публикация №1193142558, версия для печати

КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО СТУДЕНТА*


Дата публикации: 23 октября 2007
Автор: А. Л. Андреев
Публикатор: maxim (номер депонирования: BY-1193142558)
Рубрика: ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ
Источник: (c) http://portalus.ru


Глубокие перемены, через которые прошла Россия на рубеже XX и XXI столетий, затронувшие все стороны национального бытия, едва ли не в наибольшей степени коснулись его духовной составляющей. Взаимная интерференция таких процессов, как переход к рыночной экономике, реконструкция политической системы в соответствии с принципами электоральной демократии, "компьютерная революция" и интеграция России в глобальную информационную инфраструктуру, создали новую культурно-историческую ситуацию, равно непохожую ни на ту, которая существовала до 1917 г., ни на ту, к которой мы привыкли в последние десятилетия существования советского строя. Эта ситуация порождает неизвестные ранее культурные практики, интеллектуальные и эмоциональные потребности, ценностные ориентации, активно воспринимаемые молодым поколением россиян, что создает объективную потребность в их "социологической инвентаризации".

Что же происходит в ходе этих процессов с "культурным базисом" образования? Как меняются культурная оснащенность российской молодежи равно как и ее представления о культуре и культурной компетентности?

Вопросы эти, понятно, относятся к каждому новому поколению. Однако, с точки зрения характеристики российского потенциала развития, особую прогностическую ценность имеет культурдиагностика наиболее образованной и "модернизированной" его части - студенчества.


--------------------------------------------------------------------------------

* Материал подготовлен при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Грант N 03 - 06 - 80298.

стр. 55


--------------------------------------------------------------------------------

Одно из таких диагностических исследований было проведено осенью 2002 г. лабораторией социологических исследований Московского энергетического института. Оно было посвящено изучению культурных ориентации и культурной практики студентов ведущих московских вузов. Исследование включало в себя массовый опрос (1459 респондентов из более чем 10 технических, гуманитарных и творческих вузов столичного мегаполиса, в число которых входили МГТУ, МАИ, МЭИ, Университет связи и информатики, Университет леса. Юридическая академия, ряд факультетов МГУ и Государственного университета гуманитарных наук, ВГИК, Российская академия живописи, ваяния и зодчества и др.). Использовавшаяся при этом анкета включала в себя ряд вопросов, задававшихся в последние годы в ходе всероссийских социологических опросов, что позволяет проводить достаточно широкие сопоставления, рассматривая полученные в ходе исследования данные на фоне показателей, относящихся к населению в целом.

Кроме того, с целью моделирования коммуникативных взаимодействий в студенческой среде и прояснения детерминирующих выбор культурной ориентации мотиваций в рамках исследования проводились фокус-группы и глубинные интервью с экспертами, постоянно и непосредственно сталкивающимися с молодежью в повседневном общении и имеющими достаточно личных наблюдений, чтобы судить о ее культурном уровне и интересах (в основном это учителя старших классов и преподаватели гуманитарных кафедр ряда вузов).

Хотя, как говорится, Москва - это еще не вся Россия, думается, что результаты данного исследования говорят не просто о локальной ситуации в одном большом городе. Ведь мегаполис - это самая динамичная точка социального пространства. Именно здесь обычно в первую очередь укореняются "новые веяния" и вырабатываются социокультурные модели, которые затем распространяются на всю страну. Поэтому зафиксированные нами факты в каком-то смысле показательны и способны натолкнуть на более широкие выводы, хотя, конечно, к любым экстраполяциям такого рода надо подходить очень осторожно. Во всяком случае, полученные нами данные можно воспринимать как информацию к размышлению.

Наблюдаемое с середины 1990-х гг. перемещение фокуса общественного сознания с материальных ценностей на духовные, которое в известной степени способствовало восстановлению массового запроса на образование и культуру, несомненно, оказало существенное влияние на умонастроения молодежи. Скажем, продолжение образования после школы мыслится молодыми москвичами не только как приобретение утилитарно "полезных" знаний и навыков, запас которых позволяет претендовать на достаточно высокую зарплату, но и как способ личностного саморазвития. Не случайно подавляющее большинство московских студентов (почти 70%) поддержало точку зрения, что высшее образование должно давать не только чисто профессиональную подготовку или так называемые "современные" знания (иностранный язык, компьютер, запас практических сведений в области экономики и т.п.), но и достаточно широкий кругозор, понимание того, что происходит в обществе.

Любопытно, что анализ корреляции между ответами на вопрос о том, насколько широко должен быть информирован (образован) современный человек, и материальным положением респондентов дал характерное распределение по типу обратной "седловидности": наибольшую заинтересованность в максимальном объеме разнообразных знаний демонстрируют студенты среднего достатка, в то время как самые бедные и самые богатые чаще других выражают нежелание "грузить" себя излишними знаниями.

Следует обратить внимание также и на гендерные аспекты рассматриваемой нами проблемы. Девушки в целом более склонны рассматривать образование как удовлетворение культурных потребностей, а юноши - как формирование инструментария для решения профессиональных задач.

