ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ (последнее)
"Чекист" и "враг народа" А. С. Макаренко (июнь - октябрь 1936 г.)
Актуальные публикации по вопросам школьной педагогики.
"Человек - это звучит гордо"... В июле 1935 г. Макаренко, как известно, занял пост помощника начальника Отдела трудколоний (ОТК) НКВД УССР и начальника учебно- воспитательской части того же отдела в Киеве. Находясь в столице республики, он не прерывал связи с харьковской коммуной им. Ф. Э. Дзержинского, где проработал семь долгих лет. В начале мая 1936 г. на Всеукраинской олимпиаде художественной самодеятельности трудовых коммун, колоний и приемников НКВД дзержинцы завоевали множество призов, а сам Макаренко "за активное и энергичное участие в подготовке и проведении" данного мероприятия приказом наркома внутренних дел УССР В. А. Балицкого был премирован месячным окладом. Еще нельзя было предвидеть, что это достижение для "чекиста" Макаренко окажется вершинным в его работе в ОТК. Факты, о которых пойдет речь в этой статье, типичны для 30-х гг. Для Макаренко они стали суровым испытанием, изощренной проверкой порядочности, политических убеждений, чести и совести. Над ним дамокловым мечом нависла угроза ареста. Страх смерти, усиливающаяся тревога за судьбу близких заставляли многих искать способы не оказаться в списках "врагов народа". Процесс уничижения и уничтожения человека близился к апогею, и мог ли в то время кто-нибудь всерьез этому противостоять?
18 июня. Благодарность Горькому за "науку классовой ненависти". Умер А. М. Горький, и Макаренко представилась возможность вспомнить о нем как о своем "шефе, друге и учителе". Антон Семенович выступил на траурном собрании киевских писателей [1] и написал ряд статей, посвященных М. Горькому. Занимаясь в 1998 г. исследованием киевского периода Макаренко, я обнаружил в Украинской национальной библиотеке им. В. И. Вернадского неизвестный некролог педагога-писателя, перевод которого с украинского таков: "Горький умел безгранично любить трудящихся и ненавидеть врагов. Этой любви и ненависти учил нас Горький.
В моем представлении Горький является гигантом человеческой культуры. Культура Горького - это как бы эссенция из всей истории человечества.
8 период бесправия, притеснения царизма прозвучал его могучий голос - "Безумству храбрых поем мы славу". Это было утверждение человека. Горький всегда с особой любовью относился к молодым литераторам. Я вспоминаю, как он просил меня четыре раза, чтобы я написал произведение о своей детской колонии. Если бы не Горький, возможно, что я не написал бы "Педагогической поэмы".
Любовь к жизни сделала Горького гениальным писателем. Мы, советские писатели, тоже должны любить жизнь и отображать ее в своих произведениях, как это делал Алексей Максимович Горький" [2].
Не подвергая сомнению искренность выраженного в этих словах отношения Макаренко к Горькому, отметим, что и обстоятельства жизни в те тяжелые годы заставляли высказываться именно в таком ключе.
9 июля. Помощнику начальника ОТК "объявить выговор" (приказ НКВД УССР N 279). В данном приказе наркома внутренних дел Украинской ССР - комиссара госбезопасности 1-го ранга В. А. Балицкого речь шла "о результатах рассмотрения волынки в Дофиновском приемнике-распределителе". Сообщалось, что 12-13 июня в одном из учреждений системы ОТК, которое находилось под Одессой, "трем воспитанникам нанесены ножевые ранения, один воспитанник получил серьезное ранение глаза и 10 воспитанникам нанесены побои. Дети приемника- распределителя хулиганами были разогнаны". Далее в приказе говорилось: "Начальник ОТК НКВД УССР тов. Ахматов и помощник начальника ОТК
стр. 73
--------------------------------------------------------------------------------
тов. Макаренко, желая умалить значение волынки в Дофиновском приемнике-распределителе и тем самым оградить себя от ответственности за происшедшее, в рапорте на имя моего заместителя - комиссара 2-го ранга тов. Кацнельсона указали, что волынка в Дофиновке выразилась "в 2-3 локализованных ссорах" и что ничего серьезного не произошло".
Нарком приказал: "Начальнику ОТК НКВД УССР тов. Ахматову и помощнику начальника ОТК тов. Макаренко за введение в заблуждение руководства НКВД УССР информацией, несоответствующей действительному положению вещей, объявить выговор" [З].
14 июля. Рапорт Ахматову от помощника начальника ОТК. В этом документе Макаренко просит об увольнении его с работы и сообщает мотивы своего ходатайства: "31 год я всегда работал непосредственно с детьми, я не имею никакого опыта работы в административном аппарате, польза, приносимая мною здесь, совершенно ничтожна.
После издания моей книги "Педагогическая поэма" на меня легло много литературных обязательств, которые я не в состоянии выполнить, находясь на службе. Задуманная мною книга "Методика коммунистического воспитания" требует от меня напряжения всех сил и всего моего времени. Откладывать эту работу я не имею права, так как уверен в ее важности и полезности. А между тем за последний год я не написал ни одной строчки.
Поэтому прошу Вас ходатайствовать перед Наркомом о скорейшем освобождении меня от должности помнач ОТК. При этом, из уважения к моей собственной работе в коммуне им. Ф. Э. Дзержинского, я принимаю на себя обязательство по первому требованию НКВД УССР выполнить любое поручение в качестве консультанта-педагога по одному из учреждений ОТК без всякой оплаты за этот труд. Уверен, что только в такой форме я могу принести пользу детским учреждениям НКВД, не загружая себя непривычной для меня административной работой".
В заключении своего рапорта Макаренко подчеркивает: "Настоящее мое заявление ни в какой связи не стоит с полученным мною выговором в приказе наркома" [4].
20 июля. 10-я годовщина смерти Дзержинского. В связи с десятой годовщиной со дня смерти Ф. Э. Дзержинского газета "Правда" 20 июля 1936 г. печатает статью Макаренко "Прекрасный памятник" о коммуне имени "железного Феликса". Это его первая публикация в центральной прессе СССР, положившая начало деятельности Макаренко-публициста.
Во всех советских собраниях сочинений А. С. Макаренко данный текст перепечатан, однако без первых строк московской публикации, где речь идет о мнении тогдашнего председателя ГПУ УССР по поводу основания коммуны: "В январе 1928 года в своем письме всем чекистам Украины В. А. Балицкий сообщил:
"Усилиями украинских чекистов, при поддержке советской общественности построен лучший памятник первому чекисту - организована детская трудовая коммуна имени Ф. Э. Дзержинского".
Памятник Ф. Э. Дзержинскому в Харькове действительно один из лучших" [5, с. 55].
В. А. Балицкий в 1937 г. был репрессирован, и поэтому до развала СССР его статьи не цитировали, исключив само имя из украинской истории.
27 июля - 4 августа. Поиски признания и славы в столице. Во время пребывания в Москве в конце июля - начале августа Макаренко неоднократно встречается с читателями и критиками "Педагогической поэмы". Однажды он выступил перед педагогами в Высшем коммунистическом институте просвещения (ВКИП), директором которого в июне 1936 г. стал профессор М. М. Пистрак, о личности которого в данном контексте нельзя не сказать следующее. В опубликованном в газете "За коммунистическое просвещение" комментарии к постановлению ЦК ВКП(б) от 4 июля "О педологических извращениях в системе Наркомпросов" Пистрак дал положительную оценку педагогическим взглядам Макаренко, подчеркнув при этом критическое отношение педагогической науки к практике новатора: "В своей "Педагогической поэме" тов. Макаренко справедливо иронически и скептически отзывается о педологических теоретиках, насмехаясь над их безапелляционными суждениями. В работу Макаренко, имевшего дело с живым подростком и юношей и мучительно искав-
стр. 74
--------------------------------------------------------------------------------
шего путей воспитания их воли и характера для социалистического строительства, теоретики педагогики не потрудились вдуматься, глубоко ее изучить и разобраться в этом замечательном опыте" [6].
Кстати, во время выступления перед слушателями Института повышения квалификации работников вузов в Москве в 1988 г. дочь М. М. Пистрака рассказывала, что после речи Н. К. Крупской на VIII Всероссийском съезде комсомола (май 1928 г.) с критикой колонии им. А. М. Горького Пистрак побывал в Куряже, чтобы лично ознакомиться с делами. Вернувшись в столицу, он с восторгом поведал Крупской о прекрасном состоянии колонии и ее умелом руководителе.
