АНГЛИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВА В СЕРЕДИНЕ XVII ВЕКА

Актуальные публикации по вопросам развития современной науки.

NEW ВОПРОСЫ НАУКИ


ВОПРОСЫ НАУКИ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ВОПРОСЫ НАУКИ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему АНГЛИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВА В СЕРЕДИНЕ XVII ВЕКА. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2021-02-16

В последние годы интерес к революционной тематике в отечественной науке заметно снизился. Объясняется это тем, что история революций XVII-XVIII вв. - Английской, Американской, Французской - в свое время была основательно исследована советскими учеными. Однако возникает вопрос, оказала ли Английская революция 1640 - 1660 годов прогрессивное влияние на интеллектуальное развитие общества, или она способствовала негативным процессам, как того следовало ожидать от событий, связанных с гражданской войной, терзавшей страну на протяжении двух десятков лет? Указанная проблема практически не поднималась отечественными исследователями и принадлежит к числу слабо изученных в зарубежной историографии.

В современной исторической науке прочно утвердилось мнение о том, что Английская революция середины XVII века, ознаменовавшая собой победу нового - капиталистического - строя над феодальным, явилась эпохальным событием не только для Британии, но и для всей Европы. В результате революции в стране произошли глубокие социально-экономические, политические, религиозные, идейные и культурные перемены. Практически с Английской революции началась новая эра, новая цивилизация. Между тем, в западной историографии до сих пор все еще не поставлена точка в дискуссии, начатой три столетия тому назад, по поводу характеристики событий тех лет: являлись ли они революцией или восстанием и мятежом? Причем споры вызывали не только оценки социальной сущности данных событий, но и общая характеристика происходившего в Англии. Известный британский ученый XX в. Кр. Хилл, отмечая, что большинство историков оценивало данный период как "нормальный" в история культуры Англии, считал его чрезвычайно важным, даже уникальным для интеллектуального развития общества1 . А другой видный историк Дж. Эйлмер отмечал, что гражданская война в Англии принесла с собой человеческие жертвы, разрушения, всевозможные потери и негативно отразилась на развитии экономики (сельского хозяйства, промышленности, торговли, транспорта), а также досуга, социальных отношений, семейной жизни2 . Вместе с тем общая картина событий тех лет не была столь мрачной, как можно было представить. Даже число погибших в сражениях гражданской войны - несколько десятков тысяч - было значительно меньше в сравнении с последствиями жесто-


Лабутина Татьяна Леонидовна - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

стр. 111


ких эпидемий той поры. Более того, во время гражданской войны не произошло "ни внезапных сдвигов в экономике, ни радикальных изменении в социальной структуре", что способствовало в дальнейшем созданию более благоприятных условий для роста предпринимательства внутри страны и для укрепления торговой империи за океаном, чем до 1640-х годов3 . Далеко не все историки придерживались подобной вполне оправданной и объективной оценки указанных событий. Д. Юм, известный ученый, историк, просветитель XVIII в., полагал, что ни один народ не переживал более резких и глубоких перемен в своих нравах, чем английская нация в период революции. "Из состояния покоя, согласия, повиновения и здравомыслия она была стремительно ввергнута в пучину раздоров, фанатизма, мятежа и чуть ли не самого настоящего безумия", - писал он. - "Неумолимая строгость пресвитериан и индепендентов предали своего рода анафеме все развлечения. Скачки и петушиные бои были запрещены как нечто гнусное и чудовищное, даже медвежья травля считалась богопротивной, языческой мерзостью, причем шокировала пуритан не сама жестокость этой забавы, а то, что она доставляла потеху публике". Всему этому виной Юм считал "гнусный фанатизм" революционеров, который, по его мнению, оказался губительным для вкуса, познания, закона и правопорядка и в результате "веселость и остроумие были преданы анафеме, светские науки презирались, свобода исследования вызывала бешеную ненависть, и только ханжество и лицемерие пользовались всяческим поощрением"4 . Негативные оценки революционных событий сохранились и в историографии XX века. Так, Дж. Тревельян, хотя и не был столь категоричен в своих высказываниях, как Юм, тем не менее, также осуждал пуритан, когда писал: "После торжества парламентских армий наступило "царство святых" с их воспеваемым в псалмах благочестием, которым пользовались как лозунгом для того, чтобы добиться благосклонности господствующей партии, с их вмешательством в жизнь простых людей, с их запретом театров и традиционных спортивных состязаний". Использование солдат для обхода частных домов в Лондоне с целью проверки, на предмет нарушения субботы и соблюдения установленных парламентом постов (проверяющие, как правило, уносили с собой найденную в кухне пищу), вызывало в обществе самое резкое негодование5 . Естественно, что подобные мрачные характеристики революционной эпохи создавали впечатление об Англии той поры, как о стране, в которой царили война, разруха, смерть, нищета и как неизбежное следствие - падение нравов и упадок культуры. Но так ли это было на самом деле? Что представляла собой английская культура - образование, литература, наука, искусство в ту пору? Как революция повлияла на интеллектуальное развитие общества в целом? Ответить на эти вопросы автор и попытался ниже.

Наиболее отличительной чертой революционной эпохи являлось значительное увеличение в стране печатной продукции. В 1640 г. друг известного поэта Дж. Мильтона книготорговец Дж. Томасон начал собирать коллекцию книг и памфлетов, которые издавались во время революции. Вначале в его коллекции оказалось 22 издания, спустя два года - 2104, а к 1660 году - свыше двадцати тысяч наименований. Не менее внушительным было и собрание газет, которые начали издаваться с 1641 г. (до революции новости передавались с помощью рукописных писем-листовок, рассылавшихся из Лондона провинциальным подписчикам). Так, с четырех газет в 1641 г. их число возросло до 722 - в 1645 г. и до тысячи наименований спустя несколько лет6 . Уникальная коллекция Томасона и поныне хранится в Британском Музее Лондона. Помимо книг, газет и памфлетов во время революции резко возросло число опубликованных баллад и альманахов, которые пришлись по сердцу простолюдинам. В целом объем печатной продукции в 1640-х годах превзошел все, что было издано за весь предшествующий период, начиная с того времени, когда В. Кэкстон в 1470-х годах положил начало книгопечатанию в Англии7 .

