XXXV конференция "Общество и государство в Китае" состоялась в Институте востоковедения РАН 14 - 16 февраля 2005 г.

В имеющем уже солидную традицию и историю ежегодном форуме отечественных китаеведов приняли участие более 70 специалистов различного профиля из 22 занимающихся изучением Китая учреждений Москвы, Санкт-Петербурга, Казани, Рязани, Ярославля и Костромы. Присутствовали также представители из Китайской Народной Республики (Пекина и Тяньцзиня), Латвии, Белоруссии и Польши. Как и на предшествующих конференциях, здесь обсуждались проблемы, связанные со многими аспектами изучения Китая и китайской цивилизации. Наибольшее внимание привлекли вопросы современного развития нашего восточного соседа, его экономики, политики, идеологии, а также истории и литературы.

Дискуссионным являлся вопрос о характере и перспективах экономики Китайской Народной Республики. А. И. Салицкий (ИМЭМО РАН) подверг существующую среди специалистов и обозревателей точку зрения о феномене китайской экономики как некоем "пожирателе" истощающихся мировых ресурсов. Рост тяжелой промышленности в стране, по мнению докладчика, отнюдь не влечет за собой какой-либо "катастрофичности" в плане истощения природных ресурсов. Китайские товары оказываются дешевле, конкурентоспособнее производимых во многих других странах, в том числе в США. Но все-таки корректнее сравнивать Китай в этом отношении со странами Азиатского региона, которые в настоящее время постепенно дистанцируются от так называемой либеральной модели экономического развития. На этом фоне Китай вполне успешно решает и энергетическую и продовольственную проблемы, стоящие перед ним. Темпы роста китайской экономики весьма впечатляющи. На них не могут сколько-нибудь существенным образом повлиять ни имеющая место в стране коррупция, ни прочие трудности, связанные с ее прежней отсталостью и природно-ресурсной ситуацией. В связи с этим докладчик отметил проигрышность принятой стратегии экономического развития и валютной политики нашей страны в сравнении с Китаем.

Более пессимистичная оценка складывающегося положения в экономике Китая была дана в докладе В. Г. Гельбраса (ИСАА при МГУ). Действительно, отмечал докладчик, китайские товары успешно конкурируют на мировом рынке, поскольку на их производство затрачивается значительно меньше средств, чем в экономически более развитых странах. Но это делается за счет дешевизны рабочей силы в Китае, в результате чего консервируется весьма невысокий уровень жизни основной массы местных производителей. Растет имущественная дифференциация. Улучшается состояние низовой страты административных служащих (среднее и высшее звено были весьма обеспеченными и раньше), но остается малообеспеченной основная масса населения. Особенно контрастно имущественное положение городского и сельского населения. Около 34 млн. крестьян либо имеют очень ограниченные наделы, либо не имеют их вовсе. В результате от 40 до 60 млн. крестьян не в состоянии обеспечить приемлемый уровень жизни своей семье. Количество крестьян, имеющих мизерный по мировым стандартам суточный доход, постепенно уменьшается, но все же составляет более 25% крестьянской массы, и эти их душевые доходы растут в два раза медленнее, чем у горожан. Около 90 млн. крестьян еле сводят концы с концами, приблизительно 30 млн. человек нищенствуют. Происходит значительный отток людей из деревни в города, но и там их экономический статус ниже, чем у профессиональных городских рабочих. Поэтому, по мнению докладчика, можно говорить о двух весьма разных экономиках Китая - городской (промышленной) и сельской.

стр. 143

Неблагополучие в деревне и необходимость принятия срочных мер для его преодоления были признаны на XVI съезде КПК. Уровень жизни горожан в среднем в пять раз выше, чем жителей сельской местности. Кроме того, наблюдаются существенные различия между уровнем жизни в различных регионах страны: в тех, которые можно считать самыми благополучными, он в 25 раз выше, чем в наиболее неблагополучных. Есть также признаки надвигающегося кризиса занятости. Ухудшается и состояние экологической среды в стране. В общественных дискуссиях по поводу насущных проблем страны, которые проходят в КНР, обсуждаются лишь те вопросы, которые предлагает ЦК КПК. Все вышесказанное позволяет считать, что в настоящее время в Китае наблюдается не столько развитие экономики, сколько ее количественный рост.

