2 - 3 июля 2004 г. в Институте истории и археологии УрО РАН (Екатеринбург) состоялась международная научная конференция. Ее тема - теоретико-методологические, историографические и исторические проблемы социальных трансформаций. Конференция была приурочена к 70-летию академика РАН В. В. Алексеева, внесшего весомый вклад в разработку данной проблематики. В работе конференции приняли участие 56 ученых, представлявших академические и вузовские учреждения Москвы, Екатеринбурга, Новосибирска, Владивостока, Перми, Челябинска, Снежинска, Оренбурга, Тюмени, а также такие зарубежные научные центры, как Институт Европейской политики Католического университета г. Лёвена (Бельгия), Уппсальский университет (Швеция), Коллеж: де Франс (Франция), Институт всемирной истории Академии общественных наук Китая (КНР). В преддверии конференции был издан сборник ее докладов "Социальные трансформации в российской истории" (Екатеринбург-Москва, 2004; главный редактор академик В. А. Виноградов), сгруппированных по разделам "Цивилизационная динамика России в контексте мировой истории", "Региональные аспекты российской модернизации", "Онтология революций и реформ", "Исторический опыт и историческое знание". На конференции работало два "круглых стола": "Цивилизационная динамика и особенности российской модернизации" и "Социополитические трансформации: тенденции централизации и регионализации". Их участники обсудили широкий спектр актуальных вопросов, в частности, роли социальных трансформаций в форми-

стр. 248

ровании цивилизационно-культурной специфики России, социальных механизмов социальных трансформаций, реформ и революций как инструментов социальных трансформаций, места переходных периодов в российской истории, соотношения традиции и новации в процессе социальных трансформаций, значения этнорегионального фактора, государства и общества в контексте социальных трансформаций.

В докладе В. В. Алексеева (Институт истории и археологии УрО РАН), который открывал конференцию, была поставлена проблема многоуровневости, разнотипности социальных трансформаций, характеризующихся различной интенсивностью, масштабами, глубиной, степенью органичности, комплексности, направленности. Докладчик обратил внимание на историческую значимость таких механизмов социальных трансформаций как реформы и революции, которые знаменуют ключевые повороты исторического процесса, своеобразные его вехи. В. В. Алексеев сделал акцент на изменениях технологического базиса общества, имеющих кардинальное значение в процессах социального развития. В докладе была подчеркнута роль трансформаций в созидании тех своеобразных форм социального бытия, которые образовали основы российской цивилизации. Определяя понятие социальных трансформаций, В. В. Алексеев предложил относить к ним такие изменения, которые не ограничиваются лишь количественным приростом каких-либо параметров, но приводят к модификации самих этих параметров, к изменению способов организации общества. Интерес участников конференции вызвала предложенная в докладе типология социальных трансформаций, включающая социальные трансформации локально-грегионального уровня, перестройки институционального уровня, трансформации субсистемного и, наконец, системного характера. Именно последние приводят к тотальной перестройке всего общества, к радикальному изменению его структуры.

