"Это не больше, как рассказ путешественника об удивительной стране, пребывание в которой ему хотелось запечатлеть. Колония имени Горького кажется мне такой удивительной страной, нравы и обычаи которой и интересно, и полезно было бы записать".
Н. Остроменцкая
"Бесславное начало" трудовой колонии.
Ранний период деятельности Макаренко в колонии им. М. Горького пришелся на время революционных общественных перемен. Гражданская война в отдельных районах молодого государства продолжалась до 1922 г. Следует помнить и о репрессиях, направленных против "капиталистов", офицеров, духовенства, против неудобных для системы представителей интеллигенции. Массу страданий принесли эпидемии и большой голод 1921 - 1922 гг.
Семьи разрушались, а детская беспризорность приняла, как позже сформулировал Макаренко, "масштабы гигантского несчастья" [1, с. 83]. Его оценки исходят из того, что в 1922 г. на территории Советских республик было, по меньшей мере, 7 млн. бездомных детей, которые бродили по стране и собирались в банды. Преступность среди них достигла устрашающих размеров. И поскольку наказание несовершеннолетних было заменено идеей их воспитания, для преодоления этого социального бедствия стали создавать многочисленные детские дома, колонии и коммуны. Руководить одной из колоний, Полтавской, было поручено А. С. Макаренко. Данное учреждение, предназначенное для перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей, организовали за городом на территории бывшей колонии для малолетних преступников.
Первых десять воспитанников в возрасте 15 - 18 лет "завкол" принял в декабре 1920 г. двумя группами из "коллектора" (детприемника) местной комиссии по делам несовершеннолетних. Большинство из них направлялись в колонию за вооруженные разбойные нападения. Одного из прибывших, по фамилии Биндюк, уже через три недели за ночную поножовщину с убийством опять забрал агент губрозыска. Это позже подтвердили двое других воспитанников, Белковский и Колос, которых в конце 1970-х - начале 1980-х гг. разыскал соответственно в Донбассе и в Карелии львовский макаренковед Ф. И. Науменко и, по моей просьбе, расспросил о ходе заселения колонии им. М. Горького (во время "холодной войны" для западных исследователей было практически невозможно переписываться с очевидцами из СССР).
18-летний Константин Белковский попал в колонию прямо из полтавской тюрьмы. Сведения об этом воспитаннике мне удалось найти в берлинском журнале "Internationale Pressekorrespondenz" ("Обзор международной прессы"). Здесь в конце 1932 г. появилось интервью педагога-воспитателя К. Белковского о своей бурной жизни и перевоспитании у Макаренко. Он вырос в детском приюте, затем до 14-ти лет скитался по улицам - в С. - Петербурге, в Туркестане, в Сибири и, наконец, на Украине, постоянно передвигаясь по железной дороге в ящике для инструментов машиниста или на буферах. В Киеве приобрел "спецподготовку по искусству воровства" у других подростков. В результате за "разбойничий налет" получил 1,5 года заключения в тюрьме, а в 1918 г. во время перевозки в детдом ему удалось сбежать в Полтаву. Благодаря лозунгу Советской власти "Воспитание вместо наказания" у него появилась возможность изменить свою судьбу: "Из заклю-
стр. 78
--------------------------------------------------------------------------------
чения нас отвели в коллектор, и там, под руководством Макаренко - "отца беспризорников" - было основано первое учреждение для беспризорных" [2, с. 70].
Иван Колос прибыл в колонию в декабре 1920 г. без теплой одежды, после перенесенного тифа он чувствовал себя очень слабо [3]. Как писала полтавская газета "Бiльшовик" от 20 октября 1920 г., Колос был замешан в деле четырех бывших милиционеров, которые, "получив на несколько дней отпуск, не явились по окончании отпуска и присоединились к шайке бандитов", а затем обстреляли красноармейцев. Двое старших обвиняемых были даже членами компартии. Предводителя "как активного бандита" приговорили "к высшему наказанию - расстрелу". Другой совершеннолетний, значившийся в газетном материале как "менее активный и менее сознательный", получил "арест в доме общественных принудительных работ до окончания Гражданской войны" без права на амнистию. Двое несовершеннолетних из этой "шайки" (один из них Колос) были переданы местной комиссии [4].
В списке воспитанников колонии, составленном Макаренко в сентябре 1922 г., об Иване Колосе сказано, что он был направлен туда за "политический бандитизм". Политическими бандитами тогда назывались члены национальных группировок, которые боролись против Советской власти. "Политический бандитизм" или "подозрение в шпионаже", т.е. политическое преступление, - такие пометки были в списке Макаренко у 13 из 68 воспитанников [5].
Принцип "сожженной биографии". С особой тактичностью по отношению к направляемым в колонию подросткам Макаренко применил - в ярко выраженном противоречии с медико-психологическим образом мышления своего времени - принцип "сожженной биографии", заключающийся в "полнейшем игнорировании прошлого и тем более прошлых преступлений" [6, с. 228]. На основании "дел" и личных наблюдений "завкол" делал необходимые записи, которые, впрочем, не только для колонистов, но также и для его сотрудников оставались недосягаемыми. Решающим было то, что подростков не занимало больше прошлое, и они не хвастались между собой своими "подвигами". Они не должны были "зацикливаться" на предыдущей жизни, которая мешала их непринужденному общению друг с другом, тормозила развитие. Энергия отныне направлялась в плодотворное русло, и вместо вчерашних интересов появились завтрашние заботы.