Чем же объяснялся подобный бум печатной продукции в годы революции? Прежде всего отменой цензуры, которую с XVI в., со времени правде-

стр. 112


ния короля Генриха VIII Тюдора, осуществляла Звездная палата. В последующие годы, во время правления Эдуарда VII, цензура была несколько ослаблена, что способствовало резкому подъему книгопечатания, а также, на взгляд Хилла, позволило утвердиться протестантизму и религиозным спорам в стране8 . В правление первых Стюартов - королей Якова I и Карла I - цензура была ужесточена: за сочинение и распространение "опасных", на взгляд властей, изданий виновных но приговору Звездной палаты подвергали суровым наказаниям - большим штрафам, выставлению к позорному столбу, тюремному заключению, рвали ноздри и клеймили щеки каленым железом. После упразднения Звездной палаты в 1640 г. цензура была отменена, но спустя девять лет вновь восстановлена, а после Реставрации Стюартов в 1660 г. еще более ужесточена. И лишь Славная революция 1688 - 1689 гг. вновь открыла дорогу свободной прессе и книгопечатанию в стране.

Другой, не менее важной, чем отмена цензуры, причиной печатного бума в революционные годы явилось издание Библии на английском языке, а не на латыни, как прежде. "Доступность Библии на английском языке стала стимулом для того, чтобы учиться читать, а это, в свою очередь, помогало развитию дешевого печатного дела и распространению книг", - отмечал Хилл и далее заключал: "Это была культурная революция беспрецедентных масштабов, последствия которой трудно переоценить"9 . Объемный труд Хилла, посвященный анализу влияния Библии на самые различные стороны жизни английского общества в XVII веке, позволяет современным историкам совершенно по-новому взглянуть на события революции и с должным вниманием отнестись к тем религиозным спорам, которые, как оказалось, играли более важную роль в революционных событиях, чем это еще недавно представлялось историкам-марксистам. В монографии Хилл рассказывал о том, как на протяжении столетия в стране формировалась библейская культура. Генрих VIII Тюдор первым разрешил перевести Библию на английский язык с тем, чтобы во время Реформации закрепить политическую независимость королевства от власти Папы. Библия сыграла решающую роль в формировании национального самосознания англичан, а также в утверждении превосходства английского языка в обществе, где с XI по XVI вв. доминировали франкоязычные нормандцы. Хилл напоминал, что первые свидетельства использования английского языка в правительственных прокламациях относятся к 1264 году. В XIV в. французский язык был заменен английским в начальных школах. Наконец, в 1526 - 1534 гг. У. Тиндел впервые перевел Новый Завет на родной язык. Переведенная на английский язык Библия постепенно сделалась "собственностью всех грамотных мирян", быстро распространилась во всех слоях общества и к XVII веку была признана главным авторитетом во всех сферах интеллектуальной жизни, послужив "основанием для всех аспектов английской культуры"10 . Во время революции дешевые издания Библии (цена одного экземпляра колебалась от 1 фунта 8 шиллингов до 2 фунтов 4 шиллингов) прямо-таки наводнили страну. Количество Библий и Новых Заветов, опубликованных за период от Реформации до революции, перевалило за миллион. А после того, как цензура и церковные суды были упразднены, любой англичанин получил возможность свободно обсуждать содержание Библии. Более того, все партии, принимавшие участие в революции, стали обращаться к Библии в поисках аргументов в своих спорах. Для большинства политиков (Р. Фильмер, О. Сидней, Дж. Гаррингтон, Мильтон, Дж. Локк, Дж. Лильберн, Дж. Уинстенли), а также сектантов ("рантеры", "люди Пятой монархии") Библия являлась авторитетом и цитировалась чаще других трудов. К примеру, в политических произведениях Т. Гоббса, которого современники обвиняли в атеизме, насчитывалось 1327 цитат из Библии, в одном только "Левиафане" - 657 цитат11 . Нередко совершенно противоположные концепции защищались с помощью цитат из Библии. Так и Мильтон в памфлетах против развода цитировал Ветхий и Новый Заветы, и рантеры А. Коппе и Л. Кларксон свою сексуальную распущенность оправдывали библейскими текстами. Показательно, что не только для по-

стр. 113


литиков, но даже для большинства ученых XVII в. Библия оставалась "главным авторитетом". Многие из них (космолог Р. Хэнклюит, математик Э. Райт, физик И. Ньютон) в своих трудах цитировали Библию неоднократно. Библия становилась также "моделью" для парламентариев, составлявших законы, являлась "основой всех искусств, наук и литературы". Сцены и изречения из Библии присутствовали в качестве убранства на драпировках стен в жилых домах, пивных, других общественных местах. Подобное всеобъемлющее влияние Библии на общество Хилл окрестил "библейской революцией", вкладывая в это понятие два смысла: во-первых, чтобы подчеркнуть, что язык и образы Библии использовались для выражения политической оппозиции Карлу I, а также поддержания морального состояния в период гражданской войны, а во-вторых, потому что революция с ее последствиями полностью разрушила всеобщее принятие Библии как "непогрешимого авторитета, которому надо было безоговорочно следовать". Но поскольку библейская революция потерпела поражение, то и саму Библию, заключал Хилл, постигла та же участь12 .