Кроме того, в массиве полученных нами данных просматриваются также вторичные гендерные различия - зависимость установок на образование и культуру от рода занятий и уровня образования отца и матери. И хотя указанная зависимость носит

стр. 56


--------------------------------------------------------------------------------

не слишком сильно выраженный характер, напрашивается вывод, что основным хранителем культуры в переживающем период "ломки" российском обществе постепенно становится женщина. Надо полагать, именно ее облагораживающее влияние предохраняет значительную часть мужского населения, по крайней мере в средних социальных стратах, от того, что можно было бы назвать "рыночным одичанием".

Вместе с тем нельзя не отметить, что некоторая феминизация культуры сопряжена у современной молодежи с весьма специфической тенденцией к уходу последней из нормативно-публичной сферы в сферу приватного, а следовательно, менее обязывающего и одновременно - менее обязательного.

Как показало проведенное исследование, культура и "культурность" в сознании молодежи сегодня ассоциируется прежде всего с особым стилем общения. По сути дела, они понимаются в первую очередь как специфический способ регулирования отношений между людьми и одновременно как качества, необходимые для такого регулирования: тактичность, вежливость, терпимость, способность понять другого и т.п. Все качества такого типа были названы среди основных признаков культуры ("культурности") более чем половиной участвовавших в нашем исследовании московских студентов. Вслед за этим (30% и выше) опрошенные выделили связь между культурой и уровнем интеллектуального развития, в том числе - самостоятельным, критическим мышлением.

Интерпретация культуры в таком смысловом ключе сама по себе, конечно, не может быть поставлена в упрек нашим респондентам. В чем-то она даже очень привлекательна. Обескураживает, однако, то, что лишь у сравнительно небольшой части нашей выборки понятие культуры вобрало в себя такие моменты, как творчество, широта кругозора и эрудиция, приобретение разного рода знаний, причем - не только профессиональных, но и касающихся достижений мировой культуры (последнее показалось важным всего для 12% опрошенных). Достаточно слабой оказалась и смысловая связь между культурой и саморазвитием, самообразованием (ее зафиксировали менее 20% опрошенных). Это означает, что культура в сознании учащейся молодежи в какой-то мере отделилась от локомотивных факторов развития современного общества, в том числе и от "человеческой" составляющей такого развития. Собственно "культура" как бы локализована в "ближнем кругу" межличностного общения и почти не выходит оттуда в сферу общественно значимого.

Такая смысловая установка по существу превращает культуру в "личное дело каждого", создавая разрывы в социальном опыте молодого поколения и ослабляя мотивацию к освоению гуманитарного знания. Вместе с этим ослабляются и факторы, способствующие формированию у молодых людей творческого воображения и способности органически переходить от одного типа деятельности к другому.

В более общем плане становится затруднительным то подключение потенциала культуры к естественным наукам, инженерной деятельности, изобретательству, которое было сильной стороной российской научно-технической элиты 1950 - 1970-х гг., когда она выдвинула из своей среды плеяду ученых и конструкторов, достижения которой в то время изумляли весь мир. Тогда широчайшая эрудиция, тонкое понимание отечественной и мировой культуры, стремление попробовать собственные силы в литературе и искусстве были "хорошим тоном" в среде естественнонаучной и технической интеллигенции, придавая крупнейшим ее представителям поистине возрожденческий размах. Сегодня на смену им, вероятно, идут совсем иные социально-психологические типы, "верхнюю планку" которых еще предстоит спрогнозировать, построив по мере возможности стратегию компенсирующего воздействия на их формирование со стороны мыслящей части интеллигенции, ориентированной на выработку эффективной стратегии национального развития.

Обратимся теперь непосредственно к конкретным духовным интересам студенческой молодежи. И в первую очередь рассмотрим, как они отрефлектированы в ее самосознании в виде "умозрительных" духовных предпочтений.

Данные, характеризующие в этом отношении студенческий контингент москов-

стр. 57


--------------------------------------------------------------------------------

ских вузов, представлены в таблице. Для сравнения в ней приводятся также значения соответствующих показателей для населения в целом (последние получены в ходе всероссийского социологического опроса, проводившегося Российским независимым институтом социальных и национальных проблем в марте 2000 г. по стандартной квотной выборке с общим количеством респондентов 2050).