Малолетние правонарушители в рассматриваемый период слыли в Советских республиках "морально дефективными". Наряду с ними различались также физически дефективные и психически дефективные. Полтавская колония вначале именовалась как "Основной детский дом для морально дефективных N 7". В соответствии с макаренковским пониманием беспризорности и преступности "дефективными" были не воспитанники, а обстоятельства, в которых они жили. Предвидя пагубность навешивания ярлыков, понимая, что выражения типа "дефективные", "беспризорные", "правонарушители" сродни клейму, Антон Семенович в официальной переписке настоятельно требовал "полного отказа" от них [7, с. 38, 44]. Поэтому не удивительно, что не позднее лета 1922 г. свое учреждение Макаренко назвал "Трудовой колонией им. М. Горького".
Кроме глубокого уважения Макаренко к личности Горького и той высокой оценки, которую он давал творчеству писателя, определяющую роль здесь, без всякого сомнения, сыграло и то обстоятельство, что по соседству находилась другая колония, основанная еще при "белых" (ноябрь 1919 г.) и в 1921 г. названная именем писателя В. Г. Короленко.
Максим Горький - шеф колонии. Владимир Короленко и Максим Горький были широко известны в то время, многое их объединяло в жизни, особенно в общественно- политической деятельности. Благодаря длительным путешествиям по просторам России они не понаслышке знали о проблемах безнадзорных и беспризорных детей, страстно вступались за преследуемых по политическим мотивам. Короленко, старший по возрасту, с 1900 г. до самой смерти жил в Полтаве, переписывался с Наркомом просвещения РСФСР А. В. Луначарским (уроженцем этого города), выступая за спасение интеллигенции.
стр. 79
--------------------------------------------------------------------------------
Горький в Петрограде в 1917 - 1918 гг. критиковал в издаваемой им газете "Новая жизнь" политику большевиков, спорил с Лениным и в 1921 г. эмигрировал в Германию. Он уже находился за границей, а Макаренко все же решил назвать свою колонию его именем. В 1925 г., когда "завкол" и воспитанники начали переписку с "шефом", живущим в Италии, полтавское партийно-комсомольское руководство попыталось убрать имя эмигранта из названия трудколонии. Как вспоминал в беседе с макаренковедом Н. Н. Оксой политрук колонии Л. Т. Коваль, секретарь окружного комитета комсомола настаивал на присвоении учреждению имени Ленина или Бухарина. Макаренко решительно выступил против этого. Ленина к тому времени уже не было в живых, а вот в случае с Бухариным, который позже стал жертвой террора, "завкол" попал бы из огня да в полымя...
Горький в 1927 г. "решил" проблемы с большевиками и с той поры считался "выдающимся советским писателем". На лето следующего года он приехал на родину и посетил колонию в Куряже и "Дзержинку". Известно, что он опасался, что при встречах и разговорах во время этой поездки не узнает полную истину. Так, в ноябре 1927 г. в письме к заместителю редактора "Правды" И. И. Скворцову-Степанову он пошутил, что, пожалуй, лучше всего было бы отправиться в поездку инкогнито - "при помощи ринопластики сделать себе римский нос и выкрасить усы в какой-нибудь необыкновенный, например, голубой цвет" [8]. Это письмо, в котором Горький прежде всего предостерегает от "шумихи" вокруг своей личности, хранится в бывшем Центральном партийном архиве в Москве. Документ носит пометку "Секретно" и находится в спецфонде этого архива, который до августа 1991 г. под грифом "На секретное хранение, не выдавать" был недоступен ученым.
Принципы коллективного воспитания. Макаренко считается сторонником коллективного воспитания, которое под педагогическим руководством проводится в группах детей и подростков. В "Методике организации воспитательного процесса" (1935 г.) он впервые употребил термин "параллельное педагогическое действие". В 1938 г. в одной из своих лекций перед ведущими сотрудниками Наркомпроса РСФСР он говорил о "логике параллельного педагогического действия" и разъяснил это следующим образом: "Что такое параллельное педагогическое действие? Мы имеем дело только с отрядом. Мы с личностью не имеем дела. Такова официальная формулировка. В сущности, это есть форма воздействия именно на личность, но формулировка идет параллельно сущности. На самом деле мы имеем дело с личностью, но утверждаем, что до личности нам нет никакого дела" [9, с. 165].
Еще в 1932 г. Макаренко в воинствующей статье "Педагоги пожимают плечами" писал: "Прежде всего мы отстраняем воспитательную работу специально над отдельным лицом, над пресловутым "ребенком", составляющим заботу педагогики. ...Объектом нашего воспитания мы считаем целый коллектив и по адресу коллектива направляем организованное педагогическое влияние... Коллектив является воспитателем личности" [7, с. 139]. А еще более остро Макаренко сформулировал это год спустя в своем тексте "На педагогических ухабах" (глава из "Педагогической поэмы"): "Советская педагогика должна иметь совершенно новую логику: от коллектива к личности. Объектом советского воспитания может быть только целый коллектив. Только воспитывая коллектив, мы можем рассчитывать, что найдем такую форму его организации, при которой отдельная личность будет и наиболее дисциплинирована, и наиболее свободна" [10, с. 457]. Формулировкой "от коллектива к личности" Макаренко косвенно ответил своей именитой оппонентке Н. К. Крупской, которая в 1928 и 1930 гг. в двух статьях, опубликованных в авторитетном журнале "На путях к новой школе", а позже не включенных в собрание ее педагогических сочинений, подчеркнула, что наступает время в быту и в воспитании идти "от личности к коллективу" [11, с. 43].
На основании высказываний бывших "горьковцев" и "дзержинцев" советский историк педагогики Г. Е. Жураковский в книге "Педагогические идеи А. С. Макаренко" (М., 1963) сделал вывод, что секрет его успеха состоит больше в индивидуаль-
стр. 80
--------------------------------------------------------------------------------
ном подходе к питомцам, чем в построении детского коллектива [11, с. 109 - 110]. У Макаренко речь идет о личности, о внимании к ее индивидуальным особенностям, способностям и склонностям - правда, о личности как общественном существе, реализующем себя через связь с обществом, и, в соответствии с этим, о его воспитании как "коллективиста". "Завкол" преследовал конкретную прагматическую цель: подготовить вчерашних "карманников" и прочих правонарушителей к самостоятельной честной жизни в сложных социально-экономических условиях 1920-х гг. Так, в письме в Главсоцвос НКП УССР от 4 мая 1924 г., где Макаренко отстаивает необходимость наличия карманных денег у колонистов, можно прочесть следующее: "До тех пор, пока мы выпускаем воспитанника в общество, основанное на индивидуальном бюджете, мы не имеем права не давать воспитаннику соответствующих навыков. В то же время право личности на выбор в удовлетворении ближайших потребностей не оспаривается ни одним положением социализма и не противоречит общим принципам советской системы воспитания. Так или иначе переход воспитанника из колонии, где все его потребности удовлетворяются по коммунальному плану, в условия, где ни одна потребность таким способом не удовлетворяется, представляет значительную опасность" [12].
Смысл термина "коллективное воспитание" у Макаренко заключается не в "воспитании в коллективе, через коллектив, для коллектива". Так когда-то сформулировал известный харьковский педолог и исследователь детского коллектива А. С. Залужный. Эту цитату приписали Макаренко в 1940-е гг. после исключения Залужного из научных кругов, осуждения и расстрела. Возникший позже у западных и постсоветских интерпретаторов упрек в том, что классик педагогики якобы слишком мало внимания уделял индивидуальности своих воспитанников, сознательно принося личность "в жертву коллективу", отчасти основан на искаженной передаче соответствующих высказываний в первых собраниях его произведений, вышедших еще в сталинскую эпоху. Создалось ложное впечатление, будто бы Макаренко выступал за обязательное подчинение личности воле коллектива и за предпочтение интересов коллектива интересам личности. Его высказывание на одной из лекций в московском Наркомпросе (1938 г.): "Мы утверждаем, что интересы коллектива стоят выше интересов личности там, где личность выступает против интересов коллектива" - было сокращено следующим образом: "Мы утверждаем, что интересы коллектива стоят выше интересов личности" [13, с. 46]. И в этом фальсифицированном виде цитата вошла в международную макаренковедческую литературу.
Путь к определению несущего идеологическую нагрузку понятия коллектива был указан западногерманским ученым В. Зюнкелем. Уже в своей первой макаренковедческой публикации (1965 г.) он предостерегал от стремления "исходить из проблемы соотношения личности и общества в качестве центральной проблемы интерпретации и критики понимания Макаренко". Исследователь определял макаренковский коллектив как "воспитательно спланированную и ответственную систему социальных отношений..., которая под руководством воспитателя делает возможным возникновение, разыгрывание и объективизированное разрешение социальных конфликтов... Таким образом, коллектив не должен восприниматься как отдельная сущность и противопоставляться личности, его следует понимать скорее как особую структуру отношений между личностями" [14, с. 159]. А четверть века спустя В. Зюнкель формулирует: "Коллектив - это форма жизни, в которой происходит воспитание... Он является структурой, устройством или построением социальных отношений воспитанников между собой, воспитанников с воспитателями, а также воспитателей между собой. Чем более многосторонни эти отношения и чем сложнее их структура, тем лучше - более педагогически дееспособен коллектив" [там же, с. 202].
По мнению швейцарского ученого Иво Нецеля, который указывает на "низкий уровень социально-психологических исследований в 20-е гг.", те закономерности "групподинамических процессов и социального воздействия", которые Макаренко "интуитивно чувствовал и к которым относился с уважением", в 1050-е гг. были
стр. 81
--------------------------------------------------------------------------------
подтверждены эмпирическими исследованиями представителей американской общественной науки [15, с. 120]. Оправдываются также и макаренковские высказывания об оптимальном размере первичного коллектива. Такая маленькая группа не должна охватывать меньше семи и больше пятнадцати человек - более маленькие первичные коллективы легко превращаются в "эксклюзивные группы" друзей, в то время как большие имеют тенденцию распадаться на два или более коллектива.
Можно согласиться с австрийским ученым М. Винклером, который считает, что педагогу "удалось сделать открытие в научной педагогике" - создать альтернативу гербартианскому парному отношению "учитель - ученик". Однако следует отметить, что Макаренко не сразу принял введенное первыми советскими деятелями просвещения (Крупской, Луначарским и др.) понятие коллектива, которое сегодня, как известно, ассоциируется с его именем. В текстах "завкола" данный термин встречается лишь с 1925 г., когда он начал систематизировать и представлять свой опыт заинтересованной педагогической общественности. Характерным примером этого является "Очерк работы Полтавской колонии им. Горького", в котором речь впервые идет о "коллективном воспитании" [7, с. 49]. В понятие "коллектив" он включал общую задачу, целенаправленно организованные социальные отношения, сознательно сформированное окружение и специфические формы самоуправления.
Итак, условия быта и работы коллектива складываются только им самим - предпосылки воспитания создаются детьми и подростками. При этом их благополучие зависит от результатов работы, она обеспечивает их выживание. Воспитание обычно состоит в том, чтобы дети через деятельность смогли разобраться в данном им мире, приспособиться к нему, освоить и вместе с тем преобразить его, колонисты-горьковцы же должны были вначале создать этот мир [16, с. 209 - 210].
Макаренко очень скоро определил, что коллективное воспитание должно быть принципиально связано с широким материальным самообеспечением. В этом и его современники видели фундаментальную проблему воспитания в детдоме. Например, З. Бернфельд, который предостерегал от "психологии пенсионеров" питомцев детдомов, находящихся на полном обеспечении; Я. Корчак, который настаивал на участии воспитанников в приготовлении пищи и уборке дома [16, с. 210]. Уборка помещений и у любителя чистоты Макаренко была задачей воспитанников и проверялась санитарной комиссией, но отнюдь не приготовление пищи и стирка белья - для этого в колонии и коммуне имелся свой штат работников. Так, в 1924 г. в заявке на персонал, необходимый колонии им. М. Горького, Макаренко назвал "педагогически негативным" соблазн "навалить на воспитанников работу прачек" [17, с. 65, 71 - 72].
"Логика хозяйствования". Совместный труд - постройка зданий, а также сельское хозяйство (полеводство, животноводство), различные мастерские - играли в колонии им. М. Горького решающую роль; на хозяйственных работах воспитанников основывались и самоуправление, и весь воспитательный процесс. Мой коллега З. Вайтц характеризует учение Макаренко как воспитательную концепцию, ориентированную в большей степени на экономику, и совершенно верно выделяет в "развитии хозяйства как базиса воспитательного процесса исходный и основной принцип макаренковской системы, с которым связаны все остальные ее элементы" [18, с. XXV].
В 1924 г. в тезисах к своему докладу на совещании в Харькове по вопросам борьбы с правонарушениями несовершеннолетних Макаренко провозгласил: "Режим трудовой колонии должен находить свои формы исключительно в логике хозяйствования. Все, что вытекает из этой логики (строгая дисциплина, гласный и точный отчет, фактическое, а не юридическое самоуправление, равенство прав и обязанностей, экономность и точность выражения, ясная, строго приспособленная к делу рабочая организация), обязательны для трудовой колонии. Все, что противоречит ей, должно быть отброшено, хотя бы оно и рекомендовалось в педагогической теории" [7, с. 38].
В 1925 г. Макаренко выступил с идеей создания "капиталистически организован-
стр. 82
--------------------------------------------------------------------------------
ных крупных воспитательных предприятий", в которых, однако, "превалирует педагогика, а не хозяйство". В связи с этим он заметил: "Для того чтобы сохранить чистоту педагогического подхода, нужно крупное хозяйство рассматривать исключительно как условие воспитания, а хозяйственный успех - как воспитывающий импульс". При этом "само направление хозяйственной работы", а также расходование финансовых средств должны не "привозиться из города", а стать делом самой колонии [7, с. 41]. Подобные проекты появляются в период новой экономической политики, провозглашенной в марте 1921 г. НЭП, как известно, означал возвращение к предпринимательской инициативе и рыночной экономике. А промышленное производство коммуны им. Ф. Э. Дзержинского относилось к периоду плановой экономики 1930-х гг., подчиняясь соответствующим задачам и контролю извне. Педагогу Макаренко, лишенному права руководить экономикой - основой воспитательного процесса, - оставалась только функция осуществления надзора над занятыми на предприятиях коммуны подростками.
В статье, посвященной Макаренко, Х. Гизеке определяет "хозяйственную функцию" как "основную составляющую" и пишет: "Без нее сообщество молодежи не имело бы смысла, фундамента своей деятельности и сознания. И тут возникает вопрос: Могут ли представлять детские и юношеские сообщества сами по себе педагогическую ценность в педагогике независимо от их значения для общей цели, ясной каждому их члену? Иначе говоря, почему необходимо устанавливать внутренний порядок, необходимую для этого дисциплину? Участие детей и молодежи в рамках самоуправления в школах или в молодежных союзах показывает нам ежедневно, что такие мероприятия не имеют успеха, если они не связаны с необходимой задачей, решение которой имеет последствия для участников. Воспитание - это, очевидно, социальный факт, и там, где отсутствуют соответствующие требования, оно невозможно. В этом случае происходит нечто иное, может быть терапия или только уговор" [19, с. 315].
"Командирская педагогика". Взяв у военных и бойскаутов формы и символы, которые отвечали интересам подростков к играм, приключениям и романтике, Макаренко создал в колонии им. М. Горького дифференцированную систему с индивидуальной властью командования и коллективной ответственностью. При этом он нарушил иерархическую структуру коллектива (воспитанник - колонист - старший колонист - командир), разделенного по производственному принципу на отряды, назначением временных командиров для руководства "сводными отрядами", составленными для специальных краткосрочных заданий. В. Зюнкель, который характеризует макаренковское самоуправление как "систему постоянно меняющихся ответственностей" [14, с. 161], указывает на то, что благодаря ей А. С. Макаренко "сделал больше педагогических открытий, чем кто-либо другой" [там же, с. 191]. Речь идет о том, что в результате назначения "комсводотрядов" происходила постоянная замена начальников и подчиненных ("приказ и подчинение товарища товарищу"), ответственных перед коллективом. В результате этого относительно большая часть воспитанников получала на время руководящие функции, и все приобретали соответствующий опыт: робкие - в руководстве, лидеры - в подчинении.
Это усложнение системы отрядов Макаренко в 1933 г. охарактеризовал как "самое важное изобретение нашего коллектива за все тринадцать лет нашей истории" [10, с. 140] и пояснил: "Командир постоянного отряда отправлялся на работу простым рядовым участником сводного отряда и во время работы подчинялся временному комсводотряда, часто члену своего же постоянного отряда. Это создавало очень сложную цепь зависимостей в колонии, и в этой цепи уже не мог выделяться и стать над коллективом отдельный колонист" [там же, с. 142].
Макаренко в августе 1925 г. говорит: "Вся система самоуправления должна быть построена... по типу демократического централизма, с как можно более широким развитием метода полномочий и поручений и с наименьшим употреблением... решений "толпового" типа" [20, с. 8]. Тем самым он выступил против суще-
стр. 83
--------------------------------------------------------------------------------
ствовавшего тогда в детских учреждениях УССР общего собрания как высшего органа самоуправления (которое как решающий орган было и в колонии им. М. Горького, и в коммуне им. Ф. Э. Дзержинского), и, прежде всего, против избранных "всем детколлективом" "детских исполкомов", которые, по его мнению (так было записано в воспитательных программах "Дзержинки" 1928 г.), "обыкновенно представляют чисто бюрократические верхушки в детском коллективе". "Самый же главный недостаток такого самоуправления состоит в том, что оно заключает в себе очень небольшую часть детей, обычно не более 5%, действительным же активом является только президиум из нескольких человек" [21, с. 142]. "Детисполкому" Макаренко противопоставил в качестве исполнительного органа коллегию из руководителей постоянных отрядов - Совет командиров, который регулировал будни колонии.
Командиров отрядов, как утверждал Макаренко, в первое время назначал он сам, позднее - члены Совета и, наконец, отряд или общее собрание. В действительности всегда отбор командиров "завкол" оставлял за собой. Правда, в двух сообщениях об инспекции (1922 г.) [22, с. 7] и посещении заинтересованными лицами (1924 г.) [23, с. 65] колонии им. М. Горького речь идет о выборе, а не о назначении командиров. Но в актах исследования (1927 г.) о переведенной в Куряж колонии особенно выделяется факт отсутствия демократической легитимности самоуправления. Там записано: "Командиров назначают, везде всех назначают, выборность отсутствует" [22, с. 14]; они "были избраны только один раз, полтора года тому назад, по прибытии колонии в Харьковский округ" [там же, с. 21]. При этом делается критическое замечание, что комсомольская ячейка, "место руководства всей общественно-политической жизнью, ...является культуркой" [там же, с. 25].
Сначала Макаренко удавалось успешно противостоять "политической инструментации" [19, с. 316] руководимого им воспитательного учреждения. Об этом свидетельствуют его возражения против навязываемых извне планов основания комсомольской ячейки или пионерского отряда в колонии им. М. Горького. Так, в одной из анкет в начале 1923 г. он пишет: "Колония живет настолько тесной общиной, что в организации специальных общественных форм надобности не встречается" [24]. А в сообщении посетительницы колонии летом 1924 г. по этому же поводу говорится: "Пед. коллектив (т.е. Макаренко. - Г. Х.) считает невозможным ввести особую ячейку в колонию, чтобы не дробить ребят; но неформально все ребята считают себя комсомольцами" [23, с. 75 - 76]. После проверки учреждения полтавским губпрокурором в сентябре 1924 г., который отметил, что там "собеседований на политтемы некому устраивать" [22, с. 11], Наркомпрос УССР принял решение "договориться с ЦК КСМУ о выделении работника со стажем на должность воспитателя-политруководителя" [25, с. 89]. Такой человек (Л. Т. Коваль) спустя 9 месяцев начал свою деятельность в "педагогической провинции" с организации комсомольской ячейки в целях укрепления ее связи с советским обществом - выступая при этом не только как воспитатель и политруководитель, но и как заместитель (и тем самым контролер) беспартийного "завкола".
Сменявшиеся командиры были лично ответственны за свой отряд и имели право давать указания. И они определяли процесс формирования мнения в коллективе, присваивая себе часть функций заведующего. Среди воспитанников это привело к перемене сознания - они воспринимали себя все больше и больше хозяевами и гордо заявляли гостям, что все здесь дело их рук, и Макаренко без них ничего не смог бы сделать [26, с. 56]. Однако одна из посетительниц пришла к выводу, что такая система, определяемая "единой волей", существует и исчезает вместе с личностью заведующего, его выдающимися способностями и харизматическим влиянием. Его отстранение или смерть будут означать конец данной системы [там же, с. 66].
"Чистка" наследия классика. Содержательный очерк украинской журналистки Н. Остроменцкой "Навстречу жизни" уже более двадцати лет существует в немецком переводе и охотно используется студентами, преподавателями и исследователя-
стр. 84
--------------------------------------------------------------------------------
ми. Но в СССР, как ни странно это звучит, этот очерк остался неизвестным. Соответствующего номера журнала "Народный учитель", где он был опубликован, нет среди той части наследия Макаренко, которую его вдова Галина Стахиевна в свое время передала Центральному госархиву литературы и искусства. Таким образом, очерк никогда не перепечатывался и никогда не цитировался в советском макаренковедении.
Решение хранительницы наследия скрыть этот материал, без сомнения, можно объяснить ее стремлением не навредить начавшемуся в 1940 г. процессу "канонизации" Макаренко как ведущего педагога Советского Союза. Следует отметить, что публикация очерка Остроменцкой (конец марта 1928 г.) стала "последним звеном в развязывании общественной кампании против "макаренковской системы"" [27]. К обострению ситуации приложила руку и Н. К. Крупская, что в конце концов привело к увольнению Макаренко с должности заведующего колонией им. М. Горького [28, с. 84 - 92]. Ссылаясь на московский журнал, в котором появилась статья Остроменцкой, зам. Наркома просвещения Крупская в своей речи на VIII Всероссийском съезде Ленинского комсомола 8 мая 1928 г., ссылаясь на упоминавшиеся в тексте побои в "доме им. Горького на Украине", сказала: "Дальше идти, товарищи, некуда. Это не только буржуазная школа, это школа рабская, школа крепостническая, и даже если только один факт такой есть, необходимо с ним тщательно бороться". То, что под словами "дом им. Горького на Украине" имелась в виду руководимая им колония в Куряже, Макаренко понял из изложения выступления Крупской в пионерских газетах и журналах, выходивших в Харькове - "Октябрьские всходы", "На змiну", "Червонi квiти". На деликатность ситуации впервые указал западногерманский ученый О. Анвайлер на Международном макаренковедческом симпозиуме 1966 г. во Флото. Его выступление было опубликовано в журнале "Neue Sammlung" (Новое собрание) под заголовком "Еще раз об А. С. Макаренко и педагогике его времени" [29, с. 587 - 591].
Одновременно с канонизацией Макаренко (1940 - 1941 гг.) началась также и пропаганда педагогических взглядов Крупской, скончавшейся всего на несколько недель ранее Антона Семеновича. Бдительная Галина Стахиевна решила убрать все следы, которые могли указать на конфликт между "ведущими советскими педагогами". Из наследия мужа были изъяты не только документы и публикации, посвященные этой тематике, но и письма Остроменцкой 1926 - 1928 гг. к Макаренко - они также стали жертвой "чистки" архива. А ответы "завкола" на них (всего их восемь) благодаря счастливому стечению обстоятельств сохранились. Эти письма детская писательница Надежда Остроменцкая лишь в начале 50-х гг. (вместе с копией авторской машинописной макаренковской статьи "Очерк работы Полтавской колонии им. Горького") передала Лаборатории по изучению педагогического наследства А. С. Макаренко [30, с. 504; 7, с. 213 - 215].
Воспитательные меры и их взаимосвязь. А. С. Макаренко использовал в качестве воспитательных мер стимул, требование, похвалу и наказание, которые отвергались большинством советских педагогов (включая Крупскую и Наркомпрос УССР) как остатки царского и буржуазного "принудительного воспитания". Макаренко признавал, что ни один коллектив не может обойтись без наказаний за нарушение правил. И в начале 1926 г. на местной конференции сотрудников детучреждений закрытого типа в Полтаве он даже предложил экспертной комиссии разработать обязательный для всех воспитательно- образовательных учреждений "кодекс о наказаниях" [31, с. 19]. Согласно другой журнальной публикации, подобный свод правил колонии им. М. Горького регистрирует "все случаи правонарушений, начиная с хулиганства, пьянства и т.д. до щелкания семечек или сидения в шапке в комнате" [32, с. 19; 25, с. 153]. В 1928 г., принимая во внимание положение в стране во времена НЭПа, Макаренко писал: "Считаю вообще, что осуществление какой бы то ни было дисциплины при настоящем моральном состоянии общества невозможно без наказания" [7, с. 93].
Впрочем, под дисциплиной Макаренко, как известно, понимал не внешнюю, ос-
стр. 85
--------------------------------------------------------------------------------
нованную на силе дисциплину, а результат воспитания - дисциплинированность, режим, "социальное устройство" (Х. Гизеке) [19, с. 310], при котором воспитанникам предстоит жить. Каждый должен признать, что ему предоставляется свобода и безопасность, которые наполняют его гордостью и достоинством. Этому способствует процесс обобществления, так как лишь оно "дает независимость, создает автономию" (М. Винклер) [16, с. 212]. В соответствии с этим в "Методике организации воспитательного процесса" говорится: "Дисциплина есть свобода, она ставит личность в более защищенное, свободное положение и создает полную уверенность в своем праве, в путях и возможностях именно для каждой отдельной личности" [7, с. 285].
Макаренко особенно предостерегал от односторонней ориентации на интересы ребенка и, в связи с этим, отказа от воспитания "эмоции долга". Так, в составленном им в 1928 г. (а опубликованном лишь в 1984 г.) "Операционном плане педагогической работы трудовой коммуны им. Ф. Э. Дзержинского" речь идет о том, что в "педагогике особенно надеются на значение интереса. Решительно все должно подноситься нашему ребенку в занимательном виде, в образе какого-то вкусного пирога, все должно его заинтересовать, все должно пройти через его психику по специально облегченным путям, без усилия и напряжения с его стороны, без неприятностей". Педагог здесь говорит о "гибельности такой воспитательной политики" и обосновывает свое мнение следующим образом: "Жизнь как раз наполнена усилиями и напряжением, она требует от человека регулярной скучной работы, и нужно приготовить наших детей к жизни так, чтобы они могли делать эту работу без страдания и без подавления своей личности" [33, с. 17 - 18].
Макаренко выступал за разработку педагогической технологии, основанной на "изучении четко определимого содержания педагогического процесса" (М. Винклер) [16, с. 207]. В 1932 г. он высказался по этому поводу в духе своего времени: "Свобода выбора и маневрирования в воспитательной сфере должна быть настолько велика, что для воспитания строителя-большевика и убежденного буржуазного деятеля сплошь и рядом может пригодиться один и тот же список приемов, как требуется одинаково кирпич, бетон, железо, дерево и для постройки храма, и для постройки рабочего клуба. Вопрос решается не выбором списка, а сочетанием средств, их расстановкой по отношению друг к другу, их общей гармонированной направленностью и, самое главное, их естественным классовым содержанием, т.е. тем, что приходит не от педагогики, а от политики, но что с педагогикой должно быть органически связано" [7, с. 180].
Организованная до мелочей, даже инсценированная, но при этом чрезвычайно разнообразная жизнь в колонии им. М. Горького с собственными правилами и традициями была ориентирована на будущее. Типичными являлись задачи, которые открывали личные и коллективные перспективы, "радости завтрашнего дня", как вообще горьковское "проектирование хорошего в человеке". Все это укрепляло самосознание бывших "детей улицы" и помогало им начать новую жизнь. Этому способствовало также и получение школьного образования, которое готовило воспитанников к будущей трудовой жизни, к возможному переходу на рабфак и, таким образом, поступлению в вуз.
Макаренко подчеркивал необходимость планомерного ведения воспитательного процесса, причем понятие "требования" имело центральное значение. "Как можно больше требований к воспитаннику, как можно больше уважения к нему" - это известное высказывание Макаренко - "квинтэссенция его педагогической концепции" (Х. Гизеке) [19, с. 312] - уже в 1927 г. было названо одной из харьковских газет "важнейшим лозунгом" Куряжской колонии [34].
В 1932 г. Константин Белковский рассказывал в упомянутом в начале статьи интервью: "Мне уже надоела моя прежняя жизнь, но тем не менее я хотел бежать, потому что я полагал, что никто, кроме моих товарищей, не будет смотреть на меня как на полноценного человека. Но знания, которые нам здесь давали, и коллективная жизнь с самоуправлением, а также то, что с нами обращались как с
стр. 86
--------------------------------------------------------------------------------
настоящими людьми, начали нам нравиться. Раньше нас никто не уважал. Здесь мы сразу нашли любовь и уважение" [2, с. 70].
Литература
1. Макаренко А. Собрание сочинений. Марбургское издание (далее - ссылки на СС). Т. 1. Равенсбург, 1976.
2. Makarenko in Deutschland 1927 - 1967. Texte und Berichte. Hrsg. v. G.Hillig. Braunschweig, 1967.
3. Науменко Ф. И. Об "этих первых" из "Поэмы". (К 50-летию опубликования первой части "Педагогической поэмы") // Учит. газета. 1983. N 143. 29.11.
4. Суд над бандитами // Бiльшовик (Полтава). 1920. N 103. 20.10.
5. ЦГАВО Укр., 166 - 2-1687. Л. 90.
6. СС. Т. 3. Штутгарт, 1982.
7. Макаренко А. С. Педагогические сочинения: в 8 т. (далее - ссылки на ПС). Т. 1. М., 1983.
8. Центральный гос. архив социально-политической истории (М.), 75 - 1-140. Л. 1.
9. ПС. Т. 4. М., 1984.
10. ПС. Т. 3. М., 1984.
11. Makarenko-Symposion Vlotho 1966. Protokoll des ... internationalen Symposion uber A.S.Makarenko. Red.: L.Froese, B.Giesuebel. G.Hillig. Marburg; Lahn, 1996.
12. ЦГАВО Укр., 166 - 4-349. Л. 9 - 10.
13. Хиллиг Г. Святой Макаренко: К изданию произведений А. С. Макаренко Академией педагогических наук РСФСР/СССР (1950 - 1983 гг.). Марбург, 1984.
14. Suenkel W. Im Blick auf Erziehung. Reden und Aufsaetze. Bad Heilbrunn, 1994.
15. Nezel I. Kriterien der Lernreldkonstruktion in der Gor'kij-Kolonie // В сб.: Makarenko-Diskussionen international. Protokol des 2. Marburger Gespraechs (1 - 4 Mai 1986). Hrsg. v. G.Hillig u. S.Weitz. Muenchen, 1989.
16. Winkler M. Anton Makarenko (1888 - 1939) // Lebensbilder bedeutender Heilpaedagoginnen und Heilpaedagogen im 20. Jahrhundert. Hrsg. v. M.Buchka, R.Grimm u. F.Klein. Muenchen, 2000.
17. Страдания "украинизированного" завкола: Деловые письма А. С. Макаренко на украинском языке (1924 - 1925 гг.) / Издатель и сост. Г. Хиллиг. Марбург, 1996.
18. Макаренко А. Очерк работы Полтавской колонии им. Горького / Kurze Darstellung der
Arbeit der Poltavaer Gor'kij-Kolonie. Zusg. V. S.Weitz. Marburg, 1992.
19. Giesecke H. Erziehung als soziales Phaenomen. Makarenko's Kinder- und Jugend- kolonien // Neue Sammlung. 1996. N 2.
20. В Харьков или в Запорожье?: Сборник документов о переводе колонии им. Горького из Полтавы на новое место ("Завоевание Куряжа") 1925 - 1926 гг. / Сост. Г. Хиллиг. Марбург, 1985.
21. ПС. Т. 8. М., 1986.
22. Забота, контроль, вмешательство: Шесть отчетов об инспекторских и других проверках колонии им. М. Горького (1922 - 1928 гг.) / Сост. Г. Хиллиг. Марбург, 1994.
23. Маро (Левитина М. И.). Работа с беспризорными: практика новой работы в СССР. Харьков, 1924.
24. ЦГАВО Укр., 166 - 2-1687. Л. 102 - 103.
25. Hillig G. Verblasste Gesichter, vergessene Menschen... 28 Portraets von "Freunden" und "Feinden" A.S.Makarenkos. Bremen, 1999.
26. Остроменцкая Н. Навстречу жизни: Колония имени Горького // Народный учитель (М.). 1928. N 1 - 2.
27. Makarenko-Paedagogik in Selbst- und Fremdzeugnissen. Bd. 4. Ostromenckaja N. Die Gorkij-Kolonie. Ein Augenzeugenbericht, Hrsg. v. S.C.Weitz, A.A.Frolov, L.R.Spiegel-Weitz. Fronhausen b. Marburg, 1996.
28. Хиллиг Г. А. С. Макаренко и Н. К. Крупская (возвращаясь к полузабытому спору 60-х гг.) // Педагогика. 1994. N 3.
29. Anweiler О. Nochmals zu: A.S.Makarenko und die Padagogik seiner Zeit // Neue Sammlung. 1966. N 6.
30. Макаренко А. С. Сочинения. Т. 7. М., 1952.
31. Makarenko-Materialien IV. Ucrainica. A.S.Makarenkos padagogische Tatigkeit im Spiegel der ukrainischsprachigen Presse (1924 - 1937). Hrsg.: G.Hillig. Marburg, 1982.
32. Дюшен В. Дещо черговi завдання роботи дутбудинкiв // Радянська освiта (Харкiв). 1927. N 3.
33. На вершине "Олимпа": Подборка документов о конфликте Макаренко с представителями украинского "соцвоса" (февраль - март 1928 г.) / Сост., авт. текстолог. и предметн. коммент. Г. Хиллиг. Марбург, 1991.
34. К 7-му ноября на улицах Харькова не должно быть беспризорных: Трудовой корпус беспризорных // Харьковский пролетарий. 1927. N 225. 02.10.
Опубликовано 23 октября 2007 года