ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ (последнее)
Личность и технология в педагогическом процессе
Актуальные публикации по вопросам школьной педагогики.
Вопрос о соотношении личности учителя и технологии учебы - один из "вечных" в педагогике. Ретроспективный перечень ответов на него мог бы послужить своего рода основой для истории нашей науки.
Но, в общем, можно констатировать довольно заметную "технологизацию" нашего педагогического мышления. Прежде всего и теоретиками, и практиками сам термин "технология" сейчас употребляется явно чаще, чем 10-15 лет тому назад. Огромное количество публикаций на тему технологий в образовании уже никого не коробит. "Технология" - это модный педагогический термин. Чем это можно объяснить?
Понятие "технология" заимствовано педагогикой из сферы производства и означает "стандартизированный процесс" с заранее заданной последовательностью операций, осуществив которые "определенным способом и в определенном порядке", мы гарантированно (или почти гарантированно) получаем из данного материала требуемый продукт. Слово "технология", как и многие слова нашего языка, несет в себе сильный эмоциональный привкус, психологическую установку, даже некое мировоззрение, неявно включенное в семантику этого понятия. Здесь речь идет о том, что человек, склонный с большим доверием относиться к технологии, обусловливает достижение школьного результата качеством материала, правильной технологией его обработки, профессионализмом работника.
От личных качеств исполнителя, в нашем случае - педагога, не зависит ниче-
стр. 84
--------------------------------------------------------------------------------
го или почти ничего. Это очень удобно, поскольку позволяет прогнозировать и даже гарантировать результат независимо от того, кто, какой человек занят в самом процессе: это может быть честнейший человек или бессовестный подлец, эгоист или альтруист, человек ответственный и самостоятельный или легкомысленный и инфантильный, независимый или склонный к конформизму - все это неважно. Сам процесс здесь понимается как стандартный (нетворческий) и безличный, легко планируемый и воспроизводимый.
То, что названия типа "Технология воспитания в современных условиях" стали визитной карточкой нашей педагогики конца XX - начала XXI столетия, не случайно. Видимо, можно говорить о "соблазне технологизма" в педагогике. Отчего же это происходит? И соблазн ли это? Может быть, и впрямь хорошая технология в педагогическом процессе является гарантией успеха?
Одним из родоначальников технологического мышления в нашей педагогике был А.С. Макаренко. Его высказывания об отсутствии принципиальной разницы между технологией обработки металлов и педагогической технологией (технологией воспитания) широко известны. Между тем, А.С. Макаренко добился в своей практической педагогической деятельности многого. Значит ли это, что результат зависит, главным образом, от технологической правильности процесса?
За счет чего был достигнут успех колонии им. Горького и коммуны им. Дзержинского? Если за счет технологии, то тогда надо полагать, что придя работать в колонию, А.С. Макаренко уже ее имел. Но это не так. Формулировать основы своей технологии воспитания личности через коллектив он начал в 1922-1923 гг., когда педагогический успех колонии уже достаточно определился. За счет чего же он был достигнут?
Не имея пока ясных представлений о технологии воспитания, А.С. Макаренко обладал важнейшим даром - любовью к детям, воздающим сторицей. Ту же характерную его черту отмечал и К. Чуковский: "Ни раньше, ни потом я не видел, чтобы люди (воспитанники коммуны. - B.C .) так благодарно и преданно любили своего воспитателя" [1, с. 530].
Можно предположить, что в значительной мере эта любовь была "отраженным светом". Известно, что воспитанники для А.С. Макаренко были главным содержанием и смыслом его жизни. Он избегал разговоров о любви к детям, но она ощущается в каждой написанной им строке.
И любовь эта была особого качества: взрослые, так любящие детей, крайне редки. Оставаясь взрослым, иным, чем они, выше их, он никогда не отделяет себя от них, не говорит "они", а говорит "мы". "Ваше имя (М. Горького. - B.C .) и Ваша личность для всех нас лучшее доказательство, что мы тоже люди. ...На зло всем милиционерам, которые нас "тыряли" по участкам и угрозыскам. ...Нам сам черт не брат" [2, с. 221-223]. Чувствуется, что это не риторическая фигура, что он действительно на глубинном личностном уровне объединял себя с ними в одно целое - в семью: он так чувствовал, так думал, так жил. И был счастлив этим. Он не работал с детьми, он жил одной жизнью с ними. И каждого из них воспринимал как часть своей жизни. М. Бубер называл это "включающим восприятием". Он писал, что "ребенок должен поверить, что учитель искренне желает принять участие в его жизни. Ребенок хочет убедиться, что он не объект "педагогического воздействия" в руках взрослого, который преследует по отношению к нему собственные цели. И от учителя требуется доказать это, доказать, что ребенок дорог ему сам по себе, независимо ни от каких посторонних целей. Отклик рождает доверие". Здесь уместно вспомнить, что "ответственность" - это способность и стремление "отвечать", давать ответ на то, чего требует от тебя жизнь, другие люди.
Сам А.С. Макаренко, по-видимому, с детства отличался огромной жаждой лучшей жизни и повышенным уровнем мотивации достижений. Возможно, это отчасти объясняется "плебейским" происхождением способного, честолюбивого ребенка. Его стремление стать настоящим педагогом, добиться успеха в своей профессии, очевидно, сыграло решающую роль в его становлении как личности. В этой связи весьма интересны мысли В. Хилтунена,
стр. 85
--------------------------------------------------------------------------------
который писал: "Встречал я людей, которые и личностями-то в полном смысле слова становились уже в процессе общения с ребятами (они сами об этом говорили!), а когда впервые пришли к своим мальчишкам и девчонкам, никакими особенными качествами не обладали - разве что честны были да деятельны" [3, с. 20]. Действительно, ничто так не способствует успешному самовоспитанию как бескорыстное стремление воспитать других. В колонию пришел человек целеустремленный, цельный, духовно сильный, ярко эмоциональный, бескорыстный, самоотверженный, исключительно преданный своему делу, достаточно честолюбивый. А.С. Макаренко обладал четкими представлениями о том, какими людьми должны стать его воспитанники и сохранял абсолютную веру в то, что они такими могут и обязаны стать. "Надеюсь, что мне удастся заразить куряжан, - писал он А.М. Горькому, - хоть небольшим пафосом, увлечь моей верой в их человеческую ценность" [2, с. 231]. И он действительно их заражал своей верой: его мечта о них, о том, какими они должны быть, оказалась мощным фактором, формирующим их личности.
Воспитанники кажутся А.С. Макаренко самыми прекрасными людьми. Когда критик Ф. Левин упрекал автора "Флагов на башнях" в изображении идиллии, он отвечал: "Я не принимаю Вашего упрека в том, что в моей повести много красивых. Я такими вижу детей - это мое право" [4, с. 207]. Однако как воспринимать тогда избиение воспитанника? Задоров - синтетический художественный образ, тем не менее сам факт сомнению не подлежит. Какая же тут связь, как объяснить у детей вспыхнувшую "любовь к дисциплине"?
Сам А.С. Макаренко анализировал этот педагогический факт неоднократно. В "Педагогической поэме" он писал, что ребята во всей этой истории "не видят побоев, они видят только гнев, человеческий взрыв. Они же прекрасно понимают, что я мог бы и не бить, мог бы возвратить Задорова, как неисправимого, в комиссию, мог причинить им много важных неприятностей. Но я этого не делаю, я пошел на опасный для себя, но человеческий, а не формальный поступок" [5, с. 17].
Казалось бы, человек вышел из себя, потерял контроль над собой, но нет: как только Задоров со стоном прошептал: "простите, Антон Семенович...", он тут же берет себя в руки, несмотря на свой "дикий и неумеренный" гнев. Видно, что этот эмоциональный взрыв является адекватным ответом на поведение Задорова в конкретном эпизоде и на поведение воспитанников в течение всех предыдущих месяцев. Впоследствии А.С. Макаренко писал: "Эти побои показали, во- первых, плохую мою подготовленность как воспитателя, плохую мою вооруженность педагогической техникой и плохое состояние нервов, отчаяние. Но это не было наказание. Это также было требование" [6, с. 150].
В статье "О моем опыте" он так комментировал этот эпизод: "Я был очень удивлен, когда на меня посыпались обвинения, что я рекомендую побои. ...Успех этого случая проистекал не из моего метода, а находился в зависимости от случайного человеческого объекта моего физического воздействия. Не всякому удастся натолкнуться на такого человека, которого ударишь, а он протянет тебе руку и скажет: я тебе помогу и действительно поможет" [6, с. 257]. Наконец, на одной из встреч с читателями он говорил: "Интересный вопрос относительно Задорова. "Неужели Вы думаете, что этот метод принес пользу?" - спрашивает меня автор записки. Конечно, никогда я этого не думал. Это было полное отчаяние, бессилие. Если бы на месте Задорова был кто-нибудь другой, может быть, это привело бы к катастрофе, но Задоров был благородным человеком, он понял, до какого я дошел отчаяния, он нашел в себе силу протянуть руку и сказать: "Все будет хорошо". Разве этого не видно? Если бы я ударил того же Волохова, то мог быть им избит" [4, с. 195].
Итак, по мнению самого А.С. Макаренко, все дело не в нем, а в "Задорове", который оказался благородным человеком, что в данном эпизоде является случайным обстоятельством. Действительно ли это так? Почему так повели себя сам избитый и его товарищи, вместе с которыми
стр. 86
--------------------------------------------------------------------------------
он составлял на тот момент сплоченную "свору бандитов"? Всмотримся внимательно в этот эпизод.
"Я вдруг увидел, что он страшно испугался. Бледный, с трясущимися руками, он поспешил надеть фуражку, потом снял ее и снова надел. Я, вероятно, еще бил бы его, но он тихо и со стоном прошептал: "Простите, Антон Семенович..."" [5, с. 14].
Какое же тут "благородство"? Благородство человек, когда его избивают, проявить не может: тут чисто эмоциональная реакция. Именно она-то как раз и очень интересна, потому что эта реакция ребенка, на которого очень рассердился его любимый и уважаемый отец, самый близкий и значимый для него взрослый.
Мы знаем, что дети реагируют на гнев, замечания, наказания, требования взрослых совершенно по-разному, в зависимости от того, что требует, кто наказывает. Если это чужой, то ребенок неизбежно встретит любые попытки вмешаться в его жизнь в штыки. И совершенно по-другому воспринимаются воздействия того, с кем у ребенка есть человеческая связь, кто значим для него на личностном уровне.
Именно так реагирует "Задоров", адекватная реакция у остальных воспитанников. Заметим, все они действуют одинаково, хотя характеры у них разные. И А.С. Макаренко не прав в одном: если бы он ударил Волохова, было бы, вероятно, то же самое. Ведь он - друг Задорова, безраздельно преданный ему: однако он не кинулся его защищать.
Откуда же эта человеческая связь? Конечно, все эти первые месяцы колонии ее великовозрастные воспитанники внешне вели себя вызывающе, не подчинялись дисциплине, но они все-таки жили в колонии и видели огромную заботу, настойчивость, самоотверженность "завкола". Они бравировали, чтобы "не потерять лица" друг перед другом, но какой-то, пока не заметный на поверхности, душевный процесс в них происходил. Вот если бы А.С. Макаренко избил "Задорова" в первый же месяц его пребывания в колонии, то тогда действительно "мог быть избит им". Однако к тому времени, когда это реально произошло, возник некий "человеческий мостик" между душой учителя и душами детей. Его поступок доказал, что он смелый человек, что он готов рисковать своим благополучием, даже свободой, что усилило уважение к нему.
Воспитанники увидели "не побои", не агрессию, а "гнев", "человеческий взрыв", увидели беспощадное, негнущееся требование: или подчиняйтесь дисциплине, или уходите из колонии! И реакция колонистов на "взрыв" была различной. Например, у Волохова она проявилась в его фразе "А вы права не имеете!" Но по поведению воспитанников видно, что они уже чувствовали, что он имеет право, не бить, конечно, а требовать, причем совершенно бескомпромиссно. Они поняли, что им ничего не остается, как либо подчиниться, либо уходить. Так началась колония им. Горького. И в дальнейшей ее судьбе именно личность ее заведующего играла решающую роль, что вовсе не отрицает значения технологии коллективного воспитания. Осенью 1922 г. А.С. Макаренко, поступив в Центральный институт организаторов народного просвещения, уезжает в Москву, но через полтора месяца ему пришлось вернуться, чтобы предотвратить "процесс распадания" колонии. В чем же дело? Технология уже была, однако без своего заведующего колония почти мгновенно начала "распадаться". Именно удивительная человеческая связь А.С. Макаренко со своими воспитанниками не позволяла разрушить семью колонистов.
Бесспорно, технология воспитания личности через коллектив - одно из выдающихся достижений педагогики XX в. Но кто сумел им воспользоваться? Кроме И.П. Иванова трудно даже вспомнить сколько-нибудь известных последователей А.С. Макаренко. Ему пели и поют дифирамбы, но реальная его технология игнорируется нашей педагогикой. Колония им. Горького, уникальное воспитательное учреждение, была намеренно разрушена, и нет никаких оснований считать, что сейчас ее участь была бы другой.
"Меня сейчас едят, - писал А.С. Макаренко Горькому в 1928 г., - а разве трудно меня есть? Когда организуется жизнь 400 ребят, да еще правонарушителей, да еще в условиях нищеты, так трудно быть просто должностным лицом, в таком случае необходимо стать живым
стр. 87
--------------------------------------------------------------------------------
человеком, следовательно, нужно и рисковать, и ошибаться" [2, с. 243]. Вот чего всегда не хватало нашей педагогике: живых людей, способных рисковать своим благополучием ради детей, самостоятельных, свободных личностей. "Я многого добился главным образом благодаря работе чекистов, которые находились со мной, благодаря тому простору для педагогического творчества, который давали чекисты, а в колонии Горького - благодаря завоеванной мною самостоятельности. Наробразовцы меня немного боялись: сумасшедший человек - он что угодно может придумать! Они боялись и не трогали. На такой свободе многое удавалось сделать" [4, с. 39]. Творческая свобода, ответственность за результат, личность педагога-творца - вот слагаемые педагогического успеха. Тогда уместной и полезной будет и технология. Если же нет ни личностей, ни свободы, то не спасут любые, даже самые замечательные технологии.
Кстати, сам А.С. Макаренко прекрасно понимал, что "педагогика - вещь прежде всего диалектическая - не может быть установлено никаких абсолютно правильных педагогических мер или систем". Однако эти слова прямо противоречат его же вере во всемогущество педагогической технологии.
Почему А.С. Макаренко не заметил этих противоречий в своих взглядах? Быть может, все дело в том, что реально понимая суть педагогического процесса как глубоко личностного, в котором решающим фактором является качество личности воспитателя, мы придем к "здоровому педагогическому пессимизму", к тому, что в нашем обществе успешное массовое воспитание пока невозможно в принципе, поскольку нет того количества личностей, необходимых для управления педагогическим процессом. А.С. Макаренко же хотел верить в быстрое массовое "производство" нового человека, и в этом смысле он был типичным утопистом. Нынешние же российские педагоги, очевидно, хотят верить в быстрый и легкий педагогический успех за счет использования хороших технологий. И тогда нам все нипочем - ни бедственное социальное положение учителей, ни то, что в наставники идут зачастую случайные люди, что 90% наших педагогов - женщины, ни то, что наши педагогические вузы готовят предметников, но совершенно не воспитывают педагогов. Абсолютно не важна оторванность друг от друга нашей педагогической теории и практики, существующих будто в параллельных мирах, которые нигде не пересекаются. Абсолютно неважно, кто у нас работает с детьми. А все равно у нас будет успех - благодаря правильным технологиям!
Вот это и есть "соблазн технологизма" в педагогике. "Строго научное проектирование и точное воспроизведение в классной комнате гарантирующих успех педагогических процессов", обещанное В.П. Беспалько, возможно только в воображении, но не в действительности - это просто очередная утопия. Конечно хорошая педагогическая технология - важная и нужная составляющая педагогического процесса, но далеко не главная и не обеспечивающая успеха.
В действительности же главным определяющим фактором педагогического процесса является человеческая связь воспитанника и воспитателя. Это значит только одно: нужно привлекать в педагогику тех, у кого есть призвание к работе с детьми. Добавим: необходимо уметь воспитывать будущих учителей. Пока мы этого делать не умеем, да и не стремимся. Мы даже не знаем, как это нужно делать, и возможно ли это вообще. Вот почему "у нас очень мало нового, а если оно и зарождается, то исключительно благодаря отчаянным усилиям отдельных лиц, которым приходится при этом лезть не на один рожон".
Педагогике нужна личность. Без этого не может быть ни успешного воспитания, ни полноценного обучения.
Литература
1. Чуковский К. И. Современники. Портреты и этюды. М., 1963.
2. Макаренко А.С. Пед. соч.: В 8 т. Т. 1. М, 1983.
3. Хилтунен В. Братство общего ключа. М.. 1990.
4. Макаренко А.С. Пед. соч.: В 8 т. Т. 7. М., 1986.
5. Макаренко А.С. Педагогическая поэма. М., 1987.
6. Макаренко А.С. Пед. соч.: В 8 т. Т. 4. М., 1984.
стр. 88
Но, в общем, можно констатировать довольно заметную "технологизацию" нашего педагогического мышления. Прежде всего и теоретиками, и практиками сам термин "технология" сейчас употребляется явно чаще, чем 10-15 лет тому назад. Огромное количество публикаций на тему технологий в образовании уже никого не коробит. "Технология" - это модный педагогический термин. Чем это можно объяснить?
Понятие "технология" заимствовано педагогикой из сферы производства и означает "стандартизированный процесс" с заранее заданной последовательностью операций, осуществив которые "определенным способом и в определенном порядке", мы гарантированно (или почти гарантированно) получаем из данного материала требуемый продукт. Слово "технология", как и многие слова нашего языка, несет в себе сильный эмоциональный привкус, психологическую установку, даже некое мировоззрение, неявно включенное в семантику этого понятия. Здесь речь идет о том, что человек, склонный с большим доверием относиться к технологии, обусловливает достижение школьного результата качеством материала, правильной технологией его обработки, профессионализмом работника.
От личных качеств исполнителя, в нашем случае - педагога, не зависит ниче-
стр. 84
--------------------------------------------------------------------------------
го или почти ничего. Это очень удобно, поскольку позволяет прогнозировать и даже гарантировать результат независимо от того, кто, какой человек занят в самом процессе: это может быть честнейший человек или бессовестный подлец, эгоист или альтруист, человек ответственный и самостоятельный или легкомысленный и инфантильный, независимый или склонный к конформизму - все это неважно. Сам процесс здесь понимается как стандартный (нетворческий) и безличный, легко планируемый и воспроизводимый.
То, что названия типа "Технология воспитания в современных условиях" стали визитной карточкой нашей педагогики конца XX - начала XXI столетия, не случайно. Видимо, можно говорить о "соблазне технологизма" в педагогике. Отчего же это происходит? И соблазн ли это? Может быть, и впрямь хорошая технология в педагогическом процессе является гарантией успеха?
Одним из родоначальников технологического мышления в нашей педагогике был А.С. Макаренко. Его высказывания об отсутствии принципиальной разницы между технологией обработки металлов и педагогической технологией (технологией воспитания) широко известны. Между тем, А.С. Макаренко добился в своей практической педагогической деятельности многого. Значит ли это, что результат зависит, главным образом, от технологической правильности процесса?
За счет чего был достигнут успех колонии им. Горького и коммуны им. Дзержинского? Если за счет технологии, то тогда надо полагать, что придя работать в колонию, А.С. Макаренко уже ее имел. Но это не так. Формулировать основы своей технологии воспитания личности через коллектив он начал в 1922-1923 гг., когда педагогический успех колонии уже достаточно определился. За счет чего же он был достигнут?
Не имея пока ясных представлений о технологии воспитания, А.С. Макаренко обладал важнейшим даром - любовью к детям, воздающим сторицей. Ту же характерную его черту отмечал и К. Чуковский: "Ни раньше, ни потом я не видел, чтобы люди (воспитанники коммуны. - B.C .) так благодарно и преданно любили своего воспитателя" [1, с. 530].
Можно предположить, что в значительной мере эта любовь была "отраженным светом". Известно, что воспитанники для А.С. Макаренко были главным содержанием и смыслом его жизни. Он избегал разговоров о любви к детям, но она ощущается в каждой написанной им строке.
И любовь эта была особого качества: взрослые, так любящие детей, крайне редки. Оставаясь взрослым, иным, чем они, выше их, он никогда не отделяет себя от них, не говорит "они", а говорит "мы". "Ваше имя (М. Горького. - B.C .) и Ваша личность для всех нас лучшее доказательство, что мы тоже люди. ...На зло всем милиционерам, которые нас "тыряли" по участкам и угрозыскам. ...Нам сам черт не брат" [2, с. 221-223]. Чувствуется, что это не риторическая фигура, что он действительно на глубинном личностном уровне объединял себя с ними в одно целое - в семью: он так чувствовал, так думал, так жил. И был счастлив этим. Он не работал с детьми, он жил одной жизнью с ними. И каждого из них воспринимал как часть своей жизни. М. Бубер называл это "включающим восприятием". Он писал, что "ребенок должен поверить, что учитель искренне желает принять участие в его жизни. Ребенок хочет убедиться, что он не объект "педагогического воздействия" в руках взрослого, который преследует по отношению к нему собственные цели. И от учителя требуется доказать это, доказать, что ребенок дорог ему сам по себе, независимо ни от каких посторонних целей. Отклик рождает доверие". Здесь уместно вспомнить, что "ответственность" - это способность и стремление "отвечать", давать ответ на то, чего требует от тебя жизнь, другие люди.
Сам А.С. Макаренко, по-видимому, с детства отличался огромной жаждой лучшей жизни и повышенным уровнем мотивации достижений. Возможно, это отчасти объясняется "плебейским" происхождением способного, честолюбивого ребенка. Его стремление стать настоящим педагогом, добиться успеха в своей профессии, очевидно, сыграло решающую роль в его становлении как личности. В этой связи весьма интересны мысли В. Хилтунена,
стр. 85
--------------------------------------------------------------------------------
который писал: "Встречал я людей, которые и личностями-то в полном смысле слова становились уже в процессе общения с ребятами (они сами об этом говорили!), а когда впервые пришли к своим мальчишкам и девчонкам, никакими особенными качествами не обладали - разве что честны были да деятельны" [3, с. 20]. Действительно, ничто так не способствует успешному самовоспитанию как бескорыстное стремление воспитать других. В колонию пришел человек целеустремленный, цельный, духовно сильный, ярко эмоциональный, бескорыстный, самоотверженный, исключительно преданный своему делу, достаточно честолюбивый. А.С. Макаренко обладал четкими представлениями о том, какими людьми должны стать его воспитанники и сохранял абсолютную веру в то, что они такими могут и обязаны стать. "Надеюсь, что мне удастся заразить куряжан, - писал он А.М. Горькому, - хоть небольшим пафосом, увлечь моей верой в их человеческую ценность" [2, с. 231]. И он действительно их заражал своей верой: его мечта о них, о том, какими они должны быть, оказалась мощным фактором, формирующим их личности.
Воспитанники кажутся А.С. Макаренко самыми прекрасными людьми. Когда критик Ф. Левин упрекал автора "Флагов на башнях" в изображении идиллии, он отвечал: "Я не принимаю Вашего упрека в том, что в моей повести много красивых. Я такими вижу детей - это мое право" [4, с. 207]. Однако как воспринимать тогда избиение воспитанника? Задоров - синтетический художественный образ, тем не менее сам факт сомнению не подлежит. Какая же тут связь, как объяснить у детей вспыхнувшую "любовь к дисциплине"?
Сам А.С. Макаренко анализировал этот педагогический факт неоднократно. В "Педагогической поэме" он писал, что ребята во всей этой истории "не видят побоев, они видят только гнев, человеческий взрыв. Они же прекрасно понимают, что я мог бы и не бить, мог бы возвратить Задорова, как неисправимого, в комиссию, мог причинить им много важных неприятностей. Но я этого не делаю, я пошел на опасный для себя, но человеческий, а не формальный поступок" [5, с. 17].
Казалось бы, человек вышел из себя, потерял контроль над собой, но нет: как только Задоров со стоном прошептал: "простите, Антон Семенович...", он тут же берет себя в руки, несмотря на свой "дикий и неумеренный" гнев. Видно, что этот эмоциональный взрыв является адекватным ответом на поведение Задорова в конкретном эпизоде и на поведение воспитанников в течение всех предыдущих месяцев. Впоследствии А.С. Макаренко писал: "Эти побои показали, во- первых, плохую мою подготовленность как воспитателя, плохую мою вооруженность педагогической техникой и плохое состояние нервов, отчаяние. Но это не было наказание. Это также было требование" [6, с. 150].
В статье "О моем опыте" он так комментировал этот эпизод: "Я был очень удивлен, когда на меня посыпались обвинения, что я рекомендую побои. ...Успех этого случая проистекал не из моего метода, а находился в зависимости от случайного человеческого объекта моего физического воздействия. Не всякому удастся натолкнуться на такого человека, которого ударишь, а он протянет тебе руку и скажет: я тебе помогу и действительно поможет" [6, с. 257]. Наконец, на одной из встреч с читателями он говорил: "Интересный вопрос относительно Задорова. "Неужели Вы думаете, что этот метод принес пользу?" - спрашивает меня автор записки. Конечно, никогда я этого не думал. Это было полное отчаяние, бессилие. Если бы на месте Задорова был кто-нибудь другой, может быть, это привело бы к катастрофе, но Задоров был благородным человеком, он понял, до какого я дошел отчаяния, он нашел в себе силу протянуть руку и сказать: "Все будет хорошо". Разве этого не видно? Если бы я ударил того же Волохова, то мог быть им избит" [4, с. 195].