Таблица 1

Предпочтения в сфере культуры (без учета не ответивших) (в %)


Нравится
Не очень нравится
Не нравится

Студенты
Население
Студенты
Население
Студенты
Население

Зарубежные фильмы
58,8
34,1
32,1
44,6
5,0
21,3

Старые советские фильмы
61,7
86,9
27,4
11,7
8,0
1,3

Современные российские фильмы
31,8
43,4
43,6
46,0
21,1
10,6

Проблемные телепередачи
27,7
50,0
40,9
38,0
27,8
12,0

Научно-популярная литература
23,4
40,7
34,6
40,1
38,2
19,2

Русская классическая литература
37,5
57,5
34,1
32,2
25,3
10,3

Современная русская литература
20,3
32,5
39,5
53,7
35,9
13,8

Современная зарубежная литература
23,7
21,8
38,3
56,0
33,6
22,2

Зарубежная классическая литература
36,4
35,7
34,3
45,1
25,5
19,2

Детективы, фантастика
45,4
46,5
29,8
33,0
20,9
20,5

Рок-музыка
49,7
18,9
24,2
33,6
22,4
47,5

Советская эстрада
15,3
63,6
31,4
28,6
49,6
8,1

Современная поп-культура
18,4

32,1

45,7


Театр
44,3
62,2
33,7
30,8
18,4
7,0

Художественные выставки
33,0
50,7
41,2
38,4
22,2
10,9

Самообразование
48,7
60,0
33,8
31,6
13,0
8,4

Церковная жизнь и литература
16,1
34,5
33,6
41,2
44,5
24,3

Туризм и путешествия
65,0
75,4
18,4
18,1
11,8
6,4

Любовные романы
18,7

28,5

47,2


Общественно-политические издания
13,9

39,3

40,6



Расстановка приоритетов у студентов московских вузов в целом не слишком сильно отклоняется от "средней по России". С некоторыми, разумеется, естественными поправками, и в первую очередь - с поправкой на возраст. Так, первые места по итогам и общероссийского исследования, и опроса, проводившегося в московских вузах, заняли старое советское кино и туризм. Однако у более мобильных в силу своего возраста студентов "охота к перемене мест" немного перевешивает желание посмотреть хороший фильм, тогда как среднестатистический россиянин, напротив, больше склоняется к более спокойному времяпрепровождению перед экраном. Вместе с тем эмоциональная связь с отечественной культурой у столичных студентов оказалась ниже, чем у населения в целом. Это видно, в частности, из сопоставления индикаторов симпатий к старому советскому и современному российскому кино, классической и современной русской литературе, а также советской эстраде. В то же время интерес к зарубежным фильмам или к рок-музыке (не секрет, что в этой сфере безусловно доминирует англо-американская "индустрия развлечений") в студенческой среде значительно выше, чем у россиян в целом.

Было бы, однако, большим упрощением сделать отсюда вывод, что интерес к "своему" у молодых жителей мегаполиса вытеснится общей ориентацией на культурную вестернизацию. Ведь, например, классическая и современная зарубежная литература у студентов-москвичей отнюдь не популярнее, чем у остальных россиян. То, что мы наблюдаем сегодня, - это, скорее, замещение культуры размышления

стр. 58


--------------------------------------------------------------------------------

культурой картинок с соответствующим этому падением восприимчивости к специфическим качествам словесного искусства.

Процесс этот в больших городах идет особенно быстро. Не случайно у столичных студентов, как это ни парадоксально, интерес к самообразованию выражен ниже, чем у населения в целом. Разница здесь, правда, невелика - всего 5%, но при этом надо учесть, что в общероссийской выборке достаточно велика доля жителей села, работников физического труда и малообразованных пожилых людей.

Вместе с тем надо отметить, что культурные ориентации несколько различаются в зависимости от профиля учебного заведения. Можно сказать, что в гуманитарных вузах ориентация на духовное начало в настоящее время выражена сильнее, а потому культурные установки здесь серьезнее и эрозия интереса к классической культуре ощущается меньше, чем в технических. Например, русская классическая литература нравится почти 56% студентов-гуманитариев, а произведения зарубежных классиков - почти половине, в то время как среди будущих инженеров к ним присоединилась только треть опрошенных. Зато "легкое" и, главное, "динамичное" чтиво (детективы и фантастика) популярнее в технических вузах (47% против 35%), и здесь оно заметно опережает классику. Добавим к этому, что у студентов-гуманитариев чаще, чем у их сверстников из технических вузов, отмечался интерес к театру, а также к занятиям самообразованием.

Еще одно характерное различие связано с кинематографом. Среди студентов технических вузов старое советское кино и продукция зарубежных студий одинаково популярны (и то, и другое нравятся приблизительно 60% опрошенных), студентам-гуманитариям кинопроизведения советской эпохи все-таки ближе (они нравятся 66% относящихся к этой категории респондентов, тогда как зарубежные фильмы - примерно 53%).

Что же и кто оказывает влияние на вкусы и интересы студенческой молодежи, на их культурные ориентации и предпочтения? Судя по полученным в ходе исследования ответам, основным источником информации в данной сфере являются СМИ и книги (причем воздействие телевидения оценивается как самое высокое, за ним с 10- процентным разрывом идут книги и вслед за ними с понижением еще на 12% - периодическая печать). Учитывая влияние семьи на общую ориентацию молодежи на культуру и образование в середине 1990-х гг., удивляет сравнительно малое значение, которое наши респонденты придают мнению родителей в вопросах, связанных с художественными (а нередко и общекультурными) предпочтениями. Наиболее велико это влияние в составлении читательского "меню", но и здесь оно зафиксировано лишь в 3,2% ответов.

