РАЗВИТИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ СФРАГИСТИКИ

Актуальные публикации по вопросам развития современной науки.

NEW ВОПРОСЫ НАУКИ


ВОПРОСЫ НАУКИ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ВОПРОСЫ НАУКИ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему РАЗВИТИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ СФРАГИСТИКИ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2018-08-22

Сфрагистика - специальная историческая дисциплина, предметом изучения которой являются печати (матрицы и оттиски). В традиционном представлении печать, приложенная или привешенная к документу, - это знак, удостоверяющий его юридическую силу, указывающий на происхождение и подтверждающий его подлинность. Рассматривая значение печати в данном аспекте, историки использовали ее для внешней критики источника. В результате сфрагистика выступала в роли вспомогательной дисциплины дипломатики, вспомогательной же дисциплиной истории она являлась в этом случае не непосредственно, а опосредованно - через дипломатику.

В настоящее время в советской и зарубежной исторической науке все более утверждается мнение, что сфрагистический материал способен оказать действенную помощь в исследовании ряда проблем, прежде всего истории государственных институтов, формирования централизованного управления и канцелярии, эволюции государственной власти, вопросов складывания государственной символики, что, в свою очередь, являлось следствием политической ориентации государства, и т. д. Постановка этих и подобных вопросов находится в связи с изменением задач сфрагистики: на современном этапе исследования печати, не теряя своего значения в источниковедческой критике документа, все чаще выступают в качестве самостоятельного источника. (Не случайно сфрагистику называют уже не вспомогательной, а специальной исторической дисциплиной.) Подобное направление отечественного сфрагистического исследования, когда печати являются источником при изучении ряда важных проблем, разрабатывается в основном на материале, обнаруженном при археологических раскопках, - древнерусских буллах1 .

Печати - восковые (воско-мастичные) оттиски в настоящее время еще не столь активно введены в научный оборот, однако в последние два десятилетия наблюдается тенденция подвергнуть более или менее систематическому анализу отдельные тематические или территориальные группы восковых печатей2 , что можно рассматривать как залог


1 См.: Янин В. Л. Изучение древнерусских печатей. В кн.: Вспомогательные исторические дисциплины (ВИД). Вып. I. Л. 1968; Соболева Н. А. О методике изучения сфрагистического материала XV - XVIII вв. Историографические заметки. - Там же. Вып. VIII. Л. 1976; ее же. О тенденциях развития специальных исторических дисциплин. Историографический обзор за 1964 - 1978 гг. В сб. ст: Источниковедение отечественной истории. 1979. М. 1980.

2 См. об этих работах: Соболева Н. А. О методике изучения сфрагистического материала, а также: ее же. Пугачевские печати. - Вопросы истории, 1977, N 8; ее же. Символы русской государственности. - Там же, 1979, N 6; ее же. О датировке большой государственной печати Ивана IV. В кн.: Россия на путях централизации. М. 1982; Титов А. К. Изучение сфрагистических памятников Белоруссии. - Советские архивы, 1980, N 2.

стр. 48


успешного исследования и этих сфрагистических памятников феодального периода. Сфрагистический материал нового времени, а также печати Советского государства, которые представляют собой ценнейший источник по истории социалистического государственного строительства, государственных учреждений, формирования социалистической символики, еще не вошли в должной мере в научный оборот, хотя и здесь можно отметить определенные сдвиги3 .

Состояние изученности отечественных печатей разных эпох неодинаково. Пониманию и объяснению этого факта может способствовать анализ процесса становления сфрагистического исследования. В данной статье, не претендующей на исчерпывающий обзор литературы, делается попытка, опираясь на имеющиеся достижения в этой области и наблюдения, высказанные исследователями печатей, рассмотреть в историческом плане эволюцию отечественной сфрагистики как научной дисциплины. Подобный аспект не получил надлежащего освещения в литературе.

С какого времени сфрагистика оформилась в "систему знаний", т. е. научную дисциплину? В середине и конце прошлого столетия неоднократно констатировалось, что в России "сфрагистики как науки не существует"4 . Н. П. Лихачев, А. В. Орешников отмечали, что русская сфрагистика представляет собой "ниву, мало возделанную"5 .

С описанием печатей мы встречаемся еще в летописных источниках. В XVII - начале XVIII в. описание государственной печати и печатей различных ведомств фиксируют законодательные документы. XVIII век дал основную форму публикации отечественных печатей. Это - описание печати при документе. Начало подобной публикации положено изданием в 1718 г. грамоты, обнаруженной в архиве Посольской канцелярии6 . Эта грамота, присланная Максимилианом I великому князю Василию III в 1514 г., в которой последний именовался императором, была снабжена двусторонней золотой печатью - буллой немецкого императора. При издании грамоту сопровождала гравюра, изображавшая буллу, объяснялось также слово "булла". Петр I, приказывая напечатать грамоту не только на русском, но и на некоторых иностранных языках и "для ведома всюду разослать", имел в виду чисто утилитарные цели: доказать свое право на императорский титул. Вряд ли в самой публикации грамоты с печатью был заложен какой-то научный смысл, тем более не стоит здесь искать начал сфрагистики как специальной дисциплины, однако можно констатировать, что в сознание издателей старых документов прочно вошло представление о неразделимости документа и печати.

В дальнейших публикациях источников, осуществленных в XVIII в.,


3 Это прежде всего статья: Киселев Г. Ф., Любишева В. А. В. И. Ленин и создание государственной печати и герба РСФСР. - История СССР, 1966, N 5. Публикаторская деятельность украинских историков в области социалистической сфрагистики (см. Гавриленко В. О. Українська сфрагістака. Питания предмета та історіографії. Київ. 1977, с. 132 - 138) позволяет надеяться на появление в ближайшем будущем обобщающего труда, посвященного печатям Советской Украины.

4 Гаврилон С. Несколько слов по поводу сборника снимков с печатей, приложенных к грамотам и другим юридическим актам, хранящимся в Московском архиве министерства юстиции, сое г. П. И. Ивановым. - ЧОИДР, 1859, кн. 1, смесь, с, 58 - 59; Родзевич. Ф. И. О. русской сфрагистике. - Вестник археологии и истории, СПб., 1886, вып. VI, с. 207.

5 Лихачев Н. П. Хрисовулы тверских князей. - ИГО, СПб., 1900, вып. 1, с. 160; см. также: его же. Лекции по дипломатике, читанные в 1896 - 1897 гг. в Санкт-Петербургском Археологическом институте. СПб. 1897, с. 17; его же. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики. Вып. 1. Л. 1928, с. 1; Орешников А. В. Материалы к русской сфрагистике. - Труды Московского нумизматического общества, М., 1903, т. III, вып. 1, с. 108.

6 Библиография трудов по отечественному источниковедению и специальным историческим дисциплинам, изданных в XVIII в. М. 1981, с. 145 - 146.