А. В. Бондаренко (ИДВ РАН) рассмотрела актуальные проблемы современного экономического положения в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР (СУАР). Этот регион занимает одно из последних мест (25-е) по объему валового продукта среди прочих административных районов и провинций КНР. Центральное правительство уделяет пристальное внимание положению в этой обширной части страны. И хотя в последнее время происходит интенсификация развития СУ АР (в частности, в связи с началом разработки нефтяных запасов в районе Таримской впадины), ряд проблем остается нерешенным: невелико число промышленных предприятий, в основном преобладают торгово-посреднические; уровень жизни городских жителей более чем в три раза превышает уровень жизни сельского населения; из-за отдаленности от основных экономических и политических центров страны должного экономического слияния Синьцзяна с экономикой страны в целом пока еще не достигнуто. Имеет место и некоторая "эксплуатация" центральными областями природных богатств региона. Негативную роль играют также факторы внутриполитического характера: в регионе действуют боевики, добивающиеся отделения территории от Китая, существуют также проблемы, связанные с международном терроризмом. В заключение докладчик отметил, что поскольку Синьцзян-Уйгурский автономный район находится в непосредственной близости от юго-восточных рубежей России, то с нашей стороны будет полезно развивать с данным регионом более интенсивные экономические связи и без оговорок поддерживать позицию КНР о территориальной целостности страны.

П. М. Мозиас (ВНИИВС при Минэкономразвития РФ) в своем выступлении проанализировал современное положение существующих в КНР свободных экономических зон (СЭЗ). Их появление связано с началом экономических реформ в стране на рубеже 70 - 80-х годов XX в. Зоны задумывались и вводились как своеобразный полигон для отработки модели экономических связей страны с внешним миром. Они в чем-то отличались друг от друга, но в целом обеспечивали более благоприятные условия в сфере налогообложения, инвестиций и предпринимательства. В 1990-е годы были уже десятки таких зон, и в целом их опыт дал положительные результаты. Но к рубежу тысячелетий предоставленные им преференции начали постепенно и планомерно сворачиваться. Одновременно стали появляться СЭЗ несколько нового типа -провинциального подчинения, создающиеся местными властями без согласования с центральными. В результате к 2003 г. их общее число выросло приблизительно до 4 тыс. Однако перспективы таких зон в Китае несколько неопределенны, что, в частности, связано с отсутствующей пока четкостью во взаимоотношениях страны с партнерами по ВТО. Докладчик полагает, что деятельность СЭЗ постепенно будет сходить на нет. Но наиболее важные из них, многофункциональные по характеру (например, Пудун, Шэньчжэнь и др.), еще долгое время будут существовать, поскольку играют стимулирующую роль во внешнеэкономических связях страны. Будут также создаваться зоны специализированной направленности, экспортно-производственные, технологические зоны и зоны свободной торговли. Вопрос о СЭЗ местного подчинения неизбежно со временем потребует корректировки со стороны правительства, и, возможно, большинство из них будет ликвидировано.

Большой интерес участников конференции вызвали проблемы, связанные с современными политическими процессами в КНР. В частности, Л. П. Делюсин (ИМЭПИ РАН) привлек внимание слушателей к дискуссии в китайской печати по поводу демократии и ее судеб в Китае, что связано с выбором основного направления дальнейшего развития страны. По этому поводу руководящие круги делают весьма неоднозначные заявления. С одной стороны, наблюдается апелляция к предшествующему опыту, с другой - есть попытки обратиться к зарубежному опыту, в частности к деятельности М. С. Горбачева. Но превалируют, естественно, ссылки на