31 июля. Арест Ахматова и увольнение Дидоренко. Во время пребывания Макаренко в столице СССР в Киеве был арестован его начальник Л. С. Ахматов (1899 г.р.; юрист по специальности). До вступления в ОТК НКВД УССР он занимал следующие должности: в 1920-1922 гг. - секретарь Совнаркома УССР, в 1925 г. - прокурор губернского суда, в 1925-1933 гг. - прокурор Верховного суда УССР, до апреля 1933 г. - помощник Генерального прокурора УССР, в 1933-1934 гг. - Управляющий делами СНК УССР, а в 1934-1935 гг. - прокурор Днепропетровской области. Ахматова арестовали по обвинению в "принадлежности к контрреволюционной троцкистской террористической организации", которая якобы подготовила террористические акты против руководителей КП(б)У и ВКП(б). 8 марта 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР в Москве он был приговорен к высшей мере наказания (ВМН) и в тот же день расстрелян.
О последнем этапе юридической карьеры изобличенного "врага-троцкиста" напомнила газета "Комсомолець Украiни", которая 21 августа 1936 г. - под заголовком "Контрреволюционер Ахматов и его подручные" - опубликовала клеветнический материал, где, однако, речь шла больше о "помощниках" облпрокурора, чем о нем самом. В первом абзаце статьи сказано: "Мерзкие изменники, заклятые враги партии и народа прочно свили гнездо в днепропетровской областной прокуратуре, в общем - в областных органах юстиции.
Подлый враг-троцкист, бывший областной прокурор Ахматов действовал довольно активно: он стягивал в свое ведомство всех нужных ему "своих людей", расставляя их на ответственных участках" [7].
По поводу новой ситуации в ОТК Макаренко по возвращении в Киев заметил в записной книжке: "Важность. Начальника отдела нет. Между мной и Яновским разделили функции до назначения н-ка. По прочтении приказа Яновский подписывает против графика "Н-к отдела". Спрашивается, какого типа то удовольствие, которое он получает" [8].
Непосредственная опасность угрожала Макаренко во время следствия по делу Ахматова. В материалах допросов в качестве членов контрреволюционной троцкистской террористической организации, участие в которой было Ахматову приписано, назывались А. С. Макаренко и М. М. Букшпан (бывший секретарь правления коммуны им. Ф. Э. Дзержинского, затем начальник Отдела резервов НКВД УССР). Тогда, осенью 1936 г., вероятно по указанию В. А. Балицкого, их имена вычеркнули из протокола допроса бывшего начальника ОТК [9, с. 48].
Кстати, в день ареста Ахматова нарком внутренних дел УССР подписал приказ "О недопустимом поступке группы воспитанников коммуны им. Ф. Э. Дзержинского", который свидетельствует о ситуации в бывшей "вотчине" Макаренко через год после его переведения в аппарат НКВД. В приказе речь идет о том, что "группа воспитанников пыталась дискредитировать вновь назначенного начальника коммуны тов. Бермана". В. А. Балицкий решил исключить шесть воспитанниц и воспитанников из коммуны и направить их в другое учреждение ОТК, а начальника воспитательной части Дидоренко (преемник Макаренко на этом посту) "с занимаемой должности снять" [10]. Бывший начальник коммуны им. В. А. Балицкого в Прилуках В. С. Берман, как известно, не признавал внедренные еще Макаренко основы самоуправления воспитанников. В момент его назначения начальником и смещения С. А. Дидоренко "эра Макаренко" в коммуне им. Ф. Э. Дзержинского завершилась окончательно. Об этом событии педагог-писатель в записной книжке пишет так: "Дидоренко. Кончилось
стр. 75
--------------------------------------------------------------------------------
с ним в коммуне довольно паскудно. Новый начальник Б. существо неумное, почти тупое в педагогическом деле, решил почему-то, что у него своя система. Система Дидоренко (т.е. Макаренко. - Г. Х .) ему не понравилась. Как это можно, что есть какой-то Совет и Совет приглашает его. Б., на заседание. Он испугался за свой авторитет. Он ни разу не пошел в Совет.
Авто. Почему семья Б. на авто катается.
Обструкция. Пьяный Б. или не пьяный, но у него ребята вытащили партийный билет" [11]. О краже "портмоне с документами" у "нового начальника" коммуны речь идет также и в одноименном рассказе бывшего воспитанника В. Зайцева, опубликованном в газете "Литературная Россия" (15.03.1963 г.). Этот текст не был включен в книгу Зайцева "Рассказы о Макаренко" (Мурманск, 1969; изд. 2-е, 1974).
О новом начальнике коммуны им. Ф. Э. Дзержинского можно найти и такую запись педагога-писателя (январь 1937 г.): "Б. в Прилуках. Пьянства, убийства, самоубийства. Перевод в дзержинку. Борьба с макаренковщиной (помпадур разобрал мостовую). Самокритика, драка с пионервожатым на сцене, даже трибуну повалили, за то, что начал речь: "Я хочу говорить о тов. Б.". Пионервожатый несколько дней ночевал на вокзале" [12].
В. С. Берман считается ликвидатором не только "макаренковщины", но также и самой коммуны как воспитательного учреждения. Под его начальством в соответствии с решением Совнаркома СССР от 30 декабря 1938 г. и приказом начальника АХУ НКВД СССР от 7 января 1939 г. Харьковская трудовая коммуна была реорганизована в промышленный комплекс и переименована в Харьковский комбинат НКВД им. Ф. Э. Дзержинского [13].
21 - 22 августа. Изобличение "троцкистов" на собрании киевских писателей. Во время московского показательного процесса против "троцкистско-зиновьевского террористического центра" в Киеве состоялось двухдневное собрание писателей, где председатель правления президиума Союза советских писателей Украины, бывший директор Института Красной профессуры в Харькове А. Г. Сенченко проинформировал членов Союза о событиях в Москве и призвал к выявлению "троцкистов" в своих рядах. Судя по газетам тех дней, Макаренко участвовал в общественном осуждении писателя Хаима Шаевича.
Так, в сообщении о собрании телеграфного агентства РАТАУ, опубликованном 23 августа в газетах "Bicтi", "Комунiст" и "Пролетарська правда", говорится: "С речью, полной ненависти к троцкистско-зиновьевской банде, выступил писатель тов. Макаренко".
В сообщении о киевском собрании московская "Литературная газета" дословно цитирует Макаренко, который, обращаясь к защищавшемуся Шаевичу, заявил: "Я вам не верю! Мы не можем верить вам после всего того, что вы делали, и после вашего выступления, потому что вы и сейчас стараетесь нас запутать. Мы вам не верим!" [14]. Участь X. Шаевича была давно предрешена. Сын эмигрировавших в Палестину ювелиров, он служил в польской армии в 1919-1921 гг., в России сделал ставку на троцкистов, проигравших в политико- репрессивном противостоянии другим ленинцам - приверженцам И. В. Сталина [15].
26 августа. "...Я чувствую себя судьей". После окончания московского процесса (24 августа все 16 обвиняемых были приговорены к ВМН и расстреляны) киевские писатели встретились вновь на очередном форуме. В сообщении украинской "Литгазете" от 29 августа помимо сообщения о данном мероприятии ("Приговор миллионов. Митинг писателей столицы УССР") был опубликован приговор процесса, а также "отзывы" 13 литераторов, в том числе и материал Макаренко "Всенародний вирок", т.е. "Всенародный приговор", - очевидно, текст его выступления на митинге. Это единственная до сих пор известная публикация педагога- писателя по поводу политических процессов в СССР. Дословно там говорится: "Нельзя сказать: мы одобряем приговор. Все эти дни я чувствую себя судьей. Здесь, в этих самых залах, вместе со всей страной мы проводили судебное следствие, мы выслушали гнусное бормотание подсудимых, и мы вынесли им смертный приговор, а вместе со всеми и я подал свой голос за расстрел. <...> Люди эти - ничтожные люди, люди без совести, без чести и сумасшедшие. Только безумием можно объяс-
стр. 76
--------------------------------------------------------------------------------
нить их желание прорваться к власти над многомиллионным народом, полагаясь для этого только на силу револьвера. Их ничтожество особенно выявилось в последних словах на процессе. В этих словах мы ничего не услышали, кроме новой лжи, ничего не увидели, кроме отвратительной игры, рассчитанной на жалость, хотя бы полной презрения" [5, с. 208].
