14 июня 1791 г., на исходе второго года Великой французской буржуазной революции, Учредительное собрание приняло закон, запретивший стачки и рабочие организации. Вошедший в историю как закон Ле-Шапелье, он действовал почти три четверти века, и лишь в 1864 г. рабочие смогли добиться его отмены. Этот важный эпизод французской революции привлек внимание К. Маркса, который посвятил ему несколько глубоких замечаний в 24-й главе "Капитала". Классическая оценка К. Маркса широко известна: "...французская буржуазия в самом начале революционной бури решилась отнять у рабочих только что завоеванное право ассоциаций... Этот закон, втискивающий государственно-полицейскими мерами конкуренцию между капиталом и трудом в рамки, удобные для капитала, пережил все революции и смены династий. Даже правительство террора оставило его неприкосновенным"¹ . В специальной литературе впервые подробно остановился на законе Ле-Шапелье Ж. Жорес. Но в трактовке его общего значения в условиях французской революции он коренным образом' разошелся с К. Марксом, считая, что составителей закона вдохновляла в первую очередь борьба не против рабочих, а против корпоративного духа "старого порядка", Что "в сознании революционной буржуазии он вовсе не имел того насильственного характера, который был впоследствии придан ему социальной эволюцией"² . Точка зрения Жореса подверглась убедительной критике Е. В. Тарле, который, разделяя марксову оценку закона Ле-Шапелье, доказывал, что он был издан в момент подъема рабочего движения с вполне определенной целью обезоружить рабочих³ . Того же мнения придерживаются советские и прогрессивные зарубежные историки наших дней. Однако конкретная история закона Ле-Шапелье в революционное время - в частности, то, как он был воспринят буржуазией не только Парижа, но и провинции, в какой мере он уже в эти годы реально служил в руках буржуазии орудием в борьбе с зарождавшимся рабочим движением, все еще почти не изучена и крайне трудна для изучения из-за скудости документальных данных. В этой связи представляют интерес некоторые

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 23, стр. 751 - 752; см. также К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма. М. 1947, стр. 159.

² Ж. Жорес. История Великой французской революции. Т. I. М. 1920, стр. 480.

³ См. Е. В. Тарле. Соч. Т. II. М. 1957, стр. 134 - 136.

факты, извлеченные нами из документов французских архивов и прямо относящиеся к решению поставленных выше вопросов, В этих документах речь идет в основном не о промышленных, а о сельскохозяйственных рабочих, о жнецах и виноградарях.

Ко времени французской революции сельскохозяйственные рабочие имели уже определенную традицию, сложившиеся навыки и формы стачечной борьбы, особенно в наиболее развитых департаментах Парижского района. Упорные стачки жнецов периодически возобновлялись накануне и во время жатвы. Эти волнения рабочих, сопровождавшиеся часто бурными "сборищами", иногда и насилиями, называли в обиходе "буйством", и этот термин сохранился ив революционное время⁴ . Борьба сельскохозяйственных рабочих за заработную плату проходит и через все годы французской революции, образуя в общем потоке массовых движений деревенской бедноты не доминирующую, но весьма заметную струю. Во всяком случае, когда в Учредительном собрании обсуждался закон Ле-Шапелье, немедленно был поднят вопрос и о стачках сельскохозяйственных рабочих. Аббат Жалле предложил включить специальную статью против "сборищ" и "мятежных толп" в деревнях, имеющих целью "заставить увеличить плату за жатву зерновых"⁵ . Вопрос был передан в комиссию, занимавшуюся выработкой сельского кодекса, и через месяц деревенская буржуазия получила полное удовлетворение: 20 июля 1791 г. "жнецам, постоянным батракам, сельским рабочим" было "запрещено объединяться между собою с целью добиться повышения и фиксации сдельной оплаты или заработка под угрозой штрафа, не могущего превышать стоимости 12 рабочих дней, и задержания муниципальной полицией". Тем самым действие закона Ле-Шапелье специально распространялось на сельскохозяйственных рабочих⁶ .

