www.оборотень.ru

Белорусский САМИЗДАТ: книги, рассказы, фельетоны и пр.

NEW САМИЗДАТ: ПРОЗА


САМИЗДАТ: ПРОЗА: новые материалы (2024)

Меню для авторов

САМИЗДАТ: ПРОЗА: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему www.оборотень.ru. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2007-05-15
Источник: http://portalus.ru

Законы молчат.
(Цицерон)





Закон напрасно существует
для тех, у кого нет ни мужества,
ни средств защищать его.

(Т.Б. Маколей)



ГЛАВА ПЕРВАЯ.

СТРАННО… ОЧЕНЬ ДАЖЕ СТРАННО.

Высоко в небе медленно чертила круги какая-то хищная птица. Тонкие вершины стволов лесных деревьев ярко освещало утреннее солнце. Лес почти вплотную подступал к заброшенному песчаному карьеру, края которого поросли густым кустарником. На одном из кустов сидело несколько ворон, с интересом поглядывающих вниз.
Песок в карьере уже подернулся травой, кое-где пробились первые весенние цветы. Звенящую тишину нарушало только громкое жужжание пчелы, кружащейся над одним из них. Вдруг цветок вздрогнул, тонкий стебель его надломился.
Чья-то рука судорожно смяла цветок за нижнюю часть стебля. Пчела, недовольно жужжа отлетела в сторону. Затем ладонь раскрылась и замерла. Сломанный цветок упал на землю. И вновь все застыло. Замерло и тело человека в джинсах и черной кожаной куртке, распахнутой на груди. Впереди за его поясом торчала рукоять пистолета — обычного потрепанного «Макарова». Еще дымились горячим паром свежей крови три огнестрельные раны, располагавшиеся наискосок, от левого плеча к правому боку. На водолазке у предплечья растекалось темное пятно. Глаза человека, широко распахнутые, неподвижно смотрели в небо.
Повсюду на дне карьера в разных позах застыли мертвецы, их было довольно много, около двух десятков. Рядом с некоторыми, на песке, слегка поросшем травинками, валялись пистолеты.
Недалеко от въезда в карьер друг за другом стояли четыре пустых черных джипа, у некоторых были распахнуты дверцы.
Вновь наступившую тишину вскоре нарушил громкий треск мощного дизельного двигателя, в карьер вполз огромный бульдозер на гусеничном ходу. Вороны синхронно сорвались с куста и с негодующим карканьем улетели прочь. Могучая машина некоторое время ерзала на месте, крутясь в стороны и выбирая позицию. Затем, опустив нож, бульдозер начал двигаться вперед и дугообразно загребать им лежащие трупы, волоча их вместе с песком в сторону высокой обрывистой стены карьера.
Широкий нож буквально вминал тела в песчаную стену, создавая огромный бугор. Стена карьера стала частично обрушиваться.
Затем бульдозер вернулся на исходную позицию и стал повторять то же с оставшимися трупами. Через некоторое время машина отползла назад, развернулась на месте и направилась к джипам.
Громадный нож бульдозера уперся в джип, стоящий первым, и начал его толкать. Джип завалился набок, бульдозер загреб его ножом и потянул вперед, по направлению к полуобрушившейся стене карьера.
Еще мгновенье — и джип с невероятной силой вдавлен в песчаную стену рядом с торчащими из высоких груд песка искореженными телами. Сверху вновь начал сползать пласт песка.
Бульдозер не спеша пополз к оставшимся джипам, но в это время сверху донесся громкий стрекот вертолета. Машина замерла на месте. Из кабины слегка высунулся человек и через опущенное боковое стекло посмотрел вверх. Лицо мужчины было почти полностью скрыто темно-зеленым кепи с широким козырьком, глаза прятались под большими черными очками.
Над карьером кругами летал внезапно появившийся вертолет с большой надписью синими буквами «МЧС» на боку. Хищная птица, грозно покружив над ним, видимо сочла противоборство нежелательным и неохотно полетела в сторону леса, рассекая воздух тяжелыми стремительными крыльями.
Человек в кепи быстро спрятался в кабину, достал мобильный телефон и стал кому-то что-то торопливо говорить.
Вертолет опустился еще ниже. Удивленный тем, что ему удалось увидеть, вертолетчик начал что-то кричать в микрофон. Бульдозер развернулся и выехал из карьера с поднятым ножом…

***

По вечерней улице к зданию ресторана с ярко светящейся вывеской «Белый Камень» подъехало такси. Из машины вышел худощавый мужчина лет пятидесяти, одетый в добротный элегантный костюм с безупречно подобранным модным галстуком, и направился к входу. Швейцар в поклоне распахнул перед ним дверь.
В холле его попытался остановить метрдотель:
— Извините, но у нас…
— На меня заказана кабинка, — прервал его мужчина.
— Да-да-да, — тут же услужливо поклонился метрдотель, улыбаясь, — идемте, я Вас провожу.
Они прошли в самый дальний конец зала, и метрдотель открыл дверь крайней кабинки. В небольшом помещении был накрыт столик на двоих, но, кроме кофе и минеральной воды, на нем ничего не было.
Вошедший сел за столик и буквально следом за ним в кабинку зашел усатый мужчина в темной летней курточке с поднятым воротником. Его лицо наполовину закрывали темные очки.
— Владимир Сергеевич? — спросил вошедший.
— Мне предъявить документы? — насмешливо ответил сидящий за столиком мужчина.
— Ну что Вы, не нужно. Я принес Вам некоторые материалы, которые, думаю, будут Вам небезынтересны, в связи с проводимым Вами расследованием.
— А Вы не хотели бы представиться?
— Это ни к чему. Изучите материалы, и Вы поймете, что это излишне. Я в них все равно не фигурирую.
— Что ж, давайте.
Усатый достал из-под курточки плотный целлофановый пакет, протянул его элегантному мужчине и присел рядом с ним за столик.
Тот взял пакет, раскрыл его и достал обычную канцелярскую папку с бумагами. Повертев папку в руках, он положил ее на стол и стал открывать.
— Я отдаю это Вам, — заторопился усатый, — но здесь смотреть их не стоит. Посмотрите потом, у себя. А сейчас мы разойдемся. Вы что-нибудь хотите заказать?
— Нет, пожалуй.
— Тогда выходите первым, — произнес усатый. — Я еще немного здесь посижу.
Его собеседник положил папку в пакет и встал.
— Не говорю пока спасибо, — он помедлил, решая про себя, протягивать ли руку на прощание.
— И не надо, — двусмысленно ответил усатый, замечая его попытку, — до свидания.
— Всего доброго, — элегантный мужчина прикрыл за собой дверь.
Выйдя из ресторана, он остановился на краю тротуара и поднял руку, пытаясь поймать такси.
Перед ним почти сразу затормозила темно-зеленая иномарка с тонированными стеклами.
— Куда? — спросил водитель через приспущенное боковое стекло переднего пассажирского места.
— В гостиницу «Белокаменский приют».
— Садитесь, довезу.
Человек с пакетом попытался открыть заднюю дверцу машины, но она не поддавалась.
— Там замок не работает, — спокойно сообщил водитель и кивнул на переднее сидение, — садитесь сюда.
Мужчина устроился впереди, рядом с водителем. Машина тронулась с места. В салоне громко играла музыка.
За спиной мужчины с пакетом внезапно возник чей-то темный силуэт. Две руки в тонких кожаных перчатках молниеносно набросили на шею впереди сидящего человека тонкую стальную удавку. При резком рывке за концы удавки послышался сухой металлический стрекот.
Мужчина, сидящий на переднем месте, дернулся всем телом, протянул руки к горлу, но почти сразу же обмяк. Тело содрогнулось в конвульсиях. Водитель правой рукой попытался удержать его от падения и прислонил к боковой дверце.
Машина, не останавливаясь, мчалась по вечерней улице. В салоне так же громко продолжала звучать музыка. Через минуты полторы тот, кто сидел сзади, нажал на кнопочку в основании стальной удавки. Вновь послышался металлический стрекот, и удавка разжалась на шее мертвеца.
Сидящий сзади бережно снял ее и пробормотал:
— Хорошая штука, еще пригодится.
На внутренней поверхности петли удавки, которую он крутил в руках, были прикреплены четыре тонких стальных шипа, с которых стекали капельки крови.
Водитель сделал музыку потише.
— Слушай, — он слегка обернулся назад, — а чего это он так сразу… Не особо-то и дергался, а?.. Я как-то в документальном кино видел, как вешают. Так минуту, точно, ногами дрыгают, хрипят.
— Секрет фирмы, — тихо и зловеще засмеялся мужчина сзади, — но тебе, так и быть, скажу. Шипы смазаны специальным парализатором, это вытяжка из змеиного яда лафити. Иранская гадюка так называется… И сразу наступает паралич мышц, а потом — обычная асфиксия…
— И силы много не надо…, — продолжал рассуждать водитель.
— Удавка затягивается практически сама, и растянуть ее невозможно, — довольным тоном произнес мужчина сзади, — в ней есть такая специальная стопорная дорожка, которая убирается нажатием кнопочки.
— Я видал как-то такие гонконгские наручники, — сообщил водитель, — разовые, из каких-то прочных полимеров… Без всяких ключей. И — никаких кнопочек, специальными щипчиками их только можно перекусить.
Убийца молча, аккуратно сложил кольцо удавки в темную плоскую шкатулку.
Машина мчалась уже через ночной мрак за городом.
Водитель покосился на прислоненного к дверце мертвеца и сделал музыку еще громче.
— Здесь какой-то пакет, — заметил он.
— Давай-ка его сюда, — произнес второй мужчина, — посмотрю, что там.
Он взял пакет, вытащил оттуда бумаги и при свете маленького фонарика стал их изучать.
— Любопытно, очень любопытно, — вполголоса пробормотал он, а затем громко, водителю — интересные документики, надо срочно показать шефу…
— Вот закончим с ним, — водитель кивнул на мертвеца, — тогда и покажешь.
Машина свернула на боковую дорогу и через некоторое время в лучах фар блеснула широкая лента реки…

***

В просторной комнате, с обстановкой, носящей некоторый налет деревенского быта, за крепким дубовым столом сидели двое пожилых мужчин — обоим было лет под шестьдесят.
Первый, среднего роста, с крупной лысой головой, на которой лишь возле ушей пушились кустики седых волос, был обладателем упрямо торчащего подбородка, а холодные немигающие глаза его говорили о своенравии и властности.
Второй мужчина был высок и сутул, с мощным торсом и лицом, побывавшим в изрядных переделках. Несколько кривых шрамов, надорванное ухо и сломанный искривленный нос заявляли о буйном нраве их владельца. Глаза застыли в вечном недоверчивом прищуре.
Руки обоих были покрыты синими блатными татуировками.
— Беспредел какой-то, — хриплым голосом с возмущением произнес высокий, — что Анвару скажем? Кто бойцов замочил?
— А он спросил нас, когда их посылал? — сипло возразил лысый, — ответь, Боцман, спросил? Или, может, тебе лично маляву задвинул?
— А чего ему.., — неуверенно произнес сутулый верзила, — на своей-то территории… Ты осьминогом-то на меня не при…
— Была его! — отрезал лысый, — была, да…
Внезапно открылась дверь, и зашел высокий, средних лет мужчина с атлетической фигурой и несколько узким лицом. Он молча посмотрел на лысого.
— Говори, Авдей, — просипел тот, — что там сорока на хвосте принесла?
— Пусто, — атлет пожал плечами, — непонятка для всех… Кто завалил? Несознанка какая-то…
— Может, меж собой заварились…, — предположил верзила.
— Нет, — уверенно возразил атлет, — в ментовке говорят, что стволы чистые — никто из них не стрелял.
— Рой землю, Авдей, — повелительно приказал лысый, — обшмонай все курятники, все хазы, кто-то ж должен знать. А где Тиша?
— В область уехал, — буркнул атлет.
— Чего-чего? — с подозрением спрашивает лысый, — это к Анвару, что ль?
— Нет. Говорят, девка у него сбежала, — усмехнулся атлет, — так искать поехал.
— Ну-ну, — недоверчиво процедил лысый сквозь зубы.
— Слушай, Косарь! — предложил верзила, — может, маляву Анвару зарядим?
— Еще чего…, — презрительно скривился лысый, — сам пусть спросит…
Две глубоких длинных морщины, избороздившие его лицо от основания носа до уголков губ, придавали ему весьма зловещий вид.
— Иди, Авдей, — повторил он с нажимом, — шелупонь потряси, по низам…

***

В современной, хорошо обставленной квартире, на кухне стояли друг против друга и оживленно разговаривали двое усатых мужчин среднего возраста и, как сейчас принято говорить, «кавказской национальности».
Один из них, с большим горбатым носом и черными, подернутыми сединой, волосами, весьма походил на грузина. В руке он держал стакан с виноградным соком, из которого изредка прихлебывал во время разговора.
Второй, с точеными кавказскими чертами лица, больше напоминал чеченца.
— Предъяву надо, — горячился второй, — вазму сваих, паеду: разбираться нада…
— Каму предиаву? — спокойно спросил «грузин», — нэ спэши, Муса. Куда паедышь… Чи-то скажешь? Кто лудэй убил, да?
— Косару! — гневно воскликнул второй, — его зона, да? Пуст и атветыт!
— Нэт. Мусара сначала отвэтят: кто? — первый резко ткнул пальцем в пространство, — а патом мы прыдем и скажем: ты лудэй убил! И будэм рэзать, как барана, да…
Он, распалившись, дугообразным движением провел ладонью возле своего горла…


***

В бухгалтерии царила обычная рабочая атмосфера. Миловидная молодая женщина, заглянув в ведомость, достала из сейфа пачку денег и начала отсчитывать необходимую сумму, сопровождая счет купюр вслух.
— Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать…, — она добавила к пачке еще несколько мелких купюр, — ну, вот и все. На целый месяц Вам хватит, Игорь Викторович. Если, конечно, не увлекаться…
Женщина кокетливо улыбнулась загорелому мужчине средних лет, одетому в подчеркнуто элегантный светлый костюм.
Тот улыбнулся в ответ, аккуратно складывая деньги в дорогой кожаный бумажник.
— Вы же знаете, я не из таких, Амалия Кирсановна, — мужчина поднял на нее взгляд, — а Вам эта кофточка, ну просто… Словом, Вы, как всегда, очаровательны.
Щеки женщины слегка зарделись, она засмущалась.
— Спасибо за комплимент. А куда это Вы едете, если не секрет?
— В Белокаменск, обычная служебная командировка.
— Белокаменск? Где это? — женщина слегка наморщила лоб, словно что-то припоминая.
— В Поволжье, в Прикамской области, — уточнил мужчина, вновь улыбнувшись, — и я там буду по Вас скучать.
— Ой, ну что Вы, — протянула женщина кокетливо.
Она подала мужчине листок бумаги.
— Вот здесь распишитесь, пожалуйста. А тут — всю сумму прописью… Нет, дату не ставьте, я сама потом…
— До свидания, Амалия Кирсановна, — мужчина слегка приподнял руку и взмахнул, прощаясь, — До свидания, — немного повысил он голос, чтобы услышали остальные женщины в комнате.
— До свидания, Игорь Викторович.
Мужчина вышел, а женщина, выдававшая ему деньги, мечтательно посмотрела вслед.
— Белокаменск? Это ж там недавно Логинов пропал, — встрепенулась молодая блондинка, сидящая за соседним столом.
Первая женщина испуганно округлила глаза.