Итак, по мнению самого А.С. Макаренко, все дело не в нем, а в "Задорове", который оказался благородным человеком, что в данном эпизоде является случайным обстоятельством. Действительно ли это так? Почему так повели себя сам избитый и его товарищи, вместе с которыми
стр. 86
--------------------------------------------------------------------------------
он составлял на тот момент сплоченную "свору бандитов"? Всмотримся внимательно в этот эпизод.
"Я вдруг увидел, что он страшно испугался. Бледный, с трясущимися руками, он поспешил надеть фуражку, потом снял ее и снова надел. Я, вероятно, еще бил бы его, но он тихо и со стоном прошептал: "Простите, Антон Семенович..."" [5, с. 14].
Какое же тут "благородство"? Благородство человек, когда его избивают, проявить не может: тут чисто эмоциональная реакция. Именно она-то как раз и очень интересна, потому что эта реакция ребенка, на которого очень рассердился его любимый и уважаемый отец, самый близкий и значимый для него взрослый.
Мы знаем, что дети реагируют на гнев, замечания, наказания, требования взрослых совершенно по-разному, в зависимости от того, что требует, кто наказывает. Если это чужой, то ребенок неизбежно встретит любые попытки вмешаться в его жизнь в штыки. И совершенно по-другому воспринимаются воздействия того, с кем у ребенка есть человеческая связь, кто значим для него на личностном уровне.
Именно так реагирует "Задоров", адекватная реакция у остальных воспитанников. Заметим, все они действуют одинаково, хотя характеры у них разные. И А.С. Макаренко не прав в одном: если бы он ударил Волохова, было бы, вероятно, то же самое. Ведь он - друг Задорова, безраздельно преданный ему: однако он не кинулся его защищать.
Откуда же эта человеческая связь? Конечно, все эти первые месяцы колонии ее великовозрастные воспитанники внешне вели себя вызывающе, не подчинялись дисциплине, но они все-таки жили в колонии и видели огромную заботу, настойчивость, самоотверженность "завкола". Они бравировали, чтобы "не потерять лица" друг перед другом, но какой-то, пока не заметный на поверхности, душевный процесс в них происходил. Вот если бы А.С. Макаренко избил "Задорова" в первый же месяц его пребывания в колонии, то тогда действительно "мог быть избит им". Однако к тому времени, когда это реально произошло, возник некий "человеческий мостик" между душой учителя и душами детей. Его поступок доказал, что он смелый человек, что он готов рисковать своим благополучием, даже свободой, что усилило уважение к нему.
Воспитанники увидели "не побои", не агрессию, а "гнев", "человеческий взрыв", увидели беспощадное, негнущееся требование: или подчиняйтесь дисциплине, или уходите из колонии! И реакция колонистов на "взрыв" была различной. Например, у Волохова она проявилась в его фразе "А вы права не имеете!" Но по поведению воспитанников видно, что они уже чувствовали, что он имеет право, не бить, конечно, а требовать, причем совершенно бескомпромиссно. Они поняли, что им ничего не остается, как либо подчиниться, либо уходить. Так началась колония им. Горького. И в дальнейшей ее судьбе именно личность ее заведующего играла решающую роль, что вовсе не отрицает значения технологии коллективного воспитания. Осенью 1922 г. А.С. Макаренко, поступив в Центральный институт организаторов народного просвещения, уезжает в Москву, но через полтора месяца ему пришлось вернуться, чтобы предотвратить "процесс распадания" колонии. В чем же дело? Технология уже была, однако без своего заведующего колония почти мгновенно начала "распадаться". Именно удивительная человеческая связь А.С. Макаренко со своими воспитанниками не позволяла разрушить семью колонистов.
Бесспорно, технология воспитания личности через коллектив - одно из выдающихся достижений педагогики XX в. Но кто сумел им воспользоваться? Кроме И.П. Иванова трудно даже вспомнить сколько-нибудь известных последователей А.С. Макаренко. Ему пели и поют дифирамбы, но реальная его технология игнорируется нашей педагогикой. Колония им. Горького, уникальное воспитательное учреждение, была намеренно разрушена, и нет никаких оснований считать, что сейчас ее участь была бы другой.