Выступая в дискуссии, М. В. Бибиков (Институт всеобщей истории РАН) обратил внимание на взаимосвязь различных аспектов и факторов социальных трансформаций, в частности, социальных и технологических, этнополитических и экономических, на необходимость в связи с этим комплексного изучения социальной эволюции. Было обращено внимание на изменение с течением времени механизма осуществления самих социальных трансформаций, в частности, увеличение продолжительности революционных трансформаций в XX в. по сравнению, например, с XVI-XVII вв. О необходимости целостного изучения социальных трансформаций высказался и В. С. Балакин (Южно-Уральский государственный университет, Челябинск). Член-корр. РАН В. А. Тишков (Институт этнологии и антропологии РАН) обратил внимание на продуктивность дифференцированного подхода к социальным изменениям, указав также на необходимость освещения антропологических аспектов социальных трансформаций, т.е. тех мотивационных механизмов, которые вызывают появление и распространение инноваций. В связи с этим была высказана мысль о чрезвычайной значимости стремления к импровизации, к инновации как двигателях социального развития. К. Малфлит (Институт Европейской политики Католического университета г. Лёвена, Бельгия) указала на приоритетность анализа социальных аспектов трансформаций, сложившуюся в европейской исследовательской традиции. Ф. Кокен (Коллеж: де Франс, Франция), обсуждая вопрос о факторах социальных трансформаций, указал на необходимость включать в орбиту исследования людей как агентов трансформаций, не ограничиваясь только изучением так называемых социальных, стоящих над людьми, независимых от них, сил. Кроме того, прозвучало опасение по поводу увлечения слишком обобщенными, а потому расплывчатыми и неясными, категориями, такими как Запад и Восток, капитализм и социализм. В частности, Ф. Кокен обратил внимание на кардинальные различия между американским "диким капитализмом" и европейским капитализмом, для которого более значима роль государственного регулирования. Прозвучал также призыв рассматривать социальные трансформации как следствие борьбы сил прогресса и инерции. Мысль о значимости пространственных факторов в процессах социальных трансформаций была высказана В. А. Ламиным (Институт истории СО РАН, Новосибирск). А. И. Татаркин (Институт экономики УрО РАН, Екатеринбург) обратил внимание на сложные социальные трансформации, вызываемые современной глобализацией, которая, по его мнению, может быть представлена как процесс перераспределения мирового валового внутреннего продукта в пользу высокоразвитых стран. В. Л. Ларин (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения РАН, Владивосток) указал на значимость институциональных и социокультурных факторов в процессе перемен, на роль властных структур в регулировании технологических изменений. В выступлении Е. Т. Артемова (Институт истории и археологии УрО РАН) была поставлена проблема места научно-технического прогресса в контексте "догоняющего развития". Он отметил недостаточную эффективность чисто технологического подхода в процессе заимствования и внедрения инноваций, необходимость учета роли человеческого капитала. С. А. Нефедов (Институт истории и археологии УрО РАН) остановился на вопросе о роли военно-технических открытий и их диффузии в историческом процессе.

Существенное внимание в ходе дискуссий было уделено обсуждению этнокультурных аспектов социальных трансформаций. В. А. Тишков обратил внимание на определяющую и возрастающую роль в историческом процессе креативной проектной деятельности и инноваций. Результат проектной деятельности, осуществляемой человеком посредством

стр. 249

социальных институтов (от семьи до государства) во многом определяется постфактической рационализацией осознанием и называнием явлений. В эпоху глубоких трансформаций случаются кризисы осознания, выражающиеся в недооценке позитивных перемен, что и происходит в постсоветской России. Проблема осознания проявляется и в отношении этничности, значение которой нередко преувеличивается. Общества различаются не тем, насколько они поли- или монокультурны, а тем, какое значение придается фактору этнического многообразия. Культурная сложность выражается как в многоплановости взаимодействия культур, так и в культурной многослойное? личности. Российский народ - одновременно гражданская и культурная общность, при этом формы идентичности "русский" и "российский" вполне совместимы. Фундаментальной ошибкой советской политики в национальном вопросе было сведение категории "нация" к этничности, тогда как основной ее смысл и статус - гражданская нация.

А. В. Головнёв (Институт истории и археологии УрО РАН) остановился на этнокультурных измерениях социальных трансформаций в российской истории. По его мнению, ключевые фазы развития российского общества (образование Древней Руси, Московского царства, имперской России, перевороты начала и конца XX в.) могут быть представлены как каскад этнополитических столкновений, в основе которых лежит конфликт этничности и государственности. С древности Россия была перекрестком различных по природе этнополитических векторов, обозначаемых как "нордизм" и "ордизм". Государство надэтнично в своем генезисе, однако претендует на роль этнокультурной субстанции. Этот парадокс заложен в латентном конфликте феноменов "русский" (общность по культуре) и "российский" (общность по власти). Имперская доктрина "решения национального вопроса" представляет народ изжитой формацией, наподобие феодализма. Это кредо проявилось в идеологии чемпионов интернационализма XX в. - СССР и США, решительнее всех преодолевавших порог этничности на пути к глобализации. Однако политические катаклизмы начала и конца XX в. в России, сопровождавшиеся мощными этническими взрывами, свидетельствуют об устойчиво высоком созидательном и разрушительном потенциале этничности. А. И. Османов (Институт истории, этнологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН) остановился на проблеме взаимодействия центра и регионов в процессе социальных трансформаций на примере Дагестана.

Тема социальных трансформаций крайне важна для понимания цивилизационного статуса России, идентификации России как участницы мирового цивилизационного процесса. Известно, что этот вопрос до сих пор вызывает горячие дискуссии. По мнению одних специалистов, Россия принадлежит к Западному миру (цивилизациям западного типа), другие относят ее к Востоку (восточным по своей природе цивилизациям), а третьи пишут об уникальной российской цивилизации, отличной по коренным параметрам как от Запада, так и от Востока. Этой проблеме было уделено существенное внимание. Так, член-корр. РАН А. Н. Сахаров (Институт российской истории РАН) обосновывает мысль об органической интеграции истории России в глобальный процесс развития человечества. А. Н. Сахаров подчеркивает, что история России, как и других стран, регионов, народов, "является неотъемлемой частью общечеловеческого развития и в то же время представляет собой совершенно уникальную и неповторимую его часть, своеобразную цивилизацию, становление которой проходило под воздействием как общемировых, так и региональных сначала восточноевропейских, а затем евразийских закономерностей". В качестве мощного инструмента исторической конвергенции А. Н. Сахаров рассматривает разнообразные технологические, институциональные, культурные инновации, открытия, рождающиеся в определенных регионах и затем распространяющиеся по всему земному шару, кардинально меняя при этом образ жизни населения планеты. Что касается собственно российской истории, то ее модель, по мнению А. Н. Сахарова, в основных своих чертах повторяет принципиальные этапы мировой истории с присущими России особенностями, с "действием тех исторических факторов на судьбу народов России, которые являлись не только универсальными и для других народов мира, но были уникальными только для этого восточно-европейского, а точнее евразийского региона земли".

Возможности использования синергетического подхода в изучении цивилизационной динамики России рассмотрены Л. И. Бородкиным (МГУ). Сущность синергетического подхода состоит в интерпретации развития сложных открытых систем в контексте процессов самоорганизации. Применительно к изучению истории синергетический подход дает возможность рассматривать развитие человечества как усложнение нелинейных социальных систем. Особенно перспективно применение теории синергетики для изучения неравновесных ситуаций, чреватых выбором альтернативных сценариев дальнейшего развития (точек бифуркации). В связи с этим представляют существенный интерес размышления Л. И. Бородкина о роли конкретных людей, которые оказались волею судеб в гуще событий в кардинальные, переломные эпохи истории. Методологическое значение этих рассуждений состоит в том, что автор намечает перспективу синтеза двух направлений познания, которые обыкновенно выступают как самостоятельные, дифференцированные в конкретных исторических исследованиях - это изучение прошлого на макро- и микроуровнях.

Специфику социальных трансформаций в российском цивилизационном контексте XX в. рассмотрел А. С. Сенявский (Институт российской истории РАН). Это сделано на основе использования взаимо-

стр. 250

дополняющих теорий - стадиально-модернизационной и цивилизационной. Принципиальное значение имеет утверждение А. С. Сенявского о модернизационной доминанте радикальных социальных трансформаций, пережитых Россией на протяжении дооктябрьского, советского и постсоветского периодов ее истории. По его мнению, с которым нельзя не согласиться, все эти этапы характеризовались общностью социальной динамики, которая была обусловлена единством содержания "модернизационных" проблем. Различия же стадиальных "ответов" на исторические вызовы А. С. Сенявский объясняет социокультурными, цивилизационными особенностями России, нашедшими проявления в специфических условиях конкретных исторических ситуаций.

Оригинальную трактовку коммунистического эксперимента в контексте социальной эволюции XX в. предложил К. И. Зубков (Институт истории и археологии УрО РАН). По его мнению, в идеологии советского коммунизма явно присутствовали два относительно самостоятельных, но взаимосвязанных элемента - эгалитарный и модернизационный. Именно "модернизирующая диктатура" определяла главное историческое содержание "государственного" социализма, в том числе советского коммунизма, что, по мнению докладчика, позволяет рассматривать его в качестве одного из цивилизационных вариантов мирового модернизационного процесса, характерного для "пограничных" и амбивалентных обществ, "существование которых определял напряженный конфликт между проективными целями развития (как правило, отчетливо осознаваемыми правящими элитами) и слабостью необходимых для него материальных и социальных предпосылок". В этом контексте К. И. Зубков предлагает рассматривать исторический итог различных форм социализма, представленных в XX в., не только "как обанкротившееся притязание на преодоление классического капитализма, но и как форсированное продвижение к тому современному, высокоразвитому состоянию капитализма, который уже сам в значительной мере приобретает "социалистические" черты".

Стержневой линией развития России на протяжении XVIII-XX вв. являлась модернизация, представляющая собой всесторонний процесс перехода от традиционного к современному обществу, революционный по масштабу и глубине совершавшихся социальных трансформаций. Субъектом, игравшим на отдельных исторических этапах решающую роль в определении вектора этого процесса, являлось государство. Отсюда, в частности, внимание к его политике стимулирования научно-технического прогресса как одного из ведущих факторов трансформации общества (Е. Т. Артемов, Е. Г. Водичев).

В связи с тем, что модернизационные процессы приобретали удивительное своеобразие и неповторимость в зависимости от времени и места, существенное внимание, которое уделили участники конференции рассмотрению регионально-пространственных аспектов перехода от традиционного к современному обществу, представляется вполне оправданным. В статьях и докладах участников конференции нашли отражение различные измерения данной проблематики: модернизационные процессы в уральской промышленности (Д. В. Гаврилов, Л. В. Сапоговская, С. П. Постников, Институт истории и археологии УрО РАН), В. В. Запарий (Уральский государственный технический университет), М. А. Фельдман (Уральская академия государственной службы), трансформация аграрной сферы Урала в XX в. (Г. Е. Корнилов, Институт истории и археологии УрО РАН), региональный сибирский вариант модернизации на рубеже XIX-XX вв. (С. С. Букин, А. И. Тимошенко, Институт истории СО РАН, Новосибирск) и др.

Д. В. Гаврилов доказывает, что в начале XX в. в уральской горнозаводской промышленности наступил качественно новый этап модернизационных преобразований, проявившийся в техническом переоснащении промышленности. Качественные сдвиги в технической базе и социальной организации производства, по мнению Д. В. Гаврилова, способствовали превращению ведущих уральских заводов в крупные современные предприятия индустриального типа. Л. В. Сапоговская обратила внимание на значение налаживания действенного диалога государства и промышленников в процессе формирования и реализации политики промышленной модернизации.

С. П. Постников и М. А. Фельдман указали на сложный состав промышленных рабочих Урала начала XX в., включавших рабочих индустриальной эпохи, рабочих переходного этапа от мануфактурной к индустриальной эпохе, рабочих мануфактурной и домануфактурной эпох. Данное обстоятельство не позволяет использовать понятие "рабочий класс Урала" в качестве эквивалента реальной социальной общности. Это понятие, как считают СП. Постников и М. А. Фельдман, означало лишь некоторую статистическую общность. Они приводят интересные данные об обеспеченности рабочих землей и вопреки распространенному мнению о постепенном разрыве связей с землей по мере роста профессионализации рабочих доказывают, что именно наиболее квалифицированные рабочие имели большую обеспеченность земельными наделами. Такое наблюдение важно для понимания региональных особенностей российской модернизации, путей формирования социальных структур индустриального общества.

Воздействие пространственно-географического фактора на характер и динамику российской модернизации проанализировано в докладе С. С. Букина и А. И. Тимошенко, рассмотревших региональный вариант модернизации на примере Сибири рубежа XIX-XX вв. В качестве ключевых аспектов модернизации для сибирского региона данного периода они выделяют развитие транспортных коммуникаций, индустриализацию, преобразование аграрной

стр. 251

сферы, формирование социального потенциала. Авторы называют особенности российской модернизации, которые нашли яркое воплощение в региональном материале, - это ее экстенсивность и государственный характер.

Следующая ключевая проблема социальных трансформаций - факторы и механизмы революций и реформ. В докладах участников научного форума нашли отражение социально-экономические, политико-правовые, этнокультурные аспекты российских трансформаций XVII-XXI вв. Так, С. А. Нефедов, Ч. Л. Даннинг (Техасский университет, США) предприняли оригинальную попытку дать новую интерпретацию социально-экономических и политических предпосылок Смутного времени как следствий действия демографического и диффузионного факторов.

Новая трактовка событий 1905 г. была предложена в докладе Р. Торстендаля (Уппсальский университет, Швеция). Докладчик подверг сомнению интерпретации 1905 г, как революции. Он обратил внимание на отсутствие признаков революции в происходивших событиях свержения режима, коренных изменений в расстановке правящих сил. Тем не менее, значение событий 1905 г. для последующего хода российской истории велико. Р. Торстендаль подчеркнул это, обращая внимание на институционализацию представительных органов, легализацию политики как особой сферы деятельности, создание партийной системы, превращение бывших подданных в граждан с правом участия в выборах, создание новой культуры демократического типа. В рамках дискуссии А. В. Сперанский (Институт истории и археологии УрО РАН) предложил рассматривать период 1905 - 1917 гг. в терминологии революционного процесса, который может быть разделен на несколько этапов.

Существенное внимание в сборнике материалов конференции уделено динамике советского общества, механизмам его преобразований (О. Л. Лейбович, Пермский государственный технический университет), А. В. Сперанский, Ю. А. Стецура (Армавирский государственный педагогический институт), В. В. Пундани (Курганский государственный университет). Проблемы постсоветской трансформации также нашли отражение (В. В. Кулешов, (Институт экономики и организации промышленного производства СО РАН, Новосибирск), А. И. Татаркин, В. А. Тишков, К. Малфлит, Хуан Ли Фу (Институт всемирной истории Академии общественных наук Китая, КНР), К. Петров (Сиднейский университет, Австралия).

Ряд докладов был посвящен историографическим и методологическим подходам в изучении процессов социальных трансформаций. В частности, проанализированы философские основания социального действия (В. В. Ильин, МГУ), эволюционные, цивилизационные, миросистемные перспективы (Н. Н. Крадин (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения РАН, Владивосток), И. В. Побережников (Институт истории и археологии УрО РАН)), концептуальные схемы в изучении социальных трансформаций в истории России XX в. (А. Т. Тертышный, А. В. Трофимов (Уральский государственный экономический университет, Екатеринбург), Е. Б. Заболотный (Тюменский государственный университет), В. Д. Камынин (Уральский государственный университет) и др.). Б. В. Литвиновым (Российский федеральный ядерный центр ВНИИ, Снежинск) проанализирована попытка создания обобщающей истории становления и развития атомной промышленности СССР.

В целом проблема социальных трансформаций получила на конференции комплексную, всестороннюю разработку как в теоретико-методологическом, так и в историко-эмпирическом плане. Существенный интерес представляют вопросы механизмов, уровней, типов, региональных проявлений социальных трансформаций, которые обсуждались участниками конференции. Актуальным представляется дальнейшее изучение роли социальных трансформаций в истории, в частности в формировании цивилизационной специфики России.