стр. 144

китайских политических деятелей недавнего прошлого. В этом плане симптоматично внимание к такой фигуре, как Чжао Цзыян. Его оценивают как деятеля несколько отличной направленности, чем Дэн Сяопин. Отличие усматривается в большей, чем у последнего, приверженности к демократическим принципам. Высказываются мнения, что Чжао Цзыян предполагал отделить партийный аппарат от административного, государственного, ввести в практику систему консультаций партийного руководства с массами в целях более внимательного учета народных настроений. Он пытался бороться с имеющей место в стране коррупцией, с "левацкими" настроениями и перегибами в партийной среде, выступил против применения крайних мер в отношении протестного движения 1989 г., осуждал культ Мао, отдавал предпочтение многопартийности, говорил об утопичности многих марксистских теоретических построений и ошибочности полной отмены частной собственности. В то же время Чжао Цзыян призывал на практике вернуться к "раннему Мао", т.е. его первым теоретическим работам. В гонконгской печати, которая в меньшей степени, чем остальная китайская пресса, подвержена цензурированию, Чжао Цзыян оценивается как некий "маяк демократии", указывающий путь, по которому следует идти Китаю.

Эта тема нашла продолжение в докладе Я. М. Бергера (ИДВ РАН), который говорил о концепции "нового авторитаризма", разработанной китайскими теоретиками, близкими к Чжао Цзыяну. Она противопоставлялась "старому", или же "жесткому", авторитаризму. После событий 1989 г. подобная дискуссия была прекращена, но в настоящее время в какой-то степени возобновилась. Ее участники, близкие по воззрениям к теории "нового авторитаризма", считают, что происходящая в Китае либерализация экономики хотя и является существенным шагом вперед, но все-таки не доводится до завершения. Отмечаются и зачатки демократизации в стране в социальном плане. Выдвигается необходимость становления в Китае так называемого третьего класса, т.е. предпринимателей. Говорится о трех видах (или же этапах) демократии: выборной, консультационной и демократии свобод в целом. О приватизации пока не говорится, но практически она идет вместе с укреплением прав собственности. Поднимается также проблема легитимности власти. Отмечаются и негативные моменты: высокая степень коррумпированности, увеличение разрыва между бедными и богатыми. Как метод борьбы с этим злом появляются рекомендации некоторого возврата к маоизму. Но в целом итог дискуссий сводится к тому, что возможность демократизации в стране вполне реальна, но на пути к ней приходится преодолевать немало трудностей.

Э. А. Синецкая (ИВ РАН) ознакомила слушателей с историей и состоянием феминизма на Тайване. Здесь это социально-политическое явление начинает проявляться с рубежа 60 - 70-х годов XX в. Кроме публицистических выходит в свет немало научных работ, защищаются работы на магистерскую степень по данной тематике, создаются соответствующие научные подразделения, издаются газеты и журналы. К концу 1980-х годов закрепляется термин (и научное понятие) "гендер". Одна из представительниц женского движения, Люй Сюлянь, добилась права баллотироваться на пост вице-президента Китайской Республики (Тайвань) и принесла своей партии победу, в том числе и за счет голосов, поданных за большее привлечение женщин к политике. Она считает, что без использования политических рычагов невозможно добиться равноправного положения женщин в обществе. Другая яркая представительница феминистского движения на Тайване, Ли Юань-чжэнь, подчеркивает, что без участия женщин в политической борьбе весьма сложно построить действительно демократическое общество. Однако, как отмечалось в докладе, несмотря на определенные успехи женского движения на Тайване, не следует их переоценивать - в сравнении с той стадией, которая достигнута в развитии равноправия женщин (а ныне все более часто говорят об обществе равных возможностей и мужчин и женщин - о тендерных отношениях) во многих западных странах. Однако, по утверждению докладчика, на Тайване это социально-политическое явление значительно опередило в своем развитии аналогичное движение в КНР и даже, возможно, в России.

