Е. VECERKOVA, V. FROLCOVA. Evropske Vanoce v tradicich Move kultury. Vysehrad, 2010. 520 s.

Календарная обрядность в целом и Рождество как один из наиболее ярких праздников года достаточно хорошо изучены в отдельных славянских и европейских традициях (см. прежде всего четырехтомный труд под редакцией С. А. Токарева [1]; обычаям и обрядам Рождества у славян посвящены работы [2; 3]). Значительно меньше работ по сравнительному изучению обрядов и обычаев рождественского цикла в общеславянском или общеевропейском масштабе (из славистических сопоставительных работ см. [4]). В 2003 г. вышла в свет монография А. Б. Страхова, рассматривающая общеевропейские рождественские обычаи versus традициям восточных славян [5]. Несмотря на богатый материал и интересные частные наблюдения и сопоставления, эта книга носит тенденциозный характер; автор стремится доказать, что народная духовная культура славянских и европейских народов базируется в целом лишь на христианской традиции ("народная духовная культура - гораздо более новый [...] феномен, носящий на себе следы многовековой непрекращающейся эволюции, отправляющейся, в основном, от христианского культурного пласта" [5. С. 2]), как если бы до принятия христианства народной культуры у славян и европейцев не существовало. По логике А. Б. Страхова, солнцу поклонялись потому, что это был символ Христа; вода почиталась потому, что ею был крещен Христос, солома - потому, что на ней был рожден Христос; овцы, быки, коровы и другие домашние животные благословенны потому, что "поклонились" рожденному богу, и т.д.

Рецензируемая книга посвящена обычаям празднования Рождества у народов Европы. Ее авторы - известные исследовательницы традиционной духовной культуры чехов и мораван. Доктор Эва Вечеркова - этнограф, фольклорист и музыковед, сотрудник Моравского земского музея, автор монографий "Крашенки в Моравии" и "Народные обычаи и их художественные особенности. Образы и символы" [6]; доктор Вера Фролцова, сотрудник отделения Института этнологии Чешской АН в Брно, помимо изучения традиционной народной культуры занимается также этномузыковедением и изданием научного наследия проф. Вацлава Фролца; ей принадлежит монография "Пасха в чешской народной культуре" [7].

Книге "Европейское Рождество" в чешской науке предшествовало описание рождественских обычаев в собственной традиции, выполненное коллективом под руководством В. Фролца [3], которое выдержало три издания (1988, 1989, 2001 г.). Опираясь на чешский материал, авторы рецензируемого труда расширили объект своих исследований, обратившись к этнографии других славянских, а также германских, романских, балтийских, финно-угорских народов, которые, по мнению авторов, составляют единую европейскую культурную традицию. Рождественские обычаи отдельных народов схожи, но не идентичны, они взаимно дополняют друг

друга и своеобразно развивают свои, значимые для каждого народа и каждой отдельной территории, мотивы и сюжеты. Авторы отдают себе отчет в известной схематичности своего обзора и с научной точностью отмечают, что даже в зонах сплошного распространения того или иного явления (например, рождественского колядования) есть пункты, где оно не фиксируется источниками. Признавая, что христианский календарь заменил собой дохристианское членение годового времени, причем элементы дохристианских верований сохраняются до наших дней, авторы, вместе с тем, подчеркивают, что "не все явления, кажущиеся языческими, с необходимостью восходят к дохристианским временам" (s. 9). Для выяснения происхождения и истории конкретных явлений необходимы специальные исследования и, в частности, исследования в области культурной ареалогии, особенно в контактных областях.

При написании книги, кроме специальной этнологической и исторической литературы на разных языках и в переводах по каждой отдельной традиции, использовались полевые и архивные материалы, художественная литература, свидетельства массовой культуры, открытки, журналы. Большинство источников относятся к новому времени, но есть также и немногие сохранившиеся редкие старинные тексты -такие, например, как уникальная рукопись Яна из Голешова о Щедром вечере (сочельнике). Свою задачу авторы видели в том, чтобы предложить тематическую и географическую систематизацию имеющихся данных разных европейских традиций, уточнить наблюдения и выводы предшествующих исследователей, а также поставить новые, не обсуждавшиеся пока вопросы.

Книга состоит из двух частей. В первой, вводной, изложение построено по хронологическому принципу - это описание рождественской обрядности в широких рамках: от адвента (рождественского поста) до Богоявления. Здесь рассматриваются исторические и культурные аспекты возникновения праздника Рождества Господня, соотношение христианского и народного календарей, христианской и языческой традиций празднования; народные представления о зимнем новогодье, о возрождении солнца, о культе предков, раскрытии небес и превращении воды в вино и др.; прослеживается развитие таких христианских мотивов, как одаривание детей "Иисусиком", хождение с "Вифлеемом". По поводу происхождения праздника Рождества авторы сообщают: "Согласно европейской истории, Рождество в литургическом году появляется с IV в.: на востоке Европы это был праздник Богоявления, связанный и крещением Иисуса в Иордане, понятый как событие духовного рождения Божьего Сына (6.01), на западе - праздник Телесного Воплощения и Рождества Христова в Вифлееме (25.12). Этот день в 336 г. христиане праздновали в Риме, в то время как в Милане, Галлии и Испании сохранялся еще старый праздник Богоявления" (s. 15). В качестве источника праздника Рождества рассматриваются такие языческие культы и праздники зимнего календаря, как римские сатурналии и праздник "рождения непобедимого Солнца" (Natale Solis Invicti), установленный в 274 г. императором Аврелианом и назначенный на 25 декабря. Поскольку древних свидетельств о праздновании Рождества нет, можно говорить о возможном сохранении в нем реликтов празднования солнцеворота и солнечного культа.

Язычество рождественских обрядов и верований заключалось прежде всего в почитании древнего культа земли и в культе предков. Так, повсюду сохранился обычай не убирать со стола еду и посуду в святые ночи - в связи с народными поверьями о возвращении умерших предков на землю. Бенедиктинский монах Ян из Голешова в своей рукописи XIV в. упомянул об употреблении "большого белого хлеба" в канун Рождества и о его оставлении на столах и на могилах. Этот обычай распространен преимущественно в восточной, юго-восточной и северной Европе.

По мнению авторов, соотношение официального и народного праздничных календарей формировалось постепенно. Чтобы языческие обряды не мешали церковным праздникам, для них отводились сочельники и ночи, предшествующие главным христианским праздникам (25.12 и 6.01), позже и последующие дни, например св. Степана (26.12). В эти дни празднование Рождества сочеталось с обрядовыми объездами и обходами села, и не будь их, понятие коляда не имело бы ничего общего с рождественской песней. На востоке Европы колядование осталось преимущественно нехристианским народным обрядом с пением и обменом дарами. Об этом свидетельствуют развитые песенные циклы, которых христианство не коснулось.

О народно-христианском наполнении праздника свидетельствует и его двойное

название у многих народов: кроме христианского употребительны также дохристианские хрононимы, ср.: рус. Рождество и Коляды, святки; англ. Christmas и языческое yul, прилагательное yuletide, образованное от герм, yuhla 'праздник', сохранившееся у датчан, шведов, норвежцев, ср. jul (pl. 'праздники'), также фин. и эстон. joulu и лапон. jouvla; латыши оставили нейтральное название ziemas svetki 'зимние праздники'. Христианские названия имеют в основе, прежде всего, лат. Nativitas domini nostri Jezu Christi и ст. -слав. Рождество Христово: рус. и болг. Рождество; укр. Риздво; пол. Boze norodzenie; итал. Natale, Christi Natale; албан. Krishtlindje; с. -исп. и ю. -з. -франц. Nadal; франц. Noёl; исп. Pascua de Navidad; нем. Wienachten; чеш. Vanoce. К дохристианским, видимо, восходят названия со значением 'празднование, угощение, торжество': чеш. Hody; в. -луж. Hody; н. -луж. Gody; силез., словац., пол. Hody, Gody, Godnie Swieta. Хрононим Крачун (происхождение неясно, возможно, балканизм) присутствует в албан. Kercuni, румын. Craciun, венг. Kardcsony, диал. словац. Кrасuп, диал. укр., болг., серб., влаш. Крачун, Крачон и т.п. (s. 24 - 26). Хронони-мам, как и другой терминологии праздника, в монографии уделено большое внимание.

В этом же разделе обобщенно, широкими мазками, но с весьма поучительными, интересными параллелями, описаны главные обряды рождественского цикла, в том числе хождение ряженых (предложена типология ряжения, намечены ареалы распространения или причины отсутствия некоторых персонажей), создание шума ночью с помощью колотушек, ритуалы очищения и охраны жилища, запреты, изготовление рождественских украшений и т.д., а также обрядность следующих за Рождеством дней - св. Степана, Яна Евангелиста, Вифлеемских младенцев, праздников Собор пресвятой Богородицы, Новый год, Богоявление.

Среди общеизвестных обрядовых действий, отличающихся лишь своими вариациями, рассматриваются также некоторые обычаи, неизвестные славянам, например, французский обычай "измерение времени", оставшегося до Рождества: дети "кормили" маленькую овечку, сделанную из шерсти, и если ребенок хорошо себя вел в течение дня, овечку каждый вечер придвигали ближе к яслям и Святому семейству. Представляется, что этот обычай относится к так называемой темпоральной магии, к "растягиванию времени", известному у славян в предрождественский период, когда в течение 12 дней изготавливали какой-либо предмет (табуреточку, бич, цедилку и т.п.), откусывали яблоко каждый день по одному разу, забивали гвоздь в колоду каждый день по удару и т.п.

С другой стороны, существуют обычаи, в которых одна и та же реалия по-разному используется и осмысляется у разных народов. Например, широко распространенный в рождественской обрядности соломенный сноп и столь же хорошо известное, но уже в весенней обрядности, "майское дерево" мы находим в Скандинавии объединенными в обрядности сочельника: в Швеции зерновой сноп (julkarven) вешали на деревце, очищенное до верхушки от веток и укрепленное на палке, воткнутой перед домом (или по четырем сторонам дома). Сноп с зернами выставлялся для птиц, чтобы они не клевали созревающие хлеба на полях летом.

Помещенная в книге фотография (s. 55) рождественского соломенного украшения из Финляндии в форме кристаллов (большие и маленькие ромбики, соединенные друг с другом) вызывает в памяти украшения, называемые свет, паук, которые нам показывали в Полесье в 80-х годах XX в., зарисовки которых хранятся в Полесском архиве Института славяноведения РАН. Подобные формы украшений известны в Прибалтике, Польше, в Словакии и на Украине. Они напоминают также моравский musi raj, который, однако, принадлежит весеннему периоду, баварские и тирольские Unruh, Strohhimmel и словенские потолочные украшения из Белой Краины и Подравья. По данным авторов, потолочные украшения из соломы известны на большой территории Европы, от Швеции до Альп, от Германии и Дании до Украины.

Вторая часть книги под названием "Время радости" посвящена рассмотрению обрядовых комплексов, составляющих собственно праздник Рождества, и состоит из следующих глав: "Колядование и обрядовые обходы", "Ночь чудес, магии и гаданий", "Рождественское полено. Новогодние и крещенские костры", "Ужин в сочельник", "Зимняя зелень и рождественское деревце", "Рождественские дары и дарители", "О Вифлееме и почитании младенца Иисуса", "Рождественские игры", "Коляды и песни рождественского периода".

Каждая глава начинается с описания того общего, что свойственно большинству

европейских традиций, указывается распространение явления. Потом сообщаются особенности обычаев, их варианты, "неологизмы" или "архаизмы", сохранившиеся в отдельных традициях, и предлагается взгляд на пути развития ритуала. Благодаря такому подходу, как в мозаике, складывается общая картина праздника и составляющих его элементов.

Обычай сжигания рождественского полена, по мнению авторов, является архаическим европейским феноменом. Происхождение обряда до конца не ясно, в нем видят то античное наследие и связывают его с зимним солнцеворотом и возрождением солнца (М. Гавацци, Е. Шнеевайс); то интерпретируют его как магический просперативный и апотропеический акт (А. ван Геннеп). Полено "антропоморфизируется": его "кормят", "поят", с ним "разговаривают", обращаются с ним как со священным предметом, сохраняют его остатки до весны. В этом культе, как отмечают авторы, сохранились следы языческого почитания деревьев и силы вегетации, а также очищающей силы огня. На древние магические ритуалы наслоились христианские мотивы, понятые согласно народным представлениям (благословение полена освященной свечой, кропление освященной водой), они соединились с элементами христианских легенд (в очагах французов и итальянцев огонь рождественского полена горел также для Девы Марии с младенцем, чтобы согреть ее в холодном хлеву).

Помимо содержательных исторических экскурсов, дается информация о распространении ритуала в Европе. У западных славян рождественское полено не зафиксировано, зато известно в широкой зоне, тянущейся дугой с юга- греки, румыны (boadnic, closca, calindau), албанцы (buzmi), сербы, хорваты и болгары (бадньак, сок, hreb, бадняк) - на запад - итальянцы, французы, испанцы - до Британских островов и далее на север до Скандинавии. Есть сведения о нем из Германии (Christblock, Mettenblock), Люксембурга, Австрии (tschock), Голландии и Бельгии - между Валлонией и Фландрией (kersavondblock). В книге цитируются упоминания о рождественском полене VI в. (в г. Брага, нынешняя Португалия, в начале года прихожане поливали полено на очаге вином и клали на него плоды), редкие сведения 1272 г. из Дубровника (правитель города более других одаривал и угощал участников процессии от цеха корабельщиков и моряков, которые в рождественский сочельник, считавшийся тогда началом нового года, приносили и сжигали у него во дворе ствол дерева, серро), проповеди против этого обычая св. Бернардина Сиеннского в 1424 г. и факты более позднего времени.

В отдельных традициях обряд приобретает особую форму. Так, на шведском острове Готланд, где обычай сохранился до середины XIX в., считалось, что полено должно быть самое большое; полено приветствовали и кропили пивом, садились на него и пробовали при этом рождественский хлеб. Последний обгоревший кусок дерева клали в амбары с зерном и в хлевы. Полено не должно было полностью сгореть, а тлеть в очаге до Нового года.

А вот британский yule log, или Christmas clog, украшался плющом, хвоей, его поджигали щепкой от прошлогоднего рождественского полена; он должен был гореть 12 дней, и с ним было связано множество гаданий и поверий (обычай дожил до начала XX в.). Старые люди верили, что щепка от новогоднего полена, сохраненная в доме в течение года, способна предохранить от пожара. В Шотландии в очаг клали пень (yeel-carliri), вырезанный в виде старой женщины - так надеялись отвратить несчастье и смерть в течение всего следующего года.

На Иберийском полуострове традиция сохранилась до настоящего времени. Полено из оливы, каштана, дуба- tronco de Navidad, серо de Natal вынимают из очага, гасят и сохраняют как сакральный предмет в течение всего года. Зажигают его для охраны от пожара, от града или сильной бури.

Некоторые названия обозначают одновременно и полено, и праздник (chalandon, charendon - юго-восточная Франция; cacho-fio, cacho-fuec - южная Франция, р-н Ниццы), что находит параллель в южнославянском названии праздника и реалии термином бадняк. Во французской обрядности находятся и другие соответствия южнославянским обычаям: наличие двух (в провинциях От-Альп, Альп-Меритим) и более поленьев, на Корсике - по количеству мужчин в доме, на юге Лангедока - по количеству членов семьи, в том числе не присутствующих на ужине; при этом верили, что если бы кого-нибудь забыли, он бы в течение года умер.

Обуглившиеся остатки полена во Франции считались оберегом - их вносили в новый дом на новоселье, ими зажигали огонь в новом очаге; зажигали во время бури, чтобы "огонь от святого уголька нейтрализовал огонь с неба" (s. 181); из обгоревших

остатков делали клин для плуга; клали в зерно, в хлев; зажигали во время родов, клали в гроб умершего, бросали в колодец ради оберега воды от заразы (s. 178 - 181). Подобные обычаи характерны и для итальянской традиции, а также для некоторых южнославянских регионов.

Анализ географии распространения и сопоставление значимых деталей этого интересного древнего обряда мог бы пролить свет на миграционные потоки в Европе и, в частности, на предысторию славян.

Материалы книги дают возможность проследить специфическую реализацию рождественского мотива в разных странах и у разных народов, различное использование одних и тех же обрядовых реалий, развитие одинаковых сюжетов. Не в последнюю очередь это касается евангельских и других религиозных сюжетов, легших в основу современного вида рождественской обрядности.

Практически повсеместно в Европе бытует вера в то, что в рождественскую ночь происходят чудеса природы: вода в источниках превращается в вино, серебро, золото; что открываются небеса; животные начинают говорить человеческим голосом; что звезды танцуют на небе, деревья одеваются листвой, цветы расцветают, пчелы поют. Общим источником этих представлений является упоминание о 17 чудесах в рождественскую ночь, содержащееся в апокрифическом евангелии, возникшем в Египте около 150 г. Однако в разных традициях различается количество чудес, их реализация, детали.

Во многих европейских странах (в Чехии, Австрии, Словении, Польше, Литве, Бельгии, Голландии и др.) распространен обычай ставить в воду веточки деревьев, с тем чтобы они распустились к Рождеству. Обычай можно считать реализацией идеи чудесного оживания природы в сакральное время, но можно принять и вполне рациональное объяснение - желание проверить, не померзли ли, живы ли деревья и будет ли урожай в будущем году. С обычаем связаны гадания об урожае в будущем году и о замужестве.

По приведенным в книге данным легко видеть, как со сменой географических поясов меняются и предметы, используемые для подобных гаданий. Если в средней Европе перед Рождеством в воду ставили набухать ветки плодовых деревьев, на юге Европы (Франция, Италия, Португалия, Хорватия) для гадания об урожае сеяли зерна, так называемое жито св. Варвары, по прорастанию которого также гадали о будущем урожае. В Греции такое проросшее жито называли "сады Адониса", но связано оно было уже с весенним календарным периодом (s. 158 - 159).

Большинство рождественских обычаев распространено практически повсеместно, другие же известны лишь отдельным народам. Например, приглашение на трапезу в сочельник стихий, зверей, птиц как отдельный ритуал известно только восточным и южным славянам. Некоторые элементы обрядности в отдельных традициях могут быть отнесены к различным дням рождественского периода и даже выходить за его рамки.

В книге рассмотрен и персонажный ряд Рождества - в связи с актуальным до сих пор вопросом о генезисе образов Санта-Клауса и Деда Мороза. Вопреки распространенному мнению, что "наш" Дед Мороз - это тот же "их" Санта-Клаус, все известные персонажи: Св. Николай, "Иисусик" ("младенец Иисус", "маленький Иисус", фр. "хороший ребенок"), Дед Мороз и его варианты (Отец Рождество: Weihnachtsmann, Рerе Noёl, Father Christmas) - это разные по происхождению персонажи, которые постепенно слились в один образ, популярный сегодня - добродушного щедрого старика, живущего на Севере и приезжающего одарить детей подарками. Примечательно, что против Деда (Отца/Мужчины/Лорда) Мороза (Рождества/Января) как персонификации праздника в середине XX в. во Франции даже прошли специальные пуританские акции: французские епископы сожгли фигуру, изображающую любимого детского персонажа, что служило жестом "изгнания язычества".

Авторы собрали, систематизировали и подвергли сопоставительному анализу обширный материал европейских традиций, касающийся Рождества, - в этом несомненная ценность монографии. Книга читается легко, в ней найдется много нового не только для специалистов-этнографов, но и для лингвистов, филологов, историков благодаря большому количеству изученных источников (только избранная литература включает более 630 названий). На основании рассмотренных фактов и предложенных интерпретаций читатель сам в состоянии сделать некоторые выводы. Ареалы распространения отдельных элементов рождественской обрядности заставляют задуматься над этнической и религиозной историей народов Европы; при доказанно-

сти общеевропейской древней основы обрядовых элементов можно ставить вопрос о миграциях и времени и путях заселения Европы. Исследование можно вести и по другим направлениям: доля и удельный вес христианской составляющей в европейской народной культуре; различное воздействие западной и восточной ветвей-конфессий на дохристианскую культурную основу и др.

Книга прекрасно издана, в ней множество цветных и черно-белых иллюстраций (256 шт.) - литографии, рисунки, фотографии, открытки; в приложениях - список использованной литературы, географический и тематический индексы.

Остается только пожелать, чтобы монография "Европейское Рождество в традициях народной культуры" Э. Вечерковой и В. Фролцовой была доступна для российских читателей в российских библиотечных фондах, а на будущее - чтобы подобные монографии появились по теме каждого значительного праздника европейского народного календаря.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. М., 1973. Т. 1. Зимние праздники; 1977. Т. 2. Весенние праздники; 1978. Т. 3. Летне-осенние праздники; 1983. Т. 4. Исторические корни и развитие обычаев.

2. Чичеров В. И. Зимний период русского народного земледельческого календаря XVI-XIX вв. Очерки по истории народных верований. М., 1957.

3. Frolec V. a kol. Vanoce v ceske kulture. Vysehrad, 1988.

4. Caraman P. Obrzed koledowania u Slowian i u Rumunow. Studium porownawcze. Krakow, 1933; Виноградова Л. Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. Генезис и типология колядования. М., 1982.

5. Страхов А. Б. Ночь перед Рождеством: народное христианство и рождественская обрядность на Западе и у славян. Palaeoslavica XI. Supplementum l. Cambridge (Mass.), 2003.

6. Vecerkova E. Kraslice na Morave. Brno, 2003; Vecerkovd E. Lidove obyceje a jejich vytvarne komponenty. Tvary a symboly. Brno, 2010.

7. Frolcova V. Velikonoce v ceske lidove kulture. Vysehrad; Praha, 2001.