В настоящее время особенно ощущается потребность в углубленном изучении эпохи Просвещения во всем ее многообразии и формах. Длительное время в отечественной историографии Просвещение рассматривалось в основном как прогрессивная антифеодальная идеология. В последние два десятилетия ученые пришли к выводу о сложности Просвещения как идейно-культурного движения, системно отразившего политические, социальные, этические, идеологические, эстетические, культурные, художественные идеи и представления своего времени в самых различных формах творчества. Они оказали мощное влияние на людей того времени, которые воспринимали их частично или полностью независимо от своего положения в обществе, политических пристрастий, уровня культуры и образования.

Редколлегия и авторы рецензируемого сборника стремились рассмотреть ряд проблем культуры эпохи Просвещения в их единстве и многообразии. В книге четыре раздела. В первом - "Многообразие лиц" - помещены статьи о короле Людовике XVI, философе лорде Болингброке, писателе Н. М. Карамзине, сербском деятеле культуры Захарии Орфелине, французском писателе- ученике и последователе Руссо- Бернарден де Сен-Пьере. Задачу этого раздела авторы книги видят в том, чтобы в многогранных проявлениях показать и охарактеризовать личность эпохи.

Несколько выпадает из этого комплекса

стр. 160

статья Т. Л. Лабутиной "Идейное наследие английского Просвещения в творчестве энциклопедистов Франции", но она органично вписывается в книгу и отвечает ее общей задаче. Общеевропейское движение - Просвещение, просветительские идеи зарождались и развивались в разных странах не одновременно, а в соответствии с уровнем политического, экономического, культурного развития и конкретно-историческими особенностями, испытывая при этом влияние просветительских идей из тех стран, где они уже утвердились, были достаточно развиты. Лабутина убедительно проследила пути знакомства просветителей Франции с идеями английского Просвещения, зародившегося в последние десятилетия XVII века. Она показала, что французские просветители, позаимствовав теории "общественного договора", конституционной монархии, "разделения властей" и т.п. у английских просветителей, творчески их осмыслили и создали более глубокое и полное собственное учение. Добавим, что это вполне объяснимо, если учитывать и разницу тех практических задач, которые предстояло решать английским и французским просветителям.

Л. А. Пименова продолжает ту линию современной историографии, которая обратила внимание на различное восприятие и использование новых идей и культуры Просвещения правящей элитой. Она доказала, что при Людовике XVI традиционный образ монарха критически переосмысливался под влиянием просветительских идей. "За "обновленческой" риторикой могли стоять меры, не содержавшие принципиальной новизны". Людовик XVI "был человеком своего времени даже тогда, когда защищал традицию... пытался ей следовать, но и одновременно опровергал ее своим поведением" (с. 12).

Екатерина II стремилась соединить идеалы Просвещения с российской действительностью. В своей переписке с французскими просветителями императрица пыталась укрепить свой личный авторитет, добиться признания своих прав на престол, найти поддержку своим реформам, как проводимым, так и задуманным. Вольтер и другие просветители должны были санкционировать величие России под эгидой просвещенной монархини, каковой себя считала и представляла миру Екатерина II.

Но одно дело Вольтер, Дидро, и даже Руссо, которого императрица не любила, хотя и бесплодно пыталась привлечь на свою сторону, а другое дело- его ученик Бернарден де Сен-Пьер. А. Ф. Строев показал, что все попытки Бернардена наладить связи

с Екатериной II оказались неудачными. Бернарден потерпел фиаско и при личной встрече с императрицей. Читала ли императрица его книгу, с полным основанием сказать нельзя, а гипотеза Строева, что это было возможно, мало убедительна. Екатерина II хорошо разбиравшаяся в людях, сочла необязательным контактировать с человеком, имевшим в Европе репутацию искателя покровительства монархов. Кроме того, и тут Строев прав, в одном из опубликованных набросков "Путешествия в Иль-де-Франс" Бернарден не хотел "хвалить императрицу за то, что она даровала свободу части народа" и считал не вполне уместным "советовать продолжить благодеяния". Осенью 1773 г. разразилось восстание Е. Пугачева, и Екатерина II была весьма далека от либеральных идей (с. 81).

Е. Б. Рубинштейн в статье о Болингброке подробно проанализировала и показала целостность и завершенность концепции человека, общества и государства, разработанной этим всесторонне одаренным человеком. Статья существенно дополняет характеристику английского Просвещения.

З. Орфелин и Н. Карамзин - представляют страны, где начало просветительских идей приходится на середину XVIII века. И. И. Лещиловская подробно изучила жизнь и творческую деятельность одного из самых видных представителей сербской культуры XVIII в. Орфелина, одержимого жаждой познания, находившегося в постоянном духовном поиске, ищущего новые пути обновления мира. Она показала, что зарождение нового мироощущения происходило под русским и западным влиянием, что отразилось в разных областях сербской культуры. Лещиловская права: Орфелин был фигурой противоречивой. Смелость его мыслей не всегда отражалась в печатных произведениях, пропаганда науки и светского просвещения сочеталась у него с изданием богословских книг, антиклерикальные мысли не препятствовали работе в церковных канцеляриях и т. д. Такая противоречивость была связана с неразвитостью в этой стране просветительской мысли, отсутствием широкого общественного движения против старого порядка.

Покойная Л. Г. Кислягина, исследователь и знаток истории русского дворянства, жизни, деятельности и творчества Н. М. Карамзина, показала, что он был ярким представителем европейской культуры конца XVIII века. Карамзин был великолепным знатоком и ценителем немецкой культуры и испытывал ее сильное влияние. Она права и в том, что "Письма русского путешественника" "способствовали развитию любознательности

стр. 161

у русского читателя, знакомили с литературой и культурной жизнью Западной Европы" (с. 57). Увлечение западной культурой не противоречило патриотическим настроениям образованных русских людей. Они мыслили Россию европейской страной, русских- нацией, равной другим европейским нациям, не кляли "Запад во имя любви к Родине, а поклонение западному Просвещению не вело их к глумлению над отечественным невежеством" (см. с. 58).

Думается, что логично было бы после статей первого раздела поместить в сборнике не раздел "Поиски форм", а раздел "Новые ценности", рассматривающий не только ценностные ориентации человека эпохи Просвещения, но и его нравственную, идейную, политическую эволюцию, в силу тесной связанности их в смысловом плане. И. В. Щеблыгина с достаточной глубиной проанализировала позицию А. Т. Болотова, его внутренний мир, формировавшийся под влиянием немецкого просветительства. Болотов видел основную задачу человека в самосовершенствовании и исполнении гражданского долга. Весьма актуален вывод о том, что для Болотова, видевшего в религии одно из важнейших средств самопознания и самосовершенствования, была "важна не внешняя обрядовая, а внутренняя, нравственная сторона религии, помогающая человеку обрести себя в окружающем мире" (с. 135). Практически те же проблемы на примере мемуаров И. Д. Ершова затрагивает М. А. Крючкова.

Просветительство имело слабые и противоречивые стороны, многие идеи требуют пересмотра. Именно об этом идет речь в статьях А. В. Тырсенко и А. В. Чудинова. Рассматривая эволюцию мировоззрения А. Барнава, Тырсенко пришел к выводу о том, что во время событий 1791 г. Барнав, искавший путь скорейшего завершения революции, уже не обращался к логике естественного права, так как естественно-правовые принципы революции предполагали ее дальнейшую радикализацию. В ходе революции были выдвинуты либеральное и демократическое понимание естественно-правовых принципов. Водоразделом между ними было различное соотношение прав личности и прав нации. Автор справедливо полагает, что Барнав видел завершение революции только в ограничении естественно-правового содержания "принципов 1789 г." "сложившимися в 1791 г. либеральными институтами" (с.171).

Робеспьер же и его сторонники, наоборот, развитие революции видели в углублении "принципов 1789г.", что привело к ее радикализации и террору. Чудинов, проанализировав отношение современников Французской революции к террору, пришел к выводу, что практически все они видели в последнем попытку установить идеальный общественный строй. Их идеологическая схема, видимо, была построена на основе демократической трактовки естественного права.

В статьях, составивших раздел "Поиски формы", М. В. Разумовская, В. Д. Алташин и С. Б. Каменецкая доказывают, что литературные произведения и другие художественные творения были частью общепросветительского движения и сыграли важную роль в становлении и развитии идеологии и культуры Просвещения.

Просветители верили во всесилие просвещения, способного обеспечить прогресс, улучшить мораль, нравственность и обычаи. Поэтому в центре их внимания стояли вопросы развития и совершенствования образования, воспитания человека добродетельного, с твердыми нравственными устоями. Д. А. Рославлев показал, как повлиял Ж. де Местр, один из основоположников консерватизма, на образование и воспитание в России начала XIX века. Автор считает, что де Местру в немалой степени "принадлежит заслуга в сохранении и углублении влияния западноевропейской общественной мысли на российскую культуру в период кризиса идеологии Просвещения" (с. 200). Ж. А. Ананян рассмотрел деятельность семьи Лазаревых и их детища-Института восточных языков, органично связанных с русским и армянским просветительством. Автор обосновал причины зарождения армянского просветительства, его особенности, социальную сущность, доказал, что семья Лазаревых и созданный ими институт внесли большой вклад в развитие образования, способствовали сближению двух культур и наций. Ананян подчеркивает, что в такой многонациональной стране, как Россия, имело место взаимодействие культур, и "русская культурная среда не только воздействовала, но и воспринимала иное влияние. Этот фактор был одной из особенностей русской культурной жизни на протяжении целого столетия -с середины XVIII в. до середины следующего" (с. 215).

Сборник выиграл бы, если бы в нем была помещена вступительная статья, излагающая основные принципы его построения и отбора публикуемых статей.