Как и всегда, в работе данной конференции большое внимание было уделено проблемам истории Китая, оказывающей определенное влияние и на современную жизнь китайского социума. В совместном докладе Д. В. Деопика, М. Ю. Ульянова и С. В. Лаптева (ИСАА при МГУ) содержались новые археологические данные, свидетельствующие о существовании в древнейший период нескольких образующих единую цивилизацию государственных образований в низовьях реки Янцзы. Они были созданы не теми, кто заложил основы более северной цивилизации "хуа ся". Эта южная, отличная от "хуа ся" цивилизация получила в науке название Учэн-

стр. 145

ской. Найдено много относящихся к ней бронзовых изделий, а также надписей. Последнее позволяет сделать вывод, что письменная культура здесь была распространена шире, чем на севере. Археологические данные также говорят о появлении со временем культуры промежуточного характера, т.е. о сближении и слиянии означенных выше цивилизационных центров древнейшего Китая.

Проблемы древнейших цивилизаций на территории Китая были рассмотрены также С. И. Блюмхеном (ИВ РАН). Он обратил внимание на тот факт, что политическая культура Луншань, характеризовавшаяся большим количеством поселений и значительной их плотностью, сравнительно быстро сошла с исторической сцены, а последующие цивилизационные центры - Эрлитоу и Аньян - дали несколько иное направление общего развития. Размышляя о причинах этого явления, докладчик предположил, что эти изменения произошли не из-за наводнений, о которых говорят некоторые ученые, а в результате падения в конце XXIII в. до н.э. крупного небесного тела (метеорита), о чем имеются косвенные данные в древнейших, и не только китайских, источниках.

Археологическая тема прозвучала и в докладе М. Е. Кузнецовой-Фетисовой (ИВ РАН). Она отметила взаимовлияние в производстве металлических (бронзовых), керамических и костяных изделий в период ранней китайской династии Шан-Инь (XVI-XI вв. до н.э.). Сходство тех и других как в форме, так и в деталях орнамента просматривается на примере различных изделий, найденных при раскопках в Чжэньчжоу, Эрлитоу и в Аньяне. Т. М. Кожин (ИДВ) в своем сообщении подчеркнул, что изучение древнекитайских колесниц II-I тысячелетий до н.э., общая конструкция которых известна нам по археологическим данным (только в одной провинции Шаньдун были найдены остатки пяти древних колесниц), позволяет современным ученым не только подходить к решению технологических и военных вопросов, но и по-новому ставить палеокультурологические проблемы древних обществ. Навыки производства и использования колесниц пришли в Китай с Запада. Но в Китае техника их изготовления быстро совершенствовалась, и колесницы периода Чжоу (XI-III вв. до н.э.) весьма заметно отличаются от предшествующего периода. Это уже чисто китайские колесницы. Их изучение позволяет считать, что приблизительно с XVI-XV вв. до н.э. в Китае существовала профессиональная армия.

Специфической темы - назначения и потребления вина в древнем Китае коснулся С. И. Кучера (ИВ РАН). Потребление вина, получаемого в процессе брожения различного материала естественного происхождения, начинается в Китае еще с неолитических времен. Иероглиф цзю, обозначающий его, тоже один из древнейших. Потребление вина имело сакральный характер - употреблялось при жертвоприношениях. Был и еще один иероглиф для обозначения вина. Винопитие как таковое во время трапез также имело место. Есть упоминания в древних текстах о "злоупотреблении" вином. Есть письменные данные и о способах приготовлении вина. При дворах древнекитайских владык со временем появился целый штат чиновников, руководивших винопитием и связанными с этим обрядами. До наших дней дошло довольно много сосудов для вина, имевших различную форму и назначение. Для непривилегированных слоев населения существовали предписанные ограничения в употреблении вина.

С. В. Дмитриев (ИВ РАН) в своем докладе остановился на спорных моментах, связанных с проникновением в Китай христианства, в частности на идентификации человека, именуемого в китайских источниках XIII-XIV вв. посмертным титулом Фулиньван. Еще прежде учеными высказывались предположения, что это был европеец, пропагандировавший здесь христианское учение. Есть мнение, что он был сирийцем. Но наиболее вероятно, как считает докладчик, что это был некто Эзол из Пизы, о чем в свое время писал В. В. Бартольд.

В докладе А. А. Бокщанина (ИВ РАН) на примере анализа текста "Заветов" основателя династии Мин Чжу Юаньчжана (1368 - 1399) было показано, как в то время понимались конкретные обязанности персоны, занимавшей престол, и предписания этикета в официальной обстановке и личной жизни. Отмечалось, что от основателя династии требовалось больше, чем от "обычных" императоров, и прежде всего - утверждения новых "законов". Последующим же правителям вменялось в обязанность пунктуально следовать раз и навсегда заданным основателем образцам. В личной жизни государю необходимо было постоянно соблюдать "предосторожность" на случай злоумышления "зловредных сановников" и возможных претендентов на власть, а также сакральных сил и стихий.

стр. 146

Ряд выступлений был посвящен проблемам новой истории Китая. Е. Ю. Стабурова (Латвийский ун-т) привлекла внимание к статье китайского историка У Цзянцзе, опубликованной в журнале "Лиши яньцзю" ("Изучение истории") в N 2 за 2001 г. Статья, написанная по поводу выхода книги "Изучение истории за сто лет", содержит, по сути, новые подходы к изучению и интерпретации истории Китая в новое время. Автор предлагает разделить историю этого времени на два периода не в связи с историей революционного движения в стране, а исходя из борьбы за ее реформирование и модернизацию. Он предлагает пересмотреть и положительно оценить роль иностранного проникновения в Китай и рассматривать как отрицательный фактор "неподготовленность и кровопролитность" попыток революционных выступлений (в частности, Сунь Ятсена и других политиков).

С. А. Шубина (Ярославский гос. ун-т) ознакомила аудиторию с малоизвестной страницей истории русско-китайских отношений - проектами преобразований в Российской духовной миссии в Пекине в первой половине XIX в.

В. Ц. Головачёв (ИВ РАН) в своем выступлении остановился на малоизвестном, но значительном событии - провозглашении на Тайване "демократического государства" (Миньчжуго) в 1894 г. Этот шаг был продиктован не стремлением острова, который к тому времени уже более 200 лет входил в состав императорского Китая, отделиться от метрополии, а сопротивлением японской оккупации острова. Японское вторжение на остров во время китайско-японской войны 1894 - 1895 гг. встретило противодействие местного населения. Его лидеры запросили помощи у иностранных держав, но не получили ее. Китай же потерпел поражение. В этой ситуации провозглашение отдельного, но зависимого от Китая статуса было попыткой избежать японской оккупации. Но эта попытка потерпела неудачу.

В докладе А. Н. Хохлова (ИВ РАН) было отмечено, что хотя события, связанные с русско-японской войной 1904 - 1905 гг. освещались многими учеными, но остаются еще связанные с ней проблемы, которые пока мало изучены, в частности вопрос о характере нейтралитета, которого придерживалось тогда китайское правительство. Докладчик на основе изучения архивных данных показал, что, несмотря на официальное декларирование своего нейтралитета, императорское правительство Китая под давлением Японии не препятствовало целому ряду нарушений нейтральной позиции. Так, оно не протестовало против захвата японцами ряда китайских островов и использования их в военных действиях против российских войск, не препятствовало созданию японцами вооруженных отрядов из китайского населения (в том числе хунхузов) и их участию в войне, не предотвращало захвата китайцами российских судов в считавшихся нейтральными китайских портах. В ходе обсуждения данного доклада было высказано пожелание несколько расширить доказательную базу высказанных положений, в частности привлекая японские материалы.

Г. В. Мелихов (ИРИ РАН) затронул недостаточно освещавшийся в отечественной научной литературе вопрос о российских эмигрантских воинских соединениях в 20-е годы XX в. В частности, речь шла о Шаньдунской группировке, возникшей в 1924 г. под командованием Нечаева. Она базировалась в городе Цзинань, составляя отдельную дивизию, участвовала в китайских гражданских войнах, ведя бои с северными формированиями войск Чан Кайши. Затем основная база переместилась в Тайшань. В составе группировки был кавалерийский полк, бронепоезда, технические и медицинское подразделения. В 1928 г. она раскололась: часть ушла под руководство военного лидера Чжан Сюэляна, часть подчинилась Чан Кайши. Докладчик также особо остановился на судьбе одного из руководителей отмеченной воинской части, Н. Я. Меркулова, в прошлом российского купца, затем возглавившего профашистскую политическую партию, возникшую в российской эмигрантской среде в Китае.

В выступлении З. Д. Катковой (ИВ РАН) была подчеркнута значительная роль известного китайского политика и дипломата 20 - 40-х годов прошлого века Гу Вэйцзюня в процессе создания Организации Объединенных Наций. В частности, его стараниями в Устав ООН был внесен ряд положений, касающихся подопечных территорий и региональной политики в целом. Вопреки устоявшимся представлениям о его проамериканской позиции он неоднократно жестко противостоял продвигаемым США предложениям, имея свою собственную, диктуемую интересами своей страны точку зрения. Отстаивая ее, он порой вступал в противоречие и с возглавлявшим тогда китайское правительство Чан Кайши.

Поднимались на конференции и вопросы традиционной китайской идеологии, столь популярные в последнее время среди самых разных общественных слоев в нашей стране. А. И. Коб-

стр. 147

зев (ИВ РАН) посвятил свой доклад проблемам китайской астрологии. Космос представлялся китайскими астрологами бинарным и доминирующим над временем. Знаки зодиака, как и на Западе, сопрягались с изображениями различных животных. Понятие о "небесных стволах" допускало 60 вариантов их сочетаний. Конфигурация созвездий на небосклоне увязывалась с земными реальностями в их конкретных проявлениях в тех или иных древнекитайских царствах. В цифровом выражении это коррелировалось с 64 гексаграммами. Древнекитайские летописцы (ши) первоначально были астрологами и занимались трактовкой небесных явлений. В период Тан (VII-IX вв.) в китайской астрологии появляются различные "три модели". В дальнейшем астрология продолжала существовать и совершенствоваться в использовании математических методов. Существовал Астрологический Приказ.

Доклад А. А. Круминского (ИВ РАН) был посвящен гексаграммам, содержавшимся в китайской классической "Книге перемен" (И цзин) как структурообразующему фактору древнекитайского понятийно-категориального аппарата. 64 представленные в названном памятнике гексаграммы - это более ранний, базовый уровень китайского осмысления окружающей реальности. Гексаграммы имеют разное начертание, но главное в них - смысл. Их существование трактовалось древними китайцами как замысел "совершенномудрых", закладывавших основы китайской цивилизации. Докладчик остановился на механизме работы гексаграммной схемы, подчеркивая, что главное всегда придавалось смыслу гексаграммы, а не их зримым образам. Л. С. Переломов (ИДВ РАН) в своем выступлении сетовал на то, что в настоящее время в нашей стране стало "модным" обращаться к конфуцианству по всякому подходящему и неподходящему случаю. Причем делается это чаще всего неквалифицированно, без должного понимания и знания конфуцианских реалий. В этой связи представленный им на презентацию сборник "Конфуцианское "Четверокнижие" ("Сы шу")", содержащий квалифицированный и комментированный перевод конфуцианского канона, выполненный такими специалистами, как А. И. Кобзев, А. Е. Лукьянов, Л. С. Переломов, П. С. Попов при участии В. М. Майорова (М.: Восточная литература РАН, 2004), может не только иметь несомненное научное значение, но и популяризировать реальное содержание конфуцианского учения.

