САМИЗДАТ: ПРОЗА (последнее)
За сто миллиардов лет до Большого Взрыва
Белорусский САМИЗДАТ: книги, рассказы, фельетоны и пр.
И З Б Р А Н Н А Я ФАНТАСТИКА
Валерий Иванов-Смоленский
За сто миллиардов лет до Большого Взрыва. (Книга 1).
(фантастика)
Монстр просыпается. (Книга 2).
(фэнтези)
А Н О Н С
Астроном-любитель пытается открыть новое небесное тело и назвать его именем любимой женщины. Находящийся рядом с ним мальчуган случайно заглядывает в телескоп и получает неожиданную информацию от неизвестного существа, находящегося в районе звезды Алголь – Беты созвездия Персея. Малыш записывает полученную информацию на листки бумаги, которые попадают в специализированный научно-исследовательский институт. Однако сил НИИ недостаточно для расшифровки послания – здесь нужны все научные силы планеты. Пытаясь установить автора текста, ФСБ задерживает их обоих и заточает в своих подвалах… Но настоящий враг невидим и затаился в космосе. Впереди начало грандиознейшей битвы во Вселенной, которая ответит на вопрос быть или не быть самой Вселенной. Чем она закончится?
П Р О Л О Г
В конце XX века ученые Земли сделали сенсационное открытие в структуре Вселенной. Было обнаружено совершенно новое образование – так называемая Темная материя или Темное вещество. Оказалось, что масса звезд, планетарных систем и иных космических тел составляет ничтожную часть от всей массы Вселенной - всего лишь 0,4%. Даже межзвездный газ имеет массу в девять раз большую – 3,6%. В то же время значительная ее доля (около 23%) образована Темным веществом. Весь остальной вес приходится на неизвестную материю, которой было дано условное название Темная энергия и которая пока не поддается научному исследованию.
Темное вещество также недоступно прямому наблюдению. Оно совершенно не испускает электромагнитного излучения, но определяется косвенно по гравитационным эффектам, оказываемым на наблюдаемые видимые объекты.
Люди пока еще не видят связи между различными космическими катаклизмами: взрывами сверхновых звезд, образованием «черных дыр», столкновениями огромных скоплений целых галактик…
Но эта связь существует. Всю Вселенную хочет поглотить всепожирающее чудовище в виде Темного вещества. И человечество, которому отроду лишь миллионная часть секунды по сравнению с общим возрастом Вселенной, вступает в неравную борьбу…
Глава первая
- Я все равно ее открою…, - темное небо зачернело тучами и человек, досадливо чертыхнувшись, оторвался от окуляра небольшого портативного телескопа.
Телескоп стоял на балконе седьмого этажа девятиэтажного панельного дома на довольно примитивном треугольном штативе. Его жерло смотрело почти вертикально на юго-восточный участок неба, уже довольно затученного и даже, кажется, готовящегося пролиться мелким сентябрьским дождиком.
Сам балкон был застеклен, обшит светлой вагонкой и вполне мог служить уютной и непрезентабельной обсерваторией. Вечер еще нельзя было назвать поздним, а в приоткрытое окно струилось, по-летнему, ласковое и легкое тепло.
Человек резко поднялся с видавшего вида стула, жалобно крякнувшего от столь внезапного скорого освобождения и потянулся за сигаретной пачкой, валявшейся на узком подоконнике. Был он радостно молод, высок и слегка сутул, но не старческой согбенностью, а юношеской угловатостью – манерной и пружинной. Длинная светлая прядь волос прикрыла левый глаз, и человек привычным движением головы сбросил ее к уху. Прикурив от разовой зажигалки, он склонился к другому стулу, на котором лежали общая тетрадка в желтом коленкоровом переплете и синяя шариковая ручка.
- Что мы запишем…, пробормотал он, одной рукой листая тетрадку, а другой, нашаривая стоящую где-то сзади пепельницу, - запишем, то, что видим…
Он заглянул в объектив окуляра, смешно, по-гусиному, повернув шею, крутнул крохотное колесико на окуляре и разочарованно вздохнул.
- Да, с такими темпами я буду ждать ее до второго пришествия, - несколько цифр легло на исписанный лист двумя неровными строчками.
Человек посмотрел на часы, отметил время и столь же кривовато зафиксировал его на бумаге.
- Дядя Егор, - в проеме балконной двери возникла фигура малыша в пестром комбинезончике и встрепанными волосами, - мне надоел этот мультик, можно я выключу телевизор и постою с тобой на балконе. Ты мне дашь посмотреть в эту трубу?
- Хорошо, тигренок, - размышляя о чем-то своем, согласился светловолосый, но тотчас спохватился, - э-э-э, нельзя тебе на балкон, я же здесь курю. Твоя мама потом с меня натурально… - и, заметив заинтересованный взгляд малыша, спохватился, - …спросит, в общем. Ты же табаком пропахнешь, а у нее знаешь какой нюх.
- Какой? – немедленно загорелся карапуз, - и что такое нюх? Нос, что ли?
- Ты, давай, иди и выключай телевизор, - сделал себе отсрочку от ответа на коварный вопрос Егор, - а я тебе потом объясню.
«Тигренок», деловито переваливаясь, скрылся в глубине комнаты, а любитель астрономии притушил сигарету о дно пепельницы и задумался над ответом.
- Ухо востро надо держать с этой малышней, - он потер двумя пальцами свой нос, - доложит Иришке насчет нюха не в той интерпретации, мол, о ее носе шла речь, тогда только держись… Она терпеть не может, когда упоминают о ее внешности. Хотя, справедливости ради, нос у нее длинноват. Если смотреть в профиль. А, если в анфас – то ничего. Даже очень ничего.
И он зажмурил глаза, представляя себе свою, безответную пока, любовь. Иришка была его одноклассницей, школьной красавицей. И, если очень коротко, рано выскочившей, именно выскочившей, замуж за одного тележурналиста. И быстро соскочившей с этого бездумного скороспелого брака, имея сейчас в наличии вот этого четырехлетнего карапузика, по кличке «тигренок». Тигренком прозвал его он, Егор, за неуемную привычку малыша бросаться из засады и пускать при этом в ход зубы. Хотя и показушно, но иногда весьма болезненно. А звали его, на самом деле, Димкою. В честь того же наглого и нахрапистого журналиста.
- Дим Димычем будет, - невесело подумал Егор, вглядываясь в неласковое несмотрительное уже небо и не заметив, что малыш стоит уже рядом, восторженно озирая телескоп.
- Дай мне посмотреть в трубу, - тоненький голосок дрожал от возбуждения, а ручки тянулись уже вверх.
Довольный, что кроха не вспомнила о своем каверзном вопросе по поводу маминого нюха, Егор легко подхватил малыша на руки и поставил ногами на стул.
- Смотри, сколько хочешь, - великодушно разрешил он.
Малыш приник к окуляру, вцепившись ручонками в круглый корпус телескопа. Казалось, будь у него хвостик, соответствующий его грозному прозвищу, то он вилял бы от взбудораженности вовсе не по тигриному, а как у обычной восторженной собачонки.
- Как ей сказать? – продолжил далее свои грустные размышления Егор. - Как признаться, что я люблю ее еще с восьмого, даже нет, с седьмого класса… И всегда любил и сейчас. И «тигренка» этого тоже люблю, хотя своим появлением на свет он и обязан ненавистному лощеному журналюге. И малую планету или астероид новый хочу открыть для нее и назвать его ее именем «Ирина». Какой еще женщине дарят такие подарки. Шубу, бриллиантовое колье, шикарный автомобиль, даже собственный остров – все это так приземленно… А тут – астероид. Неземное и вечное…
Яркая короткая вспышка озарила небо. Егор даже не успел заметить - где именно. Но раската грома не последовало. Даже отдаленно не громыхнуло. И озоном не запахло. Только вечер, как будто просветлел. И еще ему показалось, что яркий тонкий луч, наподобие иглы мелькнул возле телескопа и пропал.
- Гроза, что ли собирается? – подумал Егор, - для сентября явление редкое, но случающееся. Надо убирать телескоп…
- Дядя Егор, - каким-то незнакомым напряженным голосом звонко произнес «тигренок», - на какой участок неба, с точки зрения землян, направлен твой инструмент?
- Созвездие Персея, - машинально ответил Егор, еще не успев осознать неожиданную взрослость заданного ему вопроса. Слух его автоматически резануло лишь выражение "с точки зрения землян".
- А, именно…, - ничуть не смущаясь, продолжило любознательное дитя, сосредоточенно приникнув к окуляру.
- Бета Персея, звезда… - но, спохватившись, Егор не выдержал, - подожди, подожди - с чего это ты…, зачем это тебе…, откуда ты…
- Расскажи о ней, об этой звезде, - прервал поток изумленных вопросов юный вундеркинд все тем же, неведомым Егору, несколько натуженным голосом.
- Ее открыли еще в глубокой старине, - растерянно произнес несостоявшийся пока даритель астероидов, - и, поскольку это сделали древние арабские астрономы – она получила арабское название Алголь за ее необычное поведение.
- Как это слово переводится? – малыш был по-прежнему сосредоточен.
- Дьявол, - выдохнул вконец потерявшийся Егор, - арабы звезду назвали Дьяволом.
- Почему?
- За ее переменчивый блеск. Звезда постоянно мерцала, как бы подмигивая своим наблюдателям. Это казалось удивительным и непостижимым.
- А, современная земная наука астрономия это объясняет?
- Да. Алголь оказалась двойной звездой, - ответил Егор, но его сознание уже четко фиксировало необычность постановки вопросов с терминами «землян» и «земная». – Несколько ранее, правда, считали, что эта звезда периодически взрывается вследствие нарушения ядерных процессов, но…
- Каковы ее небесные координаты относительно точки нахождения твоего телескопа?
- Вот те клюква… Что происходит с ребенком? – всерьез забеспокоился Егор.
- Диктуй! – уже приказным тоном произнес малыш.
- Димо-о-о-н, - начал Егор, - с тобой все в порядке? Тебе не плохо? Что…
- Ну, говори же, - в голосе «тигренка» прозвучала неприкрытая досада, - я должен успеть, тоннель меняет свою угловую скорость.
После таких словечек вконец ошарашенный взрослый мгновенно сдался. Он полез в свою тетрадку и покорно продиктовал необходимые цифры, ожидая самого худшего.
Но ничего экстремального далее не произошло. «Тигренок» смотрел в трубу еще несколько секунд, а затем отодвинулся и самостоятельно спрыгнул на пол. Он стоял и молчал, бездумно глядя в чернеющее небо.
- Димон, - опасливо произнес Егор, - тебе что-то привиделось?
- Что такое космос? Что такое Вселенная? – малыш смотрел серьезно и неуступчиво, отвечая на вопрос вопросами, повергающими взрослого собеседника в смятение.
- Ну, это в двух словах не объяснишь…, - осторожно начал Егор.
- Откуда взялась Вселенная? Сколько она существует? Что с ней станется в конце концов? – вопросы звучали теперь непрерывно.
- Ученые считают…
- Какова сущность Времени? Когда оно началось – до или после возникновения Вселенной? Закончится ли оно когда-нибудь и что будет вместо него? Или после него?
Тут уж Егор испугался не на шутку. Ребенок попросту не мог задавать такие вопросы. Назвать это каким-то необычно приобретенным интеллектом? Но ребенок не может его иметь. Он и слов-то таких знать не…
«Тигренок», тем временем, ухватил своими ручонками тетрадку, взял шариковую ручку и начал что-то выводить ей на бумаге.
Егор осторожно заглянул через его плечо. Его глазам предстало какое-то графическое изображение в виде оси координат. Детская ручонка выводила явно недетские линии. Некие пересекающие кривые, неровная синусоида, две точки, помеченные крестиками…
Что-то не то. Егора вдруг изрядно шатнуло. Рука уцепилась за оконную раму. Сумерки, казалось, сгустились, и наступило ощущение их вязкости.
- Мне это просто снится, - внезапно обрадовался он, прикидывая, за что ущипнуть себя побольнее.
- Это некое событие в определенной точке пространства и в определенный момент времени, - кончик шариковой ручки ткнул в точку с крестиком, лежащую ниже синусоиды. – Если не принимать во внимание реальное на данный момент различие временных и пространственных координат, то вот эта точка…
Это было уже чересчур. Свет, точнее его жалкий вечерний остаток, померк в глазах Егора. Он упал на пол, неловко поджав руку, как бы боясь инстинктивно ее сломать. Вторая рука заскользила по гладкой вагонке и зацепила за штатив. Тренога с телескопом дрогнула, пошатнулась, но устояла. Малыш оторвал от тетрадки глаза и удивленно посмотрел на лежащего.
- Это не сон, - последнее, что зафиксировало затухающее сознание Егора, - произошло что-то необъяснимое… И страшное…
Глава вторая
Почему-то нестерпимо ныл локоть правой руки. Лоб будто покрылся ледяным панцирем. Спина ощущала жесткую ровную поверхность.
Егор осторожно приоткрыл глаза. Высоко над ним желтели, освещенные слабым неровным светом доски. И сразу же чья-то рука коснулась его щеки. Он рванулся вперед, пытаясь вскочить на ноги. Что-то свалилось с его головы и упало вниз с глухим стуком. Руки хватали пустоту, опереться было не на что, и Егор остался сидеть на полу, нелепо мотая головой по сторонам. Мир постепенно становился узнаваемым.
- Егор! Что с тобой? – родной и знакомый голос донесся сзади.
Он резко развернулся на звук. Иришка. Она сидела на корточках в дверном проеме балкона и взирала на него с осторожностью и озадаченностью дикаря, наткнувшегося на незнакомого зверя.
- Что здесь случилось? - легкая хрипотца выдавала серьезное ее волнение.
Он огляделся. На балконе больше никого не было. «Тигренок» исчез. Пошарив глазами по сторонам, он зачем-то заглянул под стулья. Обеспокоенная Ирина также оборотила свой взгляд туда, наклонив голову и явно недоумевая.
- Ты – в порядке? – спросила она совсем по-голливудски и с интонацией заморской киногероини.
- Где Димка? Где тигренок? – его глаза вновь метнулись, но уже вверх – к оконным рамам, отделяющим балкон от сумрака внешнего мира.
Рамы, точнее та рама, в створку которой ранее смотрело жерло телескопа, была уже закрыта, как, впрочем, и две другие. Тренога с телескопом стояла в углу балкона. За окном царил мрак. Мир был беспросветно сер.
- Димка в комнате. Книжки твои рассматривает, - она протянула ему руку, - хочешь встать? Тебе не вредно?
- Какие книжки? – краски мира стали возвращаться.
- Ну, не знаю. На диване сидит с какими-то книжками, - Ирина по-прежнему обеспокоено вглядывалась в его лицо.
- Книжки… Димка…, - он блаженно улыбнулся и закрыл глаза.
- Что здесь произошло? – она, похоже, испугалась еще сильнее, - ну что ты расплылся как идиот?
Он вспомнил свой нелепый дурацкий сон и засмеялся тихо и удовлетворенно.
- Отвечай же! – Ирина явно не разделяла его игривого настроения, - почему ты спрашиваешь о Димке, с ним…
- В далеком созвездии Тау Кита все стало для нас непонятным, - проорал он, нещадно коверкая хрипотцу Высоцкого, - сигнал посылаем, но что ето там, ведь нас посылают обратно!
- С чего это ты стал пить в одиночку? – сразу же успокоилась Ирина, - а я-то, дура, испугалась – чего это синьор Закатин на полу валяется. Лед ему на голову, в скорую звонить собралась…
- Какой лед?
- Обыкновенный. Из твоего холодильника. Вон он на полу, свалился с твоей головы. Который еще в виски кладут. Только виски я там не обнаружила. Там вообще хоть шаром покати…
Ирина внимательно оглядела балкон в поисках гипотетической бутылки.
- То-то ты под стульями шарить собрался. Что опохмелиться захотелось? Вот и оставь на тебя ребенка.
- Я не пил. В телескоп смотрел, голова закружилась и, наверное, упал.
- Наверное, - передразнила она, - бревном валялся, пульс еле прощупывался.
Он зажмурил глаза и помотал головой.
- Сколько ты уже здесь?
- Да, минут двадцать прошло точно.
- Я был без сознания двадцать минут?
- Ой! – вновь всерьез обеспокоилась она, - ты же, может, головой об пол стукнулся, поэтому и песни такие голосишь.
Ирина протянула руки к его лицу и стала ощупывать виски, перебирая тонкими пальцами вниз к шее, а затем вверх, к затылку.
Незадачливый астероидный сыщик аж застонал от наслаждения. Легкий аромат знакомых духов вскружил голову, и Егор серьезно стал опасаться нового обморока. Пришлось опереться на руки.
- Тебе больно? Где? – она восприняла его стенания совершенно превратно, - возможно, все-таки, нужен врач?
- Ты мой самый лучший врач! – Егор нежно взял ее руки в свои ладони и поцеловал пальцы.
- Ты, чего это, Закатин? – в голосе звучало удивление, но пальцы она не отняла.
- Так, - смущенно пробормотал он, - считай это последствием травмы головы…
- Ладно, если ты в порядке, то нам пора. Димке покушать еще надо, ты же его не кормил? – она осторожно высвободила свои руки.
- Нет. В холодильнике сама ведь видела – таракан повесился.
- Может и тебя покормить?
- Не надо, я сыт, - соврал Егор.
Поесть ему, конечно, хотелось. Но на сегодня стрессовых ситуаций достаточно. Еще раскиснешь у нее дома, опять с нежностями полезешь. Вот, открой новый астероид – подари его любимой, тогда можно и объясниться. А так, пусть пока остается – старые школьные друзья, знают друг друга сто лет и живут даже в одном доме, только через подъезд. Она и не подозревает о его глубоких чувствах.
Ирина еще раз внимательно посмотрела на него, встала с корточек и позвала в комнату: - Дима, давай, собирайся. Пора домой. Ты голодный мой зайчик?
- Я не зайчик. Я тигр, - серьезно сказал ребенок, - дядя Егор, а можно мне две твоих книжки с собой взять?
- Конечно, - сказал Егор и, наконец, вскочил на ноги. Голова немного кружилась.
- Бери, конечно, - вновь повторил он, заходя с балкона в комнату, - хотя, погоди – какие книжки? У меня, по-моему, детских нет.
- Вот эти, - малыш едва удерживал их в руках.
Егор всмотрелся: «Малая энциклопедия космоса» и «Тайны Вселенной».
- Продолжение сна? – мелькнуло в голове, - или это был не сон?
- Зачем они тебе, горе мое луковое? – Ирина взяла их в руки и пожала плечами.
- Картинки красивые, - улыбнулся карапуз, и Егору показалось, будто малыш ему подмигнул украдкой.