***

Пассажирский поезд пришел в Белокаменск ранним вечером. Из вагона на перрон, в числе других пассажиров, легко спрыгнул со ступеньки темноволосый мужчина лет сорока пяти, с легкими залысинами и правильными чертами волевого лица, слегка тронутого южным загаром. Его загорелую кожу выгодно оттенял светло-серый костюм с серым, в полоску, галстуком. В правой руке вновь прибывший держал дорогой кожаный чемодан.
К нему тотчас направились трое встречающих. Первым шел солидный и седоватый, немного располневший, мужчина. На вид ему было слегка за пятьдесят. За ним чуть поодаль шагали еще двое мужчин. Один из них — невысокий, но плотно сбитый и коренастый, с пронзительными синими глазами, другой — высокий здоровяк, атлетическая фигура которого отчетливо вырисовывалась под одеждой. Все трое были одеты в современные костюмы с галстуками, но, если на седоватом и коренастом костюмы сидели, как влитые, то здоровяк явно не соответствовал своему одеянию. Да и по осанке его сразу можно было заметить, что выбранная им профессия явно связана со службой, на которой приходится носить погоны.
— Игорь Викторович Барсентьев? — обратился к прибывшему седоватый.
— Да, — тот перебросил чемодан из одной руки в другую и протянул освободившуюся для рукопожатия.
— С приездом. — Седоватый пожал ему руку и представился: — Севидов Михаил Матвеевич, прокурор города.
— А это мои коллеги из сопредельного ведомства, — он показал рукой в сторону коренастого, — Крастонов Александр Олегович, начальник криминальной милиции, а сейчас и вовсе он у нас в городе самый главный милиционер. И Легин Андрей Зосимович, начальник управления по борьбе с организованной преступностью УВД города, — рука указала на здоровяка.
Приезжий по очереди пожал руки всем встречающим.
— Номер Вас ждет, устроим в лучшей нашей гостинице. Если возражений нет, сразу туда и отправимся.
— Возражений нет, — широко улыбнулся Барсентьев.
Легин подхватил чемодан приезжего, который в его огромной ручище показался детским, и все четверо направились к привокзальной площади.
Там их уже ждал черный джип, водитель которого, выскочив из машины, взял чемодан из рук Легина и открыл гостю заднюю правую дверцу. Он был одет тоже в гражданское — брюки и светлую футболку с короткими рукавами. Легин сел на переднее сидение, а Крастонов и Севидов — сзади и слева.
Стоящий впереди джипа милицейский Opel Vectra включил все свои мигалки и, крякнув сиреной, тронулся с места. Джип резво дернулся за ним, и оба автомобиля быстро понеслись среди застывшего на время потока автомашин.
Барсентьев с любопытством рассматривал город через боковое стекло.
За окном проносились высокие современные здания и широкие просторные улицы.
— Да, у вас довольно большой город, — поглядывая на многочисленные высотные здания с обилием рекламы, удивился приезжий.
— Шестьсот тридцать тысяч жителей, — с гордостью сообщил Севидов, — а также крупные промышленные предприятия, железнодорожный узел, речной порт и даже есть небольшой аэропорт.
Автомобили свернули на боковую, более узкую улицу, застроенную старинными добротными домами.
— Город не может похвастать седой стариной, но возраст его достаточно солиден. Он был основан в 1467 году при Великом князе Иване III, — продолжал Севидов. — Вначале на берегу реки был построен острог, то есть небольшая крепость, для защиты от казанских татар. Назывался он Белый Камень, оттого что берега реки выстланы песчаником белого цвета. А когда уже первый русский царь Иван Грозный взял Казань и присоединил эти земли к Руси, наш Белокаменск, такое название дали ему после революции, стал центром торговли в среднем Поволжье.
Машины вновь свернули и помчались по набережной, вдоль реки, на которой виднелись остатки нескольких древних строений.
— Это старинная пристань, — пояснил Севидов, — здесь когда-то разгружались суда с хлебом, рыбой, пенькой, медом, воском и кожей. Позже порт перенесли в южную часть города, там больше места. Город был также знаменит производством печных изразцов, сейчас это комбинат керамических изделий, самый крупнейший в России.
— И промышленные предприятия не заглохли, как это у нас было почти повсеместно в постперестроечное время? — удивился Барсентьев.
— Нет. Они попали в хорошие руки. Производство у нас довольно современное — несколько машиностроительных предприятий, заводы радиооборудования, электротехнический, моторостроительный, химико-фармацевтический...
— Крупнейший и очень современный турбинный завод, — добавил Крастонов, — а, кроме того, два вуза и два действующих театра.
За окном промелькнула старинная церковь.
— Из памятников старины, — оживился Севидов, — у нас остались руины крепости и детинца. Есть также пятиглавая церковь Воскресения XVI века и Свято-Никольский монастырь — тоже действующие. В разные времена здесь бывали Державин, Пушкин, Жуковский, Гоголь, Аксаков…
Пока Барсентьев слушал про городские достопримечательности, автомобили подкатили к гостинице, имевшей, одновременно, вид и современный, и основательный, солидный. Вывеска гласила «Белокаменский приют».
В холле Легин, вновь взявшись нести чемодан, забрал ключ от номера у администратора, остальные пошли к лифту, который поднял их на четвертый этаж. Когда все подошли к номеру, Легин был уже около двери и открывал ее ключом.
— Ну вот, — сказал Севидов, когда все вошли, — по-моему, Вам здесь будет неплохо.
Люксовский номер состоял из гостиной, спальни и ванной комнаты с ванной, туалетом и душем. Гостиная могла послужить и кабинетом, так как здесь находился стол, а также сейф, скрытый в стенном шкафу, который Крастонов сразу же продемонстрировал.
— Уголовные дела уже лежат здесь, — уточнил он, — а также есть мобильный телефон и всякие канцелярские принадлежности, которые могут Вам пригодиться.
— Спасибо большое, но мобильник у меня с собой.
— Ну, будет два, на всякий случай. Что еще в первую очередь Вам понадобится? — спросил предупредительный, но отнюдь не лакействующий перед приезжим, Крастонов.
— Ноутбук, пожалуй, — после некоторого раздумья произнес Барсентьев, — с выходом в Интернет.
— Мы это предусмотрели. Ноутбук будет доставлен завтра, а подключиться к Интернету можете прямо с выхода на гостиничный телефон.
— Еще нужен доступ к Вашим базам данных, в том числе, секретной: мне понадобится определенная оперативная информация, а может и базы данных городской администрации, и коды к ним, естественно.
Крастонов ненадолго задумался, на лице его отразилось мимолетное сомнение, затем он улыбнулся:
— Будет сделано, никаких секретов от Вас у нас нет.
В дверь номера осторожно постучали. Легин открыл дверь и, забрав у водителя три небольших картонных коробки, поставил их на стол, выжидающе глядя на Севидова.
— Перекусим с дороги, —полуутвердительно спросил тот у Барсентьева и, не дожидаясь ответа, махнул рукой, — накрывай на стол.
— Не возражаю, — запоздало ответил Барсентьев.
Все, впрочем, было уже приготовлено и нарезано. Легин удивительно расторопно для его комплекции расставил пластмассовые баночки, тарелочки и прочую кухонную утварь на столе. Из последней коробки были извлечены три семисотпятидесятиграммовых бутылки. Одна с виски, другая с коньяком, третья с финской водкой — на любой вкус.
— Что предпочитаете? — Севидов кивнул на бутылки, обращаясь к приезжему.
Гость предпочел виски.
Легин проворно разлил напитки: Барсентьеву и Крастонову виски, Севидову — коньяку, а себе плеснул немного водки. Он, вероятно, хорошо знал вкусы присутствующих.
— С приездом, — Севидов первым поднял руку и четыре пластиковых стаканчика с характерным шорохом столкнулись в центре стола.
Молча закусили, затем Легин налил по второй.
— За здоровье столичного гостя, — коротко сказал Крастонов.
Немудреный застольный обряд повторился.
— Что все-таки случилось в вашем городе? — спросил, наконец, Барсентьев, закуривая сигарету.
Севидов и Крастонов также закурили. Легин был некурящим, он потянулся к стаканчику и выпил минеральной воды.
Все трое переглянулись.
— Вы, что, вообще ничего не знаете? — озадаченно спросил Севидов.
— Ничего. То есть, почти ничего, — поправился Барсентьев, — я отдыхал на Кипре, вдруг меня отзывают из отпуска, вручают билет на поезд, и вот я уже здесь — как говорится, с корабля на бал. Зам Генерального прокурора сказал, — на месте, мол, все узнаешь. Знаю, конечно, что произошло несколько загадочных убийств, и что недавно бесследно пропал мой коллега, следователь Генпрокуратуры Логинов, прибывший в Белокаменск для расследования этих убийств. Вот, пожалуй, и все.
— Да, здесь нам похвастать нечем, — удрученно заметил Севидов, — несколько лет уже не случалось у нас ничего серьезного, типа заказных убийств и бандитских нападений, и вот тебе…
Он налил себе минеральной воды и выпил.
— Наш город вообще весьма, — он подчеркнул это слово, — специфичен, в отношении преступности… Ну да не все сразу. Позже я Вам расскажу подробнее о наших делах, — и он кивнул в сторону начальника криминальной милиции. — Давай, Крастонов, изложи по существу произошедшие события.
— Без двух дней месяц назад в милицию поступило сообщение, что в заброшенном песчаном карьере, это в семнадцати километрах от города, творится что-то необычное, — Крастонов затянулся сигаретой и выпустил дым в сторону, — опергруппа выехала, а там — семнадцать трупов…
— Сколько-сколько? — недоверчиво переспросил Барсентьев.
— Семнадцать, — хмуро повторил Севидов, — из них шестнадцать вооружены пистолетами. И там же — четыре пустых джипа. И, черт меня побери, если я понимаю, в чем там было дело…
Он обреченно махнул рукой.
— Как выяснилось позже, — невозмутимо продолжал Крастонов, — все они оказались членами ОПГ, то есть объединенной преступной группировки, из нашего областного центра Прикамска. И все — с огнестрельными ранениями.
— Устроили разборку между собой?
— Неизвестно. Наутро поступило сообщение о том, что обнаружен мертвым работник Белокаменского ГИБДД. Также огнестрельное ранение. Да еще и отрублена рука.
— Как, рука?
— Да, правая рука. Кроме того, было украдено его табельное оружие.
В Барсентьеве сразу же проснулся следователь.
— Что еще было взято у убитого?
— Больше ничего. Но суть-то не в этом. Проведенное нами расследование не дало никаких результатов. Тогда из Москвы был прислан ваш коллега Логинов. И две недели назад он также исчез, причем совершенно бесследно. И вновь никаких результатов следствие по факту его исчезновения не принесло. Вот вкратце и все.
И Крастонов решительно погасил сигарету в пепельнице.
— Михаил Матвеевич, — обратился он к Севидову, — может, не будем нагружать московского товарища на ночь всеми обстоятельствами?
— Да, пожалуй, не стоит.
— Вы правы, — устало согласился Барсентьев, — следователь сейчас из меня никакой. Надо отдохнуть с дороги, как следует. Кто меня сможет завтра утром полностью ввести в курс дела?
— Следователь мой, Мирчук, — деловито произнес Севидов, — который, собственно, и начинал эти дела. Завтра с утра он будет у Вас.
Он также погасил сигарету и кивнул Легину, — ну, действуй, а то что-то мы притормозили…
— За Ваш гостеприимный город, — последний тост был за Барсентьевым.

