Кажется, приказ "ничего лишнего в разговорах и поступках" для моего собеседника в силе и по сегодняшний день. И если честно, то самые острые резюме о кубинских событиях я узнала не от него, а вычитала в современной историографической беллетристике. Итак, представляем: Василий Семенович Потужний - бывший работник советского посольства на Кубе.

- Василий Семенович, по время работы на Кубе вы знали, какую газету будете делать?

- Думали, что знаем, даже восемь "упреждающих" номеров подготовили, но на деле пришлось выпускать ежедневный информационный бюллетень, состоявший из вестей с Родины, обзора кубинской печати и эзоповских заметок о наших специалистах. Они проходили как рыбаки, водолазы, мотористы... Штат редакции - чуть больше тридцати человек. Пять отделов, от боевого до культуры... Два художника, фотокор. Машинистки-переводчицы... Культурой заведовал настоящий поэт и фронтовик Вася Ефремов...

Потом, в завершение разговора, я согласно нынешним канонам поинтересуюсь: что привез Потужний с Кубы? Василий Семенович мягко улыбнется в ответ на этот современный "материализм" и признается: подшивку бюллетеня, две ракушки и коробку сигар. Добавлю: из коих четыре еще сохранились. Во взгляде его прочтется ирония: да поймете ли вы когда-нибудь, в какой ситуации мы там побывали!

Первую почту из дома интернационалисты получили спустя полтора месяца со дня высадки. Какая это была радость! На фоне жесткого режима секретности и информационного голода бюллетень, выпускаемый редакцией зачитывался до дыр. Современные эксперты дадут ему оценку очень спокойного по тону и насыщенного по фактуре актуального издания.

- А на чем печатали?

- Мы привезли с собой походную автотипографию АТБ-70. Больше дюжины машин стояло, прямо под открытым небом... Свежие номера доставляли в части курьерской почтой.

- Где добывали информацию?

- В двенадцать "по Москве" (в четыре утра по местному времени) по двум редакционным радиостанциям получали обзор советской печати. Тут же "клали на машинку" - и в печать. Переводчицы делали "кальку" с кубинских газет. По сути, работало автономное бюро переводов с испанского. А о своих специалистах брали материал как в обычной военной газете. Прибыл на место, поработал с людьми и написал. С той лишь разницей, что писать приходилось "один пишем, три на ум берем".

Десятилетиями "на уме" у очевидцев оставались все тяготы нахождения советских специалистов в тропиках. Планируя крупномасштабный десант, наши военачальники далеко не лучшим образом изучили местные условия.

Странно узнавать, что они планировали размещать людей в... землянках. А ракетную технику - маскировать в пальмовых рощах. Ни местный рельеф, ни климат, ни водоснабжение не совпадали с первичными планами. К тому же тыловики, как всегда, "под сурдинку" поставили немало продовольствия "второй свежести". "Гражданские специалисты", от рядовых до полковников в массовом порядке страдали дизентерией и пищевыми отравлениями. Василий Семенович признался, что лет пятнадцать после Кубы не ел сливочного масла, настолько сильно отравился прогорклым продуктом.

И все же не климатические или бытовые мытарства были самым серьезным испытанием для интернационалистов. Все, кто пережил так называемую "открытую фазу" Карибского кризиса (23 - 29 октября 1962 года), знают, что такое ощущать себя смертником.

- ...Двадцать третьего я стоял дежурным по редакции. Нас подняли по тревоге. "Куба в блокаде", - сказал редактор. Офицерам приказано убыть в части. А как? В Мариель, где стояли наши черноморские ракетные катера, я сумел попасть с машиной политуправления... Американские самолеты с ракетами под фюзеляжем с ревом проносились на высоте 200 - 300 метров. С земли были видны лица летчиков. На море по всему горизонту - военные корабли...

Мир находился на самом краю атомной бездны. Но почти не ощущал этого. Зато в полной мере ощущали это те, кто был заперт посреди океана на острове, начиненном ядерными боеголовками. Когда Хрущев и Кеннеди все-таки решат, что не стоит кончать с Землей, СССР согласится вывезти свои ракеты, а США возьмут обязательство не вторгаться на Кубу, эти люди еще долго не будут уверены в своем будущем. Ибо вывоз оружия далеко не всегда значит мирный вывод людей. Недаром 1 ноября 1962 года Фидель Кастро скажет в своем обращении к народу: "...Советские люди, которых мы видим здесь, специалисты, прибывшие сюда работать вместе с нами, сделали для нас очень много. Кроме того, советские военные специалисты, которые были готовы умереть вместе с нами, очень многое сделали в обучении и подготовке наших вооруженных сил".

- Именно в самые напряженные дни Карибского кризиса родилось наше кубинское братство. И для рядового человека, и для государственного деятеля личное уходило на самый последний план. В кризисные дни к нам прилетел Анастас Иванович Микоян. Пока велись переговоры, дома скончалась его жена. Но первый заместитель Председателя Совмина СССР, как и мы, себе не принадлежал... Военные журналисты дали слово, что напишут об этих днях книгу. И мы написали ее.

Капитан-лейтенант Василий Потужний пробыл в составе контингента советских военнослужащих на Кубе с сентября 1962 года по февраль 1963 года. И, конечно, у него накопились разные впечатления об этой службе. От самых горестных до самых светлых. Как скажет потом в "Журналистской застольной" поэт Василий Ефремов:

И в Карибской были,

Мы готовы были

Постоять за Кубу до конца,

В дружбе и отваге,

В верности присяге

Расписаться

строчками свинца.

Мир нам дан в награду.

В кризис и блокаду

От Москвы

за много тысяч миль

Не для аттестатов

Мы под носом Штатов

Желтой прессе

ставили фитиль!

Отстояв интересы своей страны на дальних океанских рубежах, военные и гражданские специалисты возвращались на Родину, понимая, что долгие годы не смогут многого рассказать о сделанном и пережитом. Большинство "кубинцев" так и не доживет до учрежденных союзов ветеранов- интернационалистов, до наград и официального статуса. Василию Семеновичу повезет чуток больше. Хоть и для служебного пользования, но он защитит курсовую работу на тему информационного обеспечения советской военной экспедиции, окончит академию и в числе лучших выпускников будет присутствовать на торжественном приеме в Кремле, где глава государства хотя бы на словах воздаст честь и хвалу вооруженным защитникам Отечества.

Вместе с "академиками" Леонидом Дубининым, Александром Шанаевым, Владимиром Ермолаевым, Виктором Печерицей, другими "флажковцами" послевоенной "оттепели" он будет поднимать на щит ратную службу отличников боевой и политической подготовки. На их плечи ляжет мощнейшее учение Советского ВМФ "Океан", и Потужнего опять занесет далече, аж до берегов Сирии. Он станет обладателем главного редакционного приза имени фронтового корреспондента Апошанского за серию очерков с моря, включая песню в прозе "Розы лейтенанта Гладыша". В нашей флотской газете, а потом у северян он сделает крепкую журналистскую карьеру, в которой пост начальника отдела боевой и физической подготовки и роль партийного вожака редакции останутся самыми весомыми ступенями. И все же кубинские встречи, как и многолетняя невозможность полнокровно рассказать о них в печати, не перестанут отзываться в его сердце ранящим тревожным отголоском.

На днях наш боевой товарищ капитан 1 ранга в отставке Василий Семенович Потужний отпраздновал свое семидесятилетие. Но даже в дни столь весомого юбилея его более всего волновала судьба людей, как и он, выполнявших интернациональный долг на Кубе. Правительство республики через тридцать с лишним лет отметило многих советских специалистов государственными наградами своей революционной страны. Но всех ли? Не забыт ли кто? Ведь статус участника боевых действий сегодня для многих ветеранов - единственная защита от нищеты. Не глядя на возраст и болезни, седой журналист вновь встает на защиту сотоварищей. И недаром его уже трижды избирают членом правления Севастопольского союза воинов-интернационалистов, участников операции "Анадырь".

"Гвозди бы делать из этих людей...". Такая характеристика стала эталонной для выходцев с одной шестой планеты Земля. После героической годины Великой Отечественной войны она еще не раз подтверждалась. И как бы горды и счастливы были все мы, если бы сильные мира сего вколачивали эти "гвозди" в монолит истории исключительно в созидательных и мирных целях. Увы, политический авантюризм абсолютно неискореним в натуре человечества.

Впрочем, не об этом речь. Массовая самоотверженность советских людей, их преданность долгу - феномен совсем иного свойства. Им можно гордиться по прошествии любого количества лет, отделяющих нас от событий, которые потрясли мир.

____________________________

По материалам издания: Флаг Родины, 08-12-2000.