- Да, забирай, разумеется, - поспешно сказал он, - какие вопросы…
Ирина еще раз пожала плечами и сунула книги в большой целлофановый пакет, оказавшийся у него в руках.
- Спасибо тебе, - с какой-то необычной теплотой сказала она Егору, - я тебя не очень напрягаю?
- Ну, что ты, - Егор счастливо улыбнулся и был вполне искренен, - всегда готов!
- Спасибо, дядя Егор, за все, - как-то по-взрослому произнес малыш и здесь тот не нашелся что ответить, лишь кивнул головой.
Когда за гостями закрылась дверь, Егор сразу же кинулся на балкон. Тетрадь! Вот она. Он лихорадочно листал страницы… Есть! Знакомое графическое изображение с линиями, точками и крестиками. А внизу целый ряд каких-то математических значков… Он перевернул страничку. Длинные неровные строчки цифр, формул, вычислений. Дальше вновь концентрические круги, стрелки, непонятные значки. Модель расширяющейся Вселенной? Похоже. И вновь какие-то вычисления. Черный круг с двумя конусами и кучей различных векторов. Модель коллапсирующей звезды и «черной дыры»? Возможно. Далее пошло изображение, будто бы связанных вместе, приплюснутых земных глобусов. И снова непонятные символы, значки, цифры… Ага, вот и единственное понятное изображение: созвездие Персея. Звезда Алголь выделена и обведена кружочком. Что бы все означало…
Егор захлопнул тетрадку и обессилено опустил руки. Значит, это не было сном. Выходило, что пока он утратил сознание, «тигренок» изобразил всю эту математически-графическую абракадабру в его тетради. Он попытался представить, как все происходило. Однако в голове такое просто не хотело укладываться и фиксироваться. Мозг активно протестовал против помещения этой информации. Виски сдавило чудовищным прессом, а затылок заломило ужасной и нестерпимой болью. Егор кинулся в ванную и сунул голову под струю ледяной воды.
- Схлынь, сгинь! – молил он в ужасе. И голову, наконец, отпустило. Давление исчезло, ушла и невыносимая боль.
- Не думай об этом! – закричал он себе вслух.
Не вытирая головы, Егор кинулся в комнату. Бутылка водки, к счастью, была на месте – в углу платяного шкафа. Пробка была скручена единым движением, будто он всю жизнь работал барменом. Не утруждая поисками стакана, Егор приник прямо к горлышку бутылки и без передышки выцедил две трети его содержимого. Сразу же затошнило. Испытанный метод занюхивания рукавом не помогал. В холодильнике оказался лишь надорванный пакетик со сметаной. Всасываемая застарелая сметана показалась необычайно вкусной. Сразу же захотелось спать, и незадачливый пьяница неровными шагами двинулся прямиком к своей нерасстеленной кровати.
Глава третья
Несмотря на изрядную порцию выпитого спиртного, не сопровождавшегося хотя бы легкой закуской, голова у Егора с утра была свежей, не обремененной алкогольными последствиями. Видимо случившиеся стрессы начисто ликвидировали похмельный синдром. Чего нельзя было сказать о творящемся в мозгу сумбуре по поводу случившихся удивительных событий.
Проснувшись, Егор первым делом полез в свою тетрадку, желая удостовериться в отсутствии там посторонних записей и убедить себя, что вечерний обморок был всего лишь сном, навеявшим кошмарные воспоминания.
Увы. Проклятые цифры, формулы, латинские буковки и прочая непонятная символика, перемежавшаяся столь же малопонятными графическими изображениями, были в наличии. Целых девять листков с обеих сторон были заняты этой необъяснимой абракадаброй.
Егор в отчаянии бросил тетрадку на пол. Он уже чувствовал, что эти записи каким-то образом перевернут всю его жизнь.
- Обойдусь сегодня без традиционной утренней пробежки, - решил он, - надо пошарить в шкафчике, может кофе найдется.
Обычно он пил чай, а кофе держал только для гостей, которых, впрочем, почти не было. Разве Иришка с Димоном приходили, но это не гости в полном смысле этого слова – это свои. Растворимый кофе к счастью нашелся, и Егор, налив кипятка в большую кружку, из которой он обычно пил чай, положил туда три чайных ложечки коричневатого порошка. Он не понимал, как можно какие-то напитки, типа чая или кофе, пить из крохотных чашечек. Да еще манерно отставив мизинчик в сторону, как это делает его соседка по кабинету в университете.
Мелодией «Not Late For Work» запиликал его старенький мобильник «Sony Ericsson», одна из самых первых его моделей. Он настолько к нему привык, что когда полностью сдох аккумулятор, не пожалел денег и упросил умельца вставить туда другую аккумуляторную батарейку. Батарейка была от иной модели и вставляться не хотела, поэтому это стоило дополнительных усилий спецу и, соответственно, дополнительных затрат владельцу сони-эриксоновского антиквариата.
- Закатин слушает, - бодро произнес Егор в микрофон.
Он всегда так представлялся по телефону, считая, что это придает ему веса и солидности, скрадывая молодость и, в общем-то, не впечатляющую внешность. Что и говорить – не Том Круз и даже не Евгений Миронов.
Звонил редактор факультетской газеты «Литературный вестник» и напоминал, что завтра истекает срок предоставления статьи, которую должен быть подготовить аспирант Закатин для публикации. Статья касалась творчества писателя Владимира Гиляровского о нравах и обычаях старой Москвы и была готова.
Напоминание, однако, было кстати. Егор отхлебнул из кружки изрядный глоток и поморщился – с кофе он несколько переборщил, горькота. Затем поставил кружку и пошел к компьютеру. По пути он наткнулся на лежащую на полу тетрадку и чертыхнулся. Настроение вновь стало стремиться к нулю.
- Что же с ней делать? – подумал он, старательно обходя свой неудавшийся космический дневник. – Выдрать эти листы и выбросить их в мусорку?
Но мудро решил отложить решение проблемы на потом. Он всегда стремился принимать решения, не спеша и осмотрительно. Утро вечера мудренее, семь раз отмерь… и так далее.
Дребезжаще заурчавший компьютер со всхлипом заглотал дискету. Сбросив на дискету нужный файл, содержавший статью, Егор аккуратно положил ее в полупрозрачный зеленоватый пакет, в котором уже покоилась распечатка файла. Требовались отчего-то и печатный и электронный вариант статьи. Причем каждую страничку статьи следовало подписать, что он и сделал.
- Как в милиции, - хмыкнул Егор, допрошенный когда-то в качестве свидетеля по делу о сгоревшем во дворе гараже вместе с машиной внутри. Милиция полагала, что гараж был подожжен злоумышленниками и опрашивала всех жильцов дома…
Егор этими воспоминаниями наивно пытался прогнать мысли о проклятой тетрадке. Но не получалось. Физико-математическая мешанина, начертанная ручонкой тигренка стояла в глазах.
- Покажу-ка я ее для начала
Николаю Фомичу, - решение оказалось неожиданно легким.
Николай Фомич Колбанов был близким другом его отца и сейчас проявлял посильную заботу о Егоре. Именно он снабдил его телескопом и приобщил к любительской астрономии. Кроме того, Николай Фомич возглавлял научно-исследовательский институт ядерной физики при Академии наук, имел профессорское звание и даже был академиком.
Вновь знакомо промелодил мобильник. Звонила Иришка. С некоторым недоумением она поведала, что «тигренок» просто рвется к дяде Егору и готов примчаться хоть сейчас.
- Чем ты его приворожил, интересно? Обычно он любит копаться в своем уголке с различными машинками и конструкторами, а в гости ходил неохотно и по необходимости.
- Это наша маленькая тайна, - отшутился Егор, - могут быть у нас свои тайны?
- От меня у вас не должно быть ничего секретного, - поддержала шутливый диалог кандидатка на увековечение своего имени небесным телом, - я вас обоих знаю, как облупленных.
- Ну, да… Знаешь… Ничего ты не знаешь, - подумал Егор, но вслух озабоченно сказал, - только мне сейчас надо подъехать в один институт. Но это ненадолго. А потом я позвоню, идет?
- Договорились. Не обмани ребенка! Он ждет.
К удовлетворению Егора Николай Фомич был свободен.
- Жду, - коротко произнес он, - когда будешь?
- Минут через сорок, - прикинул Егор расстояние.
Кабинет академика в очередной раз поразил Егора своими просторами и старинной основательностью. Дубовая двойная дверь, дубовый внушительных размеров стол, дубовые панели на стенах, дубовый паркет. Четыре тяжеловесных телефона спокойных цветов, один из них еще с советским гербом. Тяжелые однотонные шторы приглушенного пастельного цвета на широких окнах. Портреты ученых мужей на стенах в старых, местами потрескавшихся, рамах. И современный компьютер за приставным столиком смотрелся совершенно чужеродным телом.
- Добрый день, Николай Фомич, - поздоровался Егор.
- Здравствуй, астроном, подающий надежды, - он всегда так называл Егора, считая, что тот выбрал очень несерьезную профессию.
- Лицейский период в творчестве поэта, - издевательским тоном обычно говаривал профессор. – Что там изучать – все давно уже исследовано, расписано, переписано, тысячи монографий и сотни диссертаций… Если только его похождения по бабам в ту пору недостаточно еще расследованы благодарными потомками. Да, гений был. Великий поэт, замечательный писатель. Но ведь и …. был величайшим, - здесь он добавлял крепкое непечатное слово, характеризующее любвеобильность именитого стихотворца.
А Егор всегда краснел при этом.
- Когда б не это его пристрастие, - гудел Николай Фомич, - сколько еще прожил бы. И написал…
На этот раз академик воздержался от нападок на егорову специальность. Он внимательно оглядел воспитанника и вопросительно приподнял аккуратно подстриженную черную бородку, посеребренную возрастом.
- Чему обязан? - он любил выражения из той еще жизни, о которой сейчас напоминали лишь немногочисленные театральные постановки русских классиков. Внешность профессора и убранство его кабинета соответствовали его несколько старомодной речи, - итак, сударь?
- Вот, - коротко произнес Егор, - посмотрите, пожалуйста.
И он протянул стопку несколько помятых уже листков.
- Что это?
- Не знаю. Какие-то математические выкладки. Может быть, Вы разберетесь?
Профессор махнул рукой в сторону кресла, приглашая посетителя сесть, а сам, слегка прищурившись и отставив руку, всмотрелся в первый листок.
Ироничный прищур исчез уже через несколько секунд. Какое-то время Николай Фомич просто перекладывал полученные странички, даже не пытаясь осмыслить написанное. Затем он вновь вернулся к первому листку и начисто забыл о присутствии Егора.
Придвинув к себе чистый лист бумаги, академик что-то писал, зачеркивал, шептал. В ход пошел еще один чистый листок, а затем еще и еще…
Наконец, он с досадой отбросил ручку и вцепился рукой в свою бородку, не отрывая от «тигренковых» каракулей разом ставшего диким взгляда. К его позе подошло бы выражение, застыл как вкопанный. Потерзав, ставшую в результате клочковатой бороду, профессор обратил свой исступленный взор на посетителя.
- Где ты это взял? – куда исчезла старомодная сочность его голоса, он стал хрипловатым и пронзительным. – Решил подшутить над стариком?
- Ничего я не решил, какие тут шутки, - впервые испугался Егор, - а листки эти нашел случайно. На улице.
- Какая-то не поддающаяся решению несуразица, - прохрипел Николай Фомич, - это математическая бессмыслица, понимаешь?
- Не понимаю. Я потому Вам и принес. Для меня это вообще египетские иероглифы.
- Абсурд, бредятина, нонсенс, - все это сопровождалось рубящим взмахом руки. И затем тихо и обреченно. - Хотя что-то здесь есть. Что-то в ней заложено. И не просто что-то, а архиважное…
Профессор поднялся из-за стола и отодвинул висевшую на стене шторку. За ней оказалась обыкновенная школьная доска черного цвета с разложенными внизу на полочке белыми и разноцветными мелками.
- Так. Кто нам нужен…, - и борода академика вновь подверглась экзекуции сминания и перетирания.
Он подошел к селекторной установке и включил микрофон.
- Лизочка! – голос обрел былую звучность, - зайди, пожалуйста, милая…
Пухлая молодящаяся секретарша вплыла в кабинет и застыла. Егору даже почудился вопросительный знак, излучаемый ее полноватой фигурой.
- Возьми этого молодого человека и напои его чаем с баранками, - скомандовал Николай Фомич, к которому возвратилось утраченное самообладание. Лишь всклокоченная бородка напоминала о его недавних сомнениях и терзаниях.
Пухленькие губки женщины сложились в улыбку, которую можно было назвать приветливой, если бы не густой слой помады, которая к тому же была ярко-красного цвета. Эта вызывающая тональность и показавшиеся тонкие острые зубки придавали улыбке подобие хищного оскала мурены или, на худой конец, зубатки.
Егор покорно пошел вслед, отводя взгляд от тяжелых, колышащихся под цветастым платьем увесистых полушарий.
Он был усажен в кресло в дальнем углу приемной, и через несколько минут на его коленях уже покоился поднос. Большая глиняная кружка дымилась паром, честно говоря, весьма ароматного чая. А в глиняной же мисочке лежала горкой закуска к чаю. Правда, в виде сушек, а не обещанных баранок. А секретарша, тем временем, утопив сдобные кулачки под щеки, зорко за ним наблюдала. Почему-то женщины любят смотреть на жующих мужчин.
Через приемную в кабинет директора, тем временем, степенно кивая секретарше, потянулись ученые мужи. Одетые по-разному, в свитерах, пуловерах, костюмах с галстуками, худые и с животиками, они, тем не менее, были определенно похожи друг на друга. Что-то неуловимое объединяло их общий облик, указывая на групповую принадлежность к науке. Так иногда в толпе по осанке узнаешь людей, причастных к военной службе.
Егор уже ополовинил вторую кружку душистого горячего напитка, доставленную заботливой секретаршей, когда из-за дверей стали доноситься звуки, явно не соответствующие плавному течению неспешной научной дискуссии. Несмотря на двойную защиту, дверь пропускала возбужденный гомон перебивающих друг друга людей. Отдельные выкрики свидетельствовали даже о возможном начале рукопашной схватки.
Егор скосил глаза на свою сердобольную опекуншу. Судя по округлившимся глазам и полуоткрывшимся уже без хищного зубного оскала губкам, эти звуки также были ей в диковинку. Она даже порывалась двинуться к дверям, но, вероятно, служебная дисциплина перевешивала все другие эмоции. Так продолжалось около часа. Шум то стихал, то набегал подобно морской волне.
Наконец, из двери поочередно стали вываливаться участники громких научных дебатов. Их вид отнюдь не свидетельствовал о былой научной общности. Объединяющими признаками были уже всеобщая взъерошенность, красные пятна на лицах, сбитые на бок галстуки и полубезумные взоры. Они уходили молча, но в движениях их рук и даже походке ощущалась непримиримая ожесточенность и готовность вновь вступить в схватку.
Егор робко заглянул в полуоткрытую дверь кабинета, ожидая увидеть следы некоего побоища. Но все было нормально. Лишь хаотичность расставленных, где попало, стульев да испещренная мелом черная доска, под которой лежал уже тонкий слой меловой крошки с вкраплениями более крупных осколков, говорили о накале полемики. У хозяина кабинета изрядно пострадала лишь борода, напоминавшая собой заросли низкорослого кустарника, по которому проскочило уходящее от погони стадо бизонов. Пиджак в двух местах был испачкан мелом. Но взгляд был вполне осмысленным, хотя и несколько блуждающим.
- Этого не может быть, потому что этого вообще не может быть, - прорычал профессор, еще не остыв, - вот и все доводы. Из-за чего наука годами, десятилетиями, а то и веками топчется на месте. Псевдонаучную провокацию, видите ли, кто-то учинил. Подсунул несуразицу, помноженную на небывальщину, разбавленную математической абракадаброй… Да этим листкам цены…
Тут он опасливо покосился на свой монументальный стол. Но листки были на месте, и Николай Фомич плюхнулся на первый попавшийся стул, приглашая Егора на соседний. Академик уже забыл свои собственные первоначальные эпитеты в адрес безвинных бумажных носителей информации.
- А, что в них? - осторожно спросил подопечный, опасаясь вызвать новую бурю эмоций, но страстно желающий узнать, что же такое могла нацарапать рука карапуза. Нечто необычное, потрясшее мирные устои серьезного научного учреждения.
- В них все, - неожиданно спокойно и серьезно произнес Николай Фомич. – Все будущее науки. Все об окружающем нас мире. Все о нашем прошлом и будущем… Если, конечно, сможем расшифровать и, главное, понять.
Теперь уже нарастало смятение Егора. Его мозг активно протестовал против мысли об авторстве потрясшего ученых труда, написанного его маленьким гостем.
- Этого не может быть, - шепнули его губы, забыв, что повторяют уже сказанное хозяином кабинета.
Академик, тем временем, попытался рукавом пиджака стереть белые пятна, что плохо получалось.
- Николай Фомич, - умоляюще сказал Егор, - ну, хоть в двух словах объясните.
- А что я могу объяснить, когда я сам пока еще не понимаю сути изложенного здесь. Я могу только предполагать, о чем идет речь и то, только судя по графическим иллюстрациям, если их можно так именовать. Математическая же составляющая для меня, как… как…, - и не найдя сравнения махнул рукой.
Он привстал и потянулся за одним из листков.
- Например – вот это, судя по всему, схематическое изображение черной дыры. Имеешь представление об этих загадочных объектах Вселенной?
- Самое общее, - честно признался Егор, вспоминая написанное в книгах, - после вспышки Сверхновой звезда, увеличившись в размерах в сотни тысяч раз, начинает сжиматься, доходя до определенного предела. Далее возникает такое состояние, когда ее гравитационный радиус или радиус Шварцшильда, не позволяет сжавшейся до невыносимых пределов звезде, испускать даже фотоны света. Она все поглощает, но ничего не выпускает, в связи с ужасающей силой тяжести. Поэтому становится невидимой…
- Примерно так, - усмехнулся профессор, - хотя и по-дилетантски. Не буду давать тебе чисто научную трактовку, чтобы окончательно не запутать. Скажу лишь об одной особенности этого рисунка. Смотри. Тебе ничего здесь не кажется странным?
Егор честно вытаращил глаза. Но никаких выдающихся особенностей не заметил. Ну, черный круг и какие-то конусы по бокам.
- Вот по этому конусу в черную дыру попадает все, что оказывается в пределах ее чудовищного тяготения. Другие звезды, планеты и более мелкие и разряженные космические объекты. Она заглатывает в себя все, ничего не выпуская, даже лучи света.
Николай Фомич указал кончиком ручки в правый конус, острием упиравшийся в черный овал.
- Но здесь почему-то изображен и второй конус, - он ткнул ручкой на вершину другого конуса, примыкавшего к левой стороне черного кружка. Этого быть не должно.
- Почему?
- Во-первых, лучи света, образующие, так называемый, горизонт событий, то есть границу черной дыры, по законам математической физики никогда не смогут сблизиться. А, площадь горизонта может увеличиваться со временем за счет притягиваемой материи, но никогда не будет уменьшаться. Понятно?
Егор неуверенно кивнул головой.
- В то же время, черная дыра обладает энтропией, - увлеченно продолжал профессор, а значит – у нее должна быть (и есть) температура. Любое тело, имеющее определенную температуру, дает невидимое излучение, так как второй закон термодинамики незыблем при любых условиях. Но черная дыра не может испускать и это излучение, поскольку ничто не выходит из нее за горизонт событий…
Профессор увлекся и едва не проткнул листок острым концом ручки. Он сразу же опустил драгоценный листок на стол и осторожно разгладил его своей ладонью, вглядываясь – не оставил ли он случайного следа, который может завести в тупик будущих исследователей рисунка.
- И вдруг – второй, исходящий из черной дыры конус, - профессор успокоился и победно усмехнулся. – Значит, лучи света сблизились и, более того, пересеклись внутри пространства черной дыры. И она стала отдавать свою массу и энергию кому-то более могущественному…
Академик осторожно, тупым кончиком ручки коснулся неопределенно штрихованной массы, в которую упирался конус своим широким раструбом.
- А это уже – нон-сенс, - раздельно сказал он. Этого быть не должно ни при каких обстоятельствах, иначе все наши физические и математические законы неверны. Чего, в свою очередь, быть не может, поскольку они уже апробированы практикой.
- Об этом и шел такой горячий спор в Вашем кабинете?
- А что, даже в приемной слышно было?
- Еще как.
Николай Фомич озорно улыбнулся.
- Самые заядлые спорщики – это ученые, - констатировал он. – Но вопрос остается открытым…
- Почему, - удивился Егор, - раз это идет вразрез со всеми научными законами…
- Дело в том, что неизвестный автор далее доказывает свою правоту математическим путем. И, похоже, он, действительно знает нечто идущее поперек и вопреки всем земным законам.
- Но, - сказал Егор, осторожно подбирая слова, - вы, возможно, просто не нашли никаких ошибок в его вычислениях? А они…
- Ошибок? – вскинулся профессор, - о них пока не может идти и речи, поскольку все еще нужно расшифровать. Там в одном символе кроются десятки понятий и формул.
- И много таких черных дыр во Вселенной?
- Открыто пока несколько их десятков. Но специалисты предполагают, что порядка трехсот на каждый кубический световой год. Знаешь что-то о световом годе.
- Конечно, - уверенно ответил Егор, - световой год – это расстояние, которое свет, преодолевающий за секунду около трехсот тысяч километров, проходит за земной календарный год, - и сам ужаснулся этой бездне, прикинув в уме неохватные просторы.
- То есть, их достаточно много, - произнес академик с некоторой неуверенностью, - но – главное, что процесс возникновения черных дыр, как показывают наблюдения, все убыстряется. А иногда они вообще бесследно исчезают, чего уж быть никак не должно ни по каким законам. Помнишь: ничто в природе бесследно не исчезает и…
Егор без запинки продолжил известную еще со школьной скамьи формулировку.
- Ладно, - спохватился профессор, - не буду тебя больше окутывать научным и околонаучным туманом, да и некогда… В связи с этими записками появляется масса неотложных дел. Бюрократических. Которых я терпеть не могу. Нужно сейчас писать письмо в президиум академии наук, прилагать научные обоснования, просить правительство о дополнительном финансировании для исследования и разработки темы…
Егор сочувственно вздохнул. Сам он не любил даже заполнять жировки на оплату квартиры.
- Да еще, пожалуй, один наш институт ее и не потянет, - с сомнением сказал Николай Фомич, - придется привлекать смежников, а это такая головная боль… Ну бывай, подающий надежды астроном. Подкинул ты задачку…
Профессор еще и не догадывался, как он близок к истинности сказанного и как далек от настоящей истины, ее сути и масштабов.
Егор пожал протянутую руку и поспешил к себе домой, где, как он помнил, ждал его прибытия малыш.
Глава четвертая
- Смотри, Закатин, - грозно сказала Иришка, что ей вовсе не шло, - я надеюсь, ты не вовлекаешь моего сына во что-то нехорошее.
- По-моему, - Егор в сомнении подышал в телефонную трубку и вполне искренне заметил, - это он меня вовлекает, Димон твой ненаглядный.
- Оба вы хороши, - Иришка счастливо засмеялась, - верни мне его не позже десяти. Поесть хоть себе купил?
- Э-э-э, - начал Егор, действительно забывший о покупке съестного.
- Все понятно. Впрочем, на тебя и не надеялась… Я заранее приготовила для вас бутерброды. Димка принесет. Чай – есть хоть?
- И даже кофе, - Егор сглотнул слюну, он зверски проголодался.
- Не смей мне поить ребенка кофе – детям в таком возрасте…, - назидательно начала заботливая мамаша.
- Ирка, да знаю я…
- То-то!
Малыш примчался буквально через секунды, после звонка Егора к Ирине. Протянув хозяину пакет с бутербродами, он стал снимать башмачки и вдруг всплеснул ручонками.
- Ой! А я книжки забыл дядя Егор.
- Не к спеху, - буркнул дядя, плотоядно посматривая на пакет, - давай поедим сначала, а?
- Я не хочу, я недавно покушал, я тебя подожду.
- Погоди, у тебя же вроде что-то срочное, - Егор пока сознательно избегал темы листков.
- Я бы хотел поработать на твоем компьютере, - он так и сказал «поработать», будто всю свою маленькую жизнь этим только и занимался.
Но Егор после случившегося за последнее время, похоже, утрачивал потихоньку способность удивляться. Он лишь машинально взвесил руками пакет и утвердительно кивнул головой.
- Конечно. Садись. Давай что-нибудь подложим под тебя на кресло, а то тебе неудобно будет.
Включив компьютер, он, однако посмотрел на ребенка с сомнением.
- Сумеешь обойтись без моей помощи?
- Думаю – да. Только найди мне самый полный и быстрый поисковик.
- Англо или русскоязычный, - отчего-то схохмил хозяин компьютера, которого слово «поисковик» царапнуло.
- Лучше смешанный, но с уклоном на английский язык.
Егор пожал плечами, неопределенно хмыкнул и открыл своему маленькому приятелю поисковую систему Google. Малыш поерзал, устраиваясь поудобнее и невозмутимо накрыл ручонкой мышку.
Сам хозяин торопливо двинулся на кухню, где включил чайник и принялся за содержимое пакета. Уминая свежие ломти мягкого белого батона с розоватыми кружками докторской колбасы внутри, он размышлял о странности последних событий. Реальность их уже не вызывала никаких сомнений, но все равно понимание серьезности происходящего пока к нему не пришло. Он смотрел на творящиеся чудеса, а это были явно чудеса, как бы со стороны. И включиться в суровую действительность полноценным участником не спешил.
- Дядя Егор! Можно тебя на минуточку?
Он отложил бутерброд, тщательно вытер пальцы бумажной салфеткой и пошел на зов.
- Теперь можно с уклоном на русскоязычный, - попросил малыш.
Егор молча вывел на экран Rambler и вновь отправился на кухню, где уже закипел чайник. Он меланхолично дожевал остатки бутерброда и потянулся еще за одним, но вовремя вспомнил, что есть и второй едок, который, возможно, тоже захочет перекусить. После угощения ароматным напитком в институтской приемной собственный чай показался ему безвкусным. Еще бы – кто же заваривает чай в пакетиках. Это только в рекламных роликах облизываются, глядя на какой-нибудь пакетный Липтон. Приготовить настоящий крупнолистовой цейлонский чай, конечно, надо уметь, но зато вкус у него. Егор вздохнул. Как ни переводи мысли на постороннее – придется возвращаться к возникшей проблеме. А что это проблема – он уже не сомневался.
Когда он возвратился к малышу, тот уже покинул поисковик и сосредоточенно изучал, или скорее читал, какой-то текст на английском языке, перемежавшийся длинными математическими формулами.
При появлении своего взрослого покровителя он свернул текст и указал Егору курсором на два майкрософтовских документа, которых, Егор это знал точно, ранее на рабочем столе компьютера не было.
- А, можно их распечатать?
- У меня нет принтера, - озадачился Егор. – Это надо скачивать на дискету и где-то распечатывать.
- Ну, придумай что-то, - малыш смотрел серьезно и требовательно, - очень нужно.
- А что там?
- Списки необходимой мне литературы, которую надо поискать в библиотеках. В Интернете этих книг нет и…
- Послушай, Димон, - решительно сказал Егор, - я никак не врублюсь, что уже происходит, а ты затеваешь…
- Дядя Егор! Это совершенно безотлагательно и необходимо, - малыш задумался, - иначе…
- Что иначе, - заинтересовался Егор.
- Я потом обо всем расскажу, - попытался отложить выяснение своих коварных замыслов малыш.
- Сейчас рассказывай! – потребовал его взрослый соучастник.
- Хорошо, - малыш вздохнул и потер покрасневшие от общения с монитором глаза, - только я и сам еще не все понимаю.
Он повернулся всем креслицем к Егору и начал рассказывать.
- Значительную часть Вселенной занимает агрессивная материя с неизученными до конца свойствами. Земные ученые дали ей название Темное вещество.
- Я где-то читал об этом, - пробормотал Егор.
- Оно не имеет определенной формы. И обладает разумом. Но разум этот простой и прямолинейный.
- Поясни, пожалуйста.
- Ну, оно не может мыслить абстрактно, не обладает фантазией и логикой. А без этого невозможно что-либо изобрести или открыть. Но исполинские резервы позволяют Темному веществу производить колоссальные операции с материей.
- Ты сказал – оно агрессивно.
- Да. Темное вещество пожирает звезды, планеты и иные космические тела.
- Что? Ты соображаешь, что говоришь?
- Дядя Егор, это не мои знания, - укоризненно произнес малыш, - мне передал их Создатель.
- Создатель…, - пробубнил себе под нос Егор, - а это, что еще за персонаж?
- Я потом расскажу, попозже. Иначе у нас получится такая мешанина… Давай сначала – про Темное вещество.
Егор молча кивнул головой.
- Так вот. Темное вещество способно преобразовывать материю и создавать различные органические и неорганические соединения.
- Перестраивать материю? Но…
- Преобразование материи достаточно простая операция, - малыш был невозмутим. – Просто нужно знать с чего начать, а также, где и в какой момент оказывать воздействие на определенные точки. А дальше процесс идет автоматически, по законам предопределенным природой.
- Ну да, совсем просто, - мрачно сыронизировал Егор, - взял шило и ткнул, куда следует… Чего проще.
- Правильно, - к его удивлению согласился малыш. – Например, как вызвать цунами? Для этого потребуется воздействовать на определенную точку земной коры под океаном. Происходит сдвиг пластов земной коры и начинается необратимый процесс, который уже проходит в точном соответствии с законами природы и который уже не остановить. Он неуправляем извне. Так и в космосе.
- Как именно?
- Точно не знаю. Но приблизительно следующим образом. Берется обычная звезда, типа нашего Солнца…
- Берется кролик за задние ноги…, - едва слышно, по-ребячески процитировал Егор, начавший серьезно опасаться за состояние своего душевного здоровья и добавляя в диалог изрядную дозу грубого юмора и здорового скептицизма.
- …И производится вмешательство в ядерные процессы, которые активизируются и ускоряются. Звезда начинает быстро возрастать в объеме, а затем сбрасывает свою оболочку и стремительно расширяется. При этом ее светимость возрастает во многие миллионы раз. Это явление названо вспышкой Новой звезды.
- Но ведь не все Новые продолжают свое дальнейшее одинаковое преобразование, - не преминул блеснуть своими знаниями Егор, - одни превращаются в красных карликов, другие – в белых, и лишь единицы вспыхивают, как Сверхновые.
- Не все, - согласился малыш, - здесь, вероятно, есть свои сложности. Процесс и далее искусственно катализируется, в результате чего в недрах некоторых звезд наступает гравитационный коллапс, и звезда взрывается уже, как Сверхновая.
- Как Сверхновая, - эхом повторил его внимательный слушатель.
- После взрыва часть звезды становится чисто нейтронным телом…
- В астрономии их именуют пульсарами…, - продолжил Егор.
- Пульсарами…, - подтвердил малыш.
- А оставшаяся часть образует волокнистую туманность, - подтвердил свою эрудированность Егор.
- Точно, - малыш с уважением взглянул на своего взрослого собеседника, и Егору оно не показалось нарочитым, - а далее – из нейтронной звезды образуется Черная дыра.
- Каким образом?
- Тело звезды продолжает сжиматься до невероятных размеров. И, если оно сожмется до размеров меньших его гравитационного радиуса, то уже никакие частицы и излучения не могут преодолеть чудовищное поле тяготения и вырваться наружу. Это явление земными учеными названо радиусом Шварцшильда, по имени его первооткрывателя.
- То есть, звезда становится фактически невидимой?
- Да. Невидимой зрительно, но ее можно обнаружить по тяготению, либо по характерному излучению заглатываемого звездой извне межзвездного газа.
- И, таким образом, все эти процессы осуществляются самой материей, в соответствии с космическими законами?
- Верно. Необходимо только в определенные моменты подбрасывать в эти процессы катализаторы, - малыш помолчал и добавил, - что и делает Темное вещество. Ничего сложного.
- Темное вещество? – Егор ошарашенно уставился на своего маленького просветителя. – Ничего сложного? Да это же чудовищно! Ты утверждаешь, что это чертово Темное вещество…
- Я не утверждаю, - мягко поправил его малыш, - я просто передаю тебе то, что мне стало известно от Создателя.
- Черт меня побери! – рявкнул Егор. – От твоего невинного рассказика надо немного очухаться! Пойдем пить чай?
- Пошли, - согласился мальчуган и сполз с креслица вместе с подушкой.
От последнего бутерброда Димка отказался, и он достался Егору. Меланхолично, уже не ощущая прежнего восхитительного вкуса, жуя батон с колбасой, искатель астероидов пытался проникнуть поглубже в суть рассказанного малышом.
А тот, пыхтя и надувая щеки, глотал из чашки горячий чай и в сторону Егора не смотрел, видимо занятый этой самой сутью в иных параметрах.
Егор только принялся за свой чай, а малыш уже аккуратно поставил свою чашку на край стола. Но не уходил, сидел молча, полностью углубленный в себя. Егор поставил чашки в мойку и потеребил его за плечо. Глаза малыша тотчас обрели подвижность и вопросительно уставились в лицо взрослого.
- Я сейчас сбегаю на почту, - озабоченно сказал Егор, - там есть отдел, где, делают распечатки текстов. Побудешь немного один?
- Не вопрос, - по-взрослому ответил малыш, - я пока позанимаюсь с компьютером. Мне еще многое надо найти.
Придя с почты, Егор застал удивительную картину. Весь экран монитора заполонили интернет-файлы с англоязычными названиями. Они все выскакивали и выскакивали из необъятных глубин Сети. Его юный воспитанник мгновенно просматривал раскрывающиеся окна файлов и также моментально принимал решения. Одни он сразу же удалял, а другие, таковых было большинство, отправлял в созданную им на рабочем столе папку желтого цвета без названия.
Егор тихо положил на столик стопочку распечатанных листов и отправился на кухню мыть чашки. Он еще не мог и предполагать подлинных масштабов последствий того злополучного вечера, когда взор ребенка проник сквозь систему окуляров телескопа в сторону созвездия Персея. Беспредельно отдаленная мерцающая звезда со зловещим арабским названием, переводимым как Дьявол, втянула ничего не подозревающих людей в решение задач вселенских масштабов.
Он не знал, что сама Алголь погасла несколько тысяч лет назад, и он наблюдал лишь далекое прошлое звезды. Нынешнее ее состояние увидят лишь потомки землян через несколько тысяч лет… Если потомкам суждено будет родиться…
Глава пятая
В просторном кабинете за массивной и длинной приставной столешницей сидело шестеро мужчин. Кресло за столом, над которым на стене висел портрет президента, пустовало. Вел совещание вице-премьер, который умышленно не сел в пустовавшее кресло хозяина кабинета – председателя ФСБ, чтобы подчеркнуть неформальность и демократичность данной встречи. Из сидящих лишь двое были в генеральской форме: министр обороны со знаками различия генерала армии и заместитель председателя ФСБ по оперативной работе, на котором был мундир генерал-лейтенанта. На остальных были одеты ладно скроенные модные костюмы приглушенного серого тона, белые рубашки и неяркой расцветки темные галстуки.
- Начнем с Вас, Сергей Петрович, - негромко произнес председательствующий, обращаясь к седовласому полноватому мужчине в золотых очках, - что Вы можете пояснить нам по этому поводу, как глава всей нашей науки.
Президент Академии наук встал и застегнул пиджак на одну пуговицу.
- Собственно говоря…, - начал он.
- Сидите, сидите, - замахал рукой вице-премьер, - никакого официоза, рабочий обмен мнениями.
Седовласый сел, вновь расстегнул пиджак и продолжил.
- Я знаю пока немногое и то, со слов Николая Фомича, - он кивнул на сидящего рядом с ним представительного мужчину с аккуратной темной бородкой с проседью, - может быть, мы предоставим слово сначала ему.
Председательствующий перевел взгляд и утвердительно кивнул головой.
- Директор научно-исследовательского института ядерной физики при Академии наук Колбанов, - слегка привстав, представился бородатый, - с чего начинать?
- Как водится, с начала, - позволил себе пошутить вице-премьер.
- Хорошо, - мужчина погладил ладонью бороду и приподнял над столом стопку листков, - хотя должен предупредить всех присутствующих, что казус столь удивителен… Столь необычен… И настолько необъясним… Короче говоря, он пока не поддается никакому разумному рациональному истолкованию…
- Что имеется в виду под разумным рациональным истолкованием? – вопрос задал министр обороны, - если можно, оперируйте понятиями, доступными людям непричастным к вашей сложной науке. Извините.
- Этот случай не поддается научной трактовке с точки зрения наших современных знаний, - пояснил директор института, - более того, нам не хватает знаний, чтобы его расшифровать, не говоря уже о том, чтобы понять.
- Я думаю не только знаний, но также времени и имеющихся ресурсов, - добавил президент Академии наук, - наукоемкость этого, с позволения сказать, труда…
- Предупреждение принято, - положил конец начинающейся научной дискуссии многоопытный вице-премьер, - итак, уважаемый Николай Фомич – откуда взялись эти тетрадные листки?
- Эти листки – уже не эти, - ворчливо заметил бородатый, - это всего лишь копии, - и я не понимаю, зачем..., - он перевел взгляд на председателя ФСБ.