"Меня сейчас едят, - писал А.С. Макаренко Горькому в 1928 г., - а разве трудно меня есть? Когда организуется жизнь 400 ребят, да еще правонарушителей, да еще в условиях нищеты, так трудно быть просто должностным лицом, в таком случае необходимо стать живым
стр. 87
--------------------------------------------------------------------------------
человеком, следовательно, нужно и рисковать, и ошибаться" [2, с. 243]. Вот чего всегда не хватало нашей педагогике: живых людей, способных рисковать своим благополучием ради детей, самостоятельных, свободных личностей. "Я многого добился главным образом благодаря работе чекистов, которые находились со мной, благодаря тому простору для педагогического творчества, который давали чекисты, а в колонии Горького - благодаря завоеванной мною самостоятельности. Наробразовцы меня немного боялись: сумасшедший человек - он что угодно может придумать! Они боялись и не трогали. На такой свободе многое удавалось сделать" [4, с. 39]. Творческая свобода, ответственность за результат, личность педагога-творца - вот слагаемые педагогического успеха. Тогда уместной и полезной будет и технология. Если же нет ни личностей, ни свободы, то не спасут любые, даже самые замечательные технологии.
Кстати, сам А.С. Макаренко прекрасно понимал, что "педагогика - вещь прежде всего диалектическая - не может быть установлено никаких абсолютно правильных педагогических мер или систем". Однако эти слова прямо противоречат его же вере во всемогущество педагогической технологии.
Почему А.С. Макаренко не заметил этих противоречий в своих взглядах? Быть может, все дело в том, что реально понимая суть педагогического процесса как глубоко личностного, в котором решающим фактором является качество личности воспитателя, мы придем к "здоровому педагогическому пессимизму", к тому, что в нашем обществе успешное массовое воспитание пока невозможно в принципе, поскольку нет того количества личностей, необходимых для управления педагогическим процессом. А.С. Макаренко же хотел верить в быстрое массовое "производство" нового человека, и в этом смысле он был типичным утопистом. Нынешние же российские педагоги, очевидно, хотят верить в быстрый и легкий педагогический успех за счет использования хороших технологий. И тогда нам все нипочем - ни бедственное социальное положение учителей, ни то, что в наставники идут зачастую случайные люди, что 90% наших педагогов - женщины, ни то, что наши педагогические вузы готовят предметников, но совершенно не воспитывают педагогов. Абсолютно не важна оторванность друг от друга нашей педагогической теории и практики, существующих будто в параллельных мирах, которые нигде не пересекаются. Абсолютно неважно, кто у нас работает с детьми. А все равно у нас будет успех - благодаря правильным технологиям!
Вот это и есть "соблазн технологизма" в педагогике. "Строго научное проектирование и точное воспроизведение в классной комнате гарантирующих успех педагогических процессов", обещанное В.П. Беспалько, возможно только в воображении, но не в действительности - это просто очередная утопия. Конечно хорошая педагогическая технология - важная и нужная составляющая педагогического процесса, но далеко не главная и не обеспечивающая успеха.
В действительности же главным определяющим фактором педагогического процесса является человеческая связь воспитанника и воспитателя. Это значит только одно: нужно привлекать в педагогику тех, у кого есть призвание к работе с детьми. Добавим: необходимо уметь воспитывать будущих учителей. Пока мы этого делать не умеем, да и не стремимся. Мы даже не знаем, как это нужно делать, и возможно ли это вообще. Вот почему "у нас очень мало нового, а если оно и зарождается, то исключительно благодаря отчаянным усилиям отдельных лиц, которым приходится при этом лезть не на один рожон".
Педагогике нужна личность. Без этого не может быть ни успешного воспитания, ни полноценного обучения.
Литература
1. Чуковский К. И. Современники. Портреты и этюды. М., 1963.
2. Макаренко А.С. Пед. соч.: В 8 т. Т. 1. М, 1983.
3. Хилтунен В. Братство общего ключа. М.. 1990.
4. Макаренко А.С. Пед. соч.: В 8 т. Т. 7. М., 1986.
5. Макаренко А.С. Педагогическая поэма. М., 1987.
6. Макаренко А.С. Пед. соч.: В 8 т. Т. 4. М., 1984.
стр. 88
Опубликовано 17 октября 2007 года
Новые статьи на library.by:
ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ:
Комментируем публикацию: Личность и технология в педагогическом процессе
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1192629421 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций