И. А. ИЛЬИН И К. Д. УШИНСКИЙ: "ДИАЛОГ" О ДУХОВНОСТИ

Более полувека назад, предвидя суть грядущих преобразований в России, философ-педагог И. А. Ильин писал о том, что новой России предстоит выработать себе новую систему национального воспитания и от верного разрешения этой задачи будет зависеть ее будущий исторический путь. "Грядущая Россия, - утверждал мыслитель, - будет нуждаться в новом, предметном питании русского духовного характера" [1, с. 178]. Иван Александрович Ильин призывал своих современников готовить для новых русских поколений тот материал "выводов и руководящих линий", который поможет им справиться с их претрудной задачей. Не только призывал других, но и сам трудился над созданием такого материала.

"Когда мы помышляем о грядущей России, - писал он, - то мы должны, прежде всего, поставить перед собой основной вопрос: на чем мы будем строить грядущую Россию - на личности или на обезличивании человека. Этим определяется и предрешается многое, основное, может быть - все" [2, с. 304]. Согласно Ильину, воспитание духовной, нравственно зрелой личности является центральной педагогической задачей: "человек как природный организм должен стать духовной личностью" [3, с. 310]. Философ-педагог был убежден в том, что именно духовное начало дает человеку нечто такое, из-за чего стоит жить, стоит воспитывать себя и других, нести страдания. "Здесь есть драгоценность, которою стоит жить и ради которой стоит умереть. Ею осмысливается и жизнь, и страдания, и смерть" [3, с. 112].

Философско-педагогический анализ прошлого и настоящего привел И. А. Ильина к утверждению, что духовность всегда конкретна и всегда личностна: если бы человек попытался определять себя как "это тело", "это живое тело", "это одушевленное тело", ни одной из таких характеристик он не смог бы обозначить и постигнуть свое главное естество - дух. "Человек есть личный дух", - афористично и предельно емко констатировал И. А. Ильин. Он советовал "найти начало духовности в самом себе", в той "субъективной" глубине, которая сама спрашивает, испытывает, желает, мыслит, воображает и чувствует. А в этой ""субъективной" глубине своей человек есть живой, личный дух"" [4, с. 32]. Дух есть самое главное в человеке, неустанно повторял Ильин, будучи твердо убежденным в том, что дух есть сила личного самоутверждения, живое чувство ответственности, воля к Совершенству - а также к совершенствованию - в самом себе, в своих деяниях и во внешнем мире, дух есть дар очевидности и свободы, сила личного самоуправления, способность к бескорыстной любви и к самоотверженному служению. "В действительности дух есть - все это сразу", - резюмировал он.

По мнению этого философа-педагога, человек духовен постольку, поскольку он живет не только внешним, чувственно-материальным, но внутренним опытом и умеет отличать нравящееся, приятное, дающее наслаждение от того, что на самом деле хорошо, объективно прекрасно,

стр. 68


--------------------------------------------------------------------------------

истинно, нравственно, художественно справедливо, совершенно, божественно, и, различая эти два ряда ценностей, умеет "прилепляться" к совершенному, предпочитать его, насаждать его, добиваться его, служить ему, беречь его и в случае надобности умирать за него.

Духовность, определяющая смысл, самую суть человеческого существования, животворна, созидательна; бездуховность, напротив, деструктивна, разрушительна, толкает личность к самоуничтожению. "Человек, искоренивший в себе или растливший в себе духовное, - писал философ-педагог, - не воспримет Бога" [5, с. 340].

Личность в человеке погибает по мере того, как убывает его духовность, опустошая душу, как безнравственные, низменные чувства опредмечиваются, объективируются в его поведении и поступках. "Человек гибнет не только тогда, когда он беднеет, голодает, страдает и умирает, а тогда, когда он слабеет духом и разлагается нравственно и религиозно, - утверждал И. А. Ильин, - не тогда, когда ему трудно жить или невозможно поддерживать свое существование, а тогда, когда он живет унизительно и умирает позорно; не тогда, когда он страдает или терпит лишения и беды, а когда он предается злу" [3, с. 78].