Таким образом, летом 1791 г. буржуазия получила в дополнение ко всем старым регламентам, статутам и декретам о поддержании "общественного порядка" новое юридическое орудие против непокорных рабочих. Поспешила ли она им воспользоваться? Некоторые факты позволяют утверждать, что закон Ле- Шапелье отнюдь не ускользнул от внимания провинциальной буржуазии, и первую прямую ссылку на него в борьбе против деревенских стачек мы находим уже летом 1791 года. Время жатвы 1791 г. отмечено большой стачечной активностью сельскохозяйственных рабочих. Движение охватило в особенности департамент Эна (дистрикты Суассон и Шато-Тьерри) и смежные местности департамента Уаза. В июле и начале августа, в разгар уборки зерновых, развернулись крупные волнения и стачки жнецов. Кое-где дело дошло до разгрома богатых ферм, но главным образом речь шла о повышении расценок - жнецы бросали работу и заставляли фермеров соглашаться на более высокую оплату. Власти принимали срочные меры, посылали против рабочих жандармерию, национальную гвардию, отряды регулярных войск; несколько решений директории департамента Эна специально посвящены проведению и обоснованию этих репрессивных мер, и одно из них (от 9 августа 1791 г.) прямо основывается на законе Ле-Шапелье. Постановление говорит о "мятежных сборищах жнецов, работающих на территории коммун Шодон, Лонпон и в окрестностях"; "цель этих рабочих состоит в том, чтобы принудить земледельцев оплачивать их труд по непомерной цене и независимо от того, что было полюбовно решено при найме". "Сборища, о которых идет речь, - отмечается затем в этом документе, - относятся к числу тех, которые предусмотрены законом 17 июня". Этот закон "называет их мятежными и требует, чтобы они были без промедления разогнаны вооруженной силой", а "их зачинщики, подстрекатели и вожаки, особенно уличенные в самоуправстве и насилиях, были наказаны по всей строгости направленных против них законов"⁷ . Легко заметить, что директория департамента Эна, решая послать вооруженную силу против рабочих, не только прямо сослалась здесь на закон

⁴ Например, протокол муниципалитета деревни Сент-Мем (департамент Сена и Уаза) от 27 июля 1790 г., посвященный стачке батраков, сообщает о приходе 200 жнецов, которые "явились учинить буйство". Archives Nationales (далее AN). D. XXIX. 70.

⁵ "Archives parlementaires". 1-е serie. T. 27. P. 1887, pp. 212 - 213.

⁶ Это запрещение составило потом 20-ю статью второго раздела ("О сельской полиции") большого закона 28 сентября - 6 октября 1791 г., так называемого "Сельского кодекса".

⁷ AN. F⁷ 3648¹ . dossier 41.

Ле-Щапелье⁸ , но и дословно повторила заключительную часть его последней (8 -й) статьи⁹ .

К этому закону обратилась позднее и директория департамента Уаза. В октябре 1792 г., уже после свержения монархии и созыва Конвента, когда нарастание инфляции и дороговизны резко обострило классовые противоречия в этом капиталистически сильно развитом районе, директория опубликовала большую прокламацию к гражданам, призывая хозяев и рабочих к взаимным уступкам и классовому миру. Некоторые разделы прокламации были специально адресованы сельским поденщикам, другие - промышленным рабочим, и наряду с призывом к патриотической сознательности директория не преминула прямо пригрозить и применением закона Ле-Шапелье: "А вы, рабочие, воздерживайтесь при всех обстоятельствах от этих собраний, столь определенно запрещенных законом 17 июня 1791 г.; под каким бы предлогом ни возникали эти собрания, они вскоре завершаются преступными коалициями с целью либо сообща отказаться от работы, либо согласиться на нее лишь за определенную плату, либо объединиться против тех, кто хотел бы работать за более низкую оплату. Подумайте о том, что нам запрещено даже принимать какие бы то ни было адреса или легации, составленные на этих собраниях (статья III); что они объявлены антиконституционными и посягающими на свободу и права человека (ст. IV); что одно присутствие на них влечет недопущение к общественным работам (ст. V); что они, наконец, должны рассматриваться как мятежные сборища, против которых нам предписано вызывать и использовать вооруженную силу (ст. VIII)"¹⁰ . Как видим, директория была превосходно осведомлена о сути закона Ле-Шапелье и исполнена рвения провести его в жизнь самым точным образом; при этом ей и в голову не пришло адресовать напоминание о нем хозяевам, хотя, как известно, формально статьи этого закона относятся не только к рабочим, но и к предпринимателям.

В обоих приведенных случаях речь шла о директориях департаментов, то есть о высшем звене провинциальной администрации того времени. Но сумели ли буржуа, заседавшие в скромных муниципалитетах отдельных коммун, выделить закон в потоке непрестанно поступавших туда законодательных текстов и при случае опереться на него в Конфликтах с сельскими рабочими? Обратимся к событиям, разыгравшимся в феврале 1792 г. в небольшом полуаграрном городе Жуаньи, расположенном среди виноградников, раскинувшихся по берегам Ионны. 6 февраля здесь вспыхнула стачка рабочих-виноградарей. "Зачинщики" ударили в набат на колокольнях трех городских церквей. Большая толпа виноделов покинула виноградники, силой и угрозами увлекла за собою колеблющихся и собралась на городской площади. Вожаки предъявили муниципалитету заранее заготовленную петицию; они требовали "повысить их заработную плату, ссылаясь на вздорожание всех продовольственных припасов и предметов, необходимых для сельскохозяйственных работ"¹¹ . Велико было негодование муниципалитета и "добрых и мирных граждан" Жуаньи, "истинных сынов свободы", прежде всего, естественно, многочисленных здесь буржуа-землевладельцев, имевших участки виноградников. Созвали жандармерию, национальную гвардию, разослали патрули, которые всю ночь циркулировали по городу; утром следующего дня послали воинский патруль и за город, в виноградники. Но самое интересное, что муниципалитет и власти дистрикта, "исполненные рвения в интересах общественного блага", опирались при этом на закон Ле-Шапелье. На совместном собрании, как гласит протокол муниципалитета, было решено "составить прокламацию (к жителям Жуаньи) и публично зачитать статьи 4, 7 и 8 закона от 17 июня истекшего года, преамбулу и статьи 10, 11 и 12 закона от 3 августа, подходящие к настоящим обстоятельствам, и эта прокламация была прочтена прокурором коммуны..., которого сопровождали члены муниципалитета, директории дистрикта и отряд вооруженной силы". Прочитанная народу таким внуши-

⁸ Здесь, как и во всех документах того времени, он именуется "Законом 17 июня" (а не 14 июня, как это принято в литературе). Одобренный Собранием 14 июня 1791 г., закон получил королевскую санкцию и вошел в силу именно 17 июня.

⁹ Ср. текст закона, полностью опубликованный в русском переводе в сборнике "Конституции и законодательные акты буржуазных государств. XVII- XIX вв.". М. 1957, стр. 242 - 244.

¹⁰ AN. F⁷ 3684¹ , dossier 1443. "Les citoyens administrateurs du departement de l'Oise a leurs concitoyens" (imprime, p. 9).

¹¹ Archives departementales de l'Yonne. L. 196.

тельным образом прокламация¹² , напомкналя о "законе, который запрещает сборища", направленные против соглашений относительно величины заработной платы", о том, "что всякая ассоциация, клонящаяся к принудительному увеличению заработной платы, посягает на свободу и преступна в глазах закона", а затем воспроизводила целиком статьи 4, 7 и 8-ю закона Ле-Шапелье и 10, 11, 12-ю закона 3 августа 1791 года¹³ . В конце "во исполнение только что прочитанных законов" муниципальный совет предписал виноделам "мирно разойтись по домам и возобновить их работу и повседневные занятия".

Характерно, что закон Ле-Шапелье по своей букве имел в виду, в сущности, промышленных рабочих, само появление его было непосредственно вызвано волною стачек весной 1791 г. в промышленности и строительстве. В законе идет речь о "коалициях рабочих и ремесленников одного и того же состояния и одной и той же профессии", о сборищах "ремесленников, рабочих, подмастерьев и поденщиков, направленных против свободного занятия промышленным трудом на основании свободного соглашения". Поэтому-то при обсуждении закона и была предложена дополнительная статья против стачек и коалиций жнецов. Тем не менее мы видели, что это отнюдь не смутило буржуа, заседавших в директории Эны, в муниципалитете Жуаньи, в директории одноименного дистрикта - они превосходно уловили не только букву, но и классовый дух закона и направили против стачек сельскохозяйственных рабочих именно закон Ле-Шапелье, а не специальную статью, вотированную 20 июля 1791 г. и вошедшую в "Сельский кодекс"¹⁴ . "В самом ли деле революционная буржуазия до такой степени отдавала себе отчет в ударе, нанесенном ею пролетариату, и в той выгодной позиции, которую она обеспечила себе, поскольку дело шло об экономических столкновениях?" - этот риторический вопрос поставил Жорес, процитировав имеющуюся в "Капитале" оценку закона Ле-Шапелье¹⁵ . Жорес, как уже отмечалось, дал на него отрицательный ответ. Разобранные выше факты являются аргументом в пользу как раз противоположного вывода: мы видели, как провинциальные французские буржуа вполне отдавали себе отчет в той "выгодной позиции", которую обеспечивал им закон Ле-Шапелье, и уже в 1791 - 1792 гг. практически использовали эти выгоды, "поскольку дело шло об экономических столкновениях", в нашем примере - о стачках сельскохозяйственных рабочих. о

¹² Ibid. "Proclamation de Conseil general de la commune de Joigny du 7 fevrier 1792".

¹³ Большой закон 3 августа 1791 г. (одобрен Собранием 27 июля) был принят в разгаре буржуазной реакции после событий вареннского кризиса и расстрела на Марсовом поле. Закон детально определял порядок применения вооруженных сил против народных движений. Использованные муниципалитетом Жуаньи статьи касались как раз подавления "мятежных сборищ", направленных против свободы труда и промышленности, а также против свободы соглашений о величине заработной платы.

¹⁴ Эта статья, впрочем, тоже была взята на вооружение и применялась. Например, 10 марта 1793 г. в коммуне Сен-Николя-де-ла-Грав (департамент Тарн и Гаронна) "образовалась коалиция большого числа поденщиков с целью добиться увеличения поденной платы"; муниципалитет тут же посадил в тюрьму на 48 часов двух зачинщиков, "уличенных в образовании коалиции, клонящейся к повышению оплаты рабочего дня, каковое деяние прямо запрещено статьей 20 закона от 6 октября 1791 г. относительно сельской полиции" (Протокол муниципалитета опубликован в "Annales historiques de la Revolution franchise", 1956, N 114, pp. 294 - 298).

¹⁵ Ж. Жорес. Указ. соч. Т. I, стр. 481.