Домашнее образование в России в первой половине XIX в.

В первой половине XIX в. домашнее образование в Российском государстве определялось как вид "частного учения" и привлекало внимание поместных дворян и духовенства. Это обстоятельство объясняется целым рядом причин. Во-первых, значительная часть представителей привилегированных сословий общества проживала в поместьях, вдали от городов - центров сосредоточения общеобразовательных учебных заведений, соответствующих их социальному статусу [1]. Во-вторых, сыграло свою роль недоверие к казенной школе, в которой воспитательный процесс нередко находился ниже желаемого уровня [2. с. 291]. В-третьих, домашнее образование отвечало уже устоявшейся традиции воспитания и первоначального обучения детей "просвещенного меньшинства". В-четвертых, в связи с необходимостью приобретения чинов дворянство стремилось к "укороченному образованию" [3, с. 372].

Вопрос о правовой регламентации домашнего обучения и воспитания был особенно актуальным в связи с развитием государственной системы образования. Важной задачей являлось определение роли и места домашнего образования не только как "частного учения", но и "гражданского учения" в период, когда многие государственные деятели и видные представители общественности в силу известных исторических событий как никогда ранее озаботились "духом и нравами" подрастающего поколения. Так, в Манифесте "О совершении священного коронования" от 22 августа 1826 г. Николай I высказал понятное всем пожелание: "Паче всего да будет страх Божий и твердое отечественное воспитание юношества основою всех надежд к лучшему, первою потребностию всех состояний" [4, с. 219].

Характерной чертой "частного учения" было то, что оно "поддерживалось" и "покрывалось" за счет средств частных лиц. Домашний наставник или учитель занимался в частном доме с одним ребенком или несколькими детьми, принадлежащими к одному семейству и воспитанными в более или менее одинаковых условиях. В рассматриваемый период домашнее образование имело характер "индивидуальный, приноровленный к личности учащегося, и тем самым отличалось от учения в школах, состоящих из многих учащихся, будь то школы правительственные или частные", - отмечалось в справке "По вопросу о домашнем учении" Министерства народного просвещения (МНП) [5].

Выражение "домашнее образование" в разговорной речи употреблялось в значении "домашнее воспитание". В нормативно-правовой документации рассматриваемое понятие определялось как "домашнее учение". При этом название данного понятия, как официальное, так и обыденное, подразумевало единое осуществление процессов обучения, воспитания и развития.

Домашнее образование в первой половине XIX в. осуществлялось: отечественными священнослужителями, преподавателями высших учебных заведений (в начале века - чаще иностранцами), студентами российских университетов и духовных академий, выпускниками гимназий и пансионов, а также образованными слугами. В зависимости от социального положения, уровня образованности, вероисповедания и других факторов одни из них становились домашними наставниками и учителями, а другие (это относилось к слугам, чаще иностранного происхождения) - боннами (нянями) и гувернерами (воспитателями).

стр. 88


--------------------------------------------------------------------------------

До начала 30-х гг. XIX в. такие категории учительства как "домашний наставник", "домашний учитель", "надзиратель" (гувернер), обязаны были осуществлять педагогическую деятельность согласно уставам 1804 и 1828 гг. Предъявляемые к педагогам требования определяли их профессиональные обязанности, личностные качества как воспитателя и преподавателя, а также роль и место в образовании детей. Однако в рассматриваемый период МНП еще не было готово установить эффективный контроль за деятельностью домашних педагогов. Сказывалось отсутствие финансовых средств и достаточного количества подготовленных для этого кадров.

В 1812 г. МНП издало постановление о запрещении принимать в звание домашнего наставника или домашнего учителя "иностранцев обоего пола", не прошедших "предварительного испытания в умственных и нравственных качествах" и не получивших по его результатам аттестат. Ответственность за неисполнение данного требования возлагалась в равной степени как на родителей, "принявших в дом свой иностранца без аттестата", так и на лиц, "вступивших противозаконно в обязанности гувернера" [6, с. 776]. Интересно, что во многом аналогичный Указ императрицы Елизаветы Петровны от 29 апреля 1757 г. практически не выполнялся, но позже был подтвержден Уставом учебных заведений (8 декабря 1828 г.) и Указом министра народного просвещения (12 июня 1831 г.).

"Положением о домашних наставниках и учителях", принятым МНП в 1834 г., домашнее образование было оформлено законодательно. Согласно документу, "для обеспечения родителей в избрании благонадежных их детям руководителей и для содействия общим видам Правительства в отношении к народному просвещению", официально учреждались звания домашних наставников, учителей и учительниц, которым соответствовали: а) спектр обязанностей; б) образовательный ценз; в) чинопроизводство; г) материальное обеспечение и д) привилегии [7]. Отныне в должность домашних наставников могли поступать "люди всякого свободного состояния", удовлетворяющие условиям, выдвинутым в данном документе, а также лица христианского вероисповедания, обладающие известными нравственными качествами и владеющие знаниями в области различных наук.

От надзирателей и надзирательниц, занимающихся попечением и присмотром за детьми, не требовалось "прохождения предварительных испытаний" (сдачи экзамена) и соответственно "свидетельств о познаниях". Родителям или лицам, их заменяющим, достаточно было представить удостоверение о хорошем поведении и доброй нравственности.

"Положение..." подробно определяло "различия званий, учрежденных для лиц, воспитывающих детей в частных домах". Так, звание домашнего наставника присваивалось исключительно лицам, которые:

изъявили желание заниматься воспитанием в частных домах;

окончили полный курс обучения в высших учебных заведениях, с успехом выдержали предварительное испытание и получили аттестат со званием действительного студента или диплом о присвоении ученой степени в одном из русских университетов;

были удостоены ученой степени в духовной академии и выразили желание воспитывать детей в частных домах после увольнения из духовного ведомства;

на экзаменах доказали, что они имеют не только общие необходимые для начального обучения сведения, но также обладают более подробными и основательными познаниями в тех предметах, которые намерены преподавать.

Звание домашнего учителя без "испытания" присваивалось лишь вышедшим в отставку штатным учителям, преподававшим не менее трех лет какой-либо учебный предмет в гимназиях и равных им учебных заведениях. По усмотрению родителей, наставники и учителя могли обучать детей "искусствам и художествам".

Испытание на звание домашнего учителя осуществлялось в университете или лицее, а в губерниях, где не было высших учебных заведений, - в гимназии. В связи с этим в университете - под председательством ректора, а в лицее - под председательством директора создавался особый комитет из профессоров по предметам, по которым проходили испытания. На таких экзаменах в губерниях также присутство-

стр. 89


--------------------------------------------------------------------------------

вал почетный попечитель соответствующего учебного заведения.

Желающие получить звание домашнего учителя допускались к испытанию лишь при предъявлении: а) метрических свидетельств, б) одобрительных отзывов о поведении и нравственных качествах из заведений, в которых они воспитывались, а также от начальств из тех мест, где проживали.

Право на приобретение звания домашнего наставника или право на испытание для получения звания домашнего учителя также имели гражданские чиновники и отставные военные. Для этого они обязаны были предоставить выданные им при отставке аттестаты. Отметим, что уволенные "за дурное поведение", состоящие под судом или не получившие оправдания по суду за порочные действия, не допускались к приобретению искомых званий. От лиц податного состояния, изъявивших желание сдать экзамен для получения звания домашнего учителя, требовался "увольнительный вид от общества".

Иностранцы, пожелавшие получить должности домашних учителей, обязаны были по прибытии на "испытание" предъявить "одобрительные свидетельства" от российских "миссий в тех государствах, откуда они прибыли". От иностранцев, находившихся в России уже давно, подобные свидетельства не требовались, однако они обязаны были представлять одобрительные отзывы о своем поведении и нравственных качествах от администрации тех мест, где "они находятся на жительстве", и "от благонадежных лиц, которым они в сем отношении известны".

В присутствии комитета испытуемый должен был продемонстрировать знание материала - по выборочно предложенным ректором или директором вопросам - того предмета, которому он должен был в дальнейшем обучать. Кроме того, к экзамену привлекались преподаватели данного предмета. "Не выходя из присутствия", испытуемый обязан был на русском или на одном из новейших иностранных языков написать краткое рассуждение по "главному предмету испытания". Кроме того, желающий приобрести звание домашнего учителя должен был в присутствии экзаменаторов прочитать пробную лекцию по одному из разделов избранной им науки.

Удостоверившись в нравственных качествах, способностях и познаниях представленного кандидата, попечитель вручал ему свидетельство о присвоении звания домашнего учителя. О всех свидетельствах, выданных попечителями учебных округов, Министру народного просвещения в особой форме представлялись списки, которые содержали необходимые данные о домашних наставниках и учителях и позволяли осуществлять в дальнейшем контроль за их деятельностью. При поступлении в частный дом свидетельство на звание домашнего наставника предъявлялось претендентом директору местной гимназии и уездному предводителю дворянства.

Домашние наставники и учителя, согласно "Положению...", считались состоящими на действительной службе по ведомству МНП. На протяжении всего времени пребывания в этих званиях они имели право носить служебный мундир, установленный для чиновников данного Министерства, с губернскими гербами на пуговицах.

10 лет беспорочной и усердной службы могли быть вознаграждены пожалованием медали установленного образца для ношения в петлице на ленте ордена Св. Александра Невского. Золотая медаль назначалась для наставников, а серебряная - для учителей. С момента утверждения в чинах, домашние наставники - по истечении 6, а учителя - 8 лет, "беспорочно и с успехом" исполнявшие профессиональные обязанности, в установленном порядке и по представлению начальства могли быть произведены в следующий по порядку чин. Дальнейшее чинопроизводство наставников, продолжающих заниматься воспитанием юношества в частных домах, по представлению Министра народного просвещения могло проходить на основании существующих по данному министерству правил о производстве в чины старших учителей гимназий.

Отличное прохождение службы в званиях домашних наставников и учителей со времени утверждения в классных чинах поощрялось орденами: выходцы из родовых дворян - за 15 лет службы, из личных дворян - за 20 лет, из прочих состояний - за 25 лет. Награждались:

стр. 90


--------------------------------------------------------------------------------

наставники - орденом Св. Анны третьей степени, а учителя - орденом Св. Станислава четвертой степени.

35 лет "беспорочного и усердного отправления службы" в званиях наставника или учителя, включая годы службы с момента утверждения их в классных чинах, отмечались, по представлению начальства, орденом Св. Владимира четвертой степени.

Наставник, отработавший без нареканий в течение 25 лет и за это время подготовивший не менее 3-х молодых людей к поступлению в "один из русских университетов", приобретал почетное звание "Заслуженного".

Наставник и учитель, достигшие глубокой старости или подвергшиеся продолжительной неизлечимой болезни и не имеющие собственного достаточного содержания, получали пожизненное пособие из так называемого капитала призрения, состоящего при Департаменте народного просвещения.

Оставшиеся после смерти наставников и учителей сироты-мальчики определялись на казенное содержание в пансионы при гимназиях с платой за них в случае отсутствия вакансий из процентов с того же капитала. Сироты- девочки пристраивались на тех же условиях в соответствующие их званию воспитательные заведения для девиц.

Все лица, получившие от Правительства право заниматься обучением и воспитанием юношества в частных домах, беспрепятственно допускались к исполнению обязанностей своего звания в частных пансионах и училищах. Звание домашней учительницы присваивалось только после получения свидетельства, подтверждающего это звание. Лица женского пола, желающие заниматься нравственным воспитанием детей, могли быть допущены в частные дома только при наличии такого свидетельства. Обучение "искусствам и рукоделиям" не давало права на приобретение звания домашней учительницы.

Выпускницы учебных заведений, "содержимых от Правительства и состоящих под Высочайшим покровительством Ея Императорского Величества Государыни Императрицы", согласно выпускным аттестатам, получали свидетельство на звание домашней учительницы, не подвергаясь установленному испытанию.

"Дополнительными правилами о домашних наставниках и учителях" от 2 августа 1834 г. закреплялось подчинение наставников и учителей "непосредственно губернским Директорам училищ", состоящих под покровительством попечителей учебных округов. Ежегодно домашние наставники должны были представлять директору училища: 1) отчет о своих занятиях с воспитанниками, не упоминая о "семейственных обстоятельствах домов, в коих они находятся"; 2) одобрительные свидетельства: а) от уездных предводителей дворянства и б) от лиц, у которых находились на службе [8].

Иностранным наставникам и наставницам, согласно "Дополнительным правилам...", при поступлении на службу в частный дом наряду с перечисленными выше документами необходимо было представлять местному начальству (губернскому или уездному) "начертание или конспект предметов" с указанием методов их преподавания [там же].

При обучении детей на дому домашними наставниками и учителями должны были избираться те учебные книги и руководства, которые были одобрены государственной системой начального и среднего образования. По желанию родителей домашние педагоги могли использовать и другую литературу, если она была разрешена цензурой и не имела "вредного влияния на нравственность, народное чувство и вообще на образ мыслей воспитываемого юношества" [там же]. Постановлением МНП от 27 ноября 1834 г. отменялось требование, связанное с представлением свидетельств о крещении при поступлении на службу в звание домашних наставников и наставниц [9, с. 845].

Государство старалось оградить домашнее образование от проникновения в него лиц, не имеющих на то права и специальной подготовки. Штрафные санкции достигали весьма ощутимых размеров. За нарушение "Положения о домашних наставниках и учителях" 1834 г. лица, не имевшие свидетельства на звание домашних наставников, независимо от происхождения, подвергались в первый раз штрафу в 250 рублей ассигнациями (75 рублей

стр. 91


--------------------------------------------------------------------------------

серебром), во второй раз - высылке за границу (русские - суду за лживый поступок). Штраф в размере 250 рублей ассигнациями взыскивался и с родителей, родственников или опекунов, в дома которых определялись для воспитания и обучения детей лица, не имеющие на то установленного свидетельства. В дальнейшем штраф был увеличен до 150 рублей серебром [10].

Ученые степени в России присваивались факультетами университетов. Традиционной и наиболее долговечной (до 1884 г.) была комбинация "кандидат" - "магистр" - "доктор наук", установленная еще 24 января 1803 г. высочайшим указом "Об устройстве училищ". Спустя десятилетие Положением от 20 января 1819 г. эта триада была дополнена четвертым компонентом - "действительный студент". Степени "действительный студент" удостаивался каждый прошедший полный университетский курс и получивший "надлежащий аттестат". Степень "кандидат" с 1803 г. присваивалась студенту любого из российских университетов по окончании всего курса наук, при испытании показавшему "отличные сведения" и представившему письменное сочинение "в засвидетельствование познаний своих" [11, с. 41 - 42].

В документах, регламентирующих домашнюю форму образования, указывалось на то, что звание "домашний наставник" означало "только первую высшую степень между лицами, занимающимися обучением в частных домах" [12]. Ко второй степени относились домашние учителя, т.е. лица, не имевшие высшего образования.

Правительственные документы ранжировали категории лиц, занимавшихся обучением и воспитанием детей в условиях семьи, с учетом их образовательного уровня. В этой связи в названной среде учительства условно можно выделить специалистов, имевших высшее, среднее и домашнее образование. Образовательный уровень каждой категории домашних наставников (наставниц) характеризовался целой системой количественных и качественных показателей, объемом знаний и навыков, полученных в одном из российских учебных заведений или в домашних условиях.

Безусловно, образовательный уровень домашних наставников, выпускников высших учебных заведений в полном объеме позволял обеспечить воспитанников не только необходимой первоначальной грамотой, но в ряде случаев и общеобразовательной подготовкой. Приобретенные знания по предлагаемому спектру учебных дисциплин позволяли воспитанникам в дальнейшем небезуспешно продолжить курс обучения в одном из частных или государственных учебных и учебно-воспитательных заведений.

Несмотря на принятый пакет нормативно-правовой документации, безусловно, имеющий позитивное влияние на развитие домашней формы образования, оставались нерешенными многие вопросы, связанные с текущим и итоговым контролем за качеством организации и содержания данной формы образования. Множество проблем, связанных с условиями осуществления домашней формы образования, его методическим оснащением, с взаимоотношениями наставников и учителей с воспитанниками и родителями вообще не были затронуты.

В правовом и материальном отношении положение домашних наставников было значительно хуже, чем у учителей гимназий, несмотря на равные условия, требуемые для получения того или иного звания. Их служебные права и льготы позволяли существовать лишь на низкий заработок и в дальнейшем рассчитывать на скудное пенсионное пособие по старости.

Тем не менее созданное в отношении домашней формы образования правовое поле официально признало его как вид "гражданского учения". С этого времени "научное образование" и "нравственная благонадежность" официально и законодательно стали неотъемлемыми условиями для каждого лица, желающего посвятить себя обучению детей в частных домах. Данное требование одинаково относилось ко всем педагогам, посвятившим себя частной практике обучения и воспитания.

Литература

1. Литарова II.В. Частные средние учебные заведения в системе образования России конца XIX - начала XX века: Автореф. дис. ... канд. пед. наук. М., 1994.

2. Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. М., 1994. Т. 2. Ч. 2.

стр. 92


--------------------------------------------------------------------------------

3. Рождественский С. В. Две записки М. М. Сперанского // Рождественский С. В. Материалы для истории учебных реформ в России в XVIII-XIX вв. СПб.. 1910.

4. Шмидт Г. История средних учебных заведений в России. СПб., 1878.

5. ЦГИА. Ф. 845. Оп. 1. Д. 15. Л. 23.

6. Об испытании домашних учителей // Сб. постановлений по МНП. 2-е изд. СПб.. 1875. Т. I.

7. Положение о домашних наставниках и учителях // Сб. постановлений по МНП. 2-е изд. СПб.. 1875. Т. II.

8. Дополнительные правила о домашних наставниках и учителях // Журнал Министерства Народного Просвещения. СПб., 1834. Ч. III. N VII. Отд. 1.

9. О нетребовании метрических свидетельств от желающих получить звание домашних наставников, учителей и учительниц // Сб. постановлений по МНП. 2-е изд. СПб., 1875. Т. II (1825 - 1839).

10. Положение о домашних наставниках и учителях // Сб. постановлений по МНП. 2-е изд. СПб., 1875. Т. II. Гл. VII. П. 66 - 69.

11. Иванов А. Е. Ученые степени в Российской империи XVIII в. - 1917 г. М., 1994.

12. РГИА. Ф. 845. Оп. 1. Д. 15. Л. 105.