Парадигма личной духовности в философско-педагогической концепции Ильина органично "втекает" в русло гуманистической традиции русской педагогической мысли, лучшие представители которой рассматривали духовность как доминанту нравственной зрелости личности. Приведенное выше суждение И. А. Ильина очень созвучно размышлениям К. Д. Ушинского о духовности как смыслообразующей основе личности. Задолго до Ильина он писал: "Окружите человека всеми этими благами (имеются в виду блага цивилизации. - Н. Ш.), и вы увидите, что он не только не сделается лучше, но даже не будет счастливее, и что-нибудь одно из двух: или будет тяготиться самой жизнью, или быстро пойдет понижаться до степени животного. Это нравственная аксиома, из которой не вывернуться человеку. Зерно его существа, бессмертный дух его требует иной пищи и, не находя ее, или томится голодом, или покидает человека заживо" [6, с. 21].

В историческом действии, в культурном творчестве личная духовность, по Ильину, проявляется как созидательная, активно гуманизирущая сила, предрасполагающая общество и к толерантности, и к сохранению самобытности. В том, что Россия не знала инквизиционной системы и истребления еретиков, философ видел проявление и заслугу личной духовности, которую Православие воспитывало как "свободное дыхание в области веры", т.е., как утверждение веры в лично бессмертную и лично ответственную душу.

Философ-педагог рассматривал личную духовность как "вечный двигатель" социального, государственного, экономического, культурного строительства, как источник той силы, которая созидала Россию. Он особо подчеркивал, что личная духовность в России строила семью, воспитывала детей, вынашивала и выносила русское искусство, начиная от православной иконописи и кончая русской музыкой наших дней; создала русскую науку, "нашла себе особое выражение в русской армии", "проявлялась и в местном, сословном и церковном самоуправлении, в культурном (музыкальном, театральном и школьном) организаторстве, в хозяйственном творчестве русского крестьянина, купечества и дворянства" [2, с. 315 - 316]. В воспитании личной духовности И. А. Ильин видел тот путь, на котором "русскому человеку предстоит сделаться из "особи" - личностью, из соблазняемого шатуна - характером, из "тяглеца" и "бунтовщика" - свободным и лояльным гражданином" [там же, с. 316].

И. А. Ильин рекомендовал начинать воспитание с пробуждения детской души

стр. 69


--------------------------------------------------------------------------------

к национальному духовному опыту, с формирования чувства собственного духовного достоинства, без чего, по его мнению, нет духовной личности. Личная духовность, подчеркивал он, придает человеку "индивидуальную творчески свободную форму" [там же, с. 309]. Ильин так раскрывал диалектику воспитания личной духовности: "Человек с детства воспринимает в душу поток чужого воспитывающего волеизъявления; уже тогда, когда сила очевидности еще не пробудилась в его душе и сила любви еще не одухотворилась в нем для самовоспитания, в душу его как бы вливалась воля других людей, направленная на определение, оформление и укрепление его воли; еще не будучи в состоянии строить себя самостоятельно, он строил себя авторитетным, налагавшимся на него изволением других - родителей, церкви, учителей, государственной власти - научась верному, твердому воленаправлению" [3, с. 62]. Воздействие внешнего источника, считал философ, всегда было и всегда будет одним из самых могучих средств человеческого воспитания. И это средство действует тем сильнее, чем авторитетнее этот "другой", чем определеннее и непреклоннее его изволение. В этом процессе начинается и совершается становление духовности личности, но наиболее плодотворно оно продолжается, не будучи никогда завершенным, в самовоспитании, в самоустремленности личности к совершенству.

И опять обнаруживается близость воспитательных концепций И. А. Ильина и К. Д. Ушинского.

Константин Дмитриевич Ушинский не мыслил развитие личности воспитанника иначе, как под воздействием личности воспитателя. И это воздействие оказывается тем сильнее, чем выше духовность личности воспитателя, чем больше жизненно активная сила его убеждений. Внешнее воздействие, о котором писал И. А. Ильин, есть прежде всего воспитательное воздействие личности, а авторитетность и непреклонность ее "изволения" определяется не чем иным, как убеждением.

"Только в личном влиянии воспитателя на воспитанника, - писал К. Д. Ушинский, - и только в нем одном, скрывается источник силы первоначального воспитания", "дитя воспитывается, развертывается умственно и нравственно под прямым влиянием человеческой личности... Это плодотворный луч солнца для молодой души, которого ничем заменить невозможно" [7, с. 92, 94].

На первый взгляд, случайным, но при углубленном рассмотрении закономерным, обусловленным общностью христианско-гуманистического мировоззрения предстает сходство позиций И. А. Ильина и К. Д. Ушинского относительно выбора средств, учебных предметов и других "материалов" для воспитания духовно-нравственной личности.

Они едины были и в том, что духовность не обретается личностью благодаря преподаванию одного-двух специальных, "религиозных" учебных предметов. Духовность только тогда становится имманентной личности, когда ею проникнут весь учебно-воспитательный процесс, когда каждый предмет по-своему, с присущей ему спецификой реализует задачу духовно-нравственного воспитания. "Образование без воспитания, - писал И. А. Ильин, - не формирует человека, а разнуздывает и портит его... формальная "образованность" вне веры, чести и совести (вне духовности. - Н. Ш.) создает не национальную культуру, а разврат пошлой цивилизации" [1, с. 178 - 179]. С безголовым уродом сравнивал К. Д. Ушинский образование без воспитания и утверждал, что с надлежащим подходом "можно арифметикой и химией развить гуманность в человеке и даже обучение грамоте можно сделать гуманным..." [8, с. 431].

И. А. Ильина и К. Д. Ушинского тесно связывает идея духовного воспитания лично-

стр. 70


--------------------------------------------------------------------------------

сти на национальной основе. Ильин видел его таким, чтобы "все прекрасные предметы, впервые пробуждающие дух ребенка, были национальными, у нас в России - национально русскими: чтобы дети молились и думали русскими словами; чтобы они почуяли в себе кровь и дух своих русских предков и приняли бы любовью и волею - всю историю, судьбу, путь и призвание своего народа..." [9, с. 202]. Ушинский предлагал сделать в русской школе главными предметами русский язык, русскую географию, русскую историю, возле которых группировались бы все остальные.

В воспитании духовности человека, согласно Ильину и Ушинскому, особенно ценно и важно использовать образы народных героев, полководцев, исторических деятелей. Они пробудят в воспитаннике, по мнению Ильина, волю к доблести, великодушие, жажду подвига, а "русскость героя - даст ему непоколебимую веру в духовные силы своего народа". "Национальный герой, - заметил Ильин, - ведет свой народ даже из-за гроба" [9, с. 205]. Ушинский, критикуя недостатки преподавания в гимназиях истории, сетовал на то, что учащиеся только после изучения биографий выдающихся лиц Древней Греции и Европы узнают о Петре I, что они не видят различия между Иваном III и Иваном IV, и именно в преподавании отечественной истории на фактическом материале жизнедеятельности ее творцов он находил верный путь сделать русские школы по-настоящему русскими.

Воспитание личной духовности в ходе преподавания истории исключает нигилизм в оценках прошлого и настоящего, национальное самоуничижение и самобичевание, равно как и ложное возвеличивание достоинств, болезненно гипертрофированное национальное самолюбование. Объективность и честность, правдивость и самокритичность, согласно Ильину и Ушинскому, должны формироваться при воспитании историей как атрибутивные качества личной духовности.

"Преподаватель истории, - писал И. А. Ильин, - не должен скрывать от ученика слабых сторон национального характера, но в то же время он должен указывать ему все источники национальной силы и славы. Тон скрытого сарказма по отношению к своему народу и его истории должен быть исключен из преподавания. История учит духовному преемству и сыновней верности; а историк, становясь между прошедшим и будущим своего народа, должен сам видеть его судьбу, разуметь его путь, любить его и верить в его призвание. Тогда только он сможет стать истинным национальным воспитателем" [9, с. 206 - 207].

Любить Родину не только в минуты ее торжества, побед и благоденствия, но и в часы исторического ненастья, бед и унижений, любить не только ее прекрасный образ, но и видеть недостатки, ошибки и поражения требовал К. Д. Ушинский от всякого, кто претендует на роль воспитателя молодежи историей. Он порицал тех, кто силился показать, будто бы "в истории нашей все достойно насмешки и презрения", кто стремился доказать "с увлекательным жаром, что ни в нашем прошедшем, ни в нашем настоящем нет ничего такого, на чем могла бы остановиться юная душа с любовью и уважением" [10, с. 58]. Такой подход, утверждал Ушинский, предполагает не воспитание души, а скорее разрушение ее. "Это поистине вандальское, все разрушающее, ничего не сберегающее и ничего не созидающее направление, - писал он, - нередко принимается у нас многими за признак высшего европейского образования, тогда как в целой Европе нет ни одного самого мелкого народца, который бы не гордился своей национальностью" [там же, с. 53 - 54].