Представление о политической ситуации того времени дополняется высказываниями председателя правления президиума Союза советских писателей Украины на киевском митинге, процитированными в "Лiтературной газете": "Тов. А. Сенченко, выразивший радость писателей, что суд так решительно и быстро вынес приговор этим извергам и устранил их из нашей прекрасной земли, информирует, что на Украине раскрыт троцкистско-зиновьевский центр, связанный с националистическими недобитками. Он в скором времени предстанет перед судом. Писательская общественность может желать и требовать только одного - беспощадно покарать всех, кто сотрудничал с этими контрреволюционерами. Совместно с руководящей группой трудящиеся разоблачают бандитских слуг. Писатели, инженеры человеческих душ, должны помочь в этой работе. Также задача писателей проверять, кто находится в их рядах, посмотреть, как прошли путь те, кому раньше были даны все возможности оправдать почетное звание писателей" [16].
27 августа. "Болшевцы". В мрачные дни террора, обрушившегося на советский народ, состоялся дебют Макаренко-рецензента. В номере московской "Литгазеты" от 27 августа, где помещены приговор вышеупомянутого процесса и 25 откликов более или менее известных литераторов, появилась и рецензия педагога-писателя на только что вышедший сборник "Болшевцы, Очерки по истории Болшевской им. Г. Г. Ягоды трудкоммуны НКВД". Но это "соседство", скорее всего, случайно: нам неизвестно, когда редакция газеты получила макаренковский материал - может быть, задолго до начала процесса.
Макаренко в своей рецензии высоко оценивает работу "старшего брата" коммуны им. Ф. Э. Дзержинского, вновь указывая педагогической науке на этот замечательный эксперимент. "К сожалению, по причинам абсолютно странным десятилетний опыт мирового значения до последнего дня игнорируется педагогической литературой. Я не знаю ни одной книги, посвященной анализу выводов из этого опыта". В рецензии отмечается необходимость издания сборника и на иностранных языках: "...Сделана очень хорошая, очень важная и полезная книга. Сделано любовно, талантливо. За границей книга должна произвести еще большее впечатление, чем у нас, в ней замечательно уверенно звучит наша философия человека, в ней хорошо показаны корни пролетарского гуманизма" [5, с. 204-207].
Г. Г. Ягода, имя которого Болшевская коммуна носила с 1933 г., уже через месяц после публикации рецензии Макаренко был снят с поста наркома внутренних дел СССР, в 1937 арестован, а в 1938 г. приговорен к ВМН и расстрелян. Поэтому газетный материал "Болшевцы" был исключен из личного архива педагога-писателя и долгое время оставался неизвестным для советских макаренковедов.
5 сентября. "Контрреволюционное выступление" на выпускном вечере дзержинцев. Еще до московского процесса и во время его в коммуне им. Ф. Э. Дзержинского начались открытые митинги коммунаров и рабочих против "врагов народа". Об этом свидетельствуют материалы газеты "Дзержинец". Так, 18 августа в статье "Гнев, ненависть" речь идет о том, что "стахановец Ваня Ткачук с гневом и возмущением говорит: "Враги подбираются к самому ценному, что есть в мире, Иосифу Виссарионовичу Сталину. Мы зубами перегрызем этим подлым врагам глотку. Мы докажем партии и Советской власти, как умеют коммунары платить за данное им право жить в семье трудящихся"" [17].
5 сентября 1936 г. Макаренко принял участие в праздничном выпуске воспитанников коммуны им. Ф. Э. Дзержинского. В соответствии с тем вариантом речи, который опубликован в 1952 г., он призвал своих бывших питомцев, вступающих в самостоятельную жизнь, оставаться "прежде всего большевиками (партийными и непартийными)". Главный завет педагог-писатель сформулировал так: "Всегда помните, что железная дисциплина, полное единство нашей жизни, наших стремлений
стр. 77
--------------------------------------------------------------------------------
и усилий только и может привести к победе. И потом всегда увидите, что против политики нашей партии стояли всегда шкурничество, эгоизм, глупые мысли, невежественные "убеждения", неуважение интересов коллектива" [18, с. 454], После московского показательного процесса эти слова следует рассматривать как предупреждение об опасности оппозиционных настроений.
Через два дня после выпускного вечера коммунаров выступление Макаренко было рассмотрено на очередном закрытом партийном собрании коммуны им. Ф. Э. Дзержинского. В первоначальной повестке дня этого заседания, опубликованной в "Дзержинце" от 5 сентября, стояло: "Обсуждение передовых статей "Правды" от 7 и 9 августа "Уметь распознавать врага" и "Большевистская бдительность"" [19]. Однако, учитывая новую ситуацию, партийное руководство акцентировало "большевистскую бдительность" на примере выступления Макаренко. Газета коммуны информировала также о новом составе партийного комитета, в который на собрании от 31 августа были избраны 5 человек во главе с Н. А. Огием (член партии с 1919 г.) и В. С. Берманом (с 1927 г.). На основании решения парторганизации ее секретарь Огий (Огий-Чернуха) 8 сентября под грифом "совершенно секретно" направил секретарю парткома НКВД УССР Я. К. Крауклису письмо, в котором уведомлял последнего: "5/IX с.г. в трудовой коммуне был выпуск коммунаров, над которыми закончился воспитательный процесс, и выпуск был проведен нами в торжественной обстановке при украшенном клубе в присутствии 1000 человек рабочих и коммунаров, ИТР и админтехперсонала.
В намеченный президиум был введен прибывший на торжественное собрание зам. нач. ОТК НКВД УССР тов. Макаренко. <...> Касаясь отношения коммунаров к оппозиции, он выразился буквально следующим образом:
"Все мы работаем под руководством партии и тов. Сталина, и если тов. Сталин сделает тысячу ошибок (курсив мой. - Г. Х. ), а один, имя которого не хочу называть, поведет вас по правильной дороге, то все же надо идти за тов. Сталиным". (Не подлежит сомнению, что под этим одним имелся в виду Троцкий. - Г. Х. )
Президиум, заметив эту антисоветскую контрреволюционную мысль, сразу же поручил тов. Берману после того, как тов. Макаренко окончит свое выступление, выступить и внести ясность и разоблачить это антисоветское выступление. <...> Несмотря на то что тов. Макаренко, сидя в президиуме, слыхал поправку, внесенную в его выступление, он, просидев до конца торжественного собрания, ушел, не взяв слова для исправления допущенной им политической ошибки.
Нами это истолковывается как выступление классового врага, и на фоне некоторых антипартийных моментов, имеющих место в воспитательном процессе, полагаю, что выступление тов. Макаренко заставляет нас проанализировать его повседневную работу" [20].
На письмо Огия, сохранившееся в личном деле Макаренко в архиве МВД Украины, 13 сентября 1936 г. Крауклис наложил следующую резолюцию: "Тов. Стрижевскому. Как только Кидыба сядет в ОТК, мы через некоторое время Макаренко удалим. Я не верю ему ни на копейку. Это враг". Л. И. Стрижевский занимал тогда должность зам. начальника секретариата НКВД УССР и секретаря парткома Управления госбезопасности наркомата.
Включенный в архив А. С. Макаренко текст харьковской речи политически однозначен и, в отличие от стенограмм его других выступлений, очень лаконичен, хотя в письме Огия эта речь характеризуется как "пространная". Данное обстоятельство, а также то, что Макаренко обычно выступал свободно, лишь иногда используя конспекты, свидетельствует о том, что вышеназванный текст он напечатал уже после выступления, чтобы в случае необходимости иметь возможность защититься.
И такая необходимость нарастала день ото дня.
13 сентября на первой странице под заголовком "Бдительность всегда и везде" газета "Дзержинец" опубликовала клеветнический материал Огия против Макаренко, где, без общепринятого обращения "тов.", говорилось: "Бдительность наша должна быть еще более усилена. Каждое классово-враждебное выступление должно быть не-
стр. 78
--------------------------------------------------------------------------------
медленно разоблачено. Выступление А. С. Макаренко на выпускном вечере коммунаров является по существу классово-враждебным, контрреволюционным" [21].
