, отмечает Ланда, в сознании части этих деятелей произошла утрата веры в демократию и либерализм, усилились сектантские тенденции, стремление к заговорщическим методам борьбы.

Движение в пользу независимости Алжира получило мощный импульс после окончания второй мировой войны и победы над фашизмом. "Вовлеченность Алжира в годы войны в международные конфликты, участие в событиях, далеко выходящих за привычные рамки Магриба, Средиземноморья и даже Франции, в огромной мере способствовали расширению политического кругозора, обогащению социального опыта, росту чувства национального самосознания алжирцев" (с. 76). Сыграли свою роль и влияние победы СССР над мировым фашизмом, его поддержка делу национального освобождения народов в зоне колониального мира.

Почти 2/3 книги посвящены важнейшему периоду истории Алжира: от начала освободительной антиколониальной революции в ноябре 1954 г. до современного этапа в истории независимого Алжира. В этот период происходило становление молодого государства, формировались его собственные национальные институты и структуры, развертывалась борьба за экономическое, социальное и культурное возрождение страны.

В книге показано, что помимо объективных трудностей, связанных с необходимостью преодоления отсталости, архаичных форм производства, деколонизации и модернизации экономики, алжирцы столкнулись и с препятствиями субъективного характера. В руководстве страны развернулась острая борьба по вопросу о выборе модели развития страны.

Первый период независимого развития - 1962-1965 гг. - был связан с именем Ахмеда Бен Беллы. Этот лидер действовал под влиянием благородных идей и помыслов, но импульсивно, через личные связи и комбинации. Увлеченный собственными популистскими лозунгами, он порой пускался на непродуманные эксперименты с левацкими перегибами, что в конечном счете и привело к его свержению и приходу к власти нового лидера Алжира Хуари Бумедьена.

Приход его к власти официально интерпретировался как намерение заменить "конъюнктурный и рекламный социализм" порядками и практикой, соответствующими "вековым традициям" Алжира. В книге освещен этот этап развития страны, связанный с широкой кампанией национализации иностранной собственности, закладки основ мощного госсектора, крупной индустрии, реорганизацией самоуправления, аграрной реформой, развитием систем образования, здравоохранения, социального обеспечения и т. п. К концу 70-х годов в результате этих мер по ряду показателей Алжир действительно догонял наименее развитые страны Европы; обозреватели отмечали "изменение социального и даже духовного облика страны", быструю урбанизацию, рост в стране новых социальных слоев- квалифицированных рабочих, технической интеллигенции, подготовленных служащих (с.174). Резко вырос международный престиж страны. Она стала одним из лидеров всего афро- азиатского мира, принципиальным и эффективным организатором его борьбы против неоколониализма. Период правления Бумедьена автор характеризует как "своего рода национал-бонапартизм" (с. 179). Его главной опорой была армия, а командиры военных округов иногда значили больше, чем министры.

Промышленный, социальный и общий подъем страны, подчеркивается в книге, финансировался в основном за счет валютных поступлений от реализации нефтегазовых богатств. К концу 70-х годов эти прибыли составили более 50% ВНП Алжира. Поэтому снижение этих доходов из-за неблагоприятной международной конъюнктуры, истощение нефтяных богатств расстроили планы дальнейшего развития, отрицательно сказались на общем положении страны, поставили под удар выполнение социальных программ. Ланда пишет о допущенных властями диспропорциях и ошибках при планировании и в общем управлении хозяйством.

По его мнению, к началу 80-х годов в Алжире на деле образовалась "своеобразная система бюрократического капитализма, выражавшаяся, с одной стороны, во всемерном поощрении частного сектора, критериев прибыльности, рентабельности, экономической эффективности, а, с другой, в жесткой централизации и этатизации ключевых сфер экономики, директивном планировании сверху" (с. 191).

Положение усугублялось злоупотреблениями бюрократической и технократической буржуазии, засильем фаворитизма, нерадивостью чиновничества, коррупцией, различными махинациями и казнокрадством в государственном аппарате. На этом фоне, отмечается в книге, увеличилась пропасть между верхами и низами, большинством населения и небольшой прослойкой, которая сумела

стр. 166

обогатиться за годы развития страны под прикрытим "социалистических лозунгов", Ухудшение социального положения масс привело к стихийным выступлениям рабочих, молодежи, безработных в октябре 1986 года. Они стали детонатором беспорядков в столице, которые распространились на другие города страны и были жестоко подавлены силами порядка.

Эти события стали прологом нового этапа развития страны в сторону либерализации и принятия в 1989 г. новой конституции, обеспечивавшей право алжирцев на многопартийность и введение других демократических свобод. Так, подчеркивает Ланда, в 1988г. в стране началась "политическая весна". До этого в ней монопольно правила единственная партия - Фронт национального освобождения (ФНО), который создал политическую модель общества, именуя ее "социализмом".

В его рамках авторитарный режим последовательно смещал акценты социальной ориентации с революционного демократизма к национал- бонапартизму и, наконец, к бюрократическому капитализму. В ходе "политической весны" в результате банкротства ФНО образовался идейный вакуум и возникли десятки политических организаций и партий, в том числе в марте 1989 г. Исламский фронт спасения (ИФС).

Автор приходит к выводу, что после краха прежней идеологии и фактически демонтажа старого режима, высшие должностные лица стали покидать ФНО, Образовавшийся вакуум поторопились заполнить исламисты, выдвинувшие лозунги исламского государства.

В книге прослеживается дальнейшее развитие событий, в частности, первые в истории независимого Алжира многопартийные выборы в парламент и победа в их первом туре ИФС, запрет и роспуск этой организации созданным в 1992 г. Высшим государственным советом. В стране было введено чрезвычайное положение. ИФС, имевший своей социальной опорой малооплачиваемые слои общества, городские низы и безработных, ответил на репрессии властей вооруженным насилием.

В последнее десятилетие, констатирует автор, Алжир оказался фактически втянутым в гражданскую войну, в крайне ожесточенное и кровопролитное противостояние между различными исламскими группировками и военными силами режима. При этом жертвами этой беспощадной мясорубки стали не только и не столько члены противостоящих друг другу исламских военизированных формирований и сил порядка, а тысячи невинных людей, представители светской интеллигенции, технических кадров, женщины, не носящие покрывала, иностранные граждане (среди них были и россияне). Среди погибших были видные писатели, ученые, врачи, деятели культуры, около 80 журналистов.

Всего за период 1992-1997 гг. в Европу от угрозы исламистов бежали 400 тыс. алжирцев, в основном представителей национальной интеллигенции.

Ланда объясняет ожесточенность продолжающейся войны в Алжире не только социально-политическими факторами, но и исторической укорененностью "в Алжире методов вооруженного насилия и, особенно, традиций боевого подполья и партизанской войны 1954-1962 гг.", а также включенностью "алжирского исламизма в исламский бум, не прекращающийся во всем мусульманском мире с 1979 года" (с. 240). В то же время автор полагает, что резервы продолжения силового противодействия, "кажется, подходят к концу" (с. 245). Из приведенных в книге данных, следует, что сами исламисты далеки от единства: помимо ИФС существуют Вооруженное исламское движение (ВИД), и Вооруженные исламские группы (ВИГ) и другие, соперничающие друг с другом мелкие группы.

Ланда склонен полагать, что сейчас существуют шансы на сближение военных, правящих в стране, с наиболее влиятельной фракцией политического руководства ИФС- "технократами"-приверженцами исламского "модернизма". Технократы оставляют за государством право управления учреждениями и современной экономики, науки и техники и готовы не настаивать на обязательной утопии "исламского государства" в обмен на участие во власти. Однако другая фракция ИФС- "теократы" -яростно отстаивают свои принципы чисгого "исламского правления" и выступают против "технократов". За последние несколько лет военные власти Алжира практически построили новую выборную систему в стране на основах плюрализма, правда, без участия ИФС и других экстремистских организаций, запрещенных законом.

По мнению Ланды, идущая в Алжире война не гражданская, не классовая или этническая. Это лишь по форме (и то не всегда и не во всем) конфликт культур. "На деле- это доведенный до апогея ожесточения конфликт двух социальных блоков, конфликт идей, выражающих (а иногда вуалирующих) интересы элиты этих блоков, Каждый из них отстаивает свое политическое будущее, свою политическую модель общества" (с. 267). По словам автора, сложившаяся

стр. 167

ситуация "трагична", поскольку алжирское общество конца XX в. не может существовать в рамках только одной из предлагаемых моделей.

Выводы Ланды о роли ислама и исламизма в Алжире поучительны и для тех, кто осмысливает значение исламского фактора для современной России и ее будущего. Автор посчитал нужным включить в книгу главу, специально посвященную истории и нынешнему состоянию российско-алжирских связей.