стр. 49


прежде всего в Древней российской вивлиофике 7 , утверждается правило описания печати, сопровождающей документ. Наиболее ярко оно проявилось в крупнейшем издании документов начала XIX в. - Собрании государственных грамот и договоров (СГТД). Это издание, задуманное еще при Екатерине II, должно было соответствовать "мировым стандартам", в частности "Дюмонову дипломатическому корпусу". Издание СГГД действительно в целом аналогично сборнику документов Ж. Дюмона8 , оно даже более иллюстрировано (в плане изображения печатей, скрепляющих документ). Однако по поводу рисунков печатей из СГГД еще в XIX в. неоднократно высказывались отрицательные суждения. В последующих изданиях документов, в частности в изданиях Археографической комиссии, сведений о печатях и того меньше.

Этот факт, по-видимому, связан не столько с игнорированием печатей, сколько с формированием представления о необходимости специального их изучения, что предполагало прежде всего выделение объекта изучения. Имеется в виду издание альбомов или публикаций печатей, которые должны были составить материальную базу для сфрагистического исследования. В этом случае печати абстрагировались от документа, который, как правило, оказывался для исследователя на первом плане, а печать служила неким добавлением к нему (отсюда и традиционное восприятие печатей в контексте дипломатического исследования). В конце XVIII - начале XIX в. примеры подобного выделения печатей на фоне общего оживления публикации источников наблюдались в ряде стран Европы, особенно во Франции, Германии, Австрии. В отечественной историографии этого периода также возникал вопрос о составлении "полного собрания снимков с печатей" древних грамот9 .

Анализируя работы XIX в., как правило, относимые к сфрагистическим, исследователи начинают отсчет от статьи митрополита Евгения (Болховитинова)10 . Однако сам автор, избрав в качестве образца для себя работы западноевропейских дипломатистов И. Х. Гаттерера и Ж. Мабийона, по его словам, "предлагает дипломатико-палеографический анализ грамоты", Печати рассматривались им как "признак удостоверения в дипломатике", т. е. в дипломатическом контексте. Не случайно Н. П. Лихачев ставил статью Болховитинова "во главе начинающей литературы русской дипломатики"11 .

Творческий подход к сфрагистическому материалу демонстрирует Н. М. Карамзин в "Истории государства Российского". Описания русских печатей вплетаются у него в канву исторического повествования, составляя с последним единое целое. Наряду с описанными в СГГД печатями он приводит сведения о печатях малоизвестных, например, золотой Батыевой печати, о печати, по его мнению, ханского чиновника, скрепляющей вместе с великокняжеской печатью духовную грамоту Ивана Калиты, описывает печати галицко- владимирских князей из Кёнигсбергского архива12 . Показательно, что Карамзин привлек сфра-


7 Древняя российская вивлиофика, или собрание разных древних сочинений, яко то: российские посольства в другие государства, редкие грамоты, описание свадебных обрядов и других исторических и географических достопамятностей и многие сочинения древних российских стихотворцев, издаваемая помесячно Николаем Новиковым. Ч. II. СПб. 1773, изд. 2-е. Чч. I-III. М. 1788; чч. XVI, XVIII. М. 1791.

8 Dumont J., Rousset de Missy J. Corps universel diplomatique du droit des gens. Tt. 1 - 8. Amsterdam. 1726 - 1731.

9 Сборник Муханова. М. 1836; изд. 2-е. СПб. 1866, с. XVI.

10 Евгений (Болховитинов). Примечания на грамоту великого князя Мстислава Володимировича и сына его Всеволода Мстиславича, удельного князя Новгородского, пожалованную Новгородскому Юрьеву монастырю. - Вестник Европы, 1818, ч. 100, NN 15 - 16.

11 Лихачев Н. П. Из истории дипломатики (XIX в.). СПб. 1905 - 1906, с. 20.

12 Карамзин Н. М. История государства Российского. Изд. 2-е. Т. III. СПб. 1818, прим. 360; т. IV. СПб. 1819, прим. 326, 204, 268, 276.

стр. 50


гистический материал для установления подложности грамот. Он высказал убеждение в подложности грамоты Олега Рязанского, выданной якобы в 1257 г. на имя ханского свойственника Ивана Шаи, который выехал к Олегу из Орды и крестился. Среди признаков, указывающих на подложность грамоты, печать занимает важное место: по способу своего прикрепления, как считал автор, она ни в коем случае не соответствовала старому обычаю опечатывания документов13 .

Труд Карамзина широко ознакомил русскую читающую публику с отечественными печатями. Существенным дополнением к нему послужило изданное в 1840 г. Археографической комиссией сочинение Г. К. Котошихина, подьячего Посольского приказа, который описал и показал применение на практике группы печатей, используемых в делопроизводстве России XVII века14 .

Работа Карамзина и публикация Котошихина внесли определенный вклад в сфрагистическую тему в русской историографии, однако не повлияли кардинально на ее выделение. До середины XIX в, печать оставалась все еще в "зависимости" от документа, описывалась при нем. Подобный "описательный" способ анализа печатей подвергался критике в научных кругах. Ставились под сомнение правильность восприятия печатей только как средства удостоверения документа, отмечалась небрежность издателей документов по отношению к печатям, неточность описания, вопиющие ошибки при передаче легенд, что способствовало ошибкам в их определении, и т. д. В качестве положительного примера приводились сфрагистические издания, появившиеся к этому времени в других европейских странах15 . Словом, вопрос о выделении из дипломатики печатей как предмета самостоятельного исследования к середине XIX в. определился вполне четко. Результат не заставил себя ждать.

Первым трудом о печатях можно считать монографию А. Б. Лакиера "Русская геральдика". Работа А. Б. Лакиера, познакомившая русского читателя с историей возникновения и создания национальных гербов, включила в себя и богатый сфрагистический материал. Общая историческая система взглядов автора вполне соответствовала уровню развития исторической науки середины XIX века. В частности, подчеркивание самобытности исторического пути России, исконности существования прежде всего такого института, как самодержавная власть, а также многих других нашли у него отражение в виде концепции древнего происхождения русских гербов, неразрывной связи древних печатей и появившихся впоследствии гербов. Это положение подверглось критике сразу же по выходе книги16 . Однако стремление Лакиера доказать древность происхождения русских гербов повлекло за собой привлечение такого действительно древнего исторического материала, как печати. В поле зрения автора оказался практически весь известный к середине XIX в. сфрагистический материал. В значительной своей части он размещен в таблицах. Лакиер описал в общем все княжеские печати, опубликованные в СГГД и известные к тому времени со значительными поправками, уточнениями и объяснениями, предприняв попытку их классификации. Он выделил княжеские печати (великих и удельных князей), печати городов, духовенства, должностных и частных лиц.

Некоторые методические приемы, примененные Лакиером при ис-


13 Там же. Т. IV, прим. 90.

14 Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб. 1840, с. 29, 38, 114.

15 Kammerer G. von. Ueber einige merkwurdige Siegel des Mittelalters. St. Petersburg. 1852, S. 1 - 2.

16 См. об этом: Соболева Н. А. Российская городская и областная геральдика XVIII-XIX вв. М. 1981, с. 8, сн. 9.

стр. 51


следовании древнерусских печатей, а именно соотнесение изображений на печатях и одновременных им древнерусских монетах, сравнительный анализ изображений на русских печатях - сопоставление их с аналогичными литовскими, польскими, сербскими и другими европейскими образцами, привлечение письменных источников, необходимых при выработке правильной трактовки той или иной эмблемы, которую несет печать, и т. д. позволили ему сделать наблюдения, которые затем не оспаривались исследователями. Несмотря на наличие у Лакиера ряда противоречий, неясностей при осмыслении им теоретических вопросов сфрагистики, заслуживают внимания его попытки выявить суть самого процесса опечатывания документа. Он рассматривает печать не только как одно "из главных средств проверять подлинность актов и определять время их составления"17 , но видит в ней также внешнее выражение правовых отношений.

Лакиер, по его словам, был далек от "изложения полной науки о печатях". Однако опыт в изучении такого мало исследованного в России и сложного исторического материала, каким являются гербы и печати, позволил Лакиеру заявить скептикам и предполагаемым оппонентам: "Мысль, что не может быть самостоятельной науки о наших гербах и печатях, - ложная в основании и последствиях"18 . Хотя работа Лакиера имела большой резонанс в научных кругах, нельзя сказать, чтобы сфрагистика в России после этого вступила в новую фазу своего развития, т. е. превратилась в научную дисциплину. В частности, остался в стороне и не был выяснен один из кардинальных вопросов - о сущности печати, ее функциях. Дипломатическая литература давала самые общие сведения о печатях как знаках удостоверения актов. Русские правоведы практически не рассматривали печать как проявление общественно-правовой жизни19 .

Попытку осмысления юридического значения печатей предпринял Д. М. Мейчик20 . По его мнению, печать как критерий подлинности делит свою функцию с подписью, становясь существеннейшим показателем юридической силы и знаком достоверности документа. Далее этого теоретического вывода о функции печати и соотношении с подписью в документах определенного вида (жалованных, указных грамотах) автор не пошел. Он отмечал, что в рассматриваемых им документах печать (и подпись) не всегда выступает как исключительное средство, укрепляющее правовую силу документа. Конкурируют с ней также доказательства свидетелей (послухов). Однако о взаимозависимости всех этих средств скрепления документа автор высказывался туманно. В его представлении не печать являлась основным критерием подлинности и юридической силы средневекового документа, а свидетельства послухов. Он не соотносил значение документа со знаком его скрепления, не учитывал того факта, что оценка важности и ценности документа зависела от знака скрепления, прежде всего от привешенной или приложенной печати. Не привлекли его внимания и удостоверительные формулы, их содержание и форма. В целом Мейчик ограничивался констатацией факта скрепления того или иного вида акта тем или иным способом, не делая каких-либо выводов о его юридической природе и значимости.


17 Лакиер А. Б. Русская геральдика. СПб. 1855, с. 87.

18 Там же, с. 2.

19 Некоторые наблюдения над формой скрепления документа имеются у К. А. Неволина (Неволин К. А. История российских гражданских законов. Т. 2, СПб. 1851, с. 51 - 52, 54) и у А. Б. Лакиера (Лакиер А. Б. Общие основания системы договоров и обязательств по началам русского законодательства. - Сын Отечества, СПб., 1852, кн. 5, с. 72 - 76).

20 Мейчик Д. М. Грамоты XIV и XV вв. Московского архива министерства юстиции. М. 1883.

стр. 52


Таким образом, оставалось неизвестным, кто занимался опечатыванием документов, чья печать обладала достаточной степенью права,, чтобы скреплять тот или иной документ, какая роль отводилась послухам и их печатям (или печати) с точки зрения знака удостоверения и т. д. На эти и подобные вопросы, проливающие свет на многие факты из области истории государства и права и объясняющие связь печати с общественным и политическим строем, с правовыми понятиями и нормами, с отдельными ступенями развития культуры общества, не находилось ответа ни у дипломатистов, ни у правоведов. Не было на них ответа и в книге Лакиера.

Во второй половине XIX в. русские печати становятся объектом все большего внимания. Появляются, наконец, альбомы отечественных печатей21 наряду с отдельными публикациями22 . Тщательное описание печатей при издаваемых документах становится правилом23 , некоторые сфрагистические сюжеты привлекают внимание историков и любителей старины. В частности, княжеские и царские печати составили предмет работы Б. Кёне, изданной в Берлине24 . Начиная свое изложение с древнерусских памятников сфрагистики - булл, автор доводит его до печатей, ему современных. Кёне сделал ряд вполне справедливых замечаний, касающихся изображений на княжеских печатях, попытался изменить существующую датировку некоторых из них, привел ряд неизвестных данных о русских эмблемах, почерпнутых в иностранных источниках.

В целом можно констатировать, что к концу XIX в. отечественные печати лишь получили право стать объектом исследования. Вряд ли правомерно говорить о складывании к тому времени сфрагистики как системы знаний.

В литературе высказывалось мнение, что направление развития и теоретические положения, на которых базировались с самого начала своего формирования отечественные вспомогательные исторические дисциплины, "определяются общими концепциями исторического процесса дворянского и буржуазного периодов историографии"25 . Вместе с тем эти дисциплины эволюционируют в связи с определенными, каждой из них присущими закономерностями. Последнее обстоятельство заставляет обратить внимание на процессы, происходящие в каждой из вспомогательных исторических дисциплин независимо от территориальной принадлежности. Другими словами, правильным будет рассматривать развитие той или: иной вспомогательной дисциплины на фоне об-


21 Иванов П. Сборник снимков с древних печатей, приложенных к грамотам и другим юридическим актам, хранящимся в Московском архиве министерства юстиции. М. 1858; Снимки древних русских печатей государственных, царских, областных, городских, присутственных мест и частных лиц. Вып. 1. М. 1880; Прозоровский Д. Собрание польских и других печатей, принадлежащее императорской Академии художеств. СПб. 1881; Болсуновский К. Сфрагистические и геральдические памятники Юго-Западного края. Вып. I. Киев. 1899.

22 Напр.: Бередников Я. И. Записка об открытых в Московском Кремле древностях. СПб. 1844.

23 См., напр., Срезневский И. И. Древние памятники русского письма и языка (X- XIV веков). Общее повременное обозрение. СПб. 1863; изд. 2-е. СПб. 1882. Здесь автор в известной мере выполнил свое обещание относительно подробного описания древних русских печатей, данное ранее (Срезневский И. И. Рядная запись с печатью XIII в. - Записки археологического общества, СПб., 1851, т. III, с. 222). "Факты по части русской сфрагистики" собраны и представлены Срезневским в хронологическом порядке с X по XIV в. наряду с описанием документов, несущих их. А. А. Шахматов, перечисляя ошибки и неудачи при издании грамот в СГГД, отмечал плохое изображение печатей. Переиздавая новгородские грамоты, он заново описывал и их печати, обращая особое внимание на надписи (Шахматов А. А. О языке новгородских грамот. - В кн.: Исследования по русскому языку. Т. 1. СПб. 1885).


24 Koehne B. de. Notice sur les sceaux et les armoiries de la Russie. Brl. 1861.

25 Каменцева Е. И. История вспомогательных исторических дисциплин. М. 1979, с. 16.

стр. 53


щих закономерностей исторического развития. А это дает возможность соотносить, в частности, развитие сфрагистики в различных странах. К концу XIX в. во многих государствах Западной Европы вышли обобщающие труды по сфрагистике, в основе которых лежали большие комплексы сфрагистических памятников; в европейской исторической науке встал вопрос о систематизации сфрагистического знания26 . Это стало возможным в результате накопления сфрагистического материала, что было связано в первую очередь с обширной публикацией письменных источников. Издательская деятельность, интенсивность которой в XIX в. была особенно значительной во Франции, Германии и Австрии, охватывала не только документы в целом, но и как отдельную область - сфрагистические памятники. Атласы и альбомы печатей со второй половины XIX в. становятся обычными в западноевропейской историографии. Четко выработанные принципы публикации документов (хронологический, региональный и т. п.) сделали возможным выделение в специальные выпуски скрепляющих их печатей, обобщение и анализ последних.

И в России XIX век дал многочисленные публикации древних документов. Однако, как отмечал еще Лихачев, пользование опубликованными источниками, и в частности применительно к сфрагистическому исследованию, было чрезвычайно затруднено "из-за отсутствия справочных книг для актовых изданий, систематических реестров изданных и неизданных документов, разбросанности издаваемых документов в весьма значительном числе журналов и в еще гораздо большем числе разных серий не периодических и отдельных книг и брошюр"27 . Отсутствие целостности, комплексности, определенной системы в издании документов (по какому бы принципу - по фондам, по разновидностям документов, по территориально-политическому признаку они ни публиковались) мешало созданию сводов печатей и таким образом явилось своеобразным тормозом развития в России сфрагистики как научной дисциплины.

Думается, что причина подобного состояния сфрагистики, как, впрочем, и геральдики, в отечественной исторической науке XIX в. имеет также объективное логическое объяснение. Русская общественность XIX в. познакомилась с историческими трудами, содержащими сведения о гербах и печатях. Складывалось и представление о них как об источнике. Однако в силу преобладания в исторической науке дворянско-охранительного направления эти источники трактовались прежде всего как памятники истории господствующего феодального класса.

Историческое значение гербов, печатей (если рассматривать их в отрыве от документа, в качестве самостоятельного памятника), эмблем, символов и др., определяющееся прежде всего тем, что они представляют собой внешнее выражение правовых взаимоотношений, социальной структуры, политической иконографии и т. д., не было подчеркнуто в трудах исследователей. Поэтому естественным являлось отношение к вышеназванным памятникам как к атрибутам феодального общества. Последние, как известно, вызывали значительный скепсис в русской общественной среде, особенно когда волна их отрицания после Французской буржуазной революции конца XVIII в. докатилась до России. Эти атрибуты отживающего строя, в первую очередь гербы, монархические символы и эмблемы, но также и древнерусские печати, которые в силу их специфической феодальной символики вполне могли быть причислены к подобным знакам, не интересовали (в том ракурсе,


26 Свои системы классификации печатей предложили, в частности, немецкие ученые Ф. К. Гогенлоэ-Вальденбург и Х. Гротефенд (см. об этом: Лихачев Н. П. Из лекций по сфрагистике. СПб. 1905 - 1906, с. 15 - 21).

27 Лихачев Н. П. О составлении перечня изданных русских актов. Пг. 1923, с. 1 - 3.

стр. 54


в котором они были представлены) общественную мысль настолько, чтобы по- настоящему привлечь к себе внимание. Другие, более насущные идеи волновали русского читателя. Поэтому, вероятно, и появилось некоторое "невосприятие" указанной выше проблематики.

XX век изменил взгляд научной общественности России на печати. В начале века теоретически осмысляется и вполне четко выделяется предмет изучения, формулируются цели и задачи сфрагистики - научной дисциплины, намечается методика, определяются основные направления исследования. Этот позитивный процесс связан с успехами археологии, в первую очередь с массовыми находками свинцовых печатей, особенно на новгородском городище. Одним из первых, кто сумел по достоинству оценить новые сфрагистические памятники с точки зрения их исторической значимости, был Н. П. Лихачев, крупный специалист в области вспомогательных исторических дисциплин, впоследствии известный советский ученый. Накопленный к началу XX в. сфрагистический материал в виде древнерусских металлических печатей, найденных в земле, его систематизация, а также анализ появившихся в западноевропейской литературе сфрагистических трудов, в основе которых лежали большие комплексы сфрагистических памятников, привели Лихачева к осмыслению теоретических основ сфрагистики. Он определил место и значение печатей в историческом исследовании.

Рассматривая печати как материал для историко-дипломатического знания, Лихачев писал: "Печати являются не только памятниками дипломатическими (скрепа документа), но и чисто историческими (выразители политических тенденций, общественных веяний и взглядов - в изображениях, форме, величине, материале) и памятниками истории искусства так же, как и ценными документами в области истории быта (изображения зданий, одежд, разных предметов утвари и оружия)"28 . Таким образом, Лихачев, не отрицая значения печати для внешней критики документа, выдвигал на первое место понятие печати как самостоятельного источника. Он же сформулировал основной принцип исследования сфрагистических памятников. Выступая с критикой существующих в западноевропейской литературе различных систем и классификаций сфрагистического материала, он писал, что в основе изучения печатей не могут лежать чисто внешние признаки - форма, рисунок, материал, способ прикрепления печатей. "Мы должны изучать материал (сфрагистический. - Н. С.) по государствам и их учреждениям или в хронологическом порядке, подмечая при этом явления преемства, влияния и взаимодействия. Факты сфрагистические должны быть поставлены в тесную зависимость от фактов дипломатических"29 . Кроме этой программной, с точки зрения методики сфрагистического исследования, установки, Лихачев наметил и опорные пункты конкретного сфрагистического исследования. Это относится к недатированным и неатрибутированным печатям, которые привлекли его пристальное внимание в конце XIX в. к остались самым важным объектом его исследовательской деятельности до конца жизни, - буллам, найденным в земле.

Намеченные в первые годы научных опытов над металлическими печатями теоретические положения были развиты Лихачевым в процессе его дальнейшей работы с памятниками данного вида, количество которых с каждым годом возрастало. Эти положения изложены в его труде по истории византийской и русской сфрагистики30 и обобщают наблюдения автора прежде всего в области древнерусских булл. Металлические печати, по словам Лихачева, представляют собой "особую


28 Лихачев Н. П. Из лекций по сфрагистике, с. 14.

29 Там же, с. 22.

30 Лихачев И. П. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики. Вып. 1. - Труды музея палеографии, Л., 1928, т. 1; вып. 2. - Там же, Л., 1930, т. 2.

стр. 55


главу" русской сфрагистики. История их изучения достаточно полно освещена самим Лихачевым. Особенно же тщательно она проанализирована В. Л. Яниным31 .

Лихачев, хоть и неравномерно распределил свое внимание между различными направлениями сфрагистического исследования, выделив древнерусские металлические буллы, в самых общих чертах все-таки нарисовал картину эволюции печатей средневековой Руси. Первый этап, вплоть до XV в., рассматривается им как период византийской ориентации русской сфрагистики. С конца XV в., по его мнению32 , господствует западноевропейский характер в изображениях и стиле печатей. При характеристике этапов Лихачев исходил из общеизвестного положения, что западноевропейская сфрагистика, не отвергая металлических булл, в основе своей имела воско-мастичные печати. Лихачев также, лишь в принципе принимая подобную характеристику этапов, подчеркивал, что русскую сфрагистику ни в коем случае нельзя представлять только как подражательную. "Могучая, молодая народность, -писал он, - значительно претворяла образцы и их русифицировала"33 .

Предвосхищая один из главных сегодняшних постулатов в подходе к сфрагистическому исследованию, а именно разработку сфрагистики региона, Лихачев писал о необходимости распределения русских сфрагистических памятников по "общепризнанным центрам политической, общественной и экономической жизни"34 . Им высказывались и другие конструктивные замечания и положения по ряду важных общесфрагистических проблем, например, по вопросам об аналогиях в сфрагистике различных стран и народов, соотношения знаковой символики с официально признанными эмблемами власти, зафиксированными в памятниках, сфрагистики, нумизматики и геральдики, наконец, по чрезвычайно важной проблеме - эволюции функций печати.

В лице Лихачева отечественная сфрагистика обрела не только теоретика, но и популяризатора. Сфрагистика стала дисциплиной, преподаваемой слушателям Археологического института. Она включалась в курс лекций по дипломатике, а также составляла предмет специальных лекций35 .

Лихачеву принадлежит заслуга и в выделении такой сфрагистической проблемы, как становление русской государственной печати. Еще в 1900 г. он отмечал, что "разновидности государственной печати московских великих князей и царей изучены далеко не вполне". Через несколько лет он попытался заполнить вакуум в историографии этого вопроса, написав сфрагистический очерк, включивший наблюдения над русскими официальными печатями36 . В поле его зрения находились восковые печати, выявленные при актах XVI-XVII вв., различного


31 Янин В. Л. К столетию со дня рождения Н. П. Лихачева. - Советская археология, 1962, N 2; его же. Изучение древнерусских вислых печатей. - ВИД. Вып. I; его же. Актовые печати Древней Руси. X-XV вв. Т. 1. М. 1970, введ.

32 Лихачев Н. П. Материалы. Вып. 1, с. 1. Однако он допускает, что начало западноевропейского влияния на сфрагистическое изображение наблюдается уже с конца XIII - начала XIV в. (там же, с. 22 - 23, 30 - 31, 48, 51, 68 - 69; вып. 2, с. 31).

33 Лихачев Н. П. Там же. Вып. 1, с. 1.

34 Лихачев Н. П. Там же, с. 10. Под сфрагистикой региона понимается комплекс памятников сфрагистики, принадлежащих к определенной территории, которая представляет собой особую историческую область и вместе с тем самостоятельную единицу территориальной организации, главным образом политико-административную, которую отличают особенности экономические, социальные, культурные и этнические. Сфрагистику региона составляют печати лиц и институтов, связанных обшей территориальной принадлежностью в определенный хронологический период (см. об этом: Kuczynski S.K. Pieczeeie ksiazat Mazowieckich. Wroclaw etc. 1978, s. 7 - 8).

35 Лихачев Н. П. Из лекций по сфрагистике; его же. Древнейшая сфрагистика. Из лекций по дипломатике, читанных в Археологическом институте за 1904/5 уч. год. СПб. 1906.

36 Лихачев Н. П. Хрисовулы тверских князей, с. 160; его же. Дело о приезде в Москву Антония Поссевина. СПб. 1903, разд. II.

стр. 56


характера, царские, а также принадлежащие некоторым должностным лицам: казначею, таможенникам и проч. Приводя множество сфрагистических фактов, Лихачев тем не менее высказал предположение, что русские печати не поддаются систематизации. Этот тезис был опровергнут его последующими построениями в области металлических древнерусских печатей. Что же касается печатей - восковых оттисков, то он понимал, почему не смог реконструировать картину их эволюции: сфрагистическое исследование он ставил непосредственно в зависимость от обозрения, описания и издания документов, особо подчеркивая важность публикации целостностных групп актов Московской Руси.

Справедливость научного предвидения Лихачева о решающем значении издания всего комплекса русских актов в деле разработки многих проблем русской истории, в том числе сфрагистики, подтвердилась на практике. На основании большого количества собранных им документов, относящихся к 1611 -1612 гг., прежде всего жалованных грамот а поместья, он создал стройную схему использования и употребления земской печати37 "Устроение" земской печати (на черном воске оттискивался одноглавый орел с ветвью в когтях) произошло в Первом ополчении 30 июня 1611 года. Не имея в своих руках достаточного количества материала о действии управленческой системы Второго, Нижегородского ополчения, Лихачев между тем утверждал, что правительство К. Минина и Д. Пожарского использовало в приказных делах" с весны 1612 г. ту же самую печать, что и правительство Ляпунова - Трубецкого-Заруцкого Собранные Лихачевым сфрагистические материалы в рамках известных ему документов Первого и Второго ополчений, анализ статей, в которых говорилось о печатях, позволили ему составить схему политических представлений Первого ополчения, его прав и полномочий, взаимодействий со Вторым ополчением, притязательных воззрений Земского правительства в целом. Так, утверждая, что Нижегородское ополчение приняло с самого начала ту же самую печать, что и Первое, Лихачев как бы подчеркивал, что Второе ополчение тем самым принимало, так сказать, и "ляпуновскую идеологию".

Обнаружение новых документов с печатями нарушило схему, выстроенную Лихачевым. Изучивший приказные материалы Нижегородского ополчения П. А Садиков38 обратил внимание на несоответствие вывода Лихачева подлинному оформлению приказных документов Нижегородского ополчения. Все акты были скреплены личной перстневой печатью кн. Пожарского. С нее резалась печать привесная, используемая для международной корреспонденции. Таким образом, официальной печатью Второго ополчения была, по-видимому, личная печать кн. Пожарского. Только с момента воссоединения двух ополчений единственная государственная регалия Земского правительства начала функционировать в соответствии со своим прямым назначением в качестве государственной печати. Этот сам по себе замечательный сфрагистический сюжет, где печати очень искусно демонстрируются в качестве источников, свидетельствующих о политических устремлениях их создателей (по-видимому, Лихачев и преследовал прежде всего эту цель), служит доказательством, что сфрагистическое построение, на основе которого делаются исторические выводы, не может базироваться на отдельных авторских находках, в его основе должен лежать "исчерпывающий сбор материала".

Лихачев неоднократно обращался к вопросу о происхождении государственной печати. В частности, ему казалось неприемлемым сущест-


37 Лихачев И. П. Земская печать Московского государства в Смутное время. М. 1914.

38 Садиков П. А. "Земская" печать н Нижегородское ополчение. В кн.: Летопись занятий Археографической комиссии за 1927 - 1928 гг. Л. 1929, с. 35.

стр. 57


вующее в литературе мнение о заимствовании русскими государственной печати из Византии. Он считал, что таковой в Византийской империи не существовало: "На ней не было никакой эмблемы. Это была как никак, печать монарха, а не византийской монархии при том или ином императоре. ...Московское правительство не могло заимствовать непосредственно из Византии того, чего та не имела"39 . Кредо Лихачева в отношении российской государственной печати изложено им в тезисах, предназначенных для самого широкого читателя40 . Его рассуждения о становлении государственной печати строились на выявлении политических моментов, влияющих на складывание того или иного типа печати. Существование сфрагистических памятников рассматривалось им в неразрывной связи с политической историей России. Правильность намеченных им в отношении государственных печатей аспектов исследования находит подтверждение в конкретном изучении их изобразительных компонентов.

В последние десятилетия появились работы, в которых русские, средневековые печати, их эмблемы интерпретированы как источники, отражающие концепцию государственной власти41 . Так, изучение иконографии всадника, поражающего копьем дракона, и двуглавого орла - эмблем первой русской общегосударственной печати, типологизация их, выявление аналогий в западноевропейском и южноевропейском сфрагистическом материале позволило высказать вполне определенную точку зрения на эмблемы, которые в качестве государственных символов использовались правительством Ивана III. Сравнение эмблем, символизирующих Русское государство, с аналогичными сфрагистическими памятниками в других европейских странах показывает, что в силу распространенности подобных сюжетов в Европе и известной специфики использования (на знаках власти), вышеназванные изображения служили своеобразной рекламой новому государству, отражая идею его равенства с другими европейскими державами и выражая политические устремления московского правительства в общеевропейском масштабе. Намеченный Лихачевым аспект исследования государственных печатей включает последние в круг незаменимых источников при разработке вопросов "политической символики". При помощи ее выражаются основные идеи государственной политики, отражаются моменты суверенитета и подданства, внутригосударственные устремления, внешнеполитические замыслы и т. д.

Таким образом, Н. П. Лихачев - основоположник научного сфрагистического знания. Благодаря его трудам сфрагистика из узкого раздела дипломатики превратилась в научную дисциплину, обретя свое содержание. И речь идет не только об изучении древнерусских металлических печатей. Указанные здесь работы Лихачева, посвященные феодальным восковым печатям, кстати, малоизвестные, свидетельствуют, что и этот сфрагистический материал обладал в глазах ученого качеством ценнейшего источника. Сложный период русской истории, личная судьба замечательного ученого, а главное- переключение научного интереса, вплотную заставившего его обратиться к металлическим печатям, количество находок которых все возрастало, создавала обширный комплекс в отличие от единичных, порою случайных обнаружений в архивах, не составляющих целостных групп сфрагистических памят-


39 Лихачев Н. П. Некоторые старейшие типы печати византийских императоров. М. 1911, с. 1, 43.

40 Лихачев Н. П. История образования российской государственной печати. - Биржевые ведомости, 15.V.1915.

41 Alef G. The Adoption of the Muscovite Two-headed Eagle: A Discordant View. - Speculum, 1966, vol. 41, N 1; Stokl G. Testament und Siegel Ivans IV. Opladen. 1972, S. 41 - 69; Соболева Н. А. Символы русской государственности; ее же. О датировке большой государственной печати Ивана IV.

стр. 58


ников (последние и не могли образоваться из-за специфики публикаций источников, о чем говорилось выше), - все эти причины, думается, повлияли на последующий отказ Лихачева от разработки сфрагистических проблем, связанных с восковыми печатями.

Примеру Лихачева, задававшего тон в начале века в освоении новой дисциплины, последовали А. В. Орешников и А. С. Лаппо-Данилевский. Известные специалисты, один - в области нумизматики, другой - дипломатики, внесли свой вклад в развивающуюся отечественную сфрагистику.

Работа Орешникова42 представляет собой очерк русской сфрагистики, который явился одним из этапов обобщения отечественного материала по печатям и, не разрабатывая детально сфрагистических проблем, тем не менее содержал в себе ценные сведения и наблюдения в данной области. Для нас особенную важность представляют общие установки работы Орешникова. Он подчеркивал общность нумизматики и сфрагистики XIV-XV вв.; которая, по его мнению, состояла прежде всего в произвольном выборе изображений на тех и других памятниках, что он объяснял полным отсутствием на Руси в XIV-XV вв. понятий об эмблеме или гербе; во взаимозависимости сюжетов на удельных монетах и печатях частных лиц и т. д. Орешников, пожалуй, впервые в отечественной сфрагистике высказал мысль о существовании разветвленной системы печатей на Руси, в качестве обязательного компонента сопровождающих не только княжеский, но и любой официальный документ. Это признание существования института печати в Древней Руси (в отличие от прежних констатации в отношении печатей - княжеских регалий) являлось весьма существенным и в дальнейшем было доказано на соответствующем материале Лихачевым.

Несомненной заслугой Орешникова была чисто практическая публикаторская деятельность в области сфрагистики. В этом же очерке он поместил изображение металлических печатей, скрепляющих ряд великокняжеских грамот московских, тверских и др., соответственным образом прокомментировав их. Впоследствии Орешников еще не раз возвращался к сфрагистическим сюжетам 43 .

Работа Лаппо-Дамилевского 44 посвящена изучению печатей, скрепляющих грамоты галицко-владимирских князей 1316 - 1341 годов. Это типично сфрагистическое исследование, предусматривающее подробное описание материала, шнуров, изображений на печатях, поисков аналогий этим изображениям, установление типов печатей, заканчивается выводами о перекрещивании культурных влияний и традиций в оформлении сфрагистнческого типа княжеских печатей XIV в.: византийских и западноевропейских.

На основании анализа наиболее значительных работ, способствовавших формированию отечественной сфрагистики как системы знаний, можно констатировать, что в дооктябрьский период определилось ее содержание, она выделилась из дипломатики. Более того, сфрагистика сложилась в научную дисциплину, о чем свидетельствовали труды прежде всего Лихачева, широко рассмотревшего сфрагистические памятники с точки зрения их исторической значимости.

Однако социальное качество сфрагистика обрела лишь на новом этапе своего развития - в советской исторической науке. Вспомогательная функция ее оттесняется на второй план, и сами сфрагистические


42 Орешников А. В. Ук. соч.

43 Орешников А В. Прикладная печать князя Мосальского-Рубца. В кн.: Нумизматический сборник. Т. I. М. 1911; его же. Перстень св. Алексея Митрополита. В кн.: Сборник статей по археологии и византиноведению. Т. П. Прага. 1928.

44 Лаппо-Дакилевский А. С. Печати последних галичско-владимирских князей и их советников. СПб. 1906. В кн.: Болеслав Юрий II, князь всей Малой Руси. СПб. 1907.

стр. 59


памятники служат теперь основой для важных исторических построений. Это качество отечественное сфрагистическое исследование приобрело далеко не сразу. После Великой Октябрьской социалистической революции сфрагистика развивалась в русле общего, базирующегося на утверждении марксистско-ленинских принципов исторического исследования. Например, на первом этапе (до середины 30-х годов), когда в исторической науке утверждался метод всесторонней разработки источников, печати стали предметом особого внимания историков, анализирующих комплексы документов45 . Авторы подчеркивали роль печатей как исторических памятников, способствующих осмыслению содержания документа. В то же время сфрагистика, сохраняя утвердившиеся в начале века позиции самостоятельной научной дисциплины, продолжала эволюционировать в уже наметившихся направлениях. Основу сфрагистического исследования в тот период составили свинцовые печати из археологических раскопок, результаты изучения которых в виде отдельных очерков нашли отражение в упоминавшемся выше труде Лихачева.

Однако и в курсах лекций по вспомогательным историческим дисциплинам и в обобщающих трудах по методологии истории сфрагистика все еще рассматривалась в традициях буржуазного исторического знания: ей отводилась роль раздела дипломатики. При формулировании ее задач как вспомогательной исторической дисциплины подчеркивалось, что печать должна изучаться в качестве одного из средств, доказывающих подлинность, достоверность документа46 .

На следующем этапе, когда упрочились позиции научного понимания исторического процесса, наблюдается уже более творческий подход к осмыслению проблем, связанных с изучением печатей. Наряду с отведением им роли инструментов для внешней критики источника подчеркивается, что "печати... представляют чрезвычайно ценную категорию в общем комплексе материалов для историко-археологического познания эпохи"47 . Предпринимаются попытки собрать воедино библиографические сведения о древнерусских печатях (металлических и восковых), чтобы сделать эти памятники древности более доступными для исследования48 . Показательно также, что в работах, затрагивающих в той или иной степени проблемы отечественной сфрагистики, встречаются важные наблюдения теоретического порядка, способствующие пониманию социальной значимости печатей.

Здесь прежде всего имеется в виду работа М. Максимовой49 . Сравнительный анализ памятников сфрагистики греческих полисов Северного Причерноморья и аналогичного археологического материала, относящегося к скифскому родовому обществу, позволил автору связать возникновение института печати с определенной ступенью развития человеческого общества. Максимова увязывает эволюцию печати со становлением систем знаков собственности. Она считает, что с точки зрения юридической природы печать первоначально служила меткой (предшествующая печати ступень, "предпечать", из которой развилась


45 Андреев А. И. Грамота 1685 г. царей Иоанна и Петра Алексеевичей шведскому королю Карлу XI. В кн.: Летопись занятий Археографической комиссии за 1923- 1925 гг. Вып. 33. Л. 1926; Садиков П. А. Ук. соч.

46 Большаков А. М. Вспомогательные исторические дисциплины. Изд. 4-е. Л. 1924, с. 130; Саар Г. П. Источники и методы исторического исследования. Баку. 1930, с. 51 - 55; Быковский С. Н. Методика исторического исследования. Л. 1931, с. 81 - 82.

47 Коробков Н., Иванов Б. Русские печати. - Архивное дело, 1939, N 3(51), с. 31.

48 Орлов А. С. Материалы для библиографии русских печатей (XI-XV вв. -до 1425 г.). В кн.: Вспомогательные исторические дисциплины. М.-Л. 1937, с. 245.

49 Максимова М. Античные печати Северного Причерноморья. - Вестник древней истории, 1937, N 1.

стр. 60


печать во всех разновидностях форм и функций, присущих ей впоследствии) ее владельца. Максимова определяет рубеж превращения метки в печать: это появление института частной собственности, существование которой явилось предпосылкой для развития определенной функции печати - охраны и утверждения собственности. Для понимания социального значения и функций сфрагистических памятников очень существенным является вывод Максимовой о том, что на первоначальном этапе своего существования печать - институт классового общества, принадлежность господствующего класса, одна из форм освящения частной собственности, узаконения ее неприкосновенности. Считая эту функцию печати основной для античного мира, автор не забывает упомянуть и об использовании печати в ее другом функциональном значении - как средства скрепления документа, хотя не разрабатывает проблему соотношения развития письма и печати.

Чрезвычайно важное значение для понимания закономерностей перехода от знаков-меток к знакам-печатям имеет работа акад. Б. А. Рыбакова о княжеских знаках собственности50 . Написанная более 40 лет тому назад, она остается одной из немногих в советской историографии, дающих методические установки при осмыслении процесса становления исторически складывающихся систем знаков различной социальной значимости. Особенно существенным является вывод автора об эволюции княжеских знаков собственности из метки, да и сам этот знак является, по сути дела, меткой "правящей династии", в пределах которой он видоизменяется, сохраняя общую схему. Ограниченное время эти "фигуры" используются князьями в качестве знаков власти (на монетах, печатях), но затем заменяются новыми эмблемами власти, более соответствующими потребностям эпохи. Работа Б. А. Рыбакова дает исторически обусловленную схему развития княжеских знаков собственности, которая предполагает существование (параллельное или последующее) столь же исторически обусловленных институтов, в чем-то близких системе княжеских знаков собственности по своей юридической природе, например, печатей, гербов.

Наряду с другими вспомогательными историческими дисциплинами сфрагистика была включена в лекционные курсы и учебные пособия, в которых подчеркивалась важность ее разработки для решения исторических проблем, а ее эволюция рассматривалась в рамках общеисторической периодизации. Особенно большую роль в деле преподавания сфрагистики сыграл Московский историко-архивный институт51 . При участии его профессорско-преподавательского состава подготавливались кадры специалистов в области вспомогательных исторических дисциплин, в том числе и сфрагистики.

Таким образом, в советской исторической науке сфрагистика как научная дисциплина обрела социальное лицо, проявившееся наиболее ярко в трудах следующего этапа (начиная с 60-х годов) изучения печатей.

Практическим воплощением подобного переосмысления целей и задач сфрагистики явилась монография В. Л. Янина о новгородских посадниках52 . Свинцовые печати, обнаруженные в Новгороде, послужили для автора основным источником при реконструкции института посадников, т. е. при воссоздании картины политического устройства Новгорода. В другом своем капитальном сфрагистическом труде53 Янин на


50 Рыбаков Б. А. Знаки собственности в княжеском хозяйстве Киевской Руси X- XII вв. -Советская археология, 1940, кн. VI.

51 Каменцева Е. И. Ук. соч., с. 24; Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская сфрагистика и геральдика. Изд. 1-е. М. 1963 (переработанное учебное пособие Н. В. Устюгова, выпущенное на стеклографе в 1939/40 г.); изд. 2-е. М. 1974.

. 52 Янин В. Л. Новгородские посадники. М. 1962.

53 Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси. X-XV вв. Тт. 1 - 2. М. -1970.

стр. 61


более широком материале восстанавливает историю древних русских государственных институтов, прослеживает основные моменты их развития, фиксирует не отраженные в иных источниках административные реформы, показывающие становление аппарата государственной власти в Древней Руси. Формированию и решению в обеих книгах ряда исторических проблем предшествовали исчерпывающий сбор материала и составление его свода, разработка и применение совершенной методики исследования, анализ письменных и вещественных источников.

Обстоятельный разбор труда В. Л. Янина уже предпринят в советской историографии54 . В. Л. Янину отечественная сфрагистика обязана определением ее первоистоков, выделением архаического "довизантийского" типа печати. Он четко разграничил этапы бытования в Древней Руси того или иного типа буллы, определил и рубеж в истории древнерусских печатей - начало XII в.: с этого времени, по мысли ученого, в Новгороде наблюдается тенденция к упрочению княжеской буллы и использованию вислой свинцовой печати другими институтами власти, а на юге она угасает. В. Л. Янин сформулировал тезис о функциональной сущности русской буллы, считая основным назначением вислых печатей их употребление при официальных документах, скрепление актов, а также высказал ряд других конструктивных положений.

Вышеназванные фундаментальные работы стоят во главе основного направления советского сфрагистического исследования. Развитию этого направления способствовали прежде всего планомерные раскопки древнерусских городов, и главным образом Новгорода, где была обнаружена основная масса металлических печатей. Определенное значение имела традиционность: ведь именно с изучения этого рода памятников началось существование сфрагистики как научной дисциплины. Основной же момент - убедительная демонстрация возможностей металлических печатей, выступающих в качестве исторического источника.

Сфрагистические труды В. Л. Янина, показавшие возможности печатей как источника, способствовали созданию целой школы исследователей, его учеников, развивающих в настоящее время это направление в изучении древнерусских печатей (П. А. Шорин, А. А. Молчанов, Б. Д. Ершевский). Однако значение работ В. Л. Янина не только в том, что они представляют собой фундамент главного направления в современном сфрагистическом исследовании. В них продемонстрированы принципы универсальной методики изучения печатей (основы ее заложил в свое время Лихачев), которая должна найти и в какой-то степени уже находит применение при исследовании не только металлических, но и огромной массы печатей более позднего времени - восковых, воско-мастичных, сургучных, оттисков краской. Так, тематика работ, посвященных восковым средневековым печатям55 , свидетельствует о выполнении основного принципа в подходе к изучению сфрагистического материала - печати исследуются по функциональному признаку. Исследователи различных групп средневековых (восковых и воско-мастичных) печатей опираются на одну из основных теоретических посылок, которою руководствуются при работе с металлическими печатями, а именно: главное условие сфрагистического исследования - полное выявление материала, предполагающее изучение печатей в комплексе, а не отдельные их публикации56 . Кроме разработки основных методических приемов, что, естественно, не исключает их детализации применительно к разному по хронологии материалу, существуют и дру-


54 Каштанов С. М. Древнерусские печати (размышления по поводу книги В. Л. Янина). -История СССР, 1974, N 3.

55 См. о них: Соболева Н. А. О методике изучения сфрагистического материала.

56 Демидова Н. Ф. Русские таможенные печати XVII-XVIII вв. В кн.: Аграрная история Европейского Севера СССР. Вологда. 1970, с. 173.

стр. 62


гие объективные данные, способствующие дальнейшему развитию сфрагистического исследования. Если речь идет о средневековых печатях, то это комплексная публикация ранее разбросанных в различных изданиях документов. Осуществленные в послевоенные десятилетия издания русских актов XIV - начала XVI в., охватывающие практически все известные к настоящему времени акты данного хронологического периода, предопределяют изучение и сфрагистического материала этого времени. Целостность комплекса документов имеется для такого важного региона, как Северо-Восточная Русь, ставшего ядром Русского централизованного государства. Эта целостность обусловливает и создание каталога печатей этого региона, а затем их научный анализ.

Источниковую базу для развивающегося сфрагистического исследования современного направления, несомненно, составят и опубликованные каталоги печатей, выявленных в архивных и музейных фондах. Сейчас в этих учреждениях ведется работа в плане выявления комплексов печатей, делаются попытки их систематизации на основе составления каталогов57 . Думается, что это верное направление работы со сфрагистическими памятниками (как дооктябрьского периода, так и современными), которое выявит потенциальные возможности печатей разных хронологических периодов как самостоятельных источников и в конечном результате приведет к созданию на их основе трудов общеисторического характера. Подобный подход к сфрагистическим памятникам находится: в соответствии с разрешением одной из важнейших задач, стоящих перед советскими историками, - расширением источниковой базы научного исследования, в основе которого должна лежать исчерпывающая совокупность самых разнообразных источников.

Наблюдения над изучением печатей позволяют воссоздать картину становления отечественной сфрагистики. Печати длительное время включались в дипломатическое исследование. Лишь во второй половине XIX в. делаются попытки выделения предмета сфрагистики и систематизации печатей. Однако поскольку в литературе преобладал принцип анализа и интерпретации печатей как памятников господствующего феодального класса, сфрагистические проблемы были лишены историзма, изучение печатей не получило широкого признания Успехи археологии в конце XIX - начале XX в., выявившие большие комплексы металлических печатей вместе с другими памятниками материальной культуры, привели исследователей, и прежде всего Н. П. Лихачева, к осмыслению роли печатей в историческом процессе. Оценка печатей из раскопок с точки зрения их исторического значения заставила отечественную историческую науку пересмотреть отношение к печатям, поставить на очередь и наметить пути развития сфрагистики как научной дисциплины. В советской исторической науке этот процесс изменения задач сфрагистики продолжился. И в то же время в связи с научным пониманием исторического процесса подход советских ученых к сфрагистическим памятникам кардинально изменился. Сфрагистика обрела социальное качество, материал этой дисциплины широко используется при постановке и решении важных общеисторических проблем.


57 Результаты этой работы отражены в некоторых сообщениях сотрудников архивов и музеев страны (Богатова М. И. Печати первых советских учреждений и местных партийных комитетов в фондах музея. - Труды Центрального музея революции СССР, М., 1973, вып. 5; Хабалашвили Е. П. Каталог печатей в архиве. - Советские архивы, 1976, N 2; О я Т. Ф. Коллекция печатей в ЦГИА Эстонской ССР и научно-справочный аппарат к ним. - Там же, !978, N 6; Титов А. К. Ук. соч.; его же. Беларускія пячаткі (Дакастрычніцкі перыяд). - Мастацтва Беларусі, 1984, N 2).


Новые статьи на library.by:
ВОПРОСЫ НАУКИ:
Комментируем публикацию: РАЗВИТИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ СФРАГИСТИКИ

© Н. А. СОБОЛЕВА ()

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ВОПРОСЫ НАУКИ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.