Соглашаясь с концепцией Хилла о значительном влиянии Библии на интеллектуальную жизнь общества, можно невольно попасть в плен заблуждений. К примеру, посчитать, что все англичане были знакомы с Библией, а следовательно, были грамотными. Но так ли это было на самом деле? По утверждению очевидца революционных событий памфлетиста Р. Бакктера, "чернь" - лудильщики, свинопасы, грузчики, барочники - вообще никогда не читали Библии13 . Совершенно очевидно, что происходило это в силу их неграмотности. А как вообще обстояло дело с грамотностью населения в стране в ту пору? Ответ на этот вопрос дал в своей книге "Грамотность и социальный порядок" профессор Калифорнийского университета Д. Крэсси. Оказывается, уровень неграмотности англичан в середине века колебался от 33% в Лондоне до 94,6% - в графстве Вестморленде. С женской грамотностью дело обстояло еще хуже. Так, в начале XVII в. неграмотность среди женщин, проживавших в столице, достигала 91%, к середине столетия она снизилась до 81% и только к концу века (явно под влиянием революции) сократилась почти вдвое, составив 52%14 . Естественно, что подобное состояние образования англичан не могло оставить равнодушными революционеров-реформаторов, Многие из них (Мильтон, Р. Овертон, У. Уолвин, Уинстенли, С. Хартлиб, Дж. Дэри, Гаррингтон, У. Делл и Дж. Вебстер) выступали за радикальные перемены в образовании. Левеллеры требовали открытия необходимого количества школ для того, чтобы покончить с неграмотностью в стране. Уинстенли заявлял, что свободное образование для обоих полов должно продолжаться до 40-летнего возраста. В своей "Республике" он высказывался за "всеобщее, равное, обязательное и вместе с тем свободное в смысле выбора профессии" образование. В другой работе, "Закон свободы", Уинстенли посвятил вопросу воспитания детей и юношества специальную главу "Народное обучение в школах и обучение ремеслам", в которой ратовал за сочетание школьного образования с профессиональным обучением: "Для республики полезно, чтобы дети были обучены каким-либо ремеслам, так же как и знанию языков или истории прошедших времен"15 . Предводитель диггеров полагал, что обучаться в республике должны как мальчики, так и девочки, причем последним наряду с освоением грамоты, следует постигать также портняжное искусство, прядение, вязание и т.п.

Зимой 1641 г. известный чешский педагог-реформатор Ян Коменский посетил Англию, чтобы обсудить ряд вопросов с видным педагогом Хартлибом. Коменский защищал более либеральную школьную программу, в которой бы не доминировала латынь и больше внимания уделялось изучению экономических наук и окружающей среды. Его взгляды оказали заметное влияние на английских реформаторов. В 1647 г. парламент назначил Хартлиба комиссаром по вопросам образования, и в течение нескольких лет вместе с коллегами он издал около 50 трактатов, связанных с образованием16 . Впрочем, по мнению ученых, большинство проектов реформаторам так и не удалось претворить в жизнь17 .

стр. 114


С должным вниманием относился к образованию юных англичан и О. Кромвель. Он выражал обеспокоенность по поводу того, что "знать и джентри страны богохульны", и не воспитаны в пуританском духе. "Мы отправляем своих детей во Францию, - заявлял он, - до того, как они познают Бога или усвоят хорошие манеры, в результате они возвращаются домой с той же распущенностью, которая присуща этой нации"18 . Кромвель полагал, что следует не только заботиться о достойном воспитании молодых людей, но и о том, чтобы они вели себя "достойно" по возвращении на родину. Он также считал недостаточным обучение незначительной части нации, в частности "светской знати и джентри", и ратовал за всеобщее образование. В одной из своих речей Кромвель публично заявил, что открытие школ для всех детей и их обеспечение за счет государственной казны - долг и обязанность правительства. Историк Дж. Камм высказала предположение о том, что, говоря о детях, Кромвель имел ввиду оба пола. Она также не сомневалась, что если бы Кромвель прожил дольше, то система всеобщего государственного образования была бы учреждена в стране непременно19 .

Революционное правительство не упускало из виду проблему образования, хотя она и не была в числе первостепенных. В годы революции было издано множество памфлетов, в которых содержалось немало проектов реформирования образовательной системы. В развернувшихся дискуссиях, отмечал британский историк К. Ферт, формировалась современная концепция ответственности государства за образование молодежи20 . Претерпело заметные изменения и идеологическое обоснование данной концепции. Если в 1644 г. проект образования, предложенный Мильтоном, был рассчитан лишь на "избранный круг знатной молодежи", то спустя несколько лет автор уже защищал создание школ для всей нации с тем, чтобы знания и культура распространились "повсюду, где они еще находятся в пренебрежении и забвении". Автор знаменитой "Океании" Гаррингтон также считал, что воспитание и образование будущих граждан с помощью системы свободных школ - главная обязанность правительства республики. Республиканское правительство оказывало посильную материальную помощь школам: часть средств от конфискованных церковных земель систематически перечислялась на их содержание и обеспечение учителей. В 1649 г. правительство впервые выделило на нужды народного образования 20 тыс. фунтов стерлингов, а также приняло меры по устранению неквалифицированных учителей, заменив их более опытными (и, вероятно, более лояльными к властям)21 . Кромвель уделял большое внимание развитию образования и в университетах. В 1651 г. он был избран в Совет Оксфордского университета, чем очень гордился. Позднее эта должность перешла по наследству его сыну Ричарду. Кромвель предпринимал также попытки открыть университеты на севере страны - в Йорке или Манчестере, а также в Лондоне. С большим уважением Кромвель относился ко всем образованным людям, особенно к литераторам. Хотя каких-либо сведений об отношении Кромвеля к женскому образованию не сохранилось, однако, судя по тому, что он дал образование своим дочерям, можно предположить, что он являлся сторонником женской образованности.

Большое внимание образованию детей уделяли также представители секты квакеров. Они стремились предоставить образование всем своим детям, независимо от пола и социального статуса родителей. Сам предводитель секты Дж. Фокс ратовал за открытие как мужских, так и женских школ.

Усилия революционеров и реформаторов образования, несмотря на сильное противодействие со стороны церкви и аристократии22 , все же не пропали даром. Во второй половине XVII в. количество начальных школ в стране заметно возросло, что было связано отчасти с заменой в образовательном процессе латыни английским языком, на котором стали издавать учебники.

Что читали англичане в революционную пору и что представляла собой литература тех лет? На взгляд Тревельяна, век Мильтона, Э. Марвелла и Р. Геррика был веком поэзии и учености, часто тесно связанных между собой. "В эти времена, - подчеркивал Тревельян, - не только писались и

стр. 115


перелагались на музыку простые и прекрасные песни, но в домах культурных людей передавали из рук в руки в рукописях наиболее удачно и грамотно написанные поэмы, прежде чем пустить их в печать или предать забвению"23 . Эйлмер обращал внимание на дискуссионный характер проблемы влияния революционных событий на литературу, замечая, что ответ на вопрос, какими были отношения между пуританизмом и литературой, поэзией и политикой, пока не найден. В то же время сам он не сомневался в том, что многие произведения парламентариев Мильтона, Э. Марвелла, Э. Уоллера, Дж. Уитера, молодого Дж. Драйдена, которые можно было отнести к "политическом поэзии", были написаны именно под влиянием происходивших в стране событий24 . Хилл замечал, что в середине века на государственной службе известных поэтов состояло больше, чем когда-либо прежде, и что в парламентских памфлетах цитаты из произведений У. Шекспира и Б. Джонсона использовались в два раза больше, чем у роялистов25 . Следовательно, заключал Тревельян, в рядах революционеров литераторов было намного больше, чем среди сторонников короля.

Одной из характерных черт литературы эпохи революции было появление нового типа прозы, доступной для чтения "человека с улицы". После отмены цензуры заметно возрос объем сатирической, аллегорической и полемической литературы. Теперь литераторы предпочитали обращаться к читателям, которые не имели классического образования, к аудитории, которая воспитывалась преимущественно на чтении Библии и "Книги мучеников" Фокса. Чтобы сделать доступными свои произведения для понимания рядовых англичан, Уолвин использовал иронию, Овертон - сарказм, Дж. Беньян - метафоры и просторечивую лексику. "Сатира, молчавшая в начале века, получила должное развитие в гражданскую войну, - подчеркивал Хилл, - и процветала после 1660 г. в трудах Бартлера, Марвелла, Драйдена, Рочестера, Баниана"26 . Не меньшим успехом у читающей публики стали пользоваться помимо еженедельников, политических памфлетов и альманахов, также биографии и автобиографии, которые в конечном счете привели литераторов Джона Баниана и Д. Дефо к написанию первых романов. Примечательно, что в борьбе за привлечение на свою сторону большего числа единомышленников искали новые формы в литературе не только сторонники парламента, но и его противники - роялисты. Они стремились завоевать аудиторию за пределами академической или придворной элиты. Результаты не заставили себя долго ждать, и вскоре даже в домах сельских фермеров стали появляться наряду с Библией "История мира" У. Рэли, "Похвала глупости" Эразма Роттердамского, "Дендрология" Дж. Хоуэлла, "Полный рыболов" И. Уолтона, "Местная юриспруденция" Дальтона27 .

Среди литераторов эпохи революции величайшим поэтом, "гением", украшавшим тогдашнюю Англию, являлся, конечно же, поэт Джон Мильтон. Его произведения "Потерянный рай", "Возвращенный рай", "Ареопагитика", "Иконоборец", "Самсон-борец" и другие, обессмертили имя поэта на века. К величайшим прозаикам тех лет принадлежал Баниан, автор труда "Пути странника". К числу выдающихся литераторов XVII века Юм добавлял также поэта Уоллера (первого, кто, на его взгляд, "усовершенствовал английскую поэзию"), поэта и драматурга У. Давенанта, развившего принципы эстетики барокко в своей трагедии "Эловейн - король Ломбардии"; поэта и эссеиста Э. Коули (которого, на взгляд историка, ценили и уважали при жизни и восхваляли после смерти гораздо больше, чем Мильтона); поэта и переводчика произведений Горация и Вергилия - Дж. Денхэма. И все же пальму первенства среди литераторов, пользовавшихся наибольшей известностью как у себя на родине, так и за границей Юм отдавал знаменитому философу Гоббсу. Он не сомневался в том, что труды Гоббса, наряду с произведениями перечисленных авторов, не будут забыты потомками никогда28 .

Определенных достижений в годы революции достигла наука. Хотя в стране еще не была учреждена Академия наук (Королевское общество будет открыто в Лондоне в 1662 г. благодаря покровительству короля Карла II Стю-

стр. 116


арта и его кузена принца Руперта, самолично занимавшегося проведением химических опытов), тем не менее в университетах Оксфорда, Кембриджа, а также в Лондоне уже трудилась группа ученых, работы которых находились в центре внимания правительства как в период республики, так и после Реставрации. В это время стали издаваться многие произведения знаменитого ученого Ф. Бэкона. Именно в эти годы зарождается скептицизм. Под влиянием распространения скептицизма Библия перестает рассматриваться в образованных кругах как непогрешимый авторитет, и уже в 1657 г. депутатов, которые по старой привычке цитировали ее в своих речах, поднимали на смех.

Насколько наука оказалась под влиянием революции? На взгляд Эйлмера, математика и "чистая наука" того времени были мало связаны с революционными событиями. Что же касается прикладных наук, техники, то здесь дело обстояло иначе. Нужды правительства, давление влиятельных группировок, экономические запросы - все это стимулировало развитие навигации, баллистики, топографии, картографии, статистики. Причем среди известных ученых той поры были сторонники и парламента (врач-диагност Т. Саиденхем), и короля (ученый У. Харвей, открывший процесс кровообращения).