Представим себе теперь статистически среднего московского студента в тот момент, когда он чувствует себя свободным от утомительных обязательных занятий или необходимости подрабатывать. К чему его влечет в эти минуты, чему он считает нужным (приятным, полезным и т.п.) их посвятить? Как выглядит его реальная культурная практика?

Оставим в стороне сугубо личное - общение с друзьями и обратимся к остальным позициям приведенной ниже таблицы 2 (см. с. 60).

В принципе, приведенные в этой таблице данные почти не нуждаются в каких-то специальных комментариях. Выделим в них только некоторые заслуживающие особого внимания моменты, и прежде всего отчетливо выраженный информационно- познавательный характер досуговых ориентации. Собственно развлечения у студентов московских вузов оказались отнюдь не на первом плане. Следует также особо обратить внимание на их стремление дополнить свое образование еще и самообразованием. Учитывая, что обучение в вузе само по себе удовлетворяет познавательные потребности и к тому же представляет собой достаточно ответственное и трудоемкое занятие, долю настроенных таким образом молодых людей (приблизительно каждый пятый) следует признать довольно высокой.

Как показывают приведенные данные, несмотря на мощное воздействие "электронной революции", учащаяся молодежь в России сохраняет живой интерес к чте-

стр. 59


--------------------------------------------------------------------------------

Таблица 2

Досуговые предпочтения московских студентов

В свободное от учебы время Вы предпочитаете:
%

Читать книги
51,8

Читать газеты, журналы
22,0

Смотреть телевизор
36,9

Смотреть видео
13,3

"Общаться" с компьютером
40,8

Слушать радио
20,5

Заниматься спортом
36,4

Заниматься туризмом
6,2

Посещать театры
11,3

Посещать музеи, выставки
11,3

Посещать концерты
11,4

Посещать развлекательные заведения
25,6

Повышать свой образовательный уровень (занятия на курсах, получение второго образования, самообразование)
20,3

Совершать путешествия, экскурсии
17,8

Общаться (встречаться) с друзьями
72,9

Работать, зарабатывать деньги
26,8

Заниматься домашним хозяйством
10,7

Другое
4,9

Итого
100


нию, которое, если судить по частотному распределению ответов, занимает в досуговых предпочтениях московских студентов наивысшую ранговую позицию после общения с друзьями. В большей степени интерес этот выражен у тех, кто избрал для себя одну из гуманитарных специальностей (среди студентов-гуманитариев почти 2/3 отметили чтение в качестве одного из любимых занятий в свободное время). У студентов технических вузов чтение фактически делит лидирующие позиции с компьютером, опережая последний лишь на 3 - 4% (47,4% и 44% соответственно).

Почти четверть опрошенных заявили, что практически каждый день им удается почитать что-то помимо учебников и специальной литературы, 34,5% находят для этого время 3 - 4 раза в неделю и почти столько же (32,1%) делают это преимущественно в метро. Таким образом, от 50 до 60% московских студентов читают постоянно и регулярно, до трети читают в основном урывками.

Менее отрадной оказывается картина, если оценивать ее по интенсивности чтения, например, по количеству книг, прочитанных за последние 3 месяца. Почти четверть опрошенных за это время вообще ничего не прочли, примерно столько же человек читали очень мало (в среднем 1 книга в месяц и менее), читающих же по-настоящему много (более 2 - 3 книг в месяц) оказалось примерно 17%. Понятно, впрочем, что эти данные имеют значение лишь в сопоставлении с характеристикой качества чтения. С точки зрения специфических задач образования, оно в целом представляется более или менее удовлетворительным.

Но все же полученные нами результаты оказались более отрадными, чем то впечатление, которое складывается из наблюдений за читающей публикой в метро. Если говорить в целом, то самыми предпочтительными в студенческой среде оказались научно- популярные издания (около 28% опрошенных), а также классическая литература (чуть менее четверти полученных нами ответов). Около 15% студентов выбирают для чтения современную художественную литературу, примерно столько же - ежедневные и еженедельные газеты. Приключения, детективы, фантастика, юмор пользуются спросом, но заметно отстают от научно-популярного жанра и классики. Таким образом, читательские предпочтения студентов в целом могут быть охарактеризованы как развивающие.

В этой связи, однако, необходимо сделать некоторые оговорки. В частности, следует специально обратить внимание по крайней мере на два важных момента. Первый состоит в том, что студенты сегодня практически не читают общественно-политическую литературу. Стало быть, понимание общественных проблем приходит к ним в основном в "облегченном" виде - с экранов телевидения и из газет. Это в основном фактология событий и "картинки", сопровождаемые комментариями, но никак не глубинный анализ происходящих процессов и тем более не размышления о сколько-нибудь отдаленных перспективах. Второе - это то, что молодежь, судя по всему, постепенно утрачивает вкус к "медленному" чтению и способность проникать в ту "диалектику души", которая была отличительной чертой классической литературы. Очень показательно, что ведущий жанр классической литературы - психологический роман - выбирают себе для чтения только 2 - 3% московских студентов. Поэтому, хотя классика

стр. 60


--------------------------------------------------------------------------------

и сегодня остается читаемой и духовно авторитетной, интерес к ней в последнее время ослабевает.