Сразу же после выхода статьи Макаренко написал заявление, адресованное парткомитету коммуны, побудив тем самым партийную организацию еще раз вернуться к вопросу о рассмотрении его политических взглядов. В результате этого 5 октября опять на первой странице (без подписи) газета "Дзержинец" опубликовала пространный материал "Ошибка не случайного характера". По всей вероятности, эта статья также принадлежит Огию.
В ней говорилось: "В своем заявлении тов. Макаренко не дает политической оценки своего антисоветского выступления, а механистически пытается оправдать себя, считая себя обиженным лишь в том, что "в коммунской печати" было написано об этом его антисоветском выступлении.
Если тов. Макаренко свое выступление на вечере выпускников может оправдывать "случайностью", то его заявление подтверждает, что эта грубая политическая ошибка вытекает из его концепции взглядов, его антиленинского образа мышления" [22].
12 сентября. "Песнь о гениальном Сталине". Само собой разумеется, что после своего необдуманного, неосторожного и неудачного выступления в коммуне им. Ф. Э. Дзержинского Макаренко стремился воспользоваться каждым удобным случаем, чтобы доказать свою лояльность и политическую благонадежность по отношению к власти. Под этим углом зрения следует рассматривать и его статью "Справа партii" (Дело партии), опубликованную в газете "Юний тонер" 12 сентября 1936 г. К предстоящему 59-летию со дня рождения Дзержинского под заголовком "Чудовий памятник славному чекiстовi" данный орган Харьковского облкомитета ЛКСМУ поместил на двух страницах материалы дзержинцев о коммуне и среди них статью Макаренко, в которой бросаются в глаза неоднократные ссылки на "призывы тов. Сталина", что объясняется, конечно же, сложным и опасным положением автора. Кстати, (постсоветскому макаренковедению данная статья известна лишь в "десталинизированной" версии [5, с. 58-59].
По возвращении Макаренко из Харькова в Киев "коммунское дело", к счастью для него, разъяснилось. Тогда же, вероятно, и состоялась та спасительная встреча с В. А. Балицким, после которой педагог-писатель получил должность старшего инспектора-консультанта по учебно-воспитательной работе ОТК.
В конце октября по приглашению двух организаций - Московского областного педагогического института и Первого подшипникового завода им. Кагановича ("Шарикоподшипник", 5 тыс. рабочих и служащих этого крупного предприятия читали "Педагогическую поэму") - он выбирается на несколько дней в столицу для встреч с читателями. Это была его последняя поездка с лекциями в Москву, предпринятая незадолго до окончательного переезда в столицу в феврале 1937 г. С особым интересом Макаренко ждал диспута с педагогами- теоретиками. "Для меня очень любопытно, как будут меня ругать педагоги формации 1936 г.", - пишет он в одном из писем 7 октября 1936 г.
На "Шарикоподшипнике" он выступил с сообщением о трудовом воспитании в детских колониях и воспитании детей в семье. Сохранился стенографический отчет второго доклада. На вопрос о своих "связях с педагогическим миром" Макаренко ответил: "В настоящее время в НКВД я как-то совсем отошел от педагогического мира просто потому, что у нас свой педагогический мир. Чекисты не кончают педтехникумов и вузов, а делают большое воспитательное дело. Это вы можете видеть на каждом шагу. Воспитывают они не только детей, но и взрослых. Я пока этим педагогическим миром вполне удовлетворен.
Конечно, приходится мне встречаться с педагогами- специалистами. Должен признаться, что, как я ни хочу подойти к ним ласково и с открытой душой, все-таки у них и до сих пор есть против меня какое-то предубеждение. Настоящего мира между нами нет" [23].
О своем отношении к теории и истории педагогики Макаренко на этой же встрече сказал: "Я сторонник педагогической науки, но только новой науки. Как меня ни обливают холодной и горячей водой, не могу я понять, что я могу взять у Руссо. Я его
стр. 79
--------------------------------------------------------------------------------
читаю миллион раз, и все-таки нет, отвращение у меня к Руссо. Ну, хорошо, Песталоцци был хорошим человеком. Он был добрым, любил детей - это мы у него давно взяли. Что же касается метода, то у него тоже ничего нельзя взять.
Когда мне говорят: а Маркса читали, Ленина читали? Я отвечаю: извините, пожалуйста, Маркс и Ленин не педагоги, это больше, чем педагоги. Если я беру что-то у Маркса, Ленина и Сталина, то это не значит, что я должен благодарить педагогов" [24].
В библиотеке областного пединститута, где собралось около 900 человек, Макаренко принял участие в дискуссии о "Поэме". Стенограмма ее не сохранилась, есть лишь обобщающий отчет с отдельными цитатами. В этот протокол оратор внес поправки и поставил под ним подпись. О своем опыте работы в учреждениях ГПУ/НКВД он выразился следующим образом: "Мне пришлось быть руководителем в пяти колониях НКВД... Многому в воспитательской работе учился у чекистов, имеющих доброе сердце и сильно любящих детей. Ежеминутно чувствуют ответственность за свою работу. Они не проявляют ни лени, ни самоанализа, и ни интеллигентщины в подходе к детям, они работают уверенно, хорошо, эффективно. Я учусь у них" [25].
Характерно, однако, что, переехав в столицу, Макаренко публично никогда не говорил о своей работе в ОТК НКВД УССР, как позже и его первый биограф Е. Н. Медынский, книги которого были опубликованы в 40-х гг. В московских докладах и выступлениях по поводу коммуны им. Ф. Э. Дзержинского Макаренко, как правило, не упоминал, что она является учреждением системы ГПУ/НКВД. Примечательно, что о его деятельности в органах ни словом не упоминается в статье, посвященной педагогу-писателю в XXVII т. БСЭ, вышедшем весной 1938 г. В основе этого текста лежат данные, отобранные, без всякого сомнения, лично Макаренко. О его работе в годы Советской власти здесь сказано следующее: "В 1920 организовал под Полтавой трудовую колонию им. М. Горького, которой руководил 8 лет. Затем вел руководящую работу по организации других детских трудовых коммун и колоний на Украине" [26].
Подводя итоги событий лета 1936 г., следует сказать, что это были те мгновения жизни и деятельности Макаренко, которые коренным образом изменили его судьбу и приблизили день смерти, поскольку человек, пусть даже снискавший славу, долго прожить не сможет, окажись он в жерновах ужаса существования и страха смерти.
Литература
1. На зборах письменникiв столицi радянськоi Украiни // Лiтературна газета. 21.06.1936.
2. Комсомолець Украiни. 20.06.1936.
3. Архив МВД Украины. Ф. 46. Oп. 1. Д. 1 д. Л. 177.
4. Архив МВД Украины. Ф. 40. Oп. 1. Ед. хр. 16315. Раздел III. Л. 19.
5. Макаренко А. Собрание сочинений. Марбургское издание. Т. 7. Равенсбург, 1976.
6. Пистрак М. Партийные решения и задачи педагогики // За коммунистическое просвещение. 20.07.1936.
7. Мiщенко В. Контрреволюцiонер Ахматов i його пiдручнi // Комсомолець Украiни. 21.08.1936.
8. Записная книжка А. С. Макаренко; маш. копия (ссылка как на: Зап. кн.), N 8, запись N 733. Архив лаборатории "Макаренко-реферат".
9. Наше минуле. Журнал незалежноi iсторичноi думки за ред. С. Бiлоконя (Кiив). 1993. Ч. 1 (6).
10. Архив МВД Украины. Ф. 46. Oп. 1. Д. 1 д. Л. 202.
11. Записная книжка... N 8. Запись N 718.
12. Записная книжка... N 8. Запись N 826.
13. Дзержинец. 20.01.1939.
14. Сим Б. Предатели родины получили по заслугам // Литературная газета. 27.08.1936.
15. Записная книжка... N 8. Записи N 741, 742, 747, 748.
16. Лiтературна газета. 29.08.1936.
17. Дзержинец. 18.08.1936.
18. Макаренко А. С. Обращение к коммунарам- выпускникам // Сочинения. Т. 7. М., 1952.