Революция оказала свое воздействие и на изобразительное и прикладное искусство, хотя оно не всегда было положительным. Пуритане, прославившиеся своим иконоборчеством, создали в Долгом парламенте комиссию для руководства работой по уничтожению изображений скульптур и витражей в церквах Лондона. Эйлмер отмечал, что в годы революции происходили изменения, но по крайней мере в живописи не обнаруживалось свидетельств упадка29 . Еще до начала гражданской войны изящные искусства пользовались покровительством двора30 . Карл I славился как тонкий ценитель различных искусств, особенно живописи, порой он даже самолично брался за кисть. Страстный коллекционер он сумел собрать богатую коллекцию картин и других шедевров европейского искусства XVI века. Выдающийся фламандский художник Ван Дейк был приглашен им в Англию, обласкан при дворе. Создав серию портретов членов королевской семьи, художник быстро разбогател. До революции он немного не дожил, так что его творчество никак не затронули происходившие в стране события. Иначе сложилась судьба известного английского архитектора и рисовальщика И. Джонса. Являясь придворным архитектором, он подвергся преследованиям со стороны парламента за участие в работе по перестройке знаменитого собора Св. Павла в Лондоне. Роялист по убеждениям Джонс с оружием в руках защищал своего короля, попал в плен и в 1652 г. скончался. Еще один знаменитый художник-портретист П. Лили предложил свои услуги "Охвостью" (действующим депутатам, оставшимся в Долгом парламенте после так называемой "прайдовой чистки" в декабре 1648 г.), задумав создать серию исторических полотен, которые прославили бы победы парламента на суше и на море. Однако настоящей славы Лили добился позднее, в годы Реставрации, став придворным художником Карла II.

Если в живописи в эпоху революции еще можно было видеть определенные достижения, то для английской скульптуры XVII столетие не стало "золотым веком". "Кроме орнаментов на фасадах и внутри зданий, - подчеркивал Эйлмер, - лепнины и резьбы по дереву скульптурных изображений было довольно мало, если не считать надгробий в церквах"31 .

Как уже отмечалось, Карл I и его сын Карл II прославились своим покровительством по отношению к искусствам и наукам. Заметим, что и революционные деятели тоже понимали толк в искусстве. Кромвель, как признавал Юм, умел ценить "литературные заслуги": архиепископ Дж. Ашер, написавший ряд трактатов, получил от него пенсию; поэт, ученый, ярый республиканец Марвелл также, как и Мильтон находились у протектора на службе; поэт, создавший серию од и панегириков религиозно-философского характера Уоллер пользовался милостью Кромвеля. Уоллер, являясь родствен-

стр. 117


ником Кромвеля, часто говорил, что протектор "вовсе не был таким уж совершенным варваром и невеждой, каким его обыкновенно воображали". Так, Кромвель назначил ежегодное жалованье профессорам богословия в Оксфордском университете в размере ста фунтов32 . Сподвижник Кромвеля Т. Ферфакс спас знаменитый кафедральный собор в Йорке от варварских действий солдат парламентской армии и отстоял от них Бодлеанскую библиотеку в Оксфорде.

Наименее благоприятное влияние революция оказала на театр. В 1642 г. парламент издал указ о закрытии театров, возможно, как предполагали ученые, из-за слишком радикальной критики политики властей33 . Тем не менее, многие драматурги и актеры становились памфлетистами, выступая на стороне парламента и пуритан. Театры оставались закрытыми вплоть до Реставрации. При Карле II было открыто два театра, однако, их деятельность строго контролировалась правительством. Что же касается публичных театров и народной драмы, существовавших еще до революции, то они так и не были восстановлены после Реставрации. Между тем, даже после закрытия театров драматурги не оставляли своих занятий, продолжали сочинять пьесы. Одним из заметных последствий влияния революции стало появление в 1656 г. на сцене женщин. С тех пор актрисы заняли прочное место на подмостках сцены.

Не достигла больших успехов при пуританах и музыка. В 1646 г. после падения королевского двора в соборах и капеллах было запрещено исполнять литургию с музыкальным сопровождением. Пуритане выступали против хорового пения, органа, а также колокольного звона. Между тем, сам Кромвель, как впрочем и многие его сподвижники, любили музыку. Поэтому в 1657 г. при дворе лорда-протектора была открыта опера. Наибольшей известностью среди музыкантов той поры пользовался композитор Г. Лоуз, написавший музыку к пьесе-маске "Комус" Мильтона. На взгляд Юма, Лоуз "затмил всех прежних музыкантов", а после Реставрации был обласкан и приближен Карлом II, который называл его "отцом музыки"34 .

Говоря о влиянии революции на интеллектуальную жизнь английского общества, нельзя ограничиться рассмотрением состояния одной лишь культуры. Революция и гражданская война оказали огромное влияние на социальную активность населения, вызванную прежде всего изменениями менталитета у ряда представителей молодежи и женщин. В ту пору, отмечал Эйлмер, для талантливых людей открылись карьерные возможности: многие одаренные молодые люди "смогли преодолеть сдерживающие силы окружения и воспитания и достичь гораздо большего, чем было бы возможно для большинства из них в обычные времена"35 . Среди таких людей появилось немало реформаторов, в том числе упоминавшийся выше Хартлиб, выступивший с проектом создания национальной информационной службы ("службы адресов"); врач, геодезист и статистик У. Петти; химик Р. Бойль; врач и памфлетист П. Чемберлен и многие другие.

Наиболее весомое влияние революция оказала на формирование мировоззрения и интеллекта женской половины населения Англии. Англичанки приняли самое активное участие в революционных событиях, как на стороне парламента, так и на стороне роялистов. Известные аристократки Элизабет Уиндхем из Сомерсета, Джейн Причард и Кэтрин Мур из Линкольншира, графини Дерби и Элизабет Эссекс выступали столь активно в защиту опального короля Карла I, что в итоге лишились собственных владений, конфискованных правительством Кромвеля. Многие аристократки вносили значительные денежные суммы (до 100 фунтов) в фонд помощи роялистам, который был учрежден супругой Карла I королевой Генриеттой Марией. Нередко леди помогали роялистам избежать преследований со стороны парламента и прятали в своих домах опальных беглецов. К примеру, Энн Мюррей оказала в 1648 г. помощь младшему сыну томящегося в тюрьме короля - герцогу Йорку. Аристократки (графиня Дерби, леди Мэри Бланк и Энн Севиль, графиня Портлендская и др.) организовывали отпор нападавшим на их замки войскам Кромвеля. Порой в связи с длительным отсутствием мужей (на войне, в

стр. 118


тюремном заключении, в эмиграции) женщины брали на себя ответственность за семью и ведение дел в поместье. Нередко жены следовали за своими мужьями в эмиграцию, предпочитая, как герцогиня Ньюкасл, разделить все тяготы жизни на чужбине с любимым человеком. Самые отважные (Кэтрин Ланкфорд, Сюзи Верней) добровольно отправлялись в тюрьму, чтобы тем самым облегчить участь своих горячо любимых мужей, которые томились в заточении. Нередко жены (например, Энн Фрэншив, герцогиня Ньюкасл, Мэри Верней, Изабелла Твиден) выступали в роли ходатаев, отстаивая перед парламентом свои права на конфискованные владения в то время, как их супруги пребывали в эмиграции. Многим аристократкам удавалось добиться не только возвращения поместий, но и освобождения из-под стражи опальных мужей36 .

Еще активнее в революционных событиях участвовали сторонницы парламента, большую часть которых составляли представительницы средних и низших слоев общества. Они принимали участие в массовых демонстрациях протеста, религиозных движениях, подаче петиций, сборе средств на нужды парламентской армии, строительстве фортификационных сооружений, становились медсестрами, курьерами, регулировщицами, разведчиками, солдатами37 . Наибольшей массовостью отличались выступления женщин с петициями в адрес парламента, в которых они не только выражали требования, но и излагали свои взгляды на происходящие в стране события. Все чаще в петициях, адресованных парламенту, начинало звучать требование женщин предоставить им равные с мужчинами права и, прежде всего, право высказывать свое мнение в политических дебатах. "Поскольку мы убеждены, что созданы Богом, как и мужчины, - говорилось в петиции 1649 г., - то также должны иметь пропорциональное участие в свободах республики. Мы не можем скрывать своего возмущения тем, что вы нас лишаете права подавать петиции или высказывать недовольство в отношении достопочтенной Палаты общин"38 .

Среди аргументов, которые женщины приводили в защиту равных прав с мужчинами, они указывали также на свой вклад в "общее дело". И действительно, многие англичанки сделали немало для поддержания парламентской армии. В Лондоне, Кентербери, Норвиче, Ковентри женщины создавали комитеты для сбора средств на содержание конницы для парламентской армии, получившей название "Девичье войско" ("Virgins Troops"). Один из отрядов, на содержание которого средства собрали девушки Лондона, был включен в состав армии графа Эссекса. Другой отряд, сформированный в Норвиче, вошел в состав армии самого Кромвеля. Женщины участвовали также в строительстве фортификационных сооружений, помогали собирать разведывательную информацию о силах противника, издавали запрещенные публикации, оказывали помощь раненым, прятали в своих домах скрывавшихся от преследования беглецов. Их вклад в "общее дело", действительно, был велик, и женщины это хорошо понимали. Более того, они заявляли о своей готовности, если потребуется, принести в жертву не только свою жизнь, но и жизнь близких ради сохранения прав и свобод от посягательств неприятеля. Для себя же они требовали пока лишь права подавать петиции. В этой саязи американский ученый Б. Капп справедливо заметил, что именно "массовые петиции способствовали зарождению протофеминизма"39 .

Нельзя не сказать еще об одной форме деятельности женщин в период революции - их активном участии в религиозных движениях. В 50-е годы XVII в. квакерские собрания для женщин были организованы в Лондоне. Постепенно они вошли в практику и стали системой. Даже после революции женщины-квакеры продолжали собираться на ставшие для них традиционными ежемесячные собрания, на которых обсуждали такие проблемы, как распределение даров благотворительности, посещение бальных, оказание помощи заключенным в тюрьмах и т.д. Женщины составляли большинство и в других сектах. Нередко женщины становились проповедниками, например в Лондоне, Линкольншире, Хертфордшире, Йоркшире, Сомерсете и ряде других городов и графств.

стр. 119


В годы революции определенные изменения претерпели семейные отношения. Пуританские проповедники утверждали, что жена - прежде всего помощница и партнер для мужа, а не просто нижестоящий член семьи, и потому супруг должен не только ею восхищаться, но и уважать. Пуритане осуждали рукоприкладство мужей и двойной стандарт в сексуальном поведении. В то же время они не забывали, что любовь следует за браком, а не предшествует ему, а также то, что жена - лишь младший партнер в бизнесе40 . И все же именно в революционные годы появилось немало теорий, авторы которых переосмысливали роль патриархальной семьи в обществе. Многие англичане заговорили о необходимости реформирования института брака. К примеру, члены секты рантеров предлагали его вовсе упразднить. Они проповедовали достоинства полигамной семьи и преимущества холостяцкой жизни. Но таких памфлетистов было немного. Большинство же задумывалось над тем, как улучшить традиционную структуру семьи (изменить положение женщины, ограничить власть мужчины, упростить процедуру выбора супруга и бракосочетания). Они рассуждали о достоинствах и недостатках разводов, полигамии и браков между родственниками. Отдельные сектанты заявляли, что жены не обязаны подчиняться мужьям и вольны распоряжаться собственностью без их разрешения. Все чаще стали появляться трактаты, авторы которых не отказывали женщинам в их интеллектуальных способностях.

Не остались в стороне от дискуссии о браке, месте и роли женщин в обществе, которая развернулась на страницах печати, и революционные лидеры и руководители религиозных сект. К примеру, Мильтон в одном из памфлетов констатировал, что "все люди на земле, мужчины и женщины, равны от природы в своих власти, достоинстве, авторитете и величии". Лидер квакеров Фокс допускал участие женщин в церковных делах. Религиозный радикал Р. Коппин утверждал: "В любом собрании женщина вольна высказывать свое мнение наравне с мужчинами"41 . Бесспорно, что подобными заявлениями устои патриархальной семьи в какой-то мере подрывались, равно как оспаривалось место женщины в ней.

Немало споров в печати вызывали также вопросы, связанные с браком. К. Хилл писал: "В те времена, как и сейчас, "грех" означал для пуритан секс. Сексуальная революция, которая являлась важной частью введения протестантской этики, означала замену брака по расчету (с любовью вне брака) моногамным партнерством, основанным на взаимной любви и деловом партнерстве в семейных делах. Жена должна была подчиняться мужу, но уже не как рабыня. Двойной стандарт в сексуальном поведении был заменен, по крайней мере в идеале, единым"42 . Далее Хилл подчеркивал, что происшедшие изменения в социально-экономической сфере, привели к тому, что женщина стала играть более важную роль в экономике, выступая в качестве младшего партнера по бизнесу у своего супруга, И хотя это не исключало его рукоприкладства, а закон все еще игнорировал экономические перемены, положение женщины заметно улучшилось. Хилл ссылался на мнение известного памфлетиста начала XVIII в. Дж. Чемберлена, согласно которому "женщина в Англии де-юре занимала не лучшее положение в сравнении даже со слугами или детьми, но де-факто ее положение лучшее в мире, поскольку англичане относились к своим женам прекрасно". Он также приводил слова путешественника из России, посетившего Лондон в 1645 - 1646 гг., который утверждал, что англичанки управляют не только своими домами, но и мужьями43 .

Новая этика, представленная в пуританских доктринах, отстаивала права женщин, хотя и подчиненных супругам, на брак по любви и свободу иметь желаемое число детей. Гаррингтон и Уинстенли ратовали за принятие мер, которые препятствовали бы вступлению мужчин в брак из корыстных побуждений. Сторонником брака по любви был памфлетист У. Гош. Его коллега по перу Д. Роджерс советовал молодым людям и девушкам сопротивляться, если родители пытаются их насильно женить или выдать замуж44 . Памфлетисты выступали также за упрощение брачной церемонии. К приме-

стр. 120


ру, квакеры предлагали ограничиться простым объявлением о брачном союзе на собрании общины, то есть пренебречь церковной церемонией. В 1653 г. парламент даже внес на рассмотрение проект о гражданском браке.

Некоторые радикальные сектанты высказывались за легализацию браков между родственниками, за полигамный брак и развод. Среди сторонников полигамии были памфлетист Ф. Осборн и "певец революции" Мильтон. Один из памфлетистов даже направил свои предложения в защиту полигамных браков на рассмотрение Государственного совета и лично Кромвеля. Отдельные радикалы оправдывали случайные внебрачные связи и проституцию. Однако большинству англичан все же импонировали законный брак и традиционная семья. Противником "свободной" любви и сторонником патриархальной семьи был Уинстенли. В трактате "Новогодний подарок Парламенту и армии" он писал: "Полагают, будто мы, диггеры, собираемся сделать женщин общими. Я категорически против этого. Истина в том, что земля должна быть общим достоянием для всех граждан. Что же касается женщин, то у каждой из них должен быть собственный муж"45 .

Многие революционеры подвергали резкой критике адюльтер (особенно замужних женщин), насилие, проституцию, гомосексуализм. Уинстенли требовал смертной казни за изнасилование и неоднократную супружескую измену со стороны мужа46 . Многие выступали за либерализацию закона о разводе. Одним из них был Мильтон, повторный брак которого с юной Мэри Пауэл вызвал в обществе массу кривотолков, так как последовал очень быстро за разводом поэта с первой женой. В ряде своих трактатов Мильтон заявлял, что товарищеские отношения - главная цель брака, а потому развод необходим не только в случае супружеской измены, но и при полной несовместимости характеров супругов. В трактате "Доктрина и порядок развода", опубликованном в августе 1643 г. и переизданном через семь месяцев, Мильтон писал; "Отвращение и разногласия, порождаемые природной несовместимостью людей, трудно преодолимы, и служат помехой в брачном союзе, лишая его главных достоинств - согласия и удовольствия, и потому они могут служить даже более уважительной причиной для развода, нежели природная холодность, особенно, когда в семье нет детей и взаимопонимания"47 .

Революционные события в стране, в которых женщины приняли посильное активное участие, выступление революционных лидеров и идеологов в защиту прав женщин на участие в политической жизни общества, а также на образование и брак оказали огромное влияние на формирование самосознания представительниц "слабого" пола. Хотя мужское верховенство продолжало сохраняться во всех сферах жизни и после революции, тем не менее, женщины, получившие в годы революции беспрецедентную свободу, начали переосмысливать свое положение в обществе. Хотя женщины прекрасно сознавали, что занимают подчиненное по отношению к мужчинам место и продолжали называть себя "слабым" полом, тем не менее, они стали выражать уже собственные взгляды на религию, политику, образование и брак. В результате в годы революции многие англичанки не просто потянулись к знаниям, но, вкусив плоды свободы, сами взялись за перо. И вскоре страна узнала имена женщин-памфлетисток, писательниц, поэтесс. П. Крауфорд отмечала, что в конце 40-х годов появилось 69 работ, авторами которых являлись женщины, это максимум женских произведений, написанных за первую половину столетия48 . Женщины не только переводили труды классиков, как их предшественницы елизаветинской эпохи, но самостоятельно писали труды по философии, образованию, религии, кулинарии, домоводству. Философскими произведениями прославились герцогиня Ньюкасл и виконтесса Энн Конвей, религиозными памфлетами - Маргарет Фокс и Кэтрин Эванс, медицинскими трактатами - Джейн Шарп и Элизабет Сельер. Славу первой романистки, предшественницы знаменитого беллетриста Д. Дефо, обрела Афра Бен. Известными поэтессами стали Кэтрин Филипс и Энн Киллигрив. Все большее число женщин создавало интеллектуальные труды, основываясь на собственном житейском опыте, но выражая при этом не только

стр. 121


личные, но уже и групповые интересы, что и являлось определяющим при формировании феминистской идеологии.

Влияние революции середины XVII века оказалось поистине судьбоносным не только для интеллектуального развития английского общества. Свершившаяся в 1660 г. реставрация монархии не смогла возвратить прежние порядки. Несмотря на то, что влияние революционных идей в ту пору заметно ослабело, тем не менее, оно продолжало прослеживаться. На идеях революции сформировалось в XVIII веке все европейское Просвещение. Демократия и республиканизм левеллеров, коммунизм диггеров, проповедники сектантов, провозглашавшие права простых людей, женщины, требующие прав для себя, рантеры, жаждущие свободной любви, а также политические идеи левеллеров, Уинстенли, Гоббса, Гаррингтона "придали величие веку в истории английской политической мысли". Наконец, опыт Английской революции был воспринят американскими, французскими и даже русскими революционерами. "Жирондисты и якобинцы, меньшевики и большевики, цареубийцы и республиканцы вписывались в образцы, установленные Английской революцией"49 . Как видно, влияние революции на интеллектуальное развитие общества оказалось более весомым, чем было принято считать в историографии. Оно было продолжительным по своему воздействию, перешагнуло хронологические рамки и национальные границы. Даже спустя три с половиной столетия интеллектуальный резонанс революции эхом отзывается в созданной либералами модели современной демократии, которая прочно утвердилась в большинстве западных стран. Значение Английской революции середины XVII века поистине трудно переоценить.

Примечания

1. HILL CHR. A Nation of Change and Novelity. Radical Politics, Religion and Literature in Seventeenth-Century England. Lnd. N.Y. 1990, p. 204, 218.

2. ЭЙЛМЕР ДЖ. Восстание или революция? Англия 1640 - 1660 гг. СПб. 2004, с. 115.

3. ЭЙЛМЕР ДЖ. Ук. соч., с. 112 - 114.

4. ЮМ Д. Англия под властью дома Стюартов (1649 - 1685). Т. II. СПб. 2002, с. 124, 125, 131.

5. ТРЕВЕЛЬЯН ДЖ. История Англии от Чосера до королевы Виктории. Смоленск. 2001, с. 251 - 253.

6. HILL CHR. Op. cit., p. 219.

7. ЭЙЛМЕР ДЖ. Ук. соч., с. 66.

8. ХИЛЛ КР. Английская Библия и революция XVII века. М. 1998, с. 30.

9. Там же, с. 25.

10. Там же, с. 20 - 21, 22 - 25.

11. Там же, с. 33, 35 - 36.

12. Там же, с. 37 - 38, 45 - 46, 56.

13. Цит. по: ХИЛЛ К. Ук. соч., с. 26.

14. CRESSY D. Literacy and the Social Order. Reading and Writing in Tudor and Stuart England. Cambridge. 1980, p. 73, 144.

15. Цит. по: БАРГ М. А. Народные низы в Английской буржуазной революции XVII в. М. 1958, с. 244.

16. SYLVESTER D.W. Educational Documents 800 - 1816. Lnd. 1970, p. 157 - 158.

17. DURSTON С The Family in the English Revolution. Oxford. 1989, p. 125, 126.

18. FIRTH C. Oliver Cromwell and the Rule of the Puritans in England. Lnd. 1947, p. 353 - 354.

19. KAMM J. Hope Deferred. Girl's Education in English History. Lnd. 1965, p. 67.

20. FIRTH C. Op. cit, p. 354.

21. GARDINER D. English Girlhood at School. A Study of Women's Education Trough Twelve Centuries. Lnd. 1929, p. 276.

22. См.: ЛАПЧИНСКАЯ В. П., ТАРШИС Е. К. Народное образование в Англии. - Вопросы сравнительной педагогики. Сб. трудов. М. 1975, с. 3.

23. ТРЕВЕЛЬЯН ДЖ. Ук. соч., с. 257.

24. ЭЙЛМЕР ДЖ. Ук. соч., с. 106.

25. HILLCHR. The Century of Revolution. 1603 - 1714. Walton-on-Thames. 1980, p. 158, 275 - 278; ejusd. A Nation of Change, p. 213.

26. HILL CHR. A Nation of Change, p. 235.

стр. 122


27. ТРЕВЕЛЬЯН Дж. Ук. соч., с. 259.

28. ЮМ Д. Ук. соч., с. 132 - 135, 436.

29. ЭЙЛМЕР ДЖ. Ук. соч., с. 109.

30. ЮМ Д. Ук. соч., с. 130.

31. ЭЙЛМЕР ДЖ. Ук. соч., с. ПО.

32. ЮМ Д. Ук. соч., с. 131.

33. HILL CHR. A Nation of Change, p. 214.

34. ЮМ Д. Ук. соч., с. 131.

35. ЭЙЛМЕР ДЖ. Ук. соч., с. 112.

36. DURSTON C. Op. cit, p. 89 - 91, 101 - 105.

37. HIGGINS P. The Reactions of Women, with Special Reference to Women Petitioners. - Politics, Religion and the English War. Lnd. 1973, p. 219 - 220.

38. Цит. по: DURSTON C. Op. cit., p. 88 - 89.

39. CAPP B. Separate Domains? Women and Authority in Early Modern England. - The Experience of Authority in Early Modern England. N.Y. 1996, p. 122.

40. Ibid., p. 118.

41. Цит. по: DURSTON С. Op. cit, p. 15.

42. HILL C. The World Turned Upside Down. N.Y. 1973, p. 247.

43. Ibid., p. 249.

44. Ibid., p. 250.

45. Цит. по: DURSTON C. Op. cit., p. 31.

46. Ibid.

47. Цит. по: DURSTON C. Op. cit., p. 19.

48. CRAWFORD P. Women's Published Writings. 1660 - 1700. - Women in English Society. 1500- 1800. Lnd. 1985, p. 211 - 282.

49. HILL CHR. A Nation of Change, p. 233, 242.223,204; его же. Ук. соч., с. 22.

стр


Новые статьи на library.by:
ВОПРОСЫ НАУКИ:
Комментируем публикацию: АНГЛИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВА В СЕРЕДИНЕ XVII ВЕКА

© Т. Л. ЛАБУТИНА ()

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ВОПРОСЫ НАУКИ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.