***

Барсентьев проснулся, когда было уже достаточно позднее утро. Вчерашнее возлияние слегка ощущалось, мучила жажда, но надо было сосредоточиться на деле и хоть в общих чертах просмотреть документы перед приходом следователя.
Взяв сигарету, Барсентьев устроился в мягком кресле за письменным столом. Какую из этих двух тощих папок, лежащих друг на дружке, взять первой? Может, вначале эту?
УГОЛОВНОЕ ДЕЛО № 117-08/2006 по обвинению/по факту убийства Гудникова Л. С.
Начато:23 апреля 2006г. Окончено:____________
Барсентьев взял верхнюю папку, раскрыл ее и стал листать бумаги, кое-где пристально задерживая взгляд, и внимательно читая написанное.
«…труп лежит на спине лицом вверх на дне придорожной канавы возле обочины дороги. Левая рука согнута ладонью к правой подмышке, правая вытянута вдоль тела, на ней отсутствует кисть. На трупе надета форма работника ГИБДД со светоотражающими элементами и с погонами старшего лейтенанта милиции. Одежда и обувь трупа обильно покрыты росой.
Выходное отверстие от пули расположено в лобной части головы над правым глазом, неровно округлой формы, диаметром 31 миллиметр…
Кисть правой руки имеет повреждения, характерные для их нанесения рубящим предметом, отделена от предплечья и лежит посередине груди трупа в области сердца.
Между средним и указательным пальцами кисти лежит денежная банкнота, достоинством в сто долларов США, выпуск F6, серия DL, №25293901А.
Кисть левой руки полусогнута, лежит на животе трупа в области поясного ремня. Под ней находится листок бумаги белого цвета, размером 120 на 173 миллиметра с неровным текстом печатными буквами синего цвета, написанным от руки. Текст содержит слова: «Два предупреждения были сделаны, — третье для остальных подобных». Точка в предложении отсутствует…
На обочине правой стороны проезжей части дороги… находится автомобиль модели «Опель Астра» белого цвета с нанесенной атрибутикой службы ГИБДД с включенным проблесковым маячком синего цвета…»
Барсентьев прервался на некоторое время, потянулся в кресле, вытянул ноги и пустил дым тонкой струйкой в сторону приоткрытого окна. За окном разноголосисто бурлила жизнь большого города. Сплошной гул перемежался скрипом тормозов, автомобильными гудками, где-то звучала музыка. Солнце поднялось повыше, и в номере стало душно. Кондиционер, хоть и был в наличии, но явно не работал.
Пододвинув поближе к себе второе уголовное дело, следователь раскрыл его наугад.
Вклеенная в дело широкоформатная цветная фотография на весь лист представила ему панораму песчаного карьера. Словно рукой неведомого великана вдавлен в стену карьера искореженный черный джип. Из груд песка, словно придвинутых чьей-то мощной дланью к обрывистой карьерной стене, торчат многочисленные человеческие останки, также словно смятые. В одном месте из песка виднеется верхняя часть туловища с неестественно резко запрокинутой назад головой. Фотограф умышленно выстроил кадр так, что все это скорее походило на детскую песочницу, и казалось, что это детская ручонка сгребла к стенке игрушечные автомобильчики и фигурки сломанных игрушечных человечков.
Барсентьев вмял выкуренную сигарету в пепельницу, встал и закрыл окно. Оба окна — и в кабинете, и в спальне — выходили на городскую улицу. Уличный шум мешал сосредоточиться, манил к себе, сулил избавление от духоты гостиничного номера. Проветриться бы не мешало, но ничего не поделаешь — дела… И Барсентьев лишь покачал головой, отгоняя посторонние мысли.
В этот момент в дверь гостиничного номера осторожно постучали.
— Открыто! Входите!
В дверь, как-то бочком, буквально ввернулся мужчина рыхлого телосложения с темно-желтым портфелем в руке. Модный, но весьма помятый пиджак был ему определенно великоват и висел на пришедшем, как на вешалке. Лицо посетителя, с отвисшими щеками брыжного типа, было тоже каким-то помятым, рыхлым и невыразительным. Глаза неопределенного голубовато-серого цвета смотрели настороженно и с опаской.
— Мирчук? — хозяин номера сделал шаг навстречу и протянул руку.
— Так точно. Старший следователь прокуратуры города.
— Барсентьев, — представился в свою очередь хозяин номера и гостеприимно махнул в сторону кресла. — Присаживайтесь.
Барсентьев поставил кресла одно напротив другого, чтобы расположить собеседника к открытому разговору, как коллега с коллегой, и первым сел.
Вошедший последовал его примеру, пристроил портфель около себя на полу, и выжидающе посмотрел на Барсентьева.
— Вы проводили следствие по убийству работника ГИБДД Гудникова и массовому убийству в песчаном карьере? — сразу перешел к делу тот.
— Ну, собственно говоря, — Мирчук достал большой клетчатый платок и вытер вспотевший лоб, — я выезжал на осмотр места происшествия по первому уголовному делу, и его же принял вначале к своему производству. По второму делу я проводил осмотр и некоторые первоначальные следственные действия, но уже под руководством следователя Генеральной прокуратуры Логинова, который, приехав, принял к своему производству уже оба уголовных дела.
— У вас есть свои версии по убийству Гудникова?
— Трудно сказать, — Мирчук слегка оживился, — осмотр места происшествия зафиксировал множество странных фактов. Но еще больше поставил вопросов, на которые пока невозможно ответить…
— Вы обсуждали это подробно с Логиновым? Кстати, когда Вы его видели в последний раз, до того, как он бесследно пропал?
Мирчук пожимает плечами и отводит взгляд в сторону.
— Да, обсуждали, — тяжело вздыхает он, — а исчез он на следующий день, после того как прокурор области проводил оперативку по этим делам с участием Логинова и руководителей городской милиции. Как раз я и готовил справку по этому вопросу, и Логинов, уходя с совещания, сказал мне…
— Ладно, подробнее об исчезновении Логинова мы поговорим позже. Начнем с этих двух дел. Вообще, Вам не кажется, что они как-то связаны с его внезапным исчезновением? Может его убили, либо похитили те, на кого пало подозрение в убийствах?
Глаза Мирчука снова непроизвольно метнулись в сторону, руки засуетились, задержавшись на пуговице пиджака и теребя ее.
— Видите ли, э-э-э, товарищ …
— Меня зовут Игорь Викторович.
— Понимаете, Игорь Викторович, безусловно, можно было бы сделать такое предположение, если бы мы вышли на следы преступников… То есть, стали бы опасными для них, имели бы изобличающие улики… Тогда можно было бы предположить, что его убрали каким-либо способом… Но у нас не было ни малейшей зацепки, ни одного подозреваемого… Да и потом… И меня бы также убрали бы, так как я ведь непосредственно работал по этим делам.
— Логично. Что ж, давайте поговорим об обстоятельствах убийства работника ГИБДД. Начнем с осмотра места происшествия. А, точнее, с сигнала об этом факте. Кто обнаружил труп?
— Его обнаружил дальнобойщик, который рано утром проезжал по шоссе.
— То есть не местный?
— Нет, почему же, местный. Он загрузился за день до этого на нашем предприятии «Мобилсистемы» и должен был везти груз в Казахстан. Увидев стоящую на обочине милицейскую машину с работающим проблесковым маячком, водитель тормознул, думая, что следует остановиться. Обнаружил труп в форме в придорожной канаве и позвонил своему начальству. А те уже и сообщили в милицию, а ему велели ждать на месте.
— Других свидетелей нет?
— Есть еще два свидетеля, видевшие инспектора еще живым недалеко от того места, где был позже найден его труп. Муж, сидевший за рулем старенького «Москвича» и его жена, находившаяся рядом. Гибедедешник остановил их, проверил документы и отпустил. Проблесковый маячок на милицейской машине работал. Работник милиции был один. Происходило это уже под вечер, супруги возвращались в Белокаменск со своей дачи.
— Из протокола осмотра места происшествия усматривается, что убийство совершено в упор сзади, выстрелом прямо в затылок потерпевшему. Кстати, протокол составлен весьма грамотно и всеобъемлюще — говорю Вам это, как профессионал профессионалу.
— Спасибо. — Брыжастые щеки Мирчука дернулись вверх, изображая улыбку, и слегка зарделись. — Ну, да ведь двенадцать лет на следствии, кое-чему уже научен.
— Все время здесь, в Белокаменске?
— Да.
— Следов сопротивления при осмотре трупа не обнаружено, — продолжает Барсентьев, — а это значит...
И он, сделав паузу, вопрошающе посмотрел на Мирчука.
Но тот промолчал.
— …Значит, потерпевший никоим образом не подозревал о таком развитии событий, как быстрый летальный исход. Подкрасться незаметно вплотную невозможно. Он, что, полностью доверял стоящему или, если, например, это было в машине, то сидящему сзади? Давайте порассуждаем вместе.
— Скорее всего, убийство было совершено в каком-то другом месте, — ответил Мирчук. — Ни в машине, ни в ближайших окрестностях, по соседству от места происшествия, следов крови Гудникова не обнаружено.
— Совершенно верно. И вряд ли в это время перед ним кто-то находился. Иначе стрелявший рисковал, прострелив голову милиционера, зацепить своего, который возможно отвлекал внимание от происходящего сзади. В данном случае пуля прошла навылет, что бывает крайне редко, так как кости черепа очень прочны. Во всяком случае, пуля, пробив затылочную и лобную части черепа, должна была потерять свою убойную силу и упасть где-то неподалеку. Искали ли ее? Из материалов дела этого не видно.
— Искали. Даже применялся металлоискатель. Пуля не найдена. Полагаю, что убийство было совершено довольно далеко от места обнаружения трупа. Во всяком случае, мы проводили поиски следов преступления в окружности не менее полукилометра и ничего не…

***

У здания УВД города Белокаменска постоянное движение — то подъезжают, то отъезжают автомобили с милицейской символикой.
Из одной машины вышел Крастонов в летней милицейской форме, но без фуражки. Идущие ему навстречу офицеры милиции козыряли, Крастонов в ответ лишь кивал им головой, некоторым пожимал руки.
Когда он зашел в здание, из дежурной комнаты выбежал капитан милиции, на ходу нахлобучивая на голову фуражку.
— Товарищ полковник, — он вытянулся, отдавая честь, — за время моего дежурства в городе…
— Короче, — прервал его Крастонов, — есть что-нибудь чрезвычайное?
— Никак нет, товарищ полковник, только ночью был подозрительный пожар на складах фирмы «Компьютерлэнд».
— Почему решили, что подозрительный?
— Ну, так ночью ведь... И полыхнуло сразу в трех местах. Похоже на умышленный поджог… Фирму сейчас трясут налоговики…
— Ясно. Опергруппа выезжала?
— Так точно. Вместе с эмчеэсовцами. Даже прокурорский следователь подъехал. Но просто поприсутствовал, осматривали наши…
— Хорошо. Легин здесь?
— Минут двадцать назад уехал.
— А Михеев?
— Михеев здесь.
— Ладно, свободен.
Капитан побежал назад в дежурку.
Крастонов вынул из нагрудного кармана мобильный телефон, набрал какой-то номер, произошло соединение.
— Ты все подготовил? — спросил Крастонов и, услышав ответ, продолжил. — Да… Возможно в самое ближайшее время… Сделай все сам… Нет, только распечатки разговоров. Но просматривать все материалы от и до… Жди звонка… Или я, или Легин… Ну давай, занимайся…
Крастонов набрал еще один номер, но уже нажатием только одной кнопки.
— Андрей, — быстро произнес он в трубку, — Михеев все подготовил… Еще нет… Ты, давай, лично проконтролируй эти вопросы. У технарей знаешь, что в голове?.. Вот-вот, именно. Все, до связи.
Крастонов спрятал мобильник в карман и пошел по коридору, здороваясь с проходящими мимо сотрудниками. На втором этаже он зашел в дверь с надписью «Приемная».

***

В гостиничном номере Барсентьев по-прежнему пытался выяснить подробности загадочного дела у местного следователя, как вдруг на столе резко звонил телефон.
— Барсентьев, слушаю, — машинально произнес москвич служебным тоном и чертыхнулся, уже про себя: «Э, черт, заразмышлялся, забыл, я же не в служебном кабинете».
— Приветствую, товарищ генерал, — в трубке послышался четкий, по-военному, голос, — начальник криминальной милиции Белокаменского РУВД Крастонов потревожил.
Крастонов вовсе не ошибся и не завысил из лестных побуждений звание приезжего: Барсентьев действительно имел прокурорский чин государственного советника юстиции 3 класса, что соответствует армейскому или милицейскому званию генерал-майора. А Крастонов в настоящее время исполнял обязанности начальника Управления внутренних дел города Белокаменска, поскольку тот находился в госпитале, готовясь уйти на заслуженный отдых по возрасту.
— Какая нужна помощь? — поинтересовался Крастонов, — может, транспорт, связь, люди?
— Спасибо. Помощь, конечно, понадобится, но немного позже. Пока изучаю дела. — Следователь был достаточно официален, но и вполне дружелюбен. — Спасибо за вчерашнюю встречу, устроился я неплохо, жарковато только в номере, кондиционер тут не работает.
— Задачу понял. Сегодня же либо переведут в другой номер, либо исправят технику. Что-нибудь еще?
— Спасибо, пока ничего.
— Тогда до связи. Личный состав Белокаменской милиции в Вашем полном распоряжении, может вечером что понадобится в плане.., ну, в любом плане, — поправился Крастонов и заразительно засмеялся, — звоните в любое время на мобильный.
Барсентьев положил трубку.
— Хороший мужик этот ваш Крастонов. Мент, в хорошем смысле этого слова, и веет от него какой-то силой и уверенностью в правоте своего дела. Глеб Жеглов, да и только.
— О, Вы еще много о нем узнаете интересного, — чересчур восторженно воскликнул Мирчук, — он ведь здесь…
Но тут же запнулся на полуслове, наткнувшись на недоуменный взгляд Барсентьева.
— Вы выяснили, были ли у убитого инспектора враги? Или какие-нибудь недруги? — спросил тот после небольшой паузы.
— Никаких данных об этом в ходе следствия не добыто. Холост, из местных, взысканий за период службы не имел, близких друзей не было, вел довольно замкнутый образ жизни.
— Когда, по-вашему, было совершено убийство Гудникова?
— Сопоставляя показания свидетелей со временем наступления смерти, согласно заключению судмедэкспертизы, можно сделать вывод, что убийство произошло около одиннадцати часов вечера.
На эти вопросы Мирчук отвечал четко и толково.
— Давайте поговорим о возможных причинах совершения преступления, о мотивах убийства. Из протокола осмотра следует, что служебная кобура была расстегнута и пуста. Убийца, или убийцы, забрали пистолет. Кому нужен не засвеченный «Макаров»? Как правило, представителям криминалитета для продолжения кровавых дел. Могли ли убить только из-за оружия?
— Думаю, нет. Версия номер один по делу, несомненно, убийство на почве мести. Никаких признаков ограбления. Деньги и американская валюта в бумажнике не тронуты. Напротив, зажатая в отрубленной руке стодолларовая купюра, очевидно, дополнительно вручена покойнику посмертно, и это наводит на мысль, что главное здесь — не деньги, а некие обязательства.
— Что-то пообещал гибедедешник сделать, но не сделал, несмотря на предупреждения. Не сумел? Не захотел, потому что не боялся контрагента?
— Сложно предположить, — ушел от ответа Мирчук.
— Допустим, что убийство совершено именно криминальными элементами. Что мог сделать, или пообещать сделать «деловым» обычный старший инспектор?
— Ну, регистрацию краденых автомашин на постоянной основе, например…
— Мог, но только в содружестве с другим работником ГИБДД, работающим в отделе регистрации автотранспорта, поскольку сам убитый работал в дорожной службе. Укрыть совершенное автодорожное происшествие со смертельным исходом? Тоже мог, поскольку являлся должностным лицом, составляющим первичные документы при таких обстоятельствах. Как версии, годятся?
— Годятся.
— Хорошо. Идем дальше. Что может значить окончание фразы в записке, зажатой в левой руке «… — третье для остальных подобных»? Предупреждение в виде убийства, для кого, остальных? И чему подобных? Других работников городской службы ГИБДД? Возможных сообщников покойного? Либо вообще это написано со злости ко всем необязательным людям и должностным лицам? Кстати, что считал Логинов по поводу текста записки?
Услышав фамилию исчезнувшего следователя, Мирчук снова вздрогнул, руки его суетливо заметались по пиджаку и, наткнувшись на пуговицу, начали ее крутить. На лбу его выступила испарина, глаза, обтянутые паутинкой красных прожилок, забегали по сторонам.
Барсентьев, прищурив глаза, внимательно наблюдал за происходящим.
— Логинов?.. — забормотал Мирчук, — он считал… Мы… мы не обсуждали с ним этот вопрос…
— Нет, эмоции тут, вероятно, не при чем, — Барсентьев отрицательно покачал головой. — Убийство, судя по всему, было тщательно спланировано и совершено вполне хладнокровно. То бишь, предостережение адресовано определенной категории людей. Какой, остается только гадать.
— Да… Я полностью согласен с Вами, — облизывая губы, пробормотал Мирчук.
Его глаза застыли на стоящем на столе, изящном хрустальном графинчике, наполовину наполненном водой, кадык на шее непроизвольно дернулся, он сглотнул и облизнул сухие губы.
— Водички хотите? — Барсентьев приглашающе махнул рукой в сторону графинчика, — пожалуйста. Только я не совсем уверен, что она съедобна. А минералкой запастись пока еще не успел.
Когда Мирчук наливал воду в стоящий рядом высокий хрустальный стакан, рука его заметно дрожала, и горлышко графинчика несколько раз звякнуло о край стакана.
И это тоже не ускользнуло от внимательного взгляда Барсентьева.
Мирчук жадно, взахлеб, большими глотками выпил воду на одном дыхании.

***

Кабинет Крастонова был большим, удобным, с современным интерьером, напичканный всевозможной оргтехникой. На стене, высоко над креслом, располагался портрет Президента России Путина. Сбоку в углу, на подставке — небольшой трехцветный российский флаг.
Крастонов небрежно раскинулся в кожаном кресле с высокой спинкой и, задумчиво вертя в руках массивную шариковую ручку, негромко бубнил известную песню Макаревича: — Вот, снова поворот, а мотор ревет…
Еще больше задумавшись, он начал постукивать в такт концом ручки о стол, затем, немного погодя, отбросил ее в сторону и нажал на клавишу селекторной связи.
— Легин… Приезжий важняк просил ноутбук… Возьми у Михеева самый современный… Да… Пусть он его сразу настроит на вход в Интернет… Да… Нет, сам и завези. Посмотри, как там москвич устроился. Есть ли просьбы какие и прочее… Да, пусть Михеев поставит основной этот диск, забыл как его, дробовик, что ли… Во-во — винчестер. Чтобы его было невозможно стереть полностью, у него есть такие… Ну, действуй.
Закончив разговор, Крастонов продолжил мурлыкать вполголоса: — что он нам несет, пропасть или взлет…

***

Барсентьев шагал по своему номеру из угла в угол с дымящейся сигаретой в руке. Мирчук молча сидел в кресле, обливаясь потом.
— …Наконец, отрубленная кисть руки. Что сие может значить? — произнес, наконец, Барсентьев.
Мирчук неопределенно пожал плечами.
— Помнится, у членов «якудзы» — японской мафии — существовал обычай отрубать себе палец. Это, кажется, означало выражение вины и полной покорности главарю.
Мирчук дернул в недоумении левым плечом, склоняя к нему голову и поджимая губы.
— Кисть руки в средневековые и более древние времена отрубали в наказание за воровство и фальшивомонетничество, — продолжал Барсентьев. — За фальшивомонетничество части конечности лишались лишь мелкие сошки — пособники. Организатору же заливали горло тем металлом, из которого чеканились поддельные монеты. Такой вот своеобразный способ смертной казни. Не подходит?
— Нет, — просипел Мирчук.
— Отрубленная кисть руки наличествует в гербе некоего английского лорда или герцога, предок которого потерял эту часть тела в какой-то важной для старинного рода битве. Тоже к нашему случаю отношение вряд ли имеет.
Мирчук, не отвечая, вновь потянулся к графину, налил в стакан воды и выпил ее уже небольшими глотками.
— Или вот, в детстве еще я читал…
Барсентьев оживился, потушил в пепельнице сигарету и сел в кресло.
— Есть пример в американской или британской литературе, когда миллионер, умирая, завещал все свое имущество тому из сыновей, который первым коснется рукой другого берега. Сыновья сели в лодки и стали грести к этому берегу наперегонки. Так вот, один из них, видя, что проигрывает, а до берега остается всего лишь несколько метров, отрубил себе кисть руки и бросил ее на берег. Таким способом, коснувшись противоположного берега первым, он и победил, став наследником. Не читали?
— Не припоминаю что-то.
Барсентьев сосредоточенно почесал пальцем переносицу.
— Есть еще многочисленные мифы и легенды, когда оборотни, попадая в капкан в обличье зверя, отгрызают себе часть лапы, добывая тем самым свободу и спасая свою жизнь. И по этому признаку — отсутствию кисти руки у человека —можно вычислить в нем оборотня.
Барсентьев выжидающе посмотрел на Мирчука.
Тот вновь вяло пожал плечами.
— Но это все, конечно, к настоящему делу вряд ли относится. Нужно покопаться в специальной литературе, что может означать отрубленная рука в различных мафиозных разборках и традициях. Возможно, это имеет какое-то символическое значение. Наш криминальный мир быстро схватывает зарубежный опыт, распространяет и совершенствует его.
— Да, — согласно кивнул Мирчук. — Наши это могут… Помните, как Задорнов сравнивает наших и американцев, так и говорит — «наши»…
Барсентьев рассеянно поддакнул и взял со стола одну из папочек.
— Второе уголовное дело еще более непонятное. И необычайно, даже для наших дней, кровавое. При скудости и незамысловатости его фабулы, оно поражает бессмысленной жестокостью исполнения. Из областного центра утром в Белокаменск на четырех джипах приезжают семнадцать боевиков, членов ОПГ, то есть объединенной преступной группировки. В тот же день их всех до единого убивают в заброшенном песчаном карьере в семнадцати километрах от города. Все, кроме одного, были вооружены пистолетами, но оружие не применили. Не успели? Не посмели?
— Я полагаю, здесь случилась разборка с нашими бандитами, — ни одного свидетеля, к сожалению, установить не удалось, — сообщил Мирчук.
Барсентьев взмахнул руками, выражая удивление, и продолжал:
— Причем, согласно заключениям судебно-медицинских и баллистических экспертиз, которые я внимательно прочел, их тела были буквально нашпигованы пулями, соответствующими калибру АКМ, то есть модернизированного автомата Калашникова. У одного из них при вскрытии извлекли четырнадцать пуль. Трое, судя по заключениям экспертиз, добиты выстрелами в затылок.
Мирчук неопределенно повел головой, как бы отвечая согласием.
— Вдобавок, невесть откуда взявшийся в этой глуши, бульдозер сгреб все трупы в одну кучу и вместе с джипами попытался вдавить их в обрывистую стену карьера. О чем свидетельствует протокол осмотра и приложенные к нему фотографии. Ни бульдозер, ни управлявший им человек следствием пока не установлены.
— Как не установлены и представители другой предполагаемой преступной группировки, которые сводили счеты в карьере, — добавил Мирчук. — Любому понятно, что произошла криминальная разборка за сферы влияния между двумя кланами братвы. И, видимо, наши белокаменские оказались поразворотливей...
— Неужели так слабы оперативные и агентурные силы милиции Белокаменска, что не могут отыскать никаких следов и получить какую-нибудь, хоть и плохонькую, информацию? А ведь помогали им и опытные оперативники из областного управления внутренних дел.
— Крастонов всех поставил на уши… Но увы…
— И вот результат — оба дела приостановлены, ввиду неустановления лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых.
— Да. Все в соответствии с законом. Но оперативная работа по этим делам продолжается.
— Формально, в соответствии… Но преступления-то остались нераскрытыми. Более того, прибывший из Генеральной прокуратуры следователь, мой коллега, кабинеты наши почти рядом…
Мирчук съежился, сделав скорбное лицо, и закивал головой.
— … бесследно исчезает… Что же у вас тут творится такое, а? Что, скажите, пожалуйста?
Мирчук поспешно привстал с кресла и открыл рот, пытаясь оправдаться перед столичным коллегой.
— Да я не Вас лично имел в виду, — махнул рукой Барсентьев, — сидите.
Мирчук послушно сел.
— С чего начинал мой предшественник?
Барсентьев придвинул к себе материалы первого дела по факту убийства работника милиции.
— Так, постановление следователя по особо важным делам при Генеральном прокуроре РФ Логинова В. С. об отмене постановления о приостановлении уголовного дела и принятии его к своему производству. И все? В течение почти трех недель никаких следственных действий? Никаких поручений оперативным службам милиции и ФСБ? Это совсем не похоже на Логинова. Совсем не похоже. Не мог он бездействовать в течение всего этого времени. Не мог. Значит, чем-то занимался. Но чем?
Мирчук пожал плечами и пробормотал:
— Я всего лишь выполнял его указания.
— Указания? И какие же?
— Ну, писал запросы в разные учреждения, отдельные поручения направлял оперативникам… Без дела не сидел.
— Знаете, вначале я полагал, что основная работа проводилась по делу о массовом убийстве боевиков из областной группировки. Но нет, во втором деле точно такое же постановление и больше никаких документов. Странно. Очень странно. Как это можно объяснить?
Барсентьев встал с кресла, подошел к окну и задумчиво посмотрел вниз, на суетливую городскую улицу. Мирчук тем временем допил воду и снова стал вытирать взмокшее лицо большим носовым платком.
— Двенадцать дней назад Логинов бесследно исчез, — Барсентьев вновь повернулся к Мирчуку, — расскажите, пока вкратце, об обстоятельствах его исчезновения.
Нервозность в поведении Мирчука, его косые, бегающие взгляды — все явно свидетельствовало о том, что темы этой он искренне боялся и предпочел бы ее не обсуждать.
— Ну… Он просто не вернулся вечером в гостиницу. В его номере был порядок, все вещи находились на своих местах. Ничто не указывало на причину его исчезновения. Вся милиция города была брошена на его поиски…
— И что установили?
— След оборвался у ресторана «Белый Камень». Швейцар утверждал, что человек, похожий на Логинова, сел возле ресторана в зеленую иномарку с тонированными стеклами, которая двинулась к центру города, как раз по направлению к гостинице. Иномарка была вроде японского происхождения. Конкретную модель швейцар определить не смог, несмотря на предъявленные ему фотографии различных японских автомобилей.
— Номер автомашины, естественно, он тоже не запомнил?
— Не запомнил… В городе были проверены все иномарки зеленого цвета и его оттенков, с тонированными стеклами. Их оказалось двадцать семь, в том числе — две японских. Причастность их владельцев к исчезновению московского следователя установить не удалось. Более того, все они утверждали, что никогда не видели данного гражданина. Уголовное дело по факту исчезновения Логинова принял к производству я. Но сделать пока ничего не успел — прибыли Вы.
— Да, негусто. Весьма негусто. Ваши предложения?
— Полагаю, следует создать специальную оперативно-следственную группу… Ну и… Работать по делам.
— Ладно, Владимир Сергеевич. Накоротке мы с Вами пообщались. Завтра заеду к прокурору города — определимся по совместным дальнейшим действиям. До свидания.
Мирчук, явно обрадованный, суетливо вскочил и поспешил к двери.
— Портфель свой забыли!
— А? Ну да, да… До свидания!
Мирчук схватил портфель и поспешно скрылся за дверью.

***

Начальник криминальной милиции Крастонов сидел за столом своего кабинета и сосредоточенно читал какой-то важный документ — сверху и сбоку на документе стоял черный гриф «Совершенно секретно».
Вдруг без стука отворилась дверь, и полковник быстро, почти автоматическим движением руки, перевернул документ так, чтобы его нельзя было прочесть вошедшему.
В кабинет протиснулся могучий Легин в милицейской рубашке с короткими рукавами и распахнутым воротом, с майорскими погонами на плечах.
— А, Андрей, заходи. Завез ноутбук московскому важняку?
— Пока нет. Михеич над ним колдует, хочет показать, что и у нас все тоже на высшем уровне, а не только в столицах. К вечеру завезу. Я что зашел, Александр Олегович — может, какие указания будут?
— Ну какие указания? Продолжаем работать в нормальном режиме. Четко исполняем поручения следователя Генпрокуратуры по расследуемым делам. И, конечно, надо показать московскому гостю, чего мы добились в борьбе с преступностью в отдельно взятом населенном пункте. То есть, в нашем городе. А показать-то есть что. И рассказать.
— Понял. Разрешите идти?
— Кончай официальничать, Андрюха. Сядь вон, почитай, что в очередной раз затеяло наше начальство на ниве борьбы с преступностью. Смех… Точнее не смех, а страшно становится. Практически любого человека можно превратить в преступника и посадить. Читай-читай.
Крастонов протянул майору бумагу с грифом.
Легин сел и стал внимательно изучать документ. Через некоторое время он поднял на полковника удивленный взгляд.
— Но это же… это…, — он силился подобрать подходящее слово.
— Произвол, — отчеканил полковник. — Нарушение прав человека в чистом виде. И как на это посмотрит прокуратура? А суд?
— Н-да, — протянул пораженный содержанием документа Легин, — получается, что провокации легализуются?
— Да. То, что нами применялось чисто в оперативных целях, приобретает нынче доказательственную силу.
— Ну, дела! И так колонии и тюрьмы переполнены… Вместо того, чтобы ловить уголовников и выкорчевывать чиновничью коррупцию, как поручил президент, они очередную кампанию затеяли, — Легин удрученно покачал головой.
Потом поднял документ, нашел нужное место и стал читать вслух.
— …Основанием для проведения оперативного эксперимента является информация, подтвержденная совокупностью оперативных данных о противоправной направленности лица. Является недопустимым ограничивать проведение оперативного эксперимента наличием официально зарегистрированного заявления…
Он повернулся к Крастонову, возмущенно подняв вверх брови.
— Я так понимаю, будут подготовлены специальные люди…
— Провокаторы, — уточнил по ходу Крастонов.
— …которые будут ходить по различным государственным учреждениям и предлагать взятки по поводу…
— И без повода, — дополнил Крастонов.
— …различным должностным лицам. И кто на это дело клюнет…
— А какой чиновник у нас на это не клюнет? — в голосе Крастонова слышны и вопрос и утверждение.
— …тому и кранты. Сразу в наручники и — в СИЗО, — закончил Легин и вновь покрутил головой.
Затем он стал читать дальше.
— …В процессе проведения эксперимента должны быть созданы такие условия и объекты для преступных посягательств, при соприкосновении с которыми подозреваемое лицо находится перед добровольным выбором совершения тех или иных действий…
— Выбора: брать или не брать, — задумчиво произнес Крастонов, — перед российским чиновничеством во все века никогда не стояло. Единственное ограничение было: не по чину берешь! Вот за это могли вздрючить. А вот брать или не брать…
— Так ведь всех пересажают, — возмущенный Легин не мог уже остановиться, — работать некому будет.
— По-моему, именно так сказал, кажется, обер-прокурор Сената Ягужинский царю Петру I, на что проницательный и дальновидный царь ответил что-то весьма мудрое, и все осталось по-старому.
— Нет, Александр Олегович, я ведь серьезно…
— И я серьезно. Ну, как у нас водится, первое время провокации могут и срабатывать. А потом чиновники привыкнут, будут действовать более изощренно и осторожно. То есть, такими методами можно загнать коррупцию в подполье…
Крастонов прищурился и неожиданно изрек, — а, может, это и есть искомая цель разработчиков нововведения? Чтобы не брали все, а брали только избранные?
Легин продолжал цитировать дальше.
— …Осуществление слухового контроля возможно только в отношении лиц, разрабатываемых по конкретным делам оперативного учета или по материалам проверок, либо в отношении их связей — на основании имеющейся оперативной информации…
Он в сердцах бросил бумагу на стол и вновь стал горячиться, размахивая руками.
— Да я за сутки, и не только я, настряпаю столько оперативной информации… В отношении любого должностного лица, вплоть до президента, и под этим предлогом…
— Не горячись, Андрюха, — голос Крастонова звучал спокойно, — президент дал указание начать борьбу с коррупцией — вот и начали. Чтобы потом было чем отчитаться. По форме — показуха, конечно. А по сути — чистая профанация.
Легин махнул обреченно рукой и согласно кивнул головой.
— Мафия непобедима, — торжественно завершил Крастонов.


***

Барсентьев сидел за столом, перелистывал содержимое папок с уголовными делами и размышлял. Его отвлек осторожный стук в дверь гостиничного номера.
— Да, войдите.
В номер вошел высокий худой мужчина в аккуратной темно-синей спецовке с пластиковым чемоданчиком в руках.
— Фирма «Комфорт» к Вашим услугам. Скорую для кондишена вызывали? — и он приложил два пальца в шутливом воинском приветствии к темно-синей, под цвет спецовки, бейсболке с белой надписью «Комфорт».
«Быстро же они», — удивился Барсентьев и подтвердил, — да, конечно, в номере душновато, а техника что-то не работает.
— Будет, — кратко отчеканил пришедший и уже себе под нос пробормотал, — бу сделано.
Он задирает голову вверх и внимательно осматривает прикрепленный к потолку кондиционер. Ставит на пол чемоданчик и поворачивается к Барсентьеву.
— Я пока схожу за стремянкой. А вы убрали бы свои бумаги, и, может, прогулялись бы куда на часок. Неизвестно, какой дрянью там его забило. Если что вывалится — мало не покажется.
И монтер прошел мимо, обдавая запахом дешевого одеколона и мужского пота.
Капля пота висела у него на окончании длинной узкой полоски височного бакенбарда, достигающего нижней челюсти.
— Хорошо, сейчас уйду. — Барсентьев аккуратно убрал дела и другие документы в сейф, надел пиджак и вышел из номера.
«Где-то я уже видел этого техника, его долговязую сутулую фигуру и эти необычайной длины и формы височные баки, — подумал Барсентьев, идя по гостиничному коридору, — но где? Я ведь всего лишь второй день в этой гостинице и еще никуда не выходил».
В конце коридора возле лифта его остановила горничная.
— Извините, пожалуйста, но вы оставили ключ в дверях номера.
— Там неисправен кондиционер и его сейчас будут ремонтировать.
Горничная с нескрываемым удивлением и даже недоверием произнесла:
— В вашем люксе неисправен кондиционер? Но как же так, он всегда работал нормально, это японская…
— Любая техника рано или поздно выходит из строя, — Барсентьев с некоторым раздражением ткнул в кнопку лифта, — даже японская.
В лифте перед глазами Барсентьева вновь всплыла фигура монтера, снова возникло твердое убеждение, что он его где-то уже видел. Вот странное наваждение…

***

Барсентьев работал следователем всю свою сознательную жизнь. Сначала — в районной прокуратуре, затем — в столичной, поскольку он был коренным москвичом. И вот уже седьмой год его жизнь связана с расследованием наиболее сложных дел в Генеральной прокуратуре. Он был хорошим следователем. Можно сказать, старой закалки, хотя был еще не стар. Ему претило обрубание даже незначительных хвостов в уголовных делах, которые он расследовал. И у него была почти фотографическая память.
Принцип — если есть что-то не до конца понятное, то это следует обязательно выяснить и юридически оценить — Барсентьев применял и исповедовал всегда.
Даже, когда в кабинете начальника следственного отдела Генеральной прокуратуры России, старший советник юстиции стучал кулаком по столу и, сатанея от упрямства следователя, кричал ему:
— Да на хрена тебе эти подробности выяснять? Какое имеет значение, где он мог взять патроны с такой маркировкой? Он — убийца, ты расколол его, он признался, пистолет изъят, экспертиза признала его орудием убийства. Немедленно передавай дело в суд! Все сроки следствия прошли, и нам откажут продлить их по такой пустяковой мотивации.
Барсентьев не кричал в ответ, а лишь, бледнея, вновь приводил свои доводы.
— Следователь — это самостоятельное процессуальное лицо, — говорил он спокойно и негромко, — и, в соответствии с законом, я обязан выяснить происхождение патронов. Возможно, они похищены, возможно, такая маркировка проходит по другим, нераскрытым, делам…
— И, что тебе это даст? Лишние хлопоты, затяжка времени, нарушение сроков расследования…
— Дайте письменные указания на этот счет, — произнес Барсентьев безмятежно, перекладывая тем самым ответственность за невыясненные обстоятельства на своего начальника.
— Указания ему! Сейчас все брошу и буду писать тебе указания… Формалист какой выискался… Черт с тобой — хочешь копаться, копайся… Давай постановление о продлении сроков, завизирую.
И начальник поставил свою подпись на документе, ворча: — но это в последний раз… В следующий раз ты у меня на взыскание нарвешься… В мою бытность следователем…
Иногда «мелочевка» подобного рода давала поразительные результаты, далеко превосходящие по своему значению расследуемое дело. Так, в случае с выяснением маркировки патронов, следствие вышло на крупнейшее расхищение военной амуниции и оружия с военных складов. Гранатометы, пулеметы, автоматы, пистолеты и боеприпасы к ним, а также различное армейской обмундирование на многие сотни миллионов рублей шли «налево». Их продавали маленьким независимым, но непризнанным республикам, а часть оружия даже уходила в кровоточащую рану государства — Чечню. Под суд, в связи с этим, попали четырнадцать армейских чинов, в том числе и один генерал. Барсентьев был награжден орденом. Не было забыто и его начальство.
Эта дотошность вела его по служебной лестнице вверх, принеся в результате и генеральское звание, столь редкое в следовательских кругах.

***

Барсентьев, не спеша, пошел по улице от здания гостиницы, поглядывая по сторонам в поисках места, где можно было бы немного передохнуть. Заметив уличное кафе, прямо под открытым небом, он сел за свободный столик под цветастым зонтиком и заказал пиво.
Не торопясь, прихлебывая пиво из высокого запотевшего бокала, Барсентьев непрерывно думал о мужчине, пришедшем чинить кондиционер.
«Где-то я его все-таки видел, причем совсем недавно, но где?».
Прокручивая в голове обрывки происходящего за последние дни — прибытия на вокзал, поездки по городу, пребывания в гостинице — Барсентьев пытался вспомнить встреченные по пути лица. В гостиничном холле, кроме женщины-администратора за стойкой и старичка в белой шляпе в кресле и с газетой в руках, никого не было. На четвертый этаж поднялись на лифте, прошли ковровой дорожкой (даже ее рисунок отпечатался в памяти) и, никого не встретив по пути, вошли в люкс.
По давней привычке его память автоматически фиксировала все окружающее, неизвестно для чего. Например, — Барсентьев и сам над собой подтрунивал в связи с этим, — он, находясь в автомашине, фиксировал и запоминал марки попадавших в поле зрения автомашин и их номера. Тренировка памяти, шутя, объяснял он себе и своим коллегам столь странное свое свойство.
Барсентьев допил пиво и, не торопясь, побрел по улице, поглядывая по сторонам, впитывая атмосферу незнакомого города, его обаяние, его прелести и его огрехи. Центр города был застроен домами старой довоенной, а то и дореволюционной застройки. Все первые этажи, как водится в цивилизованном мире, были заняты магазинами, бутиками, ресторанчиками, закусочными. Оформление витрин столичным не уступало. Для одной из центральных, улица была узковата, движение было однорядным, и его неторопливость усугублялась тем, что одна из сторон улицы была отдана под парковку автомобилей. Так же неспешно, в основном, двигались и пешеходы. Не сравнить было этот размеренный спокойный ритм с московской постоянной беготней, суетой и толчеей.
На улице преобладал ярко расцвеченный и полураздетый женский пол. И Барсентьев в очередной раз удивился, насколько красивы наши женщины и девушки. И лица, и фигуры — ну никак не сравнить ни с Европой, ни, тем более, со Штатами. Европейские страны оставили в его памяти тощих, носатых, ни с какими ногами, но с заученными улыбками, неизвестно что мнящих из себя особ женского пола неопределимого возраста. Америка, а побывал он и там, поразила раскормленностью и тучностью, особенно чернокожих матрон, но тоже с улыбками, демонстрирующими, как правило, великолепные зубы. Правда, улыбки были искренние и доброжелательные.
Барсентьев прогулочным шагом дошел до перекрестка и повернул назад к гостинице по той же стороне улицы, поскольку противоположная сторона была ярко освещена солнцем, эта же была в тени. По пути он купил несколько газет, в том числе две местных.
Телевидение с его назойливо-рекламной манерой подачи новостных программ ему не нравилось. Телеведущие, в большинстве своем, прямо лучились самодовольством, самолюбованием и элементарной аналитической безграмотностью, а в оценке некоторых событий сквозила совершенно неприкрытая, как они сами выражаются, «ангажированность».
Этим мудреным словом многие журналисты пытаются прикрыть свою продажность. Кто-то запустил это слово в оборот, толком не зная его значения. Все дружно, к месту и ни к месту повторяют, как попки, красиво звучащее выражение. И невдомек им, что слово «ангажировать» — производное от французского «engager», имеет всего лишь два значения. Первое — предлагать ангажемент, устаревшее выражение, означающее приглашение артиста или театрального коллектива на определенный срок для участия в спектаклях либо концертах. А второе значение этого слова — приглашать даму на танец. Заглянули бы в словарь иностранных слов, или почитали бы рассказ М. Зощенко «Обезьяний язык». Восемьдесят лет назад написано, а как точно, применительно ко многим безграмотным журналистам и депутатам. Именно они выдают многочисленные перлы, входящие затем в обыденное употребление и засоряющие великий и могучий русский язык.
В таких лениво плещущихся в голове воображаемых спорах с пишущей и телеговорящей братией Барсентьев прошел обратный путь к гостинице.
Гостиничный люкс встретил Барсентьева прохладой и едва слышным жужжанием исправленной техники. Он взял пульт и убавил мощность. Работающий кондиционер вновь напомнил ему об ушедшем ремонтнике.
Но хватит постоянно думать об этом, пора пообедать — и за работу. Барсентьев снял трубку внутреннего телефона и набрал трехзначный номер.
— Могу ли я пообедать прямо в гостинице, есть ли при ней ресторан?
Получив утвердительный ответ, он уточнил:
— Нет, в номер приносить не надо, я хочу пройтись.
Барсентьев по лестнице спустился на первый этаж и вошел в дверь ресторана, предусмотрительно распахнутую перед ним осанистым швейцаром в форме. Интерьер ресторана приятно поражал солидностью с претензией на старину. Посетителей было пока еще немного. Звучала негромкая музыка.
После неспешного обеда, заплатив по счету, Барсентьев направился к выходу и там буквально столкнулся с человечком пигмейского роста, каким-то помятым и суетливым. Мятым в человечке было все — древние парусиновые туфли, черные брюки, серый пиджак и светло-серая шляпа, которую он продолжал мять двумя руками. Даже лицо у него было какое-то мятое, с мясистым вислым носом и отвисшими щеками.
Человечек просительно снизу вверх заглянул в глаза Барсентьеву и открыл рот, готовясь что-то сказать.
— По средам не подаю, — добродушно опередил его Барсентьев и решительно отвел рукой субъекта в сторону, намереваясь продолжить путь.
— Вы меня не поняли, — голосом Паниковского из «Золотого теленка» зачастил человечек, — я у Вас ничего не прошу, напротив, собираюсь Вам сам кое-что предложить, Вы ведь приезжий?
Что же тут предлагают приезжим помятые субъекты? Барсентьев вопросительно приподнял брови.
— Хорошую девочку, — шелестящим шепотом продолжил собеседник, — славную, чистенькую, недорого. Или двух, как пожелаете…
«Обыкновенный сутенер, — брезгливо определил Барсентьев, — сдать его милиции что ли?»
И неожиданно засмеялся:
— Что же, я сам себе девочку не найду, по-вашему?
— Не найдете. Сами — не найдете.
— Не вышел внешностью, осанкою и ростом? Не потому ль мне в жизни так непросто? — продекламировал Барсентьев, откровенно забавляясь ситуацией.
— Что Вы, не в этом дело. Их просто в городе нет.
— А где же они есть? Все дружно отбыли на отдых?
— Их вообще нет. Раньше были, а сейчас — нет. Милиция всех.., — собеседник изобразил руками крест, подбирая нужное слово, — ликвидировала.
— Как это ликвидировала?
— А вот так. Кого посадили, кого вышвырнули из города, а кого и…
— Что и..?
— Ну, всякое говорят, — уклонился от прямого ответа человечек.
Барсентьев заинтересовался. Его всегда интересовали криминальные слухи, что называется, из первых рук. А сейчас ему нужна была любая информация — о работе местной милиции, о криминальных разборках, о подпольной жизни города. Все, даже на уровне слухов. Сутенер, наверняка, должен был знать многое, он вращается во всех кругах, да и его девочки тоже источник информации.
Барсентьев отвел собеседника в сторону, сдвинул вместе два кресла и продолжил беседу. Однако много узнать не удалось. Сутенер то ли испугался неожиданно вспыхнувшего интереса незнакомца, то ли большего просто не знал, то ли чего-то откровенно боялся.
Он постоянно вертел головой по сторонам и переходил на шепот, хотя ничего секретного в его информации не содержалось.
— В принципе, конечно, при такой ситуации я воспользуюсь Вашей помощью, но не сегодня, поскольку занят другими делами, — попытался успокоить его Барсентьев и даже записал телефон, по которому можно найти сутенера, — а вообще мне, как приезжему, просто интересна эта тема, отчего и не послушать знающего человека.
— Еще пять лет назад у нас было все. Помимо уличных девиц, существовали полулегальные публичные дома, специализированные массажные кабинеты, загородные дома отдыха с саунами. Бизнес на теле процветал. Услугами девушек по вызову почти открыто пользовались даже некоторые чиновники. Местные депутаты поговаривали о принятии решения о легализации проституции в городе. Но здесь появился Щука...
— Какая Щука?
— Ну, прозвище такое...
И сутенер продолжал:
— Так прозвали нового начальника криминальной милиции города, присланного сюда из Прикамска — областного центра. Даже, говорят, сосланного за какие-то прегрешения. Он начал с проституции. А также с наркомании.
— Город был заражен наркотой?
— Да нет, не то, чтобы очень. Так, баловались некоторые травкой и прочим легким марафетом. Никакой синтетики не отмечалось вроде. Были, конечно, профессиональные торговцы, но наркоманов, как таковых, как будто не существовало. Тем не менее, в городской милиции Щукой, хотя тогда его так еще не называли, был создан специальный отдел с мудреным названием. Что-то типа «По борьбе с наркотиками и нравами». Возглавил тот отдел также нездешний, бугай такой, сейчас УБОП-ом командует. И пошло…
— Что пошло?
— Все «мамки», содержательницы веселых домов различного типа, очутились за решеткой, и суд им потом впаял реальные сроки. Команды сопровождения жриц любви из местных братков — то же самое… Были распиханы по колониям. Сейчас почти все уже возвратились, но прежним делом не занимаются. Да и нет его, дела-то. Самих проституток не сажали. Которые не местные, тех загружали в автобусы и поезда и отправляли с наказом: больше в этом городе не появляться. Местным выписывали официальные предупредительные бумаги не заниматься этим ремеслом. Кто не послушался? Были и такие, но…
Сутенер нагнулся к уху Барсентьева и прошипел, — татуировки им делали.
— Какие татуировки?
— Самые обыкновенные. Посередине лба большими буквами писали: «Я — б…».
— И кто их делал?
— А неизвестно. Сами девицы молчали и ходили, как в воду опущенные. А татуировку я сам видел, своими глазами. Потом большинство из них поразъехались в другие места. А некоторые, так и вообще пропали.
— Как пропали?
— А так, пропали и все. Завела на них милиция розыскные дела. Прокурор кипятился, бумаги грозные писал. Никого все равно не нашли. Да и нет больше того прокурора.
— Как, тоже пропал???
— Ушел на пенсию. Цветочки сейчас разводит на даче. Розы, говорят, черные выращивает. Сейчас другой прокурор, он на эту милицию сквозь пальцы смотрит, на ихние художества.
— Что за художества?
— Все-все, извиняйте, мне пора, звоните за девочек — человечек быстро вскочил и бесшумной тенью растворился в глубине коридора, но не к выходу из гостиницы, а куда-то в прямо противоположном направлении.
Через минуту в гостиницу в майорской милицейской форме вошел начальник управления по борьбе с организованной преступностью УВД города Легин. Почуял его сутенер, что ли?
— Здравия желаю, Игорь Викторович, — рука майора, смахивающая больше на саперную лопатку, метнулась к фуражке.
— Здравствуйте, Андрей Зосимович, — Барсентьев протянул коллеге руку для пожатия.
— Вот, Вы просили, — Легин подал ему черную сумку, — здесь ноутбук. А здесь, — он достал из кармана конверт, — адреса сайтов городской администрации и наш, милицейский. А также пароли и коды доступа в нашу базу данных с некоторыми оперативными материалами. Сами понимаете, секретные. Ноутбук современный со встроенным модемом и доступом в Интернет, если понадобится. Подключаться можно прямо к телефону, что в номере.
— Большое Вам спасибо!
— Не за что, служба. Крастонов просил передать Вам привет и звонить, если что понадобится. До свидания, — рука вновь коснулась козырька фуражки, открытое располагающее лицо украсилось улыбкой, Легин развернулся и быстрым упругим шагом, необычайным для такой мощной фигуры, двинулся к выходу.
— Спасибо. До свидания, — эти слова Барсентьева были адресованы уже удаляющейся спине.
«Ну и оперативность», — с невольным восхищением подумал он и покачал головой, разглядывая сумку.

Барсентьев, не откладывая, раскрыл ноутбук, подключился к Интернету и зашел в базу данных Генеральной прокуратуры. Его интересовали материалы различных криминальных разборок, в ходе которых совершались убийства. И таковых хватало. Однако максимум убитых в таких происшествиях не превышал трех-четырех человек, иногда и случайных прохожих. Автоматическое оружие тоже встречалось нечасто.
Барсентьев понял теперь, почему эта кровавая разборка стала предметом такого пристального внимания Генеральной прокуратуры. Своим необыкновенным содержанием и числом жертв она резко выделялась от прочих бандитских способов решения междоусобиц.
Сам Барсентьев никогда таких дел не вел, у него была другая специализация. Как правило, ему поручались сложные запутанные дела. Неочевидные убийства, в которых, зачастую, даже труп отсутствовал. То есть, труп-то, конечно, был, но его приходилось искать извилистым следственным путем, который тянулся порой многие месяцы.
Доказательства приходилось собирать по кирпичику, из которых складывалась затем пирамида обвинения, увенчанная, выражаясь языком юриспруденции, установлением истины по расследуемому делу. Если хоть один кирпичик отсутствовал, пирамида могла обрушиться в ходе судебного заседания, благо грамотных и языкастых адвокатов сейчас хватает. И тогда подсудимого ждало оправдание, хотя и судьи прекрасно понимали, что на скамье подсудимых сидит именно тот человек, который совершил именно это преступление. У Барсентьева за его следственную практику был всего лишь один такой случай.

***

Представительный мужчина в костюме с кричащим галстуком открыл ключом квартиру и зашел внутрь. Внутреннее убранство поражало роскошью обстановки. Мужчина, проходя вглубь квартиры, заглядывал во все комнаты.
— Эльвира! — громко звал он.
Никто не отвечал.
Проходя мимо ванной комнаты, мужчина заметил прорывающийся сквозь щели между дверью и косяком свет и распахнул дверь.
В ванной, наполненной водой, среди неопавшей пены лежал труп красивой женщины лет тридцати пяти. В воду был опущен электрический фен для сушки волос.
Ах, Эльвира, Эльвира, — горестно произнес мужчина, — вот к чему привела твоя вечная неосторожность…
Вернувшись в одну из комнат, он набрал телефонный номер.
— Алло, это милиция? С вами говорит начальник департамента экономики и планирования мэрии Лерчев Вадим Степанович, у меня здесь ЧП, прошу прислать кого положено для осмотра… Нет, не работе, в моей квартире… Несчастный случай с женой произошел… Она мертва… Ее убило электрическим током… Да… Мой адрес…
Мужчина положил трубку, вернулся в ванную и внимательно осмотрел окружающую обстановку, ни к чему не прикасаясь.
Затем он прошел в гостиную, достал из бара пузатую бутылку коньяка, налил немного в широкий приземистый бокал, сел в кресло и медленно выпил спиртное, о чем-то напряженно думая и крутя бокал в пальцах.


***

Заместитель Генерального прокурора Долинин сидел за столом своего кабинета и просматривал поступившую почту. Иногда он хмурился и писал то на одном, то на другом документе какую-то резолюцию.
Вдруг зажужжал селектор. Долинин нажал одну из клавишей.
— Сергей Дмитриевич, — раздался голос секретарши, — к Вам Барсентьев…
— Пусть заходит.
В кабинет зашел Барсентьев с подшитой папкой бежевого цвета в руке.
— Здравствуйте, Сергей Дмитриевич.
— Добрый день, Игорь Викторович, давно тебя не видел.
Они пожали друг другу руки.
— Да я в командировке был, на Северном Кавказе. По взрыву…
— Знаю, знаю… Присаживайся. Какие проблемы?
— Хочу возбудить уголовное дело вот по этому материалу, — Барсентьев положил на стол принесенную папку.
— А что там?
— Отказной материал по факту смерти одной женщины.
Долинин вопросительно посмотрел на Барсентьева.
— Якобы бытовая травма: поражение электротоком, — поясняет тот.
— А на самом деле?
— Думаю, что убийство. Замаскированное убийство в чистом виде.
— Кто она?
— Жена чиновника столичной мэрии.
— А не мелковато такое дело для важняка Генпрокуратуры?
— По форме мелковато. Но найти убийцу, а, главное, доказать его вину, будет очень сложно. Хорошая гимнастика для ума. К тому же у меня в производстве лишь одно дело, которое уже закончено — жду лишь заключение архитектурно-строительной экспертизы.
— Это по рынку?
— Да. Когда придет заключение, то останется только предъявить обвинение подрядчику и директору рынка.
— Ну ладно, рассказывай.
— Я наткнулся на этот материал случайно. Готовясь к лекциям по методике расследования нарушения правил техники безопасности, которые мне поручили прочесть в Институте повышения квалификации прокурорских и следственных работников, я запросил отказные материалы и уголовные дела по поражению электротоком. Такова была конкретная тема лекций, которую следовало подкрепить примерами. По ошибке вместе с преступными нарушениями правил охраны труда мне был выслан и этот материал о бытовой травме, повлекшей смерть женщины.
— Давно это было?
— Почти полгода назад… Я имею в виду, произошел, якобы, несчастный случай.
— И ты его, конечно, добросовестно прочел.., — с легкой иронией произнес Долинин.
— Да. Я его весьма внимательно изучил.
— И что?
— Что-то во всем этом было не так. Я прочел дело несколько раз. Протокол осмотра следователем прокуратуры был составлен исключительно грамотно и подробно. Но из него следовало, что женщина никак не могла сама включить фен в розетку. Розетки в ванной комнате вообще не было. Она была за дверью, в коридоре, и потерпевшая физически не могла дотянуться до нее рукой.
— Подожди, подожди… С чего все началось-то?
— Началось все со звонка ее мужа, начальника департамента мэрии, в милицию. Он пришел домой с работы и обнаружил жену в ванной, наполненной водой, в которую был опущен фен. Женщина, естественно, была мертва. На место происшествия прибыла дежурная опергруппа во главе со следователем райпрокуратуры.
— Осмотр производился сразу?
— Да.
— Никаких посторонних следов не нашли?
— Нет. Повсюду были только отпечатки пальцев потерпевшей и ее мужа.
— Занятно… Значит, сама она воткнуть в розетку фен не могла…
— Это исключено. Можно было бы предположить, что женщина заранее воткнула шнур фена в розетку и затем полезла в ванну, но надо было тогда фен на что-то положить, типа стула, табуретки или подставки. Ничего такого по протоколу осмотра не проходило. Не была же она настолько безграмотной и безалаберной, что сунула включенный фен просто в воду… Кроме того, положение ее тела свидетельствовало о том, что она не могла поднести фен к голове. Длины шнура не хватало. Вот если бы ее тело лежало головой к другой стороне ванны, тогда хватило бы. А так — нет. Вот, посмотрите фотографии.
Барсентьев открыл папку и показал вклеенные в нее фотографии с места происшествия.
Долинин стал внимательно их разглядывать.
— Действительно, — хмыкнул он, значит…
— Значит… А это значит, что фен кто-то ей в воду положил. Кто? Муж или любовник? Кого она еще могла допустить в ванну? Подозрение падает на мужа. Если и был любовник, с чего ему таким хитроумным способом лишать жизни свою временную пассию? Это бывает только в запутанных детективах. В жизни все гораздо проще.
— Пожалуй, с тобой можно согласиться.
— При проверке материала ни у кого тогда сомнений не возникло. Репутация чиновника была безупречной, и он, по свидетельствам соседей, был примерным семьянином. Поэтому уголовное дело даже не возбуждалось. Формальная проверка закончилась отказным материалом, то есть принятием решения об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием события преступления.
— Погоди. Но ты же сразу обратил внимание на имеющиеся несоответствия?
— Ну, с моим опытом и…
— При чем здесь опыт? Проверка была явно некачественной и поверхностной.
— Сергей Дмитриевич, Вы же знаете, кто на районе занимается такими материалами…
— Ну, просвети меня, кто? — раздраженно сказал Долинин. — Может милиция уже занимается фактами смерти граждан? А я здесь, на верхотуре, и не ведаю об этом…
— Нет. Такие материалы проверяет прокуратура. Но не следователи, а помощники прокуроров, которые выполняют также массу другой работы — ходят по судам в качестве гособвинителей, производят общенадзорные проверки, разрешают жалобы…
— Это не означает, что любой работник прокуратуры должен халатно относиться к порученному ему делу! — Долинин пристукнул ладонью по столу.
— Дело не в халатности, Сергей Дмитриевич.
— А в чем же?
— В людях. В кадрах. Не тот народ нынче служит по нашему ведомству. Ох, не тот…
— Ну, ты это брось… Эта вечная брюзга, что мы, мол, были лучше, а нынешняя молодежь уже не та… Чепуха, это. Че-пу-ха. К нам приходят самые образованные и подготовленные люди.
— Да. Все они выпускники юрфака МГУ. Но большинство из них — люди временные.
— Поясни. Не понимаю.
— В столичной прокуратуре, например, и в районах, разумеется, более трети работников являются сынками и дочками московских чиновников различного ранга. Те поступили к нам на службу с помощью пап и мам, естественно, лишь с единственной целью…
— Какой? Уж не хочешь ли ты сказать: «чтобы по примеру своих пап и мам плести коррупционные сети и брать взятки»?
— Нет, Сергей Дмитриевич. Слава богу, не так. Но делу от этого не легче. Они приходят к нам, чтобы получить очередную почетную строчку в биографии и в своем послужном списке. Как же — работал в прокуратуре столицы! И через пару-тройку лет «чадо» пристраивают в банк, в совет директоров, в крупную компанию, на биржу и так далее и тому подобное… Вот зачем они к нам идут!
Долинин неожиданно задумался.
— А ведь ты, пожалуй, прав, — произнес он удрученно, — таких примеров тьма.
Он сокрушенно покачал головой. Барсентьев слегка развел руками.
— Ладно, — сказал Долинин, — так мы далеко зайдем. Вернемся к нашим баранам. Готовь постановление об отмене и возбуждении уголовного дела от моего имени и принимай его к своему производству.
— Уже готово, — Барсентьев протянул собеседнику листок бумаги с напечатанным текстом.
Долинин расписался, не читая.
— А это поручение «семерке» о взятии гражданина Лерчева под постоянное оперативное наблюдение, — Барсентьев протягивает второй листок бумаги.
На этот раз Долинин внимательно прочел листок. Затем в сомнении почесал ручкой кончик носа и пристально посмотрел на Барсентьева.
— Ты уверен? Все ж не мелкая сошка — член правительства Москвы, а мэр у нас, сам знаешь…
— Уверен, — убежденно произнес Барсентьев, — на девяносто девять процентов уверен. Это он — больше попросту некому…
Долинин расписался, открыл сейф, достал коробочку с личной печатью и закрепил ей свою подпись.

***

Через некоторое время Барсентьев вновь явился в кабинет Долинина.
— Ну-с, прошло уже больше двух недель, — произнес Долинин после обычного приветствия, — и что удалось установить?
— Многое. Выяснилось, например, что, едва похоронив жену, примерный семьянин привел в свою квартиру собственную молоденькую смазливую секретаршу.
— Этот факт еще не доказывает его причастность…
— Не доказывает, — согласился Барсентьев, — но четыре близких подруги погибшей в один голос утверждают, что покойная была прекрасно осведомлена об этом. А одна из них даже сказала, что погибшая обращалась в суд с иском о разводе.
— Зачем же в суд? Они могли развестись и через ЗАГС — детей нет, имущество поделить в добровольном порядке и все. Да и что там у них делить-то — муж ведь не бизнесмен, а госслужащий?
— Делить как раз есть что… Но дело даже не в дележе. Мы нашли ее исковое заявление, в котором она указывала, что муж категорически не хочет давать ей развода. Претендовала она и на некоторую долю в совместно нажитом имуществе, но очень скромную. Хотя имущества, оказывается, только недвижимого: две квартиры в Москве, дача, участок под застройку под Москвой, три гаража, три автомашины… Вот вам и госслужащий!
— И почему же он в таком случае не захотел разводиться? И имущество цело, и жена новая молодая…
— Здесь-то вся собака и зарыта! Оказывается, погибшая стала недавно владелицей контрольного пакета акций ЗАО «Надымнефтегаза». Он получен ей по наследству, поэтому, по закону, разделу при разводе не подлежит. А это, по самой скромной биржевой оценке, от ста тридцати до ста шестидесяти миллионов!
— Долларов?
— Долларов. Причем, эта компания недавно открыла на Таймыре новые залежи газа, еще, при оценке ее активов, неучтенные.
— Да, это впечатляет. А как покойная стала владелицей контрольного пакета?
— Погиб в вертолетной катастрофе на Таймыре ее родной брат, бывший учредителем и фактическим владельцем ЗАО «Надымнефтегаз». А других наследников не нашлось, он жил один.
— То есть…, — Долинин ждет продолжения от Барсентьева.
— То есть, вот вам и мотивы убийства. Вполне земные. После смерти наследницы ее имущество полностью наследует Лерчев. И хотя, по закону, он пока не может вступить в права наследства, определенные шаги в этом направлении он уже сделал. В, частности, успел слетать в Надым — это город в Ямало-ненецком автономном округе…
— Знаю, — кивнул головой Долинин — современный российский Клондайк.
— …где расположена штаб-квартира компании, — продолжил Барсентьев. — И потребовал отчета перед ним о состоянии дел.
— Шустер!
— Еще как шустер… Только вряд ли ему удастся воспользоваться наследством убитой супруги.
— Хорошо. Мотивы есть. Что с доказательствами?
— Он свою вину, естественно, начисто отрицает. На фене найдены свежие отпечатки пальцев его левой руки — он утверждает, что иногда им пользовался. Даже не потрудился их стереть, вероятно, посчитав, что они будут смыты пенной водой. В то же время обнаружено лишь два смазанных, нечетких отпечатка пальцев его жены. Думаю, она после использования всегда протирала фен.
— Не самая сильная улика.
— Согласен. Но подозреваемый не левша и, при сушке своих волос феном, должен был держать его правой рукой. А вот, судя по обстановке в ванной комнате и длине провода, опускать в ванную фен удобнее было именно левой рукой.
— Логично, но опять же — не убеждает.
— Прямых доказательств убийства мы найти в данном случае и не сможем. Но совокупность косвенных должна убедить любой суд.
— Ну, давайте Вашу совокупность.
— Лерчев утверждает, что весь день неотлучно находился на рабочем месте, в трудах на благо столицы. Это подтверждает и его секретарша — безусловно, с его подачи, слишком уж хронометрированы и слаженны их общие показания.
— Соучастница убийства?
— Не думаю. Хотя, возможно, и подозревает что-то. Но очень уж девице хочется красивой и сытой жизни. Даже при допросе это чувствовалось.
— И как можно опровергнуть его утверждения?
— Судебно-медицинская экспертиза давность наступления смерти определила в четыре-шесть часов, то есть убийство было совершено, возможно, в обеденный перерыв. Были допрошены все служащие департамента. И бабулька, страж гардероба, показала, что уважаемый начальник в обеденный перерыв отлучался минут на сорок. Причем, выходил со второго этажа, где расположен его кабинет, спускаясь по запасной лестнице, предназначенной для эвакуации в случае пожара. И вышел черным ходом во двор, а не через парадный вход, как обычно И тем же путем возвратился, она специально уже наблюдала из-за любопытства.
— Это, пожалуй, существенно. Очную ставку между ними проводили?
— Да. Каждый стоит на своем. Проведенный следственный эксперимент подтвердил, что чиновнику хватило бы и тридцати минут, даже пешком, поскольку он жил неподалеку, чтобы добраться до дома и вернуться обратно.
— Что-нибудь еще?
— Еще одна косвенная улика. Пенсионерка, с пятого этажа дома, в котором проживает подозреваемый, целыми днями смотрит в окно. Одинокая женщина, делать ей нечего. Так вот, она утверждает, что видела, как в тот день Лерчев около тринадцати часов двадцати минут заходил в подъезд. Но его выход из подъезда она не зафиксировала. На очной ставке она, однако, выразила неуверенность в этом факте. Сказала, что могла и обознаться.
— Попытались как-то закрепить?
— Попытались. Также проводили следственный эксперимент. С ее позиции у окна прекрасно видны черты лица входящих в подъезд. По нашей просьбе несколько, известных ей, жильцов подъезда заходили в дом, и она ни разу не обозналась. При этом применялись видео и фотосъемка.
— Тоже звено в цепи доказательств.
— Более того, впервые в истории проведена аудио-психологическая экспертиза.
— Впервые и слышу такое название.
— Экспертам дали на изучение аудиозапись звонка в милицию, которым Лерчев сообщил о происшедшем несчастном случае.
— Ну, ну… Это уже интересно.
— Эксперты утверждают, что в голосе подозреваемого не содержится того волнения, которое характерно для человека при неожиданной потере или же, напротив, нежданном приобретении. Оно звучит заученным рекламным роликом, сообщением об уже привычном факте. То есть, сообщая о событии, подозреваемый уже какое-то, относительно длительное, время знал о свершившемся. И заранее репетировал, как о нем сообщить.
— Вот это молодцы! Чья идея?
— С наукой тут советовались…
— Скромничаешь… Ну, что ж, по-моему, круг все-таки замкнулся.
— Замкнулся. И я предлагаю арестовать подозреваемого.
— Что ж, я согласен.


***

В кабинете Барсентьева обстановка была достаточно скромная и деловая, ничего лишнего, только самая необходимая по современным меркам техника: компьютер, принтер, три телефона. На стене над монитором в рамке висела грамота: «победителю открытого чемпионата по шахматам центрального аппарата Генеральной прокуратуры Российской Федерации Барсентьеву И. В».
Перед Барсентьевым на стуле сидел арестованный Лерчев. Вид у него был весьма далек от респектабельного. Костюм и рубашка помяты, галстук отсутствовал. Под глазами набрякли мешки, взгляд был хмурый и злобный.
Сбоку на стуле у стены сидел адвокат.
— Гражданин Лерчев, — обратился к обвиняемому Барсентьев, — в присутствии Вашего адвоката, Вам предъявляется обвинение в умышленном убийстве гражданки Лерчевой Эльвиры Владимировны. Признаете ли Вы себя виновным в совершении данного преступления?
— Нет, не признаю, — хрипло зарычал Лерчев.
— Распишитесь вот здесь.
Лерчев вопросительно посмотрел на адвоката. Тот утвердительно кивнул головой. Лерчев расписался. После него расписался и адвокат.
— Перед тем, как допросить Вас в качестве обвиняемого, я хочу продолжить допрос Вас в качестве подозреваемого и задать Вам несколько вопросов. Ответив на них, Вы, возможно, пересмотрите свою позицию. Напоминаю, что чистосердечное признание, в соответствии с пунктом 2 статьи 28 Уголовного кодекса, является обстоятельством, смягчающим ответственность, и будет учтено судом при постановлении приговора. При этом будет проведена аудиозапись нашей беседы.
Лерчев снова посмотрел на адвоката.
— Чем это вызвано? — спросил адвокат.
— В ходе допроса я предъявлю Вам несколько доказательств вины подозреваемого, о которых Вы не знаете. Тогда, возможно, Вы и Ваш подзащитный измените свою позицию при предъявлении обвинения.
— Мой подзащитный готов ответить на Ваши вопросы, — дал согласие адвокат. — При этом при каждом ответе он вправе проконсультироваться со мной.
Лерчев утвердительно кивнул головой. Барсентьев нажал на кнопку встроенного в стол магнитофона.
— Как часто Ваша жена принимала ванну?
— Каждый день. Она вообще вела богемный образ жизни, — в голосе Лерчева прозвучала явная неприязнь.
— Поясните, что Вы имеете в виду.
— Она часто приходила домой поздно ночью с различных представительских мероприятий. С тусовок, как сейчас выражаются. Вставала поздно, около двенадцати часов, то есть в полдень. Мазалась различными кремами, делала маски, а затем лезла в ванну и смывала все это. Потом легкий завтрак, «шопинги» с подружками и вечером — снова тусовки.
— То есть, Вы детально знали весь ее дневной распорядок?
— Ну и что тут такого — она ведь была моей женой.
— В тот день она не изменила своему обычному расписанию?
Лерчев открыл рот для ответа. Затем вдруг спохватился и посмотрел на своего адвоката.
— Мой подзащитный не может этого знать, — вступил адвокат, — он ведь весь день находился на работе.
— Да, именно, — подтвердил Лерчев.
Лицо его вдруг исказилось и пошло пятнами. Он на некоторое время зажмурил глаза.

***

В его памяти снова возникли события того дня до мельчайших подробностей. Когда он осторожно открыл дверь своей квартиры и зашел, стараясь не шуметь, стало слышно, как тихо играет классическая музыка. Из ванной комнаты доносился плеск воды и женский голос, пытающийся напеть классическую арию.
Лерчев тихо прошел в спальню, открыл шкаф и взял с полки фен для сушки волос. При этом провод зацепился за какие-то баночки и коробочки и они с шумом упали на пол.
Пение в ванной сразу же прекратилось.
— Вадим, это ты?
— Да, дорогая, — громко ответил Лерчев, — это я.
Он сбросил пиджак на кровать и с феном в левой руке решительно направился в ванную. Воткнув провод в розетку перед ванной, мужчина открыл дверь.
В ванной плескалась женщина. Лицо ее еще было намазано кремом.
— Что случилось? Отчего ты пришел? Зачем тебе мой фен?
— Хочу немного привести себя в порядок. После обеда приезжает телевидение с НТВ, придется давать интервью по поводу иностранных инвестиций в экономику города.
Лерчев подошел к умывальнику и правой рукой смочил волосы водой из-под крана. Затем он включил фен и направил струю воздуха себе на волосы, искоса наблюдая за женой.
— Отчего у тебя такое странное лицо? — спросила женщина, — с тобой все в порядке?
— Да, — процедил он, затем вдруг повернулся и сделал шаг к ванной, опуская фен вниз, к бедру.
— У тебя такие страшные глаза, — в голосе женщины слышна паника, — не подходи ко мне! Я буду кричать!!! А-а-а-а!!!
Лерчев бросил фен в воду у ног женщины. Из воды поднялся клуб пара, послышалось шипение, вырвался сноп искр. Тело женщины конвульсивно выгнулось и частично показалось из воды. Затем с шумом упало обратно, расплескивая воду. Женщина затихла, лицо ее постепенно совсем скрылось под водой.
— Вот и все, Эльвира, — пробормотал Лерчев.
Он внимательно огляделся и заметил, что его туфля стоит в лужице выплеснувшей воды. Пришлось снять со стены полотенце и вытереть мокрый след. Затем мужчина положил полотенце на пол и тщательно вытер об него ноги. Согнувшись, он попятился задом к дверям, круговыми движениями полотенца вытирая за собой пол. У входа в ванную Лерчев снова бросил полотенце на пол и насухо вытер ноги.
Затем он вернулся в спальню и надел там пиджак. Подняв валяющийся возле кровати полиэтиленовый пакет, Лерчев направился к выходу. Проходя мимо ванной комнаты, он поднял с пола мокрое полотенце и сунул в пакет. Выходя из квартиры, мужчина запер входную дверь, а пакет по дороге к лифту выбросил в мусоропровод…

***

— …Да, — продолжал Лерчев, мотнув головой, чтобы отогнать нахлынувшие воспоминания, — я с утра ушел на работу и весь день провел в департаменте, никуда не отлучаясь. Это могут подтвердить мои сослуживцы и моя секретарша, которая все время была со мной. Я диктовал ей тезисы моего выступления на заседание коллегии.
— Ваша секретарша является Вашей любовницей?
Лерчев на какое-то время замолчал, затем нехотя произнес:
— Я не хочу отвечать на этот вопрос, это никого не касается.
— Хорошо. Это Ваше право.
Барсентьев сделал пометку в протоколе допроса.
— Между прочим, следствием найден свидетель, который утверждает, что в обеденный перерыв Вы выходили из здания департамента и через какое-то время возвратились обратно.
— Этого не может быть, — вырвалось у Лерчева, — никто…
Адвокат предостерегающе махнул рукой и обратился к Барсентьеву:
— Кто же этот свидетель?
— Работница гардероба, — коротко ответил тот.
— И что она говорит?
— Вы узнаете об этом, когда будете вместе со своим подзащитным знакомиться с материалами уголовного дела по окончании следствия, — хмуро произнес Барсентьев.
По его лицу было видно, что он уже сожалеет о сказанном.
Лерчев и адвокат переглянулись между собой.
Барсентьев взял новый лист бумаги и продолжил допрос.
— Скажите, Лерчев, являетесь ли Вы специалистом в области электротехники?
Лерчев вопросительно посмотрел на адвоката. Тот отрицательно помахал головой.
— Нет.
— То есть Вы изучали эти вопросы только в школе, в рамках школьного предмета физики?
— Да.
— Вы обладаете какими-либо специальными познаниями в области медицины, в частности, травматической медицины?
— Нет.
— Тогда как Вы определили по внешнему виду, что Ваша жена была поражена электротоком? Возможно, она просто захлебнулась водой… А, возможно, удар электричества не убил ее, а на какое-то время парализовал, она наглоталась воды и умерла от асфиксии… А, возможно, еще была и жива, когда Вы пришли, просто потеряла сознание.
Лерчев посмотрел на адвоката. Тот только пожал плечами.
— Я не определял, — запротестовал Лерчев.
— Тогда прослушайте запись Вашего звонка в милицию.
Барсентьев нажал на кнопку портативного магнитофона.
Зазвучал голос Лерчева: — Несчастный случай с моей женой произошел… Она мертва… Ее убило электрическим током…
Барсентьев выключил магнитофон и снова обратился к Лерчеву:
— Вы сказали это вполне определенно.
— Ну, я увидел фен в воде и подумал…
— Хорошо. Значит, Вы просто предположили это?
— Да.
— На основании чего? У Вас был какой-либо опыт в этой области? Вы изучали специальную литературу?
— Нет.
— Посмотрите на компьютерную распечатку Ваших поисков в Интернете, снятую с Вашего домашнего компьютера.
Лерчев изменился в лице. Глаза его растерянно посмотрели на адвоката.
— Да-да, — подтвердил Барсентьев, — именно с Вашего компьютера. Вы стерли память со всех трех встроенных дисков, на всякий случай, чтобы не оставить никаких следов. Но сегодня уже существуют технологии, позволяющие восстановить практически любые записи. И наши специалисты это сделали.
Барсентьев разложил на столе распечатанные листы. Адвокат встал и также подошел, чтобы получше разглядеть информацию.
— Нет, не это, и это — не то. Это порносайты, на которые Вы заходили, —Барсентьев водил карандашом по перечню, — а, вот, на третьем листке очерчено красным фломастером. Вы вошли в поисковую систему «Яндекс» и сделали запрос на ключевые слова «поражение электротоком». Выпало 7126 сайтов и 23454 документа на эту тему…
Лицо Лерчева покрылось крупными каплями пота, губы сжались, глаза сузились.
— А вот перечень веб-страниц, которые Вы просмотрели, и все они посвящены причинению электротравм в водной среде, — продолжил Барсентьев, — Вы изучали эти вопросы, далекие от Вашей служебной деятельности, за пять дней до смерти Вашей жены. Странное совпадение, не правда ли? Чем Вы можете…
Лицо Лерчева исказилось от ярости. Он выхватил из-под рук Барсентьева распечатки и стал рвать их в клочья. Адвокат приблизился к Лерчеву и начал успокаивающим тоном что-то тихонько, вполголоса говорить ему на ухо, похлопывая того по плечу.
— Напрасно Вы их порвали, — спокойно произнес Барсентьев, — я могу наделать сколько угодно таких копий, а подлинник будет приложен к уголовному делу в качестве вещественного доказательства.
— Мы больше не будем отвечать на Ваши вопросы, — заявил адвокат, обращаясь к Барсентьеву.
— Как хотите.
— А еще я прошу перенести проведение допроса в качестве обвиняемого на завтра, мой подзащитный сейчас слишком взволнован.
— Хорошо. Прошу расписаться под тем, о чем мы говорили.
— Мы не будем нигде расписываться, — категорично произнес адвокат, — я считаю это давлением на моего подзащитного.
— Не будем, — прорычал вслед за ним Лерчев.
— Как хотите. Значит, делаем отметку в протоколе допроса: «от подписи подозреваемый и его защитник отказались» — спокойно констатировал Барсентьев.
Он что-то написал на листке бумаги и размашисто расписался, затем нажал на кнопку, встроенную в стол. В кабинет зашел конвоир в форме внутренних войск МВД.
— Можете увести арестованного.
Конвоир тронул Лерчева за плечо и открыл дверь.
— Погодите, — закричал адвокат, обращаясь к Барсентьеву, — но я хотел бы еще пообщаться со своим подзащитным.
— Если позволит конвой, — сухо произнес Барсентьев. — Ваш подзащитный находится в настоящий момент уже под юрисдикцией конвоя.
Адвокат в отчаянии махнул рукой и вышел из кабинета, он прекрасно понимал, что конвой этого ему не позволит, не положено.
Барсентьев недовольно скривился, он совсем не был доволен результатом допроса.

***

В зале судебного заседания судья, женщина в черной мантии и судейском головном уборе, стоя зачитывала приговор. По обе стороны от нее стояли народные заседатели — мужчина и женщина.
Все присутствующие встали, людей в зале суда было совсем немного. Справа и чуть поодаль от судейского стола за своим столиком, на котором располагался ноутбук, стоял представитель государственного обвинения в прокурорской форме. На столике возле адвоката в беспорядке нагромождена куча разных бумаг.
Подсудимый Лерчев находился за решеткой в специальной клетке. Его руки были скованы сзади наручниками, по бокам клетки стояли два конвоира в форме внутренних войск МВД.
— … поэтому ее показания, данные ею на предварительном следствии, не могут быть приняты судом во внимание, — звонким голосом зачитывала судья, — и, следовательно, не могут быть положены в основу обвинительного приговора…
Эти слова, похоже, стали полной неожиданностью для государственного обвинителя, он удивленно, с недоумением покачал головой.
Зато на лице адвоката расплылась торжествующая улыбка, и он удовлетворенно посмотрел в сторону подсудимого.
Тот, напротив, находился в состоянии прострации и, похоже, почти ни на что не реагировал.
— …подсудимого Лерчева Вадима Степановича оправдать и освободить его из-под стражи в зале суда, — закончила чтение приговора судья и положила перед собой на стол последний листок.
Конвоир открыл ключом дверь клетки, развернул Лерчева спиной к себе и другим ключом открыл наручники. Сняв их, конвоир подтолкнул непонимающего Лерчева к выходу. К клетке подбежал адвокат и, схватив Лерчева за руку, стал вытаскивать его из клетки.
— Вы свободны, — закричал он, — свободны, понимаете?
Наконец, судя по выражению лица Лерчева, на котором отразилась целая гамма чувств — от радостного изумления до злобного торжества — тот понял, что он оправдан.

***

Перед Долининым, в его кабинете, сидел понурый Барсентьев с очень усталым лицом. Оба были не в форме, а в гражданском.
— Ну что, Барсентьев? — голос Долинина был полон горечи, — кто будет отвечать за незаконный арест Лерчева?
— Он убийца, — глухо произнес Барсентьев, — он виновен в …
— Кто виновен, у нас определяет суд, — резко прервал его Долинин, и Вы, Барсентьев, об этом прекрасно знаете.
— Знаю, — подтвердил Барсентьев, — но я также знаю еще, что именно Лерчев убил свою жену.
— Он знает! — Долинин вскочил с места и стал нервно ходить по кабинету, — он знает… И я это знаю! И сам Лерчев это знает! И судья знает! Все знают! Но этого — мало. Это надо еще доказать!
— Я доказывал…, — пытался сопротивляться Барсентьев.
Долинин резко остановился, гневно посмотрел на Барсентьева и только обреченно махнул рукой.
— Ты хоть понимаешь, почему дело в суде рухнуло?
— Понимаю. Кто знал, что эта бабулька, которой уже за семьдесят, сославшись на старческую память, своих показаний в суде не подтвердит. Было — не было, забыла и все тут. Безусловно, она была подкуплена ушлым адвокатом, что было подтверждено его наводящими вопросами, адресованными старушке в судебном заседании…
— Ни хрена ты не понял! Закрепил бы этот ненадежный кирпичик и не позволил бы обрушиться всей пирамиде! Почему ты не записал ее подробнейшие показания на видеокамеру? Почему не задал ей соответствующие уточняющие вопросы? Почему не закрепил это еще и очной ставкой гардеробщицы с подозреваемым, с записью всего этого на видео?
— Я…
— Почему?!? Ну, ответь! Ты же следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре, а не сельский участковый Анискин… Если бы ты это своевременно сделал, то что бы уже потом не болтала в судебном заседании продажная старушка насчет своей памяти и прочих обстоятельств, за давностью лет плохо различимых, суд взял бы за основу показания, должным образом закрепленные на предварительном следствии. И вынес бы преступнику обвинительный приговор.
— Не было в тот день криминалистов — один болел, другой был на выезде, третий… Словом не было, и все тут. Сам же я снимать на видеокамеру не имею права, для этого нужен специалист…
— Послушай, Барсентьев, — неожиданно тихо сказал Долинин, — брось ты этот детский лепет… Я понимаю, как тебе тяжело… Как тебе горько… И я кричу на тебя, потому что и мне тоже горько…
— Да, виноват. Прошляпил, — совсем убито произнес Барсентьев, — Сергей Дмитриевич, я уже получил «служебное несоответствие» в приказе о наказании, но я напишу заявление о своем уходе из прокуратуры. Это будет честно.
— Да брось ты! Если из-за каких-то подонков мы будем терять лучшие кадры… Грош тогда нам всем цена…
Долинин подошел к окну и стал молча смотреть в него. Барсентьев также молчал.
— Главное — пострадал престиж прокуратуры, — не оборачиваясь, произнес Долинин. — Да, преступник ушел от ответственности, это иногда бывает…
Долинин возмущенно постучал кулаком по подоконнику.
— …Но что происходит дальше? Это еще не все несуразицы! Обнаглевший чиновник, козыряя оправдательным приговором, восстанавливается по суду на прежней работе. Более того, ему, за счет прокуратуры, выплачивается среднемесячная заработная плата за все время вынужденного прогула и еще взыскивается определенная сумма за причиненный моральный ущерб. А он нагло заявляет радостным журналюгам, что полученную компенсацию отдаст детскому дому. Позор!
— Его уже поперли с работы. Мэр прекрасно понял, что тот за гусь…
— Столичный мэр вынужден исправлять ошибки Генеральной прокуратуры… Дожились! «Закон суров, но он — Закон», — говорили древние римляне, и они были правы. Малейшая недоработка, и вот вам результат — преступник остался безнаказанным.
— Клянусь Вам, что это моя первая и последняя ошибка!
— Хорошо еще, что деньги, выплаченные убийце, не стали взыскивать с тебя, хотя закон и это позволяет. Впору было бы с горя повеситься…
— Безнаказанным он не останется, — произнес Барсентьев, — я постараюсь отыскать новые обстоятельства по делу и возбудить уголовное дело по убийству Лерчевой уже по вновь открывшимся обстоятельствам.
— Вот как раз это я и хотел тебе поручить. Безнаказанным он точно не должен остаться, Бог этого не допустит. Но нам нужно постараться сделать это еще до вмешательства Бога.
Увы! Лерчеву все же удалось ускользнуть от уголовной ответственности. Он был убит наемным убийцей в Надыме, в разборках по доставшемуся ему наследству. Барсентьев не успел наказать подлого женоубийцу. Возможно, здесь и не обошлось без вмешательства Всевышнего, посчитавшего слабых людей неспособными покарать гнусного преступника. Случившееся тогда стало для Барсентьева тяжелым уроком, и в дальнейшем подобных ошибок в своей практике он не допускал.


***

Барсентьев, сидя за столом своего гостиничного номера, на котором стоит ноутбук, подключенный к Интернету, ввел шифровой код.
Ноутбук замигал разноцветными лампочками и в ответ на запрос выдал файлы, содержащие сведения по нераскрытым преступлениям, связанным с криминальными разборками.
Барсентьев сидел за ноутбуком довольно долго. Информации было предостаточно, он раскрывал нужные файлы и внимательно их изучал.
Вот, например, как выглядела суточная сводка преступлений и происшествий по городу Белокаменску:
«В течение дежурных суток 21 мая 2006 года зарегистрировано 106 преступлений и 28 происшествий. По линии уголовного розыска зарегистрировано 91 преступление. По 74 — установлены подозреваемые, удельный вес от зарегистрированных 81,2 %…
…В 05.00 на улице Белинского Парчевская Л. С., 1971 г. р., в ссоре на почве ревности причинила проникающее ножевое ранение грудной клетки Гаврилову Д. П., 1975 г. р., который при доставлении в больницу в 06.25 умер. Оба неработающие, местные жители. Преступница задержана.
В 08.40 дворником Коптевым Ю. М. возле дома № 23 по ул. Папанина в мусорном контейнере в полиэтиленовом пакете обнаружен труп новорожденного. По заключению судебно-медицинской экспертизы смерть ребенка наступила от механической асфиксии. Обстоятельства и мотив преступления устанавливаются.
В ходе реализации оперативной информации в квартире № 3 дома № 16 по улице Бородинской в 13.00 у Захарова Т. П. изъята винтовка Мосина № ВР 136 калибра 7,62 и 30 патронов к ней. Захаров Т. П. задержан.
В 17.10 в своем гараже, в гаражном массиве по улице Декабристов, в автомашине обнаружены трупы Шедько М. С., 1986 г. р., инженера приборостроительного завода и Лавровой М. Л., 1988 г. р., лаборантки того же завода. При осмотре на трупах видимых телесных повреждений не обнаружено. Причины смерти устанавливаются.
В 11.40 при проведении земляных работ у дома № 7 по ул. Бережкова обнаружены две минометные мины времен Великой Отечественной войны. Установлен пост милиции. В 16.10 мины обезврежены группой разминирования в/ч 1742.
За прошедшие сутки изъяты фальшивые денежные купюры: две по 500 рублей, одна — 50 и две — 100 долларов США.
За прошедшие сутки угнаны две единицы автотранспорта:
с улицы Чернышевского ВАЗ-2106, госномер 3146 БЕ, 1989 г. выпуска, около 16.30, обратился в 18.20. В 23.10 обнаружена нарядом патрульно-постовой службы. Приняты меры к установлению преступников;
с улицы Г. Седова Мазда-323, госномер немецкий REV 4056, 1997 г. выпуска, около 19.00, обратился в 20.15. Вводится план Сирена.
Барсентьев быстро просмотрел еще несколько суточных сводок и удивленно пожал плечами. Вот открыт еще один файл.
«Стрельбу начал высокий блондин с продолговатым лицом. Волосы на голове прямые, соломенного цвета, правый висок седой. На лице над правой бровью шрам в виде полумесяца. Нос крупный с горбинкой посередине. Глаза выпуклые, неопределенного цвета. Губы тонкие. Подбородок раздвоенный. Был одет в темно-серый пиджак, в тонкую светлую полоску и белые брюки». Агент Танкер.
Справка:
«Указанные приметы соответствуют Геннадию Алексеевичу Карасеву, 12.04.69 г. р., кличка Карась, судим дважды (1987 и 1994 гг.) по стст.143 чч.2 и 3 (разбойные нападения). Освобожден по отбытии срока. Г. А. Карасев являлся правой рукой главаря «зареченской» организованной преступной группировки «Архангела», вора в законе (1996 г. — Ростов на Дону). Подозревается в совершении 4 убийств и 18 иных преступлений. В Белокаменске появился в феврале 2004 года. Состоит в ОПГ Боцмана. Прописки и постоянного места жительства не имеет. В розыске не находится. Находится в оперативной разработке».
Ст. инспектор ИАУ УВД майор милиции Г. Д.Сердюк».

Барсентьев набрал название файла «ОПГ». В ответ на появившееся на экране компьютера предложение: «Введите пароль», он набрал на клавиатуре цифровой код, заглядывая в листок бумаги, вынутой из конверта.
После этого на экране раскрылась директория с некоторым количеством подписанных желтых папок. Барсентьев дважды щелкнул мышью по папке с надписью «Кр.спр.дан.ОПГ». На экране раскрылся файл без текста. Щелчок по папке «Сост.и числ.ОПГ» — тот же результат: пусто. Он проверяет дальше, но безрезультатно, попадаются только пустые папки.
Из всех проверенных папок лишь одна содержала текст с надписью наверху «Совершенно секретно».
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
«Инструкция о порядке сбора, хранения и использования агентурной информации об организованных преступных группировках.
1. Настоящая Инструкция предназначена для использования в целях оперативных разработок…»
Барсентьев быстро просмотрел несколько страничек файла и разочарованно вздохнул. Затем, нахмурив лоб, он закурил, закрыл все файлы, проделал манипуляции по выходу из Интернета и выключил ноутбук.
Да, Барсентьев был крайне удивлен результатами поисков. Секретные оперативные материалы содержали лишь донесения агентуры. Агенты сообщали путанные противоречивые сведения, на уровне ОБС (одна баба сказала).Это были обычные слухи и пересуды, которые ходили по городу в связи с событиями в карьере. Чего там только не говорилось. Вплоть до того, что в Белокаменске существует тайная организация бывших офицеров-афганцев, то ли «Черная пантера», то ли «Белая стрела», которая и расправилась с наглыми пришельцами.
Никаких материалов, содержащих сведения о бандитских формированиях и группах, существующих в городе, файлы не содержали. В крупном процветающем промышленном центре нет никаких криминальных группировок и объединений? Странно. Очень даже странно. Этого просто не может быть!
И с утра ему следует обязательно, не откладывая, поехать к прокурору города. Уж тот то владеет положением дел в городе, осуществляя надзор за законностью в деятельности милиции и других силовых структур.



Продолжение следует

Новые статьи на library.by:
САМИЗДАТ: ПРОЗА:
Комментируем публикацию: www.оборотень.ru

© Иванов-Смоленский () Источник: http://portalus.ru

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

САМИЗДАТ: ПРОЗА НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.