- У нас они будут целее, - поспешно ответил тот, - согласитесь, здесь содержатся государственные секреты, и мы не можем даже допустить возможности их утраты.
- Тем более что ваши институтские сейфы – обычные консервные банки, только прямоугольной формы и крупнее, - добавил зампред ФСБ по оперработе, - они не являются преградой даже для домушника-новичка, не говоря уже о медвежатниках или серьезных современных шпионах.
- Товарищи…, - укоризненно произнес вице-премьер, - давайте все-таки выслушаем специалиста по существу, а всякие технические проблемы решим потом. Уточняющие вопросы только по сути.
- Эти листки, их всего девять, мне принес сын моих старинных приятелей, - начал степенно ученый-ядерщик, - зовут его Егор Закатин. Его родители четыре года назад погибли в автомобильной катастрофе, и с тех пор я осуществляю над ним нечто вроде опеки. У нас с ним есть и один общий интерес – мы оба увлекаемся астрономией. Моя первая специальность вообще-то астрофизика, наука на стыке… Ну, об этом потом. Так вот, Егор уверяет, что нашел эти листки случайно, и поскольку они относятся, как он полагает, к его любимой астрономии, он попытался в них разобраться. Но ровно ничего не понял…
- Нашел случайно где? – тотчас спросил вице-премьер.
- Ну, я не уточнял, да это и не суть важно…
- Позвольте, я доложу, - привстал генерал-лейтенант.
- Да, Александр Викторович.
- Закатин уверяет, что нашел их в нише для цветов, расположенной на стенке у подъезда дома, в котором он проживает. Эти данные косвенно подтверждены.
- Хорошо, - вице-премьер вновь кивнул ученому.
- Листки заполнены графическими рисунками и математическими выкладками и формулами. Причем все данные закодированы.
- Каким образом? - спросил министр обороны.
- Это сложно объяснить. Скажем так: каждый изображенный там символ вмещает, по меньшей мере, несколько математических формул и уравнений. А, если удастся расшифровать их полностью, то это получится многотомный научный труд колоссальной насыщенности новой для нас информацией.
- Что, значит, удастся, - недовольно проговорил вице-премьер, - вы – наука, и вы должны бросить на это все силы, уважаемый профессор.
- Вот уже вторую неделю весь наш институт работает над первым листочком. Я повторяю: весь институт – свыше трехсот научных работников… И мы расшифровали лишь часть самой первой строки, - с горечью произнес профессор.
- Что? – министр обороны не смог скрыть своего изумления, - весь институт?
- Да. Причем это делается с помощью компьютерной техники и специально разработанных для этого нашими коллегами программ. Люди сидят днем и, можно сказать, ночью.
Вице-премьер откинулся на спинку стула. Было очевидно, что эти слова его весьма поразили, но он промолчал.
- Я думаю…, - сказал президент Академии наук и сразу пояснил и поправился, - мы уже обсуждали эту проблему в тесном научном кругу… Так вот, мы думаем для того, чтобы расшифровать содержание листков полностью надо на годы… На годы, - подчеркнул он, - посадить за эту работу все научные резервы мира.
- Так, что же это такое? – не выдержал министр обороны, - безразмерный ящик Пандоры какой-то! Вы отдаете отчет своим словам?
- Отдаем, - спокойно ответил уже вновь профессор, - знания, изложенные там, - он ткнул пальцем в листки, - многогранны и почти безграничны. Они перевернут все наши научные представления о существующей действительности.
- Какие темы там затронуты? – вице-премьер снова обрел спокойствие.
- Точно сказать никто не сможет, - профессор пожал плечами, однако, судя по графическим составляющим – это, прежде всего природа вещества и различное его состояние. Кроме того, вопросы возникновения Вселенной, причины возникновения антивещества и "черных дыр"…
- Черных дыр? - снова вскинулся министр обороны, - это что – специальная терминология? Что означает это понятие?
- На эту тему нам с вами надо прослушать целый курс лекций, - мягко вмешался вице-премьер, - и то, вряд ли, придет понимание их сути. Не будем на этом останавливаться. Что еще?
- Еще соотношение пространства и времени, квантовая природа гравитации, экспоненциальность Вселенной…, - начал перечислять бородач, постукивая в такт пальцами по столу.
- Довольно! – положил конец вице-премьер, - Вы нас задолбаете, извините за выражение, своими специфическими терминами. Давайте по-другому. Где Вы видите практическое применение содержимого этих теоретических дисциплин?
- Где? – лишь на мгновение задумался профессор, - да, повсюду!
- Например?
- Например? В преобразовании материи. Еще Аристотель считал, что всякий кусок вещества можно бесконечно дробить на все меньшие и меньшие кусочки, так и не дойдя до такой крупинки, которая бы не делилась. И он был прав. Процесс сей бесконечен. Наука это постоянно доказывает, открывая все новые и новые бесконечно малые микрочастицы.
- И, что? – скепсис вице-премьера был явно направлен на сокращение вступительного слова и освещения самой сути.
- Как – что? – возмущенный профессор клюнул на приманку, - это означает, что все в мире состоит из одинаковых кирпичиков. Из которых можно слепить все, что угодно – от собачьей будки до шикарного особняка. Мы берем, скажем, стол…, - профессор не нашел ничего лучшего, ткнув в столешницу…
- И изготавливаем из него паркет, - продолжил коварный вице-премьер.
- И изготавливаем из него телефон, зеркало, вентилятор…, - бородач азартно поочередно тыкал в находящиеся в кабинете предметы быта, - …растение в цветочном горшке… Да все, чего пожелаем!
- Вы хотите сказать, - министр обороны выпрямился во весь свой немаленький рост, - что, к примеру, из дерева можно получить золото?
- Не получить! Пре-о-бра-зо-вать в золото. Даже воду и воздух можно преобразовать в золото, в любой металл, в любое неорганическое или органическое вещество!
Профессор победно махнул рукой в сабельном замахе. В кабинете воцарилась тишина. Щеки вице-премьера покрылись пятнами – свидетельством о его замешательстве, что бывало с ним крайне редко. Министр обороны грузно рухнул на стул, который едва сдержал удар, скрежетнув по паркету пола всеми четырьмя конечностями. Растерянностью отличались и лица руководителей ФСБ, доселе невозмутимые и всезнающие. Даже президент Академии наук, похоже, был поражен таким простым примером, подтверждающим сложный научный тезис.
Безмолвие, впрочем, длилось недолго. Закаленные кабинетные бойцы разом пришли в себя, и на профессора вразнобой посыпался град вопросов.
- Стоп, стоп, стоп! – закричал опомнившийся вице-премьер и для убедительности постучал по столешнице костяшками пальцев, - давайте по порядку. Он ткнул рукой в сторону министра обороны.
- Вы хотите сказать (вероятно, это была его любимая фраза), - вкрадчиво начал он, - что таким образом можно разрушить оружие противника и его военную технику, а также живую силу врага? И превратить их в прах?
- Хочу, - безмятежно ответил бородач, - только зачем же в прах? Можно во что-то более мирное и полезное. В сады, например, в озера с чистой водой или кислорода добавить в атмосферу. В морской песочек для пляжа, наконец.
Какое то время все сидели молча, переваривая услышанное. Лишь размеренные щелчки маятника старинных напольных часов, стоявших в углу кабинета, нарушали эту неожиданно наступившую тишину.
- Все! Достаточно! – неожиданно резко произнес вице-премьер. _ Суть понятна. Последний вопрос: для этого необходима какая-то специальная установка?
Этот вопрос застал профессора врасплох.
- Да, - неуверенно подтвердил он, - что-то вроде этого.
- Гиперболоид инженера Гарина, - хмыкнул министр обороны.
- Честно говоря, над этим мы еще не думали… Так вопрос не стоял.
- Теперь стоит, - жестко сказал вице-премьер. – Все, товарищи. На сегодня хватит. Наши ученые могут быть свободны, а мы еще обсудим некоторые практические нюансы.
Он встал и попрощался с ними за руку. Профессор попытался сунуть принесенные листки в кожаную папочку, однако вице-премьер отрицательно покачал головой.
- Оставьте их здесь, - глухо сказал он.
- Но, как же…, - начал ученый.
- Все работы будут с завтрашнего дня засекречены, даже с сегодняшнего, - все так же глухо произнес высший чиновник, - все это слишком серьезно.
Было заметно, что груз ответственности наложил уже свой отпечаток на его лицо. Под глазами легли темные круги, от носа к подбородку протянулись две заметные, почти вертикальные морщины, а губы, и без того тонкие, превратились в ниточку.
Ученые молча вышли из кабинета.
Вице-премьер вновь сел за стол, и некоторое время сидел молча.
- Сейчас поеду докладывать президенту, - устало проговорил он, - но, в принципе, план уже ясен, и я думаю, президент с ним согласится. Поэтому необходимо приступать к его реализации немедленно. Безотлагательно.
Присутствующие раскрыли рабочие ежедневники.
- Первое, - произнес вице-премьер, - необходимо обеспечить строжайшую секретность проводимых исследований и обеспечить охрану главных фигурантов.
Председатель ФСБ и его зам синхронно черкнули ручками.
- Второе. Необходимы деньги, материальные ресурсы, создание специального центра и доставка туда всех наших лучших ученых. Это моя забота. Охрана будет за спецслужбами МВД и военных.
Министр обороны согласно кивнул головой.
- Третье. Следует создать разветвленную систему специальных лабораторий, чтобы каждая работала по своей теме и ничего не знала о других наработках. Нужно сделать что-то типа сталинских "шарашек", вызвав у ученых максимальную материальную заинтересованность. Проработайте этот вопрос.
Оба руководителя ФСБ сделали пометки.
- Четвертое. К черту все эти игры в шпионов и ловлю коррупционеров. Все оперативные силы бросить на поиск автора этих заметок, - вице-премьер кивнул на лежащие на столе листочки. – Вы понимаете, что это за фигура?
- Новый Эйнштейн, - хмыкнул министр обороны.
- Это не Эйнштейн, - вице-премьер помолчал, - это миллион эйнштейнов вместе взятых. И мы должны его найти. Докладывайте, что уже сделано в этом направлении.
Генерал-лейтенант вскочил и здесь ему уже не было предложено присесть. Вице-премьер смотрел на него холодными требовательными глазами.
- По словам Закатина, он подобрал эти листочки, когда утром выходил из дома для совершения обычной гимнастической пробежки. Они лежали вместе с книгами в нише, предназначенной для установки цветочных горшков. Он утверждает, что некоторые люди, желающие избавиться от ненужных книг, не выбрасывают их в мусорные баки и мусоропроводы, а оставляют где-либо на видном месте. Чтобы те, кому они еще могут пригодиться, легко их заметили.
- Проверяли?
- Так точно. Дворничиха подтверждает, что такая практика существует. Оставляют рядом с баками или у скамеек также иногда годные к употреблению носильные вещи, обувь и другие предметы. Опрошенные жильцы дома также об этом свидетельствуют. Хотя, конкретно, на этот день такого подтверждения не получено.
- Что собой представляет этот Закатин? Можно ли ему верить?
- Родители погибли в автомобильной катастрофе четыре года назад. Других близких родственников нет. Холост. Двадцать шесть лет. Закончил филологический факультет университета. Учится в аспирантуре. Специализация – пушкинист. Увлекается любительской астрономией. Еще одно хобби – коноклефилия.
- А это что еще за извращение? – брови вице-премьера слегка приподнялись в знак удивления.
- Так называется коллекционирование брелков для ключей, - пояснил генерал-лейтенант, скосив глаза и, на всякий случай, заглянув в "объективку", составленную оперслужбой на Закатина, чтобы убедиться в правильности произнесенного слова.
Вице-премьер кивнул головой, приглашая продолжить характеристику.
- Живет один в двухкомнатной квартире. Близких друзей нет. Часто встречается и, похоже, симпатизирует бывшей однокласснице Маклаковой Ирине, живущей в этом же доме. Ни к уголовной, ни к административной ответственности не привлекался. На учетах не состоит. В участии различных молодежных акций не замечен. В наше поле зрения никогда не попадал. Словом, типичный тихоня.
- Возможно, листки принадлежали одному из родителей? – подал голос министр обороны.
- Вряд ли. Отец Закатина работал спортивным врачом. Мать – также врачом, только онкологом в специализированной клинике.
- А, может автор сам Закатин, - вновь продолжил вице-премьер, - ведь он увлекается астрономией? Ведь и любители иногда совершают удивительные открытия, в которых сами не в силах разобраться.
- Это исключено полностью.
- Почему?
- Графологическая экспертиза начисто отрицает авторство Закатина. Кроме того, его математические знания остались на уровне теоремы Пифагора. Учительница математики той школы, которую он закончил, вообще утверждает, что тройку по ее предмету она поставила Закатину из чистой жалости. Его коньком с первых классов была литература. Ну, еще история и спорт. Физически он неплохо развит. Нет, он не может быть ни автором, ни исполнителем этих физико-математических изысков.
- Что дал опрос жильцов дома?
- Практически – ничего. Никто не видел оставленных у подъезда книг в тот день, и никто в сопутствующие дни не пытался избавиться от ненужной литературы.
- Может соседство книг и листков случайное?
- Скорее всего, нет. Закатин утверждает, что листки он обнаружил уже дома в книге Воронцова-Вельяминова "Очерки о вселенной", якобы оставленную у подъезда, которую он и взял себе, поскольку интересуется астрономией. Он нам ее предъявил.
- А, какие книги там еще лежали вместе с этой?
- Названий он не запомнил, но какая-то техническая литература, касающаяся вопросов строительства и архитектуры.
- По профессиональной принадлежности проверили всех живущих в этом доме?
- Обижаете, Вениамин Александрович, - впервые позволил себе улыбнуться генерал-лейтенант, - не так уж мы и подрастеряли свои кадры и навыки, несмотря на все бывшие пертурбации в нашем ведомстве. Да, что я Вам говорю, будто сами не знаете. Работаем и в данном направлении и не только по этому дому.
Улыбнулись и председатель ФСБ, переглянувшись с министром обороны.
Дело в том, что вице-премьер пришел в правительство из ФСБ. Этим и объяснялись столь профессиональные вопросы, задаваемые бывшему коллеге. Кроме того, по распределению функций он курировал силовые ведомства, был личным другом президента, а многие считали, что и его преемником и чувствовал на этом посту себя достаточно твердо и независимо. Поэтому он и вел себя в кругу высокопоставленных силовиков, назначаемых и подотчетных лишь самому президенту, столь решительно и уверенно.
- Ну-ну, - впервые легкая улыбка появилась и на лице председательствующего, - докладывайте дальше.
- Оперативной работой охвачены все прилегающие микрорайоны, - генерал-лейтенант вновь обрел серьезный вид. – Проверяются люди, которые могли оставить книги ввиду своего переезда, капитального ремонта в квартире, других событий, которые могли способствовать пересмотру ненужных вещей. Например, смерти бывшего владельца книг. Эти книги могли быть оставлены случайно или намеренно, но лишь в предшествующую ночь или ранним утром. Поэтому установлены и опрашиваются все окрестные нищие, бомжи, люди, возвращающиеся с ночной работы, любители бега трусцой, собачники, водители такси и так далее. Круг интересующих нас людей очень широк…
- Однако…
- Однако нужного результата пока нет. Кроме, пожалуй, одного нюанса.
- Какого? – заинтересовался вице-премьер.
- Графологи утверждают, что все эти формулы и графики, скорее всего, выполнены рукой, не знакомой с элементарными правилами правописания. Линии наполнены перенапряжением, начинаются с разных мест символов и цифр, у них не тот нажим, который должен наличествовать у обычного человека. Примерно так, будто мне дать исполнить письмо китайскими иероглифами – вот как выразился один из них.
- Инопланетянин, - хмыкнул министр обороны, - или иностранец…
- Нет, не иностранец. Поскольку навыки овладения письмом у всех народов примерно одинаковы. Разве что некоторые пишут не слева направо, а справа налево. Насчет инопланетян, как я понимаю, шутка.
- Инопланетянин…, - задумчиво пробормотал вице-премьер, - а ведь в этом что-то есть…
И увидев вытянувшиеся лица коллег, ухмыльнулся.
- Это мог быть человек абсолютно неграмотный, - быстро сказал он, - но добросовестно переписавший текст и перечертивший графики из другого источника. Надо покопаться в этом направлении.
Генерал-лейтенант согласно кивнул головой и черкнул несколько слов в своем ежедневнике.
- С Закатина взята подписка о неразглашении?
- Так точно. И с других фигурантов тоже.
- За Закатиным пустить наружку, взять под контроль его телефон, мобильник и Интернет. Возможно, это выведет нас на контакт, о котором не подозревает и сам Закатин.
- Негласный обыск?
- А что это нам даст? Если он в чем-то хитрит и что-то скрывает, то время для заметания следов у него было. Нет, обыск не нужен.
Вице-премьер потер пальцем переносицу, размышляя, не упустил ли он чего важного. Вроде нет. Он выпрямился и поочередно оглядел участников совещания.
- И последнее. Все это чрезвычайно серьезно. Ученые еще подготовят пояснительную записку для доклада президенту. Но уже ясно одно, помимо этих "черных дыр" и теорий пространства-времени, исследования ведут к главному – к природе вещества. То из чего состоит весь органический и неорганический, а возможно, еще и информационный, а также духовный мир. Если я правильно понял – в принципе из любого молекулярного тела можно получить любое иное молекулярное тело, переместив его атомы, их составляющие и связи, а также перекроив молекулярную структуру. У кого-то сложились другие представления?
Руководители ФСБ лишь отрицательно помотали головами, а министр обороны поднялся из-за стола и выразил свое мнение по-военному кратко и предметно. Несмотря на скептическое хмыканье по ходу обсуждения, профессиональный военный прекрасно понял открывающиеся перспективы.
- Все составляющие конкретного вещества или тела могут распадаться и вновь складываться по специально заданной программе, - четко произнес он. - Это абсолютное оружие. Против которого не может быть создана никакая защита. Американская ПРО – детская игрушка после этого.
- Да. Но это далеко не все. С помощью новой технологии возможно преобразование в целом небесных тел. Планеты Земля. Солнца. Галактики. И даже, может статься, всей Вселенной…
Вице-премьер проговорил это с неожиданной болью. Лица присутствующих разом потемнели. Страшная перспектива открылась во всем своем величии и всемогуществе.
- Руководителем проекта, до принятия решения президентом, останусь я, - с внезапной усталостью в голосе сказал вице-премьер, - по соответствующим вопросам будут подключены специальные службы МВД и ГРУ. Все докладные по ведомствам предоставлять мне ежесуточно к девятнадцати часам. Вопросы?
Генералы молча встали из-за стола и вытянули руки по швам.
Продолжение по адресу:http://zhurnal.lib.ru/i/iwanow_w_g/
Валерий Иванов-Смоленский
За сто миллиардов лет до Большого Взрыва. (Книга 1).
(фантастика)
Монстр просыпается. (Книга 2).
(фэнтези)
А Н О Н С
Астроном-любитель пытается открыть новое небесное тело и назвать его именем любимой женщины. Находящийся рядом с ним мальчуган случайно заглядывает в телескоп и получает неожиданную информацию от неизвестного существа, находящегося в районе звезды Алголь – Беты созвездия Персея. Малыш записывает полученную информацию на листки бумаги, которые попадают в специализированный научно-исследовательский институт. Однако сил НИИ недостаточно для расшифровки послания – здесь нужны все научные силы планеты. Пытаясь установить автора текста, ФСБ задерживает их обоих и заточает в своих подвалах… Но настоящий враг невидим и затаился в космосе. Впереди начало грандиознейшей битвы во Вселенной, которая ответит на вопрос быть или не быть самой Вселенной. Чем она закончится?
П Р О Л О Г
В конце XX века ученые Земли сделали сенсационное открытие в структуре Вселенной. Было обнаружено совершенно новое образование – так называемая Темная материя или Темное вещество. Оказалось, что масса звезд, планетарных систем и иных космических тел составляет ничтожную часть от всей массы Вселенной - всего лишь 0,4%. Даже межзвездный газ имеет массу в девять раз большую – 3,6%. В то же время значительная ее доля (около 23%) образована Темным веществом. Весь остальной вес приходится на неизвестную материю, которой было дано условное название Темная энергия и которая пока не поддается научному исследованию.
Темное вещество также недоступно прямому наблюдению. Оно совершенно не испускает электромагнитного излучения, но определяется косвенно по гравитационным эффектам, оказываемым на наблюдаемые видимые объекты.
Люди пока еще не видят связи между различными космическими катаклизмами: взрывами сверхновых звезд, образованием «черных дыр», столкновениями огромных скоплений целых галактик…
Но эта связь существует. Всю Вселенную хочет поглотить всепожирающее чудовище в виде Темного вещества. И человечество, которому отроду лишь миллионная часть секунды по сравнению с общим возрастом Вселенной, вступает в неравную борьбу…
Глава первая
- Я все равно ее открою…, - темное небо зачернело тучами и человек, досадливо чертыхнувшись, оторвался от окуляра небольшого портативного телескопа.
Телескоп стоял на балконе седьмого этажа девятиэтажного панельного дома на довольно примитивном треугольном штативе. Его жерло смотрело почти вертикально на юго-восточный участок неба, уже довольно затученного и даже, кажется, готовящегося пролиться мелким сентябрьским дождиком.
Сам балкон был застеклен, обшит светлой вагонкой и вполне мог служить уютной и непрезентабельной обсерваторией. Вечер еще нельзя было назвать поздним, а в приоткрытое окно струилось, по-летнему, ласковое и легкое тепло.
Человек резко поднялся с видавшего вида стула, жалобно крякнувшего от столь внезапного скорого освобождения и потянулся за сигаретной пачкой, валявшейся на узком подоконнике. Был он радостно молод, высок и слегка сутул, но не старческой согбенностью, а юношеской угловатостью – манерной и пружинной. Длинная светлая прядь волос прикрыла левый глаз, и человек привычным движением головы сбросил ее к уху. Прикурив от разовой зажигалки, он склонился к другому стулу, на котором лежали общая тетрадка в желтом коленкоровом переплете и синяя шариковая ручка.
- Что мы запишем…, пробормотал он, одной рукой листая тетрадку, а другой, нашаривая стоящую где-то сзади пепельницу, - запишем, то, что видим…
Он заглянул в объектив окуляра, смешно, по-гусиному, повернув шею, крутнул крохотное колесико на окуляре и разочарованно вздохнул.
- Да, с такими темпами я буду ждать ее до второго пришествия, - несколько цифр легло на исписанный лист двумя неровными строчками.
Человек посмотрел на часы, отметил время и столь же кривовато зафиксировал его на бумаге.
- Дядя Егор, - в проеме балконной двери возникла фигура малыша в пестром комбинезончике и встрепанными волосами, - мне надоел этот мультик, можно я выключу телевизор и постою с тобой на балконе. Ты мне дашь посмотреть в эту трубу?
- Хорошо, тигренок, - размышляя о чем-то своем, согласился светловолосый, но тотчас спохватился, - э-э-э, нельзя тебе на балкон, я же здесь курю. Твоя мама потом с меня натурально… - и, заметив заинтересованный взгляд малыша, спохватился, - …спросит, в общем. Ты же табаком пропахнешь, а у нее знаешь какой нюх.
- Какой? – немедленно загорелся карапуз, - и что такое нюх? Нос, что ли?
- Ты, давай, иди и выключай телевизор, - сделал себе отсрочку от ответа на коварный вопрос Егор, - а я тебе потом объясню.
«Тигренок», деловито переваливаясь, скрылся в глубине комнаты, а любитель астрономии притушил сигарету о дно пепельницы и задумался над ответом.
- Ухо востро надо держать с этой малышней, - он потер двумя пальцами свой нос, - доложит Иришке насчет нюха не в той интерпретации, мол, о ее носе шла речь, тогда только держись… Она терпеть не может, когда упоминают о ее внешности. Хотя, справедливости ради, нос у нее длинноват. Если смотреть в профиль. А, если в анфас – то ничего. Даже очень ничего.
И он зажмурил глаза, представляя себе свою, безответную пока, любовь. Иришка была его одноклассницей, школьной красавицей. И, если очень коротко, рано выскочившей, именно выскочившей, замуж за одного тележурналиста. И быстро соскочившей с этого бездумного скороспелого брака, имея сейчас в наличии вот этого четырехлетнего карапузика, по кличке «тигренок». Тигренком прозвал его он, Егор, за неуемную привычку малыша бросаться из засады и пускать при этом в ход зубы. Хотя и показушно, но иногда весьма болезненно. А звали его, на самом деле, Димкою. В честь того же наглого и нахрапистого журналиста.
- Дим Димычем будет, - невесело подумал Егор, вглядываясь в неласковое несмотрительное уже небо и не заметив, что малыш стоит уже рядом, восторженно озирая телескоп.
- Дай мне посмотреть в трубу, - тоненький голосок дрожал от возбуждения, а ручки тянулись уже вверх.
Довольный, что кроха не вспомнила о своем каверзном вопросе по поводу маминого нюха, Егор легко подхватил малыша на руки и поставил ногами на стул.
- Смотри, сколько хочешь, - великодушно разрешил он.
Малыш приник к окуляру, вцепившись ручонками в круглый корпус телескопа. Казалось, будь у него хвостик, соответствующий его грозному прозвищу, то он вилял бы от взбудораженности вовсе не по тигриному, а как у обычной восторженной собачонки.
- Как ей сказать? – продолжил далее свои грустные размышления Егор. - Как признаться, что я люблю ее еще с восьмого, даже нет, с седьмого класса… И всегда любил и сейчас. И «тигренка» этого тоже люблю, хотя своим появлением на свет он и обязан ненавистному лощеному журналюге. И малую планету или астероид новый хочу открыть для нее и назвать его ее именем «Ирина». Какой еще женщине дарят такие подарки. Шубу, бриллиантовое колье, шикарный автомобиль, даже собственный остров – все это так приземленно… А тут – астероид. Неземное и вечное…
Яркая короткая вспышка озарила небо. Егор даже не успел заметить - где именно. Но раската грома не последовало. Даже отдаленно не громыхнуло. И озоном не запахло. Только вечер, как будто просветлел. И еще ему показалось, что яркий тонкий луч, наподобие иглы мелькнул возле телескопа и пропал.
- Гроза, что ли собирается? – подумал Егор, - для сентября явление редкое, но случающееся. Надо убирать телескоп…
- Дядя Егор, - каким-то незнакомым напряженным голосом звонко произнес «тигренок», - на какой участок неба, с точки зрения землян, направлен твой инструмент?
- Созвездие Персея, - машинально ответил Егор, еще не успев осознать неожиданную взрослость заданного ему вопроса. Слух его автоматически резануло лишь выражение "с точки зрения землян".
- А, именно…, - ничуть не смущаясь, продолжило любознательное дитя, сосредоточенно приникнув к окуляру.
- Бета Персея, звезда… - но, спохватившись, Егор не выдержал, - подожди, подожди - с чего это ты…, зачем это тебе…, откуда ты…
- Расскажи о ней, об этой звезде, - прервал поток изумленных вопросов юный вундеркинд все тем же, неведомым Егору, несколько натуженным голосом.
- Ее открыли еще в глубокой старине, - растерянно произнес несостоявшийся пока даритель астероидов, - и, поскольку это сделали древние арабские астрономы – она получила арабское название Алголь за ее необычное поведение.
- Как это слово переводится? – малыш был по-прежнему сосредоточен.
- Дьявол, - выдохнул вконец потерявшийся Егор, - арабы звезду назвали Дьяволом.
- Почему?
- За ее переменчивый блеск. Звезда постоянно мерцала, как бы подмигивая своим наблюдателям. Это казалось удивительным и непостижимым.
- А, современная земная наука астрономия это объясняет?
- Да. Алголь оказалась двойной звездой, - ответил Егор, но его сознание уже четко фиксировало необычность постановки вопросов с терминами «землян» и «земная». – Несколько ранее, правда, считали, что эта звезда периодически взрывается вследствие нарушения ядерных процессов, но…
- Каковы ее небесные координаты относительно точки нахождения твоего телескопа?
- Вот те клюква… Что происходит с ребенком? – всерьез забеспокоился Егор.
- Диктуй! – уже приказным тоном произнес малыш.
- Димо-о-о-н, - начал Егор, - с тобой все в порядке? Тебе не плохо? Что…
- Ну, говори же, - в голосе «тигренка» прозвучала неприкрытая досада, - я должен успеть, тоннель меняет свою угловую скорость.
После таких словечек вконец ошарашенный взрослый мгновенно сдался. Он полез в свою тетрадку и покорно продиктовал необходимые цифры, ожидая самого худшего.
Но ничего экстремального далее не произошло. «Тигренок» смотрел в трубу еще несколько секунд, а затем отодвинулся и самостоятельно спрыгнул на пол. Он стоял и молчал, бездумно глядя в чернеющее небо.
- Димон, - опасливо произнес Егор, - тебе что-то привиделось?
- Что такое космос? Что такое Вселенная? – малыш смотрел серьезно и неуступчиво, отвечая на вопрос вопросами, повергающими взрослого собеседника в смятение.
- Ну, это в двух словах не объяснишь…, - осторожно начал Егор.
- Откуда взялась Вселенная? Сколько она существует? Что с ней станется в конце концов? – вопросы звучали теперь непрерывно.
- Ученые считают…
- Какова сущность Времени? Когда оно началось – до или после возникновения Вселенной? Закончится ли оно когда-нибудь и что будет вместо него? Или после него?
Тут уж Егор испугался не на шутку. Ребенок попросту не мог задавать такие вопросы. Назвать это каким-то необычно приобретенным интеллектом? Но ребенок не может его иметь. Он и слов-то таких знать не…
«Тигренок», тем временем, ухватил своими ручонками тетрадку, взял шариковую ручку и начал что-то выводить ей на бумаге.
Егор осторожно заглянул через его плечо. Его глазам предстало какое-то графическое изображение в виде оси координат. Детская ручонка выводила явно недетские линии. Некие пересекающие кривые, неровная синусоида, две точки, помеченные крестиками…
Что-то не то. Егора вдруг изрядно шатнуло. Рука уцепилась за оконную раму. Сумерки, казалось, сгустились, и наступило ощущение их вязкости.
- Мне это просто снится, - внезапно обрадовался он, прикидывая, за что ущипнуть себя побольнее.
- Это некое событие в определенной точке пространства и в определенный момент времени, - кончик шариковой ручки ткнул в точку с крестиком, лежащую ниже синусоиды. – Если не принимать во внимание реальное на данный момент различие временных и пространственных координат, то вот эта точка…
Это было уже чересчур. Свет, точнее его жалкий вечерний остаток, померк в глазах Егора. Он упал на пол, неловко поджав руку, как бы боясь инстинктивно ее сломать. Вторая рука заскользила по гладкой вагонке и зацепила за штатив. Тренога с телескопом дрогнула, пошатнулась, но устояла. Малыш оторвал от тетрадки глаза и удивленно посмотрел на лежащего.
- Это не сон, - последнее, что зафиксировало затухающее сознание Егора, - произошло что-то необъяснимое… И страшное…
Глава вторая
Почему-то нестерпимо ныл локоть правой руки. Лоб будто покрылся ледяным панцирем. Спина ощущала жесткую ровную поверхность.
Егор осторожно приоткрыл глаза. Высоко над ним желтели, освещенные слабым неровным светом доски. И сразу же чья-то рука коснулась его щеки. Он рванулся вперед, пытаясь вскочить на ноги. Что-то свалилось с его головы и упало вниз с глухим стуком. Руки хватали пустоту, опереться было не на что, и Егор остался сидеть на полу, нелепо мотая головой по сторонам. Мир постепенно становился узнаваемым.
- Егор! Что с тобой? – родной и знакомый голос донесся сзади.
Он резко развернулся на звук. Иришка. Она сидела на корточках в дверном проеме балкона и взирала на него с осторожностью и озадаченностью дикаря, наткнувшегося на незнакомого зверя.
- Что здесь случилось? - легкая хрипотца выдавала серьезное ее волнение.
Он огляделся. На балконе больше никого не было. «Тигренок» исчез. Пошарив глазами по сторонам, он зачем-то заглянул под стулья. Обеспокоенная Ирина также оборотила свой взгляд туда, наклонив голову и явно недоумевая.
- Ты – в порядке? – спросила она совсем по-голливудски и с интонацией заморской киногероини.
- Где Димка? Где тигренок? – его глаза вновь метнулись, но уже вверх – к оконным рамам, отделяющим балкон от сумрака внешнего мира.
Рамы, точнее та рама, в створку которой ранее смотрело жерло телескопа, была уже закрыта, как, впрочем, и две другие. Тренога с телескопом стояла в углу балкона. За окном царил мрак. Мир был беспросветно сер.
- Димка в комнате. Книжки твои рассматривает, - она протянула ему руку, - хочешь встать? Тебе не вредно?
- Какие книжки? – краски мира стали возвращаться.
- Ну, не знаю. На диване сидит с какими-то книжками, - Ирина по-прежнему обеспокоено вглядывалась в его лицо.
- Книжки… Димка…, - он блаженно улыбнулся и закрыл глаза.
- Что здесь произошло? – она, похоже, испугалась еще сильнее, - ну что ты расплылся как идиот?
Он вспомнил свой нелепый дурацкий сон и засмеялся тихо и удовлетворенно.
- Отвечай же! – Ирина явно не разделяла его игривого настроения, - почему ты спрашиваешь о Димке, с ним…
- В далеком созвездии Тау Кита все стало для нас непонятным, - проорал он, нещадно коверкая хрипотцу Высоцкого, - сигнал посылаем, но что ето там, ведь нас посылают обратно!
- С чего это ты стал пить в одиночку? – сразу же успокоилась Ирина, - а я-то, дура, испугалась – чего это синьор Закатин на полу валяется. Лед ему на голову, в скорую звонить собралась…
- Какой лед?
- Обыкновенный. Из твоего холодильника. Вон он на полу, свалился с твоей головы. Который еще в виски кладут. Только виски я там не обнаружила. Там вообще хоть шаром покати…
Ирина внимательно оглядела балкон в поисках гипотетической бутылки.
- То-то ты под стульями шарить собрался. Что опохмелиться захотелось? Вот и оставь на тебя ребенка.
- Я не пил. В телескоп смотрел, голова закружилась и, наверное, упал.
- Наверное, - передразнила она, - бревном валялся, пульс еле прощупывался.
Он зажмурил глаза и помотал головой.
- Сколько ты уже здесь?
- Да, минут двадцать прошло точно.
- Я был без сознания двадцать минут?
- Ой! – вновь всерьез обеспокоилась она, - ты же, может, головой об пол стукнулся, поэтому и песни такие голосишь.
Ирина протянула руки к его лицу и стала ощупывать виски, перебирая тонкими пальцами вниз к шее, а затем вверх, к затылку.
Незадачливый астероидный сыщик аж застонал от наслаждения. Легкий аромат знакомых духов вскружил голову, и Егор серьезно стал опасаться нового обморока. Пришлось опереться на руки.
- Тебе больно? Где? – она восприняла его стенания совершенно превратно, - возможно, все-таки, нужен врач?
- Ты мой самый лучший врач! – Егор нежно взял ее руки в свои ладони и поцеловал пальцы.
- Ты, чего это, Закатин? – в голосе звучало удивление, но пальцы она не отняла.
- Так, - смущенно пробормотал он, - считай это последствием травмы головы…
- Ладно, если ты в порядке, то нам пора. Димке покушать еще надо, ты же его не кормил? – она осторожно высвободила свои руки.
- Нет. В холодильнике сама ведь видела – таракан повесился.
- Может и тебя покормить?
- Не надо, я сыт, - соврал Егор.
Поесть ему, конечно, хотелось. Но на сегодня стрессовых ситуаций достаточно. Еще раскиснешь у нее дома, опять с нежностями полезешь. Вот, открой новый астероид – подари его любимой, тогда можно и объясниться. А так, пусть пока остается – старые школьные друзья, знают друг друга сто лет и живут даже в одном доме, только через подъезд. Она и не подозревает о его глубоких чувствах.
Ирина еще раз внимательно посмотрела на него, встала с корточек и позвала в комнату: - Дима, давай, собирайся. Пора домой. Ты голодный мой зайчик?
- Я не зайчик. Я тигр, - серьезно сказал ребенок, - дядя Егор, а можно мне две твоих книжки с собой взять?
- Конечно, - сказал Егор и, наконец, вскочил на ноги. Голова немного кружилась.
- Бери, конечно, - вновь повторил он, заходя с балкона в комнату, - хотя, погоди – какие книжки? У меня, по-моему, детских нет.
- Вот эти, - малыш едва удерживал их в руках.
Егор всмотрелся: «Малая энциклопедия космоса» и «Тайны Вселенной».
- Продолжение сна? – мелькнуло в голове, - или это был не сон?
- Зачем они тебе, горе мое луковое? – Ирина взяла их в руки и пожала плечами.
- Картинки красивые, - улыбнулся карапуз, и Егору показалось, будто малыш ему подмигнул украдкой.
- Да, забирай, разумеется, - поспешно сказал он, - какие вопросы…
Ирина еще раз пожала плечами и сунула книги в большой целлофановый пакет, оказавшийся у него в руках.
- Спасибо тебе, - с какой-то необычной теплотой сказала она Егору, - я тебя не очень напрягаю?
- Ну, что ты, - Егор счастливо улыбнулся и был вполне искренен, - всегда готов!
- Спасибо, дядя Егор, за все, - как-то по-взрослому произнес малыш и здесь тот не нашелся что ответить, лишь кивнул головой.
Когда за гостями закрылась дверь, Егор сразу же кинулся на балкон. Тетрадь! Вот она. Он лихорадочно листал страницы… Есть! Знакомое графическое изображение с линиями, точками и крестиками. А внизу целый ряд каких-то математических значков… Он перевернул страничку. Длинные неровные строчки цифр, формул, вычислений. Дальше вновь концентрические круги, стрелки, непонятные значки. Модель расширяющейся Вселенной? Похоже. И вновь какие-то вычисления. Черный круг с двумя конусами и кучей различных векторов. Модель коллапсирующей звезды и «черной дыры»? Возможно. Далее пошло изображение, будто бы связанных вместе, приплюснутых земных глобусов. И снова непонятные символы, значки, цифры… Ага, вот и единственное понятное изображение: созвездие Персея. Звезда Алголь выделена и обведена кружочком. Что бы все означало…
Егор захлопнул тетрадку и обессилено опустил руки. Значит, это не было сном. Выходило, что пока он утратил сознание, «тигренок» изобразил всю эту математически-графическую абракадабру в его тетради. Он попытался представить, как все происходило. Однако в голове такое просто не хотело укладываться и фиксироваться. Мозг активно протестовал против помещения этой информации. Виски сдавило чудовищным прессом, а затылок заломило ужасной и нестерпимой болью. Егор кинулся в ванную и сунул голову под струю ледяной воды.
- Схлынь, сгинь! – молил он в ужасе. И голову, наконец, отпустило. Давление исчезло, ушла и невыносимая боль.
- Не думай об этом! – закричал он себе вслух.
Не вытирая головы, Егор кинулся в комнату. Бутылка водки, к счастью, была на месте – в углу платяного шкафа. Пробка была скручена единым движением, будто он всю жизнь работал барменом. Не утруждая поисками стакана, Егор приник прямо к горлышку бутылки и без передышки выцедил две трети его содержимого. Сразу же затошнило. Испытанный метод занюхивания рукавом не помогал. В холодильнике оказался лишь надорванный пакетик со сметаной. Всасываемая застарелая сметана показалась необычайно вкусной. Сразу же захотелось спать, и незадачливый пьяница неровными шагами двинулся прямиком к своей нерасстеленной кровати.
Глава третья
Несмотря на изрядную порцию выпитого спиртного, не сопровождавшегося хотя бы легкой закуской, голова у Егора с утра была свежей, не обремененной алкогольными последствиями. Видимо случившиеся стрессы начисто ликвидировали похмельный синдром. Чего нельзя было сказать о творящемся в мозгу сумбуре по поводу случившихся удивительных событий.
Проснувшись, Егор первым делом полез в свою тетрадку, желая удостовериться в отсутствии там посторонних записей и убедить себя, что вечерний обморок был всего лишь сном, навеявшим кошмарные воспоминания.
Увы. Проклятые цифры, формулы, латинские буковки и прочая непонятная символика, перемежавшаяся столь же малопонятными графическими изображениями, были в наличии. Целых девять листков с обеих сторон были заняты этой необъяснимой абракадаброй.
Егор в отчаянии бросил тетрадку на пол. Он уже чувствовал, что эти записи каким-то образом перевернут всю его жизнь.
- Обойдусь сегодня без традиционной утренней пробежки, - решил он, - надо пошарить в шкафчике, может кофе найдется.
Обычно он пил чай, а кофе держал только для гостей, которых, впрочем, почти не было. Разве Иришка с Димоном приходили, но это не гости в полном смысле этого слова – это свои. Растворимый кофе к счастью нашелся, и Егор, налив кипятка в большую кружку, из которой он обычно пил чай, положил туда три чайных ложечки коричневатого порошка. Он не понимал, как можно какие-то напитки, типа чая или кофе, пить из крохотных чашечек. Да еще манерно отставив мизинчик в сторону, как это делает его соседка по кабинету в университете.
Мелодией «Not Late For Work» запиликал его старенький мобильник «Sony Ericsson», одна из самых первых его моделей. Он настолько к нему привык, что когда полностью сдох аккумулятор, не пожалел денег и упросил умельца вставить туда другую аккумуляторную батарейку. Батарейка была от иной модели и вставляться не хотела, поэтому это стоило дополнительных усилий спецу и, соответственно, дополнительных затрат владельцу сони-эриксоновского антиквариата.
- Закатин слушает, - бодро произнес Егор в микрофон.
Он всегда так представлялся по телефону, считая, что это придает ему веса и солидности, скрадывая молодость и, в общем-то, не впечатляющую внешность. Что и говорить – не Том Круз и даже не Евгений Миронов.
Звонил редактор факультетской газеты «Литературный вестник» и напоминал, что завтра истекает срок предоставления статьи, которую должен быть подготовить аспирант Закатин для публикации. Статья касалась творчества писателя Владимира Гиляровского о нравах и обычаях старой Москвы и была готова.
Напоминание, однако, было кстати. Егор отхлебнул из кружки изрядный глоток и поморщился – с кофе он несколько переборщил, горькота. Затем поставил кружку и пошел к компьютеру. По пути он наткнулся на лежащую на полу тетрадку и чертыхнулся. Настроение вновь стало стремиться к нулю.
- Что же с ней делать? – подумал он, старательно обходя свой неудавшийся космический дневник. – Выдрать эти листы и выбросить их в мусорку?
Но мудро решил отложить решение проблемы на потом. Он всегда стремился принимать решения, не спеша и осмотрительно. Утро вечера мудренее, семь раз отмерь… и так далее.
Дребезжаще заурчавший компьютер со всхлипом заглотал дискету. Сбросив на дискету нужный файл, содержавший статью, Егор аккуратно положил ее в полупрозрачный зеленоватый пакет, в котором уже покоилась распечатка файла. Требовались отчего-то и печатный и электронный вариант статьи. Причем каждую страничку статьи следовало подписать, что он и сделал.
- Как в милиции, - хмыкнул Егор, допрошенный когда-то в качестве свидетеля по делу о сгоревшем во дворе гараже вместе с машиной внутри. Милиция полагала, что гараж был подожжен злоумышленниками и опрашивала всех жильцов дома…
Егор этими воспоминаниями наивно пытался прогнать мысли о проклятой тетрадке. Но не получалось. Физико-математическая мешанина, начертанная ручонкой тигренка стояла в глазах.
- Покажу-ка я ее для начала
Николаю Фомичу, - решение оказалось неожиданно легким.
Николай Фомич Колбанов был близким другом его отца и сейчас проявлял посильную заботу о Егоре. Именно он снабдил его телескопом и приобщил к любительской астрономии. Кроме того, Николай Фомич возглавлял научно-исследовательский институт ядерной физики при Академии наук, имел профессорское звание и даже был академиком.
Вновь знакомо промелодил мобильник. Звонила Иришка. С некоторым недоумением она поведала, что «тигренок» просто рвется к дяде Егору и готов примчаться хоть сейчас.
- Чем ты его приворожил, интересно? Обычно он любит копаться в своем уголке с различными машинками и конструкторами, а в гости ходил неохотно и по необходимости.
- Это наша маленькая тайна, - отшутился Егор, - могут быть у нас свои тайны?
- От меня у вас не должно быть ничего секретного, - поддержала шутливый диалог кандидатка на увековечение своего имени небесным телом, - я вас обоих знаю, как облупленных.
- Ну, да… Знаешь… Ничего ты не знаешь, - подумал Егор, но вслух озабоченно сказал, - только мне сейчас надо подъехать в один институт. Но это ненадолго. А потом я позвоню, идет?
- Договорились. Не обмани ребенка! Он ждет.
К удовлетворению Егора Николай Фомич был свободен.
- Жду, - коротко произнес он, - когда будешь?
- Минут через сорок, - прикинул Егор расстояние.
Кабинет академика в очередной раз поразил Егора своими просторами и старинной основательностью. Дубовая двойная дверь, дубовый внушительных размеров стол, дубовые панели на стенах, дубовый паркет. Четыре тяжеловесных телефона спокойных цветов, один из них еще с советским гербом. Тяжелые однотонные шторы приглушенного пастельного цвета на широких окнах. Портреты ученых мужей на стенах в старых, местами потрескавшихся, рамах. И современный компьютер за приставным столиком смотрелся совершенно чужеродным телом.
- Добрый день, Николай Фомич, - поздоровался Егор.
- Здравствуй, астроном, подающий надежды, - он всегда так называл Егора, считая, что тот выбрал очень несерьезную профессию.
- Лицейский период в творчестве поэта, - издевательским тоном обычно говаривал профессор. – Что там изучать – все давно уже исследовано, расписано, переписано, тысячи монографий и сотни диссертаций… Если только его похождения по бабам в ту пору недостаточно еще расследованы благодарными потомками. Да, гений был. Великий поэт, замечательный писатель. Но ведь и …. был величайшим, - здесь он добавлял крепкое непечатное слово, характеризующее любвеобильность именитого стихотворца.
А Егор всегда краснел при этом.
- Когда б не это его пристрастие, - гудел Николай Фомич, - сколько еще прожил бы. И написал…
На этот раз академик воздержался от нападок на егорову специальность. Он внимательно оглядел воспитанника и вопросительно приподнял аккуратно подстриженную черную бородку, посеребренную возрастом.
- Чему обязан? - он любил выражения из той еще жизни, о которой сейчас напоминали лишь немногочисленные театральные постановки русских классиков. Внешность профессора и убранство его кабинета соответствовали его несколько старомодной речи, - итак, сударь?
- Вот, - коротко произнес Егор, - посмотрите, пожалуйста.
И он протянул стопку несколько помятых уже листков.
- Что это?
- Не знаю. Какие-то математические выкладки. Может быть, Вы разберетесь?
Профессор махнул рукой в сторону кресла, приглашая посетителя сесть, а сам, слегка прищурившись и отставив руку, всмотрелся в первый листок.
Ироничный прищур исчез уже через несколько секунд. Какое-то время Николай Фомич просто перекладывал полученные странички, даже не пытаясь осмыслить написанное. Затем он вновь вернулся к первому листку и начисто забыл о присутствии Егора.
Придвинув к себе чистый лист бумаги, академик что-то писал, зачеркивал, шептал. В ход пошел еще один чистый листок, а затем еще и еще…
Наконец, он с досадой отбросил ручку и вцепился рукой в свою бородку, не отрывая от «тигренковых» каракулей разом ставшего диким взгляда. К его позе подошло бы выражение, застыл как вкопанный. Потерзав, ставшую в результате клочковатой бороду, профессор обратил свой исступленный взор на посетителя.
- Где ты это взял? – куда исчезла старомодная сочность его голоса, он стал хрипловатым и пронзительным. – Решил подшутить над стариком?
- Ничего я не решил, какие тут шутки, - впервые испугался Егор, - а листки эти нашел случайно. На улице.
- Какая-то не поддающаяся решению несуразица, - прохрипел Николай Фомич, - это математическая бессмыслица, понимаешь?
- Не понимаю. Я потому Вам и принес. Для меня это вообще египетские иероглифы.
- Абсурд, бредятина, нонсенс, - все это сопровождалось рубящим взмахом руки. И затем тихо и обреченно. - Хотя что-то здесь есть. Что-то в ней заложено. И не просто что-то, а архиважное…
Профессор поднялся из-за стола и отодвинул висевшую на стене шторку. За ней оказалась обыкновенная школьная доска черного цвета с разложенными внизу на полочке белыми и разноцветными мелками.
- Так. Кто нам нужен…, - и борода академика вновь подверглась экзекуции сминания и перетирания.
Он подошел к селекторной установке и включил микрофон.
- Лизочка! – голос обрел былую звучность, - зайди, пожалуйста, милая…
Пухлая молодящаяся секретарша вплыла в кабинет и застыла. Егору даже почудился вопросительный знак, излучаемый ее полноватой фигурой.
- Возьми этого молодого человека и напои его чаем с баранками, - скомандовал Николай Фомич, к которому возвратилось утраченное самообладание. Лишь всклокоченная бородка напоминала о его недавних сомнениях и терзаниях.
Пухленькие губки женщины сложились в улыбку, которую можно было назвать приветливой, если бы не густой слой помады, которая к тому же была ярко-красного цвета. Эта вызывающая тональность и показавшиеся тонкие острые зубки придавали улыбке подобие хищного оскала мурены или, на худой конец, зубатки.
Егор покорно пошел вслед, отводя взгляд от тяжелых, колышащихся под цветастым платьем увесистых полушарий.
Он был усажен в кресло в дальнем углу приемной, и через несколько минут на его коленях уже покоился поднос. Большая глиняная кружка дымилась паром, честно говоря, весьма ароматного чая. А в глиняной же мисочке лежала горкой закуска к чаю. Правда, в виде сушек, а не обещанных баранок. А секретарша, тем временем, утопив сдобные кулачки под щеки, зорко за ним наблюдала. Почему-то женщины любят смотреть на жующих мужчин.
Через приемную в кабинет директора, тем временем, степенно кивая секретарше, потянулись ученые мужи. Одетые по-разному, в свитерах, пуловерах, костюмах с галстуками, худые и с животиками, они, тем не менее, были определенно похожи друг на друга. Что-то неуловимое объединяло их общий облик, указывая на групповую принадлежность к науке. Так иногда в толпе по осанке узнаешь людей, причастных к военной службе.
Егор уже ополовинил вторую кружку душистого горячего напитка, доставленную заботливой секретаршей, когда из-за дверей стали доноситься звуки, явно не соответствующие плавному течению неспешной научной дискуссии. Несмотря на двойную защиту, дверь пропускала возбужденный гомон перебивающих друг друга людей. Отдельные выкрики свидетельствовали даже о возможном начале рукопашной схватки.
Егор скосил глаза на свою сердобольную опекуншу. Судя по округлившимся глазам и полуоткрывшимся уже без хищного зубного оскала губкам, эти звуки также были ей в диковинку. Она даже порывалась двинуться к дверям, но, вероятно, служебная дисциплина перевешивала все другие эмоции. Так продолжалось около часа. Шум то стихал, то набегал подобно морской волне.
Наконец, из двери поочередно стали вываливаться участники громких научных дебатов. Их вид отнюдь не свидетельствовал о былой научной общности. Объединяющими признаками были уже всеобщая взъерошенность, красные пятна на лицах, сбитые на бок галстуки и полубезумные взоры. Они уходили молча, но в движениях их рук и даже походке ощущалась непримиримая ожесточенность и готовность вновь вступить в схватку.
Егор робко заглянул в полуоткрытую дверь кабинета, ожидая увидеть следы некоего побоища. Но все было нормально. Лишь хаотичность расставленных, где попало, стульев да испещренная мелом черная доска, под которой лежал уже тонкий слой меловой крошки с вкраплениями более крупных осколков, говорили о накале полемики. У хозяина кабинета изрядно пострадала лишь борода, напоминавшая собой заросли низкорослого кустарника, по которому проскочило уходящее от погони стадо бизонов. Пиджак в двух местах был испачкан мелом. Но взгляд был вполне осмысленным, хотя и несколько блуждающим.
- Этого не может быть, потому что этого вообще не может быть, - прорычал профессор, еще не остыв, - вот и все доводы. Из-за чего наука годами, десятилетиями, а то и веками топчется на месте. Псевдонаучную провокацию, видите ли, кто-то учинил. Подсунул несуразицу, помноженную на небывальщину, разбавленную математической абракадаброй… Да этим листкам цены…
Тут он опасливо покосился на свой монументальный стол. Но листки были на месте, и Николай Фомич плюхнулся на первый попавшийся стул, приглашая Егора на соседний. Академик уже забыл свои собственные первоначальные эпитеты в адрес безвинных бумажных носителей информации.
- А, что в них? - осторожно спросил подопечный, опасаясь вызвать новую бурю эмоций, но страстно желающий узнать, что же такое могла нацарапать рука карапуза. Нечто необычное, потрясшее мирные устои серьезного научного учреждения.
- В них все, - неожиданно спокойно и серьезно произнес Николай Фомич. – Все будущее науки. Все об окружающем нас мире. Все о нашем прошлом и будущем… Если, конечно, сможем расшифровать и, главное, понять.
Теперь уже нарастало смятение Егора. Его мозг активно протестовал против мысли об авторстве потрясшего ученых труда, написанного его маленьким гостем.
- Этого не может быть, - шепнули его губы, забыв, что повторяют уже сказанное хозяином кабинета.
Академик, тем временем, попытался рукавом пиджака стереть белые пятна, что плохо получалось.
- Николай Фомич, - умоляюще сказал Егор, - ну, хоть в двух словах объясните.
- А что я могу объяснить, когда я сам пока еще не понимаю сути изложенного здесь. Я могу только предполагать, о чем идет речь и то, только судя по графическим иллюстрациям, если их можно так именовать. Математическая же составляющая для меня, как… как…, - и не найдя сравнения махнул рукой.
Он привстал и потянулся за одним из листков.
- Например – вот это, судя по всему, схематическое изображение черной дыры. Имеешь представление об этих загадочных объектах Вселенной?
- Самое общее, - честно признался Егор, вспоминая написанное в книгах, - после вспышки Сверхновой звезда, увеличившись в размерах в сотни тысяч раз, начинает сжиматься, доходя до определенного предела. Далее возникает такое состояние, когда ее гравитационный радиус или радиус Шварцшильда, не позволяет сжавшейся до невыносимых пределов звезде, испускать даже фотоны света. Она все поглощает, но ничего не выпускает, в связи с ужасающей силой тяжести. Поэтому становится невидимой…
- Примерно так, - усмехнулся профессор, - хотя и по-дилетантски. Не буду давать тебе чисто научную трактовку, чтобы окончательно не запутать. Скажу лишь об одной особенности этого рисунка. Смотри. Тебе ничего здесь не кажется странным?
Егор честно вытаращил глаза. Но никаких выдающихся особенностей не заметил. Ну, черный круг и какие-то конусы по бокам.
- Вот по этому конусу в черную дыру попадает все, что оказывается в пределах ее чудовищного тяготения. Другие звезды, планеты и более мелкие и разряженные космические объекты. Она заглатывает в себя все, ничего не выпуская, даже лучи света.
Николай Фомич указал кончиком ручки в правый конус, острием упиравшийся в черный овал.
- Но здесь почему-то изображен и второй конус, - он ткнул ручкой на вершину другого конуса, примыкавшего к левой стороне черного кружка. Этого быть не должно.
- Почему?
- Во-первых, лучи света, образующие, так называемый, горизонт событий, то есть границу черной дыры, по законам математической физики никогда не смогут сблизиться. А, площадь горизонта может увеличиваться со временем за счет притягиваемой материи, но никогда не будет уменьшаться. Понятно?
Егор неуверенно кивнул головой.
- В то же время, черная дыра обладает энтропией, - увлеченно продолжал профессор, а значит – у нее должна быть (и есть) температура. Любое тело, имеющее определенную температуру, дает невидимое излучение, так как второй закон термодинамики незыблем при любых условиях. Но черная дыра не может испускать и это излучение, поскольку ничто не выходит из нее за горизонт событий…
Профессор увлекся и едва не проткнул листок острым концом ручки. Он сразу же опустил драгоценный листок на стол и осторожно разгладил его своей ладонью, вглядываясь – не оставил ли он случайного следа, который может завести в тупик будущих исследователей рисунка.
- И вдруг – второй, исходящий из черной дыры конус, - профессор успокоился и победно усмехнулся. – Значит, лучи света сблизились и, более того, пересеклись внутри пространства черной дыры. И она стала отдавать свою массу и энергию кому-то более могущественному…
Академик осторожно, тупым кончиком ручки коснулся неопределенно штрихованной массы, в которую упирался конус своим широким раструбом.
- А это уже – нон-сенс, - раздельно сказал он. Этого быть не должно ни при каких обстоятельствах, иначе все наши физические и математические законы неверны. Чего, в свою очередь, быть не может, поскольку они уже апробированы практикой.
- Об этом и шел такой горячий спор в Вашем кабинете?
- А что, даже в приемной слышно было?
- Еще как.
Николай Фомич озорно улыбнулся.
- Самые заядлые спорщики – это ученые, - констатировал он. – Но вопрос остается открытым…
- Почему, - удивился Егор, - раз это идет вразрез со всеми научными законами…
- Дело в том, что неизвестный автор далее доказывает свою правоту математическим путем. И, похоже, он, действительно знает нечто идущее поперек и вопреки всем земным законам.
- Но, - сказал Егор, осторожно подбирая слова, - вы, возможно, просто не нашли никаких ошибок в его вычислениях? А они…
- Ошибок? – вскинулся профессор, - о них пока не может идти и речи, поскольку все еще нужно расшифровать. Там в одном символе кроются десятки понятий и формул.
- И много таких черных дыр во Вселенной?
- Открыто пока несколько их десятков. Но специалисты предполагают, что порядка трехсот на каждый кубический световой год. Знаешь что-то о световом годе.
- Конечно, - уверенно ответил Егор, - световой год – это расстояние, которое свет, преодолевающий за секунду около трехсот тысяч километров, проходит за земной календарный год, - и сам ужаснулся этой бездне, прикинув в уме неохватные просторы.
- То есть, их достаточно много, - произнес академик с некоторой неуверенностью, - но – главное, что процесс возникновения черных дыр, как показывают наблюдения, все убыстряется. А иногда они вообще бесследно исчезают, чего уж быть никак не должно ни по каким законам. Помнишь: ничто в природе бесследно не исчезает и…
Егор без запинки продолжил известную еще со школьной скамьи формулировку.
- Ладно, - спохватился профессор, - не буду тебя больше окутывать научным и околонаучным туманом, да и некогда… В связи с этими записками появляется масса неотложных дел. Бюрократических. Которых я терпеть не могу. Нужно сейчас писать письмо в президиум академии наук, прилагать научные обоснования, просить правительство о дополнительном финансировании для исследования и разработки темы…
Егор сочувственно вздохнул. Сам он не любил даже заполнять жировки на оплату квартиры.
- Да еще, пожалуй, один наш институт ее и не потянет, - с сомнением сказал Николай Фомич, - придется привлекать смежников, а это такая головная боль… Ну бывай, подающий надежды астроном. Подкинул ты задачку…
Профессор еще и не догадывался, как он близок к истинности сказанного и как далек от настоящей истины, ее сути и масштабов.
Егор пожал протянутую руку и поспешил к себе домой, где, как он помнил, ждал его прибытия малыш.
Глава четвертая
- Смотри, Закатин, - грозно сказала Иришка, что ей вовсе не шло, - я надеюсь, ты не вовлекаешь моего сына во что-то нехорошее.
- По-моему, - Егор в сомнении подышал в телефонную трубку и вполне искренне заметил, - это он меня вовлекает, Димон твой ненаглядный.
- Оба вы хороши, - Иришка счастливо засмеялась, - верни мне его не позже десяти. Поесть хоть себе купил?
- Э-э-э, - начал Егор, действительно забывший о покупке съестного.
- Все понятно. Впрочем, на тебя и не надеялась… Я заранее приготовила для вас бутерброды. Димка принесет. Чай – есть хоть?
- И даже кофе, - Егор сглотнул слюну, он зверски проголодался.
- Не смей мне поить ребенка кофе – детям в таком возрасте…, - назидательно начала заботливая мамаша.
- Ирка, да знаю я…
- То-то!
Малыш примчался буквально через секунды, после звонка Егора к Ирине. Протянув хозяину пакет с бутербродами, он стал снимать башмачки и вдруг всплеснул ручонками.
- Ой! А я книжки забыл дядя Егор.
- Не к спеху, - буркнул дядя, плотоядно посматривая на пакет, - давай поедим сначала, а?
- Я не хочу, я недавно покушал, я тебя подожду.
- Погоди, у тебя же вроде что-то срочное, - Егор пока сознательно избегал темы листков.
- Я бы хотел поработать на твоем компьютере, - он так и сказал «поработать», будто всю свою маленькую жизнь этим только и занимался.
Но Егор после случившегося за последнее время, похоже, утрачивал потихоньку способность удивляться. Он лишь машинально взвесил руками пакет и утвердительно кивнул головой.
- Конечно. Садись. Давай что-нибудь подложим под тебя на кресло, а то тебе неудобно будет.
Включив компьютер, он, однако посмотрел на ребенка с сомнением.
- Сумеешь обойтись без моей помощи?
- Думаю – да. Только найди мне самый полный и быстрый поисковик.
- Англо или русскоязычный, - отчего-то схохмил хозяин компьютера, которого слово «поисковик» царапнуло.
- Лучше смешанный, но с уклоном на английский язык.
Егор пожал плечами, неопределенно хмыкнул и открыл своему маленькому приятелю поисковую систему Google. Малыш поерзал, устраиваясь поудобнее и невозмутимо накрыл ручонкой мышку.
Сам хозяин торопливо двинулся на кухню, где включил чайник и принялся за содержимое пакета. Уминая свежие ломти мягкого белого батона с розоватыми кружками докторской колбасы внутри, он размышлял о странности последних событий. Реальность их уже не вызывала никаких сомнений, но все равно понимание серьезности происходящего пока к нему не пришло. Он смотрел на творящиеся чудеса, а это были явно чудеса, как бы со стороны. И включиться в суровую действительность полноценным участником не спешил.
- Дядя Егор! Можно тебя на минуточку?
Он отложил бутерброд, тщательно вытер пальцы бумажной салфеткой и пошел на зов.
- Теперь можно с уклоном на русскоязычный, - попросил малыш.
Егор молча вывел на экран Rambler и вновь отправился на кухню, где уже закипел чайник. Он меланхолично дожевал остатки бутерброда и потянулся еще за одним, но вовремя вспомнил, что есть и второй едок, который, возможно, тоже захочет перекусить. После угощения ароматным напитком в институтской приемной собственный чай показался ему безвкусным. Еще бы – кто же заваривает чай в пакетиках. Это только в рекламных роликах облизываются, глядя на какой-нибудь пакетный Липтон. Приготовить настоящий крупнолистовой цейлонский чай, конечно, надо уметь, но зато вкус у него. Егор вздохнул. Как ни переводи мысли на постороннее – придется возвращаться к возникшей проблеме. А что это проблема – он уже не сомневался.
Когда он возвратился к малышу, тот уже покинул поисковик и сосредоточенно изучал, или скорее читал, какой-то текст на английском языке, перемежавшийся длинными математическими формулами.
При появлении своего взрослого покровителя он свернул текст и указал Егору курсором на два майкрософтовских документа, которых, Егор это знал точно, ранее на рабочем столе компьютера не было.
- А, можно их распечатать?
- У меня нет принтера, - озадачился Егор. – Это надо скачивать на дискету и где-то распечатывать.
- Ну, придумай что-то, - малыш смотрел серьезно и требовательно, - очень нужно.
- А что там?
- Списки необходимой мне литературы, которую надо поискать в библиотеках. В Интернете этих книг нет и…
- Послушай, Димон, - решительно сказал Егор, - я никак не врублюсь, что уже происходит, а ты затеваешь…
- Дядя Егор! Это совершенно безотлагательно и необходимо, - малыш задумался, - иначе…
- Что иначе, - заинтересовался Егор.
- Я потом обо всем расскажу, - попытался отложить выяснение своих коварных замыслов малыш.
- Сейчас рассказывай! – потребовал его взрослый соучастник.
- Хорошо, - малыш вздохнул и потер покрасневшие от общения с монитором глаза, - только я и сам еще не все понимаю.
Он повернулся всем креслицем к Егору и начал рассказывать.
- Значительную часть Вселенной занимает агрессивная материя с неизученными до конца свойствами. Земные ученые дали ей название Темное вещество.
- Я где-то читал об этом, - пробормотал Егор.
- Оно не имеет определенной формы. И обладает разумом. Но разум этот простой и прямолинейный.
- Поясни, пожалуйста.
- Ну, оно не может мыслить абстрактно, не обладает фантазией и логикой. А без этого невозможно что-либо изобрести или открыть. Но исполинские резервы позволяют Темному веществу производить колоссальные операции с материей.
- Ты сказал – оно агрессивно.
- Да. Темное вещество пожирает звезды, планеты и иные космические тела.
- Что? Ты соображаешь, что говоришь?
- Дядя Егор, это не мои знания, - укоризненно произнес малыш, - мне передал их Создатель.
- Создатель…, - пробубнил себе под нос Егор, - а это, что еще за персонаж?
- Я потом расскажу, попозже. Иначе у нас получится такая мешанина… Давай сначала – про Темное вещество.
Егор молча кивнул головой.
- Так вот. Темное вещество способно преобразовывать материю и создавать различные органические и неорганические соединения.
- Перестраивать материю? Но…
- Преобразование материи достаточно простая операция, - малыш был невозмутим. – Просто нужно знать с чего начать, а также, где и в какой момент оказывать воздействие на определенные точки. А дальше процесс идет автоматически, по законам предопределенным природой.
- Ну да, совсем просто, - мрачно сыронизировал Егор, - взял шило и ткнул, куда следует… Чего проще.
- Правильно, - к его удивлению согласился малыш. – Например, как вызвать цунами? Для этого потребуется воздействовать на определенную точку земной коры под океаном. Происходит сдвиг пластов земной коры и начинается необратимый процесс, который уже проходит в точном соответствии с законами природы и который уже не остановить. Он неуправляем извне. Так и в космосе.
- Как именно?
- Точно не знаю. Но приблизительно следующим образом. Берется обычная звезда, типа нашего Солнца…
- Берется кролик за задние ноги…, - едва слышно, по-ребячески процитировал Егор, начавший серьезно опасаться за состояние своего душевного здоровья и добавляя в диалог изрядную дозу грубого юмора и здорового скептицизма.
- …И производится вмешательство в ядерные процессы, которые активизируются и ускоряются. Звезда начинает быстро возрастать в объеме, а затем сбрасывает свою оболочку и стремительно расширяется. При этом ее светимость возрастает во многие миллионы раз. Это явление названо вспышкой Новой звезды.
- Но ведь не все Новые продолжают свое дальнейшее одинаковое преобразование, - не преминул блеснуть своими знаниями Егор, - одни превращаются в красных карликов, другие – в белых, и лишь единицы вспыхивают, как Сверхновые.
- Не все, - согласился малыш, - здесь, вероятно, есть свои сложности. Процесс и далее искусственно катализируется, в результате чего в недрах некоторых звезд наступает гравитационный коллапс, и звезда взрывается уже, как Сверхновая.
- Как Сверхновая, - эхом повторил его внимательный слушатель.
- После взрыва часть звезды становится чисто нейтронным телом…
- В астрономии их именуют пульсарами…, - продолжил Егор.
- Пульсарами…, - подтвердил малыш.
- А оставшаяся часть образует волокнистую туманность, - подтвердил свою эрудированность Егор.
- Точно, - малыш с уважением взглянул на своего взрослого собеседника, и Егору оно не показалось нарочитым, - а далее – из нейтронной звезды образуется Черная дыра.
- Каким образом?
- Тело звезды продолжает сжиматься до невероятных размеров. И, если оно сожмется до размеров меньших его гравитационного радиуса, то уже никакие частицы и излучения не могут преодолеть чудовищное поле тяготения и вырваться наружу. Это явление земными учеными названо радиусом Шварцшильда, по имени его первооткрывателя.
- То есть, звезда становится фактически невидимой?
- Да. Невидимой зрительно, но ее можно обнаружить по тяготению, либо по характерному излучению заглатываемого звездой извне межзвездного газа.
- И, таким образом, все эти процессы осуществляются самой материей, в соответствии с космическими законами?
- Верно. Необходимо только в определенные моменты подбрасывать в эти процессы катализаторы, - малыш помолчал и добавил, - что и делает Темное вещество. Ничего сложного.
- Темное вещество? – Егор ошарашенно уставился на своего маленького просветителя. – Ничего сложного? Да это же чудовищно! Ты утверждаешь, что это чертово Темное вещество…
- Я не утверждаю, - мягко поправил его малыш, - я просто передаю тебе то, что мне стало известно от Создателя.
- Черт меня побери! – рявкнул Егор. – От твоего невинного рассказика надо немного очухаться! Пойдем пить чай?
- Пошли, - согласился мальчуган и сполз с креслица вместе с подушкой.
От последнего бутерброда Димка отказался, и он достался Егору. Меланхолично, уже не ощущая прежнего восхитительного вкуса, жуя батон с колбасой, искатель астероидов пытался проникнуть поглубже в суть рассказанного малышом.
А тот, пыхтя и надувая щеки, глотал из чашки горячий чай и в сторону Егора не смотрел, видимо занятый этой самой сутью в иных параметрах.
Егор только принялся за свой чай, а малыш уже аккуратно поставил свою чашку на край стола. Но не уходил, сидел молча, полностью углубленный в себя. Егор поставил чашки в мойку и потеребил его за плечо. Глаза малыша тотчас обрели подвижность и вопросительно уставились в лицо взрослого.
- Я сейчас сбегаю на почту, - озабоченно сказал Егор, - там есть отдел, где, делают распечатки текстов. Побудешь немного один?
- Не вопрос, - по-взрослому ответил малыш, - я пока позанимаюсь с компьютером. Мне еще многое надо найти.
Придя с почты, Егор застал удивительную картину. Весь экран монитора заполонили интернет-файлы с англоязычными названиями. Они все выскакивали и выскакивали из необъятных глубин Сети. Его юный воспитанник мгновенно просматривал раскрывающиеся окна файлов и также моментально принимал решения. Одни он сразу же удалял, а другие, таковых было большинство, отправлял в созданную им на рабочем столе папку желтого цвета без названия.
Егор тихо положил на столик стопочку распечатанных листов и отправился на кухню мыть чашки. Он еще не мог и предполагать подлинных масштабов последствий того злополучного вечера, когда взор ребенка проник сквозь систему окуляров телескопа в сторону созвездия Персея. Беспредельно отдаленная мерцающая звезда со зловещим арабским названием, переводимым как Дьявол, втянула ничего не подозревающих людей в решение задач вселенских масштабов.
Он не знал, что сама Алголь погасла несколько тысяч лет назад, и он наблюдал лишь далекое прошлое звезды. Нынешнее ее состояние увидят лишь потомки землян через несколько тысяч лет… Если потомкам суждено будет родиться…
Глава пятая
В просторном кабинете за массивной и длинной приставной столешницей сидело шестеро мужчин. Кресло за столом, над которым на стене висел портрет президента, пустовало. Вел совещание вице-премьер, который умышленно не сел в пустовавшее кресло хозяина кабинета – председателя ФСБ, чтобы подчеркнуть неформальность и демократичность данной встречи. Из сидящих лишь двое были в генеральской форме: министр обороны со знаками различия генерала армии и заместитель председателя ФСБ по оперативной работе, на котором был мундир генерал-лейтенанта. На остальных были одеты ладно скроенные модные костюмы приглушенного серого тона, белые рубашки и неяркой расцветки темные галстуки.
- Начнем с Вас, Сергей Петрович, - негромко произнес председательствующий, обращаясь к седовласому полноватому мужчине в золотых очках, - что Вы можете пояснить нам по этому поводу, как глава всей нашей науки.
Президент Академии наук встал и застегнул пиджак на одну пуговицу.
- Собственно говоря…, - начал он.
- Сидите, сидите, - замахал рукой вице-премьер, - никакого официоза, рабочий обмен мнениями.
Седовласый сел, вновь расстегнул пиджак и продолжил.
- Я знаю пока немногое и то, со слов Николая Фомича, - он кивнул на сидящего рядом с ним представительного мужчину с аккуратной темной бородкой с проседью, - может быть, мы предоставим слово сначала ему.
Председательствующий перевел взгляд и утвердительно кивнул головой.
- Директор научно-исследовательского института ядерной физики при Академии наук Колбанов, - слегка привстав, представился бородатый, - с чего начинать?
- Как водится, с начала, - позволил себе пошутить вице-премьер.
- Хорошо, - мужчина погладил ладонью бороду и приподнял над столом стопку листков, - хотя должен предупредить всех присутствующих, что казус столь удивителен… Столь необычен… И настолько необъясним… Короче говоря, он пока не поддается никакому разумному рациональному истолкованию…
- Что имеется в виду под разумным рациональным истолкованием? – вопрос задал министр обороны, - если можно, оперируйте понятиями, доступными людям непричастным к вашей сложной науке. Извините.
- Этот случай не поддается научной трактовке с точки зрения наших современных знаний, - пояснил директор института, - более того, нам не хватает знаний, чтобы его расшифровать, не говоря уже о том, чтобы понять.
- Я думаю не только знаний, но также времени и имеющихся ресурсов, - добавил президент Академии наук, - наукоемкость этого, с позволения сказать, труда…
- Предупреждение принято, - положил конец начинающейся научной дискуссии многоопытный вице-премьер, - итак, уважаемый Николай Фомич – откуда взялись эти тетрадные листки?
- Эти листки – уже не эти, - ворчливо заметил бородатый, - это всего лишь копии, - и я не понимаю, зачем..., - он перевел взгляд на председателя ФСБ.
- У нас они будут целее, - поспешно ответил тот, - согласитесь, здесь содержатся государственные секреты, и мы не можем даже допустить возможности их утраты.
- Тем более что ваши институтские сейфы – обычные консервные банки, только прямоугольной формы и крупнее, - добавил зампред ФСБ по оперработе, - они не являются преградой даже для домушника-новичка, не говоря уже о медвежатниках или серьезных современных шпионах.
- Товарищи…, - укоризненно произнес вице-премьер, - давайте все-таки выслушаем специалиста по существу, а всякие технические проблемы решим потом. Уточняющие вопросы только по сути.
- Эти листки, их всего девять, мне принес сын моих старинных приятелей, - начал степенно ученый-ядерщик, - зовут его Егор Закатин. Его родители четыре года назад погибли в автомобильной катастрофе, и с тех пор я осуществляю над ним нечто вроде опеки. У нас с ним есть и один общий интерес – мы оба увлекаемся астрономией. Моя первая специальность вообще-то астрофизика, наука на стыке… Ну, об этом потом. Так вот, Егор уверяет, что нашел эти листки случайно, и поскольку они относятся, как он полагает, к его любимой астрономии, он попытался в них разобраться. Но ровно ничего не понял…
- Нашел случайно где? – тотчас спросил вице-премьер.
- Ну, я не уточнял, да это и не суть важно…
- Позвольте, я доложу, - привстал генерал-лейтенант.
- Да, Александр Викторович.
- Закатин уверяет, что нашел их в нише для цветов, расположенной на стенке у подъезда дома, в котором он проживает. Эти данные косвенно подтверждены.
- Хорошо, - вице-премьер вновь кивнул ученому.
- Листки заполнены графическими рисунками и математическими выкладками и формулами. Причем все данные закодированы.
- Каким образом? - спросил министр обороны.
- Это сложно объяснить. Скажем так: каждый изображенный там символ вмещает, по меньшей мере, несколько математических формул и уравнений. А, если удастся расшифровать их полностью, то это получится многотомный научный труд колоссальной насыщенности новой для нас информацией.
- Что, значит, удастся, - недовольно проговорил вице-премьер, - вы – наука, и вы должны бросить на это все силы, уважаемый профессор.
- Вот уже вторую неделю весь наш институт работает над первым листочком. Я повторяю: весь институт – свыше трехсот научных работников… И мы расшифровали лишь часть самой первой строки, - с горечью произнес профессор.
- Что? – министр обороны не смог скрыть своего изумления, - весь институт?
- Да. Причем это делается с помощью компьютерной техники и специально разработанных для этого нашими коллегами программ. Люди сидят днем и, можно сказать, ночью.
Вице-премьер откинулся на спинку стула. Было очевидно, что эти слова его весьма поразили, но он промолчал.
- Я думаю…, - сказал президент Академии наук и сразу пояснил и поправился, - мы уже обсуждали эту проблему в тесном научном кругу… Так вот, мы думаем для того, чтобы расшифровать содержание листков полностью надо на годы… На годы, - подчеркнул он, - посадить за эту работу все научные резервы мира.
- Так, что же это такое? – не выдержал министр обороны, - безразмерный ящик Пандоры какой-то! Вы отдаете отчет своим словам?
- Отдаем, - спокойно ответил уже вновь профессор, - знания, изложенные там, - он ткнул пальцем в листки, - многогранны и почти безграничны. Они перевернут все наши научные представления о существующей действительности.
- Какие темы там затронуты? – вице-премьер снова обрел спокойствие.
- Точно сказать никто не сможет, - профессор пожал плечами, однако, судя по графическим составляющим – это, прежде всего природа вещества и различное его состояние. Кроме того, вопросы возникновения Вселенной, причины возникновения антивещества и "черных дыр"…
- Черных дыр? - снова вскинулся министр обороны, - это что – специальная терминология? Что означает это понятие?
- На эту тему нам с вами надо прослушать целый курс лекций, - мягко вмешался вице-премьер, - и то, вряд ли, придет понимание их сути. Не будем на этом останавливаться. Что еще?
- Еще соотношение пространства и времени, квантовая природа гравитации, экспоненциальность Вселенной…, - начал перечислять бородач, постукивая в такт пальцами по столу.
- Довольно! – положил конец вице-премьер, - Вы нас задолбаете, извините за выражение, своими специфическими терминами. Давайте по-другому. Где Вы видите практическое применение содержимого этих теоретических дисциплин?
- Где? – лишь на мгновение задумался профессор, - да, повсюду!
- Например?
- Например? В преобразовании материи. Еще Аристотель считал, что всякий кусок вещества можно бесконечно дробить на все меньшие и меньшие кусочки, так и не дойдя до такой крупинки, которая бы не делилась. И он был прав. Процесс сей бесконечен. Наука это постоянно доказывает, открывая все новые и новые бесконечно малые микрочастицы.
- И, что? – скепсис вице-премьера был явно направлен на сокращение вступительного слова и освещения самой сути.
- Как – что? – возмущенный профессор клюнул на приманку, - это означает, что все в мире состоит из одинаковых кирпичиков. Из которых можно слепить все, что угодно – от собачьей будки до шикарного особняка. Мы берем, скажем, стол…, - профессор не нашел ничего лучшего, ткнув в столешницу…
- И изготавливаем из него паркет, - продолжил коварный вице-премьер.
- И изготавливаем из него телефон, зеркало, вентилятор…, - бородач азартно поочередно тыкал в находящиеся в кабинете предметы быта, - …растение в цветочном горшке… Да все, чего пожелаем!
- Вы хотите сказать, - министр обороны выпрямился во весь свой немаленький рост, - что, к примеру, из дерева можно получить золото?
- Не получить! Пре-о-бра-зо-вать в золото. Даже воду и воздух можно преобразовать в золото, в любой металл, в любое неорганическое или органическое вещество!
Профессор победно махнул рукой в сабельном замахе. В кабинете воцарилась тишина. Щеки вице-премьера покрылись пятнами – свидетельством о его замешательстве, что бывало с ним крайне редко. Министр обороны грузно рухнул на стул, который едва сдержал удар, скрежетнув по паркету пола всеми четырьмя конечностями. Растерянностью отличались и лица руководителей ФСБ, доселе невозмутимые и всезнающие. Даже президент Академии наук, похоже, был поражен таким простым примером, подтверждающим сложный научный тезис.
Безмолвие, впрочем, длилось недолго. Закаленные кабинетные бойцы разом пришли в себя, и на профессора вразнобой посыпался град вопросов.
- Стоп, стоп, стоп! – закричал опомнившийся вице-премьер и для убедительности постучал по столешнице костяшками пальцев, - давайте по порядку. Он ткнул рукой в сторону министра обороны.
- Вы хотите сказать (вероятно, это была его любимая фраза), - вкрадчиво начал он, - что таким образом можно разрушить оружие противника и его военную технику, а также живую силу врага? И превратить их в прах?
- Хочу, - безмятежно ответил бородач, - только зачем же в прах? Можно во что-то более мирное и полезное. В сады, например, в озера с чистой водой или кислорода добавить в атмосферу. В морской песочек для пляжа, наконец.
Какое то время все сидели молча, переваривая услышанное. Лишь размеренные щелчки маятника старинных напольных часов, стоявших в углу кабинета, нарушали эту неожиданно наступившую тишину.
- Все! Достаточно! – неожиданно резко произнес вице-премьер. _ Суть понятна. Последний вопрос: для этого необходима какая-то специальная установка?
Этот вопрос застал профессора врасплох.
- Да, - неуверенно подтвердил он, - что-то вроде этого.
- Гиперболоид инженера Гарина, - хмыкнул министр обороны.
- Честно говоря, над этим мы еще не думали… Так вопрос не стоял.
- Теперь стоит, - жестко сказал вице-премьер. – Все, товарищи. На сегодня хватит. Наши ученые могут быть свободны, а мы еще обсудим некоторые практические нюансы.
Он встал и попрощался с ними за руку. Профессор попытался сунуть принесенные листки в кожаную папочку, однако вице-премьер отрицательно покачал головой.
- Оставьте их здесь, - глухо сказал он.
- Но, как же…, - начал ученый.
- Все работы будут с завтрашнего дня засекречены, даже с сегодняшнего, - все так же глухо произнес высший чиновник, - все это слишком серьезно.
Было заметно, что груз ответственности наложил уже свой отпечаток на его лицо. Под глазами легли темные круги, от носа к подбородку протянулись две заметные, почти вертикальные морщины, а губы, и без того тонкие, превратились в ниточку.
Ученые молча вышли из кабинета.
Вице-премьер вновь сел за стол, и некоторое время сидел молча.
- Сейчас поеду докладывать президенту, - устало проговорил он, - но, в принципе, план уже ясен, и я думаю, президент с ним согласится. Поэтому необходимо приступать к его реализации немедленно. Безотлагательно.
Присутствующие раскрыли рабочие ежедневники.
- Первое, - произнес вице-премьер, - необходимо обеспечить строжайшую секретность проводимых исследований и обеспечить охрану главных фигурантов.
Председатель ФСБ и его зам синхронно черкнули ручками.
- Второе. Необходимы деньги, материальные ресурсы, создание специального центра и доставка туда всех наших лучших ученых. Это моя забота. Охрана будет за спецслужбами МВД и военных.
Министр обороны согласно кивнул головой.
- Третье. Следует создать разветвленную систему специальных лабораторий, чтобы каждая работала по своей теме и ничего не знала о других наработках. Нужно сделать что-то типа сталинских "шарашек", вызвав у ученых максимальную материальную заинтересованность. Проработайте этот вопрос.
Оба руководителя ФСБ сделали пометки.
- Четвертое. К черту все эти игры в шпионов и ловлю коррупционеров. Все оперативные силы бросить на поиск автора этих заметок, - вице-премьер кивнул на лежащие на столе листочки. – Вы понимаете, что это за фигура?
- Новый Эйнштейн, - хмыкнул министр обороны.
- Это не Эйнштейн, - вице-премьер помолчал, - это миллион эйнштейнов вместе взятых. И мы должны его найти. Докладывайте, что уже сделано в этом направлении.
Генерал-лейтенант вскочил и здесь ему уже не было предложено присесть. Вице-премьер смотрел на него холодными требовательными глазами.
- По словам Закатина, он подобрал эти листочки, когда утром выходил из дома для совершения обычной гимнастической пробежки. Они лежали вместе с книгами в нише, предназначенной для установки цветочных горшков. Он утверждает, что некоторые люди, желающие избавиться от ненужных книг, не выбрасывают их в мусорные баки и мусоропроводы, а оставляют где-либо на видном месте. Чтобы те, кому они еще могут пригодиться, легко их заметили.
- Проверяли?
- Так точно. Дворничиха подтверждает, что такая практика существует. Оставляют рядом с баками или у скамеек также иногда годные к употреблению носильные вещи, обувь и другие предметы. Опрошенные жильцы дома также об этом свидетельствуют. Хотя, конкретно, на этот день такого подтверждения не получено.
- Что собой представляет этот Закатин? Можно ли ему верить?
- Родители погибли в автомобильной катастрофе четыре года назад. Других близких родственников нет. Холост. Двадцать шесть лет. Закончил филологический факультет университета. Учится в аспирантуре. Специализация – пушкинист. Увлекается любительской астрономией. Еще одно хобби – коноклефилия.
- А это что еще за извращение? – брови вице-премьера слегка приподнялись в знак удивления.
- Так называется коллекционирование брелков для ключей, - пояснил генерал-лейтенант, скосив глаза и, на всякий случай, заглянув в "объективку", составленную оперслужбой на Закатина, чтобы убедиться в правильности произнесенного слова.
Вице-премьер кивнул головой, приглашая продолжить характеристику.
- Живет один в двухкомнатной квартире. Близких друзей нет. Часто встречается и, похоже, симпатизирует бывшей однокласснице Маклаковой Ирине, живущей в этом же доме. Ни к уголовной, ни к административной ответственности не привлекался. На учетах не состоит. В участии различных молодежных акций не замечен. В наше поле зрения никогда не попадал. Словом, типичный тихоня.
- Возможно, листки принадлежали одному из родителей? – подал голос министр обороны.
- Вряд ли. Отец Закатина работал спортивным врачом. Мать – также врачом, только онкологом в специализированной клинике.
- А, может автор сам Закатин, - вновь продолжил вице-премьер, - ведь он увлекается астрономией? Ведь и любители иногда совершают удивительные открытия, в которых сами не в силах разобраться.
- Это исключено полностью.
- Почему?
- Графологическая экспертиза начисто отрицает авторство Закатина. Кроме того, его математические знания остались на уровне теоремы Пифагора. Учительница математики той школы, которую он закончил, вообще утверждает, что тройку по ее предмету она поставила Закатину из чистой жалости. Его коньком с первых классов была литература. Ну, еще история и спорт. Физически он неплохо развит. Нет, он не может быть ни автором, ни исполнителем этих физико-математических изысков.
- Что дал опрос жильцов дома?
- Практически – ничего. Никто не видел оставленных у подъезда книг в тот день, и никто в сопутствующие дни не пытался избавиться от ненужной литературы.
- Может соседство книг и листков случайное?
- Скорее всего, нет. Закатин утверждает, что листки он обнаружил уже дома в книге Воронцова-Вельяминова "Очерки о вселенной", якобы оставленную у подъезда, которую он и взял себе, поскольку интересуется астрономией. Он нам ее предъявил.
- А, какие книги там еще лежали вместе с этой?
- Названий он не запомнил, но какая-то техническая литература, касающаяся вопросов строительства и архитектуры.
- По профессиональной принадлежности проверили всех живущих в этом доме?
- Обижаете, Вениамин Александрович, - впервые позволил себе улыбнуться генерал-лейтенант, - не так уж мы и подрастеряли свои кадры и навыки, несмотря на все бывшие пертурбации в нашем ведомстве. Да, что я Вам говорю, будто сами не знаете. Работаем и в данном направлении и не только по этому дому.
Улыбнулись и председатель ФСБ, переглянувшись с министром обороны.
Дело в том, что вице-премьер пришел в правительство из ФСБ. Этим и объяснялись столь профессиональные вопросы, задаваемые бывшему коллеге. Кроме того, по распределению функций он курировал силовые ведомства, был личным другом президента, а многие считали, что и его преемником и чувствовал на этом посту себя достаточно твердо и независимо. Поэтому он и вел себя в кругу высокопоставленных силовиков, назначаемых и подотчетных лишь самому президенту, столь решительно и уверенно.
- Ну-ну, - впервые легкая улыбка появилась и на лице председательствующего, - докладывайте дальше.
- Оперативной работой охвачены все прилегающие микрорайоны, - генерал-лейтенант вновь обрел серьезный вид. – Проверяются люди, которые могли оставить книги ввиду своего переезда, капитального ремонта в квартире, других событий, которые могли способствовать пересмотру ненужных вещей. Например, смерти бывшего владельца книг. Эти книги могли быть оставлены случайно или намеренно, но лишь в предшествующую ночь или ранним утром. Поэтому установлены и опрашиваются все окрестные нищие, бомжи, люди, возвращающиеся с ночной работы, любители бега трусцой, собачники, водители такси и так далее. Круг интересующих нас людей очень широк…
- Однако…
- Однако нужного результата пока нет. Кроме, пожалуй, одного нюанса.
- Какого? – заинтересовался вице-премьер.
- Графологи утверждают, что все эти формулы и графики, скорее всего, выполнены рукой, не знакомой с элементарными правилами правописания. Линии наполнены перенапряжением, начинаются с разных мест символов и цифр, у них не тот нажим, который должен наличествовать у обычного человека. Примерно так, будто мне дать исполнить письмо китайскими иероглифами – вот как выразился один из них.
- Инопланетянин, - хмыкнул министр обороны, - или иностранец…
- Нет, не иностранец. Поскольку навыки овладения письмом у всех народов примерно одинаковы. Разве что некоторые пишут не слева направо, а справа налево. Насчет инопланетян, как я понимаю, шутка.
- Инопланетянин…, - задумчиво пробормотал вице-премьер, - а ведь в этом что-то есть…
И увидев вытянувшиеся лица коллег, ухмыльнулся.
- Это мог быть человек абсолютно неграмотный, - быстро сказал он, - но добросовестно переписавший текст и перечертивший графики из другого источника. Надо покопаться в этом направлении.
Генерал-лейтенант согласно кивнул головой и черкнул несколько слов в своем ежедневнике.
- С Закатина взята подписка о неразглашении?
- Так точно. И с других фигурантов тоже.
- За Закатиным пустить наружку, взять под контроль его телефон, мобильник и Интернет. Возможно, это выведет нас на контакт, о котором не подозревает и сам Закатин.
- Негласный обыск?
- А что это нам даст? Если он в чем-то хитрит и что-то скрывает, то время для заметания следов у него было. Нет, обыск не нужен.
Вице-премьер потер пальцем переносицу, размышляя, не упустил ли он чего важного. Вроде нет. Он выпрямился и поочередно оглядел участников совещания.
- И последнее. Все это чрезвычайно серьезно. Ученые еще подготовят пояснительную записку для доклада президенту. Но уже ясно одно, помимо этих "черных дыр" и теорий пространства-времени, исследования ведут к главному – к природе вещества. То из чего состоит весь органический и неорганический, а возможно, еще и информационный, а также духовный мир. Если я правильно понял – в принципе из любого молекулярного тела можно получить любое иное молекулярное тело, переместив его атомы, их составляющие и связи, а также перекроив молекулярную структуру. У кого-то сложились другие представления?
Руководители ФСБ лишь отрицательно помотали головами, а министр обороны поднялся из-за стола и выразил свое мнение по-военному кратко и предметно. Несмотря на скептическое хмыканье по ходу обсуждения, профессиональный военный прекрасно понял открывающиеся перспективы.
- Все составляющие конкретного вещества или тела могут распадаться и вновь складываться по специально заданной программе, - четко произнес он. - Это абсолютное оружие. Против которого не может быть создана никакая защита. Американская ПРО – детская игрушка после этого.
- Да. Но это далеко не все. С помощью новой технологии возможно преобразование в целом небесных тел. Планеты Земля. Солнца. Галактики. И даже, может статься, всей Вселенной…
Вице-премьер проговорил это с неожиданной болью. Лица присутствующих разом потемнели. Страшная перспектива открылась во всем своем величии и всемогуществе.
- Руководителем проекта, до принятия решения президентом, останусь я, - с внезапной усталостью в голосе сказал вице-премьер, - по соответствующим вопросам будут подключены специальные службы МВД и ГРУ. Все докладные по ведомствам предоставлять мне ежесуточно к девятнадцати часам. Вопросы?
Генералы молча встали из-за стола и вытянули руки по швам.
Продолжение по адресу:http://zhurnal.lib.ru/i/iwanow_w_g/
Опубликовано 26 августа 2009 года
Новые статьи на library.by:
САМИЗДАТ: ПРОЗА:
Комментируем публикацию: За сто миллиардов лет до Большого Взрыва
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1251252831 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций