В N 11 журнала "Вопросы истории" за 1965 г. был помещен обзор Н. Н. Болховитинова "Война Латинской Америки за независимость и позиция России". Среди прочих книг советских авторов в нем анализировалась также работа Л. Ю. Слезкина "Россия и война за независимость в Испанской Америке" (М. 1964). Присоединяясь в целом к положительной ее оценке, данной Н. Н. Болховитиновым, считаем целесообразным поставить здесь вопрос об одном спорном положении, не затронутом в обзоре. Л. Ю. Слезкин привлек к изучению многочисленные архивные и опубликованные документы. Однако вне его поля зрения оказались некоторые важные материалы. Речь идет о материалах из архива известного советского ученого-латиноамериканиста В. М. Мирошевского (1900 - 1942)¹ . Ряд рукописей из этого архива непосредственно касается вопросов, затронутых в книге Л. Ю. Слезкина. В своей неопубликованной монографии (докторская диссертация "Великие державы и война за независимость Испанской Америки") В. М. Мирошевский на основе изучения целого ряда источников подробно рассмотрел политику великих держав, в том числе и России, в отношении Испанской Америки на всем протяжении войны за независимость. Несмотря на наличие в рукописи некоторых спорных положений (например, явное преувеличение опасности военной интервенции держав Священного союза в Испанскую Америку и др.), материалы В. М. Мирошевского имеют большое значение для уяснения вопроса о политике России в испано-американских делах.

Ограничимся здесь лишь рассмотрением одного эпизода в истории латиноамериканской политики России эпохи войны за независимость - вопроса о продаже Испании русских военных кораблей в 1817 году. Этому событию Л. Ю. Слезкин посвящает значительную часть третьей главы, одной из самых больших в монографии. Вместе с тем указанный вопрос имеет прямое отношение к упоминавшемуся выше архиву В. М. Мирошевского.

Среди документов данного архива нами недавно была обнаружена и опубликована статья В. М. Мирошевского "Покупка Испанией русских военных кораблей"² . Л. Ю. Слезкин, отведя разбору этой публикации полстраницы в "Обзоре источников и литературы" (стр. 18), не счел, однако, целесообразным использовать ее в главе III книги, где детально излагается вопрос о продаже кораблей. Подобный подход к статье

¹ Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина, ф. 469 (В. М. Мирошевского).

² См. В. М. Мирошевский. Покупка Испанией русских военных кораблей. (Публикация, введение и комментарии Б. Н. Комиссарова). "Вестник" ЛГУ" 1964, N 8, апрель, стр. 60 - 71.

В. М. Мирошевского, как нам думается, не случаен. Дело в том, что точка зрения В. М. Мирошевского прямо противоположна положениям автора книги "Россия и война за независимость в Испанской Америке".

Спорным вопросом является определение характера тайной конвенции, заключенной между Россией и Испанией в июле 1817 г. и предусматривавшей продажу испанской стороне восьми военных кораблей. Л. Ю. Слезкин полагает, что Россия продала Испании корабли, так как "жаждала как можно скорее получить пополнение своей казны" (стр. 143). В этом, по его мнению, "главный смысл для России продажи кораблей" (там же). Таким образом, автор монографии утверждает, что указанное соглашение носило в основном экономический характер. Действительно, эта мысль неоднократно подчеркивалась в инструкциях, направлявшихся русским правительством дипломатическим представителям России при европейских дворах. "12 (24) сентября Ливену, - пишет Л. Ю. Слезкин, - была направлена инструкция, в которой ему предписывалось сообщить лондонскому кабинету о продаже Фердинанду VII русских кораблей. Послу поручали убедить Кэстльри в том, что осуществляемая продажа имеет чисто коммерческий характер и не связана с какими-нибудь политическими расчетами" (стр. 141). 17 (29) октября аналогичная инструкция была послана в Мадрид Д. П. Татищеву. Он должен был руководствоваться тем, что "Россия не собирается предпринимать изолированных политических действий", что "конвенция - лишь "акт о продаже", а не внешнеполитический акт" (стр. 141 - 142).

Полагаем все же, что эти и другие подобные заявления царского правительства не дают основания считать русско-испанскую конвенцию 1817 г. только коммерческой сделкой. Это был довольно часто применяемый в дипломатической практике отвлекающий прием, направленный на то, чтобы обмануть правительства европейских держав (главным образом Англии) и по возможности замаскировать истинный смысл подписанного с Испанией соглашения. Русское правительство поставило перед своими дипломатами нелегкую задачу. Такого же мнения придерживается и Л. Ю. Слезкин, когда он пишет, что "самым трудным в деле продажи кораблей было не дать повода к обвинению в сепаратных политических связях с Испанией" (стр. 143). Политическая сущность русско-испанской конвенции ясно видна из содержания ее преамбулы, изложенной и в книге Л. Ю. Слезкина (стр. 140). Это был первый вариант конвенции. Вскоре в целях маскировки его изменили, чтобы придать соглашению коммерческий, нейтральный характер, а сама конвенция стала именоваться "Актом о продаже". Однако все эти дипломатические манипуляции не изменили истинного, политического смысла русско-испанского соглашения.

Наиболее дальновидные и осведомленные русские дипломаты правильно оценили характер этого соглашения. Как подчеркивал В. М. Мирошевский, русский посланник в Мадриде Д. П. Татищев, пересылая в Петербург копию конвенции, в сопроводительной депеше писал, что продажа кораблей "имеет прежде всего политическое значение в силу того влияния, которое она окажет на мятежные колонии"³ . Такое впечатление сложилось у Д. П. Татищева не случайно. Находясь с 1813 г. в Мадриде, он понимал, какое значение имел флот для борьбы Испании с латиноамериканскими повстанцами. "Не располагая флотом, я не могу господствовать в колониях", - прямо заявил Фердинанд VII Д. П. Татищеву, прося его передать Александру I предложение о продаже военных кораблей⁴ .

Версия об экономическом характере конвенции представляется нам спорной еще и потому, что вряд ли имела серьезное значение для расстроенных русских финансов та обусловленная в соглашении сумма в 13,6 млн. руб., которую Испания должна была выплатить за корабли. Одно сравнение этой суммы с бюджетом России, составлявшим в 1817 г. 363 млн. руб., показывает сравнительную ее незначительность. К 1818 г. Россия получила за корабли 8,4 млн. руб. (стр. 143), в то время как ее бюджет возрос до 407 млн. рублей⁵ .

³ Там же, стр. 66.

⁴ Там же, стр. 64.

⁵ См. Я. И. Печерин. Исторический обзор росписей государственных доходов и расходов с 1803 по 1843 год включительно. СПБ. 1896, стр. 72 - 76; "Финансовые документы царствования Александра I". Под ред. А. Н. Куломзина. "Сборник РИО". Т. 45. СПБ. 1885, стр. 255 - 273.

Для доказательства своего положения об экономическом характере конвенции Л. Ю. Слезкин использует также и давнее мнение о полной непригодности проданных русских кораблей⁶ . "Корабли оказались негодным старьем", - пишет он (стр. 165). Между тем В. М. Мирошевский на основе обнаруженных им архивных документов убедительно, как нам представляется, доказал, что "широко распространенное в исторической литературе утверждение о "полной непригодности" проданных Испании русских кораблей нельзя признать достаточно аргументированным. Бесспорно лишь то, что часть этих кораблей (три из восьми) не находилась в "отличном состоянии"⁷ .

Вопрос о характере русско-испанской конвенции 1817 г. имеет, несомненно, важное значение, так как от его решения зависит общая оценка политики России в 1817 - 1820 гг. по отношению к повстанцам Испанской Америки, политики, которую Л. Ю. Слезкин считает "нейтральной".

Приведенные соображения, на наш взгляд, свидетельствуют о том, что проблема отношения правящих кругов России к войне за независимость в Испанской Америке еще не исчерпана и может изучаться дополнительно.

⁶ См., например, А. С. Трачевский. Испания девятнадцатого века. М. 1872, стр. 290; H. Baumgarten. Geschichte Spaniens. Bd. II. Leipzig. 1868, SS. 201- 202; M. G. Hubard. Histoire contemporaine de l'Espagne. Vol. I. Paris-Madrid. 1869, p. 338.

⁷ В. М. Мирошевский. Указ. соч., стр. 69 - 70.