В то же время, по убеждению К. Д. Ушинского, в трезвой, здравой, говоря современным языком, конструктивной

стр. 71


--------------------------------------------------------------------------------

критике - гораздо больше патриотизма, чем "в целом сонме од и медоточивых восхвалений". Прекрасно зная, что и такую критику порой принимают за ненависть, К. Д. Ушинский восклицал: "Есть примеры ненависти к родине, но сколько любви бывает иногда в этой ненависти!" [11, с. 253].

И Ильин, и Ушинский отстаивали необходимость воспитания духовности на сокровенном, богатейшем материале национальной поэзии, музыки, песен, сказок, преданий. Ментально и сенсорно близкими оказываются при сравнительном анализе суждения обоих наших классиков об этих духовно-воспитательных средствах воздействия на личность. Вывод И. А. Ильина о том, что "язык вмещает в себя таинственным и сосредоточенным образом всю душу, все прошлое, весь духовный уклад и все творческие замыслы народа" [9, с. 201], в ретроспективе педагогической традиции вполне созвучен мысли К. Д. Ушинского о том, что, усваивая язык, ребенок "пьет духовную жизнь и силу из родимой груди родного слова" [12, с. 111], что "слово есть плоть духа" [там же, с. 112]. "Слово есть единственная сфера развития духа", - писал Ушинский, - и "на обладании этой сферой должно строиться всякое учение и развитие" [13, с. 171].

Образно говоря, что мир можно изменить из детской, И. А. Ильин доказывал, что "ребенок должен слышать русскую песню еще в колыбели", потому что "пение несет ему первый душевный вздох и первый духовный стон" [9, с. 203]; что "как только ребенок начнет говорить и читать, так классические национальные поэты должны дать ему первую радость стиха и постепенно раскрыть ему все свои сокровища..." [там же, с. 205]. Воспитательная сила поэзии, по мнению Ильина, умножается синтезом в ней философии и музыки. "Русский народ, - писал он, - имеет единственную в своем роде поэзию, где мудрость облекается в прекрасные образы, а образы становятся звучащей музыкой..." [там же]. "Наши прекрасные русские песни и наши дивные славянские мотивы, которыми так дорожил Бетховен" [10, с 46], К. Д. Ушинский считал животворным источником русской духовности, который никогда не должен иссякнуть. Национальное воспитание, утверждал Ильин, неполно без национальной сказки, которая учит ребенка мужеству и верности, дает первое чувство героического, будит и пленяет мечту. Ушинский, находя целый кладезь духовной мудрости в сказках, и сам писал их, а кроме того - рассказы для детей на библейские темы.

Духовность строила Россию, и нельзя забывать предупреждение И. А. Ильина о том, что только воспитание личной духовности поможет России избежать повторения прошлых ошибок, удержит от новых. "Воспитанием русского человека к духовности и свободе, - писал он, - воспитанием в нем личности, самостоятельного характера и достоинства можно преодолеть и все тягостное наследие тоталитарного строя и все опасности "национал-большевизма"" [2, с. 217]. Удивительно современны и актуальны эти слова.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ильин И. А. Наши задачи// Собр. соч.: В 10 т. Т. 2. Кн. 2. М., 1993.

2. Ильин И. А. Наши задачи// Собр. соч.: В 10 т. Т. 2. Кн. 1. М., 1993.

3. Ильин И. А. О сопротивлении злу силою // Собр. соч.: В 10 т. Т. 5. М., 1996.

4. Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. М., 2002.

5. Ильин И. А. Кризис безбожия // Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1996.

6. Ушинский К. Д. Труд в его психическом и воспитательном значении// Пед. соч.: В 6 т. Т. 2. М., 1988.

7. Ушинский К. Д. Проект учительской семинарии // Пед. соч.: В 6 т. Т. 2. М., 1988.

8. Ушинский К. Д. Педагогические сочинения Н. И. Пирогова // Пед. соч.: В 6 т. Т. 2. М., 1988.

стр. 72


--------------------------------------------------------------------------------

9. Ильин И. А. Путь духовного обновления // Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М., 1996.

10. Ушинский К. Д. О нравственном элементе в русском воспитании // Пед. соч.: В 6 т. Т. 2. М., 1988.

11. Ушинский К. Д. О народности в общественном воспитании // Пед. соч.: В 6 т. Т. 1. М., 1988.

12. Ушинский К. Д. Родное слово // Пед. соч.: В 6 т. Т. 2. М., 1988.

13. Ушинский К. Д. Педагогическая поездка по Швейцарии // Пед. соч.: В 6 т. Т. 2. М., 1988.