19. Дзержинец. 5.09.1936.
20. Архив МВД Украины. Ф. 40. Oп. 1. Ед. хр. 16315. Раздел IV. Л. 7.
21. Дзержинец. 13.09.1936.
22. Дзержинец. 05.10.1936.
23. РГАЛИ. Ф. 163. Oп. 1. Ед. хр. 871. Л. 44.
24. РГАЛИ. Ф. 163. Oп. 1. Ед. хр. 871. Л. 45-46.
25. ИМЛИ РАН. Рукописный отдел. Ф. 144. Oп. 1. Д. 6.
26. БСЭ. Т. XXVII. М., 1938.
стр. 80
18 июня. Благодарность Горькому за "науку классовой ненависти". Умер А. М. Горький, и Макаренко представилась возможность вспомнить о нем как о своем "шефе, друге и учителе". Антон Семенович выступил на траурном собрании киевских писателей [1] и написал ряд статей, посвященных М. Горькому. Занимаясь в 1998 г. исследованием киевского периода Макаренко, я обнаружил в Украинской национальной библиотеке им. В. И. Вернадского неизвестный некролог педагога-писателя, перевод которого с украинского таков: "Горький умел безгранично любить трудящихся и ненавидеть врагов. Этой любви и ненависти учил нас Горький.
В моем представлении Горький является гигантом человеческой культуры. Культура Горького - это как бы эссенция из всей истории человечества.
8 период бесправия, притеснения царизма прозвучал его могучий голос - "Безумству храбрых поем мы славу". Это было утверждение человека. Горький всегда с особой любовью относился к молодым литераторам. Я вспоминаю, как он просил меня четыре раза, чтобы я написал произведение о своей детской колонии. Если бы не Горький, возможно, что я не написал бы "Педагогической поэмы".
Любовь к жизни сделала Горького гениальным писателем. Мы, советские писатели, тоже должны любить жизнь и отображать ее в своих произведениях, как это делал Алексей Максимович Горький" [2].
Не подвергая сомнению искренность выраженного в этих словах отношения Макаренко к Горькому, отметим, что и обстоятельства жизни в те тяжелые годы заставляли высказываться именно в таком ключе.
9 июля. Помощнику начальника ОТК "объявить выговор" (приказ НКВД УССР N 279). В данном приказе наркома внутренних дел Украинской ССР - комиссара госбезопасности 1-го ранга В. А. Балицкого речь шла "о результатах рассмотрения волынки в Дофиновском приемнике-распределителе". Сообщалось, что 12-13 июня в одном из учреждений системы ОТК, которое находилось под Одессой, "трем воспитанникам нанесены ножевые ранения, один воспитанник получил серьезное ранение глаза и 10 воспитанникам нанесены побои. Дети приемника- распределителя хулиганами были разогнаны". Далее в приказе говорилось: "Начальник ОТК НКВД УССР тов. Ахматов и помощник начальника ОТК
стр. 73
--------------------------------------------------------------------------------
тов. Макаренко, желая умалить значение волынки в Дофиновском приемнике-распределителе и тем самым оградить себя от ответственности за происшедшее, в рапорте на имя моего заместителя - комиссара 2-го ранга тов. Кацнельсона указали, что волынка в Дофиновке выразилась "в 2-3 локализованных ссорах" и что ничего серьезного не произошло".
Нарком приказал: "Начальнику ОТК НКВД УССР тов. Ахматову и помощнику начальника ОТК тов. Макаренко за введение в заблуждение руководства НКВД УССР информацией, несоответствующей действительному положению вещей, объявить выговор" [З].
14 июля. Рапорт Ахматову от помощника начальника ОТК. В этом документе Макаренко просит об увольнении его с работы и сообщает мотивы своего ходатайства: "31 год я всегда работал непосредственно с детьми, я не имею никакого опыта работы в административном аппарате, польза, приносимая мною здесь, совершенно ничтожна.
После издания моей книги "Педагогическая поэма" на меня легло много литературных обязательств, которые я не в состоянии выполнить, находясь на службе. Задуманная мною книга "Методика коммунистического воспитания" требует от меня напряжения всех сил и всего моего времени. Откладывать эту работу я не имею права, так как уверен в ее важности и полезности. А между тем за последний год я не написал ни одной строчки.
Поэтому прошу Вас ходатайствовать перед Наркомом о скорейшем освобождении меня от должности помнач ОТК. При этом, из уважения к моей собственной работе в коммуне им. Ф. Э. Дзержинского, я принимаю на себя обязательство по первому требованию НКВД УССР выполнить любое поручение в качестве консультанта-педагога по одному из учреждений ОТК без всякой оплаты за этот труд. Уверен, что только в такой форме я могу принести пользу детским учреждениям НКВД, не загружая себя непривычной для меня административной работой".
В заключении своего рапорта Макаренко подчеркивает: "Настоящее мое заявление ни в какой связи не стоит с полученным мною выговором в приказе наркома" [4].
20 июля. 10-я годовщина смерти Дзержинского. В связи с десятой годовщиной со дня смерти Ф. Э. Дзержинского газета "Правда" 20 июля 1936 г. печатает статью Макаренко "Прекрасный памятник" о коммуне имени "железного Феликса". Это его первая публикация в центральной прессе СССР, положившая начало деятельности Макаренко-публициста.
Во всех советских собраниях сочинений А. С. Макаренко данный текст перепечатан, однако без первых строк московской публикации, где речь идет о мнении тогдашнего председателя ГПУ УССР по поводу основания коммуны: "В январе 1928 года в своем письме всем чекистам Украины В. А. Балицкий сообщил:
"Усилиями украинских чекистов, при поддержке советской общественности построен лучший памятник первому чекисту - организована детская трудовая коммуна имени Ф. Э. Дзержинского".
Памятник Ф. Э. Дзержинскому в Харькове действительно один из лучших" [5, с. 55].
В. А. Балицкий в 1937 г. был репрессирован, и поэтому до развала СССР его статьи не цитировали, исключив само имя из украинской истории.
27 июля - 4 августа. Поиски признания и славы в столице. Во время пребывания в Москве в конце июля - начале августа Макаренко неоднократно встречается с читателями и критиками "Педагогической поэмы". Однажды он выступил перед педагогами в Высшем коммунистическом институте просвещения (ВКИП), директором которого в июне 1936 г. стал профессор М. М. Пистрак, о личности которого в данном контексте нельзя не сказать следующее. В опубликованном в газете "За коммунистическое просвещение" комментарии к постановлению ЦК ВКП(б) от 4 июля "О педологических извращениях в системе Наркомпросов" Пистрак дал положительную оценку педагогическим взглядам Макаренко, подчеркнув при этом критическое отношение педагогической науки к практике новатора: "В своей "Педагогической поэме" тов. Макаренко справедливо иронически и скептически отзывается о педологических теоретиках, насмехаясь над их безапелляционными суждениями. В работу Макаренко, имевшего дело с живым подростком и юношей и мучительно искав-
стр. 74
--------------------------------------------------------------------------------
шего путей воспитания их воли и характера для социалистического строительства, теоретики педагогики не потрудились вдуматься, глубоко ее изучить и разобраться в этом замечательном опыте" [6].
Кстати, во время выступления перед слушателями Института повышения квалификации работников вузов в Москве в 1988 г. дочь М. М. Пистрака рассказывала, что после речи Н. К. Крупской на VIII Всероссийском съезде комсомола (май 1928 г.) с критикой колонии им. А. М. Горького Пистрак побывал в Куряже, чтобы лично ознакомиться с делами. Вернувшись в столицу, он с восторгом поведал Крупской о прекрасном состоянии колонии и ее умелом руководителе.
31 июля. Арест Ахматова и увольнение Дидоренко. Во время пребывания Макаренко в столице СССР в Киеве был арестован его начальник Л. С. Ахматов (1899 г.р.; юрист по специальности). До вступления в ОТК НКВД УССР он занимал следующие должности: в 1920-1922 гг. - секретарь Совнаркома УССР, в 1925 г. - прокурор губернского суда, в 1925-1933 гг. - прокурор Верховного суда УССР, до апреля 1933 г. - помощник Генерального прокурора УССР, в 1933-1934 гг. - Управляющий делами СНК УССР, а в 1934-1935 гг. - прокурор Днепропетровской области. Ахматова арестовали по обвинению в "принадлежности к контрреволюционной троцкистской террористической организации", которая якобы подготовила террористические акты против руководителей КП(б)У и ВКП(б). 8 марта 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР в Москве он был приговорен к высшей мере наказания (ВМН) и в тот же день расстрелян.
О последнем этапе юридической карьеры изобличенного "врага-троцкиста" напомнила газета "Комсомолець Украiни", которая 21 августа 1936 г. - под заголовком "Контрреволюционер Ахматов и его подручные" - опубликовала клеветнический материал, где, однако, речь шла больше о "помощниках" облпрокурора, чем о нем самом. В первом абзаце статьи сказано: "Мерзкие изменники, заклятые враги партии и народа прочно свили гнездо в днепропетровской областной прокуратуре, в общем - в областных органах юстиции.
Подлый враг-троцкист, бывший областной прокурор Ахматов действовал довольно активно: он стягивал в свое ведомство всех нужных ему "своих людей", расставляя их на ответственных участках" [7].
По поводу новой ситуации в ОТК Макаренко по возвращении в Киев заметил в записной книжке: "Важность. Начальника отдела нет. Между мной и Яновским разделили функции до назначения н-ка. По прочтении приказа Яновский подписывает против графика "Н-к отдела". Спрашивается, какого типа то удовольствие, которое он получает" [8].
Непосредственная опасность угрожала Макаренко во время следствия по делу Ахматова. В материалах допросов в качестве членов контрреволюционной троцкистской террористической организации, участие в которой было Ахматову приписано, назывались А. С. Макаренко и М. М. Букшпан (бывший секретарь правления коммуны им. Ф. Э. Дзержинского, затем начальник Отдела резервов НКВД УССР). Тогда, осенью 1936 г., вероятно по указанию В. А. Балицкого, их имена вычеркнули из протокола допроса бывшего начальника ОТК [9, с. 48].
Кстати, в день ареста Ахматова нарком внутренних дел УССР подписал приказ "О недопустимом поступке группы воспитанников коммуны им. Ф. Э. Дзержинского", который свидетельствует о ситуации в бывшей "вотчине" Макаренко через год после его переведения в аппарат НКВД. В приказе речь идет о том, что "группа воспитанников пыталась дискредитировать вновь назначенного начальника коммуны тов. Бермана". В. А. Балицкий решил исключить шесть воспитанниц и воспитанников из коммуны и направить их в другое учреждение ОТК, а начальника воспитательной части Дидоренко (преемник Макаренко на этом посту) "с занимаемой должности снять" [10]. Бывший начальник коммуны им. В. А. Балицкого в Прилуках В. С. Берман, как известно, не признавал внедренные еще Макаренко основы самоуправления воспитанников. В момент его назначения начальником и смещения С. А. Дидоренко "эра Макаренко" в коммуне им. Ф. Э. Дзержинского завершилась окончательно. Об этом событии педагог-писатель в записной книжке пишет так: "Дидоренко. Кончилось
стр. 75
--------------------------------------------------------------------------------
с ним в коммуне довольно паскудно. Новый начальник Б. существо неумное, почти тупое в педагогическом деле, решил почему-то, что у него своя система. Система Дидоренко (т.е. Макаренко. - Г. Х .) ему не понравилась. Как это можно, что есть какой-то Совет и Совет приглашает его. Б., на заседание. Он испугался за свой авторитет. Он ни разу не пошел в Совет.
Авто. Почему семья Б. на авто катается.
Обструкция. Пьяный Б. или не пьяный, но у него ребята вытащили партийный билет" [11]. О краже "портмоне с документами" у "нового начальника" коммуны речь идет также и в одноименном рассказе бывшего воспитанника В. Зайцева, опубликованном в газете "Литературная Россия" (15.03.1963 г.). Этот текст не был включен в книгу Зайцева "Рассказы о Макаренко" (Мурманск, 1969; изд. 2-е, 1974).
О новом начальнике коммуны им. Ф. Э. Дзержинского можно найти и такую запись педагога-писателя (январь 1937 г.): "Б. в Прилуках. Пьянства, убийства, самоубийства. Перевод в дзержинку. Борьба с макаренковщиной (помпадур разобрал мостовую). Самокритика, драка с пионервожатым на сцене, даже трибуну повалили, за то, что начал речь: "Я хочу говорить о тов. Б.". Пионервожатый несколько дней ночевал на вокзале" [12].
В. С. Берман считается ликвидатором не только "макаренковщины", но также и самой коммуны как воспитательного учреждения. Под его начальством в соответствии с решением Совнаркома СССР от 30 декабря 1938 г. и приказом начальника АХУ НКВД СССР от 7 января 1939 г. Харьковская трудовая коммуна была реорганизована в промышленный комплекс и переименована в Харьковский комбинат НКВД им. Ф. Э. Дзержинского [13].
21 - 22 августа. Изобличение "троцкистов" на собрании киевских писателей. Во время московского показательного процесса против "троцкистско-зиновьевского террористического центра" в Киеве состоялось двухдневное собрание писателей, где председатель правления президиума Союза советских писателей Украины, бывший директор Института Красной профессуры в Харькове А. Г. Сенченко проинформировал членов Союза о событиях в Москве и призвал к выявлению "троцкистов" в своих рядах. Судя по газетам тех дней, Макаренко участвовал в общественном осуждении писателя Хаима Шаевича.
Так, в сообщении о собрании телеграфного агентства РАТАУ, опубликованном 23 августа в газетах "Bicтi", "Комунiст" и "Пролетарська правда", говорится: "С речью, полной ненависти к троцкистско-зиновьевской банде, выступил писатель тов. Макаренко".
В сообщении о киевском собрании московская "Литературная газета" дословно цитирует Макаренко, который, обращаясь к защищавшемуся Шаевичу, заявил: "Я вам не верю! Мы не можем верить вам после всего того, что вы делали, и после вашего выступления, потому что вы и сейчас стараетесь нас запутать. Мы вам не верим!" [14]. Участь X. Шаевича была давно предрешена. Сын эмигрировавших в Палестину ювелиров, он служил в польской армии в 1919-1921 гг., в России сделал ставку на троцкистов, проигравших в политико- репрессивном противостоянии другим ленинцам - приверженцам И. В. Сталина [15].
26 августа. "...Я чувствую себя судьей". После окончания московского процесса (24 августа все 16 обвиняемых были приговорены к ВМН и расстреляны) киевские писатели встретились вновь на очередном форуме. В сообщении украинской "Литгазете" от 29 августа помимо сообщения о данном мероприятии ("Приговор миллионов. Митинг писателей столицы УССР") был опубликован приговор процесса, а также "отзывы" 13 литераторов, в том числе и материал Макаренко "Всенародний вирок", т.е. "Всенародный приговор", - очевидно, текст его выступления на митинге. Это единственная до сих пор известная публикация педагога- писателя по поводу политических процессов в СССР. Дословно там говорится: "Нельзя сказать: мы одобряем приговор. Все эти дни я чувствую себя судьей. Здесь, в этих самых залах, вместе со всей страной мы проводили судебное следствие, мы выслушали гнусное бормотание подсудимых, и мы вынесли им смертный приговор, а вместе со всеми и я подал свой голос за расстрел. <...> Люди эти - ничтожные люди, люди без совести, без чести и сумасшедшие. Только безумием можно объяс-
стр. 76
--------------------------------------------------------------------------------
нить их желание прорваться к власти над многомиллионным народом, полагаясь для этого только на силу револьвера. Их ничтожество особенно выявилось в последних словах на процессе. В этих словах мы ничего не услышали, кроме новой лжи, ничего не увидели, кроме отвратительной игры, рассчитанной на жалость, хотя бы полной презрения" [5, с. 208].
Представление о политической ситуации того времени дополняется высказываниями председателя правления президиума Союза советских писателей Украины на киевском митинге, процитированными в "Лiтературной газете": "Тов. А. Сенченко, выразивший радость писателей, что суд так решительно и быстро вынес приговор этим извергам и устранил их из нашей прекрасной земли, информирует, что на Украине раскрыт троцкистско-зиновьевский центр, связанный с националистическими недобитками. Он в скором времени предстанет перед судом. Писательская общественность может желать и требовать только одного - беспощадно покарать всех, кто сотрудничал с этими контрреволюционерами. Совместно с руководящей группой трудящиеся разоблачают бандитских слуг. Писатели, инженеры человеческих душ, должны помочь в этой работе. Также задача писателей проверять, кто находится в их рядах, посмотреть, как прошли путь те, кому раньше были даны все возможности оправдать почетное звание писателей" [16].
27 августа. "Болшевцы". В мрачные дни террора, обрушившегося на советский народ, состоялся дебют Макаренко-рецензента. В номере московской "Литгазеты" от 27 августа, где помещены приговор вышеупомянутого процесса и 25 откликов более или менее известных литераторов, появилась и рецензия педагога-писателя на только что вышедший сборник "Болшевцы, Очерки по истории Болшевской им. Г. Г. Ягоды трудкоммуны НКВД". Но это "соседство", скорее всего, случайно: нам неизвестно, когда редакция газеты получила макаренковский материал - может быть, задолго до начала процесса.
Макаренко в своей рецензии высоко оценивает работу "старшего брата" коммуны им. Ф. Э. Дзержинского, вновь указывая педагогической науке на этот замечательный эксперимент. "К сожалению, по причинам абсолютно странным десятилетний опыт мирового значения до последнего дня игнорируется педагогической литературой. Я не знаю ни одной книги, посвященной анализу выводов из этого опыта". В рецензии отмечается необходимость издания сборника и на иностранных языках: "...Сделана очень хорошая, очень важная и полезная книга. Сделано любовно, талантливо. За границей книга должна произвести еще большее впечатление, чем у нас, в ней замечательно уверенно звучит наша философия человека, в ней хорошо показаны корни пролетарского гуманизма" [5, с. 204-207].
Г. Г. Ягода, имя которого Болшевская коммуна носила с 1933 г., уже через месяц после публикации рецензии Макаренко был снят с поста наркома внутренних дел СССР, в 1937 арестован, а в 1938 г. приговорен к ВМН и расстрелян. Поэтому газетный материал "Болшевцы" был исключен из личного архива педагога-писателя и долгое время оставался неизвестным для советских макаренковедов.
5 сентября. "Контрреволюционное выступление" на выпускном вечере дзержинцев. Еще до московского процесса и во время его в коммуне им. Ф. Э. Дзержинского начались открытые митинги коммунаров и рабочих против "врагов народа". Об этом свидетельствуют материалы газеты "Дзержинец". Так, 18 августа в статье "Гнев, ненависть" речь идет о том, что "стахановец Ваня Ткачук с гневом и возмущением говорит: "Враги подбираются к самому ценному, что есть в мире, Иосифу Виссарионовичу Сталину. Мы зубами перегрызем этим подлым врагам глотку. Мы докажем партии и Советской власти, как умеют коммунары платить за данное им право жить в семье трудящихся"" [17].
5 сентября 1936 г. Макаренко принял участие в праздничном выпуске воспитанников коммуны им. Ф. Э. Дзержинского. В соответствии с тем вариантом речи, который опубликован в 1952 г., он призвал своих бывших питомцев, вступающих в самостоятельную жизнь, оставаться "прежде всего большевиками (партийными и непартийными)". Главный завет педагог-писатель сформулировал так: "Всегда помните, что железная дисциплина, полное единство нашей жизни, наших стремлений
стр. 77
--------------------------------------------------------------------------------
и усилий только и может привести к победе. И потом всегда увидите, что против политики нашей партии стояли всегда шкурничество, эгоизм, глупые мысли, невежественные "убеждения", неуважение интересов коллектива" [18, с. 454], После московского показательного процесса эти слова следует рассматривать как предупреждение об опасности оппозиционных настроений.
Через два дня после выпускного вечера коммунаров выступление Макаренко было рассмотрено на очередном закрытом партийном собрании коммуны им. Ф. Э. Дзержинского. В первоначальной повестке дня этого заседания, опубликованной в "Дзержинце" от 5 сентября, стояло: "Обсуждение передовых статей "Правды" от 7 и 9 августа "Уметь распознавать врага" и "Большевистская бдительность"" [19]. Однако, учитывая новую ситуацию, партийное руководство акцентировало "большевистскую бдительность" на примере выступления Макаренко. Газета коммуны информировала также о новом составе партийного комитета, в который на собрании от 31 августа были избраны 5 человек во главе с Н. А. Огием (член партии с 1919 г.) и В. С. Берманом (с 1927 г.). На основании решения парторганизации ее секретарь Огий (Огий-Чернуха) 8 сентября под грифом "совершенно секретно" направил секретарю парткома НКВД УССР Я. К. Крауклису письмо, в котором уведомлял последнего: "5/IX с.г. в трудовой коммуне был выпуск коммунаров, над которыми закончился воспитательный процесс, и выпуск был проведен нами в торжественной обстановке при украшенном клубе в присутствии 1000 человек рабочих и коммунаров, ИТР и админтехперсонала.
В намеченный президиум был введен прибывший на торжественное собрание зам. нач. ОТК НКВД УССР тов. Макаренко. <...> Касаясь отношения коммунаров к оппозиции, он выразился буквально следующим образом:
"Все мы работаем под руководством партии и тов. Сталина, и если тов. Сталин сделает тысячу ошибок (курсив мой. - Г. Х. ), а один, имя которого не хочу называть, поведет вас по правильной дороге, то все же надо идти за тов. Сталиным". (Не подлежит сомнению, что под этим одним имелся в виду Троцкий. - Г. Х. )
Президиум, заметив эту антисоветскую контрреволюционную мысль, сразу же поручил тов. Берману после того, как тов. Макаренко окончит свое выступление, выступить и внести ясность и разоблачить это антисоветское выступление. <...> Несмотря на то что тов. Макаренко, сидя в президиуме, слыхал поправку, внесенную в его выступление, он, просидев до конца торжественного собрания, ушел, не взяв слова для исправления допущенной им политической ошибки.
Нами это истолковывается как выступление классового врага, и на фоне некоторых антипартийных моментов, имеющих место в воспитательном процессе, полагаю, что выступление тов. Макаренко заставляет нас проанализировать его повседневную работу" [20].
На письмо Огия, сохранившееся в личном деле Макаренко в архиве МВД Украины, 13 сентября 1936 г. Крауклис наложил следующую резолюцию: "Тов. Стрижевскому. Как только Кидыба сядет в ОТК, мы через некоторое время Макаренко удалим. Я не верю ему ни на копейку. Это враг". Л. И. Стрижевский занимал тогда должность зам. начальника секретариата НКВД УССР и секретаря парткома Управления госбезопасности наркомата.
Включенный в архив А. С. Макаренко текст харьковской речи политически однозначен и, в отличие от стенограмм его других выступлений, очень лаконичен, хотя в письме Огия эта речь характеризуется как "пространная". Данное обстоятельство, а также то, что Макаренко обычно выступал свободно, лишь иногда используя конспекты, свидетельствует о том, что вышеназванный текст он напечатал уже после выступления, чтобы в случае необходимости иметь возможность защититься.
И такая необходимость нарастала день ото дня.
13 сентября на первой странице под заголовком "Бдительность всегда и везде" газета "Дзержинец" опубликовала клеветнический материал Огия против Макаренко, где, без общепринятого обращения "тов.", говорилось: "Бдительность наша должна быть еще более усилена. Каждое классово-враждебное выступление должно быть не-
стр. 78
--------------------------------------------------------------------------------
медленно разоблачено. Выступление А. С. Макаренко на выпускном вечере коммунаров является по существу классово-враждебным, контрреволюционным" [21].
Сразу же после выхода статьи Макаренко написал заявление, адресованное парткомитету коммуны, побудив тем самым партийную организацию еще раз вернуться к вопросу о рассмотрении его политических взглядов. В результате этого 5 октября опять на первой странице (без подписи) газета "Дзержинец" опубликовала пространный материал "Ошибка не случайного характера". По всей вероятности, эта статья также принадлежит Огию.
В ней говорилось: "В своем заявлении тов. Макаренко не дает политической оценки своего антисоветского выступления, а механистически пытается оправдать себя, считая себя обиженным лишь в том, что "в коммунской печати" было написано об этом его антисоветском выступлении.
