Во многих странах все чаще слышится признание, что законодательства уделяют обычному праву коренных народов гораздо меньше внимания, чем можно было бы желать и чем это необходимо, особенно если учесть объем спорных вопросов между государственными и обычно-правовыми системами и тот интерес, который сегодня проявляется к данным вопросам со стороны международной системы защиты прав коренных народов. В Норвегии - стране, которая служит домом для большинства саамов - в правовых решениях присутствует повышенная чувствительность к требованиям защиты культуры. Это можно особенно хорошо продемонстрировать на примере двух недавних решений Верховного суда, суть которых будет кратко изложена ниже. Вопрос о том, в какой мере применение обычного права может быть юридически оправданно, также поднят в переработанном законопроекте по оленеводству, который в настоящее время рассматривается норвежским правительством. Некоторые из положений этого законопроекта - результат исследования практик, распространенных в оленеводстве.

В Норвегии оленеводство - привилегированное занятие саамов¹ . Характерной чертой оленеводческого хозяйства, особенно в Финмарке (самая северная норвежская провинция и самый северный оленеводческий район в Норвегии), является то, что количество животных претерпевает периодические флуктуации и колеблется между высокими и низкими уровнями в отрезки, составляющие 3 - 4 года и доходящие до 10 - 12 лет. К примеру, в период с 2000 - 2001 гг. до 2003 - 2004 гг. общее количество животных увеличилось на 35%, в то время как в период с 1997 - 1998 гг. до 2000 - 2001 гг. оно уменьшилось на 11,5%. Данные изменения обусловливаются рядом факторов - как экономических, так и экологических, причем они также оказываются опосредованными как внутренними местными решениями, так и внешними директивами. Флуктуации вызывают озабоченность в правительственных кругах, а защитники окружающей среды начинают говорить о том, что перевыпас грозит ухудшением пастбищ. Сохранение постоянной пропорции между животными и пастбищами - главный аргумент, на который опирается правительство в своем призыве к контролю над числом оленеводческих хозяйств и количеством животных. Соответственно, наиболее острыми вопросами в продолжающихся публичных дебатах об оленеводстве в Норвегии остаются вопросы о принудительном забое животных и о

Тронд Туэн (Thuen) - профессор отделения антропологии Университета Тромсё (Норвегия). trondt@sv.uit.no

стр. 18

введении квоты на максимальное количество животных в одном хозяйстве. Юридической базы для введения подобных мер сегодня нет. Неудивительно, что владельцы оленеводческих хозяйств выступают против таких мер во имя устойчивого воспроизводства окружающей среды. Они аргументируют свои доводы тем, что количество животных всегда было подвержено колебаниям и может в любой момент снизиться достаточно быстро, например, если наступят тяжелые погодные условия, которые могут привести к гибели оленят и слабых или больных животных. Одним словом, в данных дебатах демонстрируется антагонизм между традиционным способом ведения хозяйства и заявленным правом государства на управление природными ресурсами.

Однако здесь также оказывается затронут вопрос о правах на частную собственность - правах, которые защищены конституцией² . Животные - частная собственность, но кому принадлежат пастбища? Государство вроде бы принимает как данность тот факт, что оно является собственником большей части северных оленеводческих пастбищ саамов (около 96% площади провинции Финмарк). Но до 1751 г., при шведском владычестве, эта земля считалась землей саамов, и никакого юридического договора, оговаривающего переход этой земли от саамов во владение государства, заключено с тех пор не было. Более того, поскольку саамы ведут оленеводческое хозяйство на этой территории уже более 400 лет, их традиционное право на землепользование имеет под собой прочную основу.

Два решения, вынесенные Верховным судом в 2001 г., подтверждают юридический статус традиционного права на землепользование саамов. Одно решение относится к случаю, в котором был документирован факт постоянного использования конкретного участка земли оленеводами-саамами на протяжении более чем 100 лет. Предъявленные свидетельства в пользу того, что саамы фактически являлись владельцами земли (они распределяли различные земельные и природные ресурсы, такие как пастбища, древесину, строительные и другие материалы, в соответствии с их собственными нуждами и их местными правилами распределения ресурсов и доступа к ресурсам), оказались достаточно убедительными для того, чтобы суд пересмотрел формальное право государства на владение данной территорией. Юридическое требование того, чтобы владелец действовал "без умысла", т.е. имел действительное искреннее представление о том, что имеет права пользования, аналогичные правам владения, в данном случае было выполнено. В соответствии с решением суда право на землевладение было передано от государства местному сообществу.

Другое решение имеет отношение к конфликту по поводу прав доступа к частному участку земли. Противоречие возникло между норвежскими фермерами в районе, прилегающем к одной из южных оленеводческих территорий, и саамами - владельцами данной территории. Основываясь на свидетельствах, доказывающих факт пользования землей оленеводами-саамами на протяжении большого отрезка времени, суд подтвердил право на дальнейшее пользование этой землей в оленеводческих целях за саамами, несмотря на возражения фермеров, что передача этой земли в пользование саамов нанесет существенный урон их деятельности. Узуфрукт был установлен по факту традиционного землепользования.

Неясно, однако, то, какое влияние окажут эти решения на вопрос о предполагаемом праве государства на владение территорией провинции Финмарк. Достаточно ли обоснован, с юридической точки зрения, факт традиционного землепользования, чтобы суд мог признать право владения данной территорией за саами? Или же Конвенцию МОТ N 169, оговаривающую права коренных народов на земли, которыми они постоянно пользуются, следует интерпретировать как требующую того, чтобы государство само передало саамам право на владение данной территорией?³ Со всем этим еще предстоит разобраться. Правительство предложило проект нового закона, по которому управление данной территорией должно осуществляться коллегией, из-

стр. 19

бираемой парламентом саамов⁴ и советом провинции Финмарк на основе "50 на 50". Проект был отвергнут парламентом саамов, и юристы полагают, что он не согласовывается с международными обязательствами Норвегии в области защиты прав коренных народов.

Содержание проблемы не ограничивается вопросом о том, что в фактическом пользовании саамов находятся земли, формально принадлежащие государству. Здесь также затронут вопрос о противоречии между местными правилами приобретения и распределения животных (правилами, основывающимися в гораздо большей мере на наследовании и дарении, чем на покупке, а также на распределении пастбищ между siida⁵ ) и государственными правилами контроля над ресурсами. Закон об оленеводстве (Reindeer Breeding Act) 1978 г. был постоянной помехой для собственников-оленеводов, поскольку лишил их права решать подобные внутренние вопросы. Например, введение правила, требующего санкции государства для регистрации человека как владельца животных, лишило людей, не ведущих кочевой образ жизни, права иметь своих животных и содержать их на попечительстве "профессиональных" пастухов. Согласно обычному праву саамов, клеймо, являющееся признаком владения животным, передается по наследству в семье и признается оленеводческим сообществом. Клейм, таким образом, больше, чем зарегистрированных собственников. Но, согласно закону, только собственники, ведущие активный кочевой образ жизни, могут иметь клеймо. Пассивное владение не дает права на зарегистрированный знак.

В проекте поправок к Закону об оленеводстве 1978 г., подготовленном специально назначенной комиссией в 2001 г., определенные полномочия по управлению оленеводческими делами передаются в руки siida. В частности, предлагается, что именно siida должна решать вопросы, касающиеся количества собственных животных и числа собственных работников, а не районная администрация, решавшая эти вопросы до сих пор. К тому же предлагается, что и вопрос о том, как нанимать новых работников в siida, должен быть в ведении самой siida и не зависеть от санкций внешней управленческой бюрократии. Вносятся и другие предложения, к примеру, касающиеся вопроса о компетенции правительственной администрации по оленеводческим делам⁶ .

По традиционным правилам распределения пастбищ и маршрутов перекочевок, действовавшим до того, как были введены государственные предписания через законопроекты 1930-х годов и позже 1978 г., именно siida определяла узуфрукт на те или иные пастбища в зимний и летний сезон, маршруты передвижения между зимними и летними пастбищами, места остановок на этих маршрутах и т.д. Естественно, возникала конкуренция за территории, и спорные вопросы решались через переговоры, основывающиеся на взаимно признаваемых понятиях справедливости (впрочем, следует добавить, использовалась и тактика привлечения в siida дополнительных стад, находившихся в частной собственности, с тем чтобы упрочить положение siida в таких переговорах). Важно то, что авторитетность правил, диктуемых обычным правом, была подорвана, когда государство внедрило свою структуру управления и свою систему правовых санкций. Данная структура превратилась в составную часть тех условий, к которым оленеводам приходится постоянно адаптироваться, - она вмешалась в естественно формирующиеся, переменчивые условия окружающей среды, которые определяют возможности для оленеводства и налагают ограничения на него. В результате предложенных поправок к Закону об оленеводстве может быть достигнут некоторый прогресс в деле передачи большего объема полномочий оленеводам и владельцам животных, причем siida может играть роль важного звена, объединяющего ряд собственников. Собственники, таким образом, могут получить большую свободу действий, чем та, которой они довольствовались до сих пор. Возможно, это даже более важно для будущего оленеводства саамов, чем перспектива

стр. 20

передачи государственных пастбищ во владение оленеводам. Не оспаривая символическую ценность такой передачи, следует сказать, что в ее результате может возникнуть целый ряд сложных проблем, касающихся распределения прав на природные ресурсы между пользователями (оседлыми и кочевыми саамами).

Кроме того, сложившаяся ситуация может означать и то, что государство заинтересовано в сохранении роли "опекуна" оленеводства (и, таким образом, готово взвалить на себя полную ответственность за собственное экологическое благополучие), а следовательно, и в сохранении за собой роли "хранителя" культуры саамов. Данную парадоксальную ситуацию можно было бы частично разрешить, если бы парламенту саамов были предоставлены большие полномочия в управлении делами оленеводов. Однако в настоящее время к этому нет интереса со стороны самих владельцев оленеводческих хозяйств. Владельцы в вопросах об экономических субсидиях и хозяйственном урегулировании предпочитают иметь дело напрямую с правительством и делают ставку на повышение роли обычного права и на передачу хозяйственных полномочий в руки siida и индивидуальных собственников.

Примечания

¹ За исключением нескольких районов на юге Норвегии.

² Согласно конституции, никто не может быть лишен собственности без возмещения ущерба.

³ Норвегия подписала Конвенцию МОТ N 169 в 1989 г. Однако ни одно из рассматриваемых решений суда не основывалось на положениях конвенции - оба базировались исключительно на положениях норвежской юриспруденции, касающихся обычного права.

⁴ Парламент саамов представляет собой совет, избираемый людьми, зарегистрировавшимися в специальном выборном бюллетене. Он состоит из 39 депутатов и в настоящее время начинает оказывать все большее влияние на правительственную политику в отношении саамов. Его влияние на вопросы, касающиеся оленеводства, однако, минимально. Эти вопросы чаще обсуждаются непосредственно правительством и негосударственными организациями оленеводов.

⁵ Siida - традиционная форма организации семей саамов - собственников оленьих стад.

⁶ Например, предлагается, что управление оленеводческими делами на региональном уровне должно быть передано губернатору провинции.

Перевод с английского А. Л. Елфимова