Не были обойдены на данной конференции и вопросы китайской литературы. А. Н. Желоховцев (ИДВ РАН) отметил, что среди китайской молодежи наблюдается тенденция отказаться от определения "реализм" в литературном творчестве. Они предпочитают называть себя "пишущими правду", поскольку "реализм" на деле часто содержал очень много вымысла, лакировки и искажения действительности. Круг читателей у современных писателей, к сожалению, не очень широк. Но некоторые из них достаточно хорошо известны, например Ван Мэн, книга которого о его собственной жизни в трагические дни пресловутой "культурной революции" в Китае издана большим тиражом и имеет успех. В его публицистике прослеживается и критика некоторых советских писателей (например, Кочетова) и советских порядков (в частности, несправедливого отношения властей к людям, оказавшимся на оккупированной территории во время Великой Отечественной войны). Среди популярных поэтов были названы Гу Чан, а также Бэй Дао. Бэй Дао (живущий в США и переводящий на китайский язык стихи О. Мандельштама) является своеобразным символом духовного раскрепощения среди соответствующим образом настроенной китайской молодежи. Существует в Китае и эротический литературный жанр. В этом плане весьма популярен роман женщины-писательницы Чжоу Вэйхуй. Пользуется успехом и широко известен пишущий на китайском языке, но живущий во Франции Гао Синцзянь - первый китайский писатель, получивший Нобелевскую премию. Его издают на Тайване, но не в КНР.

Б. Л. Рифтин (ИМЛИ РАН) отметил существующий в настоящее время в Китае интерес к зарубежной литературе и зарубежному китаеведению. По этому поводу пишутся исследования и диссертации. В частности, переведена на китайский язык книга В. М. Алексеева "В старом Китае". В. М. Алексееву и его ученикам и сподвижникам из Ленинградской китаеведческой школы посвящена диссертационная работа. Имеются планы по выпуску на китайском языке серии книг с описаниями путешествий в Китай зарубежных путешественников.

Г. А. Юсупова (Институт востоковедения Казанского гос. ун-та) посвятила доклад творчеству известной современной китайской писательницы Бань Се, популярной также в странах Запада и стоящей в ряду писательниц-авангардисток. Ее произведения переведены не только на западные языки, но и на японский. Г. Б. Корец (ИДВ РАН) на примере творчества писательницы Те Нин отметила гуманистические тенденции в современной китайской литературе.

стр. 148

Не осталась без внимания на конференции и искусствоведческая тема. М. А. Неглинская (ГМИНВ) отметила ту роль, которую сыграли миссионеры из западных стран в Китае в формировании стиля шину-азри, характерного для европейского искусства XVIII-XIX вв. Это явление - результат взаимовлияния культур Востока и Запада. Становление названного стиля не встречало противодействия со стороны маньчжурского правительства Китая. В свою очередь миссионеры, прежде всего иезуиты, использовали данный факт для укрепления своих позиций в Китае. Т. В. Виноградова (БАН, СПб.) остановилась на тех терминологических трудностях и даже порой "казусах", которые бытуют в отечественном китаеведческом искусствоведении.

По традиции при завершении конференции было отдано должное китаеведам прошлых времен. А. С. Соколов (Рязань) и А. Н. Хохлов (ИВ РАН) рассказали о жизни и трудах В. М. Штейна. Получив экономическое образование и внеся заметный вклад в экономические начинания и реформы 20-х годов XX в., В. М. Штейн в 1940 г. обратился к профессиональному изучению Китая под руководством акад. В. М. Алексеева. Китайская тематика интересовала его как составная часть общего развития стран Востока. Он подходил к проблеме экономического положения в стране на базе глубокого изучения прошлого Китая, его взаимоотношений (в том числе и прежде всего экономических) с окружающим миром. Его авторитет в Ленинградской востоковедной школе позволил ему после 1945 г. с успехом оставаться деканом Восточного факультета Ленинградского государственного университета.

Подробнее с текстами зачитанных и представленных, но не прозвучавших на конференции докладов можно ознакомиться в сборнике "XXXV научная конференция "Общество и государство в Китае"". Сост. и ред. Н. П. Свистунова. М.: Восточная литература РАН, 2005.

стр. 149