В наибольшей степени позиции классической литературы сохраняются среди студентов учебных заведений гуманитарного профиля: этот вид чтения является предпочтительным примерно для 40% опрошенных, относящихся к этой категории. В технических учебных заведениях данная цифра оказалась вдвое меньшей.

Анализ суждений студентов относительно их читательских мотиваций позволяет считать, что в основном они связаны со стремлением узнать что-то новое о человеческих отношениях, с потребностью уяснить некоторые нравственные вопросы и сопровождающим феномен эстетического сопереживания эмоциональным откликом. Многих волнует и сама тема произведения, а приблизительно 15 - 16% опрошенных отмечали, что им нравятся герои того или иного произведения или что они обратились к нему для повышения своего образовательного и культурного уровня.

Обращает на себя внимание и то, что сама по себе художественная ценность литературного произведения привлекает не так уж многих (в целом по выборке - менее 10% опрошенных). Чуть чаще среди мотивов интереса к чтению того или иного произведения отмечаются литературный стиль и композиция. Все это в принципе соответствует довольно глубоко укорененной в российской просветительской традиции концепции художественной литературы как "учебника жизни". Известно, что чрезмерный рационализм данного подхода оспаривался и раньше. Однако ныне в сочетании с ломающим "медленное" эмпатическое восприятие небывалым ускорением жизненных ритмов, общей прагматизацией сознания и методологической универсализацией чисто технического понимания информации данный подход стал порождать такие культурно- психологические эффекты, которые вряд ли снискали бы одобрение даже у Варфоломея Зайцева или у идейных основоположников социалистического реализма.

Речь идет о нарастающей весьма негативной тенденции воспринимать литературное произведение как "информацию". В особенности это характерно для студентов технических вузов, среди которых художественная ценность произведения вообще отмечается заметно реже, чем среди студентов-гуманитариев. То, что не укладывается в простую сетку двузначных оппозиций и не может быть разложено на простые элементы и взаимодействия, как бы не существует; все, что не квалифицируется как "информация", отбрасывается или игнорируется.

О разрушительном воздействии данной тенденции на весь процесс изучения словесности неоднократно говорили практически все выступавшие в качестве экспертов учителя литературы. При этом отмечалось и то, что так называемый "технический" ум в соответствии с логикой решаемых им профессиональных задач особенно предрасположен к различным "иллюзиям перекодировки": если, скажем, в компьютерной практике текст может переформатироваться без потери информации, то вопрос о том, как он изложен, становится совершенно неважным. Такая операция, естественно, уничтожает очень важную часть художественного содержания, связанную с нюансами человеческих переживаний, с полутонами, неоднозначностью мотивов различных поступков и их последствий.

Сложившаяся в российской системе образования традиция практически полностью относит изучение литературы к уровню среднего образования, если, разумеется, речь не идет о будущих специалистах-литературоведах (в США литература занимает очень большое место и в вузовской гуманитарной подготовке). Студент, читательские интересы которого мы изучали в рамках проведенного исследования, формируется как читатель еще в школе. Здесь же на уроках словесности его учат пользоваться родным языком как средством самовыражения. Вуз принимает его как своего рода "готовый продукт" и практически не имеет возможностей что-либо скорректировать. Но особенности преподавания и изучения литературы и русского языка (а также родных языков вообще) очень существенно сказываются на ряде важных для получения качественного высшего образования ключевых компетенциях.

стр. 61


--------------------------------------------------------------------------------

В первую очередь это, разумеется, языковая компетенция. Как выяснилось в ходе проведенного исследования, в последние 2 - 3 года преподаватели гуманитарных дисциплин большинства московских вузов стали сталкиваться с неспособностью многих студентов конспектировать лекции. Студенты оказываются не в состоянии самостоятельно осуществить смысловое структурирование более или менее сложного текста с большим количеством абстрактных понятий. Более того, как оказалось, они не знают и широко употребляемых общенаучных терминов, таких как "эволюция", "детерминированный", "эмпирический" и т.п. В этих условиях лекция вырождается в своего рода диктант, сопровождаемый разъяснением элементарных понятий.

По наблюдениям преподавателей, из речи студенческой молодежи выпадают целые семантические пласты, связанные с вероятностным мышлением и формулировкой прогнозов, стиль коммуникации становится однообразным, оценки черно-белыми, описание человеческих мотивов и действий сводится к простейшим глагольным конструкциям, при помощи которых могут быть зафиксированы лишь отдельные действия, но не стратегии поведения.

По большому счету, к полноценному обсуждению философских проблем, исторических закономерностей или современных политических процессов такая аудитория все чаще и чаще оказывается неспособной. В итоге происходит вынужденная примитивизация учебного материала, оставляющая чувство глубокой неудовлетворенности: преподавателя мучит сознание совершаемой им профанации, у студентов же возникает совершенно искаженное представление о гуманитарном знании как о наборе простеньких расхожих сентенций, что вряд ли способствует развитию гуманитарных интересов и вообще желанию идти дальше и вглубь.

О сбоях в механизме воспроизводства культуры и серьезных проблемах преподавания и изучения словесности в школе говорит сегодняшний уровень грамотности: редко какой студент может писать без ошибок, причем порой достаточно грубых. Еще 15 - 20 лет назад абитуриенты с таким знанием русского языка вряд ли вообще могли поступить в вуз. Это, кстати говоря, сознают и сами студенты. Обсуждая с ними на фокус-группах вопросы гуманитарного образования, мы не раз слышали от них предложение ввести в вузовские программы дополнительный курс русского языка.

Все эти симптомы снижения качества языка и мышления, безусловно, говорят о необходимости серьезной коррекции школьного курса словесности (литература + русский язык) в их взаимной связи и обусловленности. По сути дела, литературе как учебному предмету надо заново определять свое место в современном "информационном" мире с таким расчетом, чтобы погасить наметившиеся тенденции к нивелировке ее специфики и добиться восстановления ее общекультурного значения. Первоочередной представляется необходимость возрождения интереса к анализу собственно художественной ткани литературного произведения.

Как выяснилось в результате проведенного исследования, реальная культурная практика студентов далеко не полностью совпадает с культурными предпочтениями и интересами как таковыми. Например, музыка, в особенности современная, импонирует им гораздо сильнее, чем изобразительное искусство, но посещаемость художественных выставок реально оказалась почти такой же, как и посещаемость концертов рок- и поп-музыкантов. Зато от выставочных залов и галерей существенно (и совершенно неожиданно) отстал театр. В целом же уровень включенности учащейся молодежи в художественную жизнь оказался достаточно низким, если, разумеется, не считать кино и чтения художественной литературы. Доля активно посещающих различные художественные мероприятия по всем остальным видам искусства не превышает нескольких процентов, а количество не побывавших за 3 месяца ни на одной выставке, спектакле или концерте составляет абсолютное большинство опрошенных - от 60 до 85% и даже выше.

Подавляющее большинство опрошенных нами студентов достаточно высоко оценивают свой культурный уровень и не испытывают по указанному поводу особых со-

стр. 62


--------------------------------------------------------------------------------

мнений. На вопрос "Считаете ли Вы себя культурным человеком?" примерно четверть отвечали твердым "да" и еще половина - "скорее да, чем нет". "Нет" и "скорее нет, чем да" проставили себе в совокупности не более 7,5%, и приблизительно 15 - 16% не смогли сказать ничего определенного.

Но соответствует ли эта положительная самооценка действительности? Не будем требовать от молодых людей, которые еще только учатся, каких-то исключительных познаний и проникновения в тонкости, доступные только действительным знатокам и эрудитам. Попробуем протестировать их культурную компетентность хотя бы на самом простом уровне, допускающем достаточно очевидные количественные оценки и сопоставления.

С этой целью нашим респондентам предъявлялся список, в который вошли чуть более 30 имен, принадлежащих русским и зарубежным ученым, писателям, художникам, режиссерам и актерам, музыкантам, государственным деятелям. Все они - знаменитости, в большинстве своем - мирового уровня, однако принцип отбора состоял в том, чтобы вошедшие в список имена не относились к числу интенсивно заучиваемых в школе и, кроме того, были, как говорится, "не на слуху", не повторялись ежеминутно в средствах массовой информации. Таким образом, как мы полагали, можно достаточно точно отделить то, что можно назвать "схваченным" в потоке информации от устойчивого, "собственного" знания о культуре.

Респондентам предлагалось ответить на вопрос "Кем были эти люди?", выбрав подходящий вариант из 10 возможных (по некоторым позициям допускались 2 варианта ответов; например: С. П. Королев - конструктор или ученый).

Анализ полученных данных (см. табл. 3 на с. 64) позволяет утверждать, что общекультурная информированность молодежи за пределами хрестоматийного школьного знания в значительной мере хаотична. В ней можно выделить специфические области стихийного сгущения интересов и их разреживания (в основном под влиянием колебаний моды). В первых из них степень информированности повышается, во вторых падает, причем часто до уровня, который с точки зрения еще недавно существовавших представлений о том, что должен знать каждый культурный человек, вряд ли может считаться приемлемым.

Дифференцированный частотный анализ зафиксированных в ходе опроса ответов показал, что уровни культурной эрудиции у студентов технических и гуманитарных вузов существенно различаются. В общем и целом сравнение оказалось не в пользу первых, причем в некоторых случаях разрыв показателей был полуторакратным (Уайльд, Моне, Феллини и ряд др.), двукратным (Неру, Ключевский, Скрябин, Стравинский, Рихтер) и даже трехкратным (Флобер, Кустодиев).

Можно, конечно, в какой-то мере согласиться с тем, что молодому человеку, выбравшему для себя какую-либо гуманитарную специальность, просто "положено" знать о выдающихся историках, художниках, музыкантах, писателях, политических деятелях больше будущего инженера, хотя в тех случаях, когда речь идет вовсе не о глубине познаний, а о простой осведомленности, такое утверждение достаточно спорно. Однако студенты-гуманитарии лучше идентифицировали и выдающихся ученых, в том числе естествоиспытателей. Правда, разрывы здесь были далеко не столь разительными, как отмеченные выше. Но все же в гуманитарных вузах Бор, Винер, Вавилов оказались более узнаваемыми, чем в технических. Единственный, кого будущие инженеры знали чуть лучше, это известный советский математик Колмогоров. Зато Лобачевского в гуманитарных вузах правильно идентифицировали 70% опрошенных, а в технических - только 60%(!). И это отнюдь не случайность: к сожалению, с историей отечественной науки и техники в их наивысших достижениях будущие российские авиаконструкторы, энергетики, программисты, инженеры связи знакомы явно недостаточно.

Представляется уместным привести в этой связи некоторые дополнительные данные. В 1999 г. при помощи подобного (но несколько иначе построенного) вопроса мы замеряли показатели, характеризующие уровень общей эрудиции и культур-

стр. 63


--------------------------------------------------------------------------------

Таблица 3

Сводные результаты теста на "знание имен" по группе инженерно-технических вузов

Кем, по Вашему мнению, были эти люди? (в % к ответившим)

Персоналии
Художник
Конструктор
Политик
Ученый
Артист
Писатель
Музыкант
Спортсмен
Режиссер
Военный
Трудно сказать

Дж. Неру
2,1
0,9
30,2
2,9
0,6
2,7
0,3
0,3
0,4
1,4
58,0

В. О. Ключевский
0,3
1,4
2,4
37,7
0,8
16,8
0,4
0,2
0,2
0,2
39,5

И. П. Павлов
1,0
2,0
1,6
70,6
0,6
0,2
0,2
0,2
0,2
0,6
22,5

Н. И. Бухарин
0,5
1,4
48,7
4,1
0,7
2,2
0,3
0,5
0,3
1,4
39,7

Л. В. Собинов
1,5
1,1
2,6
1,1
5,5
2,1
2,4
0,7
0,2
0,3
82,2

М. А. Булгаков
0,3
0,2
0,2
0,1
0,4
86,5
0,2
0,2
0,1
0,3
11,4

И. С. Конев
0,8
0,8
1,8
3,1
0,8
2,0
0,5
1,1
0,8
30,5
58,0

С. М. Эйзенштейн
0,4
2,1
1,5
33,2
1,0
1,5
1,4
0,4
26,1
0,9
31,3

С. П. Королев
0,4
50,8
1,1
24,3
0,2
2,0
0,2
0,5
0,3
1,1
19,0

Д. С. Лихачев
0,5
19,9
7,5
37,6
0,6
3,7
0,4
0,8
0,1
1,6
12,6

Н. И. Вавилов
2,5
4,5
3,0
50,7
0,8
0,6
0,4
0,1
0,4
1,4
35,9

Ф. Рабле
17,2
0
1,4
2,6
0,3
15,0
1,6
0,5
0,5
0,6
60,1

А. Н. Скрябин
4,2
1,1
1,6
11,0
0,9
1,8
30,5
0,3
0,4
0,2
47,7

П. А. Флоренский
9,2
0,2
0,7
7,8
1,2
4,7
4,0
0,4
0,5
0,1
71,6

М. С. Щепкин
11,1
0,6
0,4
1,5
13,6
5,6
8,5
0,1
1,9
0,2
56,9

Н. С. Лесков
5,7
0,5
0,4
0,9
0,8
62,5
0,6
0,2
0,1
0,2
27,8

В. Я. Брюсов
33,5
0,1
0,4
0,7
0,2
36,3
0,5
0,9
0,1
0,3
26,5

А. А. Алехин
2,4
1,8
0,7
3,1
0,9
7,3
0,4
19,4
0,8
1,5
60,8

В. И. Вернадский
1,8
1,8
2,1
48,8
1,2
3,2
1,2
0,7
0,1
1,1
38,5

Б. М. Кустодиев
16,8
0,2
0,5
4,1
0,9
1,4
1,8
0,2
1,1
0,2
72,2

Ж. И. Алферов
0,9
0,8
2,1
27,6
5,7
1,3
1,9
0,5
2,6
0,6
55,9

И. Ф. Стравинский
0,8
1,1
0,6
5,3
2,0
1,2
37,5
0,1
1,8
0,2
49,3

Н. И. Лобачевский
0,4
2,6
1,1
62,0
0,2
0,9
3,7
1,0
0,2
0,2
27,4

Р. Вагнер
1,6
0,3
0,6
5,6
0,5
6,6
46,2
0,2
1,1
0,2
36,7

А. Н. Колмогоров
0,8
1,1
1,5
27,4
0,4
2,4
2,1
0,6
1,1
0,7
61,7

Б. Брехт
1,4
0,5
1,2
3,7
0,4
7,6
2,8
0,8
3,4
0,6
77,6

Ф. Феллини
1,9
0,2
1,5
2,8
2,9
0,7
8,8
0,2
48,1
0,5
32,3

Н. Бор
0,4
0,5
1,0
56,6
0,3
0,8
1,0
0,4
2,1
0,1
37,1

С. Рихтер
3,7
0,7
0,9
8,7
0,4
2,8
26,8
1,6
0,9
0,4
53,4

О. Уайльд
1,1
0,5
1,2
2,4
0,7
50,3
1,1
0,3
0,2
0,2
41,7

К. Юнг
1,5
0,5
1,4
48,6
0,3
5,4
0,2
0,5
0,4
0,4
41,2

К. Моне
50,1
0,1
0,5
2,8
0,3
1,5
0,6
0,2
0,5
0,1
43,2

Н. Винер
1,9
1,5
1,8
21,5
0,8
1,0
1,3
1,3
0,2
0,4
68,4

Г. Флобер
4,6
0,2
0,8
2,6
0,8
14,9
0,6
0,3
0,3
0,2
74,5


ной компетентности студентов МЭИ. Результаты этого более раннего исследования не вполне сопоставимы с полученными ныне, поскольку оно проводилось на значительно меньшей выборке (380 респондентов), в которую вошли студенты только одного технического вуза. Список персоналий для рассматриваемого нами теста с тех пор также менялся. Однако 6 имен в нем остались прежними, и по этим позициям можно провести определенное сопоставление.

Бесспорно, оно достаточно грубое, но тем не менее эвристически небесполезное для оценки складывающихся тенденций хотя бы на уровне "прикидки". Фактичес-

стр. 64


--------------------------------------------------------------------------------

ки же разрыв в показателях между 1999 и 2002 гг. оказался столь значительным, что никак не может быть отнесен на счет статистической погрешности и недостаточной методической чистоты сравнения.

Тогда, 4 года назад, полученные цифры, как нам казалось, давали изрядный повод для оптимизма: несмотря на падение престижа культуры, науки, образования и интеллектуального труда, культурная компетентность молодежи поддерживалась на достаточно сносном уровне. Теперь же мы вынуждены констатировать, что все поддающиеся сопоставлению "именные" индикаторы за этот период времени резко упали. Например, В. И. Вернадского в 1999 г. правильно идентифицировали почти 82% студентов МЭИ, а в 2002 г. соответствующая сводная цифра по группе вузов, студенты которых представлены в нашей выборке, составила лишь чуть больше 48%. О Г. Флобере 3 года назад знали более чем 54% опрошенных (падение в 3,5 раза), художника Б. Кустодиева - примерно столько же (ныне в 3 раза меньше). Даже по такой, казалось бы, "общезначимой" фигуре, как С. П. Королев, мы получили примерно 17-процентное снижение общего числа правильных ответов.

Разумеется, учитывая неточность сравнения, мы не можем быть категоричными. И все же напрашивается вывод, что между 1999 и 2002 гг. в уровне культурной компетентности студентов - во всяком случае, той их части, которая выбрала для себя один из технических вузов - произошел резкий негативный перелом, может быть, даже своего рода гуманитарная катастрофа.

Причины ее, безусловно, нуждаются в более глубоком анализе. Можно лишь высказать по этому поводу сугубо предварительное предположение: такого рода динамика отражает определенный рубеж в социокультурной истории страны и связанное с переходом этого рубежа резкое изменение условий социализации молодого поколения. Возможно, одна из причин состоит в том, что студенты 1999 г. были старшеклассниками еще в "старой" школе, затронутой духовным подъемом перестройки (мы полагаем, что у юношей и девушек, готовящихся к поступлению в негуманитарные вузы, формирование общекультурной компетенции в наибольшей степени зависит от школы, так как свободное время они обычно уделяют усиленной подготовке по математике, физике и другим профилирующим дисциплинам, по которым им придется сдавать вступительные экзамены). У студентов же 2002 г. переход в старшие классы, когда начинается серьезное изучение истории, литературы, обществознания, пришлось на начальный период перехода к рыночной экономике, когда условия существования и развития российской системы образования резко ухудшились, а система утверждаемых в обществе ценностных установок переживала момент наибольшего преобладания гедонистически- потребительской доминанты над ценностями духовного саморазвития. Таким образом, описанный феномен резкого сужения культурного кругозора студенческой массы в начале текущего десятилетия, возможно, представляет собой своеобразное "второе эхо" реформ, с последствиями которого нам еще предстоит столкнуться.

Опубликовано 23 октября 2007 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1193142558 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО СТУДЕНТА*

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network