Если тов. Макаренко свое выступление на вечере выпускников может оправдывать "случайностью", то его заявление подтверждает, что эта грубая политическая ошибка вытекает из его концепции взглядов, его антиленинского образа мышления" [22].
12 сентября. "Песнь о гениальном Сталине". Само собой разумеется, что после своего необдуманного, неосторожного и неудачного выступления в коммуне им. Ф. Э. Дзержинского Макаренко стремился воспользоваться каждым удобным случаем, чтобы доказать свою лояльность и политическую благонадежность по отношению к власти. Под этим углом зрения следует рассматривать и его статью "Справа партii" (Дело партии), опубликованную в газете "Юний тонер" 12 сентября 1936 г. К предстоящему 59-летию со дня рождения Дзержинского под заголовком "Чудовий памятник славному чекiстовi" данный орган Харьковского облкомитета ЛКСМУ поместил на двух страницах материалы дзержинцев о коммуне и среди них статью Макаренко, в которой бросаются в глаза неоднократные ссылки на "призывы тов. Сталина", что объясняется, конечно же, сложным и опасным положением автора. Кстати, (постсоветскому макаренковедению данная статья известна лишь в "десталинизированной" версии [5, с. 58-59].
По возвращении Макаренко из Харькова в Киев "коммунское дело", к счастью для него, разъяснилось. Тогда же, вероятно, и состоялась та спасительная встреча с В. А. Балицким, после которой педагог-писатель получил должность старшего инспектора-консультанта по учебно-воспитательной работе ОТК.
В конце октября по приглашению двух организаций - Московского областного педагогического института и Первого подшипникового завода им. Кагановича ("Шарикоподшипник", 5 тыс. рабочих и служащих этого крупного предприятия читали "Педагогическую поэму") - он выбирается на несколько дней в столицу для встреч с читателями. Это была его последняя поездка с лекциями в Москву, предпринятая незадолго до окончательного переезда в столицу в феврале 1937 г. С особым интересом Макаренко ждал диспута с педагогами- теоретиками. "Для меня очень любопытно, как будут меня ругать педагоги формации 1936 г.", - пишет он в одном из писем 7 октября 1936 г.
На "Шарикоподшипнике" он выступил с сообщением о трудовом воспитании в детских колониях и воспитании детей в семье. Сохранился стенографический отчет второго доклада. На вопрос о своих "связях с педагогическим миром" Макаренко ответил: "В настоящее время в НКВД я как-то совсем отошел от педагогического мира просто потому, что у нас свой педагогический мир. Чекисты не кончают педтехникумов и вузов, а делают большое воспитательное дело. Это вы можете видеть на каждом шагу. Воспитывают они не только детей, но и взрослых. Я пока этим педагогическим миром вполне удовлетворен.
Конечно, приходится мне встречаться с педагогами- специалистами. Должен признаться, что, как я ни хочу подойти к ним ласково и с открытой душой, все-таки у них и до сих пор есть против меня какое-то предубеждение. Настоящего мира между нами нет" [23].
О своем отношении к теории и истории педагогики Макаренко на этой же встрече сказал: "Я сторонник педагогической науки, но только новой науки. Как меня ни обливают холодной и горячей водой, не могу я понять, что я могу взять у Руссо. Я его
стр. 79
--------------------------------------------------------------------------------
читаю миллион раз, и все-таки нет, отвращение у меня к Руссо. Ну, хорошо, Песталоцци был хорошим человеком. Он был добрым, любил детей - это мы у него давно взяли. Что же касается метода, то у него тоже ничего нельзя взять.
Когда мне говорят: а Маркса читали, Ленина читали? Я отвечаю: извините, пожалуйста, Маркс и Ленин не педагоги, это больше, чем педагоги. Если я беру что-то у Маркса, Ленина и Сталина, то это не значит, что я должен благодарить педагогов" [24].
В библиотеке областного пединститута, где собралось около 900 человек, Макаренко принял участие в дискуссии о "Поэме". Стенограмма ее не сохранилась, есть лишь обобщающий отчет с отдельными цитатами. В этот протокол оратор внес поправки и поставил под ним подпись. О своем опыте работы в учреждениях ГПУ/НКВД он выразился следующим образом: "Мне пришлось быть руководителем в пяти колониях НКВД... Многому в воспитательской работе учился у чекистов, имеющих доброе сердце и сильно любящих детей. Ежеминутно чувствуют ответственность за свою работу. Они не проявляют ни лени, ни самоанализа, и ни интеллигентщины в подходе к детям, они работают уверенно, хорошо, эффективно. Я учусь у них" [25].
Характерно, однако, что, переехав в столицу, Макаренко публично никогда не говорил о своей работе в ОТК НКВД УССР, как позже и его первый биограф Е. Н. Медынский, книги которого были опубликованы в 40-х гг. В московских докладах и выступлениях по поводу коммуны им. Ф. Э. Дзержинского Макаренко, как правило, не упоминал, что она является учреждением системы ГПУ/НКВД. Примечательно, что о его деятельности в органах ни словом не упоминается в статье, посвященной педагогу-писателю в XXVII т. БСЭ, вышедшем весной 1938 г. В основе этого текста лежат данные, отобранные, без всякого сомнения, лично Макаренко. О его работе в годы Советской власти здесь сказано следующее: "В 1920 организовал под Полтавой трудовую колонию им. М. Горького, которой руководил 8 лет. Затем вел руководящую работу по организации других детских трудовых коммун и колоний на Украине" [26].
Подводя итоги событий лета 1936 г., следует сказать, что это были те мгновения жизни и деятельности Макаренко, которые коренным образом изменили его судьбу и приблизили день смерти, поскольку человек, пусть даже снискавший славу, долго прожить не сможет, окажись он в жерновах ужаса существования и страха смерти.
Литература
1. На зборах письменникiв столицi радянськоi Украiни // Лiтературна газета. 21.06.1936.
2. Комсомолець Украiни. 20.06.1936.
3. Архив МВД Украины. Ф. 46. Oп. 1. Д. 1 д. Л. 177.
4. Архив МВД Украины. Ф. 40. Oп. 1. Ед. хр. 16315. Раздел III. Л. 19.
5. Макаренко А. Собрание сочинений. Марбургское издание. Т. 7. Равенсбург, 1976.
6. Пистрак М. Партийные решения и задачи педагогики // За коммунистическое просвещение. 20.07.1936.
7. Мiщенко В. Контрреволюцiонер Ахматов i його пiдручнi // Комсомолець Украiни. 21.08.1936.
8. Записная книжка А. С. Макаренко; маш. копия (ссылка как на: Зап. кн.), N 8, запись N 733. Архив лаборатории "Макаренко-реферат".
9. Наше минуле. Журнал незалежноi iсторичноi думки за ред. С. Бiлоконя (Кiив). 1993. Ч. 1 (6).
10. Архив МВД Украины. Ф. 46. Oп. 1. Д. 1 д. Л. 202.
11. Записная книжка... N 8. Запись N 718.
12. Записная книжка... N 8. Запись N 826.
13. Дзержинец. 20.01.1939.
14. Сим Б. Предатели родины получили по заслугам // Литературная газета. 27.08.1936.
15. Записная книжка... N 8. Записи N 741, 742, 747, 748.
16. Лiтературна газета. 29.08.1936.
17. Дзержинец. 18.08.1936.
18. Макаренко А. С. Обращение к коммунарам- выпускникам // Сочинения. Т. 7. М., 1952.
19. Дзержинец. 5.09.1936.
20. Архив МВД Украины. Ф. 40. Oп. 1. Ед. хр. 16315. Раздел IV. Л. 7.
21. Дзержинец. 13.09.1936.
22. Дзержинец. 05.10.1936.
23. РГАЛИ. Ф. 163. Oп. 1. Ед. хр. 871. Л. 44.
24. РГАЛИ. Ф. 163. Oп. 1. Ед. хр. 871. Л. 45-46.
25. ИМЛИ РАН. Рукописный отдел. Ф. 144. Oп. 1. Д. 6.
26. БСЭ. Т. XXVII. М., 1938.
стр. 80
Опубликовано 17 октября 2007 года
Новые статьи на library.by:
ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ:
Комментируем публикацию: "Чекист" и "враг народа" А. С. Макаренко (июнь - октябрь 1936 г.)
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1192627612 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций