ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ (последнее)
П. И. ЛЕБЕДЕВ-ПОЛЯНСКИЙ КАК ЦЕНЗОР
Актуальные публикации по вопросам школьной педагогики.
П. И. Лебедев-Полянский (1882-1948) известен как деятель Пролеткульта и литературовед, издатель и литературный критик. 1 Его цензорская деятельность привлекла внимание только в последнее время. 2 Она началась в политическом отделе Государственного издательства. Одним из руководителей этого отдела он был с момента его создания в 1920 году. В 1922 году Лебедев-Полянский стал председателем Главлита. Эта должность требовала быть как контролером, так и идеологом цензуры. В основу концепции цензуры Лебедев-Полянский положил продуманные моральные, политические и эстетические принципы.
Моральное сознание Лебедева-Полянского формировалось в Муромском духовном училище, а затем во Владимирской духовной семинарии, где он изучал богословие с 14 до 20 лет. В 1947 году он с гордостью вспоминал, что закончил семинарию "по первому разряду" 3 и был рекомендован в Духовную академию. Изучение Святого писания, религиозных трудов повлияло на этику будущего цензора. Например, богословские традиции "требовали мягкой снисходительности к явлениям культуры (если это, впрочем, не безусловное зло) ради их исправления, а не грубого обличения их". 4 Исправлять, воспитывать непролетарских писателей будет стараться Лебедев-Полянский-цензор. Религиозно-духовное понимание мира как "авторитарного общества с верховным авторитетом, "божеством" над ним" 5 оставило след в его политическом сознании.
Однако политические взгляды Лебедева-Полянского подверглись существенной корректировке в процессе столкновений с самодержавной властью в России. Как участник социал-демократического, революционного движения он неоднократно арестовывался (1904, 1906- 1907, 1908, 1917 годы), дважды ему грозила смерть. 6 В тех условиях Лебедев-Полянский стал приверженцем установления пролетарской диктатуры при руководящей роли партии рабочего класса. Вероятно, ему было известно сформулированное В. И. Лениным в 1906 году понятие диктатуры пролетариата как власти, "ничем не ограниченной, (...) непосредственно на насилие опирающейся", неоднократно впоследствии разъясняемое. 7
--------------------------------------------------------------------------------
1 См.: Яковлев Б. Критик-боец (о П. И. Лебедеве- Полянском). М., 1960.
2 Блюм А. За кулисами "министерства правды": Тайная история советской цензуры. 1917- 1929. СПб., 1994. Далее ссылки на это издание даются в тексте.
3 Лебедев-Полянский П. И. Автобиография // Лит. наследство. 1948. Т. 55. С. 580.
4 Дмитриев А. П. Духовные писатели как литературные критики (1855-1900). Автореф. канд. дис. СПб., 1995. С. 11.
5 Богданов А. А. О художественном наследстве / Богданов А. Вопросы социализма. Работы разных лет. М., 1990. С. 431.
6 Лебедев-Полянский П. И. Автобиография // Энцикл. словарь / Гранат. 1925. Т. 41. Вып. 2. Стлб. 287-288.
7 Цит. по: Замалеев А. Ф., Осипов И. Д. Русская политология. Обзор основных направлений. СПб., 1994. С. 159. См. также: Ленин В. И. Государство и революция // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 88.
стр. 211
--------------------------------------------------------------------------------
В годы гражданской войны как председатель Всероссийского Пролеткульта и апологет рабочего коллективизма Лебедев-Полянский требовал автономии этой организации, отделения ее от Наркомпроса. В 1920 году после Письма ЦК РКП(б) "О Пролеткультах" он окончательно утвердился на позиции целенаправленного государственного управления культурой.
В начале 1920-х годов один из его идейных ориентиров в политике - Л. Д. Троцкий, брошюру которого "Терроризм и коммунизм" Лебедев- Полянский считал "прекрасной". 8 Троцкий, член Политбюро, был сторонником всепроникающего политического контроля. Он ратовал за "беспощадное государство, которое повелительно охватывает жизнь со всех сторон". 9 Этой цели должна была служить и цензура. Осенью 1923 года Троцкий заявлял: "И у нас есть цензура, и очень жестокая". 10
Усиление централизации, верность принципам "беспощадного государства" - такова главная линия Лебедева-Полянского на посту лидера Главлита. В разработанных им документах развиваются установки "Положения о Главном управлении по делам литературы и издательства (Главлит)". Оно было утверждено председателем Совета народных комиссаров А. И. Рыковым 6 июня 1922 года. 11 В соответствии с теорией государства диктатуры пролетариата и требованием "Положения..." об объединении "всех видов цензуры печатных произведений" Лебедев-Полянский стремился ликвидировать "множественность органов и учреждений", руководивших печатью (с. 82), и утвердить единое понимание функций и сущности цензуры.
Между тем в начале 1920-х годов по вопросу о цензуре существовали различные мнения. Одно из них возникло после февраля 1917 года. Оно базировалось на концепции правового государства, отрицании классовой борьбы как движущей силы общественного развития и на идее создания коалиционной власти, способной уберечь страну от опасностей диктатуры. 12 21 декабря 1921 года подобная точка зрения была выражена в письме Правления Всероссийского союза писателей. Оно было направлено А. В. Луначарскому, народному комиссару просвещения, и подписано Ю. И. Айхенвальдом, Н. А. Бердяевым, И. В. Жилкиным, Б. К. Зайцевым, В. Г. Лидиным, И. А. Новиковым. В нем подчеркивалось, что политическая цензура присваивает себе функции литературного критика, историка литературы, "последнего судьи в вопросах научного историоведения", а также "в вопросах религиозной совести" (с. 276). В подтверждение авторы письма указывали на то, что Лебедев-Полянский запретил рецензию А. А. Кизеветтера на книгу С. Ф. Платонова по той причине, что она "не совпадает с рецензией на нее М. П. Покровского" (с. 276). Покровский был заместителем Луначарского, поэтому авторы письма расценили действия Лебедева-Полянского как "редкое проявление духовного сервилизма". Они призывали упразднить контроль за творчеством: "Цензура должна быть политическим сторожем у ворот литературы, а не хозяином в ее доме" (с. 277). Они выражали надежду, что в дальнейшем писатель будет отвечать только "перед судами Республики" (с. 277).
Идеи правового регулирования отношений писателя и власти Лебедев- Полянский даже не заметил. В ответе на имя Луначарского, который был написан, вероятно, совместно с Н. А. Мещеряковым как соруководителем политотдела ГИЗа, Лебедев-Полянский объяснял, что цензура защищает диктатуру пролетариата и руководствуется "директивами Политбюро ЦК РКП". 13 Он не оставлял авторам письма никаких
--------------------------------------------------------------------------------
8 Полянский В. Гершензон и Замятин. (Современные литературные настроения) // Современник. 1922. N 1. С. 154.
9 Цит. по: Замалеев А.Ф., Осипов И.Д. Указ. соч. С. 165.
10 Троцкий Л.Д. Литература и революция. М., 1991. С. 29.
11 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Ед. хр. 271. Л. 151-152. См. также: История советской политической цензуры. Документы и комментарии. М., 1997. С. 35-36.
12 См.: Зыкова Г. В. Жидкий Иван Васильевич // Русские писатели. 1800-1917 // Биографический словарь. М., 1992. Т. 2. С. 269.
13 Из переписки А. В. Луначарского с П. И. Лебедевым- Полянским / Публикация А. В. Блюма // De visu. 1993. N 10(11). С. 17-22.
стр. 212
--------------------------------------------------------------------------------
надежд: "Пролетариат не может примириться с той ролью, которую они ему отводят. Пролетариат - хозяин жизни и поэтому он будет не сторожем у ворот буржуазной литературы (...) а будет заглядывать внутрь дома, чтобы посмотреть, что там делается, и, в случае надобности, прекратить безобразие" (с. 279). Действительно, вскоре трое из авторов письма (Айхенвальд, Бердяев, Зайцев) были высланы за границу, другие "остепенились". Таким образом, директивы ЦК РКП(б) и классовый интерес были объявлены единственными регуляторами отношений между цензурой и писателями.
Эта тенденция закрепилась в дальнейшем. В 1924 году Лебедев- Полянский писал Луначарскому: "Представитель Отдела печати ЦК РКП принимает весьма деятельное участие в делах Главлита - всякий сомнительный вопрос, принципиальный или конкретный, всегда согласуется с Отделом печати. Связь самая прочная и крепкая..." (с. 119). В 1925 году, объясняя запрет московской "Радио-газеты", Лебедев- Полянский утверждал: ""Радио-газета" была задержана и окончательно не разрешена по инициативе и согласованию вопроса с Отделом печати ЦК РКП" (с. 115). 14
Осенью 1926 года Лебедев-Полянский направил в ЦК ВКП(б) программную "Докладную записку о деятельности Главлита", в которой пришел к следующим выводам: "Необходимо: а) Более приблизить Главлит к Центральным) партийным органам; б) Передать Главлиту предварительный и последующий просмотр всей литературы, до сих пор изъятой из его ведения". 15 Таким образом, он подтвердил линию на централизацию и дальнейшее расширение сферы контроля за литературой со стороны "беспощадного государства".
Вместе с тем история возникновения "Докладной записки..." показывает, что позиция Лебедева-Полянского отличалась от требований партийных экстремистов. "Докладная записка..." была вызвана нападками в связи с появлением статьи Н. В. Устрялова в журнале "Новая Россия" (1926, N 3), выходившем под редакцией И. Г. Лежнева, и публикацией в "Красной нови" "Повести непогашенной луны" Б. А. Пильняка. Один из таких экстремистов, оставшийся безымянным, доносил в ЦК ВКП(б): "Сменовеховский журнал окончательно обнаглел и выступает со статьей Устрялова явно контрреволюционного содержания. И номер разрешен нашей цензурой, состоящей из коммунистов (...) Они на деле свободу печати Лежневым и Устряловым из "Новой России" дают, спокойно позволяя им открыто вести в "Новой России" проповедь против монополии внешней торговли, за предоставление политических прав кулаку". 16 В "Новой России" публиковались также произведения М. А. Булгакова, Е. И. Замятина, Б. А. Пильняка. Поэтому автор донесения заключал: "Наша печать должна быть печатью пролетарской диктатуры. Наша печать должна быть независимой от влияния сменовеховцев, Пильняков, Булгаковых и им подобных". 17
Объясняя ЦК ВКП(б) эти промахи, Лебедев-Полянский писал: "Все время печатно и устно упрекали в неразумной жестокости. Эта обстановка вынуждала Главлит иногда быть мягче, чем он находил нужным. Но в общем он стоял на позиции: не нарушая культурных интересов страны, не принимая внешне свирепого вида, не допускать того, что бы мешало советскому и партийному строительству". 18
Экстремисты менее всего заботились о "культурных интересах страны". Они требовали "сковать всю Россию, а потом и весь мир, цепью одинаковости мысли и чувства". "Государство, - призывал напостовец И. В. Вардин в мае 1924 года на совещании
--------------------------------------------------------------------------------
14 О цензуре радиогазет см.: Горяева Т. М. Журналистика и цензура (По материалам советского радиовещания 20-30-х годов. Источниковедческий аспект) // История СССР. 1990. N 4. С. 112-118.
15 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Ед. хр. 271. Л. 126. Благодарю Д. Л. Бабиченко за указание на этот источник.
16 Там же. Л. 155.
17 Там же. Л. 156.
18 Там же. Л. 125.
стр. 213
--------------------------------------------------------------------------------
в ЦК ВКП(б), - и духовно нужно сковать. Литературная чека нам необходима". 19 За призывами следовали соответствующие дела. О них С. Н. Сергеев-Ценский сообщал в декабре 1926 года в письме к М. Горькому: "У нас только (...) со всяким искусством вообще ведут победоносную, конечно, борьбу, то ликвидируя одного деятеля искусства, то другого". 20
В ряду таких "ликвидации" было закрытие журнала "Новая Россия" и запрет на журнальные публикации Пильняка в наказание за "Повесть непогашенной луны". 26 мая 1926 года Лебедев-Полянский предложил цензорам "впредь до особого распоряжения не допускать помещения произведений Б. Пильняка в толстых партийно-советских журналах" (с. 229). В. М. Молотов в октябре 1926 года уточнил: "Пильняка с год не пускать в основные три журнала, а в других можно печататься". 21 И. В. Сталин согласился: "Думаю, что этого довольно". 22 Суждения Молотова и Сталина, не слишком жесткие, позволяют понять внутренний смысл предложения Лебедева- Полянского о более тесной близости Главлита к центральным партийным органам. Это означало: подальше от экстремистов. Лебедев- Полянский не был против административных мер, но не разделял призыв руководить писателями с помощью "литературной чека": он хотел "исправления", а не уничтожения.
Однако в аппарате ЦК ВКП(б) были сильны сторонники жестоких репрессий. Заведующий отделом печати В. Н. Васильевский добавил в подготовленный Лебедевым-Полянским проект решения Оргбюро ЦК ВКП(б) две "ближайших задачи Главлита": "I. Всемерное ограничение проникновения в печать произведений сменовеховского характера; 2. Твердый курс на сокращение инако-партийных частных издательств". 23
Эти дополнения свидетельствуют, что экстремисты хотели, чтобы Главлит стал инструментом уничтожения новой экономической политики. В ответ сторонники продолжения НЭПа выступили против того, чтобы "орудие критики в 1926 году заменять критикой оружием, административным воздействием". Они предлагали и Булгакова, и Пильняка, и "Новую Россию" "разнести", "разделать острой критической статьей". 24 В ряду таких коммунистов был А. В. Луначарский.
Луначарский всегда имел свое мнение по вопросу о власти и о взаимоотношении государства и литературы. В 1921 году он опубликовал статью, в которой, ратуя за усиление "диктатуры государственной власти" и цензуры, предупреждал об опасности "превращения сильной пролетарской власти <...) в полицейщину, аракчеевщину" , 25 Источник этой опасности он видел в идее "государственного руководства литературой". 26 Вероятно, Луначарский разделял мнение А. А. Богданова, который еще в 1918 году проницательно подметил: "Авторитарный мир отжил, но не умер". 27 Богданов улавливал опасность "процесса преобразования организации" в организацию "строгой авторитарной дисциплины, "твердой власти"". 28 Этим тенденциям Луначарский противопоставлял опору на мнение литературной и советской общественности и голос низов.
Со своих позиций нарком оценивал работу подведомственного ему Главлита. В 1924 году он писал: "Надо уметь читать произведение, надо уметь критиковать,
--------------------------------------------------------------------------------
19 Наука и жизнь. 1988. N 10. С. 122.
20 Архив М. Горького. КГ.-П71.2.12.
21 Цит. по: "Исключить всякие упоминания...". Очерки истории советской цензуры. Минск; Москва, 1995. С.69.
22 Там же. С. 70.
23 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Ед. хр. 271. Л. 148.
24 Там же. Л. 155.
25 Луначарский А. В. Свобода книги и революция II Печать и революция. 1921. N 1. С. 8.
26 Там же.
27 Богданов А. А. Вопросы социализма. С. 431.
28 Богданов А. А. Всеобщая организационная наука (Тектология). Л.; М., 1927. Ч. 2. С. 134. См. также: Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. М., 1989. Кн. 2. С.108.
стр. 214
--------------------------------------------------------------------------------
нужен опытный читатель. Но в цензурном отношении нужно быть возможно более широкими". 29 12 декабря 1924 года Лебедев-Полянский отправил Луначарскому письмо, в котором не согласился с "косвенным осуждением нашей деятельности, неоднократно проскальзывавшим и ранее в Ваших статьях" (с. 119).
Луначарский продолжал отстаивать свою позицию. Он призывал слышать "огромную крестьянскую Русь, которая больше в шесть-пять раз рабочей Руси", не допускать, "чтобы было только то, что пройдет через партийное сито". 30 В 1926 году в "Тезисах о политике РКП в области литературы" Луначарский настаивал: "Все талантливое должно находить возможно более свободный доступ на книжный рынок. Только при наличии такой широкой литературы мы будем иметь перед собой настоящий рупор, в который будут говорить все слои и группы нашей огромной страны, только тогда мы будем иметь достаточный материал и в субъективных высказываниях этих писателей как представителей этих групп, и в объективных наблюдениях над нашей действительностью, взятых с различных точек зрения". 31
Накануне упомянутых событий 1926 года, связанных с "Новой Россией", Пильняком и "Докладной запиской..." Лебедева-Полянского, нарком пытался убедить коллег по партии: "Сейчас в портфелях цензуры находятся некоторые пьесы, написанные коммунистами, ставящие жгучие вопросы нашей действительности, ставящие, может быть, неудачно. Не отрицая, что в некоторых случаях такого рода пьесы по условиям времени могут быть совершенно вредны и должны быть запрещены, я в общем нахожу, что мы сами обезоруживаем себя, сами лишаем себя художественной изюминки, если будем задерживать от выхода в свет подобные произведения вместо того, чтобы противопоставить им нашу критику..." 32 Этой точки зрения Луначарский придерживался и позднее: "В большинстве случаев критика бывает полезнее запрета". 33 И был решительно против того, чтобы "ограничить писательские права" Е. И. Замятина, А. Белого, А. Н. Толстого, "подвергнуть их более суровой цензуре". 34
7 марта 1927 года планировалось рассмотреть "Докладную записку..." на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б). В тот день Луначарский направил в секретариат Оргбюро следующую телефонограмму: "Сегодня на повестке дня стоит обсуждение резолюции по докладу Главлита. Между тем по вопросу этому возникли серьезные разногласия, которые могут быть улажены лишь в течение ближайших дней. Поэтому от имени всей коллегии НКП прошу снять этот вопрос с сегодняшней повестки". 35
Однако деятели, которых не интересовала "художественная изюминка" и которые стремились ликвидировать "различные точки зрения" на действительность и литературу, были неутомимы. Вместе с тем сохранялось противоречие между партийно-государственной концепцией цензуры Лебедева-Полянского и "плюралистической" концепцией Луначарского. 17 февраля 1929 года в докладе "Классовая борьба в искусстве", прочитанном в Большом зале Московской консерватории, Луначарский согласился со сталинской идеей усиления классовой борьбы: "Наш классовый натиск должен быть усилен". Но он предостерегал от переноса "линии в политике" в область культуры. "Можем ли мы, например, - говорил Луначарский, - сказать: так как стопроцентная коммунистическая литература важнее и лучше всего для страны, то остальная литература должна молчать, а так как она не хочет молчать добровольно, то можно запретить ей разговаривать? Нет, это будет иметь отрицательный результат. В действительности нам нужно, чтобы говорил и беспартийный пролетариат и крестьянин,
--------------------------------------------------------------------------------
29 Луначарский А. В. Вопросы литературы и драматургии II Луначарский А. В. Собр. соч.: В 8 т. М., 1964. Т. 2. С. 265.
30 Там же.
31 Лит. наследство. 1965. Т. 74. С. 31.
32 Там же. С. 43.
33 Луначарский А. В. Собр. соч.: В 8 т. Т. 2. С. 424.
34 Лит. наследство. Т. 74. С. 31.
35 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Ед. хр. 271. Л. 184.
стр. 215
--------------------------------------------------------------------------------
чтобы говорила интеллигенция. Прямо против нас направленную, контрреволюционную литературу мы пресекаем цензурой. Но трудовой интеллигенции и крестьянству мы должны дать возможность высказаться..." 36
В 1929 году такое понимание вещей расходилось не только с требованиями экстремистов, но и с "генеральной линией" власти, которая все меньше хотела слушать крестьянство и "остальную литературу", все более отвечала требованиям экстремистов. Начинало сбываться пророчество А. А. Богданова о преобразовании организации с "едва заметной авторитарностью" в организацию "твердой власти". Партийно-государственное все более подменялось авторитарным. Цензура была орудием этого процесса.
Начиная с 1929 года цензоры должны были следить за тем, чтобы газетные клише портрета Сталина были изготовлены только со снимков, полученных "Пресс-клише" РОСТа (с. 128). Против этого Лебедев- Полянский не возражал. Такая уступчивость была предопределена элементами политического и морального сознания, сформированного в годы семинарской подготовки к учебе в Духовной академии. Религия, по мнению А. А. Богданова, вводит человека в "авторитарный строй жизни", "ставит на определенное место в его системе и дисциплинирует его для выполнения той роли, какая ему в этой системе предуказана". 37
Однако идеолог пролетарского коллективизма не мог стать певцом авторитарной политики, безоглядно ей следовать. В многочисленных письмах Лебедева-Полянского к Луначарскому в 1930-1931 годах нет ни слова об отношении к сталинской деятельности, но есть отдельные фразы, выражающие его недовольство усилением абсолютной власти "непогрешимых Энгельсов", 38 т. е. тех деятелей, которые утверждали сталинскую линию в области философии и исторической науки. Это недовольство, а также элементы православной этики обусловили внутренний конфликт в его деятельности последних двух лет на посту начальника Главлита.
В начале 1931 года Лебедев-Полянский выступил с большим докладом на совещании заведующих облкрайлитами. Это было время, когда осуществление политики уничтожения кулачества как класса требовало оправдания любой жестокости "беспощадного государства". Инакомыслие предлагалось "выжигать каленым железом". 39 Ведущим был лозунг "союзник или враг". Уклонившиеся от политической линии получали ярлык "классового врага" и "фальсификатора в области художественной литературы ". 40
В докладе Лебедева-Полянского прозвучали требования пропускать в печать только то, что ""нам нужно", что заставляет чувствовать жизнь" (с. 181). Стараясь соответствовать новому времени, председатель Главлита говорил о том, что цензуре "надо быть пожестче с художественной литературой" (с. 236). Вместе с тем его указания были лишены политического экстремизма, он по-прежнему был против "грубого обличения" и "свирепого вида", так как установку "быть пожестче* он предлагал сочетать с "внимательным и проникновенным отношением" (с. 237) к тем, кто отступает от политической линии, проработки делать "как-то культурно" и даже их "отложить". "Может быть, вам, - советовал Лебедев-Полянский, - где нужно сейчас ударить, по ряду тактических соображений и не нужно ударять" (с. 232). Это уже слишком было похоже на всегдашнее отрицание "тактики удара", свойственное Луначарскому. Сказать в 1931 году, что эта тактика вредна, Лебедев-Полянский не решался из-за свойственной ему "психологии подчинения", но он не требовал "уничтожать" и "выжигать каленым железом". Он хотел быть снисходительным, он предлагал воспитывать
__ 36 Луначарский А. В. Статьи о советской литературе. М., 1971. С. 129.
37 Богданов А. А. Вопросы социализма. С. 431.
38 РГАЛИ. Ф. 279. Оп. 2. Ед. хр. 404. Л. 2, об.
39 Динамов С. От редакции // Лит. газ. 1931. 20 мая.
40 См.: Перхин В.В. Два письма Андрея Платонова // Русская литература. 1990. N 1. С.228-229.
стр. 216
--------------------------------------------------------------------------------
в стенах Союза писателей, не спешить с передачей дел в ГПУ. "Наша точка зрения, - намекал Лебедев-Полянский, - должна быть тоньше..." (с. 236).
Можно утверждать, что в 1931 году Лебедев-Полянский стремился как усвоить требования новой эпохи, так и сохранить верность исходным принципам. Со всей очевидностью эта двойственность проявилась в цензорских оценках конкретных явлений литературы. Однако они зависели не только от его концепции цензуры, но и от его эстетической программы.
Взгляды Лебедева-Полянского на искусство формировались под воздействием учения А. А. Богданова. Он был секретарем руководимой Богдановым богостроительской группы "Вперед" с момента ее возникновения в 1909 году. Теоретическую аргументацию он черпал в главном труде Богданова "Всеобщая организационная наука" (1913- 1922) и особенно в его пореволюционных статьях об искусстве. Богданов утверждал, что "пролетариату необходимо искусство коллективистическое". 41 Лебедев-Полянский весьма прямолинейно проводил эту мысль в созданном им журнале "Пролетарская культура". Он боролся против искусства, проникнутого "индивидуалистически-интеллигентскими настроениями", например с поэзией С.А. Есенина. Процитировав есенинские строки "Я хочу быть тихим и строгим", Лебедев-Полянский утверждал: "Ни один серьезный и последовательный коммунист не сможет примириться с желаниями автора. Коммунист не ищет "голубого покоя", он горит огнем красного энтузиазма. Такая поэзия мешает и раздражает". 42
Мешала и раздражала Лебедева-Полянского поэзия А. А. Блока и А. Белого, а также "попутчики". В 1921 году Лебедев-Полянский запретил публиковать рассказ Б. К. Зайцева "Уединение" за "неопределенное настроение" (с. 275). В поисках "красного энтузиазма" он обратился к стихам А. И. Безыменского, который способен "за каждой мелочью Революцию мировую найти", выявить "активность". 43 Это суждение почти дословно повторяет мысль Троцкого из его предисловия к книге стихов Безыменского "Как пахнет жизнь". 44 Для обоих политическая актуальность была ценнее эстетических достоинств. Напротив, В. Я. Брюсов был невысокого мнения о тех же стихах Безыменского, потому что поэт ограничился переложением "в стихи марксистских положений" и лозунгов. 45 Кстати, цензура не разрешила опубликовать это мнение, противоречившее взглядам могущественных представителей политической власти.
Чтобы обосновать необходимость и правомочность утилитарной литературы, Лебедев-Полянский вновь обращался к идеям Богданова. Он развивал два тезиса: 1. Искусство есть "воспитательное средство", "орудие социальной организации людей"; 2. "Воспитание же есть организаторская деятельность". 46 Литература, разъяснял Лебедев-Полянский, "прямо и косвенно является средством организации". Более того, "каждое литературно-художественное произведение, не исключая и произведений "чистого искусства", разрешает какую-либо организационную задачу, иногда личную, иногда широкообщественную". 47 В современную эпоху, писал Лебедев-Полянский, когда ведущим классом стал пролетариат, "класс организаторский", и когда "эпоха наша исключительно организационная, вся жизнь перестраивается на совершенно новых принципах", художник должен "взять нужный материал и обработать его, не разойдясь с требованиями времени". 48 Требования времени, по Лебедеву-Полянскому,
--------------------------------------------------------------------------------
41 Богданов А. А. Вопросы социализма. С. 422.
42 Пролетарская культура. 1919. N 6. С. 42.
43 Полянский Валерьян. Вопросы современной критики. М., 1927. С. 180, 74.
44 Троцкий Л. Д. Предисловие // Безыменский А. Как пахнет жизнь. М., 1924. С. 4.
45 Лит. наследство. 1976. Т. 85. С. 210.
46 Богданов А. А. Вопросы социализма. С. 421.
47 Полянский Валерьян. Вопросы современной критики. С. 89.
48 Там же.
стр. 217
--------------------------------------------------------------------------------
всегда идеологические, классовые, пролетарские. Поэтому художественное произведение всегда должно иметь "идеологически- организационный смысл". 49
Эти взгляды многое определяли в цензурной оценке произведений. Показательна в этом отношении судьба двухтомника А. А. Ахматовой, подготовленного "Издательством писателей в Ленинграде" в 1929 году. По поручению Правления издательства К. А. Федин составил записку, в которой обосновал необходимость издания: "Анна Ахматова занимает в поэзии место бесспорное. Обойти ее в истории русского стиха так же невозможно, как невозможно обойти Тютчева, Блока, Хлебникова. Современный серьезный поэт, писатель, историк, теоретик, критик литературы не может пренебречь обстоятельным изучением творчества Ахматовой". 50 Однако Лебедев-Полянский "категорически заявил о запрещении издавать стихи Ахматовой". 51 В марте 1930 года Федин имел полуторачасовую беседу с Лебедевым- Полянским: "Я выхожу на улицу и так разбит, словно весь день таскал камни. Порядочно на свете я видел дураков; но столь законченного вижу впервые". 52 Эстетическую аргументацию Феди-на главный цензор не принял. Это понятно: в лирике Ахматовой не было "нужного материала", соответствующего "требованиям времени" - эпохи сплошной коллективизации.
Вместе с тем Лебедев-Полянский стремился не только запрещать, но и воспитывать, исправлять недостатки, чтобы после переработки произведение стало "средством организации", обрело "идеологически- организационный смысл". Примером достижения этической и эстетической целей может служить его воздействие в конце 1920-х годов на таких писателей, как И. Л. Сельвинский и Б. А. Пильняк.
В ноябре 1928 года Лебедев-Полянский дал отзыв, запрещающий издание романа Сельвинского "Пушторг", так как в нем отразились "глубоко обывательские настроения" и "социально-политического понимания у автора нет". "Может быть, автор не хотел этого, - писал Лебедев-Полянский, - но получился роман, который может подрывать наше хозяйственное строительство, вызывая возмущение обстановкой и убивая веру в созидательские силы. Идиоты, мерзавцы хозяйничают, честные погибают, не в силах преодолеть враждебное, бездарное, чванное, хвастливое". 53
Сельвинский понял задачу, сумел усилить тему борьбы партии против обывателей. 54 В 1929 году вышло отдельное издание романа, в 1931-м последовало переиздание.
В 1929 году Пильняку вновь предъявили политические обвинения. Поводом стала публикация в "белой прессе" его повести "Красное дерево". 55 Лебедев-Полянский, узнав об этом, устроил Пильняку допрос в стенах Главлита. Были предложения передать дело в ГПУ. Но по инициативе председателя решили "использовать Союз писателей" - опускай они своего друга, члена, по-семейному, так сказать, выпорют" (с. 232). Как в то время осуществлялись "идеологические порки", ясно из "Дневника" К. А. Федина. 25 сентября 1929 года он записал: "Три дня назад - общее собрание Союза писателей (...) Правление высекло себя, дало себя высечь. Все считают, что в утрате достоинства состоит "стиль ЭПОХИ", что "надо слушаться", надо понять бесплодность попыток вести какую-то особую линию, линию писательской добропорядочности (...) Сейчас нужны люди вроде историка литературы (В. Е.) Евгеньева-Максимова, который (...) письменно выразил обиду на Гос. изд-во за то, что оно не уведомило
--------------------------------------------------------------------------------
49 Там же. С. 83.
50 Цит. по: Художник и общество (Неопубликованные дневники К. Федина 20-30-х годов) // Русская литература. 1992. N 4. С. 168.
51 Там же.
52 Там же. С. 172.
53 Архив РАН. Ф. 597. Оп. 3. Ед. хр. 15. Л. 9.
54 Обзор мнений политических критиков, совпадавших с оценками Лебедева-Полянского, см.: Резник О. Жизнь в поэзии (О Сельвинском). М., 1981. С. 128-154.
55 См.: Любимова М. Ю. Е. И. Замятин и Б. А. Пильняк (материалы к биографиям) // Источниковедческое изучение памятников письменной культуры. Сб. научн. тр. СПб., 1994. С. 103.
стр. 218
--------------------------------------------------------------------------------
его о запрещении написанного им предисловия к собранию сочинений Некрасова, ибо если бы оно - изд-во - уведомило, то он - историк литературы - переделал бы предисловие по указаниям Гублита, "требованиям которого всегда отвечали все мои статьи и книги". Вот это человек эпохи! Я был раздавлен происходившей 22 сентября поркой писателей. Никогда личность моя не была так унижена". 56
Напротив, Лебедев-Полянский был доволен. "Ну, попарились, - рассказывал он заведующим облкрайлитами, - а вы знаете, как пар на русского человека действует, каждый желает, чтобы градус был повыше, а веник покрепче, раз, два, четыре, кости размяли, и все улыбались" (с. 232).
То, что Федин считал унижением и подавлением личности, то Лебедев- Полянский называл "служением обществу", подчинением писателя "планам, созданным рабочим классом". Апология пролетарского коллективизма исключала признание личного достоинства. "Мы, - писал А. К. Воронский, - воспитываем иные добродетели, чем уважение к общим гражданским правам, к тому, что нельзя красть носовых платков, что личность священна согласно кантовским императивам". 57 Правда, Воронский в конце 1920-х годов уже понимал односторонность такой этики. Не то Лебедев-Полянский. Он продолжал добиваться подчинения личности "беспощадному государству". И ему это удавалось: Пильняк "взял свое "Красное дерево" и перерабатывает..." (с. 232). Действительно, основную сюжетную линию "Красного дерева" писатель .включил в производственный роман "Волга впадает в Каспийское море" - о строительстве в Коломне плотины. Это произведение, имевшее "идеологически-организационный смысл", было опубликовано в 1930 году. Сдержав обещания, данные Глав-литу, Пильняк получил возможность печататься и ездить в заграничные командировки. "Вот так надо строить работу", - поучал коллег Лебедев- Полянский в январе 1931 года.
Однако воспитательное воздействие Лебедева-Полянского не могло быть прочным. В процессе творчества одаренный писатель забывал о своих обязательствах перед Главлитом: талант брал верх над политическим заданием. Так случилось, например, с П. С. Романовым. 12 июля 1927 года он писал Лебедеву-Полянскому: "Дорогой Павел Иванович (...) мне хотелось бы продолжить добрые отношения с Цензурой. Тем более что теперь я больше, чем прежде, имею основание рассчитывать на таковые же со стороны цензуры: я все больше и больше иду в сторону изображения положительных сторон жизни. С моими сатирическими склонностями это очень трудно". 58
"Изображение положительных сторон жизни" означало, что Романов учитывает "требования времени", помогает перестроить жизнь "на совершенно новых принципах". Это заслуживало поддержки. В 1929- 1930 годах было осуществлено 12-томное собрание сочинений Романова. Но "сатирические склонности" взяли верх в новом романе "Товарищ Кисляков". Три месяца он лежал в цензуре. 3 июля 1930 года писатель обратился к Лебедеву-Полянскому. Напомнив о "своих безоблачных отношениях с цензурой, которыми (...) всегда так гордился", Романов подчеркнул: "От Вас лично не имел никогда ничего, кроме самого внимательного, ласкового и доброго отношения". 59
Обращение помогло. В 1930 году роман увидел свет в 18-й книге альманаха "Недра". Политическая критика встретила его враждебно. Она не поверила в то, что автор хотел показать сближение русской интеллигенции с пролетариатом. "П. Романов, - писал А. А. Век, - разоблачает Кислякова с точки зрения отвлеченных норм интеллигентской морали, с точки зрения "заветов русской интеллигенции". Выше всего надо ценить свою личность, которая не должна ни перед кем сгибаться, которая
--------------------------------------------------------------------------------
56 Художник и общество (неопубликованные дневники К. Федина 20-30-х годов). С. 169.
57 Воронский А. К. Искусство видеть мир. Портреты. Статьи. М., 1987. С. 547.
58 Архив РАН. Ф. 597. Оп. 4. Ед. хр. 63. Л. 1.
59 Там же. Л. 4.
стр. 219
--------------------------------------------------------------------------------
обязана всегда и везде идти против течения. Таковы, примерно, заветы, с точки зрения которых смотрит на мир П. Романов". 60 "Романов, - заключал критик, - выразил идеи классового врага". 61
Можно не сомневаться, что Лебедев-Полянский предвидел такую реакцию. Но пошел на это, вероятно, не из личной симпатии к Романову, а руководствуясь своей этикой: быть нетерпимым только к "безусловному злу". Похоже, он разделял также этический принцип Богданова: "Надо помнить, что всякое объективно лишнее истребление и разрушение, всякая ненужная жестокость преступны по отношению к человечеству, деморализуют коллектив и уменьшают энергию, которой он может располагать в борьбе и в труде. Член великого коллектива не должен уподобляться жалким дикарям-погромщикам, опустошающим завоеванную страну - свое достояние". 62 "Непогрешимые Энгельсы" от литературной мысли как раз становились такими "дикарями-погромщиками", политический догматизм ставили выше идеи коллектива.
В 1930-1931 годах, когда такие экстремисты стали играть ведущую роль в политике и литературе, когда активизация террора напоминала о 1919 годе, 63 Лебедев-Полянский санкционировал издание книг, запрещенных облкрайлитами, в частности Ленгорлитом. В 1930 году вышли мемуары В. И. Гедройц, ранее отвергнутые как "дворянские". 64 В 1931 году он дал ход книге В. А. Пяста "Современное стихосложение", которую местная цензура задержала весной 1930 года, 65 вероятно, потому, что в марте автор был отправлен ГПУ в ссылку. 66 В этом ряду поступков Лебедева-Полянского надо рассматривать и эпизод с Е. И. Замятиным.
Преследование Замятина, начатое осенью 1929 года статьей Б. М. Волина в "Литературной газете" и хорошо описанное в научной литературе, 67 было продолжено в 1930-1931 годах в связи с появлением его статьи "Закулисы". 68 Она подтверждала приверженность писателя "философии неореализма", утверждающей "смещение планов в пространстве и времени" как "логически необходимый метод". Размышления Замятина о цвете, звуке, ритме прозы, "лейтмотивах звуковых", "лейтмотивах зрительных", ссылки на А. Белого говорили о его внимании к эстетической стороне литературного произведения. С этих позиций он отвергал критические суждения "бойкого молодого человека", которого, по мнению Замятина, надо гнать в три шеи из литературы. 69
Юные, "бойкие" политические критики 22-летний Г. Н. Бояджиев, 24- летний Г. А. Бровман во главе с Л. Л. Авербахом увидели в этом суждении Замятина "злобу классового врага", который смеет "поплевывать на марксистскую критику". 70 Это было мнение, вдохновленное политическим экстремизмом: "<...) страна строящегося социализма может обойтись без такого писателя". 71 Молодые критики, возможно, сами того не понимая, вели дело к уничтожению Замятина. Они создавали соответствующее общественное мнение. Опираясь на него, цензор Ленгорлита в марте 1931 года
--------------------------------------------------------------------------------
60 Бек А. Роман, направленный против советской интеллигенции // Рост. 1930. N 5. С. 31.
61 Там же.
62 Богданов А. А. Законы новой совести // Богданов А. А. О пролетарской культуре. Л.; М., 1924. С.341.
63 См.: Художник и общество (Неопубликованные дневники К. Федина 20-30-х годов). С. 171.
64 Там же. С. 170.
65 Там же. С. 172.
66 Там же. С. 173.
67 Барабанов Евг. Комментарии // Замятин Е. Сочинения. М., 1988. С. 529-537.
68 Замятин Е. И. Закулисы // Как мы пишем. Л., 1930. С. 29-47.
69 Замятин Е. Сочинения. С. 472.
70 Бояджиев Г. Союзник или враг? // На подъеме (Смоленск). 1931. N 6. С. 164; Бровман Г. Реакционная литература и ее творческий метод // Молодая гвардия. 1931. N 15-16. С. 118; Авербах Л. За большое искусство большевизма // Там же. N 13-14. С. 107.
71 Лит. газ. 1929. 7 окт.
стр. 220
--------------------------------------------------------------------------------
потребовал от издательства "Academia" снять очерк жизни и творчества Р. Б. Шеридана, написанный Замятиным для отдельного издания комедии "Школа злословия".
Отношение Лебедева-Полянского к творчеству Замятина в 1920-е годы было резко отрицательным. Он не сомневался, что писатель в своих произведениях "издевается над пролетариатом". 72 В январе 1931 года, выступая перед цензорами облкрайлитов, Лебедев- Полянский сказал: "Замятин даже ухитрился выпустить сказку, политический смысл которой таков: как бы большевики ни пытались построить новое общество, они его построить не смогут, потому что на крови, на костях нельзя строить..." (с. 233).
Между этим январским выступлением Лебедева-Полянского и мартовским запретом печатать статью Замятина о Шеридане, безусловно, есть прямая связь. Вместе с тем надо отметить, что ленинградский цензор не усвоил воспитательный метод Лебедева- Полянского: лозунг "быть пожестче* сочетать с требованием "быть тоньше", т. е. подавление личности не доводить до ее уничтожения, не совершать "лишнего истребления и разрушения", "ненужной жестокости".
Напротив, Замятин, кажется, хорошо понимал метод Лебедева- Полянского. "Уважаемый Павел Иванович, - писал он в связи с запретом своей статьи, - я помню - однажды Вы говорили мне, что Главлит в своих суждениях исходит всегда из содержания рукописи, а не из подписи автора. Это, конечно, единственно возможный и правильный принцип в работе руководимого Вами учреждения. К сожалению, этот принцип грубейшим образом нарушен ленинградским Областлитом..." 73 Возможно, Лебедев-Полянский не заметил иронии: под маской одобрения Замятин осуждал пренебрежение цензоров к художественной специфике литературы, к творческой индивидуальности писателя. Но буквальный смысл - признание главенствующей роли содержания - мог быть только приятен пролеткультовскому деятелю. Вместе с тем Замятин дальновидно подчеркивал, что в его статье "нет ничего такого, что могло бы встретить возражение с идеологической стороны", и сообщал, что книга сопровождается "статьей профессора П. С. Когана о Шеридане с установкой на политический анализ английского общества соответствующей эпохи". 74 Одним словом, не было никакой надобности в "ненужной жестокости". Лебедев-Полянский смог "быть тоньше" своих подчиненных. Статья увидела свет вопреки всем политическим обвинениям в адрес Замятина.
Но такая снисходительность, чреватая очередной "идеологической поркой", Замятина не устраивала. В июне 1931 года, добиваясь выезда за границу, он писал И. В. Сталину: "Недавно, в марте месяце этого года, ленинградский Обллит (...) не только запретил статью, но запретил издательству даже упоминать мое имя как редактора перевода. И только после моей апелляции в Москву, после того, как Главлит, очевидно, внушил, что с такой наивной откровенностью действовать все же нельзя, - разрешено было печатать статью и даже мое криминальное имя". 75 Замятин защищал свое личное достоинство, право личности не прислуживать "маленьким людям". Не имея возможности обратиться в суд, он апеллировал к лидеру государства.
Лебедев-Полянский не мог предвидеть такого развития событий. В том же месяце, сразу после письма Замятина к Сталину, он был снят с должности председателя Главлита. 76 Его преемником стал Б. М. Волин, начавший осенью 1929 года политическую травлю Замятина, объявив его "недопустимым явлением". Это решение показывало, что отныне власть доверяет только методу экстремистов - бороться с несогласными до их уничтожения. Конфликт 1926 года между партийно-государственным и экстремистским пониманием цензуры завершился. Главлит превратился в небывалый инструмент авторитарной власти.
--------------------------------------------------------------------------------
72 Полянский Валерьян. Вопросы современной критики. С. 161.
73 Замятин Е. Сочинения. С. 560.
74 Там же. С. 561.
75 Там же. С. 490-491.
76 См.: Лит. газ. 1931. 25 июня.
стр. 221
Моральное сознание Лебедева-Полянского формировалось в Муромском духовном училище, а затем во Владимирской духовной семинарии, где он изучал богословие с 14 до 20 лет. В 1947 году он с гордостью вспоминал, что закончил семинарию "по первому разряду" 3 и был рекомендован в Духовную академию. Изучение Святого писания, религиозных трудов повлияло на этику будущего цензора. Например, богословские традиции "требовали мягкой снисходительности к явлениям культуры (если это, впрочем, не безусловное зло) ради их исправления, а не грубого обличения их". 4 Исправлять, воспитывать непролетарских писателей будет стараться Лебедев-Полянский-цензор. Религиозно-духовное понимание мира как "авторитарного общества с верховным авторитетом, "божеством" над ним" 5 оставило след в его политическом сознании.
Однако политические взгляды Лебедева-Полянского подверглись существенной корректировке в процессе столкновений с самодержавной властью в России. Как участник социал-демократического, революционного движения он неоднократно арестовывался (1904, 1906- 1907, 1908, 1917 годы), дважды ему грозила смерть. 6 В тех условиях Лебедев-Полянский стал приверженцем установления пролетарской диктатуры при руководящей роли партии рабочего класса. Вероятно, ему было известно сформулированное В. И. Лениным в 1906 году понятие диктатуры пролетариата как власти, "ничем не ограниченной, (...) непосредственно на насилие опирающейся", неоднократно впоследствии разъясняемое. 7
--------------------------------------------------------------------------------
1 См.: Яковлев Б. Критик-боец (о П. И. Лебедеве- Полянском). М., 1960.
2 Блюм А. За кулисами "министерства правды": Тайная история советской цензуры. 1917- 1929. СПб., 1994. Далее ссылки на это издание даются в тексте.
3 Лебедев-Полянский П. И. Автобиография // Лит. наследство. 1948. Т. 55. С. 580.
4 Дмитриев А. П. Духовные писатели как литературные критики (1855-1900). Автореф. канд. дис. СПб., 1995. С. 11.
5 Богданов А. А. О художественном наследстве / Богданов А. Вопросы социализма. Работы разных лет. М., 1990. С. 431.
6 Лебедев-Полянский П. И. Автобиография // Энцикл. словарь / Гранат. 1925. Т. 41. Вып. 2. Стлб. 287-288.
7 Цит. по: Замалеев А. Ф., Осипов И. Д. Русская политология. Обзор основных направлений. СПб., 1994. С. 159. См. также: Ленин В. И. Государство и революция // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 88.
стр. 211
--------------------------------------------------------------------------------
В годы гражданской войны как председатель Всероссийского Пролеткульта и апологет рабочего коллективизма Лебедев-Полянский требовал автономии этой организации, отделения ее от Наркомпроса. В 1920 году после Письма ЦК РКП(б) "О Пролеткультах" он окончательно утвердился на позиции целенаправленного государственного управления культурой.
В начале 1920-х годов один из его идейных ориентиров в политике - Л. Д. Троцкий, брошюру которого "Терроризм и коммунизм" Лебедев- Полянский считал "прекрасной". 8 Троцкий, член Политбюро, был сторонником всепроникающего политического контроля. Он ратовал за "беспощадное государство, которое повелительно охватывает жизнь со всех сторон". 9 Этой цели должна была служить и цензура. Осенью 1923 года Троцкий заявлял: "И у нас есть цензура, и очень жестокая". 10
Усиление централизации, верность принципам "беспощадного государства" - такова главная линия Лебедева-Полянского на посту лидера Главлита. В разработанных им документах развиваются установки "Положения о Главном управлении по делам литературы и издательства (Главлит)". Оно было утверждено председателем Совета народных комиссаров А. И. Рыковым 6 июня 1922 года. 11 В соответствии с теорией государства диктатуры пролетариата и требованием "Положения..." об объединении "всех видов цензуры печатных произведений" Лебедев-Полянский стремился ликвидировать "множественность органов и учреждений", руководивших печатью (с. 82), и утвердить единое понимание функций и сущности цензуры.
Между тем в начале 1920-х годов по вопросу о цензуре существовали различные мнения. Одно из них возникло после февраля 1917 года. Оно базировалось на концепции правового государства, отрицании классовой борьбы как движущей силы общественного развития и на идее создания коалиционной власти, способной уберечь страну от опасностей диктатуры. 12 21 декабря 1921 года подобная точка зрения была выражена в письме Правления Всероссийского союза писателей. Оно было направлено А. В. Луначарскому, народному комиссару просвещения, и подписано Ю. И. Айхенвальдом, Н. А. Бердяевым, И. В. Жилкиным, Б. К. Зайцевым, В. Г. Лидиным, И. А. Новиковым. В нем подчеркивалось, что политическая цензура присваивает себе функции литературного критика, историка литературы, "последнего судьи в вопросах научного историоведения", а также "в вопросах религиозной совести" (с. 276). В подтверждение авторы письма указывали на то, что Лебедев-Полянский запретил рецензию А. А. Кизеветтера на книгу С. Ф. Платонова по той причине, что она "не совпадает с рецензией на нее М. П. Покровского" (с. 276). Покровский был заместителем Луначарского, поэтому авторы письма расценили действия Лебедева-Полянского как "редкое проявление духовного сервилизма". Они призывали упразднить контроль за творчеством: "Цензура должна быть политическим сторожем у ворот литературы, а не хозяином в ее доме" (с. 277). Они выражали надежду, что в дальнейшем писатель будет отвечать только "перед судами Республики" (с. 277).
Идеи правового регулирования отношений писателя и власти Лебедев- Полянский даже не заметил. В ответе на имя Луначарского, который был написан, вероятно, совместно с Н. А. Мещеряковым как соруководителем политотдела ГИЗа, Лебедев-Полянский объяснял, что цензура защищает диктатуру пролетариата и руководствуется "директивами Политбюро ЦК РКП". 13 Он не оставлял авторам письма никаких
--------------------------------------------------------------------------------
8 Полянский В. Гершензон и Замятин. (Современные литературные настроения) // Современник. 1922. N 1. С. 154.
9 Цит. по: Замалеев А.Ф., Осипов И.Д. Указ. соч. С. 165.
10 Троцкий Л.Д. Литература и революция. М., 1991. С. 29.
11 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Ед. хр. 271. Л. 151-152. См. также: История советской политической цензуры. Документы и комментарии. М., 1997. С. 35-36.
12 См.: Зыкова Г. В. Жидкий Иван Васильевич // Русские писатели. 1800-1917 // Биографический словарь. М., 1992. Т. 2. С. 269.
13 Из переписки А. В. Луначарского с П. И. Лебедевым- Полянским / Публикация А. В. Блюма // De visu. 1993. N 10(11). С. 17-22.
стр. 212
--------------------------------------------------------------------------------
надежд: "Пролетариат не может примириться с той ролью, которую они ему отводят. Пролетариат - хозяин жизни и поэтому он будет не сторожем у ворот буржуазной литературы (...) а будет заглядывать внутрь дома, чтобы посмотреть, что там делается, и, в случае надобности, прекратить безобразие" (с. 279). Действительно, вскоре трое из авторов письма (Айхенвальд, Бердяев, Зайцев) были высланы за границу, другие "остепенились". Таким образом, директивы ЦК РКП(б) и классовый интерес были объявлены единственными регуляторами отношений между цензурой и писателями.
Эта тенденция закрепилась в дальнейшем. В 1924 году Лебедев- Полянский писал Луначарскому: "Представитель Отдела печати ЦК РКП принимает весьма деятельное участие в делах Главлита - всякий сомнительный вопрос, принципиальный или конкретный, всегда согласуется с Отделом печати. Связь самая прочная и крепкая..." (с. 119). В 1925 году, объясняя запрет московской "Радио-газеты", Лебедев- Полянский утверждал: ""Радио-газета" была задержана и окончательно не разрешена по инициативе и согласованию вопроса с Отделом печати ЦК РКП" (с. 115). 14
Осенью 1926 года Лебедев-Полянский направил в ЦК ВКП(б) программную "Докладную записку о деятельности Главлита", в которой пришел к следующим выводам: "Необходимо: а) Более приблизить Главлит к Центральным) партийным органам; б) Передать Главлиту предварительный и последующий просмотр всей литературы, до сих пор изъятой из его ведения". 15 Таким образом, он подтвердил линию на централизацию и дальнейшее расширение сферы контроля за литературой со стороны "беспощадного государства".
Вместе с тем история возникновения "Докладной записки..." показывает, что позиция Лебедева-Полянского отличалась от требований партийных экстремистов. "Докладная записка..." была вызвана нападками в связи с появлением статьи Н. В. Устрялова в журнале "Новая Россия" (1926, N 3), выходившем под редакцией И. Г. Лежнева, и публикацией в "Красной нови" "Повести непогашенной луны" Б. А. Пильняка. Один из таких экстремистов, оставшийся безымянным, доносил в ЦК ВКП(б): "Сменовеховский журнал окончательно обнаглел и выступает со статьей Устрялова явно контрреволюционного содержания. И номер разрешен нашей цензурой, состоящей из коммунистов (...) Они на деле свободу печати Лежневым и Устряловым из "Новой России" дают, спокойно позволяя им открыто вести в "Новой России" проповедь против монополии внешней торговли, за предоставление политических прав кулаку". 16 В "Новой России" публиковались также произведения М. А. Булгакова, Е. И. Замятина, Б. А. Пильняка. Поэтому автор донесения заключал: "Наша печать должна быть печатью пролетарской диктатуры. Наша печать должна быть независимой от влияния сменовеховцев, Пильняков, Булгаковых и им подобных". 17
Объясняя ЦК ВКП(б) эти промахи, Лебедев-Полянский писал: "Все время печатно и устно упрекали в неразумной жестокости. Эта обстановка вынуждала Главлит иногда быть мягче, чем он находил нужным. Но в общем он стоял на позиции: не нарушая культурных интересов страны, не принимая внешне свирепого вида, не допускать того, что бы мешало советскому и партийному строительству". 18
Экстремисты менее всего заботились о "культурных интересах страны". Они требовали "сковать всю Россию, а потом и весь мир, цепью одинаковости мысли и чувства". "Государство, - призывал напостовец И. В. Вардин в мае 1924 года на совещании
--------------------------------------------------------------------------------
14 О цензуре радиогазет см.: Горяева Т. М. Журналистика и цензура (По материалам советского радиовещания 20-30-х годов. Источниковедческий аспект) // История СССР. 1990. N 4. С. 112-118.
15 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Ед. хр. 271. Л. 126. Благодарю Д. Л. Бабиченко за указание на этот источник.
16 Там же. Л. 155.
17 Там же. Л. 156.
18 Там же. Л. 125.
стр. 213
--------------------------------------------------------------------------------
в ЦК ВКП(б), - и духовно нужно сковать. Литературная чека нам необходима". 19 За призывами следовали соответствующие дела. О них С. Н. Сергеев-Ценский сообщал в декабре 1926 года в письме к М. Горькому: "У нас только (...) со всяким искусством вообще ведут победоносную, конечно, борьбу, то ликвидируя одного деятеля искусства, то другого". 20
В ряду таких "ликвидации" было закрытие журнала "Новая Россия" и запрет на журнальные публикации Пильняка в наказание за "Повесть непогашенной луны". 26 мая 1926 года Лебедев-Полянский предложил цензорам "впредь до особого распоряжения не допускать помещения произведений Б. Пильняка в толстых партийно-советских журналах" (с. 229). В. М. Молотов в октябре 1926 года уточнил: "Пильняка с год не пускать в основные три журнала, а в других можно печататься". 21 И. В. Сталин согласился: "Думаю, что этого довольно". 22 Суждения Молотова и Сталина, не слишком жесткие, позволяют понять внутренний смысл предложения Лебедева- Полянского о более тесной близости Главлита к центральным партийным органам. Это означало: подальше от экстремистов. Лебедев- Полянский не был против административных мер, но не разделял призыв руководить писателями с помощью "литературной чека": он хотел "исправления", а не уничтожения.
Однако в аппарате ЦК ВКП(б) были сильны сторонники жестоких репрессий. Заведующий отделом печати В. Н. Васильевский добавил в подготовленный Лебедевым-Полянским проект решения Оргбюро ЦК ВКП(б) две "ближайших задачи Главлита": "I. Всемерное ограничение проникновения в печать произведений сменовеховского характера; 2. Твердый курс на сокращение инако-партийных частных издательств". 23
Эти дополнения свидетельствуют, что экстремисты хотели, чтобы Главлит стал инструментом уничтожения новой экономической политики. В ответ сторонники продолжения НЭПа выступили против того, чтобы "орудие критики в 1926 году заменять критикой оружием, административным воздействием". Они предлагали и Булгакова, и Пильняка, и "Новую Россию" "разнести", "разделать острой критической статьей". 24 В ряду таких коммунистов был А. В. Луначарский.
Луначарский всегда имел свое мнение по вопросу о власти и о взаимоотношении государства и литературы. В 1921 году он опубликовал статью, в которой, ратуя за усиление "диктатуры государственной власти" и цензуры, предупреждал об опасности "превращения сильной пролетарской власти <...) в полицейщину, аракчеевщину" , 25 Источник этой опасности он видел в идее "государственного руководства литературой". 26 Вероятно, Луначарский разделял мнение А. А. Богданова, который еще в 1918 году проницательно подметил: "Авторитарный мир отжил, но не умер". 27 Богданов улавливал опасность "процесса преобразования организации" в организацию "строгой авторитарной дисциплины, "твердой власти"". 28 Этим тенденциям Луначарский противопоставлял опору на мнение литературной и советской общественности и голос низов.
Со своих позиций нарком оценивал работу подведомственного ему Главлита. В 1924 году он писал: "Надо уметь читать произведение, надо уметь критиковать,
--------------------------------------------------------------------------------
19 Наука и жизнь. 1988. N 10. С. 122.
20 Архив М. Горького. КГ.-П71.2.12.
21 Цит. по: "Исключить всякие упоминания...". Очерки истории советской цензуры. Минск; Москва, 1995. С.69.
22 Там же. С. 70.
23 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Ед. хр. 271. Л. 148.
24 Там же. Л. 155.
25 Луначарский А. В. Свобода книги и революция II Печать и революция. 1921. N 1. С. 8.
26 Там же.
27 Богданов А. А. Вопросы социализма. С. 431.
28 Богданов А. А. Всеобщая организационная наука (Тектология). Л.; М., 1927. Ч. 2. С. 134. См. также: Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. М., 1989. Кн. 2. С.108.
стр. 214
--------------------------------------------------------------------------------
нужен опытный читатель. Но в цензурном отношении нужно быть возможно более широкими". 29 12 декабря 1924 года Лебедев-Полянский отправил Луначарскому письмо, в котором не согласился с "косвенным осуждением нашей деятельности, неоднократно проскальзывавшим и ранее в Ваших статьях" (с. 119).
Луначарский продолжал отстаивать свою позицию. Он призывал слышать "огромную крестьянскую Русь, которая больше в шесть-пять раз рабочей Руси", не допускать, "чтобы было только то, что пройдет через партийное сито". 30 В 1926 году в "Тезисах о политике РКП в области литературы" Луначарский настаивал: "Все талантливое должно находить возможно более свободный доступ на книжный рынок. Только при наличии такой широкой литературы мы будем иметь перед собой настоящий рупор, в который будут говорить все слои и группы нашей огромной страны, только тогда мы будем иметь достаточный материал и в субъективных высказываниях этих писателей как представителей этих групп, и в объективных наблюдениях над нашей действительностью, взятых с различных точек зрения". 31
Накануне упомянутых событий 1926 года, связанных с "Новой Россией", Пильняком и "Докладной запиской..." Лебедева-Полянского, нарком пытался убедить коллег по партии: "Сейчас в портфелях цензуры находятся некоторые пьесы, написанные коммунистами, ставящие жгучие вопросы нашей действительности, ставящие, может быть, неудачно. Не отрицая, что в некоторых случаях такого рода пьесы по условиям времени могут быть совершенно вредны и должны быть запрещены, я в общем нахожу, что мы сами обезоруживаем себя, сами лишаем себя художественной изюминки, если будем задерживать от выхода в свет подобные произведения вместо того, чтобы противопоставить им нашу критику..." 32 Этой точки зрения Луначарский придерживался и позднее: "В большинстве случаев критика бывает полезнее запрета". 33 И был решительно против того, чтобы "ограничить писательские права" Е. И. Замятина, А. Белого, А. Н. Толстого, "подвергнуть их более суровой цензуре". 34
7 марта 1927 года планировалось рассмотреть "Докладную записку..." на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б). В тот день Луначарский направил в секретариат Оргбюро следующую телефонограмму: "Сегодня на повестке дня стоит обсуждение резолюции по докладу Главлита. Между тем по вопросу этому возникли серьезные разногласия, которые могут быть улажены лишь в течение ближайших дней. Поэтому от имени всей коллегии НКП прошу снять этот вопрос с сегодняшней повестки". 35
Однако деятели, которых не интересовала "художественная изюминка" и которые стремились ликвидировать "различные точки зрения" на действительность и литературу, были неутомимы. Вместе с тем сохранялось противоречие между партийно-государственной концепцией цензуры Лебедева-Полянского и "плюралистической" концепцией Луначарского. 17 февраля 1929 года в докладе "Классовая борьба в искусстве", прочитанном в Большом зале Московской консерватории, Луначарский согласился со сталинской идеей усиления классовой борьбы: "Наш классовый натиск должен быть усилен". Но он предостерегал от переноса "линии в политике" в область культуры. "Можем ли мы, например, - говорил Луначарский, - сказать: так как стопроцентная коммунистическая литература важнее и лучше всего для страны, то остальная литература должна молчать, а так как она не хочет молчать добровольно, то можно запретить ей разговаривать? Нет, это будет иметь отрицательный результат. В действительности нам нужно, чтобы говорил и беспартийный пролетариат и крестьянин,
--------------------------------------------------------------------------------
29 Луначарский А. В. Вопросы литературы и драматургии II Луначарский А. В. Собр. соч.: В 8 т. М., 1964. Т. 2. С. 265.
30 Там же.
31 Лит. наследство. 1965. Т. 74. С. 31.
32 Там же. С. 43.
33 Луначарский А. В. Собр. соч.: В 8 т. Т. 2. С. 424.
34 Лит. наследство. Т. 74. С. 31.
35 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Ед. хр. 271. Л. 184.
стр. 215
--------------------------------------------------------------------------------
чтобы говорила интеллигенция. Прямо против нас направленную, контрреволюционную литературу мы пресекаем цензурой. Но трудовой интеллигенции и крестьянству мы должны дать возможность высказаться..." 36
В 1929 году такое понимание вещей расходилось не только с требованиями экстремистов, но и с "генеральной линией" власти, которая все меньше хотела слушать крестьянство и "остальную литературу", все более отвечала требованиям экстремистов. Начинало сбываться пророчество А. А. Богданова о преобразовании организации с "едва заметной авторитарностью" в организацию "твердой власти". Партийно-государственное все более подменялось авторитарным. Цензура была орудием этого процесса.
Начиная с 1929 года цензоры должны были следить за тем, чтобы газетные клише портрета Сталина были изготовлены только со снимков, полученных "Пресс-клише" РОСТа (с. 128). Против этого Лебедев- Полянский не возражал. Такая уступчивость была предопределена элементами политического и морального сознания, сформированного в годы семинарской подготовки к учебе в Духовной академии. Религия, по мнению А. А. Богданова, вводит человека в "авторитарный строй жизни", "ставит на определенное место в его системе и дисциплинирует его для выполнения той роли, какая ему в этой системе предуказана". 37
Однако идеолог пролетарского коллективизма не мог стать певцом авторитарной политики, безоглядно ей следовать. В многочисленных письмах Лебедева-Полянского к Луначарскому в 1930-1931 годах нет ни слова об отношении к сталинской деятельности, но есть отдельные фразы, выражающие его недовольство усилением абсолютной власти "непогрешимых Энгельсов", 38 т. е. тех деятелей, которые утверждали сталинскую линию в области философии и исторической науки. Это недовольство, а также элементы православной этики обусловили внутренний конфликт в его деятельности последних двух лет на посту начальника Главлита.
В начале 1931 года Лебедев-Полянский выступил с большим докладом на совещании заведующих облкрайлитами. Это было время, когда осуществление политики уничтожения кулачества как класса требовало оправдания любой жестокости "беспощадного государства". Инакомыслие предлагалось "выжигать каленым железом". 39 Ведущим был лозунг "союзник или враг". Уклонившиеся от политической линии получали ярлык "классового врага" и "фальсификатора в области художественной литературы ". 40
В докладе Лебедева-Полянского прозвучали требования пропускать в печать только то, что ""нам нужно", что заставляет чувствовать жизнь" (с. 181). Стараясь соответствовать новому времени, председатель Главлита говорил о том, что цензуре "надо быть пожестче с художественной литературой" (с. 236). Вместе с тем его указания были лишены политического экстремизма, он по-прежнему был против "грубого обличения" и "свирепого вида", так как установку "быть пожестче* он предлагал сочетать с "внимательным и проникновенным отношением" (с. 237) к тем, кто отступает от политической линии, проработки делать "как-то культурно" и даже их "отложить". "Может быть, вам, - советовал Лебедев-Полянский, - где нужно сейчас ударить, по ряду тактических соображений и не нужно ударять" (с. 232). Это уже слишком было похоже на всегдашнее отрицание "тактики удара", свойственное Луначарскому. Сказать в 1931 году, что эта тактика вредна, Лебедев-Полянский не решался из-за свойственной ему "психологии подчинения", но он не требовал "уничтожать" и "выжигать каленым железом". Он хотел быть снисходительным, он предлагал воспитывать
__ 36 Луначарский А. В. Статьи о советской литературе. М., 1971. С. 129.
37 Богданов А. А. Вопросы социализма. С. 431.
38 РГАЛИ. Ф. 279. Оп. 2. Ед. хр. 404. Л. 2, об.
39 Динамов С. От редакции // Лит. газ. 1931. 20 мая.
40 См.: Перхин В.В. Два письма Андрея Платонова // Русская литература. 1990. N 1. С.228-229.
стр. 216
--------------------------------------------------------------------------------
в стенах Союза писателей, не спешить с передачей дел в ГПУ. "Наша точка зрения, - намекал Лебедев-Полянский, - должна быть тоньше..." (с. 236).
Можно утверждать, что в 1931 году Лебедев-Полянский стремился как усвоить требования новой эпохи, так и сохранить верность исходным принципам. Со всей очевидностью эта двойственность проявилась в цензорских оценках конкретных явлений литературы. Однако они зависели не только от его концепции цензуры, но и от его эстетической программы.
Взгляды Лебедева-Полянского на искусство формировались под воздействием учения А. А. Богданова. Он был секретарем руководимой Богдановым богостроительской группы "Вперед" с момента ее возникновения в 1909 году. Теоретическую аргументацию он черпал в главном труде Богданова "Всеобщая организационная наука" (1913- 1922) и особенно в его пореволюционных статьях об искусстве. Богданов утверждал, что "пролетариату необходимо искусство коллективистическое". 41 Лебедев-Полянский весьма прямолинейно проводил эту мысль в созданном им журнале "Пролетарская культура". Он боролся против искусства, проникнутого "индивидуалистически-интеллигентскими настроениями", например с поэзией С.А. Есенина. Процитировав есенинские строки "Я хочу быть тихим и строгим", Лебедев-Полянский утверждал: "Ни один серьезный и последовательный коммунист не сможет примириться с желаниями автора. Коммунист не ищет "голубого покоя", он горит огнем красного энтузиазма. Такая поэзия мешает и раздражает". 42
Мешала и раздражала Лебедева-Полянского поэзия А. А. Блока и А. Белого, а также "попутчики". В 1921 году Лебедев-Полянский запретил публиковать рассказ Б. К. Зайцева "Уединение" за "неопределенное настроение" (с. 275). В поисках "красного энтузиазма" он обратился к стихам А. И. Безыменского, который способен "за каждой мелочью Революцию мировую найти", выявить "активность". 43 Это суждение почти дословно повторяет мысль Троцкого из его предисловия к книге стихов Безыменского "Как пахнет жизнь". 44 Для обоих политическая актуальность была ценнее эстетических достоинств. Напротив, В. Я. Брюсов был невысокого мнения о тех же стихах Безыменского, потому что поэт ограничился переложением "в стихи марксистских положений" и лозунгов. 45 Кстати, цензура не разрешила опубликовать это мнение, противоречившее взглядам могущественных представителей политической власти.
Чтобы обосновать необходимость и правомочность утилитарной литературы, Лебедев-Полянский вновь обращался к идеям Богданова. Он развивал два тезиса: 1. Искусство есть "воспитательное средство", "орудие социальной организации людей"; 2. "Воспитание же есть организаторская деятельность". 46 Литература, разъяснял Лебедев-Полянский, "прямо и косвенно является средством организации". Более того, "каждое литературно-художественное произведение, не исключая и произведений "чистого искусства", разрешает какую-либо организационную задачу, иногда личную, иногда широкообщественную". 47 В современную эпоху, писал Лебедев-Полянский, когда ведущим классом стал пролетариат, "класс организаторский", и когда "эпоха наша исключительно организационная, вся жизнь перестраивается на совершенно новых принципах", художник должен "взять нужный материал и обработать его, не разойдясь с требованиями времени". 48 Требования времени, по Лебедеву-Полянскому,
--------------------------------------------------------------------------------
41 Богданов А. А. Вопросы социализма. С. 422.
42 Пролетарская культура. 1919. N 6. С. 42.
43 Полянский Валерьян. Вопросы современной критики. М., 1927. С. 180, 74.
44 Троцкий Л. Д. Предисловие // Безыменский А. Как пахнет жизнь. М., 1924. С. 4.
45 Лит. наследство. 1976. Т. 85. С. 210.
46 Богданов А. А. Вопросы социализма. С. 421.
47 Полянский Валерьян. Вопросы современной критики. С. 89.
48 Там же.
стр. 217
--------------------------------------------------------------------------------
всегда идеологические, классовые, пролетарские. Поэтому художественное произведение всегда должно иметь "идеологически- организационный смысл". 49
Эти взгляды многое определяли в цензурной оценке произведений. Показательна в этом отношении судьба двухтомника А. А. Ахматовой, подготовленного "Издательством писателей в Ленинграде" в 1929 году. По поручению Правления издательства К. А. Федин составил записку, в которой обосновал необходимость издания: "Анна Ахматова занимает в поэзии место бесспорное. Обойти ее в истории русского стиха так же невозможно, как невозможно обойти Тютчева, Блока, Хлебникова. Современный серьезный поэт, писатель, историк, теоретик, критик литературы не может пренебречь обстоятельным изучением творчества Ахматовой". 50 Однако Лебедев-Полянский "категорически заявил о запрещении издавать стихи Ахматовой". 51 В марте 1930 года Федин имел полуторачасовую беседу с Лебедевым- Полянским: "Я выхожу на улицу и так разбит, словно весь день таскал камни. Порядочно на свете я видел дураков; но столь законченного вижу впервые". 52 Эстетическую аргументацию Феди-на главный цензор не принял. Это понятно: в лирике Ахматовой не было "нужного материала", соответствующего "требованиям времени" - эпохи сплошной коллективизации.
Вместе с тем Лебедев-Полянский стремился не только запрещать, но и воспитывать, исправлять недостатки, чтобы после переработки произведение стало "средством организации", обрело "идеологически- организационный смысл". Примером достижения этической и эстетической целей может служить его воздействие в конце 1920-х годов на таких писателей, как И. Л. Сельвинский и Б. А. Пильняк.
В ноябре 1928 года Лебедев-Полянский дал отзыв, запрещающий издание романа Сельвинского "Пушторг", так как в нем отразились "глубоко обывательские настроения" и "социально-политического понимания у автора нет". "Может быть, автор не хотел этого, - писал Лебедев-Полянский, - но получился роман, который может подрывать наше хозяйственное строительство, вызывая возмущение обстановкой и убивая веру в созидательские силы. Идиоты, мерзавцы хозяйничают, честные погибают, не в силах преодолеть враждебное, бездарное, чванное, хвастливое". 53
Сельвинский понял задачу, сумел усилить тему борьбы партии против обывателей. 54 В 1929 году вышло отдельное издание романа, в 1931-м последовало переиздание.
В 1929 году Пильняку вновь предъявили политические обвинения. Поводом стала публикация в "белой прессе" его повести "Красное дерево". 55 Лебедев-Полянский, узнав об этом, устроил Пильняку допрос в стенах Главлита. Были предложения передать дело в ГПУ. Но по инициативе председателя решили "использовать Союз писателей" - опускай они своего друга, члена, по-семейному, так сказать, выпорют" (с. 232). Как в то время осуществлялись "идеологические порки", ясно из "Дневника" К. А. Федина. 25 сентября 1929 года он записал: "Три дня назад - общее собрание Союза писателей (...) Правление высекло себя, дало себя высечь. Все считают, что в утрате достоинства состоит "стиль ЭПОХИ", что "надо слушаться", надо понять бесплодность попыток вести какую-то особую линию, линию писательской добропорядочности (...) Сейчас нужны люди вроде историка литературы (В. Е.) Евгеньева-Максимова, который (...) письменно выразил обиду на Гос. изд-во за то, что оно не уведомило
--------------------------------------------------------------------------------
49 Там же. С. 83.
50 Цит. по: Художник и общество (Неопубликованные дневники К. Федина 20-30-х годов) // Русская литература. 1992. N 4. С. 168.
51 Там же.
52 Там же. С. 172.
53 Архив РАН. Ф. 597. Оп. 3. Ед. хр. 15. Л. 9.
54 Обзор мнений политических критиков, совпадавших с оценками Лебедева-Полянского, см.: Резник О. Жизнь в поэзии (О Сельвинском). М., 1981. С. 128-154.
55 См.: Любимова М. Ю. Е. И. Замятин и Б. А. Пильняк (материалы к биографиям) // Источниковедческое изучение памятников письменной культуры. Сб. научн. тр. СПб., 1994. С. 103.
стр. 218
--------------------------------------------------------------------------------
его о запрещении написанного им предисловия к собранию сочинений Некрасова, ибо если бы оно - изд-во - уведомило, то он - историк литературы - переделал бы предисловие по указаниям Гублита, "требованиям которого всегда отвечали все мои статьи и книги". Вот это человек эпохи! Я был раздавлен происходившей 22 сентября поркой писателей. Никогда личность моя не была так унижена". 56
Напротив, Лебедев-Полянский был доволен. "Ну, попарились, - рассказывал он заведующим облкрайлитами, - а вы знаете, как пар на русского человека действует, каждый желает, чтобы градус был повыше, а веник покрепче, раз, два, четыре, кости размяли, и все улыбались" (с. 232).
То, что Федин считал унижением и подавлением личности, то Лебедев- Полянский называл "служением обществу", подчинением писателя "планам, созданным рабочим классом". Апология пролетарского коллективизма исключала признание личного достоинства. "Мы, - писал А. К. Воронский, - воспитываем иные добродетели, чем уважение к общим гражданским правам, к тому, что нельзя красть носовых платков, что личность священна согласно кантовским императивам". 57 Правда, Воронский в конце 1920-х годов уже понимал односторонность такой этики. Не то Лебедев-Полянский. Он продолжал добиваться подчинения личности "беспощадному государству". И ему это удавалось: Пильняк "взял свое "Красное дерево" и перерабатывает..." (с. 232). Действительно, основную сюжетную линию "Красного дерева" писатель .включил в производственный роман "Волга впадает в Каспийское море" - о строительстве в Коломне плотины. Это произведение, имевшее "идеологически-организационный смысл", было опубликовано в 1930 году. Сдержав обещания, данные Глав-литу, Пильняк получил возможность печататься и ездить в заграничные командировки. "Вот так надо строить работу", - поучал коллег Лебедев- Полянский в январе 1931 года.
Однако воспитательное воздействие Лебедева-Полянского не могло быть прочным. В процессе творчества одаренный писатель забывал о своих обязательствах перед Главлитом: талант брал верх над политическим заданием. Так случилось, например, с П. С. Романовым. 12 июля 1927 года он писал Лебедеву-Полянскому: "Дорогой Павел Иванович (...) мне хотелось бы продолжить добрые отношения с Цензурой. Тем более что теперь я больше, чем прежде, имею основание рассчитывать на таковые же со стороны цензуры: я все больше и больше иду в сторону изображения положительных сторон жизни. С моими сатирическими склонностями это очень трудно". 58
"Изображение положительных сторон жизни" означало, что Романов учитывает "требования времени", помогает перестроить жизнь "на совершенно новых принципах". Это заслуживало поддержки. В 1929- 1930 годах было осуществлено 12-томное собрание сочинений Романова. Но "сатирические склонности" взяли верх в новом романе "Товарищ Кисляков". Три месяца он лежал в цензуре. 3 июля 1930 года писатель обратился к Лебедеву-Полянскому. Напомнив о "своих безоблачных отношениях с цензурой, которыми (...) всегда так гордился", Романов подчеркнул: "От Вас лично не имел никогда ничего, кроме самого внимательного, ласкового и доброго отношения". 59
Обращение помогло. В 1930 году роман увидел свет в 18-й книге альманаха "Недра". Политическая критика встретила его враждебно. Она не поверила в то, что автор хотел показать сближение русской интеллигенции с пролетариатом. "П. Романов, - писал А. А. Век, - разоблачает Кислякова с точки зрения отвлеченных норм интеллигентской морали, с точки зрения "заветов русской интеллигенции". Выше всего надо ценить свою личность, которая не должна ни перед кем сгибаться, которая
--------------------------------------------------------------------------------
56 Художник и общество (неопубликованные дневники К. Федина 20-30-х годов). С. 169.
57 Воронский А. К. Искусство видеть мир. Портреты. Статьи. М., 1987. С. 547.
58 Архив РАН. Ф. 597. Оп. 4. Ед. хр. 63. Л. 1.
59 Там же. Л. 4.
стр. 219
--------------------------------------------------------------------------------
обязана всегда и везде идти против течения. Таковы, примерно, заветы, с точки зрения которых смотрит на мир П. Романов". 60 "Романов, - заключал критик, - выразил идеи классового врага". 61
Можно не сомневаться, что Лебедев-Полянский предвидел такую реакцию. Но пошел на это, вероятно, не из личной симпатии к Романову, а руководствуясь своей этикой: быть нетерпимым только к "безусловному злу". Похоже, он разделял также этический принцип Богданова: "Надо помнить, что всякое объективно лишнее истребление и разрушение, всякая ненужная жестокость преступны по отношению к человечеству, деморализуют коллектив и уменьшают энергию, которой он может располагать в борьбе и в труде. Член великого коллектива не должен уподобляться жалким дикарям-погромщикам, опустошающим завоеванную страну - свое достояние". 62 "Непогрешимые Энгельсы" от литературной мысли как раз становились такими "дикарями-погромщиками", политический догматизм ставили выше идеи коллектива.
В 1930-1931 годах, когда такие экстремисты стали играть ведущую роль в политике и литературе, когда активизация террора напоминала о 1919 годе, 63 Лебедев-Полянский санкционировал издание книг, запрещенных облкрайлитами, в частности Ленгорлитом. В 1930 году вышли мемуары В. И. Гедройц, ранее отвергнутые как "дворянские". 64 В 1931 году он дал ход книге В. А. Пяста "Современное стихосложение", которую местная цензура задержала весной 1930 года, 65 вероятно, потому, что в марте автор был отправлен ГПУ в ссылку. 66 В этом ряду поступков Лебедева-Полянского надо рассматривать и эпизод с Е. И. Замятиным.
Преследование Замятина, начатое осенью 1929 года статьей Б. М. Волина в "Литературной газете" и хорошо описанное в научной литературе, 67 было продолжено в 1930-1931 годах в связи с появлением его статьи "Закулисы". 68 Она подтверждала приверженность писателя "философии неореализма", утверждающей "смещение планов в пространстве и времени" как "логически необходимый метод". Размышления Замятина о цвете, звуке, ритме прозы, "лейтмотивах звуковых", "лейтмотивах зрительных", ссылки на А. Белого говорили о его внимании к эстетической стороне литературного произведения. С этих позиций он отвергал критические суждения "бойкого молодого человека", которого, по мнению Замятина, надо гнать в три шеи из литературы. 69
Юные, "бойкие" политические критики 22-летний Г. Н. Бояджиев, 24- летний Г. А. Бровман во главе с Л. Л. Авербахом увидели в этом суждении Замятина "злобу классового врага", который смеет "поплевывать на марксистскую критику". 70 Это было мнение, вдохновленное политическим экстремизмом: "<...) страна строящегося социализма может обойтись без такого писателя". 71 Молодые критики, возможно, сами того не понимая, вели дело к уничтожению Замятина. Они создавали соответствующее общественное мнение. Опираясь на него, цензор Ленгорлита в марте 1931 года
--------------------------------------------------------------------------------
60 Бек А. Роман, направленный против советской интеллигенции // Рост. 1930. N 5. С. 31.
61 Там же.
62 Богданов А. А. Законы новой совести // Богданов А. А. О пролетарской культуре. Л.; М., 1924. С.341.
63 См.: Художник и общество (Неопубликованные дневники К. Федина 20-30-х годов). С. 171.
64 Там же. С. 170.
65 Там же. С. 172.
66 Там же. С. 173.
67 Барабанов Евг. Комментарии // Замятин Е. Сочинения. М., 1988. С. 529-537.
68 Замятин Е. И. Закулисы // Как мы пишем. Л., 1930. С. 29-47.
69 Замятин Е. Сочинения. С. 472.
70 Бояджиев Г. Союзник или враг? // На подъеме (Смоленск). 1931. N 6. С. 164; Бровман Г. Реакционная литература и ее творческий метод // Молодая гвардия. 1931. N 15-16. С. 118; Авербах Л. За большое искусство большевизма // Там же. N 13-14. С. 107.
71 Лит. газ. 1929. 7 окт.
стр. 220
--------------------------------------------------------------------------------
потребовал от издательства "Academia" снять очерк жизни и творчества Р. Б. Шеридана, написанный Замятиным для отдельного издания комедии "Школа злословия".
Отношение Лебедева-Полянского к творчеству Замятина в 1920-е годы было резко отрицательным. Он не сомневался, что писатель в своих произведениях "издевается над пролетариатом". 72 В январе 1931 года, выступая перед цензорами облкрайлитов, Лебедев- Полянский сказал: "Замятин даже ухитрился выпустить сказку, политический смысл которой таков: как бы большевики ни пытались построить новое общество, они его построить не смогут, потому что на крови, на костях нельзя строить..." (с. 233).
Между этим январским выступлением Лебедева-Полянского и мартовским запретом печатать статью Замятина о Шеридане, безусловно, есть прямая связь. Вместе с тем надо отметить, что ленинградский цензор не усвоил воспитательный метод Лебедева- Полянского: лозунг "быть пожестче* сочетать с требованием "быть тоньше", т. е. подавление личности не доводить до ее уничтожения, не совершать "лишнего истребления и разрушения", "ненужной жестокости".
Напротив, Замятин, кажется, хорошо понимал метод Лебедева- Полянского. "Уважаемый Павел Иванович, - писал он в связи с запретом своей статьи, - я помню - однажды Вы говорили мне, что Главлит в своих суждениях исходит всегда из содержания рукописи, а не из подписи автора. Это, конечно, единственно возможный и правильный принцип в работе руководимого Вами учреждения. К сожалению, этот принцип грубейшим образом нарушен ленинградским Областлитом..." 73 Возможно, Лебедев-Полянский не заметил иронии: под маской одобрения Замятин осуждал пренебрежение цензоров к художественной специфике литературы, к творческой индивидуальности писателя. Но буквальный смысл - признание главенствующей роли содержания - мог быть только приятен пролеткультовскому деятелю. Вместе с тем Замятин дальновидно подчеркивал, что в его статье "нет ничего такого, что могло бы встретить возражение с идеологической стороны", и сообщал, что книга сопровождается "статьей профессора П. С. Когана о Шеридане с установкой на политический анализ английского общества соответствующей эпохи". 74 Одним словом, не было никакой надобности в "ненужной жестокости". Лебедев-Полянский смог "быть тоньше" своих подчиненных. Статья увидела свет вопреки всем политическим обвинениям в адрес Замятина.
Но такая снисходительность, чреватая очередной "идеологической поркой", Замятина не устраивала. В июне 1931 года, добиваясь выезда за границу, он писал И. В. Сталину: "Недавно, в марте месяце этого года, ленинградский Обллит (...) не только запретил статью, но запретил издательству даже упоминать мое имя как редактора перевода. И только после моей апелляции в Москву, после того, как Главлит, очевидно, внушил, что с такой наивной откровенностью действовать все же нельзя, - разрешено было печатать статью и даже мое криминальное имя". 75 Замятин защищал свое личное достоинство, право личности не прислуживать "маленьким людям". Не имея возможности обратиться в суд, он апеллировал к лидеру государства.
Лебедев-Полянский не мог предвидеть такого развития событий. В том же месяце, сразу после письма Замятина к Сталину, он был снят с должности председателя Главлита. 76 Его преемником стал Б. М. Волин, начавший осенью 1929 года политическую травлю Замятина, объявив его "недопустимым явлением". Это решение показывало, что отныне власть доверяет только методу экстремистов - бороться с несогласными до их уничтожения. Конфликт 1926 года между партийно-государственным и экстремистским пониманием цензуры завершился. Главлит превратился в небывалый инструмент авторитарной власти.
--------------------------------------------------------------------------------
72 Полянский Валерьян. Вопросы современной критики. С. 161.
73 Замятин Е. Сочинения. С. 560.
74 Там же. С. 561.
75 Там же. С. 490-491.
76 См.: Лит. газ. 1931. 25 июня.
стр. 221
Опубликовано 20 ноября 2007 года
Новые статьи на library.by:
ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ:
Комментируем публикацию: П. И. ЛЕБЕДЕВ-ПОЛЯНСКИЙ КАК ЦЕНЗОР
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1195564056 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций