© Ю. Ю. УШАКОВА, кандидат филологических наук

В лингвистической литературе довольно распространено мнение, что названия лиц не характерны для творительного сравнения (см., например: Кононенко В. И. Синонимика синтаксических конструкций в современном русском языке. Киев, 1970. С. 44). Такой взгляд слишком категоричен, ведь наименования лиц в творительном сравнения мы часто встречаем в сочетаниях: держаться молодцом, барином; ходить именинником, жить анахоретом, монахом, бобылем; глядеть героем, смотреть женихом, именинником; выглядеть мальчишкой и т. п. Названия лиц здесь не только возможны, но и отличаются тематическим разнообразием социальных групп, возрастных категорий и рода занятий.

Ограничения в названиях лиц касаются, во-первых, значения глагола в конструкции и, во-вторых, значения самого существительного.

В норме языка - иметь название лица в творительном сравнения при глаголах пребывания в состоянии, произведения впечатления. Это значение регулярно развивают глаголы бытия, движения, положения в пространстве, глаголы самочувствия и ощущения: жить, держаться, ходить, сидеть, выглядеть, смотреть, смотреться и пр.

Такие глаголы имеют и вполне определенный набор существительных. Так, глагол жить предполагает в творительном сравнения название лица с устойчивыми признаками, связанными с образом жизни (жить монахом, затворником, королем, королевой, барином); глаголы держаться, ходить, сидеть, смотреть - название лица с устойчивыми признаками, связанными с его поведением (держаться барином, сидеть именинником, смотреть героем, Наполеоном, ходить женихом); глаголы выглядеть, смотреться - название лица с устойчивыми признаками, связанными с его внешностью или производимым им внешним впечатлением (выглядеть ангелом, ребенком, цыганкой, купчихой, героем, барином). Надо отметить, что в данном случае глаголы близки к связочным. Сюда же можно отнести и сочетания с глаголами самочувствия и ощущения (чувствовал себя рыцарем, принцем, героем, победителем, убийцей и пр.), при которых творительный близок к именной части сказуемого, но все еще сохраняет значение характеристики действия.

стр. 36

В зависимости от тематической группы существительные, называющие лица, развивают те или иные признаки, "связанные с тем стереотипом денотата (конкретного лица. - Ю. Ю.), который в общественном сознании является типичным представителем людей этого социального статуса" (Ермакова О. П. О синтаксической обусловленности и синтаксической подвижности метафор // Филологический сборник (к 100-летию со дня рождения академика В. В. Виноградова). М., 1995. С. 142 - 149), за счет этого и становится возможным сравнительное значение творительного падежа. Так, признаки, касающиеся образа жизни и производимого внешнего впечатления, развивают в основном названия социального положения человека: жить королевой, барином, бомжом и выглядеть королевой, барином, бомжом. Названия профессий, рода занятий указывают на признаки только внешнего вида, а не образа жизни: выглядит фотомоделью, грузчиком, но не живет фотомоделью, грузчиком.

Особенностью названия лиц в творительном сравнения является то, что, по сравнению с другими тематическими группами существительных, в этой конструкции они, во-первых, всегда несут в себе образную характеристику субъекта сравнения, а не только характеризуют действие (то есть этот творительный всегда имеет образное значение) и, во-вторых, несмотря на явный характер языкового штампа, эта тематическая группа существительных оказывается открытой для новой лексики. Можно предположить, что процесс активного приписывания сознанием носителей языка постоянных внешних признаков представителям различных профессий даст возможность этой лексике естественно использоваться в творительном сравнения: выглядеть фотомоделью, учительницей, президентом, сенатором, трактористом, оперным певцом и т. п., то есть список названий лиц в этой конструкции может продуктивно пополняться существительными данной тематической группы.

Другая сфера функционирования и развития творительного сравнения с названием лица - художественная речь, в которой эта конструкция может передавать как временное, так и постоянное состояние субъекта сравнения, - причем, как собственное восприятие им себя, так и восприятие его окружающими, либо оба эти взгляда одновременно: "Через минуту молочно-седой королевой, покачиваясь, вошла тетя в палевом шелковом платье с кремовыми кружевами" (Бунин. Курсив в цитатах наш. - Н. И.).

Для творительного сравнения с названием лица характерны глаголы с семантикой "пребывать в состоянии", "производить впечатление". Художественная речь, используя это, стремится расширить их состав. Нужное значение могут развивать глаголы, чья семантика в большей или меньшей степени приспособлена для этого. Например: "Ехали мы туда... чуть не две недели, - я бабой, в лаптях, он в истер-

стр. 37

том казачьем зипуне... (Бунин) - глагол движения, для ряда которых в языке естественно развитие значения "пребывать в состоянии", "производить впечатление"; "До рассвета рабыней проспала госпожа..." (Северянин) - глагол физического состояния, который метонимически связан с глаголами положения (лежать, пролежать), также получающими в языке такое значение; "Не безгласным рабом, Проклиная житье, А свободным орлом Допою я ее" (Клюев) - здесь допою значит доживу (глагол бытия).

Художественная речь вносит в конструкцию новый субъект сравнения, активно используя прием олицетворения, свободно привлекая и названия животных, и неодушевленные реалии. Приведем примеры, где в качестве субъектов сравнения выступают животные: "К ним бежит букашка божья, бедной барышней бежит..." (Окуджава); "Выглядел кот настоящим султаном, богатым, спокойным и сдержанным" (Донцова); растения: "...И не бабушкой старой береза, А девчоночкой светлой стоит" (Есенин); части тела: "...Все же сердце у меня в груди Маленьким боксером проживает" (Светлов); предметы как естественного, так и искусственного происхождения: "За черным окном огненной ведьмой неслись назад крупные оранжевые искры..." (Бунин); "И комната крестьянкою крестила тенями, как перстами, в полусне... ту барышню" (Евтушенко); "Оставим площадь - вечно возлежать прелестной девой возле водоема" (Ахмадулина); явления природы: "Дождь пьяным шатался" (Смеляков); "Метель, стучись утопленником голым" (Есенин); отвлеченных реалий: "легким щеголем блеснет и разлетится недолговечное слово француза" (Гоголь); "Тоска пассажиркой скользнет по томам..." (Пастернак).

Семантически приравнивая при олицетворении предметы и явления к лицам, художественная речь опирается на языковую норму, для которой естественно употребление творительного сравнения - названия лица при глаголах со значением "пребывать в состоянии", "производить впечатление": "Солнце стражем стоит у ворот" (Есенин); "И осень тихою вдовой Вступает в светлый терем свой" (Бунин).

Расширяя границы языковой нормы, художественная речь может использовать "чужой" для языковой конструкции признак или объект.

При традиционном для языковой конструкции глаголе может употребляться название лица, не соответствующего ему своим значением: "...Все же сердце у меня в груди Маленьким боксером проживает" (Светлов). С одной стороны, глагол бытия проживать типичен при названии лица в творительном сравнения, но, с другой стороны, как уже говорилось, в языке признаки образа жизни развивают названия социальных групп, а не названия профессий, рода занятий, к каким относится существительное боксер. Такое употребление становится возможным в художественной речи, но только при субъекте сравнения - не-лице.

стр. 38

В художественных текстах мы можем встретить такое употребление лица в творительном сравнения, которое обусловлено только конкретным контекстом: "Человек сидит рыбаком у моря смертей..." (Хлебников); "... пока я топал ангелом в защитной простыне" (Окуджава). Только контекст у моря смертей, в защитной простыне делает понятным присутствие в творительном существительных рыбак и ангел. В художественном тексте встречаются конструкции с творительным сравнения - названием лица, где между творительным и действием существует традиционная смысловая несовместимость: "ангелом бился за жизнь человека..." (Окуджава).

В лингвистической литературе высказывалось мнение о том, что существительное в творительном сравнения может иметь только значение обобщенного образа (В. В. Туровский. КАК, ПОХОЖ, НАПОМИНАТЬ, ТВОРИТЕЛЬНЫЙ СРАВНЕНИЯ: толкование для группы квазисинонимов // Референция и проблемы текстообразования. М., 1988. С. 130 - 145). Это, безусловно, справедливо для языка, тем не менее, в художественном тексте названия лиц в творительном сравнения могут и не приобретать окончательного обобщенного значения, а обозначать вполне конкретные, единичные лица. Это наблюдается при именах собственных, которые вряд ли приобрели в языке полную нарицательность: "Я желал бы Филимоном Под вечер, как всюду тень... Изъяснять любовну муку; "Иль смотришь в темну даль Задумчивой Светланой Над шумною Невой?"; "Она Ленорой при луне со мной скакала на коне" (Пушкин); "...опалом пагубным всплывала и Анной Павловой плыла [черемуха]"; "Выйдешь Офелией... Станешь цветы пустоты, плача, сбирать..."; "В пекле казни горю Иоанною д'Арк, свист зевак, лай собак, а я так молода" (Ахмадулина).

Возможно, самые удачные, выразительные с художественной точки зрения индивидуальные конструкции рождаются на грани языковой нормы, то есть в непосредственной близости от нее, что дает возможность "обыграть" точки соприкосновения с языковой традицией, совместить в себе понятность и неожиданность, очевидность и невероятность, которые, как представляется, одинаково нужны художественному слову. Причем реально повредить ему может как раз не "очевидность", а именно "невероятность".

Итак, во-первых, названия лиц в творительном сравнения не только традиционны для языка, но и предполагают дальнейшее пополнение своего состава, прежде всего за счет названий лиц по профессиям, роду занятий. Во-вторых, эти конструкции достаточно активно используются художественной речью, характерной чертой которой является, с одной стороны, опора на языковую норму, а с другой -стремление выйти из-под ее жесткого контроля.

Калуга