Елизаров М. Библиотекарь. М.: Ad Marginem, 2007

Девизом романа могло бы послужить название известной битловской песни "Back in USSR" - "Снова в СССР". Несмотря на молодой возраст (автору нет и тридцати) бывший харьковчанин, а ныне житель Германии Михаил Елизаров с ностальгией вспоминает те времена, когда в эфир выходила "Пионерская зорька", орешек знаний был твёрд, фруктово-ягодное мороженое стоило всего семь копеек, а делегации из братских соцстран встречали в аэропорту товарищи Черненко, Зайков, Слюньков и Воротников.

Герой "Библиотекаря" 27-летний Алексей Вязинцев волею судьбы становится хранителем - но не толкиеновского кольца всевластия, а книг посредственного советского литератора Дмитрия Громова. При жизни автора круг читателей его романов и повестей был крайне узок: Вряд ли кого-нибудь могли насторожить и заинтересовать названия "Пролетарская" (1951), "Счастье, лети!" (1954), "Нарва" (1965), "Дорогами труда" (1968), "Серебряный плёс" (1972), "Тихие травы" (1977). Однако после смерти Громова с его книгами происходит странная метаморфоза: они становятся не просто библиографической редкостью, а предметом охоты, яблоком раздора. Возникает целое общество поклонников громовского творчества, члены которого организуют тайные "читальни" и "библиотеки", воюющие друг с другом за драгоценные экземпляры. Битва идёт не на жизнь, а на смерть, и с каждым годом число жертв умножается.

Ценность книг Громова заключается в их скрытом посыле - при соблюдении ряда условий (непрерывность и тщательность чтения) они полностью меняют личность. Поэтому среди знатоков все эти "Плёсы" и "Травы" называются иначе - Книга Силы, Книга Власти, Книга Ярости, Книга Терпения, Книга Радости, Книга Смысла... Скажем, Книга Памяти вместо собственного - зачастую тусклого и непримечательного - прошлого предлагает читателю совсем другие воспоминания - яркие, волнующие, милые сердцу: Книга словно открыла артезианский колодец, из которого устремился безудержный поток позабытых слов, шумов, красок, голосов, отмерших бытовых мелочей, надписей, этикеток, наклеек... Я хоть и с запозданием, но получил обещанное советской Родиной немыслимое счастье. Пусть фальшивое, внушённое Книгой Памяти. Какая разница...

Стремление "назад, в будущее", похоже, становится новой литературной тенденцией. Вот и Василий Аксёнов в последнем своём романе "Редкие земли" с нежностью описывает давно почивший в бозе комсомол, поэтически сравнивая молодёжную общественно-политическую структуру с "удивительным деревом" тамариском. Конечно, для бывшего диссидента Аксёнова отсвет тамарисковой "нежнейшей светло-зелёной хвои" - это, прежде всего, отсвет былой молодости. Того времени, когда легко быть счастливым - или хотя бы верить, что счастье так возможно, так близко... А в детстве оно ещё ближе, ещё доступней: только не кончались бы "Пионерская зорька" и мороженое - то самое, фруктово-ягодное, по семь копеек...