публикация №1573455151, версия для печати

Вслед за белыми крыльями


Дата публикации: 11 ноября 2019
Автор: Галина Ивановна Миронова
Публикатор: GlimmerGlass (номер депонирования: BY-1573455151)
Рубрика: САМИЗДАТ: ПРОЗА Повести и романы
Источник: (c) веб


Г. И. Миронова

Молодечно Типография «Победа» 2019

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Маленькая кирпичная будка с обшарпанной лавкой внутри носила звучное название «Станция «Заречье». Но именоваться станцией она могла, разве что, с большой натяжкой. Будка - она и есть будка. А потому сидела в ней худая продрогшая собака. Давно пришедшее в ветхость строение обдувалось со всех сторон ветрами, на крыше отсутствовал лист шифера, и укрыться там не представлялось возможным. Но собака не шла в деревню, а лишь жалась в угол и с тоской смотрела на проходящие мимо поезда. Она явно кого-то ждала, проведя здесь не одни сутки, и изрядно оголодала.

Как только поезд остановился, собака с надеждой бросилась ему на встречу. Вышедшая из вагона женщина, испугавшись громкого лая, вскрикнула от неожиданности и схватилась за сердце. Но бедное животное, подогнув под себя замёрзшие лапки, подползло и уткнулось носом в её сапог. Женщина, растерявшись, заплакала. Собака принялась шмыгать по её чемоданам, надеясь поживиться съестным. Но ничего не унюхав, жалобно заскулила и отползла обратно в угол.

Женщина какое-то время стояла, растерянно глядя на удаляющийся состав, затем, придя в себя, внимательно осмотрелась вокруг. Не увидев поблизости никого из людей, она присела на краешек лавки и, осмелев, потеребила ухо собаки. «Ну что, пойдём искать приют?» - сказала она своей новой знакомой. Собака ещё раз заскулила и, отвернувшись, легла на примороженную траву. «Ну как хочешь», - добавила печально женщина и, взяв чемоданы, направилась к деревне. Она сама находилась в не менее жалком состоянии, кукожилась и дрожала от холода так же, как и это бедное животное.

Собака протяжно завыла, но вслед так и не пошла. Женщина всхлипнула и, не оборачиваясь, поспешила прочь.

Безбилетную, высадили её на первой попавшейся станции.

Она понимала, что пускаться в путешествие без денег - авантюра, но другого выхода так и не смогла найти. Звали её Эмилия. Красивое, редкое имя для её тридцати с лишним лет. Это сейчас модно давать детям старинные, необычные имена. Сплошь Савелии, Игнаты, Макары, Агаты и Арины. А раньше всё больше называли Таньками, Наташками да Галками. Эмилия ехала к дальней родственнице по линии матери в надежде найти приют, хотя знала, никто там её не ждёт.

Ветер, сбивая с ног, мучительно гудел в ушах. Он путал рассыпавшиеся по плечам волосы и застывал глубоко в груди. Эмилия остановилась на полдороги и обхватила голову руками, пытаясь спрятаться не только от стихии, но и от реальности. Ей захотелось закричать на весь свет, чтобы выплеснуть боль, саднившую в горле и мешавшую дышать. И она закричала. Громко и протяжно, как та покинутая собака. Но никто не услышал этого крика. Не нашлось на земле ни одного человека, который пожалел бы её или хотя бы посочувствовал.

Стояла ранняя весна. Земля успела оттаять, но внезапно пошёл снег, густой мокрый, затем ударил мороз. Чуть распустившиеся зелёные листочки на деревьях покрылись льдом и стали похожи на малахитовые камушки. Они переливались в ярком свете луны и от ветра позванивали. На миг Эмилии показалось, что она попала в сказку. Всё вокруг сверкало, искрилось, издавало странные звуки и походило на сон. Но ужас охватывал её с новой силой, отчего появлялось желание раствориться в этом незнакомом мире, закрыть глаза и вправду заснуть, чтобы больше никогда не проснуться.

Но она гнала от себя недобрые мысли и упрямо шла вперёд, пытаясь избавиться от наваждения. Вдалеке сквозь стройные ряды сосен проступали огни деревни, и она шла на эти огни, утопая в сугробах влажного, покрытого настом снега. Пробираться по бездорожью пришлось долго, и когда она добралась до первой хаты, стоящей на окраине села, замёрзла так, что сил двигаться дальше у неё не осталось. Эмилия постучала в окошко. В доме засуетились, шаги проследовали в сени, и раздался голос:

Кто там!

Пустите, пожалуйста, переночевать, я отбилась от поезда и сильно продрогла, - ответила Эмилия.

Дверь отворилась, и Эмилия вошла в хату.

Проходи, милая, а то избу настудишь, - сказала хозяйка дома, кутаясь в пуховый платок и с любопытством оглядывая гостью.

Спасибо, - только и смогла вымолвить Эмилия.

Здесь силы покинули её, больше она ничего не помнила. Когда же открыла глаза, то увидела перед собой доброе морщинистое лицо. - Ну вот, оклемалась. А я уж думала - Богу душу отдашь. А тут ведь глушь, мобильный телефон берёт только на середине улицы. Людей зимой в нашем конце деревни немного, да и те - старики. Вся молодёжь в центральной части усадьбы живёт, а здесь всё больше дачники. Родители померли, а дети в городах обитают. Только на лето, как птички, слетаются в родительские дома. Модно сейчас дачу в деревне иметь. Больница наша на ремонт закрыта, так что помощи ждать неоткуда. Напугала ты меня, молодица, ох, напугала. Но, слава Богу, очнулась. Меня баба Вера зовут. И ты так зови. Ты кто ж такая будешь? И как тебя сюда занесло?

Эмилия я, - еле слышно прошептала гостья.

А здесь что делаешь, Эмилия?

Жить мне негде. Думала, к родственнице в Гомель поеду, может, приютит. Да денег на дорогу не хватило, вот и высадили на полдороги, - честно призналась она.

Ну ладно. Попей горячего молочка да драников поешь. Почитай, сутки проспала, горемыка, проголодалась, поди. А подкрепишься, да сил наберёшься, тогда и расскажешь всё.

Эмилия жадно набросилась на еду. Второй день у неё во рту ничего не было. Затем, насытившись и отдохнув, начала своё невесёлое повествование.

Родилась я в далёком городе Владивостоке. Детство моё проходило счастливо. Родители любили и лелеяли меня, как принцессу: покупали красивые платья, шубки да сапожки, наряжали в натуральные китайские шелка. У нас в городе в то время оседало много китайцев. Они устремлялись в Россию, пытаясь наладить бизнес и разжиться. Земли на Дальнем Востоке много, а китайцы - люди трудолюбивые. Брали участки в аренду и тут же строили теплицы, засаживали гектары овощами, удобрений бросали под посевы немерено, поэтому и урожаи собирали невиданные.

Они быстро становились богатыми, и, как правило, влюблялись в славянок. В России русская семья, а дома - китайская. Кровь у них сильная, доминантная, вот и рожали наши женщины им китайчат. Пол-Владивостока таких ходит - ни то русские, ни то китайцы.

Они то и привозили из Поднебесной шелка да украшения восточные. В магазине ничего не купишь, дефицит, а у китайцев всё достать можно. Дорого, правда, но мать с отцом для меня ничего не жалели.

Куколка ты наша ненаглядная, - говорил отец, когда я в очередном наряде выходила покрасоваться перед ним.

Не куколка, а артистка, - поправляла я, кружась и пританцовывая.

Служили мои родители в театре актёрами. Жили они весело, беспечно, и мне доставалось немного их внимания. Вот и росла я, по утверждению отца, когда у них с мамой завязывался спор о моём воспитании, как сорняк под лавочкой, за кулисами. Мама поправляла, что сорняки растут в огороде, на что папа резонно замечал, что я сорняк городской.

Поначалу, будучи маленькой, я часто оставалась у дяди Марека. Он жил в нашем доме по соседству и служил в театре швейцаром. Когда возникала надобность, он с удовольствием присматривал за мной.

Дядя Марек обожал животных и они, чувствуя это, тоже льнули к нему. Особенно кошки. Бывало, идёшь мимо лавочки у подъезда, а там сидит дядя Марек с облезлым котом, на котором отпечаталась вся его несчастная бродячая жизнь. Обвислое надкусанное ухо, клоками вырванная шерсть, и лет ему уже немало. Но для дяди Марека это неважно. Всем, кто проходил мимо, он предлагал взять кота на воспитание. И столько в его глазах читалось надежды, что это состояние передавалось и коту. В эту минуту их взгляды становились похожими, они оба смотрели на прохожих тоскливо и жалостливо.

Но, к сожалению, прохожим кот не нужен. Все куда-то спешили, на ходу отшучиваясь и улыбаясь, а дядя Марек шёл домой и приносил втайне от жены кусок колбасы. Это всё, что он мог сделать для хвостатого друга. Но кот приходил в восторг от подношения. Он набрасывался на еду, пофыркивая и рыча, если кто-то пытался посягнуть на неожиданную добычу, затем, сытый и довольный, ложился у ног дяди Марека, и ему уже совсем не хотелось идти к кому-либо на воспитание.

Как только дядя Марек выходил на улицу, его сразу окружали коты и сопровождали везде, образуя своеобразную свиту. Необычное шествие всем казалось забавным и трогательным, но дядю Марека оно нисколько не смущало.

Мне тоже доводилось не раз принимать участие в этой церемонии. В такие минуты я представляла себя принцессой, а котов - придворными. Так я росла.

А когда повзрослела, родители стали приобщать меня к делу. Я считалась одарённой девочкой, и они мечтали вылепить из меня артистку. К тому времени мне уже доводилось играть в детских постановках, утренниках и даже во взрослых спектаклях, где требовались юные актёры. При театре работал детский коллектив «Звёздочки». Он носил звание народного. Отбирали туда только самых талантливых детей, но благодаря незаурядным способностям, мне удалось пройти конкурс без труда. Родители считали, что это хорошее подспорье для подготовки в театральное училище, куда я собиралась поступать после школы. Мы ставили спектакли, с нами занимались профессиональные режиссёры, приходилось выезжать и на гастроли. Я играла главные роли, а так как от природы имела хороший голос, то ещё и много пела на сцене.

Одноклассницы мне завидовали, для них я казалась звездой, а кавалеры безнадёжно влюблялись. Они поджидали меня после спектаклей, пытаясь познакомиться.

Но к сверстникам я относилась равнодушно и по ночам грезила принцем. Представляла, что он приплывёт на большом корабле с алыми парусами, как у Ассоль; или приедет на шикарном автомобиле, как показывали во французских фильмах. Оттого смотрела на всех свысока и надменно.

К моменту окончания школы я превратилась в красавицу - вся в мать. Такой же гибкий стан, чёрные глаза и длинные вьющиеся волосы. У гримёров я научилась профессионально накладывать грим, поэтому всегда аккуратно красилась и со вкусом одевалась. Мне казалось, весь мир у моих ног. Я представляла себя то прославленной актрисой, играющей Джульетту на сцене столичного театра, то поп-звездой, собирающей полные стадионы. С ровесниками я общалась мало, считала себя уже взрослой, дружила в основном с актёрами и проводила много времени в театре.

Это случилось во время гастролей труппы по стране. Отец не справился с управлением машины, и она перевернулась. Рядом с ним находилась и мама. Родители собирались заехать на почту, узнать, как у меня дела. Мобильными телефонами тогда ещё не пользовались, при надобности звонили с телеграфа. Папа с мамой переживали всегда, когда оставляли меня одну. Они без конца названивали мне и проверяли, всё ли в порядке.

Той зимой стояла переменчивая погода, слякоть сменялась сильными морозами, и на дороге часто появлялась гололедица. В тот страшный день на скользком мосту машину родителей закружило и понесло в кювет. Отец погиб на месте, получив смертельные травмы, мама осталась жива, но сильно покалечилась: множественные переломы, сотрясение мозга, разрыв селезёнки. Подняться с постели она больше так и не смогла.

Моя жизнь перевернулась. На неокрепшие плечи легла вся тяжесть свалившейся беды. Мы похоронили отца. Эта трагедия стала горем не только для нас с матерью, но и для всей труппы. Церемония прощания проходила в театре, в колонном зале, с почётным караулом, венками и большим количеством живых цветов. Много людей собралось на похороны. Эта смерть стала невосполнимой потерей для всего города. Папу обожали и коллеги по цеху, и поклонники, и его друзья, и близкие люди. Он слыл великим артистом. Спектакли, где отец играл главные роли, собирали полные залы. Люди специально ходили в театр, чтобы посмотреть на игру Александра Таманова. Они пришли и в этот день, желая проводить его в последний путь.

За жизнь и здоровье мамы неистово боролись врачи. Она перенесла множество операций, но улучшения не наступало. Лекарства стоили дорого, и сбережения, отложенные родителями, начали быстро таять. Пришлось забыть о мечте стать артисткой. Поехать в Москву и поступать в театральное училище, как планировалось, я не смогла. Выхода не было, и я стала искать работу, чтобы иметь возможность ухаживать за мамой. Пришлось обратиться за помощью в театр. Но без специального образования не брали в артистки. Всё, что мне предложили - вакансию костюмера. Я с радостью согласилась. Мне и раньше приходилось помогать приводить в порядок платья, пока родители репетировали, поэтому работа оказалась для меня привычной.

Доченька, держись театра, - говорила мне мама перед смертью. - Одна ты на свете остаёшься, а здесь люди большой семьёй живут, не дадут пропасть.

Мамочка, - плакала я. - Ты выздоровеешь, мы с тобой ещё на одной сцене играть будем.

Но она больше не поднялась, угасла быстро и тихо.

А когда мамы не стало, театр заменил мне семью. Я хорошо выполняла свои обязанности, актёрам нравилось, как я работаю. Они - люди жизнерадостные и беззаботные, жизнь вели богемную, любили кутить и развлекаться. В их компании я закружилась в вихре вечеринок и увеселений. Кроме того, продолжала посещать детскую студию «Звёздочки» и иногда выступала в роли ведущей на концертах и утренниках для детей, которые устраивались по праздникам. В театре я была обласкана, востребована и свободна. Всё это помогало мне заглушить боль утраты и давало силы жить дальше, ни на кого не оглядываясь.

 

***

Говорят, от судьбы не уйдёшь. Как-то произошло событие, перевернувшее всю мою жизнь. На гастроли в наш город приехала из далёкой Беларуси минская труппа. Она давала спектакли у нас в театре. К этой стране у меня особое отношение, она манила и привлекала меня всегда. Дело в том, что отсюда родом моя мама. Маленькой я ездила с родителями в Гомельскую область к бабушке в деревню. С тех времён у меня остались самые тёплые воспоминания. Глаза наполнялись слезами, когда в голове возникали образы моих предков, давно ушедших в мир иной.

Помниться, бабушка с самого утра приносила мне в постель парное молоко. Я с удовольствием выпивала полную кружку и прижималась к её ласковым, шершавым от тяжёлой работы рукам. Она гладила меня по голове и причитала, что я совсем худенькая, малёхонькая, и меня дома, наверное, не кормят. Я, растрогавшись, начинала тоже жалеть себя и жаловаться бабушке.

Эта твоя дочка даже мороженого ребёнку не покупает, - говорила я ей, косо поглядывая на маму.

Что ж это такое, - подыгрывала мне бабушка, - морят дитя голодом. Я поговорю со своей дочкой и прикажу, чтобы лучше тебя кормила.

Поговори, поговори, пусть ещё гулять подольше пускает, - пользуясь, случаем, договаривалась я с бабушкой. - А то моду взяли, только на улицу выйдешь, как уже домой зовут.

Бабушка грозила пальцем своей дочке и я, уверенная, что жизнь у меня теперь пойдёт по-другому, с благодарностью прижималась к ней, и сердце моё наполнялось любовью. Мне и сейчас бабушка иногда сниться и, просыпаясь в такие минуты, я ещё долго ощущаю запах парного молока и тепло её рук.

Как давно это было! Хоть бы ещё разочек пройтись по родной деревне, подышать тем воздухом! Никого из родственников там уже не осталось, только двоюродная тётка в Гомеле живёт.

И вот, как весточка из далёкого детства, приезд этой труппы. А тут ещё Станислав. Как только я увидела его на сцене, то сразу пропала, влюбившись не столько в него, сколько в образ, самой же и придуманный. Играл Стас великолепно, так, по крайней мере, мне тогда казалось. И хоть имел он замужнюю дочь и не один развод за плечами, меня это не остановило. Мне даже нравилось, что он не безусый юнец, а серьёзный, взрослый мужчина.

После спектакля я смело прошла за кулисы и подарила ему цветы. Так мы познакомились. Я восторгалась Стасом, восхищалась его игрой, и у него не оставалось другого выхода, кроме как сдаться под натиском моего очарования. С этой минуты мы не расставались. Он, много повидавший в жизни, с осторожностью относился к вспыхнувшей страсти, я же растворилась в ней полностью, всё остальное для меня перестало существовать. Потеряв всякую рассудительность, я видела перед собой только Стаса, им я дышала, без него не могла жить.

Свободные часы мы проводили вместе, гуляя по ночному городу. Пили ароматный кофе в кофейне недалеко от театра, целовались, и мне казалось, что счастливее меня нет никого на свете.

Но блаженство не может продолжаться вечно. Время гастролей пролетело быстро, пришла пора расставаться. Я не представляла, как жить дальше. Стас утешал меня, обещал, что через месяц приедет и заберёт к себе, говорил, что я должна верить ему. И я верила. Ведь мне ничего другого не оставалось.

Потянулись унылые, наполненные тоской и ожиданием дни. Я не понимала своего состояния. В меня влюблялись многие, но к переживаниям других я всегда относилась легко. А теперь это чувство завладело мной настолько, что я занемогла, физически страдала от разлуки.

Стас не обманул моих чаяний. Спустя месяц мой возлюбленный вернулся за мной. Ликуя, я твёрдо намерилась ехать в далёкий Минск, в родную мне Беларусь. Всё это время я пребывала в состоянии какого-то глупого счастья.

Время поджимало, и собирались мы быстро, в спешке. Квартиру пришлось сдать. Это сейчас своё жильё люди приватизируют, а тогда даже не знали, что это такое. Всё считалось казённым. И если приходилось менять место жительства, квартиру оставляли государству, а на новом месте записывались заново на очередь для получения жилья и ждали долгие годы. Люди с деньгами приобретали частные дома. В крайнем случае, покупали кооператив, но на него тоже требовалось стоять в очереди.

Так вот, со своей квартирой я распрощалась, мне выделили два огромных контейнера, куда мы собрали всё имущество и отправили в Минск. А вещей у меня оказалось много. Мой отец по происхождению - потомственный дворянин. Дед - профессор медицины, хирург. В своё время ему удалось не попасть под репрессии благодаря лояльному отношению к властям и большому дефициту врачей до войны. И хотя особняк, в котором жила семья, конфисковали сразу после революции, им выделили две комнатки для проживания. В этих комнатках сохранилась дорогая антикварная мебель. Один секретер красного дерева ручной работы чего стоил. Дед любил сидеть за ним вечерами, курить трубку и читать.

Мои родители получили просторную квартиру от театра в центре города, и когда дедушки с бабушкой не стало, всё их имущество перекочевало к нам. Поэтому у нас в резном дубовом буфете стояли дорогие хрустальные вазы, фарфоровый сервиз на двадцать четыре персоны, и даже набор столового серебра непонятно как сохранился. Я уже не говорю про текстиль. Старинные китайские покрывала и кружевные тюли мама считала своей гордостью.

Нас со Стасом провожали всем театром. В честь отъезда друзья устроили шумную вечеринку с шампанским и подарками, все радовались за меня, желали счастья и удачи на новом месте. И только дядя Марек по-стариковски брюзжал и приговаривал:

- Не спеши, Милка, обдумай всё хорошо. Здесь твои корни, здесь похоронены твои предки. Своя земля, она и кормит, и лечит, и силы жить даёт.

Но я, ослепленная любовью, ничего не желала слышать.

 

 

***

Минск на первый взгляд показался мне унылым. Дома стояли мрачные и серые. Как только мы спустились с трапа самолёта, облака в небе насупились, и по мостовой застучал тоскливый осенний дождь. Сивер пробирал насквозь, мешал двигаться, и как-то неспокойно становилось на душе.

С трудом добрались мы до дома, путаясь в бесконечных нитях дождя. Стас жил в красивом старинном особняке, украшенном пилястрами и барельефами. Дом раньше принадлежал его родителям. Отец работал крупным чиновником в министерстве, но он умер несколько лет назад, затем умерла и мать. Стас перебрался туда после развода с женой. Меня успокаивало, что там я не займу чужого места, так как прежнее жильё Стас оставил бывшей супруге.

Высокие потолки дома придавали ему величие, а покрытые колером и лепниной стены выглядели аристократично. Старинная мебель гармонично вписывалась в интерьер. Тяжёлые бархатные портьеры мягко ниспадали вниз, образуя красивые волны. Окна, большие и светлые, выходили на ухоженный дворик. Паркетный пол изрядно потёрся, но это добавляло шарма в общую картину. Обстановка казалось красивой и стильной и в то же время холодной и неприступной.

Поначалу я робела, но постепенно освоилась. Пришёл багаж с моими вещами. Они хорошо вписались в большой дом. Секретер деда мы поместили в кабинет Стаса, и создавалось впечатление, что стоял он там всегда. Тут же поставили кожаное кресло отца. Большая резная кровать пришлась к месту рядом с розовой софой мамы Стаса, а старинные кружевные тюли, фарфор и хрусталь, привезённые из Владивостока, добавили лоска и шика в интерьер. Стильно смотрелись китайские шёлковые скатерти и покрывала. Всё получилось чудесно, и мы радовались, как дети.

Я думала, что счастью моему не будет конца. Я люблю и любима. Наш дом прекрасен. К тому же Стас ездил на вишнёвой «девятке», по тем временам одной из самых престижных машин в стране.

Я не заметила, как пролетел первый месяц. Всё казалось настолько новым и необычным для меня, что я наслаждалась каждой минутой, с трепетом ждала каждый следующий день.

Стас уходил на работу, а я наводила порядок и уют в доме. Убирала, стирала, гладила, готовила. В воздухе витал аромат чистоты и вкусно приготовленной пищи. Я накрывала стол, зажигала свечи, надевала нарядное платье и ждала Стаса с работы. Он обычно приходил с цветами, и мы чинно ужинали. Я забавлялась и чувствовала себя настоящей графиней.

 

***

Долго бездельничать я не привыкла, пришло время искать работу. Стас хотел видеть меня домохозяйкой, но я не соглашалась с ним. Как можно сидеть без дела? Мне необходимо чем-нибудь заниматься.

Но, походив по организациям, я поняла, что без прописки нет шансов устроиться куда-либо. Я сказала об этом Стасу, на что он ответил:

Я не могу тебя прописать.

Как же так, Стас. Ведь я - твоя жена, - удивилась я.

Он невозмутимо ответил:

Ты мне не жена.

Эти слова оглушили меня. А ведь я действительно ему не жена! Он и не предлагал мне стать ему женой. Но как же так получилось? Всё бросила ради него - квартиру, работу, друзей. Поехала за ним без оглядки. Упиваясь счастьем, даже не подумала, в качестве кого я здесь? Это был удар! Но Стас начал меня убеждать:

Надо немного потерпеть. Я недавно развёлся с прежней женой, и мне требуется время, чтобы разобраться в себе, оправиться от потрясения, связанного с разводом.

Как же я буду работать? Меня же никуда не возьмут без

прописки, - растерянно спросила я.

Я не могу тебя прописать. Дом принадлежит не только мне, но и моей дочери, а она не даст официального согласия на твоё проживание здесь, - ответил Стас.

И что же делать? - обречённо спросила я.

Мы решим эту проблему, - пообещал он.

Моя семейная жизнь разбилась, не успев начаться. Я думала, что обрела дом, что мой любимый стал для меня опорой. На самом деле, всё отдав, я ничего не получила взамен. И тут слёзы потекли у меня из глаз. Я ощутила себя одинокой, несчастной и никому в этом мире ненужной. Мной овладела жалость к себе, обида на судьбу и на весь свет. Слушать лепет Стаса о том, что он меня любит, не хотелось и, одевшись, я вышла на улицу. Стоял морозный зимний вечер, и никак не получалось согреться. Неожиданно пришло осознание, что здесь всё время холодно. Этот холод начал пронизывать меня с первой минуты пребывания в городе и больше не отпускал. Я не замечала этого раньше. В состоянии эфемерного счастья мне всё казалось розовым и милым. А сейчас иллюзия развеялась, и остался только холод.

Я побрела обратно. Стас спал, подложив руку под голову и причмокивая, как младенец. Похоже, его нисколько не расстроила наша размолвка, и он не переживал по этому поводу. Я тихонько легла рядом. Сон не шёл. Я кое-как промучилась ночь, а утром Стас взялся за решение проблемы.

Знаешь, сейчас я позвоню приятелю, у него есть домик в деревне недалеко от Минска. Думаю, за небольшую плату он согласиться оформить тебе временную прописку, - сказал он.

Хорошо, - ответила я, криво улыбнувшись.

Быстро прописав меня у своего приятеля, он больше не возвращался к этому вопросу. Молчала и я.

Стас помог мне устроиться администратором в салон красоты. Работа оказалась несложной. К тому же она давала мне возможность всегда выглядеть ухоженной и стильной. Стас считал это важным для себя. Он любил выводить меня в свет. Ему импонировало, что рядом с ним эффектная, красивая женщина. Я находилась в том возрасте, когда уже нет наивности, свойственной юности, но ещё нет ни опыта, ни зрелости, ни мудрости, и лишь непосредственность и простота присутствовали в моём облике. Я всегда привлекала к себе внимание, обладала хорошими манерами и наряжалась в изысканные наряды, к которым питала страсть. Работая в театре, научилась неплохо шить. Многие вещи я мастерила сама. Мне говорили, что с моим вкусом из меня получился бы неплохой дизайнер, настолько хорошо я, разбираясь в тканях, умела выкроить и скомбинировать платье.

Художником по костюмам в театре Владивостока работала Алевтина, моя подруга. Она обладала талантом от Бога. Её костюмы, придуманные для спектаклей, поражали воображение. На чёрном рынке, как я уже говорила, предлагали большой выбор дорогих восточных тканей. Алевтина умела найти нужную материю, а то, что она создавала, казалось чудом. Зрители порой шли на спектакли специально полюбоваться её творениями.

Я много времени проводила с Алевтиной, помогала ей выбирать ткани, кроить новые платья, присутствовала на примерках. Она говорила, что самые интересные идеи можно подсмотреть на улицах, и мы иногда просто бродили по городу, обсуждали прохожих, их фасоны одежды, потом переносили увиденное на бумагу, что-то добавляли, что-то убирали - так рождались шедевры.

Всё это пригодилось мне потом. Я по-прежнему одевалась модно и стильно, обладала чувством меры, что считалось редкостью во времена тотальной безвкусицы.

Стас вёл разгульный образ жизни. Рестораны, театры, концерты. Где он брал на всё деньги, я точно не знала, лишь догадывалась, что в театре столько не заработать. Он общался с подозрительными личностями, организовывал то один, то другой бизнес, и никогда не посвящал меня в свои дела, но обожал появляться со мной на публике. Ему нравилось, что все оборачивались и засматривались на нас. Мной, как дорогой вещью, он любил похвастаться перед друзьями и знакомыми.

Всё изменилось в одночасье, когда однажды утром я почувствовала себя плохо. Меня замутило, и я судорожно начала вспоминать, что вчера ела в ресторане, чем могла отравиться? Стас сразу всё понял. Он набросился на меня с руганью.

Ты что, не предохраняешься?- закричал он.

Я не думала об этом,- робко ответила я.

А кто за тебя должен думать? - орал он, захлёбываясь.

Ты хочешь сказать, что я беременна? - изумилась я.

Это я у тебя должен спрашивать, - с яростью ответил Стас.

Я молчала. Мысли о беременности приходили мне в голову раньше. Казалось, если у нас появиться ребёнок, я стану самой счастливой на свете, а Стас будет радоваться вместе со мной и гордиться нашим малышом. Но, во-первых, я не думала, что это может произойти прямо сейчас, во-вторых, я не предполагала, что у Стаса будет такая реакция. Он кричал, что я хочу окрутить его, ребёнком привязать к себе, и что у меня ничего не выйдет.

Его слова безжалостно хлестали меня, я пыталась уклониться от них, как от реальных ударов. Так больно мне ещё никогда не было.

Назавтра я пошла в поликлинику. Опасения оказались верными, беременность подтвердилась. Стас потребовал, чтобы я пошла на аборт.

Ты должна это сделать! - говорил он, поглаживая меня по голове и прижимая к себе.

Я всхлипывала, но категорически отказывалась идти на этот шаг. Вначале Стас пытался по-доброму решить проблему, но я продолжала упираться.

Нет, ты не можешь заставить меня убить нашего ребёнка, - плакала я.

Это не обсуждается. Я найду тебе врача, и всё будет кончено. Я больше не хочу говорить на эту тему, - начал заводиться Стас.

Я никогда этого не сделаю, - твёрдо заявила я, размазывая слёзы по щекам.

Ты что, с помощью ребёнка решила отобрать мой дом? - зарычал он.

Мне не нужен твой дом, - сказала я. - Я ухожу от тебя.

И тут он ударил меня. Сначала по лицу, затем толкнул в угол, я упала, и он неистово начал бить меня ногами. Я закрывала живот руками, уже почти без сознания, инстинктивно, как самка, защищающая своего детёныша от гибели. Но тщетно.

Очнулась я на больничной койке. Тело болело, голова гудела. Рядом сидел Стас. Он заботливо укрывал меня одеялом, целовал руки, плакал и просил не бросать его, а у меня не хватало сил даже отвернуться.

Прости, - умолял он. Я клянусь, это никогда не повториться. Я больше ни за что не подниму на тебя руку.

Уходи, - только и смогла вымолвить я.

Но он не ушёл - заваливал меня цветами, угадывал каждое желание. Врачам сказал, что я упала с лестницы. Весь персонал больницы закупил дорогими подношениями. Меня положили в отдельную палату и лечили лучшими лекарствами. Я быстро оправилась, но ребёнка потеряла. Стас убил наше дитя. Он убил и меня. Врачи сказали, что я никогда не буду иметь детей. Я чувствовала себя мертвой, внутри - пустота, смысл жизни утерян.

Стас забрал меня домой. Этот дом показался мне ненавистным и чужим. Я бродила, как сомнамбула, по большим, богато обставленным комнатам, не ощущая пространства и времени. И лишь садясь за дедушкин секретер, немного успокаивалась. Это помогало мне выжить, да ещё бутылка вина была моей подружкой на протяжении нескольких месяцев. Сидя в отцовском кресле за дедушкиным столом, я чувствовала их поддержку и участие. Отец и дед, как будто с того света, протягивали мне руки помощи. В пьяном угаре я тянулась к ним, но мне никак не удавалось дотронуться, прижаться к их рукам. В какой-то момент всё рассеивалось, как дымка, и я начинала плакать, заливая слезами сначала кресло, стол, затем всю комнату. Но слёзы не заканчивались. Это продолжалось опять и опять. Стас пытался меня успокаивать, потом ругался, прятал вино, возил к докторам, но ничего не помогало.

Постепенно душевная боль приглушилась. Правду говорят - время лечит. Я снова пошла на работу в тот же салон, начала следить за собой, выходить в свет и наряжаться. Но делала это уже инстинктивно. Я стала бездушным существом, лишённым всяких чувств. Стаса я разлюбила, обращалась с ним высокомерно, презирала его и порой ненавидела. Я не понимала, как могла увлечься этим старым плюгавым ловеласом. А он лебезил передо мной и унижался. Так мы и жили.

Подходили к концу девяностые годы. Страна нищала, магазины пустели, предприятия закрывались. Всё это отразилось и на поведении, и на внешнем облике тогдашнего общества.

Девушки одевались вульгарно, в моде преобладали мини-юбки, джинс и кожаные куртки. На рыночных лотках продавалась дешёвая поддельная косметика, популярными стали блёстки и всевозможные стразы.

Я вспоминала яркие, экзотические костюмы своей подруги Алевтины из Владивостока. Если бы тогда их увидели, то наверняка, скопировали, и появились бы эти наряды в повседневной жизни.

На фоне бесцветной, невыразительной массы старшего поколения молодёжь выглядела дерзко и провокационно.

Со временем городские модницы сменили броские одежды на чёрные. Мне тоже нравится этот цвет, но он требует особого обращения. Однажды я стала свидетельницей того, как на свадьбу все подружки невесты пришли в чёрных платьях. Притом, они не договаривались так одеться, просто мода такая. Невеста, глядя на траурных подруг, и вовсе приуныла. Смотрелось это, по меньшей мере, странно.

Во всех этих метаморфозах виновна Её Величество Мода. Чего только не вытворяет с людьми эта капризная дама! Ей подчиняются все - стройные и пухленькие, высокие и маленькие, блондинки и даже умные брюнетки. На какие только жертвы не идут красавицы, пытаясь соответствовать ей! Выставляют голые пупки и надевают рваные джинсы, обтягиваются лосинами и носят ботфорты, наращивают ногти, волосы, удлиняют ресницы, ложатся под нож пластических хирургов, накачивают силиконом губы, делают тату. Только мода приходит и уходит, и если надоевшее платье можно сменить, то как исправить изуродованное, вышедшее из моды, искусственное лицо?

Я не лишена чувства вкуса, поэтому всегда одевалась стильно. Стас неизвестно откуда приносил мне дорогую французскую косметику. А ещё я любила по вечерам шить, но старалась выбирать для этого качественные ткани. Хотя модный в то время тик сейчас не кажется мне интересной материей.

Всё это время я оставалась безмерно одинокой. В моей жизни появлялось много людей, но чужих и случайных. На работе женщины сплетничали и обговаривали меня. В их глазах я выглядела богатой и надменной. Они тайком восхищались моими нарядами, но в лицо говорили колкости. Я отвечала им тем же, замечая, что работая в первоклассном салоне красоты, нужно иметь чувство вкуса. Они обижались и ещё больше меня ненавидели.

Хорошо тебе говорить, у тебя денег немерено, - возмущалась парикмахерша Катька. - А ты попробуй на одну зарплату прожить, да ещё детей прокормить.

-       Чтобы одеться со вкусом, не надо много денег,- парировала я.

Твои-то наряды не дешёвые, - продолжала наступать она.

Свои наряды я в основном сама шью, - объясняла я.

Ты у нас ещё и рукодельница, - язвительно отзывалась Полянка, педикюрша.

Да уж, без дела не сижу, - отвечала я.

И только уборщица тётя Клава жалела меня.

Не слушай ты этих балаболок, - говорила она мне, - и не обижайся. Жизнь у них тяжёлая, вот и злятся на весь свет.

Но я-то что им сделала? - недоумевала я.

Они просто завидуют тебе, - отвечала тётя Клава.

Чему мне завидовать? У меня же ничего нет. Ни дома, ни детей.

Красоте твоей завидуют да стати. Но ты не обращай внимания, вот они и отстанут, - ласково заключала тётя Клава.

Я и не обращала. Не могла я с ними ругаться, воспитание не позволяло.

Сейчас это кажется странным, но тогда одна из самых популярных профессий была профессия проститутки. Школьницы, не стесняясь, говорили, что мечтают заняться этим доходным ремеслом, и в их среде такое желание не казалось зазорным. Молодым хотелось обеспеченной жизни, а где её взять, если кругом нищета. Вот и шли парни в рэкетиры (бандиты, проще говоря), а девушки становились ночными бабочками. Не все, конечно. Остальные лишь подражали им в одежде.

Я тоже чувствовала себя неоднозначно. По сути, кем я приходилась Стасу? Обыкновенной содержанкой, дорогой вещью в руках папика, или, как ещё их тогда величали, нового русского. Теперь такие отношения называются гражданским браком. Но и теперь это лишь иллюзия, а не брак.

Все знакомые Стаса казались неискренними и насквозь искусственными. Наклеенные улыбки, дежурные слова, оценивающие взгляды. Стас не имел настоящих друзей, он жил в окружении «прилипал», пользующихся его деньгами и популярностью. Взамен они тешили его самолюбие, выполняли все распоряжения и прихоти, и, как мне казалось, боялись его.

Ещё в восьмидесятые годы Стас начал занимался фарцовкой или, другими словами, перепродажей. Импортные вещи в те времена стоили дорого, и торговать ими считалось выгодно, хотя и небезопасно. Такой бизнес находился вне закона, за это и посадить могли. Стас продавал, как тогда говорили, из-под полы видеомагнитофоны и кассеты к ним - в то время дорогостоящий и дефицитный товар. А ещё он владел мини-кинотеатром, где по видеомагнитофонам крутили иностранные фильмы, в основном порнографию, боевики и ужасы - самый востребованный в те времена зрелищный продукт.

Позже кинотеатр пришлось закрыть за ненадобностью - видеомагнитофоны появились почти в каждом доме. На его месте Стас открыл клуб, где проводили время его коллеги артисты, бизнесмены и криминальные авторитеты. Их развлекали полуголые девицы с откровенными танцами и пошлыми песенками. Я старалась не посещать этот клуб. Там я чувствовала себя одной из сотрудниц Стаса, готовых вешаться на шею посетителям и за деньги оказывать любые услуги. Я вела себя отстранённо и держалась от этого балагана подальше.

При мне в нашем доме часто появлялись огромные баулы с вещами. Приходили какие-то люди, всё забирали, отсчитывали деньги и удалялись - и так по кругу. На рынке Стас владел рядами вещевых палаток и управлял штатом продавщиц. Товар привозился в основном из Польши и Турции. Стас имел дело с иностранцами, со стюардессами, с так называемыми коробейниками и просто барыгами. Одни доставляли товар, другие продавали, третьи наблюдали за порядком на рынке, а он, как дирижёр, всем руководил.

Стас постоянно придумывал какие-то махинации, схемы и воплощал всё это в жизнь, только чужими руками.

Именно он познакомил единственную дочь Агату со своим другом и подельником Геной и велел ей выйти за него замуж. Он нуждался в таком зяте. Приблизив к себе, Стас надеялся держать Гену на коротком поводке.

Когда в девяностые годы начали загораться палатки на местном рынке, говорили, что это дело рук Гены. Так он выколачивал мзду, как он выражался, за спокойную торговлю у владельцев вещевых палаток.

На самом деле, он занимался обыкновенным рэкетом. Я всё это хорошо понимала, но изменить ничего не могла. Мне претила такая жизнь. Я не хотела богатства, добытого нечестным путём, предпочитала работать и старалась тратить свои деньги, а не Стаса. Меня не интересовали ни дорогие курорты, ни автомобили, ни украшения. И лишь по настоянию Стаса, находясь рядом с ним, я позволяла себе этим пользоваться.

Наблюдая за происходящим, я не понимала, как мог Стас так бездарно прожигать жизнь. Вместо того, чтобы совершенствоваться в профессии и добиваться успехов в искусстве, он занимался невесть чем. Он прекрасный актёр, талантливый и востребованный, но к работе в театре относился несерьёзно, как к хобби.

Я задавалась вопросом, возможно ли мерить талант деньгами? Выросшая в актёрской семье, я знала, что порой на алтарь профессии ложились судьбы людей, и это правильно. Мне бы самой хотелось так жить, да не дано.

Я закрылась от людей, и люди отвечали мне тем же. Будучи бескрайне одинокой, никому не нужной и никем не любимой, я казалась себе песчинкой во Вселенной. Если вдруг исчезну, никто и не заметит пропажи.

Но однажды мне повстречалось существо, к которому я по-настоящему привязалась. Это был котёнок - маленький пушистый комочек. Он сидел возле универсама, голодный, несчастный, и жалобно мяукал. Люди проходили мимо, не обращая на него внимания. А мне стало жалко это орущее, бедное создание. Я забрала его домой, отогрела и накормила. Он долго лакал молоко, затем, разнежившись, улёгся у моих ног и начал звонко мурлыкать. На меня нахлынули воспоминания. В голове всплыло детство: дядя Марек с котами; мама, ругающая меня за то, что я трогаю бродячих животных. Повеяло теплом родительского дома, и так стало хорошо, что я схватила на руки этот мягкий комочек и изо всех сил прижала к себе, обрушив на него всю нерастраченную любовь и нежность.

Стасу это не понравилось, он возненавидел котёнка. Когда я садилась в кресло, брала на руки Снежка - так я назвала его за белую пушистую шёрстку - и начинала гладить, Стас взрывался, придирался ко мне, обвинял бедное животное во всех грехах.

Эмилия! - орал он. - Твой кот опять унёс мои тапочки.

Ты сам вчера оставил их в ванной, - спокойно отвечала я.

Я не мог, это всё твой противный кот, - с ненавистью кричал Стас.

Он ревновал меня к Снежку. Я давно не обращала на него внимания, как на мужчину. И хотя мой любовник иногда пытался пробудить во мне прежние чувства, я оставалась непреклонной. Приближаясь ко мне, он натыкался на немой, презрительный взгляд, и ему ничего не оставалось, как, опустив глаза, виновато удаляться.

Иногда Стас уходил из дома и пропадал где-то всю ночь, но меня это ничуть не волновало. Я безразлично относилась к тому, где он ходит и с кем. Это ещё больше его злило. Однажды Стас пришёл домой пьяным. Увидев котёнка у меня на руках, он обезумел. В его взгляде я увидела тоже звериное выражение лица, что и при убийстве моего ребёнка. Я схватила Снежка и выбежала во двор, на ходу застёгивая пальто.

Мы долго бродили по пустынным улицам. Я плакала и прижимала единственного друга к груди. У меня, как и у этого несчастного животного, не было своего крова. Я не могла его никуда пристроить и отпустила там, где когда-то подобрала. Слёзы застилали мне глаза, когда я возвращалась в ненавистный дом.

Стас, заметив, что котёнок исчез, опять стал ласков со мной, бросал заискивающие взгляды и радовался, как ребёнок. Это ещё больше ожесточило меня. Он стал мне отвратителен.

 

***

Иногда к нам приходила дочь Стаса Агата - статная, ухоженная блондинка. Расчётливая и надменная, не способная на проявление хоть каких-то чувств, она смотрела свысока не только на меня, но и на отца. Но когда Стас предложил ей выйти замуж за Гену, вернее, за его кошелёк, она не задумываясь, согласилась.

Каким образом супруг зарабатывал деньги, её не интересовало. Главное, выйдя замуж, она получила всё и сразу: каждый год ездила отдыхать в экзотические страны; покупала дорогие вещи, автомобили, украшения; меняла, как перчатки, любовников. Она понимала, что если Гена разоблачит её, то и убить может, но риск лишь раззадоривал, придавал остроту ощущений жизни Агаты.

Стасу не нравилось поведение дочери, но что он мог с ней поделать, когда сам избаловал её? Агата считала себя самостоятельной и не признавала авторитетов. Даже отца не считала примером для подражания, хотя охотно пользовалась и его деньгами тоже. Она жила в другом конце города, в коттедже за огромным забором и заглядывала к нам редко. С отцом Агата предпочитала встречаться вне дома - в клубе или в кафе. Но если всё же приходила в наш дом, то вела себя, как надзирательница. Она по-хозяйски бродила по комнатам, осматривала мебель, замечала каждую царапину на полу, каждую статуэтку, стоящую не на месте.

Эмилия, - повелительным тоном говорила она. - Не вытирайте пыль с мебели мокрой тряпкой. Неужели вы не знаете, что это портит полировку. И постилайте диваны пледами, иначе вы запачкаете обивку.

Я не ваша служанка, - парировала я.

Зато вы моя квартирантка, - язвительно ухмылялась она. - Я скажу папе, чтобы он за этим проследил.

Я молчала, еле сдерживаясь. Было понятно, что вечно так продолжаться не может.

Однажды машину, которую Стас отправил в Польшу за товаром, задержали на границе. В тайнике обнаружили контрабанду, большое количество старинных икон, картины и украшения. Товар принадлежал некоему Штыку, криминальному авторитету. У Стаса начались проблемы. Незаконный вывоз из страны предметов старины - серьёзное преступление, и всё, что удалось сделать, уклониться от тюрьмы. А тут ещё бандиты стали требовать с него огромную сумму денег за арестованный товар.

Как-то он пришёл домой избитый до полусмерти. Неделю с постели подняться не мог, я еле его выходила. А однажды мы катались на автомобиле по просёлочной дороге. Вдруг нас начал подрезать Мерседес, ехавший до этого сзади. Какие-то молодчики, прижав к обочине, чуть не перевернули нашу машину. Не останавливаясь, они помчались дальше, хохоча и угрожающе жестикулируя. По-видимому, их целью было напугать нас, и это у них получилось.

Стас вышел из машины, побелевший до неузнаваемости. С его лица, искажённого страхом, тоненькими струйками катился пот. У меня от переживания тоже закружилась голова.

-       Стас, что происходит? - спросила я.

Ты что, сама не видишь, - сварливо прокричал он, - убить нас хотят.

За что? - обескуражено, спросила я.

За деньги, - выкрикнул он и грязно выругался.

Что ты собираешься делать дальше? - не унималась я.

Не знаю, бежать мне надо, - лающим от испуга голосом ответил он.

Куда же ты побежишь? - встревожилась я.

За границу, куда же ещё бегут, - немного успокоившись, ответил решительно Стас.

Я видела, что он серьёзно намерен скрываться, убегать, хотя вряд ли это могло помочь. Такие молодчики из-под земли достанут. Я не понимала, как можно рисковать жизнью из-за денег? Во время войны люди умирали ради высоких целей, спасая других, а здесь всё казалось мерзким и отвратительным. Мне самой хотелось бежать от этой грязи.

Мы только думаем, что сами принимаем решения в этой жизни, на самом деле провидение всё решает за нас. У него своя, только ему ведомая дорога. Оно ведёт по ней, не спрашивая нашего согласия и желания. Если чему-либо предначертано случиться, то мы не в силах противостоять этому, как бы ни старались.

Живя в прекрасном, но таком для меня холодном городе, я чувствовала, что нахожусь не на своём месте. Люди, окружающие меня в последние годы, были сплошь чужими. Складывалось впечатление, что я не живу, а как бы наблюдаю со стороны за жизнью других. Все вокруг строили планы, что-то делали, куда-то спешили, и только я не принимала участия в общем движении. Я твёрдо знала, что это не моя жизнь, и не моё место в этом мире. Так оно и случилось.

Однажды, изрядно выпив, Стас пришёл домой поздно, сел за стол и, опустив голову на грудь, неестественно захрапел. Я насторожилась, подошла ближе и с ужасом заметила, что изо рта у него пошла пена.

Стас! - завопила я, что есть силы. - Пожалуйста, очнись.

На мой крик прибежала Аня, женщина, ухаживающая за нашим садом.

Эмилечка, не трогайте его, - пробормотала она, глядя на меня. - Его уже нет. Сейчас я вызову скорую помощь и милицию, пусть засвидетельствуют смерть.

Но как же так, Аня? Ведь он казался таким здоровым, никогда не болел.

Так бывает, к сожалению. Все мы под Богом ходим.

Что же мне теперь делать? - простонала я, больше жалея себя, чем Стаса.

Бог, он распорядиться, - горестно ответила Аня.

Как? - не унималась я.

Не переживайте, всё будет хорошо. А ему уже не поможешь. Он уже не с нами, - говорила Аня, закрывая глаза моего любовника.

Стаса хоронили через три дня. Похороны проходили помпезно, как и вся его показная жизнь. Присутствовали коллеги по театру, поклонники, близкие и родные.

Неожиданно появились люди на дорогих джипах, одетые в одинаковые чёрные костюмы. Они вызвали во мне подсознательный страх. Я чувствовала, что именно эти люди виновны в смерти Стаса. Его сердце не выдержало прессинга и остановилось. Хотя в глубине души я понимала - случилось то, что должно было случиться. За всё в жизни приходится платить рано или поздно.

Погребальный обряд совершался в тёплый весенний день. Отпевали его красиво, в белоснежной церкви с колокольным звоном и певчими. Природа просыпалась, из-под снега появлялись первые цветы, распускались листья на деревьях. Впереди нас ждало жаркое лето, люди строили планы, радовались теплу и солнцу. Только для Стаса всё безвозвратно закончилось. От осознания этого сердце щемила печаль, я грустила и по-бабьи его жалела.

Елаза наполнялись слезами жалости и к самой себе. Худо-бедно, прожила я с ним больше пятнадцати лет. Ему я отдала свою молодость, и хоть не стал он для меня надёжной опорой, как-то существовала я рядом с ним все эти годы. А теперь, как и в юности, снова оказалась одна. Только после смерти родителей меня утешали друзья, я жила в своей квартире и на своей земле, как говорил дядя Марек, а сейчас у меня не осталось ничего - ни дома, ни близких, ни друзей.

После поминок, проходивших в ресторане, я ещё долго бродила по пустынному парку, затем, уставшая и опустошённая, отправилась домой. Но как же я удивилась, когда не получилось открыть дверь своим ключом. От безысходности я нажала на звонок и долго не отпускала, не надеясь, что мне откроют. Я знала, что там никого нет. Неожиданно дверь отворила Агата, дочь Стаса.

Что вам надо? - спросила она заносчиво.

Агата, впустите меня, - попросила я.

Ни за что. Я тут хозяйка, а вы никто, - ответила она.

Я не претендую на ваш дом. Но мне нужно время, чтобы забрать вещи и найти другое пристанище, - усталым голосом сказала я.

Она молча, демонстративно закрыла передо мной дверь. Оглушённая, я стояла, не в силах двинуться с места. Земля уходила у меня из-под ног. Через минуту Агата вышла и выставила на крыльцо два больших чемодана на колёсах.

Больше вашего тут ничего нет, - сказала она.

Как же нет. Я привезла из Владивостока два контейнера вещей, а вы говорите, ничего нет? - изумлённо спросила я.

Я не знаю. Здесь всё принадлежит нашей семье. Уходите, Эмилия. - сварливо прокричала Агата.

Куда же мне идти, - взмолилась я.

Меня это не касается. Я терпела вас, пока был жив отец. Но его не стало. Больше я не намерена терпеть, уходите.

Агата закрыла дверь. Послышались удаляющиеся шаги, и всё затихло.

Я взяла чемоданы и вышла на улицу, с трудом толкая их по асфальту. Не зная, куда деваться, я судорожно искала выход из положения и тут вспомнила, что в Гомеле живёт мамина двоюродная сестра. Приехав в Беларусь, мне не довелось навестить её, но мы иногда перезванивались. Тётя с дядей живут в двухкомнатной квартире на окраине города, дети их выросли и разъехались. Я сказала себе: «А что, если погостить в Гомеле? Мне нужно время, чтобы решить, как быть дальше. За свою маленькую зарплату я не смогу снимать жильё в Минске».

Я вызвала такси и отвезла чемоданы в камеру хранения, обнаружив при этом, что денег у меня почти нет. В надежде получить расчетные, поехала на работу, забрала документы, но зарплату мне не выдали, сказали, что переведут на карточку позже. Из экономии я отправилась на вокзал уже пешком.

Идя по просторным улицам Минска, любуясь его величием и монументальностью, я неожиданно осознала, что мне жаль покидать его. Оказывается, я привязалась к этому городу, полюбила его. По пути мне встретился магазин «Верас». Вспомнилось, как, только приехав, впервые вышла сюда за хлебом. Мне понравился ассортимент товаров в этом универсаме. Вернувшись, и я с восторгом рассказывала Стасу, какой чудесный магазин у Веры.

Где ты такой нашла? - удивлённо спросил он.

За углом, рядом с нашим домом, - ответила я.

Подожди, так это же «Верас» на белорусском языке. Растение такое есть ароматное, по-русски вереск называется, - рассмеялся Стас.

А я думала, магазин Вера С. - растерянно сказала я.

Мы долго смеялись, но за хлебом с тех пор ходили к Вере С.

Идя мимо парка, я вспоминала, как любила гулять по его тропинкам. В минуты, когда накатывало уныние, я приходила сюда, забивалась в угол, садилась на скамейку и начинала себя жалеть, иногда даже плакала.

Окружающая природа благотворно влияла на моё состояние. Глядя на высокие деревья, на проворно бегающих ручных белок, любуясь цветами и кустарниками, я быстро успокаивалась и шла домой, уже не думая ни о чём плохом.

Прощаясь с прекрасным парком, с городом, в котором разрушились все мои надежды и стремления, я прощалась с прежней жизнью. Подспудно чувствовала, что ждёт меня впереди что-то иное - совсем новое и неизведанное, и покорно подчинялась судьбе, понимая, что сопротивляться бесполезно. Я не жалела о прожитой жизни, где царили фальшь, грязь и предательство. Мне давно хотелось всё начать сначала, и глубоко в душе я благодарила судьбу за предоставленную возможность.

На железнодорожном вокзале меня подстерегал ещё один неприятный сюрприз. Оказалось, у меня не хватает средств, чтобы доехать до Гомеля. Отойдя в сторону, я долго думала, как поступить. В конце концов, решила следовать до того населённого пункта, до которого хватит денег, а там, как получиться, может, и до Гомеля доберусь, решила я от безысходности. Мне выдали билет до какой-то деревни, я села в поезд, и он помчал меня к новой жизни.

Меня сковывал страх. До сих пор я не принимала никаких решений самостоятельно. Всегда и всё решал Стас. Я никогда не думала ни о хлебе насущном, ни о деньгах. Даже куда идти и с кем проводить время, определял Стас. А сейчас, оказавшись одна, без поддержки и средств, я растерялась. Вокруг меня суетились люди. Они куда-то спешили, бежали, но я понимала, что нахожусь одна в целом мире, и нет никого, кто протянул бы мне руку помощи. От осознания этого меня бросало в холодный пот, и насквозь пронизывал ужас.

Сказалась усталость тяжёлого, бесконечного дня, нервное напряжение и стресс. Я задремала. Мне приснилась мама. Она улыбалась, гладила меня по голове и говорила что-то приятное. Мне стало так тепло и хорошо, что, услышав толчки в бок, я принялась отмахиваться и пытаться продлить эти сладостные мгновения. А когда, наконец, открыла глаза, передо мной стоял контролёр. Строгим голосом он сказал:

Гражданочка, предъявите ваш билет?

Минуточку, - растерявшись, ответила я.

Порывшись в сумке, нашла и показала билет.

Но вы же проехали свою остановку, гражданочка, - сказал контролёр.

Что же мне делать? - ответила я.

А я почём знаю, - пожал плечами контролёр. - Надо доплатить и следовать дальше до первой крупной станции, - смягчившись и войдя в моё положение, добавил он. - Оттуда проще будет добраться до нужного вам населённого пункта.

Мне надо в Гомель, - честно призналась я. - Но нет денег.

Вы хотите сказать, гражданочка, что умышленно едете без билета.

Голос контролёра стал угрожающим.

Нет, у меня просто нет денег, - горестно сказала я.

Эх, гражданочка, - с укором повторял он, высаживая меня на первой же остановке.

Я, следуя за ним, умоляла разрешить мне доехать до Гомеля, но разжалобить контролёра у меня не получилось.

«Меня высадили на вашей станции Заречье, - закончила я свой рассказ, обречённо глядя на бабу Веру, - а дальше вы всё знаете».

Баба Вера долго молчала. Затем тяжело поднялась с лавки, задумавшись, прошлась по комнате и опять села.

Как же тебя судьба потрепала-то, - горестно проговорила она. - Сколько ж пережить всего пришлось. Ну да ничего. Найдётся и для тебя пристанище. Что-нибудь придумаем.

Что тут придумаешь? - криво усмехнулась я.

А знаешь, девка? Оставайся-ка ты у нас в деревне.

Но как же? - неуверенно пожала плечами Эмилия.

А вот так. Рядом со мной дом видишь? Там раньше Маруся жила. Да три года назад забрал её сын к себе. А дом пустой стоит. Её дети в самой Москве живут. Как мать перевезли, так сюда ни ногой. Я позвоню им, попрошу разрешения пожить тебе здесь. Заодно и за усадьбой присмотришь, - обрадовавшись своей сообразительности, сказала баба Вера.

А на что я жить буду? - неуверенно пролепетала я.

Ты же шить умеешь? Для начала шитьём и займёшься. У нас как раз портнихи в деревне нет. А потом работу тебе подыщем, - с энтузиазмом строила планы баба Вера.

Эмилия задумалась. Что ждёт её в Гомеле? Чужие, незнакомые люди, хоть и родня. Как они её примут, неизвестно. Бедных, несчастных родственников никто не любит. А здесь какое-никакое пристанище. Может, и вправду, пожить, оглядеться, а там видно будет.

Ладно, - тихо сказала она. - Я согласна.

Вот и молодец, - обрадовалась баба Вера. - И мне веселей будет. А то у нас на лядах, зимой ни души нет, все дачи пустые стоят, дачники только на лето съезжаются. Ты не думай, в сезон отпусков здесь весело, людей много. Приезжают из Москвы, Минска, Солигорска, отовсюду, одним словом.

Как же я смогу в деревенском доме жить, я же ничего не умею, городская я? - спросила Эмилия.

Если нужно будет, у меня немного поживёшь. Марусин дом в порядок привести надо, убрать там всё, обсушить, натопить. Печка у неё хорошая, тепла много даёт. Дров у меня возьмёшь. Я научу тебя, как с хозяйством управляться, невелика наука, освоишь, - уверенно говорила баба Вера.

А шить на чём я буду? - спросила Эмилия.

У Маруси ведь и швейная машинка имеется. Посмотрим, рабочая ли. Если что, дед Дуля починит. Он, конечно, тот ещё любезник, но мастеровитый, всем вдовам в деревне опора. А скоро и лето настанет. Знаешь, как у нас здесь красиво! Когда расцветает акация, такой аромат стоит по деревне, дышать - не надышаться. А сирень! Ты увидишь, сколько здесь сирени. Это ж такая благодать, когда вся деревня в цветах! - говорила баба Вера, расхваливая красоты местной жизни.

Эмилия рассмеялась. Впервые за последнее время у неё потеплело на душе, повеяло миром и спокойствием. Она как бы очутилась в детстве. Недаром в дороге ей приснилась мама, всегда предвещавшая ей что-то хорошее.

Эмилия переночевала у бабы Веры, а утром всё решили по телефону с хозяевами.

Пусть живёт, сколько хочет, - ответил старший сын Маруси, Иван.

Она и за домом присматривать будет, чтоб не разрушался, - приговаривала баба Вера.

Вот и хорошо. Продавать мы его не собираемся, родину не продают. А если добрый человек поселится, мы только рады будем.

На том и сошлись. Заглянув в хату, Эмилия с удовлетворением отметила, что она хоть и небольшая, но добротная - деревянная, тёплая.

Видишь, дух какой хороший стоит, - приговаривала баба Вера. Почитай, три года никто не живёт, а сырости не слышно. Что значит ладно сложенная!

Нравиться мне здесь, - ответила Эмилия.

Мы здесь приберёмся, ещё лучше станет. Печку побелить надо, постилки вытряхнуть, пол в порядок привести, - говорила баба Вера, хозяйским взглядом окидывая комнаты.

Так это я быстро сделаю, - ответила Эмилия, - это я умею.

Ну и хорошо. Видишь, и машинка швейная стоит. Посмотришь потом, как она шьёт. Только сначала надо подходящую одежду подобрать. Эта, что на тебе, не годится, - сказала баба Вера, указывая на её наряд.

Эмилия осмотрела себя. Узкая юбка-карандаш, сапожки на танкетке, тонкий шерстяной пуловер. Конечно, в таком виде полы мыть не будешь.

Пойдём, я дам тебе что-нибудь из вещей моей дочери. Она, когда приезжает из города, переодевается в удобную одежду. Здесь же работать надо, особо на каблучках не походишь.

Баба Вера нарядила Эмилию в толстые рейтузы, поверх велела надеть тонкие спортивные штаны китайского производства, в которых не было ни переда, ни зада - универсальные такие штаны, как хочешь, так и надевай. Сверху нахлобучила свободный вязаный свитер и дала телогрейку.

Без фуфайки у нас нельзя, - строго сказала она. Надо в чём- то и дров принести, и за водой сходить.

Я ж на чучело похожа, - рассмеялась Эмилия.

Это вы в своих городских нарядах порой на чучела похожи, - обиделась баба Вера, - рабочая одежда - носи и не разговаривай много.

Спасибо, - поспешила оправдаться Эмилия. - Это ж я так, без привычки просто.

А ещё баба Вера подарила новые галоши, большие, снаружи резиновые, а внутри с мехом. Эмилия нырнула в эти галоши, и так ей хорошо стало, что она закружилась по избе, увлекая за собой и бабу Веру. Та, еле отбившись, довольная, оглядывала свою работу.

Ну вот, теперь на человека похожа, - проговорила она.

Вы настоящий дизайнер, баба Вера, - смеялась Эмилия.

Вдвоём они дружно взялись за работу. Растопили печь

и грубку. Баба Вера на ходу показывала, как это делается. Со стороны всё казалось легко и просто. Взявшись за концы, перетрясли все дерюжки да постилки, вынесли на улицу просушиваться, протерли пыль с мебели. Когда Эмилия вымыла пол и огляделась вокруг, ей всё понравилось. Изба преобразилась, запахло чистотой и свежестью. Обессилевшая, она опустилась на скамью и тихо проговорила:

Вот и земля обетованная. Вот и дом мой.

Ничего, доченька, - ответила так же тихо баба Вера. - Так лучше, чем по свету мотаться. Так лучше. Пойду я, а ты отдыхай, а если что нужно, не стесняйся, зови, я помогу.

Баба Вера ушла, Эмилия осталась одна. И тут накатила на неё жалость к нескладной судьбе, из глаз потекли слёзы. Почему Бог так несправедлив? За что мне такие невзгоды? Человек всё может вытерпеть, но самое страшное - испытание одиночеством. Почему у меня так рано отняли родителей и ничего не дали взамен? Другие создают семьи, рожают детей, их любят, о них заботятся. Почему же мне ничего этого не дано? Ведь я красивая, добрая и неглупая. Почему же нет в этом мире ни одного человека, которому я была бы нужна? Разве что баба Вера, с нежностью, сквозь слёзы подумала Эмилия.

Хватит жаловаться, одёрнула она себя - я выстою, я смогу, у меня всё получиться. Она решительно встала и опять принялась за работу.

На другой день баба Вера застала Эмилию за растопкой печи. Вся, с ног до головы, она перепачкалась сажей, а печь и не думала загораться. Чего только не делала Эмилия: и бумагу подкладывала, и лучину, как учила баба Вера, ничего не помогало, только чёрный дым мгновенно заполнял кухню.

А, Божечко ты мой, - запричитала баба Вера с порога, - что ж ты делаешь? Ты ж так хату спалишь!

Да я уже и так, и сяк, - взмолилась Эмилия, бурно жестикулируя руками, - а она никак.

Ты вьюшку не открыла.

Точно, вы же меня учили, - опустившись на стул, с досадой сказала Эмилия. Как же я могла забыть? - укоряла она себя.

Ничего, научишься, - вздохнув, вымолвила баба Вера, принявшись сама растапливать печь. - А как выгорать станет, - добавила она, - вот тебе чугунок, сложишь овощи, косточку свиную тебе принесла, зальёшь всё водой, посолишь, бросишь приправы, накроешь сковородкой и поставишь в печь. До обеда не трогай, а в обед посмотришь, как вкусно получиться.

После ухода бабы Веры Эмилия быстро почистила овощи, всё сложила, как учили, поставила в печь и стала ждать, когда свариться.

К обеду позвала подругу, важно открыла заслонку в печке, достала ухватом чугунок, как настоящая хозяйка, ловко, подняла сковородку и замерла.

Ну что там? - заглядывая через плечо, с любопытством спросила баба Вера.

Вот, - со слезами на глазах показала Эмилия.

В чугунке лежали одни угольки.

Ты когда его в печь отправила? - спросила баба Вера.

Как вы учили, быстро всё сложила и - в огонь, - ответила Эмилия.

Я же сказала вытопить, а тогда поставить, да в жар, а не в полымя. - Что с тобой поделаешь, пошли ко мне, у меня гуща приставлена, поедим. Газовое отопление тебе надо установить, плита то у Марьи есть, а вот газ обрезали, когда хозяйка уехала.

Эмилия послушно поплелась за бабой Верой, в сердцах ругая себя за нерасторопность и забывчивость.

Постепенно научилась и печку растапливать, и чугунок приставлять на обед. Вымыла хату, выстирала все занавески, постели, рушники, посуду почистила до блеска, всё у неё стало, как у людей.

Красиво у тебя! - хвалила баба Вера.

Вам спасибо, - с благодарностью отвечала Эмилия.

 

***

Начали приходить знакомиться соседи. Дед Дуля, о котором не раз говорила баба Вера, пришёл к Эмилии первым, принёс полмешка картошки, подремонтировал швейную машинку и велел обращаться, если нужда будет.

Ты не стесняйся, Пятровна, говори, что надо. Без мужских рук в хозяйстве никак, я ж понимаю, - ласково сказал он.

Спасибо, - с улыбкой отвечала Эмилия. - Что бы я без вас с бабой Верой делала?

Дед понравился Эмилии с первой минуты. Большой нос, оттягиваясь вниз, придавал его лицу обиженный вид, но нравом он был лёгкий, весёлый и располагал к себе. Эмилия напоила деда квасом и пообещала не забывать его, звать каждый раз, когда надобность возникнет.

Дед Дуля давно остался бобылём, детей своих не прижил, приклонить голову на старости ему не к кому. Но он не унывал, слыл в деревне добрым и общительным стариком и никогда не отказывал в помощи зареченским вдовам и одиноким женщинам. В молодости у деда кудрявился зачёсанный на бок чуб, большой нос придавал значимости, он выглядел мужественно и считался на деревне знатным кавалером. Но годы высушили его и пригнули к земле, чуб повылез, а нос отяжелел, опустился вниз и стал похож на переспелую дулю, оттого и кличка такая к нему пристала.

Однако деда это нисколько не смущало. Он сам нередко подшучивал над своим носом, говоря, что чёрт семерым нёс, а ему одному повесил. Несмотря на пикантную внешность и немолодые лета, он слыл ещё тем любезником. Не сильно надеясь на свою память, ко всем женщинам на деревне он обращался одинаково почтительно - Пятровна. Помогая Пятровнам, он любил лимонничать с ними, рассыпал комплименты, а которую норовил и за бок ущипнуть, отчего нередко вместо благодарности за работу дед получал оплеуху по плешине. Но он не обижался, а лишь с укором повторял: «Эх, Пятровна!» - да сыпал на неожиданный выпад прибаутками, относясь философски к любой ситуации. Поэтому чаще Пятровны ему всё прощали, отвечая шутками на дерзкие выходки, да за труды угощали чаркой водки. Дед, беря подношение, обычно морщился, как будто в руки ему давали что-то склизкое и противное, занюхав рукавом, брезгливо отворачивался и, приговаривая, как заклинание: «А мядзведзь яе пиць не будзе!» - перекувыркивал стакан, громко икал, сгибаясь при этом в коленках и, довольный, уходил восвояси.

Весть о том, что в Марусиной хате поселилась квартирантка, да ещё и портниха, быстро облетела деревню. Потянулись люди с шитьём. Кому брюки подрезать, кому юбку подшить, кому шторы подрубить - работы хватало. Платили, чем могли, не обижали. Кто яиц принесёт, кто свежениной побалует, а кто и деньгами заплатит. Эмилия радовалась, что ни от кого не зависит и свой кусок хлеба теперь зарабатывает сама. К тому же, много ей не надо. Всё необходимое она имела, а чтоб прокормиться да стирального порошка с мылом купить, денег хватало.

Начала просыпаться природа. Баба Вера принесла рассаду.

На, Милечка, посади нарциссы и тюльпаны. Я их с землёй выкопала, они скоро расцветут, красиво будет.

А где их сажать? - спросила Эмилия.

А под окошко, - ответила баба Вера.

Эмилия каждое утро бегала смотреть, как приживаются её цветочки. И когда растения потянулись к солнцу и выпустили бутоны, Эмилию переполнила гордость. Это были первые в её жизни цветы, посаженные своими руками.

 

***

Рядом с деревней протекала река, окружённая сочной, молодой растительностью. Выйдя впервые на прогулку, Эмилия замерла, с восторгом глядя на оживающую природу. Весна на речных лугах - это что-то невообразимое! Перед ней раскинулась поляна сон-травы. Большие фиолетовые цветы, похожие на колокольчики, склонили тяжёлые бутоны до самой земли. Они выглядели изысканно в отличие от ветреницы, которой здесь рассыпано видимо-невидимо. Беленькие цветочки смотрелись простовато в сравнении с сон-травой, но эта простота притягивала и умиляла.

На заболоченных местах росли жёлтые калужницы. Они добавляли яркие пятна в колорит луговых красок, а бледная зелень берёзок нежно окаймляла пейзаж.

И лишь вековой дуб не участвовал в радостном весеннем шествии. Он стоял, угрюмо развесив чёрные заскорузлые ветви, не тронутые зеленью листвы, и столько в нём угадывалось величия, что невольно хотелось преклониться перед его силой и мощью. Цветы, травы расцветали и увядали, а дуб сотни лет с высоты своего роста и возраста молча взирал на безудержное буйство и медленное угасание маленьких растений.

Но когда приходила его пора, исполин наполнял соком разбухшие почки и с треском распускал налощенные листья. Соприкасаясь друг с другом, они постепенно заполняли округу тревожащим, таинственным шелестом.

А если расходился в обомшелых ветвях разлихой ветер, дуб поднимал яростный гул, и становилось жутко от его первозданной мощи. Берёзки и ивы пригибались до земли от несокрушимой стихии, а дуб лишь слегка кланялся, как гордый человек, который может почтенно преклонить голову, но никогда не согнёт спину.

Эмилия шла по лугу, наслаждаясь солнцем и весной. Проблемы меркли перед благолепием мироздания, душевная боль уходила, наступало умиротворение и покой. С трудом находя согласие в общении с людьми, она легко обретала его с природой.

 

***

Налюбовавшись лугами, собрав подол щавеля и нарвав букет цветов, она, весёлая, возвратилась домой. Вымыв чисто пол, Эмилия поставила в кувшин цветы и осмотрела комнату. «Красота», - подумала она, направляясь к захворавшей бабе Вере. Ей захотелось приготовить для больной щи.

Миленка, доченька, - обрадовалась баба Вера. - Как хорошо, что ты пришла. Я уж соскучиться успела.

Я на луга ходила, - весело ответила Эмилия. - Видели бы вы, какая там благодать!

Да, наши луга богаты красками, - улыбнулась баба Вера. Я раньше тоже любила на речку ходить, а нынче вот сил нет.

-     Я принесла вам щавеля. Сейчас варить будем.

Сходи, милая, в стёпку, набери картошки, - попросила баба

Вера.

Эмилия выпорхнула из дома, весело распевая куплеты, но на полдороги остановилась в растерянности. Баба Вера велела сходить к Стёпке, а где он живёт, не сказала.

По улице шёл дед Дуля.

Дедушка, где тут Стёпка живёт, - закричала Эмилия, помахав приветливо рукой.

Нет у нас никакого Стёпки, - ответил дед Дуля, подходя ближе.

Как же, баба Вера меня к нему за картошкой отправила.

Никак разумом сдвинулась старая, - ответил дед Дуля. - Пойдём, посмотрим, что это она выдумывает.

Зайдя в хату, дед чинно поздоровался:

Здорово живёшь, Пятровна. Ты куда это Милку отправила? Какой Стёпка, ты что, з глузду зъехала? - набросился на бабу Веру дед.

Да не к Стёпке я посылала её, а за картошкой в стёпку сходить велела.

Дед рассмеялся, за ним и баба Вера, лишь Эмилия ничего не могла понять. А когда до неё дошло, что чулан во дворе и есть стёпка, ей самой стало смешно.

Я-то думаю, у бабы Веры картошки своей хватает, зачем ей ещё Стёпкина, да и кто это такой, и где его искать, - хохотала она.

Однажды в гости к Эмилии пришла Марта с соседней улицы и принесла ворох детских одёжек разных размеров. Там зашить, тут удлинить, здесь переделать.

Сколько же у тебя детей? - рассмеялась Эмилия.

Шестеро, - ответила Марта.

Так много? - удивилась Эмилия. - Как же ты со всеми справляешься?

А это не мои дети, - ответила Марта. - У нас дом семейного типа, слышала о таком.

Как же не слышать - слышала.

Ну вот, - пояснила Марта, - своих деток нам Бог не дал, так мы с Алексеем взяли детдомовских.

Это раньше создавали детские дома с казарменным уставом, большим количеством детей и штатом воспитателей. А сейчас, как правило, строят дома семейного типа. Молодой паре дают особняк, помогают его обставить мебелью и передают на воспитание детей. Человек пять-семь, а то и десять, если помещение позволяет. И воспитываются дети в таких домах, как в полноценных семьях: посещают обычную школу, помогают приёмным родителям по дому, свободно гуляют по городу или деревне, смотря, где он находится.

В Заречье мы организовали такой дом три года назад, приехали сюда из города, где до этого жили. Оба работали в школе учителями, снимали квартиру. И всё бы ничего, да не дал Бог нам детей. Долго ходили по врачам, а толку никакого. Вроде и здоровые оба, а детей нет. Грустила я, глядя на чужих ребятишек. Алексей, как мог, поддерживал меня, успокаивал, только тоска поселилась в наших сердцах. Вот и надумали мы взять на воспитание сиротку, обязательно мальчика, так хотел муж.

Приглянулся нам Сашка из Дома малютки. Большеглазый, чёрненький, живой. Оформив все документы, мы приехали за мальчиком. И тут выяснилось, что у него есть сестра. Она находилась в другом детдоме. Маленький Сашка ещё не осознавал, что навсегда теряет старшую сестру. Но мы с Алексеем не могли этого допустить и, разыскав Вареньку - так звали девочку - забрали и её к себе. Ей шёл уже восьмой год. Незадолго до нашей встречи погибли в автокатастрофе их родители, а так как близкие родственники у детей отсутствовали, то Сашку определили в Дом малютки, а Вареньку отправили в Минский детский дом.

Если мальчик ещё не понимал, что его лишили сестры, то Варенька, рано повзрослев, всё осознавала и сильно страдала, ведь за полгода девочка потеряла родителей и, фактически, брата. Когда мы сообщили ей, что она может поехать к Сашке и остаться жить с нами, Варенька запрыгала от радости. Она бросилась ко мне в объятия со слезами и словами благодарности. У меня сжалось сердце от нежности к Вареньке, в эту минуту я почувствовала, что обретаю дочь.

В отделе образования нам предложили основать детский дом семейного типа. Мы, не задумываясь, согласились. Нам выделили большой красивый дом здесь, в агрогородке Заречье, помогли обзавестись мебелью и бытовой техникой, выделили автомобиль. Кроме Саши и Вареньки, отдали на воспитание ещё троих детей: двенадцатилетнего Дениса, пятилетнюю Любашу, десятилетнюю Юлианну, позже присоединился двенадцатилетний Виктор. Так мы стали многодетными родителями. Алексей пошёл работать в местную школу учителем, а я занимаюсь домом, числюсь воспитателем. Завели хозяйство: кур, свиней, корову, засадили огород овощами, разбили сад.

Сельский труд для нас с Алексеем привычный, оба выросли в деревне. Детей тоже приобщаем к труду. У нас в семье царит искренность и любовь, благодаря чему нам удалось растопить сердца наших подопечных. Мы с Алексеем безгранично счастливы. В детях мы нашли своё призвание.

Марта закончила свой рассказ и заулыбалась.

Эмилия какое-то время молчала, с восхищением глядела на неё. Какая умница, настоящая героиня, думала она. Вот на кого надо равняться. Не жалела себя, не зациклилась на своих проблемах, а распахнула сердце для других людей, отдала всё тепло своей души чужим обездоленным детям и оттого счастлива.

Знаешь, Марточка, а давай я буду шить для твоих ребятишек бесплатно? Мне так хочется помочь вам чем-нибудь.

Ну что ты, у тебя у самой ничего нет.

Это не важно. Я хочу хоть кому-то быть полезной.

А ты приходи к нам с детьми поиграть. Они рады будут. Да и мы с Алексеем гостей любим.

Я обязательно приду, - пообещала Эмилия.

***

Так она подружилась с этой замечательной семьёй. Каждую свободную минуту Эмилия проводила с детьми. Она полюбила их, и дети отвечали ей взаимностью. Как только Эмилия появлялась на пороге, Любаша, Саша, Варенька и Юлька бежали навстречу, широко распахнув руки. Витя и Денис тоже радовались при виде Эмилии, но вели себя сдержанно, стеснялись.

Здравствуйте, мои ангелочки, - говорила Эмилия, хватая на руки Сашку и кружа его в воздухе.

Здравствуйте, тётя Мила, - хором отвечали дети.

А кто со мной пойдёт на луг? - спрашивала она.

Мы, мы. - Варенька, Юлька и Любаша подхватывали Сашку, и все весело шагали на луг вслед за Эмилией.

Дети резвились, бегали, а потом усаживались кружком, и Эмилия рассказывала им сказки. Притом придумывала их сама: что видела, о том и рассказывала.

Видите этого дряхлого великана? - говорила она, показывая на возвышающийся посреди лужайки суковатый дуб. - Давным-давно жил в наших местах прекрасный принц, но злая колдунья заколдовала его, превратив в старое, корявое дерево. Когда узнала об этом добрая фея, то посадила возле него маленькую берёзку, видите - незаметно подрастает рядышком. Когда она вырастет, то дотронется своими нежными зелёными ветвями до дуба, и он опять превратиться в прекрасного принца. Берёзка обернётся принцессой, они влюбятся друг в друга и поженятся. И тогда наша деревня станет королевством, править которым будут прекрасные король Дуб и королева Берёзка.

Дети, затаив дыхание, слушали сказку, а потом долго ходили вокруг деревьев, гладили их и обнимали.

Потерпите, - говорили они, - совсем немножко осталось, берёзка уже большая.

А давайте поможем берёзке вырасти, - предложила Варенька.

Как это? - удивлённо спросила Любаша.

А мы будем поливать её, вот она и вырастет быстро, - ответила Варенька.

Будем поливать, будем поливать! - кричали дети, прыгая и радуясь своему решению.

Вот и прекрасно, - говорила Эмилия, - а сейчас пора домой, мама заждалась, обед стынет.

Дети, как настоящие придворные, кланялись дубу и берёзке, обещали их навещать и весёлые, окружив Эмилию, бежали домой.

Эмилия, вот спасибо тебе - говорит Марта. - Я хоть убралась да обед приготовила, а то с этими пострелятами не так-то просто что-либо сделать. Садись с нами, поешь.

Ну что ты, я домой пойду, - говорит Эмилия.

Тётя Милочка, не уходи, пожалуйста, - взмолилась Варенька. - У меня задачка не получается, а ты такая умница, всё умеешь.

Ах ты, подлиза, - рассмеялась Марта. - Тебе лишь бы самой не решать.

Ладно, - сказала Эмилия, - остаюсь. Что с вами поделаешь?

Стол накрывают на большой веранде, с вставленными вместо

окон москитными сетками.

Свежий воздух, и комары не кусают, - говорит Марта.

А на улице кусаются, - отвечает Эмилия.

Мошек и комаров в этом году не так-то и много. Сухо, дождей мало, а когда мокрый год, их здесь весной тьма. Без москитных сеток да аэрозолей никуда, - поясняет Марта.

Неужели ещё больше бывает? - с удивлением спрашивает Эмилия.

Для неё, горожанки, это настоящее бедствие.

Ты не переживай, как жито заколоситься, мошка пропадёт. Уже недолго осталось, - успокаивает её Марта.

Она ставит на стол большую миску ароматной картошки, политой жареными шкварками и посыпанной молодым уже проклюнувшимся на огороде укропом. Достаёт из банки хрустящие маринованные огурчики, тащит из стёпки кувшин прохладного молока. Девочки суетятся вокруг матери: одна несёт тарелки, другая кружки и вилки, третья застилает скатертью стол. Денис приносит хлеб и чинно, как хозяин, нарезает толстые ломти. Алексей сегодня на работе, хоть и воскресенье. Поехал с классом на туристический слёт в район, и за старшего в доме Денис.

Несмотря на то, что они с Витей одного возраста, авторитет Дениса в семье непререкаемый. Он рос у бабушки в деревне, пока та не заболела и не умерла. С малых лет считался за мужика в доме. Отца своего он не знает, а мать ездит по свету, красивую жизнь ищет, как говорили люди. Её пытались разыскать, когда бабушка умерла, да где там. За границу подалась, на заработки, а Дениска попал к Марте и Алексею.

Он считает себя взрослым, со снисхождением смотрит на малышню, обучает их всему, что умеет, любит порядок и дисциплину. Сам составил график работ по дому, распределил обязанности в соответствии с возрастом и полом и зорко следит за исполнением.

Даже маленький Сашка робеет перед Денисом, зато Витю ни во что не ставит. Вот и сейчас, залез к нему на шею и прыгает, стуча по голове ручонками, что есть мочи. Витя сначала смеётся, потом пытается снять его с шеи, но куда там. Сашка, крепко уцепившись за чуб, верещит и прыгает, как на лошади. Вите никак не удаётся с ним сладить, и лишь когда подходит Марта с полотенцем в руках и грозиться отшлёпать сорванца, он быстро сползает на пол, да только его и видели. Все смеются, а Сашка, зашившись между стульями, озорно высовывает измазанную вареньем мордашку и показывает язык. Витя чешет чуб и жалобно говорит матери:

Ну почему он меня не слушает? Дениса слушает, а меня нет!

Да потому, что он любит тебя, - говорит Марта, ласково разглаживая волосы у него на голове, - неужели ты этого не видишь.

Кто кого любит, то того и чубит, - весело выкрикивает Варенька.

Все смеются, дружно рассаживаясь за стол.

После обеда Эмилия идёт помогать Вареньке решать задачку, а Витя с Любашей убирают посуду - они сегодня дежурные. Так проходит день.

Эмилия, оттаяв душой в большой счастливой семье, возвращается домой. Ложиться на кровать отдохнуть и смотрит на фотографии, висящие в резных рамках на стенах. Там изображены люди, когда-то жившие в этом доме. Они ходили по этим комнатам, сидели за столом, на котором сейчас стоит кувшин с котиками, спали на кровати, на которой лежит сейчас Эмилия.

Вот портрет бабы Маруси, хозяйки дома. Красивая, черноглазая смуглянка в вышитой крестиком кофте и с монисто на шее. Наверно, не одному парню голову вскружила в молодости, думает про себя Эмилия, любуясь портретом.

А вот два бравых солдата смотрят на Эмилию лукаво, с улыбкой. Это муж Маруси, Федот, и брат её, Евхим. Оба погибли во время Великой Отечественной войны. Так баба Маруся и отвековала в мужнином доме одна, солдаткой, долгую и тяжёлую жизнь. На руках осталась парализованная свекровь да орава детей. Досмотрела и мать Федота, вырастила двух сыновей и двух дочерей. Сейчас они смотрят с фотографий на Эмилию, одни улыбаясь, другие кокетливо позируя. Но у них одинаково добрые и приветливые лица.

Сейчас все в Москве живут, рассказывала баба Вера. Сначала старший, Иван, за столицу зацепился. В армии там служил, да так и остался прапорщиком, женился на москвичке. Постепенно перетянул и всех остальных. Как только кто-либо из детей оканчивал школу, Маруся снаряжала его в столицу, а там Иван суетился, работу подыскивал, место в общежитии выбивал. Так и определились все. Живут хорошо, зажиточно. Младшая, Ольга, за новым русским замужем, на Рублёвке обосновалась. Как говорит баба Вера, барыней по заграницам разъезжает, и братьев с сестрой не забывает. Дружные они, Марусины дети, и мать любят, к себе всё

звали. В конце концов, Маруся согласилась, теперь у Ивана живёт.

Все они смотрят сейчас на Эмилию со старых фотографий, как бы говоря: «Добро пожаловать в наш дом, Эмилия. Добро пожаловать» !

Она благодарна этим совершенно чужим, но таким уже родным людям за приют, который они ей дали. Что стало бы с ней, не высади тогда контролёр её на станции Заречье? Что стало бы? Страшно подумать. А здесь, в полесской деревеньке, она обрела ту душевную теплоту, которой так не хватало ей в прежней столичной жизни. Правду в народе говорят: не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.

Встав рано утром, Эмилия прошлась босиком к колодцу и набрала в ведро свежей холодной воды. Зачерпнув ковшиком, с наслаждением выпила, почувствовав приятную ломоту в зубах. Она посмотрела на небо и улыбнулась солнцу. Ей захотелось сделать что-нибудь хорошее, полезное, и Эмилия решила опять пойти к Марте. Там всегда много дел. Подруге присесть некогда: она то стирает, то готовит еду, то на подворье суетиться - постоянно находит себе занятие. Оно и понятно, с таким большим семейством гулять некогда. Дополнительные руки ей не помешают, подумала Эмилия. А ещё она обещала подтянуть Вареньку по математике.

Когда Эмилия пришла в дом Добрашей, такая фамилия была у Алексея и Марты, подруга собирала старших детей в санаторий. Почти все полесские земли пострадали от Чернобыльской аварии. И хотя в Заречье небольшая радиация, детей вывозят каждый год на оздоровление в чистую зону. Вот и сейчас Денис и Витя, собираются на отдых. Марта не в восторге от этих поездок. Здоровье, конечно, поправляют, проводят обследование детей, организуют хорошее питание, но дисциплину там держать не так-то просто. Денис и Витя в переходном возрасте, и Марта, как и любая другая мать, волнуется. Она сама не раз ездила в санаторий с детьми в качестве воспитателя, и знает, какая это ответственность, как сложно следить за всем и днём, и ночью. В отношении воспитания у Марты есть свои взгляды и принципы.

Как-то я стала свидетельницей одной сцены, - рассказывает Марта Эмилии. - Это произошло на оздоровлении детей. Восьмиклассница переодевалась в своей комнате, при этом позабыв прикрыть дверь. Её однокласснику срочно понадобилась книга, и так получилось, что он зашёл в комнату, где стояла эта девочка по пояс раздетая. Казалось бы, в этой ситуации она инстинктивно должна была прикрыться, отвернуться. На удивление, этого не произошло.

Странно, - ответила Эмилия.

Но меня поразило даже не это, - продолжала Марта. - Мальчишка не обратил внимания на обнажённый вид девочки. Он пришёл за книгой. Он взял книгу и ушёл. И всё! Я была обескуражена. Эта сцена не выходила у меня из головы. Я стала анализировать произошедшее и поняла, что ведь это мы, взрослые, виновны в таком поведении детей. В детском саду и мальчики, и девочки спят в одной спальне, ходят в один туалет, переодеваются в одной раздевалке. Затем они идут в школу. Думаешь, многое меняется? Ничего подобного. Первоклашки продолжают спать в одной спальне и переодеваться в одной раздевалке, разве что ходят в разные туалеты. У нас, в чернобыльской зоне, детей целыми классами вывозят на оздоровление в санатории. И хотя там они спят в разных спальнях, но у них уже нет никаких секретов о противоположном поле, даже инстинкты не сохранились.

-Я никогда не задумывалась о таких вещах, - ответила Эмилия.

Это потому, что у тебя нет своих детей, - сказала Марта.

А ведь ты правильно говоришь, - поразмышляв, ответила Эмилия.

Конечно, - с пылом сказала Марта, - вот тебе и пресловутое равенство полов, вот тебе и эмансипация. Ведь это мы, взрослые, виновны в этом, создавая детям такие условия для развития. Мы растим из них бесполых существ. Так не должно быть.

В царской России, в гимназиях мальчики учились отдельно от девочек. Для них девочки были притягательными, волнующими. И когда они вырастали, девушка, женщина оставалась тайной, загадкой. А если организовывался праздник для общения детей, то он становился событием для обеих сторон. А сейчас всё перемешалось. Подумай, к чему это может привести?

Невесёлая картина, - отвечала Эмилия.

У себя дома я, в первую очередь, постаралась оборудовать отдельные комнаты для девочек и отдельные для мальчиков. И ты заметила, что у нас две ванные комнаты. Для меня это принципиально важно, - с запалом говорила Марта, - а вот в школе, в первом классе, в группе продлённого дня для ребят обустроены общие спальни. Разве так должно быть? Ведь мы обязаны давать подросткам ценности, с которыми они пойдут по жизни, прививать им правила поведения, соответствующие требованиям морали нормального здорового общества. А что получается на деле? И мы ещё говорим о гендерной культуре, о гендерном воспитании.

Слушая подругу, Эмилия полностью соглашалась с её доводами. Марта, как специалист, пыталась подводить научную основу под образовательный процесс, организовать всё грамотно, но с душой.

Эмилия помогла собрать мальчишек, потом решала задачки с Варенькой, а тут прибежала Любаша и, захлёбываясь, начала рассказывать, как вчера сама сварила картошку.

Что, и почистила сама? - с удивлением спросила Эмилия.

Нет, чистила мама, - невозмутимо ответила Любаша.

Ну, наверно, сама помыла? - улыбаясь, допытывалась Эмилия.

Нет, мыла тоже мама, - озадачилась Любаша.

А что же ты делала? - продолжала спрашивать Эмилия.

Я её в кастрюлю побросала, - важно заключила девочка.

Эмилия с Мартой расхохотались, а Любаша, не понимая, чем

вызван смех, оправдываясь, повторяла:

Ну, правда, сама сварила.

Конечно, сама, - смеясь, говорила Марта, - иди ко мне на руки, - с нежностью добавляла она.

И хоть Любаша уже большая девочка, она с удовольствием забралась на руки, и уютно устроившись, принялась слушать разговоры мамы с подругой ни о чём, пока не увидела орущего от страха котёнка, который залез на дерево и боялся спуститься вниз. Любаша бросилась ему на помощь.

Марта, пользуясь отсутствием девочки, рассказала Эмилии, как Любаша оказалась в их семье.

От неё отказались родители, - начала она.

Случилось это задолго до того, как мы забрали девочку к себе. По рассказу директора детского дома, её мама и папа ничем не отличались от других. Но, когда родилась Любаша, посовещавшись на «семейном совете» решили, что иметь ребёнка им ещё рано, надо пожить для себя. Не задумываясь, они отдали маленькую Любашу в детский дом, написав отказ от неё и заверив социальные службы, что не будут против удочерения девочки. В результате Любашу взяла на воспитание другая молодая семья. Но вскоре горе - родители развелись, и никто не захотел брать на себя ответственность за ребёнка. Любаша снова оказалась в детдоме. Девочка к тому времени подросла, и сердце её ожесточилось. Столько раз предаваемая, она уже никому не могла верить.

Когда мы впервые увидели её, Любаша походила на пугливого зверька, с трудом шла на контакт, замкнулась в себе и никогда не улыбалась. Узнав историю девочки, мы поразились цинизму людей, которые должны были стать для неё самыми родными. Не раздумывая, мы взяли девочку к себе. В большой семье Любаша быстро оттаяла, сдружилась с сёстрами, полюбила братьев, а нас с Алексеем теперь называет мамой и папой. Мы не просили детей так к нам обращаться, они сами приняли это решение. Инициатором выступил Денис. Он объяснил братьям и сёстрам, что раз мы о них заботимся, любим их, то будет справедливо, если станем для всех обитателей нашей большой семьи настоящими родителями. Остальные дети с ним согласились.

Почему так происходит? - спрашивала Эмилия у Марты. - Как могут родители отказываться от своих кровинок? Я бы поняла, если бы на такой поступок людей толкнула крайняя нужда или болезнь. А вот так цинично отдать в детский дом ребёнка только потому, что ещё не нагулялись? Это преступление, этого нельзя оправдать.

Да! Другие люди животное не выбросят из дома, а тут ребёнок! - печально ответила Марта.

Они обе с сочувствием посмотрели на Любашу, которая в эту минуту со счастливой улыбкой ласкала спасённого котёнка.

 

***

Наступают сумерки. Эмилия стоит на берегу реки и смотрит на неспокойную чёрную воду, в которой плещется отражённое там зарево. Оно накатывает на одиноко стоящий замшелый валун, ударяясь о его бока и разбивается на множество красных искр, быстро тухнущих, лишившись зеркального проявления. Затем всё повторяется снова и снова. Эмилия наблюдает, как в глубоких водах реки скрывается уходящий день. Ей грустно, совсем не хочется идти домой, и она решает заглянуть к бабе Вере, которая часами может рассказывать истории из прошлой жизни. Забежав по дороге в магазин и купив печенье к чаю, Эмилия направляется к её дому. Соседка рада видеть молодую подругу, и вот уже свистит чайник на плите, а на столе стоит миска с варениками. У бабы Веры с прошлого года в морозильнике сохранилась черника, а вкуснее черничных вареников со сметаной ничего не бывает. Эмилия не в силах отказаться от угощения, и с сожалением потрогав талию, махнула рукой и принялась с аппетитом их уплетать.

Благодаря бабе Вере она постепенно узнаёт историю деревни, её жителей.

До войны, - начинает рассказ баба Вера, - у нас жило много евреев. Мне моя мать рассказывала про этих людей, да и сама я позже много чего узнала. Обычаи их интересные, не такие, как у нас. Национальность они определяют по материнской линии. Поэтому, если мать еврейка, а отец русский, дети всё равно евреи, а если наоборот, то русские. В субботу они не работают, нельзя, религия не позволяет. Особенно необычная у них культура питания. Скажем, если молока поели, то мясо можно попробовать только через шесть часов, не раньше. Притом, не любое, а жвачных животных, убитых по ритуальному предписанию.

А свинину они едят? - с интересом спрашивает Эмилия.

Нет, не едят. Свинья не жвачное животное, - заключает баба Вера.

Чудно всё у них, - удивляется Эмилия.

Да уж, - отвечает баба Вера, - во время Песаха (их Пасха так называется) нельзя есть квасную пищу, приготовленную на закваске. Смешивать продукты тоже запрещено, поэтому хлеб у них пекут пресный, без яиц и молока, маца называется.

Как всё строго у этого народа? - изумляется Эмилия.

Такие традиции, - отвечает баба Вера и продолжает свой рассказ. - Посуду они имеют отдельную для молочных продуктов и отдельную для мясных. Рыбу едят только ту, что с чешуёй и плавниками, никаких креветок, омаров, ничего подобного евреи не употребляют.

Ну, этого и мы не употребляем, - смеётся Эмилия, - у нас такого и нет.

Да, уж, - улыбается в ответ баба Вера и заключает, - еда у евреев должна быть кошерная, другими словами, приготовленная по их традициям.

А в Заречье где они жили до войны? - спрашивает Эмилия.

Вся околица им принадлежала, - семья Левинсонов, Кацы и Левиты. Много их было, только во время войны немцы почти всех расстреляли, мало кому спастись удалось, - вздыхая, отвечает баба Вера. - Моя мать еврейскую девочку спасла.

Расскажите об этом, - просит Эмилия.

Когда немцы пришли за ними, маленькая Ада гостила у моей мамы. Евреев выгоняли из домов и конвоировали по улице. Им говорили, что отправляют в гетто. Люди брали с собой вещи на первое время, документы и ценности. И когда стало понятно, что гонят их не к железнодорожной станции, а в противоположную сторону, к старому амбару на краю деревни, некоторые, поняв, что происходит, попытались бежать, но их сразу пристреливали. Некоторые, идя по дороге, умудрялись прикопать в землю кто колечко золотое, кто червонец николаевский, надеясь вернуться, а может и не надеясь, а чтоб немцам не досталось. Потом люди ещё долго находили на дороге эти вещи.

Мама видела, как уводили родителей Ады. Они, глядя ей прямо в глаза и не смея даже кивнуть, чтобы не выдать себя, молча умоляли спасти их дитя, - горестно, с навернувшимися слезами продолжает баба Вера.

Как это страшно! - говорит Эмилия.

Не дай Бог никому пережить такое, - отвечает баба Вера. - Евреев согнали за село и расстреляли возле старого амбара. Всех. Какое жуткое зрелище! Потом мужикам велели вырыть яму, сбросить туда убитых и закопать, а до этого полицаи обшарили трупы и забрали всё ценное. Мама рассказывала, такое горе обрушилось на деревню, такое горе!

А с маленькой Адочкой что дальше произошло? - спрашивает Эмилия.

Адочка осталась жить у нас в доме, - продолжала баба Вера. Оставляя у себя еврейского ребёнка, мама подвергала опасности всю семью. Если бы немцы узнали об этом, они расстреляли бы нас. Но мама пошла на риск. Спасая чужое дитя, она рисковала своими дочерями.

У вас есть сёстры? - удивляется Эмилия.

Кроме меня, у мамы ещё девочка была, - отвечает баба Вера, - Валькой её звали. Только не выжила она, от скарлатины умерла во время войны.

Как жаль! - говорит Эмилия.

Жаль, да что ж поделаешь? Война проклятая! - смахивая слёзы, говорила баба Вера. - Так вот, - продолжала она, - каждый день мама смачивала волосы Адочки крепким луковым настоем. Вскоре они приобрели золотистый оттенок, и она уже не так походила на еврейку. Звать мы стали её не Адочкой, а Еанечкой. Никто из деревни не выдал маму. Так и прожила у нас Танечка до конца войны.

Вы всё это помните? - спрашивает Эмилия.

Я тогда крохой была, мне мама обо всём рассказала, - вздыхала баба Вера, - а когда война закончилась, Танечку забрали родственники. Мы ещё долго ездили навещать её в Бобруйск. А когда евреи массово стали уезжать в Израиль, Танечка вместе с семьёй дяди тоже эмигрировала. Маме евреи выплачивали пособие за то, что она спасла еврейского ребёнка, а когда она умерла, пособие стали платить мне.

Какие они молодцы, - говорит Эмилия.

Евреи умеют быть благодарными, - отвечает баба Вера.

Это, правда, - подтверждает Эмилия.

А ты знаешь, Милечка, - продолжает баба Вера, - а ведь я к Ганечке в гости ездила. Да, в Израиле побывать довелось. Ты не смотри, что я старая забитая женщина, у меня и образование есть, медсестрой работала всю жизнь в больнице, и свет я повидала. К гробу Господню прикладывалась, по улицам Вечного города ходила. Танечка возле самого Иерусалима живёт, семья у неё, дети, внуки. Несколько раз приезжала и она сюда, могилкам поклониться, а сейчас старая стала, сил нет. Так в прошлом году сын её пожаловал, оградку новую вокруг кладбища еврейского поставил, дорожку плиткой выложил. Я хожу, прибираюсь там, мне не трудно - баба Вера замолчала.

Молчала и Эмилия. Да и что тут скажешь.

 

***

Умер дед Пята. Утром к Эмилии прибежала баба Вера.

Я пойду, посижу с покойником, попрощаюсь. А ты, Милечка, попозже придёшь, поможешь жалобный стол накрыть, там ещё бабы будут, покомандуют.

Хорошо, - ответила Эмилия, - а почему его Пятой звали, это фамилия такая? - спросила она.

О, это давняя история, - ответила баба Вера, - он же мой одноклассник. Сколько я уже своих ровесников похоронила, не сосчитать, - горестно проговорила она.

Так вот, звали его не Пята вовсе, а Макар Череда. В классе седьмом это случилось. Застал его отец за прикуриванием цигарки - самодельной папироски, скрученной из табака-самосада. Уже вечерело, и пока родители с работы не пришли, Макар свет выключил, чтобы, значит, никто не увидел, стащил отцовскую цигарку и стоит, курит. Отец идёт, смотрит, света в доме нет, только огонёк мелькает в окне. Он всё и понял. Тихонько пробрался в дом, да как схватит Макара за волосы на затылке, так клок и выкрутил. Досталось тогда ему на баранки. С той поры как семь баб отшептало, папиросы больше в рот не брал до конца жизни. А в школе у нас учитель математики, Василий Петрович, как сейчас помню, большим юмористом слыл. Он как увидел у Макара на затылке плешь, так и спрашивает: «А Божечко! Что это у тебя, Макар, за пята на затылке»? С тех пор и стал Макар Пятой. Как он только не отбивался от этой клички - и дрался, и ругался - ничего не помогло, прилипла на всю жизнь. Так и умер Пятой. Спроси, как его по-другому звали, никто и не вспомнит, - закончила рассказ баба Вера.

Я помогу, - заверила Эмилия, улыбаясь и провожая бабу Веру до калитки.

Побежала я, и ты не задерживайся, - на ходу ответила баба

Вера.

С хозяйством управлюсь и приду, - пообещала Эмилия.

Готовили еду для поминального стола в летней кухне. Там

и печка растоплена, и плита газовая под рукой. Сначала взялись за ритуальные блюда - сыту и гарачки. Сытой занялась Эмилия. В миске с водой развела мёд. Маленькими кусочками нарезала белый хлеб.

Хлеб положим в миску с мёдом перед подачей, чтоб не размок, - сказала Ева, сестра покойного.

Я пока на окно поставлю, - с сочувствием улыбнулась хозяйке дома Эмилия.

Закончив с сытой, она стала наблюдать, как бабы готовят гарачки. Это блюда, от которых идёт горячий пар над поминальным столом. Каша и, обычно, борщ. Только такого борща Эмилия отродясь не видела. В огромный чугун, какой только смогли найти, положили ощипанного петуха, солёных свиных рёбрышек и кусок домашнего копчёного сала. Баба Вера принесла сухих боровиков, сохранившихся у неё с прошлого года, а дед Дуля, знатный рыбак, ради покойного друга расщедрился на два сушёных жирных линька. Проворные хозяйки размочили их и тоже отправили в чугун. Всё это засыпали перловкой, добавили лук и картошку, почистили и натёрли свёклу и морковь. Эмилии велели достать из резного самодельного буфета мешочек со специями. Кухня наполнилась ароматами кориандра, сушеного укропа и ядрёного перца. Всё это тоже положили в чугун, посолили, залили водой и отправили в печь, накрыв огромной сковородой.

Закончив с борщом, приставили пшённую кашу, печь закрыли, чтобы всё упрело, и принялись готовить остальные блюда.

Вскоре пришёл священник, отец Сергий с регентшей, матушкой Катериной. Они раздали всем присутствующим свечи, и началось отпевание покойного. Высокий, звонкий голос матушки жалобно звучал в унисон баритону отца Сергия. По дому распространился аромат зажжённых свечей, и у людей из глаз полились слёзы. Жалко стало всем деда Пяту, горестно, что ещё один хороший человек навсегда покинул этот мир. Закончив отпевание, покойного повезли хоронить, а Эмилию и ещё нескольких женщин оставили накрывать столы.

День выдался солнечный, тёплый, и решили расположиться в саду под цветущими яблонями. Женщины быстро управились с делами, приготовили вёдра с водой и ручники, чтобы омыть руки с кладбища, и стали ждать. Люди пришли с похорон и молча расселись за столы. Сестра покойного прочитала молитву. Эмилия подала сыту. Перекрестившись, её все попробовали по три раза. Баба Вера положила на тарелочку понемногу из приготовленных блюд, налила чарку водки и зажгла свечу, вставив её в стакан с житом. Всё это придвинули во главу стола для покойного и принялись поминать, пробуя угощения и выпивая за деда Пяту, чтоб земля ему стала пухом. В конце трапезы принесли гарачки - борщ и кашу. Такого борща Эмилия в жизни не ела. Когда открыли чугун, воздух наполнился восхитительным ароматом. Казалось бы, абсолютно не сочетаемые продукты: птица, свинина, рыба, грибы- а какой удивительный вкус получился! Всё же, еда, приготовленная в деревенской печи, несравнима ни с чем. Ни в микроволновой печи, ни в скороварке так вкусно не получится, заключила про себя Эмилия, пробуя чудо-борщ.

Выпив по три чарки, отведав всех блюд и завершив трапезу гарачками, люди, помолившись, разошлись. Эмилия с бабой Верой помогли убрать столы и тоже направились домой. По пути баба Вера грустила, причитала, что и ей скоро придёт пора собираться в дорогу.

Милечка, я покажу, где у меня одежда на смерть отложена, а то пока мои с города приедут, времени много пройдёт, а всё ж знать надо, - горестно приговаривала она.

Баба Вера, не наводите тоску, - улыбаясь, отвечала Эмилия. - Вы у меня сто лет проживёте, я вам умереть не позволю.

 

***

Земля оттаяла, стала жирной и податливой. Пришла пора заняться огородами. Баба Вера попросила Эмилию помочь посадить картошку. Она договорилась с дедом Дулей, у которого на подворье стоял конь, чтобы тот перепахал поле.

Вышли на посадку рано утром. Баба Вера вручила Эмилии ведро с картошкой, а сама стала загребать навоз.

А ты, Милечка, за мной иди, и бросай картошку через каждые сантиметров двадцать, поняла? А следом дед Дуля плугом запахивать будет.

Что же тут не понятного, - уверенно улыбнулась Эмилия.

На первой борозде она с конём разминулась, он только покосился, проходя мимо. А дальше конь всё время шёл следом, угрожающе глядя на неё напруженными глазами. Эмилии казалось, что он вот-вот догонит её и растопчет. От страха у неё прибавлялось прыти, и она так быстро бросала картошку в борозды, что баба Вера нарадоваться не могла.

Гляди, как ловко управляется наша Милка с работой, - говорила она деду Дуле. - Справная хозяйка получилась.

Молодец, Пятровна, - коротко отвечал дед, приостанавливаясь и вытирая рукавом пот со лба.

А бедной Эмили хоть ты пропади. И признаться стыдно, что коня боится, и бегать так уже сил нет. А как оглянется да увидит, что зверь, словно танк, идёт прямо на неё, откуда сноровка берётся. Еле-еле закончила она работу. Будь не ладна эта картошка,

в сердцах думала Эмилия, совсем обессилев.

Она упала на траву, зажмурившись и пытаясь отдышаться. А когда открыла глаза, то увидела, что над её лицом повисла конская морда. Тут-то она и дала волю эмоциям, быстро подхватившись и с воплем бросившись бежать. На её крик выскочили из дома дед Дуля и баба Вера. Не понимая, что происходит, начали допытываться у Эмилии. Но та лишь жестикулировала, всё время показывая на коня, который в этот момент мирно жевал траву, дружелюбно поглядывая на происходящее. От бессилия Эмилия расплакалась, а когда дед Дуля и баба Вера наконец добились, что случилось, они весело расхохотались, поддразнивая её.

Эмилия и стыдилась своей трусости, и досадовала, да что тут поделаешь, приходилось лишь растерянно улыбаться сквозь слёзы.

Это ж не собака тебе, что кусаться будет, - смеялась баба

Вера.

А я думаю, и правда, - какая Милка прыткая до работы, - подтрунивал дед Дуля, - а она, оказывается, коня испугалась.

После сытного обеда, приставленного хозяйкой в печи по такому случаю, да чарки самогона, настоянного на корне калгана, дед Дуля ушёл, а баба Вера вручила Эмилии миску лука-семейки и велела посадить у себя на грядке. Огород ей накануне перепахал дед, осталось засадить семенами.

Придя к себе на подворье, Эмилия последовала инструкции бабы Веры. Граблями нарисовала поперёк грядки ровные линии и по ним посадила лук на расстоянии десять сантиметров. С удовлетворением глядя на завершённую работу, она размечталась, какой богатый вырастет у неё урожай. Но тут пришла баба Вера, и с мечтами пришлось распрощаться.

Ты что ж это наделала? - запричитала она.

Как, что? - улыбаясь, ответила Эмилия, - не видите, лук посадила, всё как вы учили, на расстоянии десять сантиметров.

Да разве ж я так учила? Ты ж его вверх ногами посадила. Как же ты таких простых вещей не знаешь, на луне росла, что ли?

Да я лук только в магазине раньше видела, - пыталась оправдаться Эмилия.

Баба Вера, тяжело вздохнув, принялась пересаживать лук. Эмилия, виновато опустив голову, стала ей помогать.

- Как с утра не заладится, - думала она с досадой, - так и к вечеру добра не жди.

А между тем шагала по Заречью весна. В последнее время, с приходом в наши края тёплых зим, стали приживаться на Полесье экзотические растения: грецкие орехи, персики, абрикосы. А ещё появилась айва, кусты которой издали походили на костры. Они пылали огненными цветами и притягивали взгляды прохожих. Аромат стоял нежный, манящий, и хотелось поскорее дождаться плодов и проверить, так ли они вкусны, как красивы.

А когда пришло время расцвести акации, деревня наполнилась восхитительным медовым ароматом. Огромные деревья, стоящие вдоль улицы, создавали своеобразную аркаду из белоснежных цветов, лепестки которых, кружась в воздухе, щедро усеивали дорогу, запорашивая при этом и случайных прохожих.

Начали съезжаться дачники. Люди всякие, с разных городов, но в основном те, у кого здесь корни. Дети приезжали в родительские дома, на родину, и сельчане встречали их с радостью, как добрых друзей. Кто только на выходные приехал, кто в отпуск, а кто и на всё лето пожаловал. Это в основном пенсионеры да женщины с малыми ребятишками, декретницы. Деревня наполнилась детскими голосами. По вечерам отовсюду слышалась музыка, смех, а где и танцы. Люди отдыхали, устраивали шумные вечеринки, ловили рыбу, загорали, а некоторые и купались - весна-то стояла тёплая, солнечная, и вода в реке быстро прогрелась. Самые проворные и огороды посадить умудрялись, чтоб свежую зелень под рукой иметь.

В агрогородке Заречье стало шумно и суетно. Край деревни, где жила Эмилия с бабой Верой, тоже заполнился жильцами. У Эмилии появились близкие соседи - Наталья с Олегом да их сынишка Макар шести лет. Олег огромного роста, широкий в плечах, Наталья - маленькая, щупленькая. Она смотрелась рядом с мужем,

как подросток.

Хорошие, добрые люди, - делилась с бабой Верой своими впечатлениями Эмилия.

Это они такие спокойные, пока Олег не напьётся, - отвечала баба Вера, - а как выпьет, словно бес в него вселяется, всё крушит дома. Хорошо ещё, что пьёт нечасто, раз в полгода напивается, а потом ходит и глаза на людей боится поднять, стыдно. Наташку тогда во всём слушается, вину заглаживает. Но что у него не отнять, напившись, Наташку не трогает и всегда домой идёт. Хоть в этом меру знает, мозги отключаются, а ноги всё одно к родному порогу ведут. Раньше Наташка никак с ним сладить не могла, а потом приловчилась. Как только он домой, налакавшись, приходит, она ему чарку водки подносит. Олег выпивает, и тут же падает замертво. Вот тогда-то Наташка и отрывается.

Однажды сняла с ноги туфлю с железной набойкой, да так отходила его по голой спине, что назавтра он и встать не смог, и в чём причина, не помнит. Дружок его, Колька, собутыльник вчерашний, принёс квас опохмелиться, а Олег пошевелиться не может. Спина, говорит, болит, мочи нет. Колька посмотрел, а там всё тело потыкано, синее, с кровоподтёками. Непонятно, что и случилось. Долго Олег с Колькой расследование вели, да так ничего и не выяснили. Потом Наташка бабам на деревне призналась, что это она его так отходила, чтоб неповадно пить было.

И не успела баба Вера так поговорить с Эмилией, как бежит Макарка и кричит на всю деревню, что мама папу убивает.

Что ты глупости говоришь, твоя мама и таракана убить не сможет, - сказала баба Вера, выбежав из дома. - Я ж видела, папа ваш, шатаясь, по улице домой шёл, может это он дебоширит?

Да нет же, - кричит Макарка, - мама его бьёт.

Как, - изумлённо спрашивает баба Вера.

Сумочкой, - запыхавшись, выпалил Макарка.

Сумочкой не считается, - засмеялась баба Вера.

Ага, - размазывая слёзы по щекам, говорит Макарка, - она ж в сумочку железный чугунок положила.

Баба Вера с Эмилией бегут к соседям и отбирают сумочку с чугунком из рук Наташки. Та, отбиваясь, кричит, что мочи её больше нет с этим алкашом жить, прибить грозиться. Кое-как успокоив её, Эмилия и баба Вера возвращаются домой.

- И чего она так заводится? - говорит баба Вера, - он пьёт редко, не то, что другие мужики. Какой же он алкаш? Так нет, повадилась бить, абы он сдачи не даст, да назавтра ничего не помнит.

 

***

В Заречье обитало много аистов. Эти величавые птицы давно облюбовали деревню, чуть ли не у каждого дома свили гнездовье. Где на дереве примостились, где столб увенчали гнездом, а где прямо на крыше пристроились. Люди не трогали аистов, относились к ним с уважением и любовью. Ходило поверье, что они в дом удачу приносят да детишек в пелене. А ещё в народе говорили, что если весной встретишь первым летящего аиста, будет тебе счастье. Эмилии повезло, первого аиста в этом году она парящим в облаках увидела. Белые крылья этой птицы обязательно принесут мне удачу, мелькнуло у неё в голове.

Покружив высоко в небе, аист опустился прямо перед ней и начал медленно прохаживаться, словно знакомясь. Эмилия замерла, боясь пошевелиться. Она и не представляла, что эта гордая птица может быть настолько смелой. Аист и не думал бояться. Он шёл впереди, как бы приглашая её вслед за собой, трепеща при этом крыльями и низко наклоняя голову, будто почтенно здороваясь. А заметив, что из камина дома бабы Веры идёт дым, он в последний раз поклонился Эмилии, медленно взлетел, опустился на крышу и, о чудо, начал греться, подставляя тёплому дыму то одну, то другую ногу, даже голову внутрь трубы засовывал, наслаждаясь теплом.

Эмилия с восхищением смотрела на это представление. Жительница мегаполиса, она и подумать не могла, что можно так запросто общаться с дикими птицами. Помахав рукой новому знакомому, она пошла дальше, находясь под впечатлением от увиденного зрелища.

Поравнявшись с очередным домом, Эмилия с интересом заметила, что на столбе свежей краской кто-то написал: «Я люблю тебя, прохожий». И так ей стало хорошо на душе, что захотелось поделиться этим состоянием со всем миром. Подойдя к реке, она присела на берег и от переизбытка чувств запела:

Что ж, коли нету хлебушка,

Глянь-ка на чисто небушко,

Видишь, сияют звёздочки,

Месяц плывёт на лодочке.

Песня из её любимого кинофильма полилась по реке, как волна, далеко унося звуки, и кто-то, сидя на берегу, обязательно услышал волшебную мелодию и, как Эмилия, поверил в эту минуту в сказку, в несбыточную мечту. Потому что добро не пропадает бесследно, оно обязательно передаётся по кругу, иначе и быть не может.

 

***

Если бы у Эмилии спросили, как она относится к религии, она бы ответила - никак. В её советском детстве не было места Богу. В школе говорили, что религия - опиум для народа, что Бога нет, а верующие люди - религиозные фанатики. В среде актёров, к которой принадлежали и её родители, и где вращалась она сама, царили слишком свободные нравы, чтобы задумываться о Вечном. Поэтому церковь у неё ассоциировалась со старушками, свечками да чем-то архаичным и непонятным. Даже в тяжёлые минуты жизни Эмилия не обращалась к Богу, не знала о его существовании, хотя, благодаря бабушке, в детстве её окрестили в православие.

В Заречье стоял храм, старинный, намоленный. Он возвышался в центре деревни, на горке. Построенный в семнадцатом веке, храм состоял из пяти срубов, выведенных по кресту. И не смотря на то, что архитектура его казалась простой и незатейливой, купола, переливаясь золотом, устремлялись в небо, придавая величие уникальному строению.

Эмилия с робостью и почтением смотрела на него, не смея зайти внутрь, ощущая себя недостойной.

Однажды, проходя мимо, она встретила отца Сергия, настоятеля храма. Оробев, Эмилия поклонилась священнику.

Новая жительница у нас появилась, - сказал добродушно батюшка, - как тебя зовут?

Эмилия я.

Что же тебя к нам привело, Эмилия?

Приют искала, да успокоение для души.

Нашла?

Добрые люди помогли, приютили, не дали пропасть, а душа всё равно болит.

Душу лечить надо. Что ж в храм не заходишь?

Не смею, отче, никогда не ходила, страшно мне.

А ты не бойся, приходи, а там Бог поможет.

И Эмилия твёрдо решила в ближайшие выходные пойти в церковь. Это решение ввергло в смятение её душу, до сих пор спавшую. Эмилия с трепетом и страхом ждала воскресенья, и когда оно наступило, с самого утра встала, надела строгое платье, повязала голову платком и пошла. Молиться она не умела, всю дорогу лишь приговаривала: «Господи, спаси и сохрани», - как это делала бабушка. Она не знала, что это тоже молитва. Подойдя к церкви, Эмилия перекрестилась, как умела, и впервые переступила порог храма, как прихожанка. Раньше ей приходилось, конечно, бывать в православных церквях, но в качестве туристки. Тогда её больше интересовали художественные ценности, но никак не духовные.

Лики Святых смотрели на Эмилию со стен, как бы заглядывая в самую душу. Причём, их взоры устремлялись на неё, в каком бы уголке церкви она не находилась. Это поразило Эмилию. В храме стоял восхитительный аромат, пахло ладаном и ещё чем- то необычным, притягательным. Благоухание святых даров придавало спокойствие и умиротворение её изболевшей душе. Атмосфера: полумрак, запахи, песнопения - настраивала на особый лад, помогала заглянуть внутрь себя, побуждала молиться и просить у Бога помощи и прощения, хотя просить Эмилия не умела.

Но здесь она чувствовала себя, как в родительском доме, где никогда не предадут, не обманут, где не нужно притворяться сильной и смелой, а можно распахнуть душу и излить всё, что накипело, что переполняло её сущность долгие годы и мешало двигаться вперёд. Эмилия доверилась Всевышнему, и стало легче, появилось осознание, что всё у неё будет хорошо, что Бог милостив, он поможет.

Однажды к Эмилии заглянула заведующая сельским клубом Ольга Адамовна, красивая, хоть и несколько полноватая женщина лет пятидесяти. Таким идут народные костюмы, про себя подумала Эмилия, любуясь её статью.

Ольга Адамовна, прослышав о том, что Эмилия хорошо поёт, решила пригласить её на репетицию народного ансамбля, которым она руководила.

Те, кто слышал вас, восхищаются вашим вокалом, - сказала она.

Но я ни для кого специально не пела, - с удивлением ответила Эмилия.

Вы же на реку ходить любите, - улыбнувшись, ответила Ольга Адамовна, - а она секретов хранить не умеет.

А я-то думаю, откуда все знают про мой голос, - удивилась Эмилия.

Ну так вы придёте?

Конечно. Спасибо, что пригласили, с удовольствием приду. Только я белорусского языка не знаю, а у вас народный ансамбль, - с сожалением сказала Эмилия.

Мы не только белорусские песни поём, но и русские народные. Да и язык наш несложный, песню можно выучить, если что, - ответила, прощаясь, Ольга Адамовна.

Когда Эмилия пришла в клуб, там уже собралось человек пятнадцать мужчин и женщин разных возрастов и профессий. Их объединяла любовь к музыке и к народной песне. Все они обладали хорошо поставленными голосами. Лучшей среди них считалась солистка Ядвига Явор. Она выступала в ансамбле вместе с сыном Алесем, аккомпаниатором. Женщине шёл шестой десяток, но когда она запела, Эмилия приятно удивилась. Она не ожидала встретить здесь, в глухой полесской деревне, такой самородок.

А теперь вы, Эмилия, спойте, - попросила Ольга Адамовна.

Старинный русский романс, - ответила, смущаясь Эмилия. Она встала и проникновенно запела:

Однозвучно гремит колокольчик,

И дорога пылится слегка;

И уныло по ровному полю

Разливается песнь ямщика.

Голос лился звонко и мелодично. Участникам ансамбля понравилось пение Эмилии, и коллектив радушно принял её в свой состав.

А сейчас, - сказала Ольга Адамовна, - мы с вами должны составить план проведения Дня деревни. Этот праздник проходит у нас каждый год. Опыт есть, нужно только подобрать подходящий репертуар, продумать развлечения и аттракционы. Какие будут предложения?

Концерт нашего ансамбля само собой, - вступил в разговор Алесь Явор. - Но нам бы ещё танцевальных пару номеров.

Жемчужины все хорошо танцуют, раздался голос позади Эмилии, - только цыгане, люди непредсказуемые, опасно с ними связываться, подведут.

А чего подведут-то. Танец станцевать - велика заслуга для цыгана. Сплясал, да и всё, - ответил молодой парень приятной наружности.

Может, и правда, рискнём, - вступила в разговор Ольга Адамовна. Всё ж односельчане, должны понимать.

На том и сошлись.

А кто будет вести наш концерт? - спросила Ольга Адамовна.

Я могу быть ведущей, - сказала Эмилия, - я жила во Владивостоке, работала в театре и много мероприятий провела.

Деревенские артисты, узнав, что Эмилия работала в настоящем театре, посмотрели на неё с любопытством.

Кто бы мог подумать, что к нам настоящую актрису занесёт, - сказал Алесь. - Теперь-то у нас дела лучше пойдут. Мы соседнюю деревню точно за пояс заткнём на смотре художественной самодеятельности.

Я костюмером в театре работала и в самодеятельном коллективе участвовала, - поправила Эмилия.

Это не важно, - не унимался Алесь. - Мы-то в настоящем театре всего пару раз бывали, а ты там работала, чувствуешь разницу.

Эмилия не стала возражать.

Две неразлучные подружки-старшеклассницы вызвались прочитать стихи. Ольга Адамовна предложила список игр и аттракционов.

Совхоз должен выделить деньги на призы и костюмы, только смету надо составить, - добавила она.

Да, работа предстоит большая и интересная, - отозвался Алесь.

Так Эмилия оказалась в привычной для себя обстановке репетиций, песен, танцев, сцены и, будто вернувшись в юность, с головой ушла в подготовку торжества.

 

***

Деревенские гулянья, несомненно, являлись ярким примером народного искусства. Они разбавляли однообразие суровой сельской жизни. К ним, как правило, готовились долго и основательно. Особенно к таким значимым, как День деревни. Организаторы стремились создать атмосферу веселья и наслаждения происходящим. Сельчане покупали новые наряды (в надёванных платьях приходить не принято), пекли пироги, заправляли салаты, доставали с чердаков вяленые полендвицы и колбасы. Перед торжеством чисто прибирались в доме, застилали скатерть на стол и ставили угощение на случай, если после праздника гости нагрянут. Нарядившись, шли в центр села. Люди собирались со всех сторон. Родители с красиво одетыми детьми, кланяясь всем, а с кем и за руку здороваясь; молодёжь стайками или парами; стариков подвозили на машинах. Гулянье в селе - ритуал, где каждому действию своё время. Сначала сельчане прохаживались между палаток, разбитых тут же на траве. Там, как правило, продавались всякие лакомства: пирожные, мясные рулеты, жареные блины и мороженое. Некоторые с размаху покупали шашлык, пиво с вяленой рыбой, садились за столы, стоящие прямо посреди деревенской площади, и неспешно потягивая прохладный напиток под тараночку, наблюдали за происходящим, не вставая с места, чтобы не заняли ненароком. Другим удовольствие доставляло прогуливаться, на ходу лакомясь сладеньким и беседуя со знакомыми.

Атмосфера сельского гулянья особенная. Тут ещё чувствуется вкус празднества, умение радоваться, чего не скажешь о современных городских увеселениях. Люди с удовольствием слушают концерт самодеятельных артистов, поддерживая дружными аплодисментами односельчан. А если заезжие гастролёры нагрянут, так и вовсе считается, что торжество удалось. Только богатый совхоз мог позволить себе пригласить городской ансамбль.

Затем наступало время аттракционов и конкурсов с призами да угощениями. Парни на столб лазили, перед девушками рисовались, а которому повезёт до приза добраться, тот герой дня, и его девушка королевой ходит, гордая за своего избранника. А у кого девушки нет, самое время обзавестись. Кто ж откажет такому молодцу?

В другом конце площади силой мерялись, гирю выжимали. Там тоже свои фавориты. Парни крепкие, широкие в плечах. А уж победитель как гордиться! Не подступишься, одно слово - чемпион. С достоинством принимая поздравления от товарищей, оценивающе поглядывает на девушек, понимая, что уж сейчас-то выбор за ним.

Заканчивались гулянья, как правило, фейерверками, редко когда салютом, это уж если особо значимое событие праздновалось. А потом народ, раскупив в палатках провизию, разбредался, кто к реке костры жечь, шашлыки жарить да картошку в золе запекать, кто с гостями по домам догуливать. Молодёжь оставалась тут же, в центре села, на дискотеку. До утра звучали с разных концов деревни песни, музыка, пляски да веселье.

Вот так проводились деревенские гулянья. Отдыхать на таких праздниках - одно удовольствие, а организовать всё не так-то просто.

Репетировать пришлось каждый день. Составляли сценарий, разучивали песни, танцы. Работа кипела, но времени оставалось мало, а успеть надо много: организовать торговлю, закупить призы, подготовить костюмы, установить палатки (их на праздники собирали, а после - разбирали), написать и повесить объявления, оформить соответствующе площадь и сцену, приготовить всё для аттракционов.

Голова у самодеятельных артистов шла кругом от такого количества дел. Не бросишь же Ольгу Адамовну одну с проблемами. Эмилия, помимо участия в концерте, взялась за костюмы. Одни следовало отремонтировать, а другие придумать и сшить. Для себя, как ведущей, она тоже приготовила соответствующий наряд. Переделала старое платье, добавила аксессуары - получилось недорого и стильно.

Не раз в процессе работы она вспоминала свою давнюю подругу Алевтину, благодаря которой Эмилия научилась всё это делать. Где сейчас Алевтина, и где остальные её друзья с Владивостока - думала с тоской Эмилия. Столько лет прошло, хотелось бы съездить туда, походить по знакомым улочкам, посмотреть на родительский дом, на театр. Интересно, жив ли ещё дядя Марек? Но это, к сожалению, невозможно, заключала она. Билет во Владивосток стоит дорого, ей таких денег за век не собрать. Эмилия лишь вздыхала, вспоминая свою прежнюю жизнь. Даже на память ничего не осталось от родителей, всё забрала Агата, дочь Стаса. Как несправедливо всё это, как несправедливо, горестно думала она.

 

***

В доме Добрашей поселилась печаль. Денис и Витя влюбились. И всё бы ничего, да влюбились они в одну девочку, одноклассницу Оксану. Оба ходили грустные, втайне страдали. Это настроение передавалось и остальным членам семьи.

Коренастый, видный Денис имел все шансы завладеть сердцем красавицы. Невысокий, щуплый Витя лишь тяжело вздыхал, поглядывая на Оксану. Он стеснялся подойти к ней, сразу краснел и почему-то начинал заикаться. Алексей, наблюдая в школе за этим любовным треугольником, лишь качал головой. Он переживал не потому, что к его сыновьям пришла первая любовь. Это нормально, когда мальчишки влюбляются. Он боялся, что эта любовь может разъединить их, поссорить, а ребята и так не родные. Алексею и Марте пришлось приложить много усилий, чтобы пробудить в них братские чувства, а теперь ещё и это.

Денис - лидер и вожак среди сверстников. Он руководил ими так же, как дома братьями и сёстрами, считался правой рукой классной руководительницы и активистом в школе. Он всегда старался поступать справедливо и честно. Алексей удивлялся, как всё это могло умещаться в пятнадцатилетнем подростке.

Витя - полная противоположность Дениса. Будучи романтиком, втайне сочинял стихи. От природы застенчивый, он в школе вёл себя тихо, старался казаться незаметным. Витя считал себя слабым, безынициативным, отчего комплексовал и глубоко в душе страдал. Он восхищался братом, его силой и энергией, мечтал стать таким же, но у него ничего не получалось.

Перед выпускным вечером по случаю окончания девятого класса Денис сказал Вите:

Я вижу тебе, как и мне, нравиться Оксанка.

Ничего она мне не нравиться, - засмущавшись, ответил

Витя.

Хватит притворяться, - хлопнув его по плечу, сказал Денис.

А это только ты видишь, или ещё кто? - с опаской, понизив голос, спросил Витя.

По тому, как ты заикаешься и потеешь, когда она приближается к тебе, догадаться не сложно, - ответил Денис. - Давай лучше думать, как быть?

А что тут придумаешь? Ты вот какой - сильный, красивый, тебя все слушаются, а что я, - горестно проговорил Витя.

На неё моя харизма не действует, - констатировал Денис, - она, видел, какая? Не то, что я.

Нет, вы подходите, друг другу, - с тоской проговорил Витя.

Давай на выпускном вечере вместе подойдём и пригласим её на танец. С кем она пойдёт, с тем и дружить будет. Пусть сама

выберет, - предложил Денис.

Хорошо, - согласился Витя.

На том и сошлись.

Перед вечером ребята нервничали и много суетились. Эта нервозность передалась и остальным домочадцам. Всей семьёй помогали кавалерам собираться. Марта приготовила обоим костюмы, туфли, Варя погладила рубашки, но мальчики придирались к мелочам, переодевались по несколько раз. То переглаживали брюки, то, вертясь перед зеркалом, прилизывали непослушные волосы. А когда, причёсанные и начищенные, предстали перед матерью, она прослезилась от счастья, в её глазах оба сына были прекрасны. Татьяна переживала за них, сердцем чувствовала, как важен для обоих этот вечер, хоть мальчики, стесняясь, не рассказывали ей о возникших проблемах.

Когда на вечере прозвучал медленный танец, Денис и Витя устремились к Оксане. Но она, посмотрев на обоих, жеманно сказала:

А давайте танцевать вместе, втроём.

Втроём? - удивлённо, в один голос повторили мальчики.

Ну да, втроём, - как ни в чём не бывало, ответила Оксана.

Такого поворота они не ожидали. Растерявшись, кавалеры

неуклюже стали топтаться вокруг барышни.

А я, знаешь, какую гирю могу поднять одной рукой, - не найдя, как начать разговор, выпалил Денис, сам не ожидая от себя такого хвастовства.

Он, правда, очень сильный, - подтвердил Витя.

Оксана пожала плечами и проворковала:

Что вы такие скучные, мальчики, и танцуете старомодно. Холодно здесь что-то, - поёжившись, добавила она.

Братья, обгоняя друг друга, бросились за кофточкой Оксаны, лежавшей на стуле у стены.

Алексей, дежуривший на школьном вечере, лишь покачал головой, наблюдая за происходящим. Вот же беда, подумал с досадой он.

Провожать Оксану домой мальчики пошли вместе. С тех пор так и ходили втроём, впереди - Оксана, а следом - Денис и Витя.

Алесь вызвался поговорить с Мишкой Жемчужиным по поводу выступления на празднике.

Что Мишка умел хорошо делать, так это плясать! Когда он слышал музыку, никакая сила не могла удержать его на месте. Внутри у него всё закипало, начинало клокотать, он дрожал всем телом и, двигаясь в такт мелодии, проделывал такие выверты, повторить которые в деревне никто не мог.

Мишка с радостью согласился на предложение Алеся и начал репетировать номер. Эмилия взялась за создание цыганского костюма для него. Ткань купили в районном центре. В магазине продавался атлас - красный и чёрный, как раз то, что требовалось. Эмилия с энтузиазмом села за шитьё, предвкушая, как это будет здорово выглядеть. Костюм она смастерила быстро, и когда на репетиции Мишка оделся в чёрные атласные шаровары и красную рубаху да подпоясался цветастым кушаком, то стал походить на средневекового цыгана, яркого и колоритного. А когда пустился в пляс, все присутствующие ахнули, столько в нём оказалось артистизма да удали! Несомненно, Мишку ждал головокружительный успех!

Две цыганские семьи давно осели в Заречье. Совхоз выделил им пустующие дома. Летом главы семейств Янко Жемчужин и Пеша Пашков работали наравне со всеми: косили траву, убирали хлеб, подвозили фураж на ферму и в конюшню на лошадях, к которым у них была особая страсть, потому как понятно - цыгане. Стараясь трудиться добросовестно, ромалы слыли исполнительными работниками. Но с наступлением холодов снимались с места и уезжали с семьями в Одессу. Как только директор совхоза не уговаривал их вести оседлый образ жизни, работать круглый год, ребятишек в школу определить - ничего не помогало. За пределами деревни чего только не творили - и гаданием промышляли, и торговлей на вокзалах. Только что не воровали. Тут уж ничего не скажешь, нитка ни у кого из односельчан, отродясь, не пропала. Директор Иван Владимирович Верес не раз вызывал Янка и Пешу и проводил с ними воспитательные беседы, на что Янко философски замечал:

Мы - добропорядочные, заработать пытаемся, это правда, но чужого не берём. Хотя нам, ромалам, сам Бог велел воровать.

Как это? - удивлялся директор.

А слышали, легенда такая есть, цыганская. Когда Иисуса Христа повели на Голгофу, по близости оказался цыган. Он то и стащил гвоздь, которым намеревались прибить Христа к распятью. Кинулись исполнители приговора, а гвоздя-то не хватает. Вот и пришлось им ноги Христа одним, оставшимся, прибить. За это Господь ему сказал: «Вы - воруйте». Цыгане - народ богобоязненный, вот и исполняют заповедь Христа, тащат всё, что ни попадя. Поэтому, не обессудьте.

Последний раз говорю вам. Ещё раз на каком вокзале ваши семейства замечены будут, выселю из деревни. Понятно? Бог им воровать велел, надо ж такое придумать!

Янко и Пеша выходили от директора, шли домой и опять отправляли своих жён с детьми в райцентр на вокзал. Вот такие они, ромалы, что тут поделаешь.

 

***

Как-то к Эмилии подошёл Витя.

Тётя Мила, можно с вами поговорить?

Конечно, - ответила Эмилия.

Вы такая продвинутая, всё знаете, во всём разбираетесь, - начал он издалека.

Витя, ты хочешь сделать мне комплимент? - с улыбкой спросила Эмилия.

Просто, вы же женщина, - краснея, сказал Витя.

Ну, да, - добродушно проговорила Эмилия.

Понимаете, она такая, такая, она никогда не обратит на меня внимания, - заикаясь, проговорил Витя.

Кто? - делая вид, что не догадывается, о чём речь, спросила Эмилия.

Оксана, одноклассница, - наконец выдохнул Витя.

Тебе она нравится? - поинтересовалась Эмилия.

Да, очень, - ответил Витя.

А ты говорил ей об этом?

Нет, она ещё Денису нравиться. А он видели, какой сильный и красивый? - с грустью сказал Витя.

Знаешь, - ответила Эмилия, - любят не за силу и не за красоту.

А за что же тогда?

Этого никто не знает. Родство душ должно быть, наверное. А в вашем возрасте все красивые, и ты тоже. Молодость, она сама по себе красивая. А девушку завоёвывать нужно, ты не сдавайся, главное, - ласково сказала Эмилия.

Что же мне делать? - горестно спросил Витя.

Я знаю, ты стихи сочиняешь? - прищурилась Эмилия.

А откуда вы знаете? - покраснев, вопросом на вопрос ответил Витя.

В твоём возрасте все романтики сочиняют стихи. А ты ведь романтик?

У меня есть стихи, - застеснялся Витя.

Вот и почитай их Оксане. А ещё лучше, если это будет со сцены. На День деревни, например. Я помогу тебе подготовиться, дикция у тебя хорошая.

Вы думаете, у меня получится?

Всё получиться. Я поговорю с Ольгой Адамовной, и мы включим тебя в программу.

Так Эмилия начала помогать Вите завоевать сердце красавицы Оксаны.

Но вскоре к ней подошёл и Денис:

Тётя Мила, можно с вами поговорить?

Можно, - ответила Эмилия.

Я хочу на День деревни залезть на столб и достать приз, - прямо сказал Денис.

Очень хорошая идея, - улыбнулась Эмилия.

Только толку, если я достану какого гуся или порося, - Денис развёл в стороны руки, показывая, какой приз может ему достаться.

А что же ты хочешь?

Не знаю, что-нибудь красивое, - опустив глаза, ответил Денис.

Эмилия, догадываясь, в чём дело, начала подтрунивать над

мальчиком.

Может тебе мяч футбольный повесить или гирю, - спросила она лукаво.

Нет, что вы, - испуганно сказал Денис, - не надо гирю, мне нужен подарок для девушки, - покраснев, добавил он.

У тебя есть девушка, - поинтересовалась Эмилия.

Мы просто так дружим, я ещё не говорил ей, что она мне нравиться, - отворачиваясь, сказал Денис.

Хорошая идея, - проговорила Эмилия, - если ты станешь героем дня на празднике, то сердце красавицы обязательно растает, - с улыбкой добавила она. - Ладно, я поговорю с Ольгой Адамовной, и мы повесим в качестве приза флакончик духов. Я сама выберу модный аромат. Только ты первым лезь на столб, чтобы не перехватили, хорошо?

Хорошо, - обрадовался Денис, - спасибо вам, тётя Мила.

Вот так, неожиданно для себя самой, Эмилия взялась помогать обоим мальчикам.

В день праздника все участники торжества суетились и нервничали. Казалось бы, всё приготовили: сцена украшена цветами и воздушными шарами; палатки, выстроившись в ряд, походили на красочную ярмарку; столики аккуратно застелены одноразовыми скатертями; всё чисто выметено и вычищено, но волнение только нарастало. К тому же неожиданно много цыган приехало на праздник. Весть о том, что Мишка Жемчужин будет танцевать цыганский танец, быстро, по цыганской почте, разлетелась по всей округе. Отовсюду съехались его соотечественники. Они ходили большой толпой, о чём-то переговариваясь на своём языке. Женщины выискивали подходящих клиентов, намётанным глазом вычисляя тех, кто способен поддаться на их чары, гадали, просили позолотить ручку; мужчины, наблюдая со стороны, одобрительно кивали. Оделись все празднично, ярко - женщины в длинные юбки и люрексовые кофты, молодые мужчины - в джинсы и майки, кто постарше - в суконные штаны и атласные рубашки. И только их дети не особо нарядные, некоторые и вовсе босоногие. Но это никого не смущало. Цыганята уплетали мороженое, пирожные, рыбу, запивали всё кока-колой и снова принимались за мороженое. Они, счастливые, наслаждались праздником живота, и удивительно, сколько еды вмещалось в их маленькие брюшки. И уж конечно, они не переживали о том, во что их одели.

Началось представление. На сцену вышла Эмилия в концертном наряде. Односельчане, оценивая, оглядывали её и с гордостью говорили друг другу: «Как замечательно выглядит наша ведущая, по телевизору такую не каждый день увидишь!» Эмилия действительно была хороша. Длинное, в пол, платье цвета припорошённого золотом изумруда сочеталось с её чёрными глазами. Высокие каблуки, колье из разноцветных больших каменьев, стильно уложенные волосы - всё к месту.

Приятный тембр голоса гармонировал с незаурядной внешностью, придавая её облику цельность и завершённость. А когда она запела романс под аккомпанемент Алеся Явора, все ахнули. Такого чудесного голоса они ещё не слышали. Эмилия пела проникновенно, с чувством, так, что сжималось сердце, и хотелось плакать и смеяться одновременно, вместе с героиней романса влюбляться, страдать и умирать, бросившись в пучину морской волны.

На сцену вышел Витя. Он волновался, и хотя Эмилия много репетировала с ним, работала над дикцией, над постановкой голоса, он низко поклонился и, оробев, замер. Пришлось идти ему на помощь. «Я прошу аплодисментами поддержать Виктора, он написал чудесное стихотворение. Давайте вместе послушаем его», - сказала Эмилия, обратившись к зрителям. Односельчане одобрительно захлопали, и Витя ожил. Он высоко поднял голову и начал декламировать:

О, осень, осень!

Пришла пора смиренья.

Лес листья сбросил

И смотрит с умиленьем,

На озера зеркальную поверхность,

Куда перед полётом в неизвестность,

Опустилась стая гордых лебедей печально.

Проплыть по озеру почётный круг прощальный.

И улететь в далёкие края.

Он продолжал читать уверенно, держался на сцене с достоинством. Закончив, чуть поклонился и вышел. Зрители с энтузиазмом захлопали. Довольна осталась и Оксанка. Ей понравилось, что Виктора публика принимала тепло, как настоящего артиста. Она подошла к нему после выступления, похвалила, и больше от себя не отпускала, чем сильно раздосадовала Дениса.

Эмилия объявила цыганский танец. Зазвучала гитара, и на сцену вышел Мишка Жемчужин. Как ворон, широко взмахнув руками, пошёл он по кругу, погружаясь в транс и испытывая небывалый чувственный подъём. Смоляные глаза уводили его, устремляясь вдаль, а затем, сладострастно подрагивая плечами, под воздействием неведомой силы, он возвращался и, наклонив голову, гордой птицей пролетал по сцене, чуть касаясь ногами земли.

Это зрелище никого не могло оставить равнодушным, особенно его соотечественников. Эмилия с Ольгой Адамовной из-за кулис, затаив дыхание, с одобрением наблюдали за выступлением Мишки, как вдруг стало происходить что-то странное. Цыгане, находившиеся в толпе зрителей, не выдержав, начали выскакивать в круг и, сотрясаясь плечами, танцевать вместе с Мишкой. И вот уже на сцене целый табор. Пляска пошла бешенная, и зрители, открыв рты, с изумлением смотрели на небывалое зрелище.

Эмилия, что делать? - с ужасом проговорила Ольга Адамовна.

Спокойно, пусть танцуют, - остановила её Эмилия.

Но вдруг один из заезжих цыган подбегает к микрофону и начинает петь:

Мы цыгане ёжики,

У нас в карманах ножики.

Ольга Адамовна хватается за сердце, Алесь бросается к розетке и выдёргивает шнур микрофона. Музыка смолкает. Цыгане, придя в себя и виновато улыбаясь, начали соскакивать со сцены и расходиться. Ольга Адамовна опускается на стул, кто-то подносит ей успокоительные капли, она выпивает и говорит:

Это конец, меня точно уволят.

Ну что вы, - успокаивает её Эмилия, - никто ничего не понял. Кругом шумно, к тому же этот цыган только две строчки успел спеть.

Но какие строчки, - обречённо говорит Ольга Адамовна.

Настроение у всех падает. Кое-как закончив концерт, артисты

расходятся, вливаются в толпу отдыхающих. Ольга Адамовна успокаивается и продолжает руководить праздником. «Чтоб я ещё когда с цыганами связалась», - в сердцах говорит она себе. Хотя, с другой стороны, какой номер получился - искромётный, зажигательный. Если бы не эти цыгане- ёжики, - уже с улыбкой думает она.

Люди недолюбливают цыган, но обожают их песни и пляски. Цыгане неимоверно талантливы. Их музыка оригинальная, с особинкой. Скольких музыкантов вдохновила она на создание гениальных творений! Сколько сердец разожгла чувственной страстью! На скольких людей, поддавшихся пленительной магии гитарных струн, навела чары и заставила забыть обо всём на свете!

Есть легенда, что когда Бог распределял занятия между народами, решал, кто и как будет зарабатывать хлеб насущный, святой Пётр посоветовал: «Пусть они поют». С тех пор музыка для цыгана - его хлеб.

После торжественной части люди разошлись смотреть аттракционы. Денис изначально не отходил далеко от столба, надеясь первым залезть и достать подарок для Оксаны. В качестве призов, как он и предполагал, повесили живого петуха в клетке, кролика, большой подарочный пакет с сюрпризом и маленькую, красиво упакованную коробочку, как догадался Денис, с духами.

Когда начался конкурс, он вызвался участвовать, снял обувь для удобства и полез вверх. Вначале казалось легко, а потом руки стали ослабевать, каждое движение давалось с трудом. До приза уже близко, но сил не осталось. Денис никогда бы не выдержал испытания, но, глянув на Оксану и Витю, сумел внутренне собраться, в последний раз напрягся и рывком выдернул вожделенную коробочку. Он быстро съехал вниз, не обращая внимания на обжигающую боль в ладонях и поцарапанный живот. Оксана подошла с поздравлениями.

Какой ты молодец, Дениска, - ласково назвала она его, - сильный, ловкий.

Это тебе, - смущаясь, сказал Денис.

Что это? - с интересом спросила Оксанка.

Ты открой, посмотри.

Оксана, с любопытством поглядывая на ребят, сняла бумажную упаковку и обнаружила внутри модные французские духи.

Какая прелесть! - запрыгала она от радости, чмокнув Дениса в щёку.

Витя, наблюдая за происходящим, лишь нахмурил брови, а Денис от девичьей нежности и вовсе остолбенел.

Ну что же ты, - засмеялась Оксана, - скажи хоть что-нибудь.

Ты такая, такая, - заговорил, наконец, он.

Ну, какая?

Красивая, - выпалил Денис, удивляясь своей храбрости.

Ты тоже думаешь, что я красивая? - повернувшись к Вите, спросила она.

Да, - стыдливо опустив глаза, коротко ответил тот.

Оксана засмеялась, взяла кавалеров под руки и пошла с ними

прогуливаться по площади. Оба парня стали героями дня, только от этого ничего не изменилось. Завоевать сердце капризной красавицы не удалось ни одному.

Оксанка росла сиротой при живом отце. Он бросил её, когда девочка находилась ещё в утробе матери. Долгое время горе-родитель не считал нужным даже познакомиться с дочерью.

Никиту, так его звали, в своё время прислали в совхоз, как молодого специалиста. Работая агрономом, он жил на квартире у бабы Веры. Видный, одетый на городской манер в модный тогда джинсовый костюм, он с первой минуты покорил сердца деревенских девушек. Но ему приглянулась милая, скромная Мария. Начали они встречаться. Красивый получился роман, но недолгий. Девушка вскоре забеременела. Когда Никита сообщил об этом родителям, те приехали в деревню и учинили скандал. Его мать пошла к директору совхоза, сильно возмущалась, говорила, что их мальчик попал под дурное влияние, утверждала, что нельзя ему больше здесь оставаться.

Она встретилась и с Марией, предложила ей деньги на аборт. Мария отказалась. Хуже всего, что Никита всё это время молчал. Он не стал на защиту любимой, а покорно рассчитался с работы, благо, директор решил его не задерживать, и уехал с родителями, даже не попрощавшись. Мария страдала, но искать встреч с Никитой не стала. Родила и сама воспитывает дочь, ничего от неё не скрывая. Девочка свыклась с тем, что не знает отца, приняла это, как данность. Но что твориться в её маленьком сердце, Мария поняла только тогда, когда однажды Никита приехал навестить дочь, видимо, совесть заговорила. Оксанке исполнилось тогда восемь лет. Мария категорически запретила Никите встречаться с ней, без причины тревожить. Но он не послушался, подстерёг Оксанку возле школы, представился, подарил большую куклу, побеседовал с ней. Девочка, застеснявшись, поспешила домой. Разговора не получилось, и больше Никита не приезжал. Исправно платил алименты, и на этом его отцовские обязанности заканчивались.

Оксана после встречи с отцом прибежала домой счастливая и возбуждённая, с порога принявшись рассказывать матери, что познакомилась со своим папой. Мария насторожилась. Она боялась, что дочь будет травмирована этой встречей. На удивление, Оксанка казалась довольной.

Тебе так понравился твой папа? - с ревностью спросила Мария.

Нет, просто я боюсь маньяков, - ответила Оксанка.

А при чём здесь маньяки? - удивилась обескураженная Мария.

Я всегда боялась, что ко мне на улице подойдёт чужой дядя и предложит пойти с ним. Скажет, что он мой папа, я и пойду. А это окажется маньяк. А сейчас я знаю, как выглядит мой папа,

не спутаю.

У Марии защемило сердце. Это всё, что смог дать девочке её отец. Она чувствовала и свою вину перед Оксанкой за её сиротское детство, но ничего не поделаешь, так сложилась жизнь.

Годы пролетели быстро. Личное счастье Мария так и не устроила, а дочь подняла. Выросла Оксанка на радость матери весёлой и послушной девочкой. Почти невеста уже, кавалеры начали заглядываться, соседские ребята Денис с Виктором следом ходят, как привязанные, а она только смеётся, подтрунивает над обоими, дразнит. Мария сколько раз говорила ей, что так нельзя, нужно кого-то одного выбрать. Втроём по деревне ходить не дело. Что люди скажут? Да разве ж она послушает. Ей всё смешечки, а пора бы становиться серьёзнее. Эх, молодость, в сердцах думала про себя Мария. Она боялась, как бы дочь не повторила её судьбу, ведь зелёная совсем, неопытная, пятнадцать годочков только, рано ещё на кавалеров заглядываться. Да Оксанка лишь смеётся: «Какие они кавалеры, молоко на губах ещё не обсохло».

 

***

Праздник закончился, настало время передохнуть. Ольга Адамовна вымоталась, и у Эмилии сил не осталось. За годы жизни в Минске она отвыкла от театральной суеты, а сейчас как будто вновь окунулась в прошлое, в годы своей юности. Сцена, выступления, волнение, зрители - всё перемешалось в голове к концу праздника. Но Эмилия наслаждалась происходящим, она находилась в состоянии эйфории, как спортсмен, у которого месяцы тренировок сжаты в минуты соревнований, а потом в награду - победа и триумф.

Всё у них получилось замечательно. Зрители восхищались концертом. Директор совхоза лично поблагодарил Ольгу Адамовну и Эмилию за подготовку праздника и велел Эмилии назавтра с утра прийти в правление. Зачем только, Эмилия не понимала, а Иван Владимирович не объяснил. Он заинтриговал её, заставив волноваться и перебирать в голове возможные причины этого визита.

А сегодня он пригласил их на пикник, что после праздника устраивался на реке у костра. К берегу потянулось много людей. Собираясь в компании, они разжигали огонь, жарили шашлыки, пели песни, кто под гитару, кто под гармонь. Отовсюду слышались смех, шутки, а то и пляски.

Эмилия и Ольга Адамовна подошли к костру вместе с Иваном Владимировичем. Его жена Светлана и солистка ансамбля, повариха совхозной столовой, Ядвига Явор уже приготовили шашлыки и ждали гостей. Пришёл сын Ядвиги Алесь и главный агроном Игорь Маркевич, молодой холёный парень лет тридцати. Игорь принёс пакет с продуктами.

Что за пикник без запечённой в золе картошки, - весело сказал он, отдавая провизию хозяйкам.

Да уж, что за белорус без бульбы, - засмеялся Иван Владимирович. - Давай-ка, я побросаю картошечку, пока золы много, пусть запекается.

Какие вы молодцы, такой праздник организовали! - одобрительно сказала Светлана. - Эмилия, а вы - чудо, у вас такой голос! Спойте нам что-нибудь?

Дай человеку отдышаться, пусть хоть горло промочит, - добродушно вмешался в разговор Иван Владимирович. - Сколько волнений пришлось пережить, это ж не шуточки.

Я обязательно спою, - ответила Эмилия. - Мне самой петь хочется - такой вечер прекрасный! Посмотрите, по воде плывучий туман лилейной вуалью стелется, а воздух, как мороженое, вкусный. А река, послушайте, все песни в хор собрала - волшебство какое-то.

Давайте выпьем за прекрасный вечер, за любимое Заречье, благодаря которому мы все сегодня собрались, - сказал Иван Владимирович.

Выпили вина и наконец-то поели. Днём не думали про еду, а сейчас с удовольствием насладились шашлыками, запеченной картошкой и свежими огурчиками. Эмилия запела любимую балладу Новеллы Матвеевой, и полилась по реке песня, подхватывая новые и новые голоса со всего берега и объединяя их в одно общее звучание:

Счастье искать я ничуть не устала.

Да и не то, чтобы слишком искала,

Этот зарытый пиратами клад.

Только бы видеть листочки да лучики...

Только бы чаще мне были попутчики:

Тень на тропинке,

Полёт паутинки

И рощи не сумрачный взгляд.

После пикника Игорь вызвался проводить Эмилию домой. Ольга Адамовна и Иван Владимирович, переглянувшись, неохотно поддержали его.

Конечно, проводи. Эмилии далеко идти, ещё обидит кто.

Пойдёмте, прогуляемся? - ещё раз предложил Игорь.

Эмилия одобрительно кивнула, и они попрощались.

Иван Владимирович напомнил вдогонку, чтобы она завтра пришла в правление, разговор есть.

Как вас угораздило попасть в деревню, - спросил Игорь, когда они отдалились от компании.

Так звёзды сошлись, - с улыбкой проговорила Эмилия. - А вы местный?

Нет, что вы. Я из Минска. После окончания аграрного технического университета по распределению попал сюда на отработку. Да вот что-то задержался, пора уезжать, хватит в этой дыре сидеть, а то мозги атрофируются от такого общества.

А чем вам общество не нравиться? - удивилась Эмилия.

Как, разве вы не видите? Тут же одна деревенщина, поговорить не с кем. Я так рад, что вы приехали к нам, хоть пообщаться будет с кем.

Вы ошибаетесь, Игорь, здесь прекрасные люди, я не считаю себя лучше их.

Что общего может быть у вас с этими людьми? - с запалом проговорил Игорь.

Эти люди протянули мне руку помощи, когда я в этом нуждалась, и я благодарна им за это, - ответила Эмилия.

Но вы же не собираетесь из благодарности зарыть себя в этой деревне? - спросил Игорь.

Я живу тут полноценной жизнью, и не чувствую себя ущемлённой, - с негодованием сказала Эмилия.

Поедемте со мной в Минск? Я сделаю вас королевой, я весь мир брошу к вашим ногам, - проговорил Игорь.

Я уже была королевой в Минске. И мир лежал у моих ног. Поверьте, там нет ничего хорошего. Я никуда с вами не поеду, - отрезала Эмилия.

Игорь бросился её обнимать, но Эмилия, еле вырвавшись, с презрением проговорила:

Убирайтесь и больше ко мне не приближайтесь. Я не позволю унижать ни людей, которые мне дороги, ни себя, понятно!

Игорь ушёл, оставив неприятный осадок в душе Эмилии. Умудрился испортить такой замечательный вечер, с досадой подумала она. И что только делает здесь этот человек? Ему тут не место, он - чужой.

Эмилия встала рано утром, выпила кофе с кардамоном - эта привычка осталась у неё с Минска. День обещал быть жарким. Она надела лёгкий цветастый сарафан, обула сандалии и заспешила в правление совхоза. Что же директор от меня хочет, всю дорогу думала она.

Доброе утро, Иван Владимирович, - вежливо поздоровалась Эмилия.

Здравствуйте, Эмилия, - гостеприимно сказал директор, - проходите, присаживайтесь. Как вы вчера добрались, ваш кавалер вас не обидел?

А почему вы решили, что он может обидеть? - вопросом на вопрос ответила Эмилия.

Не знаю, - уклончиво проговорил Иван Владимирович, - он у нас такой.

Какой? - переспросила Эмилия.

Я и сам не знаю, какой. Непонятный, - честно признался

Иван Владимирович.

Вот и для меня он непонятный, - задумчиво проговорила она. - Вы просили меня зайти, что-то случилось?

Ну что вы! Ничего не случилось, просто я тут подумал, почему бы вам не пойти в клуб на работу, - улыбнулся Иван Владимирович.

Но там же Ольга Адамовна, - удивилась Эмилия.

Она - заведующая клубом, а вы будете художественным руководителем. У нас это место свободно, никак специалиста найти не можем, а вы нам подходите.

Но у меня нет специального образования, - с сожалением сказала Эмилия.

Мне говорили, вы в театре работали?

Да, костюмером. Но я играла в народном самодеятельном театре, пела, участвовала в постановках, вела праздники, у меня и документы есть, и характеристика.

Вот и прекрасно. Этого достаточно, чтобы работать в сельском клубе. Считайте, что вы приняты, идите и оформляйтесь, - пожал Эмилии руку Иван Владимирович.

Она выпорхнула от директора, ликуя от радости. Такого предложения Эмилия не ожидала. Даже не мечтала когда-нибудь заниматься любимым делом. К тому же, это единственное, не считая шитья, что она умела делать хорошо. Но надо сначала сходить к Ольге Адамовне, поговорить с ней, решила для себя Эмилия. Ведь работать предстоит вместе, неизвестно, как она к этому отнесётся. Зайдя в клуб, Эмилия поздоровалась.

Судя по вашему выражению лица, вы от Ивана Владимировича идёте? - улыбаясь, спросила Ольга Адамовна.

А вы знали, и мне ничего не сказали, - с обидой произнесла Эмилия.

-Я сама предложила вашу кандидатуру на эту должность, вы хорошо зарекомендовали себя на празднике, надеюсь, вы согласились?

Я так счастлива! Эмилия закружилась от удовольствия, увлекая за собой Ольгу Адамовну, - конечно, я согласна.

Я тоже рада за вас, - смеясь, ответила Ольга Адамовна, - будем коллегами. Оформляйтесь, а завтра жду вас в клубе.

Эмилия заглянула в отдел кадров и, захватив список требуемых документов, побежала к бабе Вере поделиться новостью.

Я буду работать в доме культуры, - с порога выпалила она.

Какое хорошее известие, - обрадовалась баба Вера. - Иди, я тебя чаем напою, а то бегаешь целый день, как угорелая, поесть некогда.

Эмилия села пить чай, а баба Вера начала рассказывать, что опять учудили Наташка и Олег.

После праздника они как и большинство односельчан направились к реке на пикник. Там Олег снова позволил себе выпить лишнего, и всё бы ничего, да домой пора, а ноги не идут. Если бы не Наташка рядом, дошёл бы, никуда не делся, а тут расслабился, на неё понадеялся, размяк, как переваренный пельмень, и лежит, не встаёт. Наташка вокруг него и так, и эдак - лежит. И бросить - не бросишь, комары да оводы заедят, и все давно разошлись, одни они на реке остались.

Наташка, ничего другого не придумав, берёт розгу и начинает хлестать Олега по щекам. Тот просыпается от боли, подхватывается - и за Наташкой, та - наутёк. Олег догоняет, сколько есть сил, потом замертво валиться на землю. Наташка подскакивает и опять хлещет его по щекам розгой, Олег поднимается, и снова за ней.

Так и бежали до дома километра два, не меньше. Зрелище ещё то. Кто видел, умирали со смеху. Олег - огромный детина - разъярённый, как тигр, и Наташка - щупленькая, быстрая - куда ему угнаться.

А сегодня он опять притих, ходит, головы не поднимая, заискивает перед Наташкой, во всём ей угодить норовит. Стыдно, да ещё деревня потешается, глядя на его опухшую от розги физиономию. Жалко мужика, заключила баба Вера, хотя, с другой стороны, поделом - меру знать в выпивке следует.

Эмилия посмеялась и, распрощавшись с подругой, направилась домой.

На работу собираться надо, - важно отчиталась она на прощание.

- С Богом, доченька, - перекрестив Эмилию крестным знамением, ответила баба Вера.

Надвигалась гроза. Небо затягивалось чёрными тучами, неожиданно приобретающими причудливые, демонические формы. Моментами возникало ощущение, что сверху наблюдают за происходящим пронизывающие, звериные глаза. Со стороны реки начали доноситься раскаты грома. Разгулялся ветер, воронками закружил листву по дороге. Деревья загудели. Ивы, стоящие рядом с домом, обычно ухоженные и опрятные, сейчас наклонили взлохмаченные ветром космы до самой земли. Неуправляемая стихия с треском выворотила куст можжевельника и понесла по околице.

Эмилия с ужасом смотрела из окна на бушующий ураган. Ей не раз приходилось наблюдать за грозой из окон городского дома, но это совсем другое. А здесь, в деревне, она сама стала частью мироздания, чувствовала себя аборигенкой, невольной участницей спектакля, режиссером которого выступала всесокрушающая сила природы.

Раскаты грома раздавались отчётливее и отчётливее, зарево загоралось так ярко, что становилось светло, как от рампы на сцене. Молнии копьями вонзались в землю и рассыпались на множество белых искр.

И вот уже где-то возле реки полыхнуло пламя. Огромный столб огня окутал одиноко стоящее на лугу дерево. Захлестал ливень, и мгновенно вся округа погрузилась в воду. Ветер на лету подхватывал ленты дождя, уносил их далеко в сторону, крошил на мелкие клочья и с силой бросал на землю, образуя каскад из жёлтой шипящей пены. От огромного количества пузырей на воде возникало ощущение, что земля закипает. Это зрелище заставило Эмилию содрогнуться, как от горячего прикосновения. А когда она заметила, что с сарая бабы Веры слетела крыша, не на шутку испугалась. Неудержимая сила швыряла шифер на дорогу, тут же подхватывала его и несла дальше, с треском разламывая на куски.

В это самое время в Заречье ехала машина. Большой чёрный джип оказался заложником и в то же время участником разгулявшейся стихии. Деревья, стоящие вдоль обочин, как подкошенные, падали и образовывали кучи непроходимого бурелома. Двигаться становилось трудно, почти невозможно. Пассажирам, молодым юнцам, ехавшим в машине, постоянно приходилось останавливаться и разгребать дорогу. Они выскакивали и, как дикари, прыгали, выкрикивая на весь лес слова ругательств и ликования одновременно. Переделка доставляла им явное удовольствие. Казалось, молодые люди попали в родственную им стихию и теперь наслаждались происходящим. Они быстро разбирали бурелом и ехали дальше, до следующего затора. А когда земля начинала содрогаться от грохота, и небо с надрывом извергало огнепад, они выскакивали из машины и с вожделением, распахнув широко руки, как бы впитывали в себя дьявольскую силу, заряжались от неё энергией хаоса и произвола, царившей сейчас в природе.

Прибыв в деревню, компания остановилась возле дома Петровичей, не так давно проданного под дачу. Юнцы приехали из города провести в деревне каникулы, отдохнуть и развлечься. Один из молодых людей и являлся новым владельцем дома. Его звали Тёмой. Будучи заядлым рыбаком, он намеревался приобщить к этому делу и друзей. Слабый и безвольный, он позволял помыкать собой товарищам. Они же любили подтрунивать над его манерами и общались с ним лишь потому, что Тёма имел полные карманы денег. Его родители владели цехом по изготовлению мебели. Бизнес процветал, давал хороший доход, и единственному сыну мать с отцом ни в чём не отказывали. Они обожали своё чадо и выполняли все его капризы. Тёма этим пользовался. Числился в коммерческом университете, но учиться не хотел, овладеть профессией экономиста желания не возникало, так как работать он не собирался. Изредка заглядывая в учебное заведение, отмечался в зачётной книжке, благо родительских денег хватало, чтобы за всё заплатить и спокойно жить. Ночные клубы, рестораны, молодёжные тусовки - излюбленные места обитания Артёма и компании. Да ещё рыбалка, к которой Тёма пристрастился в последнее время. Поэтому-то он и уговорил родителей купить дачу на берегу реки,

желая наслаждаться этим занятием в любое время, когда захочется.

Вместе с Артёмом приехал его друг, огромный детина с глупым выражением лица и рыжей шевелюрой, по кличке Дик. Третьим пассажиром в машине был Алекс - красивый, хитрый, с ироничной улыбкой и показными манерами. Кроме парней приехали две девицы - Виолетта и Стела - роскошные барышни, почти без одежды и с огромным количеством косметики на молодых, красивых личиках.

Компания заехала во двор большого, ухоженного дома. Петровичи, жившие здесь раньше, слыли хорошими хозяевами: высокий каменный забор, сарай, крытый шифером, деревянный дом, выкрашенный жёлтой краской - всё основательно строилось и содержалось в идеальном порядке. Когда у стариков иссякли силы, и ухаживать за усадьбой они уже не могли, дети на семейном совете решили забрать их к себе. Подвернулся вариант продать квартиру и родительский дом и купить коттедж в городе. Так Артём стал хозяином дачи, а заодно и соседом бабы Веры.

Стихия постепенно отступила, гроза ушла на север, тучи рассеялись. Заехав во двор, компания быстро разгрузила машину, отцепила прицеп с лодкой и направилась в дом. Вскоре оттуда донеслась музыка. В деревне часто раздавались различные мелодии, понятно, много людей на отдых приезжало. Но здесь звучало совсем другое. Музыка орала вызывающе громко, была деструктивная, не созидающая, а разрушающая. Она резала слух и действовала на нервы, и возникало чувство, что разгулявшаяся накануне стихия принесла с собой эти неприятные звуки. Компания принялась кутить, выпивать и танцевать под свою дикую музыку не менее дикие танцы.

Во дворе у бабы Веры жила собака Жулька. Она давно состарилась и много чего повидала, но с таким хаосом столкнулась впервые. Ей явно не нравились новые соседи, и Жулька заливалась громким лаем.

Молодые люди, обратив внимание на собаку, начали её дразнить, бросаться палками и камнями, а когда из дома вышла баба Вера и попыталась их урезонить, Дик, который с рыжей чуприной, снял штаны и показал бабе Вере с Жулькой голый зад. Его друзья нагло засмеялись, принявшись неприлично жестикулировать

и кривляться.

Поняв, что разговаривать не с кем, баба Вера плюнула и ушла в хату, забрав и собаку. Человек может понять человека, а если это нелюдь, что с ним говорить, - с обидой подумала она.

До самой ночи из дома Петровичей доносились дикие вопли, смех и песни вперемешку с нецензурной бранью.

«Вот дал Бог соседей», - в сердцах приговаривала баба Вера, глядя из окна своего дома на разгулявшуюся компанию.

 

***

На следующий день с самого утра вся деревня вышла на улицу посмотреть, что натворила вчерашняя стихия. Повреждённые провода, выкорчеванные с корнями деревья, сорванные крыши домов и сараев - зрелище удручающее.

Люди потянулись к реке, где ураган оставил ещё большие следы: берёзы вдоль побережья лежали, срамно оголив корни, а корявые пни дубов зияли вывернутым наизнанку жёлтым нутром. Везде царил беспорядок и хаос, вода стала мутной, река заполнилась буреломом и мусором, шипела грязно-жёлтой пеной, по инерции как бы продолжая защищаться от стихии.

Но людей больше всего поразило не это. На берегу, там, где обычно все отдыхали, приезжая компания молодых людей устроила нудистский пляж. Девушки и парни ходили нагишом, не обращая внимания на местных жителей. Они резвились, играли в волейбол, и их нисколько не волновало, что скажут или подумают люди. Баба Вера, стоящая рядом с Эмилией, лишь крестилась, глядя на неприкрытый срам. Дед Дуля смачно выругался, плюнул и быстро ушёл. Кто-то из местных мужиков попытался урезонить наглецов, пристыдить, но они вылили на голову бедолаги ушат брани, и тот, поникнув, удалился, чтоб, как он выразился, не оскверняться, да не брать грех на душу. Эмилия и баба Вера, понурившись, шли домой.

- Вот Милечка, что твориться, - сказала баба Вера, - и как только таких лайдаков земля носит? Ты не представляешь, что они вчера вытворяли, Жульку чуть не убили, камнями закидали.

Куда только их родители смотрят? - говорила, вздыхая, Эмилия. - Ведь этих подонков тоже матери рожали, неужели они и с ними так обращаются?

Всё из семьи идёт, всё из семьи, - задумчиво ответила баба

Вера.

Эмилия вышла на работу. Дом культуры стоял в центре села, рядом с правлением совхоза и школой. Красивое, добротное здание с большим танцевальным залом, кинозалом, гардеробом и кабинетом, в котором располагалась Ольга Адамовна, а теперь и Эмилия.

Ей нравилась обстановка, царившая здесь. Нравилось, что вокруг постоянно толпилась молодёжь, проводились встречи, беседы, строились планы и даже назначались свидания. В деревне клуб - единственное место, где можно провести свободное время. Даже люди постарше любили захаживать в клуб и с удовольствием посещали концерты и праздники, которые устраивала Ольга Адамовна. Работать в деревенском клубе - значит находиться в центре событий, общаться с множеством людей, полноценно жить. Это как раз то, чего Эмилии так не хватало.

С первого дня она оказалась в беспрерывном движении сметающих друг друга деревенских будней и праздников. Создала вокальный кружок и театральную студию. Вместе с Ольгой Адамовной наметила план работы и самозабвенно трудилась над его воплощением.

С особым интересом Эмилия общалась со старшеклассниками. Они податливые и быстро откликались на её предложения. Их всё интересовало, им всего хотелось попробовать.

Как-то пришли к Эмилии Витя, Оксанка и Денис. Они тоже решили приобщиться к клубной жизни, точнее сказать, эта идея пришла в голову Оксанке, а мальчишки последовали за компанию - куда ж они без своей подружки? Эмилия предложила им попробовать себя в театрализованной постановке. Витя имел прекрасную дикцию, на празднике деревни он так проникновенно читал стихи, что односельчане до сих пор вспоминают его. Оксанка хорошо пела и танцевала, а Денис хоть несколько угловат, но и для него нашлась подходящая роль. Ребята начали посещать театральную студию и ещё больше сдружились с Эмилией, стали для неё по-настоящему близкими.

Марта давно собиралась посмотреть, где работает Эмилия, заодно поздравить её с назначением на должность. Выбрав свободный день, она, наконец, навестила подругу.

Вот видишь, как хорошо всё получилось! - сказала Марта. - Я так рада, что теперь у тебя есть работа! И за ребятами моими присмотришь. Всё ж на глазах будут, а то переживаю я за них. Угораздило же влюбиться в одну девочку. Я ничего не имею против этой дружбы, Оксанка хорошая, но не одна же на двоих.

Не бери в голову, - заулыбалась Эмилия, - они сами разберутся. У тебя умные ребята, толковые. А ты посмотри, что вокруг происходит? Слышала, что вытворяют соседи бабы Веры? Это же дикари, а не люди! Куда только их родители смотрят!

Понимаешь, Эмилия, - ответила Марта, - вырастить ребёнка непросто.

И она начала своё очередное рассуждение по поводу воспитания. Эмилия любила слушать Марту. Она опытный педагог и интересная рассказчица.

Как правило, всё начинается заурядно и безобидно, - рассуждала Марта. - За взрослыми проблемами родители не находят должного времени для своих маленьких детей. Но теперь появилось чудо техники - компьютер. Усадил малыша за монитор и можно умиляться, какой умненький ребёнок, как быстро всё схватывает, постигая компьютерную науку. Можно не беспокоиться, что он упадёт, осваивая новую территорию, разобьёт коленку и своим криком нарушит родительский покой. Ребёнок занят, он при деле. И не важно, что это дело затягивает его всё больше и больше. Родителям некогда, они этого не замечают.

А дитя растёт, его организму становиться сложно справляться с сидячим образом жизни, нагрузкой на мозг, позвоночник, зрение. Тут на помощь приходят энергетические напитки. Они свободно продаются в продуктовых магазинах, не содержат алкоголь, но при этом так бодрят! И опять не важно, что в одной баночке напитка кофеина больше, чем в двадцати чашках кофе, что он влияет на сердце, на мозг. К нему привыкают и подсаживаются, как на наркотик. Он ведь не запрещён, а что не запрещено, то разрешено. Родители сквозь пальцы смотрят на невинное пристрастие своего отпрыска.

Время идёт, дитя растёт. Наступает момент, когда и энергетического напитка уже недостаточно. Организм подростка требует большего, ведь нужно каким-то образом снимать напряжение, расслабляться. Виртуальные сети затягивают, опустошают и, как правило, появляются проблемы в школе, не ладятся отношения со сверстниками, да и родители начали докучать, решив, что их чаду не мешало бы приобщиться к какому-нибудь полезному делу.

Но подростку ничего уже не нужно. Он не готов к принятию важных решений, и не желает слушать наставления. Любым способом забыться, уйти от действительности - вот что для него сейчас главное.

Он ищет и находит единомышленников, с которыми можно отрешиться от мира, употребив, например, пиво или что-нибудь покрепче. И неважно, что сто граммов водки губит семь с половиной тысяч активно работающих клеток головного мозга. Зато выпил - и все проблемы вмиг исчезают. И не беда, что у людей, употребляющих спиртные напитки хотя бы раз в неделю, организм не очищается от алкоголя никогда. Подростки, позволяющие себе баловаться пивом, выглядят как маленькие старички, плохо учатся, подвержены нервно-психическим расстройствам. Зато это так по-взрослому. Можно со всеми разговаривать на повышенных тонах, ведь пьяному и море по колено, так в народе говорят.

И вот наступает первая встреча с законом, привод в милицию. Подростка ставят на учёт за появление в нетрезвом виде в общественном месте. А что же родители? Они в недоумении. Почему, за что? Как такое могло случиться? Во всём виноваты друзья, улица, школа, но не их ребёнок, и не они сами. Родители грудью становятся на защиту своего чада. Они делают всё, чтобы скрыть инцидент, чтобы никто ничего не заметил, не узнал. Ведь это позор!

Родители в панике, но самому подростку всё равно. Кроме спиртного друзья уже предлагают наркотики, спайс. Вот он, апогей свободы! Взял в рот заветную марочку - и весь мир у твоих ног. И не надо при этом прилагать усилия, стремиться к самодостаточности. Ничего не надо. Принял очередную дозу, и ты властелин мира, и нет дела до родителей, учителей, одноклассников. Они ничто по сравнению с блаженством, которое дают наркотики.

Но однажды родители замечают, что с их ребёнком происходит что-то страшное. Он превратился в необузданного зверя, готов всё смести на пути. Он рычит и скрежещет зубами, скулит и плачет. Родители со страхом склоняются над чадом, не понимая, что происходит?

А происходит ломка. Просто их ребёнку нужна следующая доза наркотика любым способом, иначе ему конец, иначе он не выживет.

Как быть? Где выход? По-разному поступают родители в данной ситуации. Одни, как не абсурдно это звучит, сами покупают ему наркотик, успокаиваясь тем, что постепенно снижая дозу, избавят своё дитя от зависимости. Другие объявляют войну подростку, закрывают дома, привязывают к батарее, устраивают слежку. Третьи пытаются лечить, возят его по клиникам и реабилитационным центрам.

У каждого своя история и своя трагедия, и нет однозначного ответа на риторический вопрос: «Что делать?» Возможно, его надо искать уже тогда, когда родители впервые берут на руки своего новорожденного малыша.

Марта замолчала. Молчала и Эмилия. Она понимала, что её подруга во всём права, и результаты такого воспитания сейчас наблюдает вся деревня, глядя на заезжую молодёжь. Ведь не может быть, чтобы так вести себя их учили мамы и папы. Подобная искажённая психика и аморальное поведение бывает только в результате употребления психотропных веществ, с содроганием думала

Эмилия. А это ещё страшнее. В таком состоянии человек не владеет собой, более того, он находится в иллюзорном мире, и кто знает, что мерещится ему в данную минуту.

Не будем о грустном, - подытожила Марта, - лучше расскажи, как тебе работается.

Я счастлива, - ответила Эмилия. - Я занимаюсь любимым делом. Вокруг меня постоянно толпиться молодёжь, односельчане, да мне за это ещё и деньги платят.

Вот видишь, как всё хорошо сложилось, а ты переживала. Недаром в народе говорят: «Что не делается, всё к лучшему».

Да. О таком я и мечтать не могла.

А как тут мои ребята? - спросила Марта.

Они молодцы! Особенно Виктор. Он умеет раскрыться на сцене. Из застенчивого, молчаливого подростка превращается в артиста. У него талант к перевоплощению, ему надо дальше учиться после школы. Из Вити хороший актёр получиться, это я тебе говорю. А я в этом толк знаю.

Мы с Алексеем обязательно дадим образование всем нашим детям. Я так мечтаю об этом! Они у нас молодцы, учатся хорошо, стараются, - с гордостью сказала Марта.

У тебя, правда, хорошие дети! Счастливая ты, - улыбнулась Эмилия, по-доброму радуясь за подругу, - а Витя талантливый мальчик, помянёшь моё слово, он станет артистом, - уверенно добавила Эмилия.

У всех детей, попавших к Добрашам, была какая-то история, трагедия, в результате которой они оказались в детском доме. Все раньше жили с родителями, помнили их, любили, даже если любить было не за что. Все, только не Витя. Он не изведал тепла рук родной матери. Сколько себя знал, Витя находился в детском доме. Будучи крохой, он не представлял, кто такая мама. Самым родным словом он считал слово тётя. Тех, кто уделял ему хоть сколько-нибудь внимания, маленький Витя называл тётями и любил одинаково. Его не баловали ласками, редко брали на руки, ещё реже разговаривали с ним. Оттого Витя поздно пошёл ножками, поздно начал говорить, и его считали отстающим ребёнком, собираясь определить в специальную школу для детей с особенностями развития.

Всё изменилось, когда Витя пошёл в первый класс. Он быстро впитывал знания, с удовольствием учился, вскоре догнал сверстников, а к восьми годам стал лидером в учёбе. Когда он повзрослел и многое понял, то захотел узнать, кто же его родители, откуда он появился на свет?

Однажды Витя отважился спросить об этом директора детского дома. При разговоре вразумительного ответа мальчик не получил. Степан Васильевич, так звали директора, уклонился от его вопросов. Он философски поразмышлял о будущем, но говорить с Витей о прошлом не стал. Выйдя от директора так ничего и не узнав, мальчик замешкался, нагнувшись завязать шнурок на ботинке. В это время в кабинет вошла воспитательница. Дверь она прикрыла неплотно, и Витя невольно услышал их разговор.

Любовь Константиновна, проходите, присаживайтесь, - любезно пригласил её Степан Васильевич, - а ко мне сейчас приходил ваш ученик, Виктор. Интересовался, кто его родители.

И что вы ему ответили? - с тревогой спросила Любовь Константиновна.

А что я мог ответить? То, что его чуть живого нашли в мусорном бачке, закрученным в тряпку? То, что врачи еле выходили его, а потом передали нам? Ведь мы не знаем, кто его родители. Милиция так и не нашла виновников этого преступления. Да и нужна ли ему такая мать, которая выбросила умирать собственного ребёнка? - сказал с досадой директор.

Ну и хорошо, что ничего не сказали, - ответила воспитательница, -Витя чувствительный мальчик, это известие могло его травмировать. Пусть лучше ничего не знает. Ему так легче будет жить.

Витя в прострации спустился в подвал. Забившись в угол, ондалволю слезам. В детскомдоме не принято плакать, это считалось проявлением слабости. Негоже показывать, что ты хлюпик, иначе засмеют. И Витя, даже будучи маленьким, никогда не ронял слёзы.

А тут не удержался и, яростно разгрызая зубами рукав рубашки, беззвучно, чтобы никто не услышал, зарыдал. Он не помнил, как долго просидел в подвале, всхлипывая и задыхаясь от горя. Вышел мальчик из своего укрытия, когда уже стемнело, и никто не мог видеть его заплаканного лица. Больше Витя ничего не спрашивал и в своё сердце никого не допускал. Другие дети надеялись, что их усыновят, возьмут в приёмную семью, а Витя об этом даже не мечтал. Кому нужен мальчик с мусорного бака?

Но однажды приехали в детдом люди, Алексей и Марта. Они побеседовали с Витей, и ему показалось, что он знаком с ними давно-давно. Тепло стало на душе у мальчика от их участия, и когда пришла пора расставаться, Витя поймал себя на мысли, что не хочет этого. Алексей и Марта навещали его ещё несколько раз, а однажды предложили уехать с ними. Витя не мог поверить, что его, уже большого мальчика, хотят забрать к себе эти замечательные люди, ведь обычно на усыновление брали маленьких детей. Витя из младшего возраста вышел и считал, что у него нет шансов вырваться из детского дома. А когда выяснилось, что у Алексея с Мартой дом семейного типа, и кроме него там живёт ещё много детей, Вите стало даже легче. Он обрадовался, что будет там не один.

Так он оказался в семье Добрашей. Благодаря стараниям опекунов он быстро подружился с обитателями дома, и со временем его сердце оттаяло. Он, наконец, нашёл родных ему людей, искренне привязавшихся к нему. И Витя тоже полюбил их, преданно, беззаветно, всех. Он с нежностью стал относиться к Марте, сдержанно обожал Алексея. Уважал Дениса, души не чаял в маленьком Сашке, а девочек ревностно защищал в школе от обидчиков - ведь это его сёстры. Изведав, что такое ласка и забота, Витя, наконец, обрёл семью, и по предложению Дениса, так же как и другие дети, стал называть опекунов папой и мамой.

 

***

Мишка Жемчужин направился к реке. В деревне говорили, что там любят проводить время новые дачники. Он слышал, как горланит на всю округу их музыка, как они веселятся и кутят, и Мишке стало любопытно, кто же это такие? Придя на реку, он действительно увидел всю компанию там.

Эй, пацан? - обратились они к Мишке.

Он подошёл вразвалочку, желая показать, что тоже чего-то стоит в этой жизни.

Это вы мне? - свысока спросил Мишка.

Тебе, тебе, - проворковали барышни, подойдя ближе и оценивающе осмотрев его. - Ты местный? - полюбопытствовали они.

Местный.

И как тебя зовут, - спросила красивая, размалёванная девица.

Мишка-цыган, - ответил он, - я из местных ромов.

Слушай, цыган, косячок достать можешь? - спросил рыжий верзила.

Если надо, могу, - заявил Мишка, - только травка денег стоит.

За деньгами дело не станет.

Тогда завтра будет. Я вообще всё могу, - прихвастнул он.

И убить можешь? - с насмешкой спросил Алекс.

Убить не могу, - покраснев, ответил Мишка.

Ну, так и не говори, что всё можешь, понял, пацан. Метнись лучше, пивка нам принеси, холодненького, да быстрее.

Я мигом, - взяв деньги, Мишка бросился бежать в магазин.

Где я им дурь раздобуду, думал он по дороге. Никогда с этим

дел иметь не приходилось. Но у этих мажоров, видно, деньжата водятся. Можно хорошо подзаработать. Так хочется купить мотоцикл! Что за цыган без лошади, досадовал Мишка. А так стану свободным, как ветер, куда захочу, туда подамся. Да и перед Анжеликой Пашковой, невестой, покрасуюсь, размечтался он. А то и смотреть в мою сторону не хочет. Вот дура девка. Знает же, что сосватали нас с детства, так нет, ломается, строптивая, не подступиться. Свободы ей хочется, учиться подавай. В школу зачем-то ходит. Вот на кой ей нужна эта школа? Её дело замуж выйти да детей рожать. Мягкотелый отец у неё, много позволяет. Вот стану ей мужем, как струна у меня ходить будет. Пусть только подрастёт немного, да и я ещё молодой, погулять хочется.

А какие девочки у этих мажоров! Надо бы поближе с ними

познакомиться. Время весело провести можно и денег подзаработать. У них бабла много, сорят, не глядя. Только где ж дурь раздобыть? Надо бы на вокзале поспрашивать. Сейчас время такое, этот товар нарасхват. И прибыль приличная. Друзья рассказывали, работа не пыльная, но прибыльная. А теперь ещё и марочки появились. Хорошая вещь, говорят, забористая. Под язык положил и смотри мультики. Надо бы самому испытать, а то стыдно кому сказать, ничего ещё и не пробовал, как сосунок какой, размышлял Мишка по дороге в магазин.

Занеся пиво новым знакомым, он отправился на поиски травки. Позвонил знакомому в район и на удивление быстро договорился о покупке. Съездил на вокзал, хотел из рук в руки товар получить, да где там. Ему велели прийти на пустырь, положить деньги под старый пень, а там взять пакет. Серьёзно ребята работают, подумал Мишка. Надёжная конспирация и заработок приличный. Надо самому в этот бизнес вливаться, а то люди охапками деньги загребают, а я клювом щёлкаю.

 

***

Товар Мишка привёз прямо на хату к дачникам. Компания, отдохнув на реке, теперь кутила дома. Вот у кого жизнь, с завистью подумал Мишка, сплошной праздник.

Ну что, принёс? - спросил Тёма.

Принёс, как и обещал, - достал из-за пазухи небольшой свёрток и протянул новым друзьям Мишка.

Ну, давай быстрее, не томи, - Дик от нетерпения вырвал у Мишки пакет из рук и вышел в другую комнату.

Что, затянемся косячком? - заворковала Стела, обращаясь к Мишке.

Затянемся, - хорохорясь, ответил Мишка

А ты хоть пробовал когда-нибудь курить? - смеясь, спросила другая девица.

А то. Конечно, пробовал, - соврал Мишка.

Ребята, а парень-то свой, оказывается, - проговорила Стела, нетерпеливо поглядывая на дверь соседней комнаты.

Дик, выйдя, разложил на столе дозы. Все, включая Мишку, закурили. Он побаивался в первый раз пробовать наркотик, и в то же время хотелось узнать, что это такое. А ещё Мишка мечтал подружиться с этими мажорами. Он возлагал на них большие надежды.

Компания, шумная и энергичная ещё несколько минут назад, сейчас начала неспешно, как в замедленном кино, двигаться по комнате. Постепенно все впали в экстаз, состояние умиротворения. Кайф сделал их мягкими и податливыми, как пластилин. Им захотелось отключиться от мира, забыть всё и не думать о проблемах. Осовело опустившись на пол, молодые люди ушли в радужное состояние эйфории. Мишка никогда не чувствовал себя так хорошо. Вот оно - счастье, думал он, закатывая глаза и улетая в безвоздушное пространство.

Когда он очнулся, то не смог понять, где находится, и что с ним приключилось. В голове пели кукушки, ноги не слушались. Он попытался растолкать тех, кто валялся на полу вместе с ним, но это оказалось бесполезным делом. И парни, и девушки лишь отбивались, не желая впускать его в свой воображаемый мир неги.

Тогда Мишка поднялся и шатающейся походкой вышел из дома. Но странное дело, дорога оказалась испещренной ухабами. Раньше такого не наблюдалось, подметил он, высоко поднимая ноги и переступая через препятствия. Идти удавалась с трудом. Мишка возмущался, сам себе громко приговаривая: «Кто ж так дорогу испортил? Кто этот умник? Ноги бы ему повыдёргивать!» Он шёл и ругался, а люди, наблюдавшие за ним со стороны, не могли понять, что случилось с парнем? Почему он, идя по ровному тротуару, так высоко и комично поднимает ноги, и на кого он так кричит?

 

***

Анжелика Пашкова долго не решалась зайти в клуб. Многие из её одноклассников ходят в кружки Эмилии Александровны, и Анжелике тоже хочется где-нибудь участвовать! Потоптавшись на крыльце, она, расхрабрившись, открыла дверь клуба.

- Здравствуйте, - стесняясь, еле слышно сказала Анжелика.

Здравствуй, - ответила Эмилия, приветливо улыбаясь посетительнице.

Я хочу записаться к вам в кружок, - несмело переступив порог, пробормотала девушка.

А что ты делать умеешь?

Петь люблю. Пою цыганские песни, и танцевать умею, - с жаром воскликнула она.

Ну, спой что-нибудь, а я послушаю, - с интересом попросила Эмилия.

Анжелика оживилась и, приняв удобную позу, запела старинный цыганский романс:

Эх, ромалы, дети воли и полей

Для вас горит безумие ночей.

Пляски жар и звон гитар,

И любви пленительный угар.

Неожиданно для её худенького, тщедушного тельца голос оказался низким, гортанным контральто, необычайно сильным и красивым. А когда она начала плавно двигаться в такт мелодии, незаметно исчезло ощущение угловатости, появившееся у Эмилии при первом взгляде на Анжелику. Непостижимым образом она из невзрачной девчушки превратилась в грациозную красавицу. Эмилия с любопытством смотрела на это перевоплощение. Ей всё больше нравилась эта девушка, она почувствовала в Анжелике что-то родственное, близкое себе по духу.

Приходи, я рада буду видеть тебя на репетициях вокального кружка, - сказала Эмилия.

Я обязательно приду, - пообещала Анжелика и довольная выпорхнула из клуба.

Девушка принадлежала семье деревенских ромов. Цыганские дети рано бросали школу. Грамоту кое-как осваивали и ладно. А Анжелике нравится учиться. Она бы и дальше постигала науку, в университет пошла бы, да кто ж её пустит? Девочку с детства обручили с Мишкой Жемчужиным. Её удел - подчиняться мужу, детей рожать, да семью кормить. Мать у Анжелики - высокая, статная женщина, а дочь в отца пошла - худенькая, хрупкая. Всего

и красоты, что волосы длинные да огромные чёрные глаза.

Анжелика - старшая дочь в большой семье Пашковых. Не хочется ей повторять судьбу матери, да никто у неё не спрашивает. Когда она родилась, Пеша, отец её, от расстройства даже не подошёл к колыбели. Уж больно хотелось ему первенца-сына. Анжелика побаивалась отца и беззаветно любила мать. Она видела, как тяжело живётся её семье и старалась помогать во всём. Пока мать добывала средства на пропитание, Анжелика занималась домом. Возилась с младшими детьми, готовила еду, стирала и убирала.

Лейла, мать Анжелики, ездит с детьми на вокзалы, рынки, вещи и всякую мелочёвку перепродаёт. Вечером уставшая, измождённая еле ноги притягивает домой. И детишки продрогшие, голодные, есть просят, хныкать к вечеру начинают. А мужу ещё понравиться ли то, что удалось заработать за день. В хорошем настроении так промолчит, даже когда мало денег принесли, а если не в духе, и скандал учинить может. Дети по углам разбегаются, бояться. А Лейла, резкая, умеющая постоять за себя женщина, перед мужем тушуется, еду ему подаёт, а сама даже присесть не смеет. Вот такая она, жизнь цыганской женщины.

В своё время Лейлу выдали замуж в двенадцать лет за Пешу, которому на тот момент исполнилось шестнадцать. И никто у неё не спрашивал, хочет она этого или нет. Физически она казалась развитой девочкой, но в душе - ребёнок. Она боялась замужества, но кому до этого дело? Таковы цыганские обычаи, так решили родители. В четырнадцать лет у неё на руках появился первенец - Анжелика. Сейчас у них пятеро детей, а Лейле только тридцать лет. Славянские женщины в таком возрасте молодыми считаются, некоторые ещё невестятся, семьи заводить начинают, а цыганка - уже многодетная мать и уважаемая матрона.

Ранний брак и тяжёлые условия жизни наложили отпечаток на внешность Лейлы. Она, некогда необычайно красивая, с тонкой талией и глубокими чёрными очами, сейчас располнела и огрубела. Глаза её притухли, взгляд стал усталым и тяжёлым.

В глубине души она мечтала, чтобы хоть Анжелика выбралась из нужды и создала для себя лучшую жизнь, поэтому и отправляла её учиться. А Пеша с детьми никогда не возился, ему и дела нет, кто чем занимается. Так Анжелика и ходит до сих пор в школу, уже в одиннадцатый класс перешла.

Правда, зимой много пропускать приходиться, семьёй уезжают они в тёплые края. Раньше в Ташкент направлялись, а сейчас всё больше в Одессу. Там и Анжелика матери помогала: торговала и за детьми присматривала. Другие цыганки гаданием промышляли, как, например, Ляля, их соседка. Ромалам спокон веку дано читать книгу жизни по картам. Чёрт эту книгу держал, да упустил, и рассыпалась она по дороге на множество листов. Мимо ехали цыгане, собрали все листы, и в награду им разрешили забрать их с собой. Цыгане читать не умели, но они раскладывали эти бумажки перед собой, и перед ними раскрывалась вся жизнь.

Но Лейла не любила это занятие, её работа - торговля. Семьёй из Беларуси в Одессу одни товары возили, обратно другие - так и промышляли, выживали, как могли. Лейла привыкла к жалкому существованию, а дочери не по нраву такая жизнь. Она постоянно с книжками ходит, читает что-нибудь - то учебники, то роман для души. Отцу нет до неё дела, а мать спокойно относится к увлечениям Анжелики.

У Добрашей заболела Юлианна. Прямо в школе у неё начались сильные почечные колики. Вызвали скорую помощь, и девочку отвезли в районную больницу.

Юлианне уже исполнилось тринадцать лет. К Марте и Алексею она попала из Чернобыльской зоны, где вместе с матерью Надеждой жила в деревне с правом отселения. Только в своё время у матери не получилось воспользоваться этим правом. Многие её односельчане покинули свои дома сразу после аварии. Не отстала от них и Надежда. Да выяснилось, что никто её там не ждал. Недалеко от их деревни, в пригороде районного центра, не попавшего под радиационное облако, возвели посёлок для чернобыльцев. Там-то и получила домик Надежда.

Строения с виду красивые, добротные, только жить в них оказалось невозможно - сооружались они наспех, некачественно. С осенними дождями потекли крыши и почернели углы. А когда стукнули морозы, стало и того хуже. Отопление паровое, но никудышнее, и холод в комнатах стоял невыносимый. Там, где в семье были мужчины, люди как-то выходили из положения, утеплялись, ремонтировали свои жилища. А Надежда жила одна, помощи ждать неоткуда, да ещё и трудоустроиться оказалось непросто. Работы не хватало, а то, что предлагали, не подходило. Город, вроде, и недалеко, но добираться неудобно, да и людей пришлых много, всем кусок хлеба нужен. До аварии Надежда в больнице сани- тарочкой работала, здесь же только на ферму брали, а она коров боялась. В детстве подмял её под себя бык, и с тех пор Надежда с большой опаской относилась к животным.

Зиму кое-как промучилась - простудилась, занемогла. То ли радиация стала причиной, ведь дозу немалую получила во время аварии, то ли от холода да сырости. Еле оправившись от болезни, Надежда приняла решение уехать обратно в свою деревню. Там остался добротный родительский дом, где она жила до аварии.

В подобной ситуации оказались и многие другие переселенцы. Люди, отказавшиеся уезжать, и те, кто вернулся обратно, не найдя лучшей доли, старались жить сообща, помогали друг другу, чем могли, поддерживали один одного. Со временем открылся магазин, почта. А что оставалось делать местной власти? Людей-то много в деревне собралось, выживать надо.

Надежда, как и раньше, стала работать санитаркой, только уже не в больнице, а на открывшемся фельдшерском пункте. Со временем она встретила хорошего парня, вышла замуж, родила дочь.

Юлька, вопреки прогнозам, родилась крепенькой девочкой. Надежда прислушивалась к докторам, кормила дочь чистыми продуктами, каждый год вывозила в Трускавец на минеральные воды, благо путёвки для матери и ребёнка в санатории курорта выдавались бесплатно, регулярно проходила обследование. Жизнь постепенно начала налаживаться.

Но внезапно умер у неё муж. Молодой совсем человек, здоровый и без вредных привычек. Врачи ничего внятного по этому поводу сказать не смогли. Сильно любила его Надежда и с трудом перенесла утрату.

Со смертью мужа иссякло желание жить и у неё самой. Слишком много горя обрушилось на слабые женские плечи, ноша оказалась не по силам. Она захандрила, стала чахнуть. В больницу долго не шла, думала, обойдётся. А когда обратилась, оказалось - поздно. Ей диагностировали онкологию, рак четвёртой степени.

Умирала она трудно, с сильными болями и с чувством вины перед дочерью. За какие грехи покарал Бог такими страданиями? Юлька сиротой остаётся, кому она нужна? Близкой родни нет, а у далёких своих проблем хватает, с горечью думала она перед смертью. Так и отошла, ничего не решив с дочерью.

После смерти матери Юлианну отдали Добрашам в их приёмную семью. Когда они приехали забирать девочку, соседка рассказала новым родителям историю Юлькиной семьи.

Алексею и Марте понадобилось много тепла, чтобы девочка оттаяла и хоть немножко забыла о страшном горе. Потеряв родных отца и мать, она привязалась к новым родителям. Сердцем почувствовала, что те её полюбили. На здоровье Юлька никогда не жаловалось, а тут - такое.

Марта позвонила Эмилии и попросила её присмотреть за детьми, пока они с Алексеем съездят в районную больницу, где находилась дочь. Когда Эмилия после работы пришла к детям, они, почувствовав, что случилась беда, сидели испуганные и понурые. Даже маленький Сашка притих и не бегал по комнатам метеором, как это происходило обычно. Эмилия приготовила ужин. Быстро покончив с работой и едой, все собрались в гостиной. Варя, обняв Сашку, начала всхлипывать.

Не плачь, - успокоила её Эмилия. - Всё обойдётся, Юльку обследуют, полечат и отпустят домой.

Ей очень больно? - спросила Варя. - У нас так ещё никогда и никто не болел.

Всё будет хорошо. Юлианна - мужественная девочка, она поправиться, вот увидите. А почечная колика всегда сильно болит, но это не страшно, - успокаивала Эмилия детей, отправляя их спать.

Маленького Сашку она уложила сама. Мальчик попросил спеть ему колыбельную песню. Эмилия пела, а у самой сердце щемило в груди от дурного предчувствия. И когда она услышала шум приближающейся машины, опрометью выбежала навстречу, не в силах дождаться, когда Добраши войдут в дом. Марта со слезами бросилась подруге на грудь.

Милечка, - тихим голосом, чтобы не разбудить детей, проговорила она, - плохи наши дела.

Что случилось? - с тревогой спросила Эмилия.

Завтра Юльку отправляют в областную онкологическую больницу, - обречённо сказала Марта.

Это ещё ничего не значит, - пусть обследуют, может всё обойдётся.

Не обойдётся, - вступил в разговор Алексей, - врач сказал, плохие анализы, почка отказывает, возможно, сразу на диализ отправят.

Как же так, Юлька - крепенькая и здоровая девочка, и вдруг такое? - с недоумением спросила Эмилия.

Это всё проклятая радиация. Её мать умерла от онкологии, и дочь заболела, - ответила Марта.

У нас место для жизни неважное, зона с периодическим контролем, а они жили в зоне отселения. Это опасно. Посмотрите, сколько у нас больных раком? А там ещё больше, - добавил Алексей.

Но ведь действуют государственные программы, людей обследуют, лечат, - растерянно сказала Эмилия.

К сожалению, эти программы малоэффективны. Люди болеют, и с этим ничего нельзя поделать. Одна надежда на врачей. Будем надеяться, что они помогут доченьке, - со слезами на глазах проговорила Марта.

Всё в руках Бога, - с надеждой ответила Эмилия, прощаясь.

 

***

Целую ночь Эмилия думала о несчастной судьбе девочки. За что ей такие испытания? Сколько людей пострадало от проклятой радиации! Самое страшное, что её нельзя увидеть, почувствовать, а от этого у многих людей отсутствует чувство опасности. В лесах стоят предупредительные таблички, где написано, что запрещается собирать грибы и ягоды. Но вот наступил грибной сезон, и все люди ринулись в лес. Как-то Марта рассказывала о беседе с соседкой. Несмотря на то, что той уже семьдесят лет, она грамотная женщина, бывшая учительница, а как рассуждает: «Что мне радиация, я всё ем - и грибы, и ягоды лесные. Слава Богу, здоровая, ничем не болею. А люди просто ленятся в лес идти, вот и придумывают себе отговорки». Марта возмущалась, слушая такие рассуждения.

Понимаешь, Эмилия, с высоты своего возраста она, конечно, может себе позволить всё, я ей так и сказала, а детей разве можно отравой кормить?

Ни в коем случае, - ответила Эмилия.

У них ещё не сформированы организмы, у них вся жизнь впереди, - с жаром добавила Марта.

Эмилия полностью соглашалась с подругой. Раз так случилось, что живём мы в радиационной зоне, то обязаны подчиняться определённым правилам, основанным на научных исследованиях. А с детьми нужно обходиться особенно осторожно. Не дело водить их в лес, где стоят предупредительные знаки, нельзя разрешать купаться, где попало. Детей следует кормить чистыми продуктами, хотя бы раз в год вывозить в чистую зону, чтобы организм мог очиститься от вредных веществ. Эти незамысловатые правила должны знать и соблюдать все. Недаром же говорят: «Бережёного Бог бережёт». Только как объяснить всё это людям, размышляла Эмилия. Вот и Юлька. Родилась в зоне отселения. Это значит, что радиация там запредельная. А ведь период распада некоторых элементов триста лет и больше. Там жить нельзя. Но сложилось так у её родителей, что именно там пришлось обосновываться. И какая трагическая судьба у всей семьи.

 

***

Наступило воскресенье. Промучившись от бессонницы до утра, Эмилия встала и направилась в церковь. После своего первого посещения храма у неё появилась потребность обращаться к Богу, молиться, делиться своими горестями и переживаниями, просить прощения за прегрешения, и благодарить за те милости, которые он ей посылает. Церковь помогла Эмилии обрести надежду и душевный покой, чего так не хватало ей раньше.

Вот и сейчас она пришла просить у Бога помощи. Стоя на коленях перед иконами, Эмилия горячо молилась: «Господи, сделай так, чтобы Юлька выздоровела! Ведь ошибаются же иногда врачи? Пресвятая Богородица, заступись, спаси, сохрани». Ей так хотелось защитить Юльку, поддержать Алексея и Марту. «Боже, помоги этой семье, смилуйся над ними!» - просила Эмилия.

- Отец Сергий? - обратилась она к настоятелю храма, - прошу вас, помолитесь и вы за Юлианну? Страшные подозрения у врачей. Похоже, у неё онкология.

- Помолюсь, дитя моё, помолюсь, - пообещал священник. Только пути Господни неисповедимы. Всё в руках его. А мы должны довериться Господу, ведь он как врач, который порой должен сделать человеку больно, чтобы исцелить его душу и подарить царствие небесное.

Отец Сергий благословил Эмилию, и, поцеловав крест, она вышла из церкви с надеждой и верой в то, что Бог милостив, он поможет.

Мишка Жемчужин зачастил в гости к новым дачникам. Бывает, человек попадает в компанию, и ему там с первой минуты неуютно и некомфортно. Нет ни общих тем для разговора, ни общих интересов. И человек понимает, что он попал не в свою стаю. Его окружают чужие люди, которым не интересен он, и которые не интересны ему.

А бывает, наоборот. С первой минуты чувствуется родство душ. С этими людьми хочется общаться, есть желание влиться в компанию и стать своим. Так произошло и с Мишкой. Его притягивали новые дачники, нравилась их независимость и раскрепощение. Мишке хотелось стать равным среди них. Правда, это не всегда получалось. Пока они его использовали лишь для того, чтобы раздобыть дурь да сбегать в магазин за спиртным и провизией. Мишка старался выполнять все их прихоти. Ведь за это Стела и Виолетта гладили его, трепали гриву, и даже целовали. Они обращались с ним, как с маленьким щенком, которого можно приласкать, а при желании пнуть. Но Мишка не обижался, он всё готов терпеть, лишь бы быть признанным ими.

Вот и сейчас он пришёл к друзьям с самого утра, когда парни ещё спали, а девушки пили кофе, расположившись в гостиной. После вчерашних возлияний у них сильно болели головы и не хватало сил двигаться. Виолетта, увидев Мишку, жалобно простонала:

Дружочек, принеси воды и мокрое полотенце.

Я мигом.

Мишка бросился выполнять просьбу, довольный, что может быть им полезен. Не найдя в доме ничего другого, он схватил платок, лежащий на стуле, намочил его и вернувшись в гостиную, обернул голову девушки. Она с облегчением вздохнула и запустила пятерню в густые кудри Мишки. Лениво поглаживая, Виолетта спросила:

Мишка, а зачем тебе такие длинные волосы, сейчас же не модно так ходить, наши ребята почти все под ноль стригутся?

Для цыгана короткие волосы - бесчестие. Ни один уважающий себя ром коротко стричься не будет. В старину только изгнанных из табора остригали, это считалось позором, да и теперь не приветствуется. А я настоящий ром, - с гордостью ответил Мишка.

Надо же, как всё сложно, - удивилась Стела.

А девушки у вас ходят с короткими волосами? - вступила в разговор Виолетта.

Нет, это тоже не принято. Ни стриженной, ни в брюках вы цыганскую девушку не увидите, никто ей не позволит такого.

Да вы, цыгане, узурпаторы, - засмеялась Стела.

Такие наши законы, - возразил Мишка. - Настоящие ро- малы их чтят. А кто отошёл от них, тот не достоин носить звание рома, - с вызовом добавил он.

Надо же, какие мы гордые, - засмеялись девушки.

Мишку злили такие разговоры. Цыганские девушки не посмели бы так с ним разговаривать и прикасаться к себе не позволили бы. А с этими всё можно. С одной стороны, он им завидовал, а с другой - презирал. Они - доступные и развратные, заключил Мишка. Но эти девицы притягивали его, они казались ему манки- ми и податливыми, будоражили воображение и заставляли содрогаться в неге, как только он начинал представлять их себе. Мишка даже не понимал, кто с кем в этой компании дружит. Похоже, у них свободные нравы. Но ему это даже нравилось. Цыган за свою женщину убил бы, а этим и дела нет, под кайфом все равны.

Мишка вспомнил свой первый опыт курения травки. Тело покрылось пупырышками от приятных ощущений. Как хочется ещё хоть разочек попробовать! Такого с ним ещё никогда не происходило. Состояние невесомости, блаженства - за это можно всё отдать. Мишка не удержался и спросил у девушек:

Вам, может, ещё травки достать, так я мигом.

А тебе что, понравилось? - со смехом спросила Стела, - я же заметила, что ты в первый раз курил.

Ну и в первый, ну и что, - с вызовом ответил Мишка. - Захочу, ещё попробую.

А ты захоти, а мы посмотрим, - подмигнула Виолетта Стеле.

А что тут смотреть, давайте деньги, - расхрабрившись, сказал Мишка.

Деньги? Их заработать надо. Бесплатно ничего не бывает. За всё платить следует, - прищурилась Виолетта.

У меня нет денег, - отрезал Мишка.

Что ж ты за цыган, у которого денег нет? - делая вид, что удивляется, спросила Стела. - Укради, и будут деньги.

В деревне красть нельзя, за это изгнать из дома могут, да ещё и остригут, тогда точно на цыгана походить не буду.

А зачем красть в деревне, ты в городе укради, - озорно переглядываясь с подругой, сказала Виолетта.

А что украсть? - недоуменно спросил Мишка.

Что вы цыгане, обычно воруете? Коней, наверно.

Где ж я вам коня возьму?

А ты не тупи, - проворковала Стела. - Ты машину укради и продай, вот и деньги будут. Не нам тебя, цыгана, воровать учить.

Мишка призадумался над словами девушек, они задели его самые потаённые мысли. А ещё, когда он направился домой, Стела вдогонку крикнула, озорно рассмеявшись: «Без коня больше не приходи»!

По дороге Мишка возбуждённо размышлял сам с собой: «Действительно, цыган я или не цыган? Как иначе разбогатеть? Работать? Много не заработаешь. Жить с того, что женщины принесут? Что это за жизнь. А одно хорошее дело провернуть и год о деньгах думать не придётся. Любую красотку подцепить можно, в рестораны ходить, а самое главное - мотоцикл куплю, путешествовать буду. Все дороги объеду». Эти мысли взбудоражили его, всё перемешали в голове и лишили покоя.

 

***

Юлианну положили на обследование в областной онкологический центр. Подозрения районных врачей подтвердились, у неё диагностировали рак почки. Предстояла длительная и нелёгкая борьба за жизнь девочки.

Марта, слабая и хрупкая в других обстоятельствах, сейчас сумела сконцентрироваться и действовала, трезво оценивая обстановку.

Хуже обстояло дело с Алексеем. Он, обычно бравший на себя ответственность за семью, неожиданно растерялся. Алексей не представлял, что можно предпринять, как помочь дочери. Он жалел её и, не имея возможности повлиять на ситуацию, закрывался в комнате и часами сидел, погружённый в свои мысли.

Марта не знала, как привести его в чувство. Ей тоже тяжело и больно, но она считала, что надо действовать, искать выход, а не сидеть без дела. Попросив Эмилию в очередной раз побыть с детьми, она уговорила Алексея опять ехать в Гомель. Там, посоветовавшись с лечащим доктором, приняли решение оперировать девочку. Врач заверил, что при хорошем исходе после удаления опухоли её переведут на систематический гемодиализ, и будут искать донора для трансплантации почки. Но проводить операцию лучше в республиканском онкологическом центре. И им предложили определить девочку туда.

Пришлось, не откладывая, везти её из Гомеля в Боровляны и класть в очередную больницу.

Доченька моя, - говорила Марта на прощание, - ты только держись и помни, мы всегда будем рядом, чтобы не случилось.

Мамочка, я так боюсь, - со слезами на глазах отвечала Юлька.

Ты не бойся, - вступал в разговор Алексей, - мама приедет перед операцией и останется с тобой, пока ты не поправишься, и мы с ребятами обязательно вас навестим.

А как же вы без мамы справитесь, с кем маленький Сашка будет? - размазывая слёзы по щекам, говорила Юлька.

Всё утрясётся, лишь бы ты выздоровела, - отвечал Алексей.

С тяжёлым сердцем они ехали обратно. Марте предстояло

решить все домашние дела и возвратиться обратно в Боровляны к дочери. По дороге она наставляла Алексея, как вести хозяйство в её отсутствие. У неё появилась потребность постоянно что-то делать, чтобы не расклеиться, не опускать руки. Марта понимала, что сейчас именно от неё зависит судьба не только Юльки, но и всей её семьи.

Дети по очереди дежурили у окна, высматривая машину родителей, и когда она появилась на дороге, выбежали во двор, забросав Марту и Алексея вопросами.

Папа, мама, как там Юлька? - в один голос затараторили они, бросившись обниматься.

Всё будет хорошо, - заверила Марта, - Юльке сделают операцию, и она поправиться. Только мне нужно какое-то время находиться рядом с ней. Вы же без меня справитесь, будете отца слушаться и помогать ему? - спросила Марта.

Мама, не волнуйся, у нас всё получиться, лишь бы Юлька выздоровела, - ответил за всех Денис.

Хорошо. Идите, ложитесь спать, а мы проводим тётю Эмилию и тоже пойдём отдыхать. Все устали от тяжёлого дня.

Отправив детей в спальни, Эмилия подошла и обняла Марту. Она жалела подругу и тоже переживала за Юльку.

Говорите правду, ничего не таите, - попросила она.

Что скрывать? - ответил Алексей, - операцию сделают, опухоль удалят, но ей требуется трансплантация почки. Пока не найдут донора, Юлька будет на гемодиализе. Однако долго она так не продержится. А где его взять, донора? Родственникам проще в такой ситуации, чей-то орган обязательно подойдёт, но мы же не родственники. Юльку включат в банк данных, и придётся ждать в порядке очереди. А она может никогда не наступить. Ведь требуется ещё и совместимость, а на это нужна большая удача.

Или большие деньги, - добавила Марта, - которых у нас нет.

Но есть же какой-то выход? - с надеждой в голосе произнесла Эмилия.

Тут разве что чудо поможет. Только и осталось, что на Бога уповать, - заключила Марта.

Вот и будем у Бога просить о милости. Я уверена, всё закончиться хорошо. Ладно, отдыхайте уже, устали с дороги, - собираясь уходить, сказала Эмилия.

Подожди, на улице стемнело, Алексей тебя проводит, - отозвалась Марта.

Нет, что ты, тут близко. Я хочу одна пройтись.

Эмилия вышла на свежий воздух и, щурясь, подняла глаза к небу. Полная, белолицая луна ярко освящала дорогу. В окнах домов горел свет, и веяло теплом, отчего казалось, что там живут счастливые люди.

Но Эмилия, поглощённая мыслями о больной девочке, не могла сейчас думать о других. Она понуро шла по обочине улицы, как неожиданно перед ней встал агроном Маркевич.

Здравствуйте, Эмилия, - заговорил он.

Здравствуйте, - испугавшись, но не подав вида, коротко ответила она.

Что это вы одна ходите, не боитесь?

А кого мне бояться, вас, что ли? - ухмыльнулась Эмилия.

А хоть бы и меня. Вот украду вас и увезу далеко-далеко.

Игорь, не надо со мной так разговаривать, я не давала вам для этого повода, - серьёзно ответила Эмилия.

Ну что ты ломаешься? - уже другим тоном заговорил Маркевич. - Ты всё равно тут никого лучшего не найдёшь, и в столице, как я понимаю, уже отблистала. А мне ты нравишься.

Он попытался в очередной раз обнять её, но Эмилия со всей силы оттолкнула его и побежала домой. Маркевич не удержался на ногах и шлёпнулся прямо в лужу. Поднявшись, он сначала огляделся вокруг, переживая, как бы кто не увидел его конфуза, затем, осмотрев перемазанные грязью щегольские штаны, выругался, крикнув вдогонку удаляющейся Эмилии: «Никуда ты от меня не денешься, детка».

За каждодневными делами и заботами Эмилия совсем позабыла про бабу Веру, а та как раз нуждалась в помощи. Пришло время собирать яблоки. Урожай в этом году выдался отменный. Деревья гнулись под тяжестью плодов. «Куда их девать», - в растерянности спрашивала у Эмилии баба Вера. Она уже и варенья наварила, сухофруктов насушила и всех соседей одарила, а яблок меньше не становилось. Деревья у неё большие, развесистые, старых пород, на таких в урожайный год много плодов созревает. Сначала поспели малиновки. Затем белый налив каждый день сбрасывал несколько мешков яблок. Теперь на очереди антоновка. Баба Вера из последних сил собирала урожай.

Приезжали частники на заготовительных машинах и скупали фрукты у местных жителей. Хоть деньги небольшие, но всё ж лучше, чем пропадут яблочки, ведь товар скоропортящийся, рассудила баба Вера, каждый день собирая и упаковывая в ящики ароматные плоды.

Эмилия с самого утра пришла на помощь, и только они принялись за работу, как из дома соседей Наташки и Олега стала доноситься грубая брань. На всю деревню ругался Олег.

- Что с человеком стряслось? - с сожалением заохала баба Вера, - раньше редкий случай, когда лишка хватит, а в этом году уже два раза до полусмерти напивался, и вот на тебе, опять дебоширит.

Что мы можем поделать? - ответила Эмилия, - Он взрослый человек.

Как он надрывается? Наташку жалко. Худенькая, щупленькая, а он, детина, если приложится, мало не покажется, - запричитала баба Вера.

Олег не унимался.

Вот ирод, разошёлся. Обычно даже пьяный тихий, а тут видишь, как его разобрало, - продолжала возмущаться баба Вера.

Может, сходим к ним, вы отвлечёте его разговорами, а я Наталью из дома выведу. А там пусть попробует сунуться к нам, мы на него милицию вызовем, - предложила Эмилия.

А и правда, что ж мы, не люди что ли, имеем право вмешаться, - решила баба Вера, направляясь к калитке и увлекая за собой Эмилию.

Они шли, на чём свет ругая Олега за неподобающее поведение, но, подойдя к его дому, оробели. Разъярённый Олег орал: «Ах ты, дрянь такая, сволочь последняя, я тебе покажу, как своевольничать». Затем полетело что-то из мебели и разбилось вдребезги. «На, получай, тварь!» - продолжал кричать в запале Олег.

Убьёт же, ирод, жену. Совсем свихнулся.

Надо идти, ничего не поделаешь, - тихо сказала Эмилия.

Страшно, ещё и нам попадёт, - с опаской оглядываясь по сторонам, проговорила баба Вера.

Набравшись храбрости, они заскочили в дом одновременно, готовые пострадать за Наташку. И как же удивились, когда обнаружили абсолютно трезвого Олега. Остановившись в сенях, они растерялись, не зная, что и говорить.

Первой пришла в себя Эмилия и, тушуясь, нерешительно произнесла:

Мы тут мимо проходили, дай, думаем, к Наташке зайдём, проведаем её.

А где она, кстати, - оглядываясь по сторонам, спросила баба Вера.

Она в магазин ушла, уже часа два как её дома нет, - ответил

Олег.

Так, а нам это, голоса вроде почудились, - заикаясь, проговорила баба Вера.

Я тут с кошкой воюю, - стыдливо улыбаясь, ответил Олег, - она, зараза, пока Наташка в магазине, лапой клетку открыла и канарейку съела, а сейчас зашилась в подпечек и сидит там, не вылезает. Вот что я жене скажу? Она ж меня со свету сживёт за птичку.

Эмилия, еле сдерживаясь при Олеге, выйдя за порог, упала на лавку и расхохоталась. Баба Вера сначала оправдывалась, что, мол, ошиблась, бес попутал, а потом последовала за Эмилией. Еле добравшись до сада, они целый день прыскали от смеха.

 

***

Мишке Жемчужину не давал покоя последний разговор с Виолеттой и Стелой, и если раньше он не обращал внимания, кто на чём ездит, то теперь только и делал, что присматривался к машинам и их владельцам. Он решил, что это просто, украсть. Зато потом какая жизнь настанет, мечтал Мишка. При деньгах он станет вровень с новыми друзьями. Сам сможет покупать себе травку, а не выклянчивать у них дозу, заимеет всё, что душе угодно.

Но если тачку продавать целиком, могут поймать, рассуждал Мишка. Лучше её разобрать и продавать частями, так проще скрыть преступление. А запчасти тоже стоят дорого. А ещё Мишка прикидывал, что можно договориться с частной автомастерской, где у него есть знакомые ребята, и сдать всё оптом. Так разумнее будет, решил он. Главное, найти укромное место и вдали от посторонних глаз спрятать, а затем разобрать машину. Ещё важно найти подходящий вариант, да хозяина не из крутых, иначе может и в асфальт закатать, если дознается, содрогнулся Мишка.

Он начал ездить в райцентр, присматриваться к машинам и их владельцам, прикидывать, на чём лучше остановиться. И когда на глаза попался новенький «Мерседес», хозяин которого купил эту машину, работая гастарбайтером в России, Мишка решил, что лучшего варианта не найти. Он приметил заброшенный барак в соседней деревне, куда собирался спрятать угнанный автомобиль, заранее договорился со слесарями из автомастерской о сбыте запчастей. Подобрал момент и в отсутствие хозяина сделал слепок ключа от гаража. Незаметно следя за клиентом, вычислил, что тот обычно по утрам уезжал, а к обеду возвращался обратно, ставил машину в гараж и до следующего дня больше не появлялся.

Мишка решил совершить кражу вечером и тщательно, как ему казалось, всё спланировав, наметил день угона.

 

***

В ту ночь Мишке не спалось. Издёргавшись в тревожном забытье, он проснулся с рассветом, немного повалялся в постели и встал. Одевшись, наспех позавтракал и поспешил на утренний автобус, ехавший до райцентра. Околачиваясь по городу до обеда, подождал, пока хозяин пригнал машину. С наступлением сумерек, оглядываясь по сторонам, Мишка незаметно подкрался к намеченному гаражу. Проскользнув внутрь, трясущимися руками открыл машину, сел за руль и только намерился нажать на газ, как дверь гаража отворилась, и вошёл хозяин.

Увидев постороннего человека, он сначала растерялся и какое-то мгновение смотрел на Мишку изумлёнными глазами. Затем, сообразив, что происходит, бросился к грабителю и за шиворот выволок его на пол. Завязалась драка. Мишка схватил обидчика за горло и начал душить. Тот сумел вырваться, вскочил на ноги, но не заметил открытый люк подвала и с размаху полетел вниз головой, да так и остался лежать на железных ступеньках.

Мишка оцепенел. Наклонившись, он обнаружил, что человек перестал двигаться, под головой у него образовалась лужа крови, а рука, импульсивно дёрнувшись, безжизненно повисла в воздухе. Подождав ещё минуту, Мишка в панике бросился наутёк, забыв и о машине, и о намеченных планах разбогатеть. Он бежал долго, сначала по пустырю, затем по лесу, наконец, обессилев, упал на траву и зарыдал. Неожиданно он осознал, что с этой минуты превратился в убийцу, и его медленно стал обволакивать противный, липкий страх. Не помня, как долго пролежал на земле в беспамятстве,

Мишка, наконец, поднялся и, покачиваясь, как пьяный, направился к вокзалу. Прохожие сторонились его, видя, что человек не в себе. А Мишка, ничего не замечая вокруг, непрестанно бубнил: «Я не убивал, это не я убил».

Эмилии трудно найти свободную минутку, чтобы побыть наедине с собой. Давно она не жила в таком темпе. Когда-то в юности, во Владивостоке, она постоянно чем-то занималась. Молодая и энергичная, она всё успевала и высоко держала голову от осознания своей значимости.

Ситуация изменилась, когда Эмилия переехала в Минск. Стас подавлял её и насмехался над всеми начинаниями. Постепенно Эмилия потеряла веру в себя, в свои силы и впала в сонное состояние. Её перестал интересовать окружающий мир, она равнодушно и холодно смотрела на всё, что происходило вокруг. Со стороны казалось, что Эмилия - уверенная в себе женщина. На самом деле она не находила смысла в своём существовании. Вокруг неё образовалась пустота, яркость и вдохновение из её жизни ушли. В то время Эмилия сравнивала себя с ивой, склонившейся над прудом в городском парке. Листочки у неё как бы и зелёные, но бледные, худосочные. От этого казалось, что дерево хоть и прекрасное, но грустное, оно вызывало скорее жалость, чем восхищение.

А сейчас Эмилия вела насыщенную жизнь, ощущая себя полезной и востребованной. Она помогала бабе Вере, потому что та нуждалась в помощи. Она ухаживала за детьми подруги, потому что у неё в семье горе. Она нашла себя в профессии, её любят односельчане, и даже Жулька бабы Веры целый день выглядывает Эмилию и с радостью бросается ей под ноги, весело помахивая хвостом, когда та появляется в калитке.

Помогая им всем, Эмилия чувствовала удовлетворение, у её существования появился смысл. Она благодарила судьбу, что попала в Заречье и сдружилась с добрыми людьми.

Даже местная природа благотворно влияла на её состояние. Когда взгрустнётся, Эмилия шла к реке, умывалась чистой водой, вдыхала терпкий запах трав, и ей становилось легче. Река бережно обволакивала и исцеляла её раны, давая силы не только выживать, но полноценно жить.

И всё бы хорошо, если бы не болезнь Юлианны. Девочка постоянно находилась в Боровлянах. Родители часто навещали её и оставались в больнице, когда возникала надобность.

Эмилия в их отсутствие готовила обеды, стирала и убиралась в доме. Дети зачастую нуждались в помощи, маленький Сашка требовал немало внимания, и Эмилия старалась, чтобы всё было в порядке.

Как-то она услышала разговор Виктора и Вареньки. Виктор жаловался, что много уроков задано, да ещё доклад про Баха написать надо.

Кто такой этот Бах? - пожимая плечами, спрашивал он у сестры.

Да ты совсем от жизни отстал! - с насмешкой и укором отвечала та, - это ж музыка такая - бах, бах, бах.

Эмилия рассмеялась.

Какая ж это музыка? Это композитор немецкий Иоганн Себастьян Бах. Эх вы, знатоки.

Приходилось помогать и с уроками. Сама в своё время хорошо училась, и сейчас справляться со школьной программой не составляло труда, а дети этим пользовались, особенно Варенька. Один Денис, как старший, не приставал к Эмилии и в домашней работе старался ей во всём подсобить. Он понимал, что Эмилия не привыкла к тяжёлому сельскому труду, и всё, что касалось домашней скотины, он брал на себя, а младших братьев и сестёр заставлял помогать Эмилии по дому.

Вы командуйте, не стесняйтесь, - учил он её - что надо, говорите, они сделают.

Да я сама справлюсь, - отвечала Эмилия.

Так не годиться, - говорил Денис, - пусть Витя овощей со стёпки принесёт, картошки накопает в огороде, а вы обед сварите, а Варвара вам поможет, - по-хозяйски распоряжался он.

Эмилия сама невольно подчинялась приказам Дениса, его

властному характеру.

Ты, не иначе, большим начальником будешь, командовать у тебя хорошо получается, - говорила она.

Командовать с головой следует, - резонно замечал Денис, - а для этого учиться надо. Я в аграрный технический университет поступать буду, фермером стану, миллионером, - мечтательно добавил он.

Какой ты молодец! - похвалила его Эмилия.

В гости к Добрашам часто заглядывала Оксанка. Зная, что в семье беда, она старалась помогать им, чем могла. Приходила, брала Сашку и шла с ним гулять. Денис и Витя, освободившись от домашних дел, присоединялись к ним, и компания прохаживалась по деревне уже вчетвером. Соседи смеялись, что у Оксанки каждый день кавалеры прибавляются, скоро роту за собой водить будет. Она отшучивалась, тиская маленького Сашку, а братья лишь с завистью посматривали на их нежности.

Сашка расплывался в восторге, довольный, что на прогулку его берут старшие ребята, да ещё столько внимания уделяют, чего раньше никогда не происходило. Он обнимал Оксанку ручонками и командовал, что делать, куда идти гулять. Хитрец просил купить мороженое и фанту и, уплетая угощение, требовал, чтобы его носили на руках, потому что он устал. Денис пытался строго посматривать на него, грозно щурил глаза и махал пальцем, но Сашка быстро отворачивался, делая вид, что не понимает, чем так не доволен старший брат. При Оксанке воспитывать его не получалось, и Сашка, всё прекрасно соображая, пользовался своим положением.

 

***

Марта и Алексей уже несколько дней не отходили от Юльки. Её долго готовили к операции, и вот этот ответственный день наступил. Врачи предупредили, что риск большой, при удалении опухоли возможны осложнения. Родители поддерживали Юльку, успокаивали её. Марта старалась не подавать вида, что волнуется, лишний раз не тревожить дочь. При Юлианне они с Алексеем улыбались и шутили, но как только выходили из палаты, сдержать слёз

не могли. Успокаивая жену, Алексей говорил:

Поверь, всё закончиться хорошо. Медицина у нас на высоком уровне. Врачи порой делают чудеса. Да и Юлианна умница, посмотри, как она держится.

Знаешь, Алёшенька, пойдём в храм, - попросила Марта, - я где-то слышала, что самые несчастные те люди, за которых никто не молится. Мы никогда не ходим в церковь, не просим милости для своих детей. А сейчас я сердцем чувствую, что нашей Юльке от нас именно это нужно.

Мы же с тобой молитв не знаем и вроде как атеисты, - ответил Алексей.

А мы своими словами попросим у Бога, чтобы наша доченька выдержала все испытания, и если он есть, то обязательно услышит, не может не услышать.

Они зашли в молитвенную комнату, оборудованную тут же в больнице, и перед иконами провели много времени. Чувствуя бессилие, не имея возможности помочь своему ребёнку, они уповали только на Бога, и чем больше они молились, тем спокойнее становилось у них на душе. Одухотворённые, они вернулись к отделению. Операция ещё не закончилась, тянулись долгие часы ожидания. Марта, закрыв глаза, продолжала неистово молиться. Она просила у Бога помочь и докторам достойно справиться со сложной работой, ведь от профессионализма и таланта этих людей сейчас зависела жизнь её дочери.

Когда открылась дверь операционной, и один за другим начали выходить врачи, Марта бросилась к ним, судорожно всматриваясь в лица и пытаясь понять по их выражению, как всё прошло. К ним подошёл хирург-онколог и уставшим, но довольным голосом сказал, что операция завершилась успешно, и теперь всё зависит от внутренних сил организма. Он добавил, что родителям нужно запастись терпением и ждать. Первые сутки девочка проведёт в реанимации, а потом, если всё сложиться хорошо, её переведут в общую палату, где разрешат маме или папе какое-то время побыть с ней, помочь оправиться.

Марта впервые за последние дни вздохнула с облегчением.

Один этап с Божьей помощью они прошли. И хотя это только начало их непростого пути к выздоровлению, она не сомневалась, что и всё остальное тоже получиться.

Алёшенька, езжай к детям, ты им сейчас нужнее, я тут сама справлюсь, - сказала она мужу.

Как же ты одна? Тут и отдохнуть негде, - ответил он.

Ничего, я на кушетке в коридоре посплю, это не важно, главное, я буду рядом с Юлькой, когда она проснётся.

Хорошо, я поеду, но дети под присмотром Эмилии, они её любят, слушаются, и я думаю, со всем справляются.

Что бы мы делали без Эмилии! - задумчиво ответила Марта.

Попрощавшись, Алексей уехал домой, а Марте предстояли

долгие и мучительные дни рядом с дочерью. Но она приготовилась выдержать всё, лишь бы поправилась её девочка.

Алексей вернулся из Боровлян уставший, но счастливый. Завидев отца, дети бросились к нему, наперебой спрашивая, как Юлька.

Всё хорошо, - успокоил он их. - Операция прошла успешно. Теперь осталось ждать выздоровления.

Ей больно было? - спросила Варенька.

Нет, операция проходила под наркозом, она спала и ничего не слышала, - ответил Алексей.

Мальчики вздохнули с облегчением, а Варенька разрыдалась. Она сильно переживала за сестричку, но не подавала виду, а сейчас не выдержала. Эмилия с жалостью прижала девочку к себе.

Успокойся, моя хорошая, - сказала она.

Тётя Эмилия, я так рада, что Юлька не умрёт.

Почему ты решила, что Юлька могла умереть? - вмешался в разговор Алексей, - Она у нас сильная, всё преодолеет. Да и мы поддержим её, ведь так? - спросил он у детей.

Конечно, папа, мы одна семья, - заверил Денис.

Поздно уже, я пойду. Дети накормлены, а тебе ужин Варя разогреет, - сказала Эмилия, обращаясь к Алексею.

Спасибо, - ответил он.

Денис вызвался проводить Эмилию. Она видела, что мальчик пытается с ней поговорить, но у него не хватает смелости, и сейчас он не просто так пошёл её провожать. На улице стемнело. С неба упала звёздочка и потухла, не долетев до земли. Кругом стояла умиротворяющая тишина, обстановка располагала к беседе. Эмилия оказалась права, Денис, заикаясь, начал свой непростой разговор, на который он с таким трудом решился.

Тётя Эмилия, я уже взрослый, всё понимаю. Юльке, чтобы жить, нужна почка. Я подумал, что могу стать донором для неё, - сказал он.

Видишь ли, Денис, - аккуратно начала Эмилия, - не так всё просто. Родной брат, наверное, мог бы стать ей донором. Но ты Юльке не кровный родственник, и вероятность того, что твоя почка подойдёт, ничтожно мала. Ведь нужна совместимость, иначе орган не приживётся. Поэтому на такой шаг чаще идут близкие люди, или больной ждёт, пока врачи сами найдут подходящий вариант, а для этого требуется время. У Юльки нет родни, поэтому придётся ждать. Существуют специальные банки донорских органов. Вот оттуда и есть вероятность получить почку.

Денис поник. Ему нелегко дался этот поступок, но когда он для себя всё решил, на душе стало спокойно, появилась надежда, что Юлька поправиться.

Ты не переживай, она выздоровеет, вот увидишь, - успокоила его Эмилия.

Обязательно выздоровеет, я верю в это, - твёрдо ответил Денис.

Лето подходило к концу. В совхозе все силы направили на сбор урожая. Хорошее выколосилось жито в этом году - тяжёлое, наливистое. Оно стонало и дрожало от ветра, наклонив полновесные головки и готовясь бросить в почву семя, чтобы дать жизнь новому хлебу. Люди спешили как можно быстрее убрать с трудом выращенный урожай, чтобы не потерять ни колоска, ни зёрнышка. Комбайны молотили, не останавливаясь.

Хлеборобы, уставшие от тяжёлого труда, но довольные его результатами, нуждались в отдыхе. По окончании уборки в совхозе решили устроить праздник «Дожинки», чтобы наградить лучших работников и дать возможность людям развеяться. Перед заведующей клубом стала задача подготовить этот праздник.

Сейчас Ольга Адамовна уже не волновалась так, как раньше, ведь ей помогала Эмилия. Она проработала в клубе всего полгода, а как организовала работу! Ольга Адамовна нарадоваться не могла, глядя на свою помощницу. В короткое время Эмилия создала вокальную студию и драматический кружок. Старшеклассники вьются вокруг неё, им интересно всё, что предлагает Эмилия Александровна. Народный ансамбль тоже подготовил новую программу, и заведующая клубом не сомневалась, что и концерт они покажут хороший.

Эмилия собрала всех артистов, чтобы вместе отобрать лучшие номера для праздника. Пришла на сбор и Анжелика. Эмилия попросила Алеся Явора подыграть девушке. Песни у Анжелики цыганские, зажигательные, не хватало только музыки. Алесь согласился. Он добросовестно пытался подобрать нужный мотив на аккордеоне, но ничего не получалось. В этот момент к Эмилии, ненадолго отлучившейся во время репетиции, прибежала, запыхавшись, Оксанка:

Эмилия Александровна, пойдёмте скорее на сцену. Там Алесь с Анжеликой сейчас подерутся, - выпалила она.

Как подерутся? Что случилось? - с тревогой вбегая в зал, на ходу спрашивала Эмилия.

На сцене будущие звёзды эстрады готовы были вцепиться друг другу в волосы. Анжелика, размахивая руками, доказывала, что Алесь не умеет играть, ей нужна цыганская мелодия, а у него ничего не получается. Алесь в ответ кричал, что он хорошо играет, но он не цыган. Под её песню нужна гитара, а он ей аккомпанировать не будет.

Не ругайтесь, - попросила Эмилия, - с песнями мы что-нибудь придумаем, может, музыку по компьютеру подберём.

Правильно, - сказал Алесь. - Я ей играть не стану, даже если попросит.

Ещё чего, - с возмущением отвечала Анжелика, - пусть у меня язык отсохнет, если я у тебя что-нибудь попрошу.

Эмилии не понравилось, что её артисты так поссорились. Ей хотелось как-то их помирить.

Знаете что, - сказала она, - вы оба хорошо танцуете. Почему бы вам не подготовить совместный номер? А то у нас с этим как всегда проблемы.

Он плохо двигается, - с вызовом ответила Анжелика.

Кто, я? Да я лучший танцор в деревне!

Давайте попробуем, - примирительно сказала Эмилия, - сейчас я подберу какую-нибудь мелодию, мы на вас посмотрим и вместе решим, получается у вас или нет.

Эмилия включила музыку. Алесь подошёл к Анжелике, обхватил её за талию, готовый закружить в ритме танца, но та вдруг со всего размаху влепила ему пощёчину и отбежала на безопасное расстояние, пылая от гнева.

Анжелика, что ты делаешь, - с возмущением выкрикнула Эмилия.

Я же говорю, что она сумасшедшая, - потирая покрасневшую щеку, сказал Алесь.

А чего он меня лапает, - в гневе выпалила Анжелика.

Кто, я! - Алесь не в силах что-либо предпринять от возмущения начал комично подпрыгивать, чем рассмешил всех присутствующих.

Анжелика, он тебе ничего не сделал, мы все видели, - уже спокойно сказала Эмилия.

Ц,ыганки не танцуют в паре, чтоб вы знали. Мы не позволяем никому к себе прикасаться. Я и сама могу сплясать так, что все ахнут, - гордо, с вызовом проговорила Анжелика.

Мы не знали этого, - с удивлением и примирением сказала Эмилия, - хорошо, ты будешь выступать одна. Музыкальное сопровождение мы для тебя подберём.

 

***

Наступило бабье лето - благословенная пора. Выйдя утром из дома, Эмилия зажмурилась от солнца. Заметив ватный комок на частоколе, положила его на ладонь, дунула и долго с интересом наблюдала, как паутинка, удаляясь, распускала хвост и издали стала походить на бумажного змея. В душе у Эмилии затишье. Не хочется ни о чём думать, а просто смотреть вверх, вдыхать деревенский воздух, ходить босиком по траве и набираться сил перед трудной работой.

Домой приехал Алексей. Здоровье Юлианны улучшалось с каждым днём. Теперь настало время поиска донорской почки. Марта осталась с дочерью в Боровлянах, но Эмилии уже не надо рано вставать и бежать к Добрашам, чтобы присматривать за детьми. У неё появилось немного свободного времени по утрам, и она с удовольствием посвящала его себе. Побыв полчаса наедине с природой, умывшись росой, она впитывала в себя энергию наступающего дня и с энтузиазмом шла в клуб.

Расслабляться некогда, скоро «Дожинки», а концерт ещё не готов. Эмилия усиленно репетировала, отшлифовывала номера, по нескольку раз перекраивала сценарий.

У неё из головы не выходила Анжелика. Ей нравилась эта хрупкая талантливая девушка. Она, как и обещала, готовила и вокальный, и танцевальный номера. И всё у неё получалось одинаково хорошо. Сильный, низкий голос Анжелики совсем не сочетался с худенькой, маленькой фигуркой. Её пение проникало в самую душу, а танцевала она необычно даже для цыганки. Когда кружилась, возникало чувство, что ноги не касаются земли.

Эмилия ничего не стала менять в её репертуаре, она полностью доверилась вкусу и умению девушки. Единственное, что она заставила Анжелику сделать - отточить каждое движение, правильно спеть каждую ноту. Девушка нигде не училась, у неё от природы хороший музыкальный слух и чувство ритма. Еоворят, это свойственно почти всей их нации. Но даже на фоне своих соотечественников Анжелика особенная. Пожалуй, из всех цыган, которых знала Эмилия, ещё Мишка Жемчужин наделён такими способностями.

Она слышала, что Анжелика с детства помолвлена с Мишкой, и с сожалением наблюдала, как не лежит у девушки душа к своему названному жениху. Всегда весёлая, задорная и даже задиристая, она мрачнела при его появлении и старалась под любым предлогом уйти.

Мишка при ней нарочито заигрывал с другими девушками, вёл себя развязно, не обращал внимания на Анжелику, всем своим видом показывая, что она и так принадлежит ему. Она же, с другими парнями бойкая и острая на язык, при Мишке замолкала, опускала голову, а однажды Эмилия заметила, как на глаза девушки навернулись слёзы.

Эмилия чувствовала, что в их отношениях не всё просто, что Анжелике неприятен Мишка. Но разве можно вмешиваться в традиции другого народа, думала, глядя на них, раздосадованная Эмилия. Она не понимала цыганских обычаев и переживала от того, что ничем не могла помочь бедной девочке.

Репетиции перед праздником проходили каждый день. Алесь Явор принимал участие во всех делах клуба. Аккомпанировал артистам, помогал Ольге Адамовне и Эмилии, только на Анжелику старался не смотреть. Его покоробило, что девушка отказалась петь под его музыку. Анжелика тоже злилась на Алеся, и они демонстративно отворачивались друг от друга, лишь нехотя кивая при встрече, и то потому, что Эмилия Александровна велела им непременно здороваться.

Что он себе возомнил, возмущалась про себя Анжелика. Тоже мне, великий артист. Играть не умеет, а берётся. Разве это музыка? Заснуть можно под такую музыку. Вот цыганские мелодии, это настоящее искусство!

Только почему она краснеет, заметив Алеся? И почему хочется смотреть на него, не отводя очей, когда он этого не видит? Анжелика презирала себя за нездоровый интерес к парню. Сначала она бросала на Алеся сверкающие гневом и негодованием взгляды, но потом стала замечать, какие красивые голубые у него глаза, крепкое, мускулистое тело и непослушные льняные волосы. Она запуталась в своих чувствах и уже не могла понять, что с ней происходит: ненавидит она Алеся, злиться на него или восхищается им.

Алесь тоже возмущался поведением Анжелики. «Пигалица, - говорил он себе, - коршуном бросилась, чуть глаза не выцарапала. Разве может так вести себя девушка?» Эти цыганки все странные, продолжал негодовать он. Но поёт и танцует она действительно хорошо. Маленькая, худенькая, моментами хочется пожалеть её, даже прижать к себе, но как сверкнёт своими глазищами, дрожь по коже пробегает. Какая она строптивая, сколько в ней гордости и высокомерия!

Хотя иногда ему кажется, что именно в минуты гнева она распахивает своё сердце и становиться уязвимой и незащищённой. Что-то в ней есть трагичное, не свойственное славянским девушкам, а от того ещё более притягательное. Правду говорят, цыганскую душу невозможно постичь! Но почему же так хочется опять и опять смотреть на неё? Алесь лишь вздыхает, путаясь в противоречивых мыслях, которые обуревают его в последнее время. Глаза этой цыганки преследуют его, он весь извёлся, стараясь отогнать от себя это наваждение, но ничего не получается.

Алесь, - попросила Эмилия, - покажи нам движения «Казачка», у тебя хорошо получается, пусть ребята поучатся.

Смотрите, это просто, - сказал Алесь, обращаясь к танцорам. Сначала, перестукивая каблуками, он плавно пошёл по сцене, затем, распахнув руки, помчался стрелой, приседая и взмывая ввысь. Анжелика, широко открыв глаза, несколько мгновений наблюдала за ним, затем, не выдержав и поддавшись душевному порыву, бросилась на сцену и начала неистово плясать вместе с ним. Только Алесь танцевал русский народный танец, а Анжелика - цыганский. Они походили на дуэлянтов, каждым своим движением как бы хлестали друг друга, выказывая таким образом свою правоту и превосходство. Оба были прекрасны и, странное дело, смотрелись в этой дуэли органично. Когда, наконец, они пришли в себя и остановились, еле дыша и глядя в глаза друг другу, то поняли, что победителя в этом поединке нет. Дёрнув плечами, Анжелика отошла в сторону. Алесь, весь мокрый от напряжения, направился в раздевалку, бросая на девушку вызывающие взгляды.

Алесь Явор приехал в Заречье со своей матерью будучи школьником. До этого они семьёй жили в Латвии. Родители обосновались там после учёбы. Раньше, во времена СССР, все республики союза считались одним государством. За границу никого не пускали, но внутри страны люди передвигались свободно. Те, кто хотел романтики, кто мечтал посмотреть мир, путешествовали по безграничным просторам союзных республик.

Родители Алеся, Ядвига и Станислав - коренные зареченцы. Они ходили в один класс, дружили и мечтали посмотреть свет. Когда окончили школу, решили учиться уехать вместе, и обязательно далеко. Внимательно изучив карту, выбрали Ригу. Им понравилось название города и то, что это другая республика и, как им казалось, другой мир. Подали документы в техникумы. Ядвига пошла в технологический, Стасик - в индустриальный. Отучившись, они поженились и остались жить в Риге. Со временем получили квартиру, долго ждали ребёнка, и Бог сжалился над ними. Уже в зрелом возрасте у них появился сын.

И всё бы хорошо, но Ядвига так и не смогла привыкнуть к манерным, непонятным ей людям, к их укладу жизни. Она тосковала по Родине. Даже сына, которому дали имя Александр, Ядвига на белорусский манер звала Алесем. Прожив долгие годы в Риге, она так и не стала рижанкой, и по ночам ей снилась близкая сердцу деревенька Заречье.

А тут ещё беды одна за другой стали преследовать их семью. Сначала умер Стасик. Одна на чужбине Ядвига еле перенесла это горе. А потом настали большие перемены в стране. Союз распался, отношение латышей к русскоязычному населению поменялось. А дальше ещё хуже. В Латвии объявили реституцию - возврат собственности тем, у кого её конфисковала Советская власть. Стали отбирать дома, до Советов принадлежавшие другим владельцам. Многие люди в то время остались без крова. Даже коренных жителей не обошла стороной эта проблема. Коснулась она и Ядвиги с сыном. У них забрали всё.

Пришлось жизнь начинать сначала. Приехав на Родину,

Ядвига попросила помощи у директора совхоза Ивана Владимировича Вереса. Тот внимательно выслушал её и не остался в стороне от их горя, помог соотечественнице. Совхоз построил для Ядвиги с сыном добротный дом. Она стала работать в столовой, а Алесь окончил школу, отслужил в армии и тоже остался дома, в Заречье. Он решил не повторять ошибок родителей, не мотаться по чужим городам и странам, а остаться жить на родине. Алесь заочно поступил в аграрный технический университет и с удовольствием окунулся в культурную жизнь совхоза. Ещё в Латвии он посещал танцевальную студию и музыкальную школу по классу аккордеона, многому там научился и теперь делился всем, что умел, с односельчанам. Днём работал на тракторе, а вечером, подрабатывая аккомпаниатором, участвовал во всех клубных делах. Так он имел одновременно и дополнительный заработок, и отдушину в скучноватой деревенской жизни.

К походам в клуб он приобщил и мать. Будучи от природы талантливой, с красивым голосом и хорошим музыкальным слухом, Ядвига сначала отказывалась петь в коллективе Ольги Адамовны, стеснялась.

В мои-то годы выходить на сцену, - говорила она, - люди засмеют.

Мама, ты у меня певунья, ещё солисткой в ансамбле будешь, - убеждал её Алесь.

Так и случилось. Ядвига начала петь в ансамбле, её выступления стали украшением всех деревенских праздников.

 

***

Мишка еле живой выбрался из города. Волной накатывал на него страх от осознания, что он убил человека. Дома мать что- то спрашивала, младшие братья и сёстры тоже задавали какие-то вопросы, но Мишка не мог ни на чём сосредоточиться. У него в голове сидела одна мысль: «Убил человека!» И он не знал, куда от этого деться. Его окутывал ужас, ему трудно становилось дышать, и всё вокруг начинало казаться ненастоящим, вымышленным. И только мысль: «Убил человека!» - казалась реальной и завладела

всей его сущностью. Он понимал, что если ничего не предпримет прямо сейчас, то эта реальность, как удавка на шее, задушит его.

Мишке пришла идея раздобыть косячок или что-нибудь покрепче - марочку, а то и ширнуться да забыть обо всём на свете. Ему очень хотелось, чтобы отступил страх, чтобы ушла боль, и перестала в голове сверлом крутиться мысль «убил человека». А ещё лучше сделать себе золотой укол, и гори оно всё гаром. Но где взять денег? Мажоры пошлют его куда подальше. Они уже предупреждали, что бесплатно ничего не дадут. Заработать негде, да и как работать в таком состоянии?

И тут Мишке пришла в голову идея. У матери хранилось старинное цыганское украшение - золотое ожерелье, которое она собиралась подарить на свадьбу его невесте. Но эта курица и так обойдётся, подумал Мишка об Анжелике. А ему сейчас эта цацка, ох, как может помочь.

Он подобрал момент, когда в доме никого не было, залез в тайник матери и вытащил ожерелье. Еле дотянув до утра, Мишка вынырнул из своей комнаты и, не дожидаясь рейсового автобуса, на попутках поехал в город. Там нашёл гонца и попросил у него подогнать чего-нибудь забористого, чтобы взяло наверняка.

А деньги у тебя есть, - спросил тот.

Денег нет, но есть это, - разжал ладонь Мишка, сверкнув золотом ожерелья.

Сколько ты хочешь за него?

Дури принеси, - ответил Мишка.

Тебе что надо: взорвать косячок, марочку или свисток подогнать, - уточнил тот.

Я бы ширнулся.

Через час придёшь на банку, помнишь, надеюсь, куда.

Помню, только не тяни, - попросил Мишка. - Настроение паршивое.

Понял, - ответил гонец, - Еероин подойдёт? Только я не слышал, чтобы ты широманом был.

А тебе какое дело? - огрызнулся Мишка.

Спокойно, Джон, меня лишняя информация не интересует, - ответил тот.

К обеду Мишка стал обладателем внушительной дозы героина. Он размышлял, где бы оттянуться, спрятаться ото всех, но ничего в голову не приходило. И тогда со своей добычей он решил ехать к новым друзьям. Без денег они его уже не принимали, но с таким подарком он будет желанным гостем, решил Мишка. К тому же, ему нужна компания, своя стая, общество, где не станут задавать лишних вопросов, иначе голова просто не выдержит, лопнет от мерзких мыслей и переживаний. И Мишка поехал.

О, кто к нам пожаловал? - увидев его, проворковала Виолетта.

Ну что, украл коня, цыган? - спросила Стела.

Украл, вот, - ответил Мишка и, разжав потную ладонь, показал наркотики.

Посмотрев на содержимое, Алекс сказал:

Я пас, я не буду это пробовать, мне косячка хватает.

А я попробую. Интересно же, да и с одного раза ничего не будет, - подойдя ближе и заглянув в Мишкину ладонь, сказал Дик.

Где ты раздобыл такое? - спросила Стела. - Тихоня, а тут на тебе, ширяться решил. С чего бы это?

Настроение поганое, - насупившись, ответил Мишка.

По очереди укололись. Пошли глюки, всем стало жарко и весело, захотелось снять одежду и уйти в аут. Алекс, посмотрев, как зацепило его друзей, и поразмыслив, тоже решил не отставать. Мишка, наконец, смог отогнать от себя страшную, навязчивую мысль «убил человека». Он быстро двинулся, потерял чувство реальности, мысли спутались, наступило состояние отрешённости. Проблемы сначала отошли на второй план, потом совсем пропали, стало хорошо, спокойно и захотелось обнять весь мир.

Но когда он очнулся, у него закружилась голова. Чёрные мысли нахлынули с новой силой. Руки тряслись, суставы выворачивало, и сердце выпрыгивало из груди. Мишка настежь открыл дверь и выглянул на улицу. Там стояла тихая, звёздная ночь. Он прищурился, глядя на небо, стал прикидывать, сколько пробыл в забытьи, но мысли путались, и собрать их в кучу не получалось.

Обернувшись и посмотрев на своих друзей, Мишка содрогнулся. Они походили на больших белых червей. Все голые, скрюченные, они вповалку лежали в комнате: кто на кровати, кто на диване, а кто и на полу. У Стаса из уголка рта текла пена, он что-то бубнил спросонья, потом начинал смеяться и тянуть руки к потолку. Но его никто не слышал, все находились в ауте. У каждого свои видения и свой кайф. От противного зрелища, а ещё от спёртого, тошнотворного воздуха в комнате Мишку ещё больше стало трясти. Он вышел во двор. Прохладная ночь приятно окутала голое тело росой и ароматом цветов, но даже это не принесло ему облегчения. Мишка вернулся обратно в своё лежбище, нашёл на столе баян, дрожащими руками вставил струну в вену, с трудом укололся и опять надолго забылся.

 

***

Тем временем окрестности взбудоражила страшная новость. В районном центре нашли убитого человека. Приняв неестественную позу, он лежал в подвале гаража. На его теле обнаружены множественные ссадины, череп проломлен от удара о железную лестницу.

Началось расследование. Допрашивались свидетели, видевшие потерпевшего в тот день, разрабатывались версии и мотивы убийства.

Что на свете робицца, среди белага дня людей жизни лишаюць, - говорила одна торговка другой на рынке.

Слышала? Говорят, золото он в гараже прятал, из-за этого и убили, - поддержала другая.

На заработки в Россию ездил. Видали, какая у него машина крутая! Добра всякого много имел, наверно, и вправду за золото убили. Только, знать бы, кто? - вмешался в разговор пожилой покупатель, вертя в руках увесистый кабачок.

Узнают. Смотри, милиции сколько понаехало, быстро дело раскроют, - ответил другой покупатель, подошедший позже.

Да чаго люди кроважадныя стали. Чалавек зараз ничога не стоиць, - горестно сказала торговка.

Живём слишком хорошо, - вздохнул пожилой покупатель, - раньше достатка не имели, да порядочными были, не воровали, а теперь кушать любят хорошо, а работать никто не хочет. Вот вам и результат.

Вы на жизнь не пеняйте. Мы промучились, пусть хоть наши дети волю увидят, мир посмотрят, да на машинах иностранных покатаются. И работать теперешнее поколение умеет, не чета нам. Мы на количество трудились, а они на качество нажимают. Наши товары на весь мир гремят. А отморозков всегда хватало, во все времена, - сказал прохожий покупатель и, гордо подняв голову, пошёл дальше, ничего не купив.

Видать, жизнь добрая у чалавека, - с завистью крикнула торговка ему вдогонку.

Янко Жемчужин начал замечать, что с сыном творится неладное. Без сомнения, всему виной компания приезжих юнцов да девиц, что поселилась не так давно на краю села, предполагал он. Говорят, Мишка зачастил туда в гости, а там ведь вертеп. Чего только они не вытворяют? Голышом по пляжу ходят, пьют, дебоширят, чуть не забили камнями соседскую собаку. Что может Мишку с ними связывать, они даже не ромы? Хоть бы не попал под дурное влияние, с горечью рассуждал Янко. Сын, конечно, не дурак. Но молодой совсем. А наркотики - страшное дело. Скольких детей они уже погубили. А Мишка какой-то странный стал, не дозовёшься его, думает о чём-то постоянно, ночами пропадает - нехорошо это. Семью ему создавать пора, и чем скорее, тем лучше. Анжелика, невеста его, уже подросла. Хорошая девушка, умная, работящая. Поженить их надо, твёрдо решил для себя Янко. Вот с Пешей поговорю, да и сватов засылать будем, и точка.

В доме Пашковых тоже не раз заговаривали о свадьбе дочери. Пеша давно отдал бы Анжелику Мишке, да Жемчужины всё молчат. А девушка в самом соку. Негоже цыганке засиживаться. Пятнадцать-семнадцать годочков - самое время для замужества. Позже уже люди интересоваться начнут - нет ли изъяна какого, раз никто не берёт.

И только Лейла не хотела спешить отдавать дочь. Успеет ещё взвалить на себя семейные заботы, вздыхала она. Ещё мать понимала, какой это тяжёлый крест, быть замужем за нелюбимым. А то, что её дочь не любит Мишку, Лейла видела. Да и ей не нравился будущий зять. Распутный он, и в кармане пусто. Что Мишка может дать её Анжелике, кроме нищенской жизни? Но мужу перечить не будешь. Янко и Пеша давно обручили детей. Лейла смирилась с этим, молчала и лишь с жалостью поглядывала на Анжелику, сокрушаясь о её незавидной доле.

Анжелика чувствовала, что за её спиной что-то происходит. И когда отец завёл разговор о том, что она уже взрослая, её как варом обожгло.

Хватит в школу ходить, пора за ум браться, а то перезреешь, кому нужна будешь? Янко Жемчужин собирается сватов засылать, за Мишку сватать. Надо к свадьбе готовиться, пока тепло, - сказал он дочери.

Отец, - взмолилась Анжелика, - не выдавайте меня за Мишку? Не нравиться он мне.

Ничего, полюбишь, куда денешься, - улыбнулся отец.

Я в реку брошусь, - пригрозила дочь.

Видишь, как заговорила! - яростно закричал Пеша, ударив кулаком по столу так, что на косточках пальцев выступила кровь. - Перечить вздумала?

Отец, прошу! - Анжелика со слезами и мольбой кинулась к нему в ноги.

Но он властно отстранил её и, грозно посмотрев на жену, закричал:

Это всё твоё воспитание. Это книжки боком выходят. Чтобы больше в школе я ноги её не видел, хватит науки! Вот как учёная дочь себя ведёт. Отца не уважает, где такое видано. Грозится ещё. Запереть дома, и чтобы носа на улицу не показывала.

Я сама с ней поговорю, - тихо сказала Лейла.

Вот и поговори, - ответил Пеша и, громко хлопнув дверью, вышел из дома.

Анжелика, - обратилась к дочери Лейла, когда закрылась

дверь за мужем, - не надо перечить отцу, он тебе добра желает.

Мама, Мишка наркотиками балуется. Такого мужа вы для меня хотите?

Откуда ты знаешь? - настороженно спросила мать.

Все говорят. Не верите, у людей спросите, вам расскажут, с кем он время проводит, и что они там делают.

Я узнаю, - проговорила Лейла, - и если это правда, я сделаю всё, чтобы не допустить свадьбы. А пока сиди тихо и не перечь отцу, а то худо придётся и тебе, и мне.

 

***

Последняя репетиция перед «Дожинками» особенно важна. Эмилия с Ольгой Адамовной снова и снова пересматривали сценарий, репетировали номера. Ольга Адамовна взялась испечь каравай, которым будут чествовать передовиков. Ребята подписали красные атласные ленты для победителей. И Иван Владимирович не поскупился. Хорошие подарки получат те, кто намолотил больше всех зерна. Эмилия и Ольга Адамовна хотят как можно торжественнее провести награждение, чтобы мероприятие понравилось и запомнилось хлеборобам. Да и все остальные заслужили отдых, ведь не часто в жизни сельских жителей случаются праздники.

Коллектив Ольги Адамовны подготовил несколько новых концертных номеров. Многие песни звучали на белорусском языке, и Эмилия начала усиленно его изучать. В городе такой необходимости не возникало. Эмилия многие годы прожила в Минске, где почти все разговаривали на русском. Но тут совсем другое дело, тут деревня. Люди общаются друг с другом на своём диалекте. Поначалу Эмилия с трудом понимала, что они говорят. Некоторые слова казались ей и вовсе незнакомы, даже в белорусском словаре найти их она не могла. В сотне километров от Заречья проходила украинская граница, недалеко русская и польская, здесь смешались не только языки, но и культуры разных народов. Даже в маленьком Заречье жили и поляки, и русские, и украинцы.

В своё время люди массово ехали поднимать целину. Потом некоторые вернулись в свои гнёзда, но не одни. Иван Крупа, например, привёз оттуда жену казашку. Амина, бойкая и общительная женщина, быстро влилась в деревенское общество. Научилась от местных женщин их обычаям, но и свой вклад внесла в быт деревни. По большим праздникам благодаря Амине почти в каждой хате готовили вкусные блюда национальной казахской кухни. Популярными в Заречье стали бешбармак и манты. Бешбармак готовился из теста, лука и баранины, на худой конец, брали курятину. Манты походили на наши пельмени, только крупнее, и варились на пару с большим количеством лука в фарше. Для их приготовления следовало пользоваться специальной кастрюлей - мантушницей. Но местные женщины приспособили для этой цели обыкновенную пароварку.

Благодаря польским хозяйкам в деревне пекут торт «Наполеон». В советские времена поваренные книги считались редкостью, да и те, что удавалось достать, разнообразием блюд не отличались, поэтому такой рецепт особенно ценился.

А ещё все обожали и украинский наваристый борщ с чесночными пампушками, и русскую окрошку.

Но так как белорусов в деревне большинство, то кулинарными фаворитами считались драники, бульба да мачанка.

То же самое касалось языка. В местном диалекте преобладали белорусские слова, но попадались и русские, и украинские, и польские, и даже совсем непонятные, придуманные местными жителями. Первое время Эмилия не раз попадала в курьёзные ситуации. Так случилось со стёпкой. Теперь-то она уже знала, что стёпка - это чулан, корец - кружка, а чоботы - сапоги.

Но на работе Эмилии приходилось иметь дело не только с диалектом, но и с чистым белорусским языком. Он красивый, звучный, и хотелось быстрее выучить его и иметь возможность петь белорусские песни, читать белорусские стихи, а главное, уметь на нём разговаривать. Не сказать, чтобы с этим языком она совсем не знакома. Эмилия с детства от матери и бабушки слышала белорусские слова, но как-то не приходило в голову изучить его основательно. Сейчас же всё изменилось: с ребятами из драматического кружка она готовила сценку из «Полесской хроники» Ивана

Мел ежа на белорусском языке; Виктор читал в оригинале стихи Максима Багдановича - всё это требовало специальных знаний.

 

***

На репетицию собрались самодеятельные артисты всем составом, не хватало только Анжелики. Эмилия с удивлением это заметила, на что ей ответили, что у Анжелики проблемы дома. Отец её никуда не пускает, даже школу запретил посещать. К ним уже и классная руководительница ходила, ничего не помогло.

Да её ж замуж выдают, - сказал Виктор.

Откуда ты знаешь? - насторожился Алесь.

Все говорят. Она за Мишку Жемчужина с детства просватана. У цыган так, всё родители решают, - ответил Виктор.

А при чём здесь репетиция? Она что, и в концерте участвовать не будет? - встревожено спросила Эмилия.

Так она замуж не хочет, вот её отец и запер. А в школу она ходить больше не будет, - отозвалась Оксанка.

Я сама пойду к ним домой и поговорю с её родителями, - ответила Эмилия.

После репетиции, не откладывая, Эмилия направилась к Пашковым. Её встретила Лейла. На первый взгляд она показалась Эмилии женщиной неопределённого возраста, типичной представительницей своего народа. Её статную фигуру подчёркивал национальный цыганский наряд - цветастая ситцевая юбка с оборками и кофточка, наглухо закрывающая грудь. Эмилия отметила про себя, что одежда её выглядела хоть и пестро, но подобрана со вкусом. А ещё Эмилию поразили глаза цыганки. Они показались ей такими же, как у Анжелики - умными, проникновенными, и глубина в них угадывалась такая, что дна не достать. Присмотревшись внимательнее, Эмилия неожиданно для себя поняла, что перед ней совсем ещё молодая женщина.

Окинув гостью пристальным взглядом, Лейла пригласила её войти. Эмилия, переступив порог, огляделась. В доме было чисто и уютно. На окнах висели бежевые занавески с вплетенными люрексовыми нитями, стол застелен золочёной клеёнкой. Лейла указала гостье на стул и предложила чаю. Эмилия попыталась отказаться, но Лейла ушла на кухню и вскоре принесла оттуда большую кружку, наполненную напитком, издающим крепкий душистый аромат. Эмилия вежливо поблагодарила хозяйку и пригубила обжигающую жидкость, отдалённо напоминающую чай.

Какой необычный запах, - удивилась она.

Я добавила перечную мяту и свежее яблоко, - ответила Лейла.

Вкусно. Вы, наверное, догадываетесь, зачем я пришла? - начала разговор Эмилия.

Конечно. Ты хочешь узнать, почему сегодня к тебе не пришла Анжелика?

Да. Скоро концерт, а ваша дочь у нас главная артистка. Она талантлива, хорошо поёт и танцует. Почему она отсутствовала сегодня на репетиции?

Отец ей запрещает. Ослушалась она его, вот и результат, - ответила Лейла.

Это, правда, что Анжелика выходит замуж? - спросила Эмилия.

Правда. Пора её пришла.

Какая пора? Она так молода. Ей и семнадцати нет.

Для цыганки самое время для замужества.

На дворе двадцать первый век, а я слышала, вы её насильно за Мишку Жемчужина выдаёте?

Если бы это от меня зависело. Так муж решил. А перечить ему даже я не могу.

Но вы же мать. Неужели вам дочь не жаль.

Жаль, конечно. Но тебе, женщина, не понять нас, ромов.

Все люди имеют право на счастье, - твёрдо сказала Эмилия.

Но не всем оно суждено, - вздохнула Лейла.

Я это как никто другой знаю, - с тоской в голосе произнесла Эмилия.

Не кручинься, может, ты ещё найдёшь своё счастье?

Счастье, которого я для себя желаю, мне не суждено познать, - с грустью ответила Эмилия.

Поживём, увидим, - прищурившись, сказала Лейла.

Вы должны бороться за дочь, - с жаром заговорила Эмилия, переводя разговор на Анжелику.

Я сделаю всё, что от меня зависит, - уклончиво ответила Лейла.

Хотя бы отпустите дочь на концерт? Вся деревня ждёт её выступления.

Я поговорю с мужем, - пообещала Лейла.

Эмилия вышла из дома Пашковых в смятении. О каком счастье говорила эта цыганка? Я уже и думать перестала о таких вещах. Зачем она только душу мне разбередила, эта странная женщина?

Марта уже много недель находилась вместе с Юлианной в реабилитационном центре. Хоть девочка и шла на поправку, но почки постепенно переставали справляться с нагрузкой, и девочку подключили к аппарату гемодиализа. Случилось то, о чём и предупреждали врачи. Пришлось срочно заняться поиском донорского органа. Подключились общественные благотворительные организации, но поджимало время.

Юлька не сможет долго продержаться на гемодиализе, нужно срочно что-то предпринимать, - думала раздосадованная Марта. Может, начать сбор денег на трансплантацию?

В больнице многие оказывались в подобной ситуации, но, как правило, донорами для своих детей становились близкие родственники, чаще всего родители. Марта с радостью отдала бы дочери свою почку, но ведь она Юльке никто, и надежда на то, что её почка подойдёт, ничтожна. Несмотря на это, они с Алексеем решили сдать анализы на совместимость. Результат пришлось ждать месяц. Всё это время Марта неистово молилась, просила у Бога спасти её девочку. И однажды заведующий отделением гемодиализа пригласил её к себе. По выражению лица доктора Марта поняла, что произошло что-то очень важное. Превозмогая дрожь, она переступила порог кабинета.

Здравствуйте, Валерий Львович, - сказала неуверенно она.

Здравствуйте, проходите, - заведующий жестом пригласил её сесть.

Что-то случилось? - спросила Марта.

Случилось. Но вы не волнуйтесь, у меня хорошие новости, - ответил Валерий Львович добродушно.

Нашли орган для трансплантации? - с надеждой посмотрела на него Марта.

Не буду вас томить. Пришли результаты ваших с мужем анализов на совместимость. Вы, Марта Геннадьевна, подходите на роль донора. Поздравляю, у вас появилась реальная возможность спасти дочь.

Это правда? Я и не надеялась на такое, - с блеском в глазах проговорила Марта. - Это же чудо, этого не может быть!

Как видите, чудеса случаются, - с улыбкой сказал Валерий Львович.

Спасибо, большое спасибо!

Мне за что? Это вам Юлианна должна говорить спасибо. Не каждая родная мать способна на такой поступок.

Марта вышла из кабинета, светясь от счастья. Неужели её дочь будет спасена! Неужели Бог услышал её молитвы! А то, что придётся отдать свой орган, это же мелочи. Я сильная, крепкая и всё выдержу, думала она. И не важно, что придётся жить с одной почкой, ну и что же. Люди живут и не умирают, и я как-нибудь перебьюсь. Главное, Юлька будет спасена, ликовала счастливая Марта.

Янко Жемчужин решил твёрдо поговорить с сыном о женитьбе. То, что Мишка должен посвататься к Анжелике, дело давно решённое, но Янко всё тянул, думал, пусть дети подрастут. А сейчас время пришло. Мишке скоро восемнадцать годков, не ровен час, в армию заберут. Пора им создавать семью, а то лишь бы чем оба занимаются.

Анжелика всё в школу ходит. А зачем цыганской девушке столько учиться? Читать, считать умеет, и ладно. Слишком умной стать тоже плохо, мысли разные в голову лезть будут. Не годится жене быть умнее мужа, она слушаться должна. А с шибко умной женщиной попробуй сладь, возмущался Янка. Позволяют Анжелике в родительском доме много.

Да и Мишка с дурной компанией связался. Эти хорошему не научат, а случись что, отвечать Мишке придётся. Видно, что дружки его не из простых будут, ничего не бояться, ведут себя по-хамски, и всё им с рук сходит. А Мишка, простофиля, нашёл с кем связываться. Такие друзья в любом деле подставить могут, а там и до тюрьмы недалеко, тревожился Янка. Вот где он сейчас? Уже несколько дней дома не видно. Пропал куда-то и не сказал ничего, не предупредил. Мать волнуется. В районе не так давно среди белого дня человека убили. Видно, бандиты орудуют. А Мишки нет. Где его искать? Хоть бы не случилось чего?

Тяжёлые думы обуревали Янка, от этого ещё твёрже становилось решение женить непутёвого сына, и чем быстрее, тем лучше.

 

***

Мишка не помнил, сколько времени провёл в наркотическом забытьи. Когда же проснулся и, пошарив на столе в поисках очередной дозы, ничего не обнаружил, вышел из дома глотнуть свежего воздуха. От яркого солнца глазам стало больно. Прищурившись и осмотревшись вокруг, он увидел, как возле колодца умывались Стела и Виолетта. Их красивые личики были изрядно помяты: размазанная косметика, синие круги под глазами. Увидев Мишку, девушки в один голос закричали и замахали руками, подзывая парня к себе. Он покорно подошёл, не подозревая, что задумали проказницы. А они, потешаясь, с размаху окатили его ведром ледяной воды. От неожиданности Мишка остолбенел, тело его покрылось пупырышками, зубы застучали от испуга и стресса, и когда девушки попросили его сбегать в магазин за холодным пивом, Мишка, вытирая лицо, лишь глупо улыбался. Он и сам с радостью промочил бы сейчас горло, да ноги не слушались, и начала подкатывать тошнота, а голова разболелась так, что казалось, сейчас лопнет. Он беспомощно опустился на траву и, обхватив голову руками, начал качаться из стороны в сторону, как китайский болванчик. Девушки, видя, что Мишка сейчас ни на что не годен, потеряли к нему интерес и ушли в сад, а он с трудом поднялся и на трясущихся ногах побрёл домой.

По дороге парня встретила Лейла, мать Анжелики. Увидев Мишку в таком плачевном состоянии, она поняла, что с ним и вправду происходит неладное.

Здравствуй, ромалэ! - поздоровалась Лейла.

Здравствуйте, - вежливо ответил Мишка.

А что это ты, зятёк, такой мокрый и помятый? - спросила Лейла.

Я, это, выпил чуток, - ответил Мишка.

Что-то водкой от тебя не пахнет? - подозрительно сказала Лейла.

Так я ж немножко, - сморщился Мишка.

От «немножко» так не выглядят, - не унималась Лейла.

Не приставай ко мне, - уже со злом огрызнулся Мишка и пошёл дальше шатающейся походкой, держась за голову.

Лейлу обескуражило и возмутило поведение будущего зятя. Видать, правду Анжелика говорила, Мишка балуется наркотиками, иначе, чем ещё объяснить такое поведение, подумала она. Как же отдать ему дочь? Надо срочно рассказать обо всём мужу, твёрдо решила Лейла. Только Пеша упрямый, если что надумал, его не переиначишь. Да и по цыганским законам сговор нарушать не принято, так не делают, нехорошо это. А в чём же вина Анжелики? Как ей жить с таким мужем? Он даже мне грубит, хоть ещё не зять, продолжала размышлять она. А что дальше будет? Лейла с тяжёлым сердцем направилась домой, забыв, что шла совсем в другую сторону.

Как только Мишка переступил порог дома, отец набросился на него с руганью.

Где ты пропадаешь? - кричал он.

Ну, простите меня, - примирительно отвечал Мишка, - я сейчас полежу немного, потом всё расскажу.

Что ты мне расскажешь? Как с этими городскими кувыркаешься? - угрожающе наступал Янко.

Отец, не начинай? - морщась от боли, попросил Мишка.

Иди, обсохни и проспись, потом поговорим, - приказал Янко, видя, что в таком состоянии от сына всё равно ничего путного не добьёшься.

Мишка закрылся в своей комнате и с размаху плюхнулся на кровать. Ему тяжело далась дорога из одного конца села в другой. Силы совсем покинули, тут ещё Лейла и отец. Какое им дело, где я ходил и с кем? Я уже взрослый мужчина, сам могу решать, что делать, возмущался про себя Мишка. А Лейла, она что, думает и после свадьбы будет так со мной разговаривать? Распущенные женщины в доме Пашковых, своего места не знают, негодовал Мишка. Но постепенно сознание начало путаться, его стало трясти холодом, голова болела, и суставы выкручивало так, что мочи терпеть уже не осталось. Мысли Мишки переключились.

Надо уколоться, хотя бы небольшую дозу достать, думал он. Но где? У мажоров больше нет, сам проверял, купить не за что, терпеть, сил нет. Мишка встал и принялся ходить по комнате, судорожно ища выход из положения. Надо раздобыть деньги, тогда всё будет хорошо, соображал он. Ещё один раз уколюсь, а потом - завяжу. Всего один раз, последний, и всё, больше не буду, уговаривал себя Мишка.

Чувствовал он себя хуже и хуже, просто лежать не получалось. Надо идти и любым способом добывать очередную дозу, мелькало в его помутнённом сознании. И он пошёл, превозмогая немощь и боль. Мишка уже не мог ни о чём думать, но ноги сами привели его обратно в тот дом, где у него получалось отрешаться от мира и обо всём забывать. Там он обнаружил друзей в таком же плачевном состоянии, как и сам. Стас и Дик трясущимися руками вытряхивали из портмоне последние деньги, девушки снимали с себя украшения, Тёма ходил по комнатам, выискивая ценные вещи, которые можно продать. Подсчитав добычу, компания, включая Мишку, погрузилась в машину и поехала за очередной партией

дури, радуясь, что, наконец найден выход из трудного положения.

 

***

Солнце на улице соблазняло теплом, приглашая на приятную прогулку. Но прохлаждаться некогда, Эмилия закружилась в круговороте дел. Наступала пора «Дожинок», концерт подготовлен, даже Анжелику родители пообещали отпустить, но работы не убавлялось. Ольга Адамовна выхлопотала деньги на аттракционы и поехала в район за призами для праздника. Эмилия осталась в клубе одна, и пока позволяло время, стала оформлять танцевальный зал. Захотелось обновить портьеры, и она решила сегодня этим заняться. У неё давно зародилась идея, как сделать это стильно и недорого. Она рисовала эскизы и предвкушала, как здорово должно получиться. Ей нравился клуб, в котором она работала. Внутри здесь уютно и чисто. Но Эмилии хотелось обустроить всё ещё лучше. Когда она надумала установить в холле большие вазоны, ей быстро отовсюду нанесли растений вместе с горшками. Молодёжь с радостью подхватывала все её начинания. Сейчас как только заходишь в клуб, кажется, что попал в ботанический сад. Удивительно, какое разнообразие комнатных цветов выращивается в домах местных хозяек.

Вокруг клуба на субботнике посадили можжевельник. Получилось мило, и денег не понадобилось, лесничий пожертвовал саженцы из леса. А ещё Эмилия мечтала закупить хорошую аппаратуру для дискотеки и новые музыкальные инструменты для народного ансамбля Ольги Адамовны. Но для этого нужны средства, и не малые. Тут уж одна надежда - на директора совхоза Ивана Владимировича.

Эмилия, погружённая в работу, не заметила, как в клуб вошёл агроном Игорь Маркевич.

Вы, как всегда, прекрасны, - заискивающе проговорил он, пытаясь поцеловать её руку.

Игорь? Что вас привело сюда? - изумлённо спросила Эмилия, резко отстранившись от него.

Да вот, зашёл посмотреть, как трудиться королева, - ответил, расшаркиваясь, Маркевич.

Других забот у вас нет? - безразлично сказала Эмилия.

Вы - моя главная забота. Я сейчас еду в район. Разрешите пригласить вас с собой, в кафе. А то в этой дыре приличному человеку с девушкой и время провести негде, - ответил Маркевич.

Выпятив при этих словах грудь и высоко подняв голову, Игорёк своим видом дал понять, что он и есть тот самый приличный человек.

Я на работе, не видите? - взглянув на него и поморщившись, ответила Эмилия.

Я подожду, рабочий день уже заканчивается, - галантно поклонившись, сказал Маркевич

Извините, Игорь, я занята! - решительно, не желая больше продолжать бесполезный разговор, сказала Эмилия.

Он приблизился вплотную и больно сжал локоть Эмилии.

Ты что же, недотрогу из себя строишь? Думаешь, не знаю, чего в деревню прибилась? В Минске подстилкой была, а тут, видите ли, королеву из себя изображаешь. Только ты не королева, а приблудная.

Эмилия с ненавистью оттолкнула его от себя и, повернувшись, неожиданно увидела в пороге Дениса и Виктора. Они, быстро сообразив, что происходит, бросились к Маркевичу и, закрутив ему руки, хотели вывести из клуба. Но тот вывернулся, и завязалась драка.

Щенки, молокососы, - кричал Маркевич, - пошли вон отсюда, не видите, взрослые разговаривают.

Денису опять удалось его скрутить.

Извинись, подонок! - угрожающе сказал он.

Не имея возможности пошевелиться, Маркевич понял, что ему не справиться с подростками.

Ну, всё, хватит, - примирительно заговорил он, - отпустите

меня.

Я сказал, извинись! - повторил Денис.

Простите меня, Эмилия Александровна. Это случайно вышло, больше не повториться, обещаю, - выдавил из себя Маркевич.

Иди, и больше, чтобы ноги твоей здесь не было, понял. Денис в последний раз пнул Маркевича вперёд, да так, что

тот с разбегу уткнулся носом в кактус, стоящий на подоконнике за тюлевой занавеской. Быстро отпрыгнув, он добежал до двери и уже в пороге повернулся и пригрозил кулаком:

Подождите, я вас ещё поймаю, вы получите у меня!

Иди, иди, - с улыбкой выкрикнул Виктор.

Развелась шантрапа, проходу от них нет, - пробубнил в нос Игорёк, с силой захлопывая за собой дверь клуба. Одёрнув на улице пиджак, он поспешил к машине, а мальчики бросились к Эмилии.

Он вас обидел? - спросил Витя.

Да нет, вы во время подоспели, спасители мои. Но больше так не делайте. Я сама в состоянии постоять за себя. А у вас могут начаться проблемы, от такого подонка, чего хочешь, ожидать можно. Вам сейчас нельзя волновать родителей, у них и так забот хватает.

Пойдёмте, мы проводим вас до дома? - предложил Виктор. Эмилия посмотрела на часы. Пока шли разборки, рабочее

время закончилось. Она закрыла клуб и вместе с мальчиками направилась домой.

Маркевич быстро сел в машину и поспешил отъехать подальше от клуба. Он возмущался выходкой малолеток. Распоясались совсем, со злостью думал Игорёк. Позволяют себе встревать в отношения взрослых, да ещё руки распускают. Надо поговорить с директором школы о поведении его учеников. Хотя, не мешало бы и по-мужски их проучить, чтобы на всю жизнь запомнили. Да и Эмилия хороша. Что она из себя недотрогу строит? Тоже мне, принцесса. Такая цаца, а замужем никогда не была, лично в паспорт заглядывал, девственно чистым оказался. Приехала вся в дорогих нарядах, одна сумочка стоит, как подержанный автомобиль, я-то в этом кое-что понимаю, с возмущением размышлял Игорёк. Явно, не за зарплату всё куплено. Где можно столько заработать? Понятно, где - продажная женщина. А тут изображает из себя невесть что. Одно слово - приблудная.

Маркевич посмотрелся в зеркало. В щёки впились иголки от кактуса. Он остановил машину и попытался выдёргивать их, но это оказалось не просто. Кончики обламывались и оставались в коже, отчего лицо разгорелось, распухло, глаза начали заплывать. Ну, подождите у меня, пригрозил Игорёк, показав кулак в сторону клуба, это вам даром не пройдёт, вы за это ответите!

Маркевич приехал в Заречье сразу после учёбы, по распределению. Думал, отработает два положенных года и вернётся обратно в Минск, в родной город. Деревня его не прельщала. В своё время в аграрный технический университет пошёл лишь потому, что поступить туда было легче всего. Изначально планировал во время учёбы заняться общественной работой и благодаря этому получить распределение в Минск. Первое время всё так и получалось. Игорь Маркевич - общественник, председатель студенческого профкома. Он любую дверь в университете открывал запросто. Благодаря его активности преподаватели не предъявляли к нему слишком большие требования, закрывали глаза на плохие знания и на экзаменах ставили положительные оценки. А Маркевич в знаниях и не нуждался. Он учился ради диплома, работать агрономом не собирался.

Но незадолго до окончания учёбы случилась с ним неприятность. Однажды без разрешения он сел за руль отцовской машины, не имея водительского удостоверения. Произошла авария, Игорь сбил человека. Не уступил дорогу на пешеходном переходе, да ещё скрылся с места происшествия. Человек так себе, бомж, как жаловался потом Маркевич. Расплодилось их, нормальному водителю проехать негде, возмущался он. И травма не смертельной оказалась, просто царапина. Что ж его в машину сажать да в больницу везти? Он же все сидения загадит!

Именно поэтому он уехал с места аварии, но кому это объяснишь? Все решили, что Маркевич испугался и сбежал. Его вычислили, и пришлось отвечать перед законом. Состоялся суд, дело удалось замять, и отделался Игорёк лёгким испугом. Ему дали два года условно. Вот только случилась эта история перед самым распределением и получила огласку. Рассчитывать на хорошее место уже не приходилось. Игорёк решил тихо отработать два года там, куда пошлют, а потом вернуться в Минск и начать строить карьеру. Но произошла ещё одна неприятность. Бомж оказался вовсе не бомж. Пожилой человек лишился памяти и потерялся в большом городе. Его сын занимал высокую должность. Он долго искал отца и нашёл в больнице, куда его определили после аварии. Суд на тот момент уже состоялся, но сыну пострадавшего удалось разыскать Маркевича и круто с ним поговорить. Он велел Игорьку убираться из города, пригрозил, что иначе плохо будет.

Игорёк почувствовал, что с таким шутить не следует. Первое время даже в гости к родителям приезжать боялся, сидел в Заречье и не высовывался. Со временем история забылась, но Игорьку уже лень стало срываться с места. Пропало желание строить карьеру и что-либо предпринимать в жизни. В совхозе Маркевич работал спустя рукава, зарплату получал небольшую, но его удерживала на этом месте возможность прибрать к рукам всё, что плохо лежало. Вот где у него сноровка проявилась! Главное, знал, безошибочно определял, с кем дело иметь надо. Связался с местным барыгой, и с его помощью воровал совхозное горючее. Подружился с заведующим складом, бывшим у него в подчинении и тоже любившим поживиться за чужой счёт. Вместе они много дел проворачивали за спиной у директора совхоза. Левые деньги текли к Игорьку стабильным потоком, так и задержался он в деревне дольше, чем планировал. Если бы не это обстоятельство, Игорёк уже давно махнул бы за границу на заработки.

И только в культурном плане он считал себя обделённым. Игорёк привык к столичной жизни: рестораны, клубы, девочки. А в Заречье и выйти некуда, и пообщаться не с кем. Одна деревенщина кругом, любил повторять при случае Игорёк.

Но тут из Минска неизвестно как занесло Эмилию. Игорёк сразу сообразил, что она девушка непростая. Ухоженная, дорого одетая, держится с достоинством и внешность имеет, как у королевы красоты. Такая и в Минске выделялась бы из толпы, а уж в этом захолустье и подавно редкость. Вот достойная мне пара - с ней и выити не стыдно, не то, что с местными доярками, рассудил он.

И начал Игорёк ухаживать за Эмилией. Да что-то с самого начала пошло не так. Как он только не пытался к ней подступиться, ничего не получалось. Держится так, будто и вправду королева, возмущался про себя Игорёк. Только королевы во дворцах живут, а раз её в Заречье занесло, значит, короны она лишилась. Только смириться с этим никак не хочет.

Поначалу он с ней по-хорошему разговаривать старался. Только смотрела она на него почему-то пренебрежительно, а ухаживания его не принимала. И Игорёк не выдержал, сорвался. Всё ей в глаза высказал, и что гордая, и что приблудная. Если бы не малолетки, всё у него с Эмилией получилось бы. Женщины любят уверенных в себе мужчин. Игорёк не сомневался, что ему удалось бы не лаской, так силой завоевать красавицу. Униженная и пристыженная, она быстрее сдалась бы на его милость. А сейчас что ж получается? Он трусливо бежал от детей на её глазах, да ещё этот кактус, от которого распухло лицо. Теперь в деревне засмеют, если узнают правду. А что узнают, Игорёк не сомневался. Малолетки обязательно обо всём, что случилось в клубе, расскажут своим одноклассникам, а там и вся округа в курсе будет. Носа на улицу высунуть не дадут, скажут, детей испугался. Вот тебе и финал любовной истории, горестно рассуждал Игорек. Эмилия после всего, что случилось, разве что тоже посмеётся над ним вместе с защитничками.

Самолюбию Маркевича нанесли серьёзный удар, и он решил проучить школьников. Ничего лучше не придумав, он направился к дому Петровичей, где развлекалась городская компания дачников. Подъехав, Маркевич увидел Алекса. Тот сидел на лавочке у забора и курил.

Здорово, - уважительно поздоровался Игорёк за руку.

Здорово, коли не шутишь, - ответил Алекс. - Что это с тобой случилось? Ты, как тесто, подошёл.

Да так, пусть не лезут, - попытался шутить Маркевич.

Ну-ну, - только и ответил Алекс.

Погода стоит хорошая, - издалека зашёл Игорёк.

Тепло, уезжать не хочется, - лениво проговорил Алекс.

А уезжать скоро собираетесь?

Скоро, - коротко ответил Алекс.

Перед отъездом заработать не хотите? - спросил Маркевич. - Дело у меня к вам есть.

Что за дело?

Малолеток проучить надо, а то борзые стали.

И сильно учить хочешь? - спросил Алекс.

Так, чтоб надолго запомнили.

Смотря сколько заплатишь, - ответил Алекс.

Не обижу, не волнуйся, - Маркевич постучал рукой по карману, показывая, что там кое-что водиться.

Деньги вперёд, и дело будет сделано. Как-то скучно живём, заодно и разомнёмся, - зевнув, сказал Алекс, показывая своим видом, что это его особо не интересует, разве что так, ради развлечения.

Только не прямо сейчас расправляться с ними будете, чтобы подозрения не вызвать. Пусть немного времени пройдёт, всё забудется, потом приедете и накостыляете им. Да не очень старайтесь, дети всё-таки. А о деньгах не беспокойтесь, часть вперёд заплачу, а остальные потом, когда дело сделаете, - деловито распоряжался Игорёк.

Договорились, - протянув руку, ответил Алекс, - только что они натворили?

Тебя это не касается, - важно ответил Маркевич.

Не уж-то их рук дело, - усмехаясь, спросил Алекс, показывая на распухшую физиономию Игорька. - Они что, тебя насосом надули?

Они у меня за всё ответят, - зло сказал Маркевич.

Подельники пожали друг другу руки, Игорёк подробно описал своих обидчиков, договорился о цене и, удовлетворённый результатом, поехал домой делать примочки на распухшее лицо. Даже денег не жалел, настолько задели его самолюбие.

 

***

Запахло осенью. И хотя дни ещё стояли по-летнему длинные, пустующие дома дачников безошибочно выдавали пору года. Из отдыхающих в Заречье остались одни пенсионеры, обычно уезжавшие в город с наступлением холодов. У них, как и у местных жителей, посажены огороды, и прежде, чем уехать, они собирали урожай. У остальных же закончились отпуска, и пришло время вернуться на работу, а детей отправить в школу.

Эмилии нравилось, что ветер обдавал лицо прохладой, а солнце светило умеренно, не знойно. Оно приятно скользило по телу, и хотелось как можно дольше находиться под его лучами.

В это благодатное время вся деревня занялась сбором плодов с огородов и садов. Они у местных хозяек полны ягодами, овощами и фруктами, всё это требовало переработки. Из домов доносились ароматы распаренных специй, свежесваренного варенья и сушеных грибов. Баба Вера научила Эмилию готовить конфитюр и закатывать огурцы. А ещё в стёпке у Маруси, хозяйки дома, в котором жила Эмилия, они нашли маленькую кадушку и замочили в ней антоновские яблоки. Эмилия попробовала это лакомство, и оно ей очень понравилось. Баба Вера пообещала научить её своим особым тонкостям при замачивании яблок, капусты, грибов, брусники и клюквы. Раньше Эмилия такими вещами не занималась, но сейчас её интересовало всё, не хотелось отставать от других хозяек.

Среди женщин деревни только и разговоров, что о новых рецептах закаток. Самой Эмилии много не надо, и она с удовольствием помогает Марте. Та приехала из больницы в приподнятом настроении. Вопрос с почкой решён - Марта будет донором. Врачи начали готовить Юльку к трансплантации. У самой Марты ещё раз взяли анализы, провели обследование, осталось дождаться результатов. Она пока находилась дома, подтягивала все дела, пытаясь облегчить жизнь Алексею. Марта понимала, что после операции не сразу встанет на ноги, и все домашние проблемы лягут на его плечи. Ему и сейчас приходиться непросто. Марта проводит много времени с Юлькой, постоянно нуждающейся в помощи, часто остаётся с ней в больнице. Девочка тяжело переносит лекарства, её тошнит, и мать находится рядом, пока это необходимо, а дома

все вопросы решает Алексей.

Эмилия старалась помогать им, хотя у самой времени не так много. Работа в клубе отнимала все силы. Но Эмилия не унывала. Меньше глупых мыслей в голову лезть будет, думала она, а значит, сон крепче и нервная система на месте.

Только вот щемит сердце за подругу. Это хорошо, что у Юльки появился шанс на выздоровление, но сколько всего предстоит пережить Марте. С первой минуты знакомства Эмилия восхищалась этой женщиной, широтой её души, умением любить. А согласившись стать донором, Марта сделалась героиней в глазах Эмилии. Вот ведь не дал Бог им с Алексеем своих детей. Другие на их месте наслаждались бы жизнью, заработанные деньги тратили бы на наряды да развлечения. А они взвалили на себя ответственность за чужих ребятишек, вкладывают в них душу, любят и заботятся о них так, как не всегда способны на это родные мамы и папы, с нежностью думала Эмилия.

Она тоже хотела бы взять на воспитание девочку, маленькую, с кудрявыми волосёнками и чёрненькими глазками, как у неё самой. Да кто ж разрешит? Детей отдают в полные семьи, чего у Эмилии нет. Да что там говорить, у неё и дома-то своего нет. Поэтому она всю теплоту, на которую способна, отдавала детям Алексея и Марты. И они отвечали ей взаимностью. Как только Эмилия оказывалась у них на пороге, дети со всех сторон бросались на встречу, обнимали и целовали её. Особенно Варенька. Нежная и отзывчивая девочка, рано потеряв родителей, Варенька тонко чувствовала людей. Если ей кто-то нравился, девочка стремилась навстречу этому человеку, начинала восхищаться им и, в силу своего возраста и характера, пыталась даже подражать своему кумиру. Но если с первой минуты у неё появлялась антипатия к человеку, никакая сила не могла заставить Вареньку с ним даже заговорить.

Когда она впервые увидела Марту и узнала, что та хочет забрать её к себе, да ещё вместе с братиком, Варенька навсегда отдала ей своё сердце. С первого дня стала называть её мамой, тая от нежности и любви. Когда же в их доме появилась Эмилия, она беззаветно привязалась и к ней. Марта вначале даже немножко заревновала. Но Варенька обожала их обеих, она чувствовала себя счастливой рядом с мамой и её подругой, и Марта, смирившись, лишь радовалась широте души своей дочери.

Удивительно, что маленькая девочка, пережившая столько горя, лишившаяся родителей, не ожесточилась, не потеряла веру в людей, а сохранила возможность любить и переживать, заботиться о других и восхищаться ими.

Эмилия всё больше привязывалась к детям. Для них она тоже постепенно становилась своей. Дома Денис отдавал ей распоряжения так же, как и остальным членам семьи, лишь несколько смущаясь при этом. Он обращался к ней тётя Эмилия, хотя в клубе, во время репетиций, называл с подчёркнутым уважением, Эмилией Александровной. То же происходило и с Виктором. Мальчики опекали её везде. Эмилия благодарила их за помощь и поддержку, особенно после случая с Маркевичем. Они не побоялись вступить в схватку со взрослым сильным человеком. Более того, ребята заставили его извиниться и запретили близко подходить к ней. Как настоящие рыцари, проводили Эмилию домой и велели обращаться, если кто-либо ещё захочет её обидеть. Эмилии неприятно вспоминать тот случай и мерзкое поведение Маркевича. Ей в душу запало слово «приблудная». Если на чистоту, с горечью думала Эмилия, я и вправду приблудная. Приблудилась в чужое село, живу в чужом доме, греюсь у чужого очага. Всё это камнем ложиться на сердце. Но что бередить душу? Зачем-то я живу на свете? Зачем-то Бог ведёт меня по такой ухабистой дороге? Мне грех жаловаться, утешала она себя. Я нигде не чувствовала себя такой счастливой, как здесь, с этими людьми. Разве только в детстве, когда жила с родителями и думала, что впереди меня ждёт большое будущее. Тогда я находилась в предвкушении чего-то нового и неизведанного, и это будоражило душу, вспоминала Эмилия. Это чувство и сейчас иногда охватывает её, только во сне. В такие минуты хочется как можно дольше продлить сладостные видения.

Но что вспоминать былую жизнь, с грустью думала Эмилия. Сейчас здесь моё место, кто бы что не говорил. Я нужна людям, мне есть, что им дать, и я чувствую себя среди них своей. Я буду помогать Марте во всём, решила для себя Эмилия. Вместе мы выстоим, чего бы нам это не стоило. Я буду облегчать труд односельчан, создавать для них праздники и развлечения, потому что они, тяжело работая целыми днями, заслуживают отдых. И пусть у меня нет семьи, не суждено иметь детей, все эти люди уже стали мне семьёй. А на таких подонков, как Маркевич, не надо обращать внимания. Это он приблудный, а не я, думала расстроенная Эмилия. Он не задержится в Заречье долго, он уедет. Нельзя жить там, где тебя ненавидят. А Игорька ненавидят, Эмилия точно знала.

 

***

Анжелика находилась под домашним арестом. Отец запретил ей посещать школу и настаивал на замужестве. Мать пыталась поговорить с ним, но пока безрезультатно. Единственное, что разрешили родители Анжелике, принять участие в «Дожинках». Перед концертом Эмилия проводила генеральную репетицию, и у Анжелики появилась последняя возможность пообщаться с одноклассниками. После свадьбы она уже не сможет ходить в школу, принадлежать себе, а обязана будет подчиняться мужу.

Девушка шла в клуб на репетицию с тяжёлыми мыслями, её одолевала тоска. Анжелика пыталась убедить себя, что лишь хочет повстречаться с друзьями, но сердце не обманешь. Как только в голову закрадывалась мысль об Алесе, оно начинало трепетно волноваться.

А в это время Алесь поджидал её возле парка, как будто чувствуя, что Анжелика думает о нём. Поравнявшись, он встал у неё на пути и взял её руку в свои ладони. Анжелика, растерявшись, зарделась и опустила ресницы. Алесь, пытаясь заглянуть в глаза девушки, поднёс её пальцы к губам и тихо сказал:

Мне нужно поговорить с тобой.

Я тебя слушаю, - тихо ответила она.

Это правда, что ты бросила школу и выходишь замуж? - прямо спросил Алесь.

Правда.

А как же я, Анжелика?

Из её глаз брызнули слёзы.

Ты, неужели ты тоже думал обо мне? - разрыдалась она.

Я ни на минуту не переставал думать о тебе, голубка, - сказал Алесь, с чувством сжимая её локоть.

Значит, я умру счастливой, - с обречённой улыбкой ответила Анжелика.

Почему же умру. Что ты говоришь?

Ты не понимаешь. Меня выдают замуж. В следующее воскресенье Мишка Жемчужин придёт свататься. Я не могу нарушить волю отца. Мне одна дорога - в омут.

Не смей даже думать об этом. На дворе двадцать первый век. Никто не имеет права насильно выдать тебя замуж. Нет такого закона.

-Я - цыганка. А у нас свои законы.

Если понадобиться, я украду тебя. Мы уедем далеко и начнём новую жизнь вместе. Я тебя никому не отдам, поняла.

Но ты же всё время ругался со мной, - лукаво, сквозь слёзы сказала Анжелика.

Ты тоже ругалась, ещё неизвестно, кто больше, - задиристо ответил Алесь.

Зачем я тебе такая.

Чтобы жить и дышать - без тебя это невозможно.

Как же нам быть? - спросила Анжелика.

Придумаем что-нибудь. Главное, мы теперь вместе. Нас уже ничто не разлучит.

Алесь обнял Анжелику и хотел поцеловать, но она резко отстранилась, с недоумением глядя ему в глаза, потом сама наклонилась и чуть коснулась губами его щеки.

Почему ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал, - удивлённо спросил он.

Цыганки не целуются, - гордо заявила Анжелика.

Алесь с силой прижал её к себе и поцеловал.

Но ты же будешь женой белоруса, а мы целуемся, - с издёвкой ответил он.

Анжелика вспыхнула, напряглась, как струна, затем прижалась к Алесю и тихо заплакала.

У нас всё будет хорошо, вот увидишь. Не плачь, я всегда буду рядом.

Алесь сжал руку девушки, и они, опьяненные одновременно и любовью, и своим горем, направились в клуб на репетицию.

Друзья встретили Анжелику тепло, бросились расспрашивать, что случилось, почему она пропускала занятия и перестала ходить в школу. Девушка отмалчивалась.

Хватит, - приказала Эмилия, - не приставайте к ней.

Спасибо, - тихо поблагодарила Анжелика за поддержку.

Эмилия радовалась, что Анжелика пришла на репетицию

и примет участие в концерте. Лейла не солгала, пообещав поговорить с мужем об этом. Но нельзя допустить насилия над девушкой, надо любым способом помешать свадьбе, рассуждала про себя Эмилия. Анжелика не хочет выходить замуж. А Мишка Жемчужин, хоть и талантливый, и красивый, тут ничего не скажешь, но ведь наркоман, и друзья его заезжие на игле сидят. Ни для кого в деревне не секрет, чем они занимаются. Дом когда-то уважаемых в деревне Петровичей теперь стал вертепом, притоном для наркоманов и бездельников. Баба Вера каждый день наблюдает за их оргиями. Она рассказывала, что Мишка раньше был хорошим парнем, уважительным и вежливым. Никто и никогда от него дурного слова не слышал. И семья у них неплохая. Жили они по своим обычаям, иногда непонятным для нас, но ничего дурного в деревне не делали. Только правду люди говорят, с кем поведёшься, от того и наберёшься. С приездом компании студентов в хату Петровичей Мишку как подменили. Теперь его часто видят с новыми дружками в невменяемом состоянии, он стал грубым и невоспитанным.

Куда только смотрят родители, разве они не видят, что происходит с их сыном? И почему они не понимают, что Мишу надо лечить, а не женить, с горечью думала Эмилия? При случае она решила поговорить с матерью Мишки. Ведь надо что-то делать? Нельзя просто смотреть, как парень губит свою жизнь! Баба Вера говорит: «Они цыгане, у них всё не так, как у нас». Но ведь цыганская мать - тоже мать. И у неё тоже болит сердце за своего ребёнка. Непростая ситуация сложилась, но надо как-то её изменить, срочно искать выход. Жалко Мишку, но Анжелика не должна пропадать вместе с ним, это не правильно, размышляла Эмилия, глядя на бедную девушку.

Подготовка к празднику шла успешно, через два дня «Дожинки». Ольга Адамовна радовалась, что сумела раздобыть призы на конкурсы. Эмилия тоже неплохо потрудилась - концертные номера получились интересными и оригинальными. Особенно блистала на репетиции Анжелика. Она пела и танцевала, как в последний раз. Эмилии становилось не по себе, глядя на этот вихрь страстей. В девушке произошла перемена, но Эмилия не могла понять, какая. Что-то трагическое проступало в её песнях и плясках, и в то же время глаза её светились изнутри, они сияли. Отэтого противоречия зрелище казалось ещё более притягательным. Старинный цыганский костюм придавал особый шарм Анжелике, а монисто из царских медных монет на груди так громко звенело при танце, что заглушало звуки гитары. Анжелика не красавица, но на сцене она прекрасна.

Зрелищно смотрелись народные костюмы и на участниках коллектива Ольги Адамовны. Эмилия шила их с большой любовью и вкусом. Правда, пришлось изрядно потрудиться. Деревенские женщины принесли в клуб самотканки и вышитые рушники своих матерей и бабушек. Из этих вещей Эмилия и соорудила костюмы для ансамбля. Получились настоящие старинные наряды, красивые и самобытные. Казалось, платья и в самом деле достали из сундуков, в которых они пролежали сто лет, не меньше. Чтобы подобрать соответствующие фасоны, Эмилии пришлось просидеть за компьютером много часов. Она выискивала информацию о национальных обычаях белорусов, об их костюмах, перечитала уйму книг в библиотеке, беседовала с односельчанами, слушала их воспоминания и рассказы. Но это пошло ей только на пользу. Эмилия жадно впитывала в себя всё, что касалось народа, с которым ей сейчас доводиться жить. Пусть наполовину, но она тоже белоруска. Живя в Минске, будучи частью мегаполиса, Эмилия не вникала в культуру и обычаи местных жителей. В больших городах все грани различий между людьми стираются. И только здесь, в глубинке, можно постичь душу народа, понять, чем он дышит. Что бы ни происходило в больших городах, какие бы события не сотрясали мир, здесь, в деревне, люди из века в век пашут землю, растят хлеб, тем и живы.

Кое-как придя в себя после оргии с друзьями, Мишка явился домой. Отец, завидев его, сразу позвал к себе.

Где ты был, - спросил он у сына.

Да так, гулял, - ответил тот, пытаясь хорохориться.

Отец с размаху хлопнул ладонью по столу.

Не нагулялся ещё, щенок. Готовься, свататься пойдём. Хватит бездельничать. Образуется семья, не будет времени по друзьям шастать.

Отец, рано мне жениться, - заикнулся Мишка.

Восемнадцать лет - это не рано. Бугай вырос, а ума не набрался.

Отец ещё раз ударил по столу кулаком, да так, что посуда разлетелась по полу, разбившись вдребезги.

Людей стыдно. Ты с кем связался? Думаешь, не знаю? Вся деревня гудит! Мишка Жемчужин стал лайдаком, цепным псомзаез- жих шалопаев. Позор. Ты же ром.

Мишка, опустив голову, молчал. Что тут возразишь?

В воскресенье пойдём к Пашковым, - властно приказал

отец.

Ладно, - нехотя ответил Мишка.

Он знал, что рано или поздно придётся жениться. Но что это случиться так скоро, Мишка не думал. Не время сейчас цеплять на шею обузу. Милиция в районе рыщет. Знакомый рассказывал, всех допрашивают, следствие ведут, короче - копают. Что, если на меня выйдут, со страхом думал Мишка. По правилам бежать надо, скрыться, схорониться, чтобы и следа не нашли. Но так ещё больше подозрение на себя вызвать можно, в розыск подадут, беглым объявят. Лучше до поры сидеть тихо, а если близко подбираться начнут, вот тогда и бежать. Тогда уж терять будет нечего, рассуждал он. А тут ещё эта женитьба не ко времени. Но разве с отцом поспоришь? Придётся пока подчиняться, а там видно будет, решил для себя Мишка. Анжелика, конечно, лакомая штучка, продолжал рассуждать он. Строптивая, правда, но обуздать такую, всё равно, что дикую лошадь приручить - одно удовольствие. Глазами как сверкнёт, по коже дрожь пробегает. Если бы не этот случай с машиной, всё могло бы сложиться по-другому. Женился бы, жил, как люди, детишки пошли бы, размечтался Мишка. Зачем сдалась мне эта кража? Обходился я раньше без больших денег, и ничего, не бедствовал. А теперь убийство повесят. Сгнию в тюрьме, а за что? Я же не хотел убивать, всё случайно вышло. Тихонько угнал бы машину, и всё. Кто ж знал, что этот тип вернётся в гараж. Я же его только легонько толкнул, он сам о железную лестницу головой ударился, ни при чём я, уговаривал себя Мишка. Во всём эти мажоры виноваты. Чёрт с бурей принёс их в деревню. Как хорошо раньше жилось! Сам себе хозяин, что хочешь, то и делай. А теперь в голове, как червяк, постоянно крутиться мысль о наркотиках. И никуда от этого не деться. Вот зачем они мне нужны, эти наркотики? Решил перед девушками покрасоваться, крутого мажора из себя изобразить? Напряжение хотел снять, а что получил? Прав отец, цепным псом для них стал. Вот сейчас укатят в город, а я со своими проблемами один останусь. И не пожалуешься никому. А ещё эта женитьба. Зачем мне сейчас Анжелика?

Тяжёлые думы неподъёмным грузом ложились на плечи бедного Мишки, и не видел он от них спасения, не видел и выхода из создавшегося положения.

Марте пришёл вызов из больницы. Все обследования проведены, Юльку подготовили к трансплантации, настала пора ехать на операцию. Страха она не испытывала. За прошедшее время столько довелось пережить, что операция казалась лишь избавлением от проблем. Все мысли последние месяцы крутились вокруг Юлианны, на Марту волнами накатывал ужас от осознания, что девочка может умереть. И теперь, когда появилась реальная возможность её спасти, Марта думала лишь о том, как бы всё прошло гладко, как бы ничего не сорвалось.

А ещё она беспокоилась за Алексея. В последнее время муж ходил удручённый, переживал и за дочь, и за неё. Алексей, без сомнения, предпочёл бы, чтобы подошла его почка, а не жены. Но так случилось, что именно Марта может отдать Юльке частичку себя и этим спасти ей жизнь. Алексею ничего не оставалось, как смириться, другого способа помочь дочери не нашли. И он смирился.

Но Алексей любил жену, и даже мысль о том, что ей, будучи здоровой, придётся лечь под нож хирургов, лишала его покоя. Сердце его разрывалось от боли и тревоги, и если Марта в такие минуты могла сконцентрироваться, взять себя в руки, то Алексею это давалось гораздо сложнее. Он впадал в уныние, замыкался в себе, терял аппетит.

Марта видела переживания своего Алексея, она понимала, какая ответственность ложилась на него. Чтобы не случилось, за детьми требовался уход. Особенно в этом нуждался маленький Сашка. Марта перед отъездом давала указания старшим детям во всём помогать отцу, слушаться его и не безобразничать. Но это лишнее. Все в доме и так понимали, что пришла беда, и надо сплотиться и выстоять, во что бы то ни стало.

Когда Марта ранним утром собралась в дорогу, проводить её вышла вся семья. Эмилия тоже пришла попрощаться с подругой и пожелать ей удачи. Денис заверил мать, что в доме будет порядок, он присмотрит за этим. Эмилия пообещала помогать детям во всём. И лишь Варенька, в силу своего характера, не смогла справиться с эмоциями и разрыдалась, бросившись к матери на шею. За ней, почувствовав неладное, расплакался Сашка, и уже вся семья начала смахивать слёзы. Чтобы в конец не расстраиваться, Марта быстро села в машину и попросила мужа сильнее нажать на газ.

Дети бросились вдогонку, дружно маша в след руками, и когда машина скрылась за горизонтом, не выдержали и дали волю слезам. Денис с Виктором стыдливо отворачивались и вытирались рукавами. А Варенька и Сашка прижались к Эмилии и громко, навзрыд, заголосили. Эмилия, как могла, утешила их и повела завтракать. Дети неохотно ковыряли ложками кашу. Сашка пролил на пол молоко, но его никто не стал ругать за это. Варенька молча вытерла лужу и прижала Сашку к себе. Кое-как покормив детей, Эмилия отправила их в школу, а сама, превозмогая страх и волнение за подругу, пошла на работу, сетуя, что не взяла с собой валидол.

 

***

Наступил день «Дожинок». Несмотря на то, что Эмилия потратила много сил на подготовку праздника, радости и удовлетворения в душе она не испытывала. На этот же день назначили трансплантацию Юльке и Марте. Эмилия переживала за них, с трудом пытаясь сосредоточиться на работе. Она понимала, что ей нельзя сейчас расслабляться, от неё зависел результат труда многих людей. Собравшись с силами, она руководила праздником. Как в тумане, пела, объявляла новые номера, помогала артистам переодеваться, подбадривала их и хвалила, но мысли были заняты другим. «Господи, помилуй, спаси и сохрани Марту и Юльку», - без конца повторяла она про себя.

Ольга Адамовна, заметив состояние Эмилии и узнав, в чём дело, попыталась по возможности оградить её от работы. Эмилия, поблагодарив коллегу, не позволила этого делать. Она довела до конца праздник, закончила дела, и лишь когда все разошлись, дала волю чувствам. Разом нахлынули на неё слёзы и страх, и только молитва поддерживала её в эти страшные минуты. Уповая на Бога, Эмилия продолжала повторять: «Господи, помилуй, спаси и сохрани Марту и Юльку».

После праздника люди по традиции направились к реке на пикники. Верес пригласил всех участников концерта к себе на огонёк. Эмилия поблагодарила директора, но вежливо отказалась, сославшись на усталость. Ей не хотелось всем объяснять истинную причину своего ухода. Быстро закрыв клуб, она поспешила к дому Добрашей.

Дети сидели одни. Денис с Виктором тоже принимали участие в концерте, но они ушли раньше, как только закончили свой номер. Придя в дом, Эмилия застала всех в сборе. Сашку из садика забрали девочки. Любаша к её приходу успела приготовить ужин, Витя с Денисом накормили скотину, а Варенька убралась в доме. Закончив дела, дети собрались в гостиной и, не включая свет и телевизор, тихо устроились на диванах. Увидев в пороге Эмилию, девочки бросились её обнимать. Поцеловав Сашку и приласкав всех остальных, Эмилия тяжело опустилась на кресло.

-Не волнуйтесь, - успокоила она детей, - всё пройдёт хорошо.

Тётя Эмилия, а мама почувствует боль, когда у неё заберут почку для Юльки? - спросила Варенька.

Нет, она под наркозом заснёт, а когда проснётся, всё будет позади, - объяснила Эмилия.

Но они же останутся жить, и Юлька, и мама? - с тревогой спросил Денис.

Конечно, у нас хорошие врачи, они всё сделают, как надо, - заверяла их Эмилия, а сама не переставала про себя молиться: «Господи, помилуй, спаси и сохрани Марту и Юльку».

 

***

Операция по пересадке прошла успешно. Юлька быстро шла на поправку, чего не скажешь про Марту. По-видимому, дали знать месяцы напряжения и стресс. Организм, истощённый психологически, медленно восстанавливался. Марта впадала в депрессию, что было не свойственным её характеру. У неё болела спина, и с трудом получалось вставать с постели. Алексей первое время находился рядом с женой и с дочерью, пока они нуждались в поддержке, но потом уехал домой. Супруги решили, что нельзя так долго пользоваться услугами Эмилии.

Юлька лежала в одной палате с Мартой. Она быстро оправилась и уже помогала маме. Морщась от боли, она поправляла ей подушку, смачивала водой пересохшие губы и всячески пыталась подбадривать. Юлька понимала, что сделала для неё мама Марта, осознавала, какой подарок та ей преподнесла. Отняла от себя кусочек жизни и отдала своей девочке. Раньше Юлианна сказала бы, что так не бывает. Но сейчас именно так и случилось. Она была благодарна своей второй маме и любила её ещё больше.

После операции время тянулось медленно, они вместе считали часы и дни. И вот наступил момент, когда врачи выписали Марту домой. Юльку ещё оставили в больнице, но она уже привыкла и не сопротивлялась. Больных онкологией детей учили терпению, их выздоровление длилось долго и сложно. С ними работали психологи, настраивали на положительный результат, заставляли бороться с болезнью и верить в победу. Юлька с достоинством переносила испытания, не жаловалась. И теперь, когда ей предстояло остаться одной без мамы, она держалась молодцом. Как обычно помогла Марте подняться, сама собрала её вещи и, ковыляя, вышла проводить.

Забирать Марту приехали Алексей с Денисом. Они по очереди поцеловали мать, и Денис подошёл к Юлианне. Худенькая, сгорбленная, она прижалась к брату и чмокнула его в щёку. От жалости у него перехватило горло. Улыбаясь, он поцеловал сестру в ответ, стараясь сдержать слёзы и не расчувствоваться.

Юлька стала расспрашивать, как дела дома, хорошо ли ведёт себя Сашка, кормит ли Варенька курочек. Её интересовало всё. Денис рассказывал и даже пытался шутить, но ему было больно видеть сестру такой. Последние месяцы Юлька находилась в больнице, Денис давно не видел её и еле узнал. Лицо девочки, и без того белое, сейчас стало белее молока, носик заострился, и она выглядела не похожей на себя. Но раскосые синие глаза, которых больше ни у кого не было, и низковатый, с хрипотцой, голос выдавали прежнюю Юльку. Похудевшая, в трогательной красной шапочке, прикрывающей безволосую после химии голову, она бодро улыбалась брату. Денис зауважал сестру. Он думал, что её придётся успокаивать, а вышло наоборот. Это Юлька всех подбадривала. Она просила беречь маму, сетовала, что та совсем ослабела.

Денис с отцом пообещали ограждать маму от работы и волнений. Поцеловав Юльку на прощание, они сели в машину. Перед тем, как тронуться, Алексей обернулся и, взглянув на дочь, с трудом сдержал стон, чуть было не вырвавшийся из груди. Его девочка стояла одинокая и несчастная. Она помахала им тоненькой ручкой и попыталась улыбнуться. Затем, думая, что её уже не видно, сняла с лица кривую улыбку, и глаза её наполнились страхом. Маленькое тельце сгорбилось от навалившейся беды, она повернулась и обречённо побрела обратно в больницу. Алексей, трогаясь, заметил это превращение. Всю дорогу у него перед глазами стояла больная дочь, рядом сидела искалеченная жена, и он не знал, где взять силы, чтобы пережить всё это.

 

***

У ромов настал день сватовства. С утра Пеша и Лейла ругались, не переставая. Лейла пыталась достучаться до мужа, объяснить ему, что нельзя Анжелику отдавать Мишке. Плохо стали говорить о нём. Если раньше Мишка не отличался от остальных парней, слыл добрым и весёлым, то сейчас его как подменили. Всем грубит, глаза его остекленели, взгляд стал блуждающим, страшным. Видно, что человек не в себе.

-Я этих наркоманов за версту чую, - говорила Лейла супругу.

Что ты предлагаешь, слово своё нарушить? Как я потом Жемчужиным в глаза смотреть буду? - отвечал Пеша.

Они же смотрят нам в глаза. Думаешь, мать с отцом не знают, чем занимается их сын? - возмущалась Лейла. - Ради твоего слова мы погубим дочь, - не унималась она.

Выйдет замуж, пусть лучше следит за мужем, вот он и бросит дурное дело, - парировал Пеша.

Ты себя слышишь? Еде ты видел, чтобы наркотики бросали?

Никакой Мишка не наркоман. Когда он успел стать наркоманом? Нормальный парень. Связался с дурной компанией, это правда. Но друзья скоро уедут, и всё станет на место. Мишка хороший, вырос у нас на глазах. А что люди говорят, так про цыган всегда небылицы выдумывают. Что могло случиться за пару месяцев? Подумаешь, попробовал травку покурить, с кем не бывает.

Не травкой там пахнет. А уколовшись, за один раз зависимость получить можно. Порченный он, правду тебе говорю, - отвечала Лейла.

Не мели ерунды, и не спорь со мной, женщина. Я своего слова нарушать не стану. Кто я после этого буду?

Убийца собственной дочери, - уже не говорила, а кричала Лейла.

Правду народная мудрость гласит, бойся не падучей звезды, а злой жены. Слишком много позволяешь себе, женщина. Не смей разговаривать со мной так. Пеки пирог, да вино не забудь. К обеду всё должно стоять на столе, - сурово приказал Пеша.

Лейла от бессилия расплакалась, но сделать ничего не могла. Анжелика тоже рыдала, лёжа на кровати. Пеша зашёл к ней в комнату.

Хватит хныкать. Не на виселицу тебя ведут, а замуж отдают.

Отец, мне такое замужество хуже виселицы. Лучше убейте

меня.

Как смеешь ты отцу перечить? Тебе семнадцать скоро. Ещё через год-другой ты уже никому не нужна будешь. А если Мишке откажешь, после такого позора никто не станет больше к тебе свататься. Хочешь обузой на шее у отца с матерью на всю жизнь повиснуть? - прокричал Пеша, замахнувшись на Анжелику.

Отец, пощади, - повторяла Анжелика, бросившись ему в ноги и рыдая.

Мать уже пирог печёт, вино в плоской бутылке на стол ставит, примем сватов, как дорогих гостей. Оденься нарядно, чтобы не говорили, будто Пашковы дочь оборванкой замуж отдают, - сказал Пеша не терпящим возражения голосом.

Анжелика встала с кровати, гордо выпрямилась, сверкнула на отца гневными, вмиг высохшими от слёз глазами и твёрдо заявила:

Принуждать будете, утоплюсь.

Пеша, не выдержав взгляда дочери, выскочил из комнаты.

 

***

Мишка тоже не хотел тотчас жениться, да спорить не приходилось. Голова у него болела, потряхивало после вчерашнего, какое тут сватовство? Ему бы ширнуться или полежать, в крайности.

Но кто ж его спрашивает? Отец с матерью велели надеть костюм, батистовую рубашку и собираться к Пашковым. Для такого случая пригласили родичей - свата и сваху. С нетерпением ждали их приезда. Присев на лавку возле дома и прислонив ухо к окну, Мишка подслушивал, о чём шепчутся родители.

Хоть бы не сорвалось, - озабоченно говорила мать.

Что может сорваться? С Пашковым я договорился. Будут ждать нас, как дорогих гостей.

Хорошо, если так, - шептала ему жена, - дурно стали в селе говорить про нашего Мишку. А что, если Пашковы передумают отдать ему Анжелику?

Как это - передумают? Пеша слово давал. Что ж, слово рома уже ничего не стоит? Пусть только попробует уговор нарушить! - Янко яростно замахал кулаком в сторону хаты Пашковых.

Успокойся, рано бучу подымать, - ответила жена.

Подъехали сваты. Янко с Лялей быстро нарядились. Янко

надел белую рубаху и люстриновые штаны, приготовленные по такому случаю женой. Сама же Ляля с трудом натянула выходное велюровое платье, с сожалением отметив при этом, что село оно на фигуру плотновато, видать, снова поправилась. Высоко заколов волосы, она быстро повязала пурпурную шалиновку. С удовлетворением оглядев себя в зеркало, Ляля вышла навстречу гостям. Взяв с собой гитару, заспешил следом и Янко, перебирая струны и весело напевая:

Едем милая, со мной, со мной.

Стань, красавица, моей женой.

Вот садись-ка, место есть в седле -

Обвезу тебя по всей земле!

Сваха суетилась возле машины, придирчиво осматривая себя и расправляя складки на одежде. Нагнувшись, достала из багажника хлеб и передала мужу. Он бережно принял каравай на рушник и торжественно впереди процессии вышел со двора. Следом поспешили все остальные. Замыкал шествие понурый Мишка. Мать, обернувшись, заметила, что сын без цветов.

Мишка, без ножа зарезал. Где твой букет? - запричитала Ляля.

Плохая примета - возвращаться, - сказала, оглянувшись, сваха.

Раскудахтались, курицы, - зло отозвался Янко, - сглазите мне сына, - добавил он.

Я сама сбегаю, - повернув обратно в хату, на ходу выкрикнула Ляля.

Мишка понуро брёл, не вникая в происходящее. Мать на ходу сунула ему под мышку букет роз. Он взял его, как веник, бутонами вниз, и широко размахивая руками, пошёл, не обращая внимания на осыпающиеся лепестки. Мишка думал в эту минуту не о цветах, а о том, откуда все знают про его дружбу с городскими. Как быстро слухи распространяются, вот что значит деревня, удивлялся он про себя.

Лейла и Пеша приняли сватов тепло, с почётом. Мужчины уселись за стол. Лейла засуетилась, поставила перед ними ароматный, только что испечённый пирог, бутылку с вином, да вынесла из кухни салатики и мясную нарезку. Это считалось хорошим знаком. Такое угощение ставят только желанным гостям. Родители и сваты начали распинаться друг перед другом, хваля своих детей.

У девушки честь, у женщины верность, - говорил Пеша. Отдаём вам дочь с честью, воспитали мы её в строгости, будет верной женой Мишке.

Анжелика хорошая девушка, - подтверждали Жемчужины.

Только нет ли у вашего сына другой зазнобы или детей, прижитых на стороне? - спросил Пеша.

Я отвечаю за своего сына! - с обидой проговорил Янко.

Сват подтвердил слова отца, заверив родителей невесты, что

ничего такого за Мишкой не водиться.

Только, бедный цыган - всё равно, что вор, - продолжал Пеша. - Какой выкуп вы дадите за нашу дочь?

Мы хоть и не богаты, но для такого случая у нас кое-что припасено. За честь Анжелики мы готовы заплатить золотом, - гордо ответил Янко.

Это хорошая плата, - согласился Пеша.

Мишке сесть не предложили. Он топтался рядом со столом, держа в руках букет и безучастно наблюдая за происходящим. Ему всё труднее становилось совладать с собой, начинало трясти и ломить тело. Женщины тоже толпились в дверях, лишь уважаемая сваха уселась в кресло, стоящее в стороне от стола. Анжелика не появлялась.

Где же ваша дочь, - спросил Янко, - хотелось бы взглянуть на неё?

Наряжается, - улыбаясь, ответил Пеша. - Мать, сходи, посмотри, что она там копается.

Янко взял гитару и, довольный, начал наигрывать, тихо подпевая, а Лейла пошла в комнату к дочери.

Анжелика, смирись, - обняв её, сказала мать.

Мама, я другого люблю, - тихо ответила Анжелика.

Когда ж ты успела, и кто он? - с тревогой спросила Лейла.

Мама, он не ром. Это Алесь Явор, - ответила Анжелика.

Доченька, отец никогда не даст согласие на такой брак. Тем более поздно об этом говорить, тебя уже сосватали. Надо выйти к гостям, а то неудобно, - просила Лейла.

Дае, мама, как ты не понимаешь, я лучше утоплюсь, чем за Мишку пойду, - в очередной раз угрожающе сказала Анжелика.

Чай, доченька, ты сейчас оденься и выйди к гостям, а там посмотрим. Останешься ты с тем, с кем Богу будет угодно. От судьбы не уйдёшь, как не старайся.

Анжелика покорно оделась и вышла показаться сватам. Мишка сунул в руки невесте уже изрядно ему надоевший букет. Янко похвалил будущую невестку, поставил её рядом с дрожащим Мишкой и выпил чарку вина за здоровье жениха и невесты. Молодые преломили хлеб, угостили им всех присутствующих. Мать подала Анжелике красный атласный платок и велела завязать его тремя узлами на левую руку жениха. Анжелика покорно исполнила ритуал.

Родители обговорили сроки церемонии и организационные вопросы. Тут уж Пеша с Лейлой настояли, чтобы свадьбу сыграли весной, когда потеплеет. Да и времени на подготовку требуется немало. Жемчужины согласились, хотя им не терпелось поскорее женить Мишку. Но тут уж не поспоришь. Цыганские свадьбы традиционно играются летом, когда тепло. Весна - итак уступка, поэтому они с уважением отнеслись к пожеланию родителей невесты.

Ещё выпив доброго вина и закусив салатиками, приготовленными расторопной хозяйкой, сваты, довольно напевая под гитару цыганские песни, ушли.

Воскресенье. Выходной. У Эмилии выдался свободный денёк, и можно не спеша понежиться в постели и навестить бабу Веру. Излюбленным занятием для Эмилии стали и прогулки к реке. Гуляя, она наблюдала за лугами, когда те просыпались после долгой зимы. Любовалась разнообразием красок летом, в период расцвета. И как пропустить момент, когда деревья, готовясь ко сну, оделись в жёлто-оранжевые одежды? В это время они особенно хороши!

Ей хочется лечь на траву и смотреть на плывущие облака. Появляется желание на мгновение забыть обо всём и слиться с небесной бесконечностью. В такие минуты отодвигаются на задний план печали и тревоги. Они кажутся мелкими и незначительными в сравнении с вечностью.

Тысячи лет до нас люди любовались небосводом, приходит в голову Эмилии, и ещё тысячи лет после нас будут восхищаться причудливыми формами облаков и неповторимой синевой небесного купола. Одни поколения уходят, другие приходят, а солнце, звёзды, трава, деревья - всё остаётся. Любая личность в огромном мире - песчинка, которую вихрь мироздания на какое-то время подхватит в круговорот жизни и затем превратит в прах, а на его место придёт новый человек, и ветер будет кружить уже его. И так до бесконечности. И разве важно, что чувствует эта песчинка по имени человек в сравнении с Вселенной? Нет, не важно, заключает Эмилия. Но удивительно, что в природе нет хаоса, всюду прослеживается стройность, согласованность, всё здесь подчиняется негласному закону.

И Эмилия начинает понимать, что случайностей вообще нет, мир управляется гениальной рукой Создателя. Он есть, он присутствует во всём, в том числе и в нас. Иначе, какой смысл в жизни и тем более в смерти? Люди не исчезают бесследно, не в этом их предназначение. Разве возможно, чтобы в идеальном и гармоничном мире существовало что-то без всякой цели и логики? Конечно, нет. И какая разница, верим мы в это или не верим. От нас здесь ничего не зависит.

Она прохаживается вдоль реки, садиться на берег. Как приятно смотреть на воду! Глаза отдыхают, и мысли в порядок приходят. Всего полгода она живёт в Заречье, а кажется - полжизни. И эта размеренность нравиться Эмилии.

Хорошо, что я востребована здесь, меня любят и уважают в деревне. Но не бывает всё так гладко. Прицепился же этот Маркевич, досадует Эмилия. Что ему надо, не понятно. Ведь не давала никакого повода с собой так обращаться! Перед мальчишками стыдно. Но какие молодцы Денис и Виктор, настоящие рыцари! Бросились на защиту, не думая, что перед ними взрослый, крепкий мужчина. Не побоялись! Только бы он не стал мстить мальчикам! Но не может же Маркевич оказаться таким мелочным? Должен же понимать, что это всего лишь дети, а он сам виноват. Эмилия тревожиться, но она уже ничего не может изменить.

А ещё Марта. Слава Богу, операция по трансплантации завершилась успешно. Юлька поправляется, её новая почка приживается. О полном выздоровлении речь пока не идёт, но прогнозы у врачей хорошие. Находиться в больнице ей ещё долго, но это не беда. Главное - всё страшное позади. Марту Алексей уже забрал домой. Завтра после работы нужно сходить навестить её, подумала Эмилия.

Перед приездом подруги они с детьми устроили генеральную уборку в доме, приготовили еду. Ребята старались, им хотелось встретить маму как можно лучше. Дети переживают и за Юльку, и за мать. Первое время придётся помогать Марте по хозяйству, решила Эмилия. Как бы удачно операция не прошла, это всё-та- ки операция. Надо организовать для Марты подходящий режим, оградить её от тяжёлой работы, дать возможность восстановиться. Неизвестно, как поведёт себя организм без почки.

Тяжёлые думы не позволяли Эмилии расслабиться, а вода в реке течёт и серебриться, и от её журчания легче становиться на душе, грусть постепенно уходит, и появляется уверенность, что всё сложиться хорошо, всё наладиться и образуется. Не смотря на беды и невзгоды, Эмилия ни за что не променяла бы свою теперешнюю жизнь на любую другую, пусть даже более счастливую и беззаботную.

Она возвратилась домой с прогулки отдохнувшей и успокоенной, и наскоро пообедав, побежала к бабе Вере. Эмилия старалась не забывать её и навещала всякий раз, когда появлялась возможность.

Баба Вера встретила подругу у калитки, словно дорогую гостью, не знала, как лучше приветить. И новостей у неё собралось - не пересказать. Она всё спешила поведать Эмилии. И то, что соседи, Наташка с Олегом, уехали на зимовку в город. Без них скучно, хорошие они люди, хоть и взбалмошные немного, вздыхала баба Вера. Порадовалась, что уезжают наркоманы, как прозвала она новых соседей. Ведь, стыдно кому сказать, собаку приходиться в доме держать из-за этих иродов, ни днём, ни ночью от них покоя нет, с возмущением жаловалась она.

Рассказала баба Вера и про Маркевича. Вся деревня думает, гадает, что случилось, почему он такой опухший ходит. Если бы побили, то синяки на лице светились, а так поклёванный какой-то. Не понятно, гуси его пощипали, что ли, удивлялась она. Эмилия посмеялась, но промолчала. Не хотелось ей, чтобы деревня оказалась в курсе его конфуза.

За разговорами Эмилия пробовала квас, услужливо пододвинутый бабой Верой. Вроде бы ничего особенного нет в простом старинном рецепте, но Эмилия в восхищении от напитка.

В жару ничто не утолит так жажду, как глоток моего эликсира, говорила с гордостью баба Вера. Закваску я готовлю на сушеных хлебных корках с добавлением мёда, делилась она своим секретом.

В очередной раз налив трёхлитровую банку, она протянула её Эмилии на дорожку. От такого угощения разве можно отказаться?

Навестив старшую подругу, Эмилия возвратилась домой. Уставшая, но довольная, она присела отдохнуть. Вот и ещё один день прошёл. И пусть ничего значимого сегодня не случилось, Эмилия благодарит Бога за прожитый день. Побыть наедине с собой, навестить человека, нуждающегося в тебе, собраться с мыслями - это ли не важно?

Марта пытается освободиться от необъяснимой душевной тяжести, пришибающей её к земле. Она выписалась из больницы и ей хочется думать, что все тревоги позади, что беда отступила. Она жаждет мира и покоя.

Но чувствует Марта себя неважно. У неё болит спина, кружится голова, она испытывает постоянную слабость. Врачи убедили её, что это временные симптомы, организм справится, всё будет в порядке. Но у Марты плохое предчувствие, а от того депрессия. Она хочет порадоваться, что её дружно встретили дети. Соскучившись по матери, они с нежностью бросились к ней обниматься. Но от избытка чувств из глаз начинают капать слёзы, и Марта ничего не может с этим поделать. Не желая лишний раз тревожить жену, Алексей проводил её в спальню. Дети притихли, стараясь не мешать маме отдыхать с дороги.

Марта ложится на кровать и лишь прикрывает глаза, как опять приходят мрачные мысли. Что будет, если не получиться оправиться от операции? Как сможет она, больная, ухаживать за детьми? Они требуют столько сил и внимания! Надо и накормить их, и одеть, и утешить. Однажды взяв на себя ответственность за детей, надо пройти этот путь до конца, вырастить и воспитать их, сделать достойными людьми. Что, если на всё это её не хватит, она выдохнется и не сможет дать детям то, что обязана?

Эти вопросы не дают покоя Марте. Раньше она не задумывалась об этом. Крепкая и выносливая, она никогда не болела и не боялась работы. А теперь ей становиться страшно от ощущения, что силы покидают её. Не за себя страшно, за детей да ещё за Алексея.

Марта и представить себе не могла, что муж окажется таким чувствительным. Она не думала, что он так трудно будет переживать несчастье. Но это так! А если с ней случиться беда, как он с этим справиться? Где могут оказаться дети, что с ними будет? Марте не дают покоя эти мысли, они отнимают последние силы.

 

***

Анжелику после сватовства перестали закрывать дома. Отец позволил ей выходить на улицу, решив, что дочь почти замужем, и больше тревожиться не о чём. Пользуясь моментом, Анжелика на следующий день созвонилась с Алесем и договорилась встретиться с ним возле клуба. Перед этим она решила повидаться с Эмилией.

Я теперь сосватанная, - горестно поведала Анжелика.

Я слышала. Когда планируете сыграть свадьбу? - озадачено спросила Эмилия.

Весной. Мама настояла отложить до тепла, у нас не играют свадьбы зимой, а осень скоро закончиться, - объяснила Анжелика.

Это хорошо. У нас есть время, чтобы изменить ситуацию.

Но как?

Если не удастся убедить твоих родителей не отдавать тебя Мишке, я помогу тебе сбежать, возьму грех на душу, - твёрдо заявила Эмилия.

Я уеду вместе с Алесем, - решительно сказала Анжелика.

Эмилия от удивления застыла, вопросительно глядя на девушку.

Ну да, с Алесем, - подтвердила Анжелика.

Как с Алесем? Вы же, как кошка с собакой, всё время ругаетесь. Вас же одних на минуту оставить нельзя, поубивать друг друга можете, - придя в себя, выпалила Эмилия.

Что вы, мы любим, друг друга, - ответила Анжелика.

Любите? Разве так любят! - с недоумением спросила Эмилия.

Конечно, - уверенно произнесла Анжелика, - мы именно так и любим.

Что-то я не заметила между вами пламенной любви, - с подозрением сказала Эмилия, - да ладно. Может, я в этом ничего не понимаю. Но тем лучше. Вы сможете сбежать вместе, а то одну тебя отправлять в город страшновато. А Алесь парень самостоятельный, хороший, с ним куда угодно ехать можно.

Спасибо вам, Эмилия Александровна, - горячо поблагодарила Анжелика, - мы с Алесем вам всю жизнь благодарны будем за помощь.

Ещё рано благодарить. Будь осторожна, а я попробую поговорить с матерью Мишки. Может, мне удастся до неё достучаться, и свадьбу отменят, - обескураженно ответила Эмилия.

Под старым клёном недалеко от клуба Анжелику дожидался Алесь. Как только она пришла, он увлёк девушку под тенистую крону дерева, подальше от людских глаз.

Алесь, я так ждала тебя, я так соскучилась! - прижавшись к нему, прошептала Анжелика.

К тебе приходили сваты, тебя отдают другому? - с тревогой спросил Алесь.

Это ни о чём не говорит. Свадьбу назначили на весну. У нас с тобой есть время, чтобы сбежать. Эмилия Александровна пообещала помочь.

Это хорошо. А Мишка не начнёт к тебе приставать на правах жениха? - с опаской спросил Алесь.

Нет. У цыган нельзя иметь какие-либо отношения до свадьбы. По нашим законам даже встречаться не принято. У нас всё решают родители, - ответила Анжелика.

Ну и законы! Но это нам только на руку. Я подзаработаю денег, и к весне мы с тобой уедем далеко-далеко. Никто нас не найдёт, - сказал Алесь.

-    Я с тобой на край света пойду.

Анжелика прижалась к Алесю. Он нежно обнял её, готовый стоять так вечность. Но в деревне спрятаться от людских глаз сложно. Нельзя допустить, чтобы пошли слухи. Поцеловав Анжелику на прощание, Алесь быстро отпустил её от себя, а потом ещё долго наблюдал, как она удаляется, время от времени оборачиваясь

и с тревогой глядя ему в глаза.

Придя домой, Анжелика застала мать за приготовлением ужина. Лейла жарила мясо, щедро сдабривая его соусом чили. Отец любил острые блюда, и мать готовила для него, а дети, хоть и морщились, но ели её стряпню. Для них к мясу она запекла картошку, чтобы казалось не так остро. Лейла сразу заметила, что дочь выглядит не совсем обычно. Как Анжелика не старалась скрыть своё состояние, блеск глаз и румянец на щеках выдавали её тайну.

Лейла взяла дочь за руку, подвела к окну и тихо, чтобы никто не слышал, спросила:

Что ты зарделась, как роза. Что у тебя случилось?

Ничего не случилось, - нехотя пробормотала Анжелика.

Я что, слепая, не вижу. Рассказывай, где была.

На свидание ходила, - с вызовом ответила Анжелика.

Вижу, что на свидание, - со вздохом сказала Лейла.

А вам-то что? Вы же меня наркоману отдаёте, как ненужную вещь, - с обидой прошептала Анжелика.

Доченька, не говори так. У меня самой сердце разрывается. Думаешь, мне легко смотреть, как калечат твою судьбу. Только ты не думай, я на твоей стороне. Нам нужно выиграть время. Оно всё расставит по своим местам, оно рассудит, кто тебе суженый, а кто ряженый.

Лейла обняла дочь, успокоила её и пообещала, что сделает всё возможное, чтобы не допустить свадьбы.

 

***

Дни пролетали быстро, наступила поздняя осень. В Заречье скучно. Каждый день идут дожди. На улице мокрядь и слякоть. Река вышла из берегов и подтопила луга, перекрыв дорогу к деревне. На кукурузное поле, что за домом Эмилии, зачастили дикие козочки. Они лакомились початками, то тут, то там оставшимися после уборки, резвились и при этом совершенно не боялись людей. Заречье находилось на территории заказника. К диким животным в деревне всегда относились бережно, не трогали их и старались лишний раз не беспокоить.

Дед Дуля рассказывал, что косули бояться рыси и обычно прячутся в лесу. Но сейчас вода разлилась и отрезала рыси путь к деревне. Вот косули, почувствовав свободу, осмелели и лакомятся кукурузой. Пока большая вода не уйдёт, они будут нашими гостями, с улыбкой добавил дед Дуля.

Эмилии чудно всё это слышать. Если бы ей раньше сказали, что она станет запросто общаться с аистом, наблюдать, как резвятся дикие козочки, и спасать саженцы в своём огороде от зайцев, она ни за что не поверила бы. Но теперь это её жизнь. Эмилия выходит за сарай и наблюдает, как косули, навострив ушки и настороженно оглядываясь вокруг, объедают кукурузные початки. Сегодня Эмилия решила пообщаться с ними поближе. Вынесла охапку сена, отошла в сторону и стала наблюдать, что будет дальше. Козочки, шесть нежных, грациозных животных с большими выразительными глазами и тоненькими ножками, уже освоились и совсем не боялись Эмилию. Они подошли к сену и начали жевать. Косули не походили на диких зверей. Эмилии казалось, что сейчас они осмелеют и смогут есть с руки. Но попробовав сена, стайка дружно побежала на другой конец поля, а Эмилия, вздохнув, нехотя пошла в дом.

Начинался мелкий, затяжной дождь, и Эмилия загрустила. Она не любила оставаться дома одна и под любым предлогом старалась подольше задержаться на работе. Вот и сейчас вечереет, а она собралась в клуб. Люди в деревне подтянули осенние дела, справились с уборкой, собрали в закрома выращенный урожай и приготовились к долгой холодной зиме.

Сельские жители и в студёные вечера не привыкли бездельничать. Они достали рукоделие. В последнее время в моду вошли тканые гобелены и вышитые картины. Многим мастерицам это ремесло передали их бабушки и матери. Только те вышивали рушники и ткали постилки, а нынешние хозяйки, в угоду моде, создают современные вещи. Бывает, получаются такие талантливые работы, не хуже настоящих произведений искусства.

Кто-то плёл коши из лозы, без которых в деревне не обойтись. И овощей из стёпки принести в котике сподручно, и за грибами сходить. А особо умелые мастерили нарядные корзинки для Пасхи. С ними шли в церковь яйца святить. Прикрыв самотканым вышитым рушником, в корзинку ставили ванильный кулич, клали яйца, буженину и другую снедь, покупали красную пасхальную свечку и собирались вокруг храма. Священник окроплял святой водой пищу, с благословением омывал лица прихожан Божьей благодатью, и вдохновлённые, люди шли домой праздновать Святое Христово Воскресение. Прославляя Бога, они бились красными яйцами, пробовали сначала освящённую еду, затем лакомились всем остальным.

Корзинка в Заречье считалась атрибутом праздника. Ювелирную работу по их изготовлению в деревне доверяли только самым искусным умельцам, и каждой хозяйке хотелось иметь лучшую корзинку.

Кто-то вяжет, кто-то делает кадки и бочки, без которых не обойтись в хозяйстве, а дед Дуля вырезает из дерева скульптуры. Они хоть и наивные, но милые. Вся деревня украшена его работами. Возле правления стоят в рост человека два медведя, у входа в школу красуется олень, а рядом с магазином дед Дуля вырезал из берёзы рысь. Она получилась у него лучше всего, как живая.

По заведённым с незапамятных времён обычаям сельчане занимаются древними ремёслами. А теперь с помощью Интернета осваивают и новое, современное творчество. Многие женщины учатся бисероплетению, модным теперь оригами, квиллингу и другим видам рукоделия. Чтобы не скучать, люди ходят друг к другу в гости и коротают вечера вместе за работой и разговорами.

Эмилия предложила собираться в Доме культуры. «Там много места, и каждый может найти себе уголок, чтобы отдаться любимому занятию. А между делом неплохо спеть добрую песню и вдоволь пообщаться», - убеждала она сельчан.

Многие откликнулись на это предложение, и теперь два раза в неделю по вечерам приходят в клуб. У Эмилии прибавилось работы, но и жить стало интереснее. За время посиделок она узнала много любопытных историй, научилась рукодельничать и услышала несколько белорусских народных песен, старинных, давно забытых, и от этого особенно ценных. Эмилия представляла, как эти песни будут звучать на деревенских праздниках.

Сама она тоже не сидела без дела, решив пошить пару концертных костюмов. Эмилия рисовала эскизы и прикидывала, как можно использовать вышивки, благодаря деревенским умелицам появившиеся у неё под рукой. Она предвкушала, как эти костюмы будут сочетаться с придуманными ею композициями.

Дел собралось много. Эмилия намеренно нагружала себя работой. Это лучше, чем долгими вечерами наблюдать унылую осеннюю картину из окна своего дома.

 

***

Новые друзья Мишки давно уехали в город, и он остался один. Раньше он любил общаться и с другими ребятами. Вспоминал, что находились общие темы для разговоров и разные занятия. Ему нравилось, собираясь гурьбой, по очереди нарезать круги на мотоцикле соседа Серёги. Мишка радовался, как ребёнок, когда подходила его очередь кататься. Обожал он с друзьями и рыбачить, а потом на берегу реки варить уху из щуки и окуня, сдабривая её тлеющей головешкой.

А ещё Мишка любил животных. Он вспоминал, как часами пропадал на совхозной конюшне, ухаживая за конём Орликом. Мишка сдружился с ним, когда тот бегал ещё жеребёнком. Если отца посылали досматривать лошадей, Мишка всегда оказывался рядом. Он обожал купать своего друга в реке. Окунувшись, Орлик мчался по берегу, оставляя после себя глубокие копытца. Быстро наполняясь водой, они растворялись, превращались во влажную песочную гладь. Мишка обдавал жеребца холодным душем, и тот, выгибаясь под пенными брызгами, громко ржал от удовольствия, и счастливее их двоих в эти минуты не было никого на свете.

Почему же теперь Мишку ничто не радует? Почему же ему не хочется повидать Орлика? У него пропал интерес к жизни, Мишка перестал ощущать её вкус, тоска поселилась в его душе.

Захотел свободы, независимости? Решил стать мажором, большие деньги понадобились? А что получил? Мишка без конца задавал себе эти вопросы, но не находил ответа. Живёт теперь, как на привязи, сам себе не принадлежит. Тело не может найти согласия с головой. Умом он понимал, что пора завязывать с наркотиками, они к добру не приведут - это тупик. Но организм требовал очередной дозы, внутри всё пылало и выворачивалось наизнанку. И как Мишка не пытался убедить себя, что надо перетерпеть, ничего не получалось. Какая-то сила поднимала его и толкала на поиски новой дозы. Спорить сам с собой он уже не мог, сопротивляться своему организму у него не хватало сил. Он плыл по течению, жил от укола до укола. И главное, что теперь волновало его - где взять деньги на следующую дозу. Этот вопрос стоял перед Мишкой каждый день. Он стал смыслом его жизни.

Брать что-то дома он больше не решался. Когда вспоминал про украденное у матери ожерелье, ему становилось не по себе. Мишка понимал, что если родители бросятся искать украшение и дознаются, что взял он, отец его не пощадит. Воровать у себя в доме - недостойно рома. За это палец отрубают. Отец резок в гневе, он может так и сделать - Мишка не сомневался.

А ещё он осознавал, что рано или поздно милиция выйдет на него, расследуя убийство в гараже.

И однажды от безысходности надумал Мишка бежать. Понимая, что нельзя привлекать к себе внимание, он поступил хитро. Дома сказал, что едет в Москву до весны заработать на свадьбу. Родители с радостью его отпустили, снарядив провизией и деньгами. Они тоже решили, что так будет лучше. У них появилась надежда, что Мишка одумается, начнёт новую жизнь, завяжет с наркотиками и, вернувшись, жениться на Анжелике.

 

***

Новые дачники приехали на выходные в Заречье. Им захотелось немного отдохнуть, развеяться, хотя непонятно, где они могли устать. Когда-то все числились студентами одного из частных столичных вузов, но особо не утруждали себя учебой. Клубы, девочки, развлечения - любимые занятия разгульной компании. Какая там зубрёжка, отмахивались они. Деньгами родители снабжали, за учёбу исправно платили, хвосты и те беспрекословно оплачивали. Что ещё надо?

Время друзья проводили весело и ни о чём не беспокоились. Свободные и обеспеченные, они принадлежали самим себе. Молодость одна, убеждали они себя, и прожить её надо в удовольствии.

Да только преподаватели не спешили ставить положительные оценки просто так, даже деньги уже не помогали. Начались проблемы с учёбой. Пересдать проваленные экзамены за лето удалось только Тёме, Дика и Алекса отчислили из университета. Родители их об этом ещё не знали, продолжая считать своих детей студентами.

Но если бы только это? Случилась с ними ещё одна неприятность. Друзья и раньше компанией любили побаловать себя травкой, а после недавней поездки к Тёме на дачу у них появилась тяга к более крепким наркотикам. Именно тяга, называть это зависимостью они не считали нужным. И всё из-за этого цыгана Мишки, возмущались приятели. Кто этого юзера просил приносить героин? Курили травку - и ладно, наслаждение получали - и никаких проблем. А теперь непонятное состояние, жаловались они друг другу. Ширнёшься, и ты в порядке, хочется шевелиться, что-то делать. А без баяна как-то некомфортно.

Найти наркотики в столице не проблема. Но на это родительских денег уже не хватало. И тут вспомнили горе-студенты, что одно дельце у них в Заречье осталось незавершённым. Агроном Маркевич обещал хороший куш отстегнуть за обидчиков своих. Алекс уже и задаток взял, они бы сразу и проучили малолеток, объяснили бы им, что надо знать своё место и не лезть к взрослым с кулаками. Да Маркевич просил повременить, боялся, как бы на него не подумали. А что тут думать? Легонько отдубасим деревенщину и молчать велим, планировали приятели. А деньги лишними не бывают. Да и не мешало бы на недельку забуриться на дачу, а то дома родители плешь на голове проели всем троим, учат уму-разуму. А что учить? Уже не дети, сами решаем возникающие проблемы, с негодованием рассуждали они между собой. Свободы хочется и кайф поймать, и чтобы никто мозги не выносил. Скромные желания и заслуженные блага, пытались убедить они себя. А что учёба не клеится, так это дело поправимое, на следующий год восстановимся, деньги всё сделают.

 

***

Баба Вера, выглянув в окно и заметив во дворе дома Петровичей своих новых соседей, плюнула и перекрестилась. «Опять их чёрт принёс», - в сердцах только и сумела выговорить она.

Погода стояла неважная. Постоянно шёл дождь с мокрым липким снегом и дул стылый ветер. Выходить на улицу не хотелось, и компания принялась кутить в доме, распаковав пакеты с провизией, привезённые из города. Запаслись друзья основательно, прихватив с собой два ящика водки, коробку пива и пучок травки, как шутили они. Планировали сразу дело сделать - с малолетками разобраться, да погода препятствовала. Не хотелось под дождём шастать и, поразмыслив, они решили подождать, пока тучи рассеются, да лить перестанет. Спешить-то некуда. Студентом числился только Тёма, но за пропуски он тоже сильно не переживал, а Дик с Алексом и вовсе никаких дел не планировали. И началась в доме Петровичей великая попойка. Круглые сутки из их окон орала музыка и доносилась нецензурная брань.

«Они то ругаются, то ржут, как лошади, а то и вовсе голышом по двору бегают», - рассказывала соседкам у колодца баба Вера.

Маркевич, прослышав о приезде новых знакомых, сам пришёл навестить их.

Привет, минчуки! - поздоровался он, зайдя в хату.

От смеси сигаретного дыма и запаха перегара Маркевича чуть не стошнило.

Здорово, - отозвался Алекс.

Дик с Тёмой лежали на кровати. Они что-то невнятно бормотали себе под нос в пьяном угаре.

На отдых приехали? Это хорошо, - сказал Маркевич, оглядываясь, где бы присесть.

Да. Пивка попить приехали, - ответил Алекс, подсовывая гостю стул.

Я зашёл поздороваться и напомнить про должок. Пришло время исполнить договор, - уселся Маркевич.

А мы - что? Мы не против. Вот - приехали, - пробормотал Алекс, мучаясь похмельем и морщась от головной боли.

Он достал из холодильника две банки пива, одну протянул Маркевичу, другую приложил к виску. Откупорив пенистый напиток, заговорщики начали обсуждать детали дела. Маркевич рассказал, что Денис и Витя, так зовут школьников, часто после уроков ходят со своей девчонкой на прогулку вдоль реки. Место там безлюдное, нужно только время подобрать, подкараулить их. Алекс заверил, что за этим дело не станет.

Завтра и начнём, - решительно сказал он.

Вот и договорились.

А деньги готовы? - спросил Алекс.

Обижаешь, друг. Всё будет, как надо, - заверил Маркевич.

Попрощавшись, он вышел из дома и, еле отдышавшись, пошёл прочь. Ну и свиньи, подумал Маркевич: развели грязь, вонь - не продохнуть. Молодёжь, называется. С кем дела иметь приходиться?

Игорёк никак не мог отойти от потасовки со школьниками. Его самолюбию был нанесён непоправимый ущерб - на улицу показаться стало невозможно. Правда, малолетки не распространялись насчёт происшествия в клубе и, похоже, никто ничего конкретно в деревне не знал, но от этого Игорьку не легче. Лицо сильно распухло от кактуса и долго не заживало. Он несколько дней выщипывал иголки со щёк и подбородка, чертыхаясь и понося обидчиков. А в деревне всех интересовало, что же случилось. И оттого, что Игорёк молчал, родилось много небылиц. Чего только не выдумывали, и как только его не высмеивали: и что дрожжей случайно наелся и подошёл, как тесто; и что гуси его пощипали; и даже говорили, что девушки покусали. О каком авторитете теперь может идти речь, когда все пальцами показывают и потешаются? На глазах у деревни он пытался отшучиваться, но внутри у него всё кипело от негодования. Из-за каких-то недоростков пошла под откос вся жизнь! Разве может он такое простить? Никогда, с ожесточением подумал Маркевич. А эта фифа Эмилия? Корчит из себя недотрогу. Её бы ещё проучить. Она тоже своё получит, с ненавистью заключил Игорёк.

***

В семье Добрашей всё стало налаживаться. Марта медленно, но поправлялась. Юльку обещали скоро выписать из больницы. И хоть предстоял долгий путь к выздоровлению, всё страшное казалось позади. Она осталась жить, и это главное. Марта постепенно входила в роль хозяйки. И пусть многое не получалось делать самой, уже то, что она могла управлять своим семейством - большое дело. Добраши опять зажили дружно и счастливо. Эмилия старалась во всём поддерживать семью подруги, помогать ей.

Приближался день рождения Марты, и Эмилии захотелось сделать ей приятный сюрприз - сшить для неё платье. Марта уже не помнила, когда в последний раз обновляла гардероб. Её мало интересовали наряды. Хотелось покупать обновы детям, особенно она любила баловать своих дочерей. Одевала их в красивые платья, научилась замысловато, по моде, заплетать косы, присматривалась, в чём ходят другие и следила, чтобы её девочки выглядели не хуже.

О себе Марта забывала, хотя, будучи ещё молодой женщиной, отличалась не броской, но приятной внешностью. Муж повторял, что он её всякую любит, она для него во всех одеждах хороша, даже в домашнем халате. Марта улыбалась и довольствовалась тем, что имела.

А тут подруга предложила сшить праздничный наряд. В начале Марта отказывалась, но Эмилию поддержала вся семья, этой идеей загорелся и Алексей. Девочки спорили, как должно выглядеть мамино платье, мальчики выискивали в Интернете показы мод, советуя выбирать именно там, а Алексею впервые за последние годы захотелось видеть свою жену красивой и нарядной. И Марта сдалась. В ближайшее воскресенье они всей семьёй, захватив Эмилию, поехали в город выбирать материю. Продавец в магазине предложил большой выбор тканей, и после долгих споров остановились на нежном шифоне небесного цвета. К нему купили белый подкладочный атлас и маленькие перламутровые пуговицы.

Полакомившись пиццей, они, счастливые, возвращались домой. Девочки теребили кончик ткани, выглядывавший из упаковки, предвкушая, какое красивое будет у мамы платье. Денис планировал, кого пригласить на именины, и сколько денег надо потратить на праздничный стол. Любаша прикидывала, какие туфли предстоит купить, чтобы они подходили к платью.

У мамы будет платье мечты, значит, туфли тоже должны быть красивыми, - говорила она.

Я и в старых похожу, они ещё неплохие, - ответила Марта.

Нет, дорогая, - вмешался в разговор Алексей, - раз у нас будет платье мечты, то и обувь должна соответствовать. Мы купим новые, самые модные и дорогие туфли, какие только найдём.

Но где же мы денег возьмём на всё, - засмеялась Марта.

У меня есть копилка, - сказал Виктор, - я все деньги из неё отдам.

А я собираю на коньки, - добавил Денис, - но пусть лучше у мамы будут новые туфли.

А что не хватит, доложу я, - ответил Алексей.

Наша мама станет такой красавицей! - сказала Варенька, обнимая Марту.

Милые мои, этот день для меня и без обнов самый счастливый в жизни, - прослезившись, ответила растроганная мать.

Эмилия, наблюдая за ними и понимая, какую ответственность она берёт на себя, немножко оробела. Как выполнить их пожелания и угодить всем, включая виновницу торжества? Получится ли у неё платье мечты? Надо очень постараться, решила она для себя.

Взяв за основу фасон, одобренный всеми домочадцами, Эмилия принялась за пошив платья. Понадобилось несколько дней, и она сотворила шедевр, достойный своей подруги. Когда Марта примерила его, девочки, присутствующие при этом, ахнули.

Мамочка, какая ты красивая! - сказала Любаша.

Как принцесса! - добавила Варенька.

Алексей как обычно ушёл с головой в школьные дела. Работа учителя сложная, требует больших усилий, знаний и терпения. Случайные люди не задерживаются в школе. Дети чувствуют фальшь, их не обманешь. Их можно покорить только честностью и открытостью.

Теперь, когда проблемы в семье начали постепенно решаться, Алексей мог полностью отдаться своим ученикам, для которых нередко приходилось становиться и учителем, и сторожем, и милиционером, и отцом, и много кем ещё.

Алексей выбрал этот нелёгкий путь, когда сам ещё ходил в школу. Жил он тогда в деревне и не отличался ни рвением к учёбе, ни примерным поведением. Педагоги отмечали, что он способный мальчик, но учиться не хотел, да и цель ставил для себя совсем другую. Алексей мечтал стать водителем-дальнобойщиком, как многие его одноклассники.

В те времена в сёлах почти в каждом дворе стоял мотоцикл. И хотя, как правило, принадлежал он отцу или старшему брату, ездить на нём дозволялось и школьникам. Деревня Алексея находилась вдали от центральной трассы, на отшибе. Машина во дворе тогда считалась редкостью, оттого и гаишники нечасто к ним заглядывали.

После уроков парни собирались у околицы, сажали на мотоциклы девчонок и нарезали круги по просёлочным дорогам. А вечером в выходные дни старшеклассники любили проехаться по соседним сёлам и посмотреть, какие там у них дискотеки. Только чужаков никто и нигде не ждал. Как только они входили в клуб, местные парни ощетинивались и наблюдали за пришлыми с вызовом. А если кому в голову взбредёт ещё и девчонку пригласить на танец, то дело неминуемо заканчивалось дракой. Если пришельцев побьют, инцидент считался исчерпанным. А если они верх возьмут, побеждённые собирали компанию и на следующие выходные ехали уже к ним в клуб на разборки. И так по кругу. И учителя, и родители пытались образумить непутёвую молодёжь, да кто ж их слушал. Мало того, что дрались и постоянно ходили

с синяками и ссадинами, так ещё и гонки на мотоциклах устраивали.

Алексей ходил в лидерах среди деревенской молодёжи, принимал участие во всех развлечениях. Будучи высокого роста и брутальной внешности, он не отличался особой красотой, зато брал стойкостью характера и прямолинейностью. Считал, что весь мир ему подвластен, и нет в жизни для него ничего невозможного. Девушки льнули к нему, парни старались во всём подражать. А он, юный и дерзкий, верил, что так будет всегда.

Но разгульная жизнь Алексея имела свой финал. Однажды, когда он гонял с друзьями на мотоцикле, к нему под колёса чуть не попал соседский пятилетний мальчишка, собиравший вместе с матерью лесные ягоды. Не поверни Алексей руль в дерево, стоящее на повороте, он неминуемо убил бы ребёнка. В доли секунды пришлось выбирать между своей жизнью и жизнью мальчика.

Алексей со скоростью врезался в дерево, переломав при этом все кости. Два года понадобилось, чтобы встать на ноги и восстановить здоровье. Но насколько трудным оказалось для него это время, настолько и благословенным. Он многое понял для себя, многое переосмыслил. Осознал, как беспечно он поступал, и каким трагичным мог стать финал его существования. Мало того, что из-за своей глупости чуть не погиб, так ещё подверг опасности жизнь ребёнка. Он понимал, что случившееся - расплата за необдуманное, непутёвое поведение.

Алексей прилагал много сил, пытаясь преодолеть немощь и подняться. В этом ему помогали родители да ещё учитель, Пётр Александрович. Что бы делал Алексей без его поддержки и помощи? Именно он натолкнул своего ученика на мысль стать педагогом. Друзья, с которыми парень совершал свои подвиги, быстро исчезли. У всех появились дела и заботы, а когда окончили школу, так и вовсе разъехались кто куда. И только Пётр Александрович приходил к нему постоянно. Теперь Алексей все усилия направил на учёбу, понимая, что в физическом плане какой из него работник? Он старался, и результат оправдал его ожидания. Обучаясь на дому, Алексей получил заветный аттестат зрелости с хорошими оценками. Это дало ему возможность пробовать поступать в университет.

Постепенно молодой организм сумел справиться с полученными травмами, к Алексею вернулись его задор и сила. Выздоравливая, он начал задумываться о будущей профессии и, окончательно встав на ноги, поступил по примеру своего наставника в педагогический.

Сам, пройдя тяжёлую школу жизни, Алексей с пониманием относился и к ученикам. Терпеливо, но настойчиво учил их, прежде всего, оставаться людьми. Прощал мелкие шалости, но требовал, чтобы они имели мужество признаться и ответить за свои поступки. Давал им знания и учил ставить перед собой высокие цели, на своём примере показывая, как нужно работать и двигаться навстречу мечтам.

А вскоре он повстречал Марту, и его жизнь наполнилась новым смыслом. Она - его первая и единственная любовь. И какие бы испытания не ставила перед Алексеем судьба, пока рядом жена, ему ничего не страшно. Вместе им под силу любые преграды. Он верил в свою любовь, и всё, что от него зависело, мужественно брал на себя. Когда у них не получилось завести ребёнка, и Марта предложила взять на воспитание чужого мальчика, Алексей поддержал жену, лишь бы угодить любимой. Когда же она захотела взять и девочку, Алексей согласился и с этим. Целый детский дом - пожалуйста. Алексей всех принял, как родных, привязался к ним и полюбил.

Но когда заболела Юлька, а затем пришлось лечь под нож хирургов и Марте, Алексей растерялся. Впервые в жизни он не знал, как поступить. Если бы он мог пойти на операцию вместо Марты, то без колебаний сделал бы это. Но ведь так нельзя. Он не представлял, чем можно помочь дочери и жене, а от этого впадал в ступор, в депрессию. И лишь благодаря детям, и ещё Эмилии, Алексей выстоял и сумел справиться с собой.

 

***

Не даёт Янку покоя судьба сына, закралось в сердце дурное предчувствие. Он рад, что состоялся сговор с Пашковыми о женитьбе Мишки и Анжелики. Наконец-то сватовство состоялось, и назначен срок свадьбы. Правда, придётся до весны подождать, но тут уж надо подчиниться. Таков цыганский порядок. Зато есть время подготовиться, деньги собрать. Молодец Мишка, сам вызвался съездить в Россию на заработки, глядишь, одной заботой будет меньше, радуется Янко.

Детей давно пора поженить. Мишке вот-вот восемнадцать стукнет, и Анжелике семнадцатый годок идёт. Другие цыгане детей в четырнадцать-пятнадцать лет женят и горя не знают, с досадой размышляет Янко. Раньше на плечи отпрысков заботы о семье лягут, меньше глупостей в горячие головы лезть будет. А я прогадал, запозднился, бедует Янко. И вот результат. Связался Мишка с новыми дачниками. Мутная компания, неподходящая. Да что уж теперь поделаешь. Говорят, наркотики с ними пробовать стал. Янко не замечал ничего такого за сыном, но, если честно, особо и не присматривался. Мишка часто пропадает куда-то из дома. Но у цыгана дорог много. Как можно ограничивать свободу сына, он же мужчина! Я не мог раньше запрещать ему жить, как хочется, но сейчас хватит, пусть жениться, и точка. Анжелика девушка работящая, хваткая, вся в мать, чего ещё надо, твёрдо решил Янко.

Он по-доброму завидует своему другу и соседу Пашкову. Пеша не охочий до работы, но ему повезло с Лейлой. Для рома заиметь умную жену - большое счастье. Это как в старину обзавестись хорошим конём - и прибыль, и почёт. Недаром цыганская пословица гласит: «Иная жена лучше вина!» Женщина в цыганской семье - добытчица. Мужчина лишь контролирует, а всё остальное делает она. В основном, торгует, перепродаёт вещи - что является основным доходом бедных цыганских семей.

На это требуется особый талант, нюх. Надо знать, что пользуется спросом, и уметь найти подход к покупателю, заставить его взять предлагаемую вещь. Тут свои секреты. Другая цыганка только в глаза посмотрит, и клиент готов на всё - любую сумму выложит, любой товар купит. Такая сила в цыганских глазах.

Вот с детьми по домам ходить Лейла не любит в отличие от его Ляли. Да другой раз выбирать не приходиться. Не каждая цыганка наделена удачей да талантами, но каждая должна в конце

дня что-нибудь принести мужу в дом, иначе горе ей.

Для такой тяжёлой жизни подходит лишь сильная, жилистая женщина, умеющая и денег заработать, и за себя постоять, и отпор дать, если надо. Именно такая Лейла - острая на язык, мудрая. Много детей родила и всё в доме под контролем держит, везде порядок соблюдает. И мужа уважает, не перечит ему, не ругается, как другие. В семье она уважительная и покорная. Пеша к ней прислушивается, за Лейлой и он хозяин, с завистью думает Янко.

А его Ляля? Готовит вкусно, это у неё не отнимешь, но добытчица никудышная, не дано ей. Разве что гаданием промышляет, но и это у неё не особо хорошо получается.

Бывает, цыганка и не гадалка совсем, но психолог хороший. Беседу так завернёт, что клиент незаметно все факты жизни сам выложит и не поймёт ничего. Этому девочек с детства учат. Есть способные гадалки. Судьбу предсказывают так, что со всей округи едут к ним. Считается, что все цыганки этим ремеслом владеют. Только все, да не все. Кто и вовсе сторониться этого занятия, а большинство лишь вид делают, что гадают, а сами морочат голову клиентам. Такая и Ляля, с горечью рассуждает Янко. Она правды не знает, для неё книга жизни закрыта.

Вначале их совместной жизни он злился на жену, ругал, что ни к чему она не способная, да что с неё возьмёшь? Поговорить и то не о чём. На все вопросы у Ляли один ответ: «Не рэж моя печёнка». Как с ней разговаривать, растерянно спрашивает себя Янко. А ведь если что не по ней, так ещё и лаяться начинает, на крик срывается. Сварливая и не уважительная его жена, он так и не сумел её приструнить. Богатства Янко тоже не нажил, да ещё сын с дурной компанией связался. Получается, в семье у него порядка нет. Не так я планировал свою жизнь прожить, да всё в руках Бога. Видно, нагрешил где-то сильно, раз так расплачиваться приходиться, вздыхает про себя Янко.

Поэтому-то и рад он породниться с Пашковыми. Уважаемая семья, может, хоть внуки хваткими будут, как бабушка Лейла, мечтает Янко.

Богатые цыгане живут иначе. И дома у них роскошные, и де- теи своих они выучить норовят, и жены их ухоженные и красивые, нигде не работают, разве что карты раскидывают. Но таких не много.

А бедным цыганским семьям, как у Янка и Пеши, живётся тяжело. За всё браться приходиться. И на заработки мотаться, и в совхозе подрабатывать, и жить с того, что женщина в дом принесёт. Жилища у них убогие, жёны измождённые от тяжёлой работы. Дети в лучшем случае в торговцы подадутся, а в худшем - по домам ходить станут да подаяние просить, как в старину их бабушки.

Янко не хочет такой доли для своих детей, но как выбраться из нужды, не знает. Он работает в совхозе время от времени, но много там не заработаешь, а семья большая, попробуй, прокорми. Год назад отец у него умер. По цыганским традициям, похороны проводились пышно. Много денег ушло на погребение, все запасы иссякли. Большой гранитный памятник заказали, кованую ограду и много венков. Весь табор съехался на жалобный стол, всех родичей угостили и приветили, дали возможность попрощаться с покойным.

А теперь сына женить пора пришла. Сколько ещё денег потребуется? Родителям невесты выкуп заплатить надо. Пеша как сказал: «Бедный цыган - считай, что вор». Умеет же на больное место надавить. Но Янко себе цену знает. Они золота хотят? Получат! Янко не опозориться, не дождутся. Правда, придётся Ляле достать старинное украшение из сундука - единственную дорогую вещь в доме. А что делать? Такие цыганские законы. Без выкупа никак. Невесту одарить полагается за то, что честь берегла, да родителям её заплатить, что кормилицы дом лишается. К тому же Янко первенца женит, тут опростоволоситься нельзя.

Но ничего, основные свадебные расходы на плечи родителей невесты лягут, так что Пеше тоже поплясать придётся, с удовлетворением думает Янко. А если Мишка из заработков денег привезёт, так и золота прикупить получиться, может, удастся ожерелье сохранить. Ведь в избе ещё семеро сидят, есть просят, их тоже в люди вывести надо.

Дорого нынче поженить детей. Янко тяжело вздыхает, чешет затылок и начинает прикидывать, куда бы ещё податься на зиму с семьёй, чтобы морозы пережить да денег заработать.

***

Алекс, Тёма и Дик начали выслеживать подростков. Несколько дней они караулили их при выходе из школы, подбирая момент, когда те направятся в безлюдное место, и с ними можно будет расправиться. Но это оказалось непросто. Школьники то шли прямо домой, то заглядывали в клуб, то направлялись куда-либо с одноклассниками большой гурьбой, и подступиться к ним не представлялось возможным. К тому же с ними всегда ходила девчонка. Дик уже предлагал бросить эту затею, слишком много времени она у них отнимала, но однажды заметил, как троица направилась в сторону реки. Он сообщил об этом друзьям, и те быстро примчались, готовые, наконец, покончить с этим делом.

Не хотелось иметь лишнего свидетеля, да от девчонки отделаться всё равно не получалось, поэтому решили больше не откладывать. Незаметно довели школьников до укромного места и там окликнули.

Эй, малолетки, закурить не найдётся? - спросил развязно Алекс.

Мы не курим, - обернулся Денис.

Дачники подошли поближе, свысока осмотрели подростков и с вызовом сказали:

А мы курим. И что нам делать? Затянуться охота. Сбегайте, пацаны, купите, что ли, сигарет, а мы пока вашу девчонку посторожим.

Не трогайте её, - ответил Витя, выступив вперёд и закрыв собой подружку.

Мальчики, пойдёмте быстрее, - тревожно проговорила Ок- санка.

Куда спешишь, красавица, пойдём с нами, - сказал Алекс, пытаясь отстранить Витю.

Убери руки, - вмешался в разговор Денис, угрожающе сдвинув брови.

Смотрите, нас пытаются запугать, - с издёвкой проговорил Тёма, толкнув Дениса на землю.

Тот, не удержавшись на ногах, упал, но быстро поднявшись, бросился к своему обидчику. Завязалась драка. Приезжие не ожидали получить такой отпор от малолеток. Сначала они рассчитывали их просто немного проучить да запугать, чтобы молчали, и благополучно уехать в город, захватив при этом своё вознаграждение. Но неожиданно события начали приобретать совсем другой поворот. Подростки оказались крепкими и не трусами. Они мужественно дрались, и сила постепенно перешла на их сторону.

У Тёмы с Алексом уже сочились носы и красовались кровоподтёки под глазами, а школьникам всё нипочём. Они смело отбивали атаки, нанося всё новые и новые удары. Вот только за Оксан- ку оба переживали. И Денис, и Витя боялись, чтобы с ней ничего не случилось. Алекс, сообразив, что девчонка - единственная возможность отомстить «наглым выскочкам», подскочил к Оксанке, схватил её за горло и закричал:

Ещё шаг, и я её удушу.

Отпусти, мразь, - прохрипел Денис.

А то что, - сплюнув кровь, спросил Алекс.

Трус, за девчонку спрятался, - с вызовом выкрикнул Витя.

Алекса задело за живое это оскорбление. Ладно бы достойные

противники, а так детвора. Он отшвырнул Оксанку. Та отлетела в сторону и ударилась головой о дерево. Денис и Витя с негодованием снова бросились в драку. Эти подонки обидели Оксанку - это уже совсем другое дело, простить такое нельзя.

Борьба завязалась с новой силой. И когда дела студентов стали совсем плохи, Тёма вытащил нож. Первым это заметил Денис. Он бросился наперерез убийце, и удар, предназначенный Виктору, достался ему. Нож с хорошо заточенным лезвием плавно вошёл в живот мальчика. Тёма отпустил рукоятку и попятился назад. Денис осел, держась рукой за рану и глядя на убийцу недоумёнными глазами.

Ты что наделал, дебил? - истошно закричал Алекс.

Я не хотел, - растерянно промямлил Тёма, пятясь назад.

Бежим, - закричал Дик, бросившись наутёк.

Убийцы трусливо сбежали. Витя подскочил к Денису. Оксан- ка, придя в себя, тоже подползла к другу.

Денёк, ты главное держись, мы сейчас позвоним твоему папе.

Вы хорошо смотритесь вместе, - сказал Денис. Он улыбнулся в последний раз, с любовью посмотрел на Витю и Оксанку и, опустив голову, навсегда закрыл глаза. Оксанка истошно закричала, Витя позвонил отцу и сообщил о случившемся несчастье. С трудом сдерживая слёзы, он наклонился над братом и бережно поцеловал его. Так они и сидели над бездыханным телом Дениса, пока не приехал отец.

Когда Витя сообщил Алексею о беде, тот сразу не понял, что случилось. Он недоуменно усмехнулся, решив, что его разыгрывают, и положил трубку. Сказанное постепенно доходило до него. Алексей схватил телефон, судорожно набрал номер и уже сам связался с Витей. Когда он услышал истошный крик Оксаны, он понял, что это правда. Алексей быстро позвонил в милицию, затем сел в машину и помчался к реке. Вскоре туда приехал и участковый. Наспех допросив детей, он бросился вслед за преступниками, на ходу связываясь с районным начальством. Убийцам далеко уйти не удалось, по дороге в город их задержали. Но близким Дениса от этого легче не стало, его уже не поднять.

Новость быстро разлетелась по деревне. Такого в Заречье ещё не случалось. Убили Дениса Добраша! За что? Кому он мог перейти дорогу? Вся эта история не укладывалась в сознании людей.

На похороны пришла вся деревня. Солнце ласково касалось своими лучами всех собравшихся, как бы утешая и сопереживая им. Но горе людей было безмерно. Рыдали все присутствующие, даже повидавшие жизнь старики не могли сдержать слёз. Дениса считали умным и добрым мальчиком. Он всегда и всем приходил на выручку, умел для каждого найти доброе слово, уважал стариков, защищал малышей, а родители считали его главным своим помощником.

Непосильным грузом горе легло на плечи неокрепшей Марты.

Она только-только начала отходить от операции, не улеглась ещё в сердце тревога за Юльку, как обрушилась новая беда.

Говорят, человеку не даётся больше того, что он может вынести. Но как пережить такое испытание? И Марта начала сдаваться, сил бороться у неё не осталось. Она непрерывно думала о сыне. Денис любил всех - родителей, хоть они были для него приёмные, сводных братьев и сестёр, своих учителей, одноклассников. Он любил этот мир и жил в гармонии с ним. Почему же именно он должен умереть, думала Марта. Почему он? Сколько по земле ходит подонков недостойных называться людьми. Но они живут, а её Дениса нет. Марта не могла с этим смириться. Сердце разрывалось от боли и безысходности. Она потеряла вкус к жизни и начала чахнуть. Алексей и дети пытались её утешить, отвлечь от тяжких мыслей, но ничего не получалось. Она часами пропадала на кладбище, безутешно рыдая на могиле погибшего сына, от чего ещё больше слабела. Единственным утешением для неё стала церковь. Марта неистово молилась, стоя перед образами. Она просила у Бога для своего сына царствия небесного, стараясь таким образом облегчить его участь и найти утешение для себя.

 

***

Тёма, Дик и Алекс после трагедии попытались сбежать. Они лихорадочно искали выход из создавшегося положения. Бросив истекающего кровью Дениса, помчались к машине в надежде скрыться из деревни. А дальше намеревались подключить родителей, не раз вытаскивавших из передряг своих отпрысков. На бегу Дик с Алексом отчитывали Тёму.

Ты что, свихнулся, зачем нож достал? - кричали они.

Я нечаянно, я не хотел. Финка случайно оказалась у меня в кармане, - оправдывался Тёма осипшим от страха голосом.

Кто тебя резать просил? Мы же только напугать хотели, - всхлипывая и дрожа, выкрикивал Дик. - Что теперь будет?

Кто ж мог подумать, что эти школьники окажут такое сопротивление, - промямлил Тёма.

Кулаками следовало махать, а не ножом, - не унимался Дик, размазывая слёзы по щекам.

Не хнычь, - решительно сказал Алекс, - драпаем да к папашам в ноги бросимся, помогут, куда денутся. Но тебе, Тёма, придётся отгребать по полной. Я за тебя впрягаться не стану, - добавил он с вызовом.

Ребята, вы только не оставляйте меня, мы же друзья, - заискивающе проговорил Тёма.

В таких делах каждый сам за себя, - сказал Дик, немного успокоившись и взяв себя в руки, - ты нож достал, ты и виновен.

Но мы же вместе договаривались их побить, что ж мне одному отвечать? - упрашивая и угрожая одновременно, сказал Тёма.

Поговори мне ещё, - сурово сказал Алекс, - хватит ныть, поехали быстрее.

Второпях, толкаясь, они сели в машину и помчались в сторону города, надеясь успеть выбраться из деревни раньше, чем их хватятся. Но милиция оказалась проворнее. Их остановили на первом же посту ГАИ.

Беглецы не стали сопротивляться. Они сдались на милость властей, во всём сознались, начали сотрудничать с милицией, лебезили перед следователями, спихивая вину друг на друга да на Маркевича. Как и предполагалось, папаши с толстыми кошельками не оставили своих чад пропадать. Они активно вмешивались в процесс следствия, нанимали лучших адвокатов, привлекали связи и знакомства, но тщетно.

Мишка уехал на заработки, и какое-то время Анжелика могла о нём не думать. Отец перестал её запирать после сватовства. Он решил, что дочь официально стала невестой и не посмеет ослушаться старших. Но он ошибался, его непокорная дочь начала тайно встречаться с Алесем. Она убегала из дома, понимая, что своим поведением позорит родителей - так не ведут себя цыганские девушки. Она знала, что ей грозит навсегда быть изгнанной из табора, а в старину за такое и убить могли. Но Анжелика не в состоянии совладать с собой. Твёрдо решив бежать, она бросилась в любовь без оглядки на условности. К тому же рядом с ней находился Алесь, не признающий цыганских устоев. Он постоянно твердил, что живя в двадцать первом веке, нельзя никому позволять управлять собой, даже родителям. Она имеет право сама решать, как ей поступать, она свободна. И хоть Анжелика осознавала, что Алесь не цыган и ему трудно принять их правила, её чувства к нему оказались сильнее всех законов.

Анжелика в отсутствие отца приходила по вечерам к реке. Там они с Алесем встречались и подолгу сидели, спрятавшись под развесистой ивой, стоявшей на вершине утёса и походившей издали на одинокую девушку с распущенными длинными волосами. Она надёжно скрывала влюблённых от посторонних глаз. Анжелика с нежностью дотрагивалась до тонких, податливых ветвей дерева.

Смотри, Алесь, - говорила она, - эта ива похожа на меня. Она тоже кажется хрупкой и слабой. Но в этой слабости кроется её сила. Никакой ураган ей не страшен. Она, сгибаясь до самой земли, выдержит любые невзгоды, но потом выпрямиться после потрясения и будет продолжать жить, гордо глядя на этот мир с высоты своего утёса.

Я знаю, что ты у меня сильная и всё выдержишь, - нежно говорил Алесь, - именно за это я тебя и полюбил.

Он подходил к краю утёса, держа за руку свою чаялу. Свысока они видели лишь округу, но представляли, что у их ног весь мир. Они мечтали, как уедут далеко-далеко. Жить будут обязательно в деревне, чтобы соединиться с природой и иметь возможность наблюдать восход солнца, любоваться закатом и дышать чистым воздухом. Они пропитаются запахом костра, ароматом дикой малины и будут упиваться росой, что по утрам капельками сворачивается на луговых травах.

Анжелика, пронизывая Алеся взглядом чёрных глаз, рассказывала, как лес, упирающийся кронами в небо, покажет им свои звериные тропы и откроет необъятные сокровища. Дотрагиваясь губами до уха любимого, она шептала, что подарит ему много ночей и родит пригожих детей. Анжелика мечтала, как обзаведутся они красавцем жеребцом, и станет он для всей семьи и кормильцем, и другом. Как поскачут они верхом по полям и лугам, и ветер будет хлестать их лица и теребить непослушную гриву коня.

Алесь соглашался с ней. Он верил, что счастье есть, только оно далеко. И в поисках его, ради своей чаялы, он пойдёт на край света. А Анжелика вторила любимому, что обязательно последует за ним, цыганке ли бояться долгого пути.

Они вместе рисовали для себя эту идиллию и упивались счастьем уже оттого, что придумали всё это.

Ты, правда, готова пойти за мной на край света? - спрашивал Алесь, обнимая Анжелику.

Я цыганка, и не боюсь дороги. Моя бабушка объездила с табором всю Россию. Мне иногда сниться бесконечный простор, и когда я просыпаюсь, то чувствую запах костра. Я люблю свою деревню, но всегда мечтала о большом пути.

Зачем это тебе? - изумился Алесь.

Я же цыганка, чаяла. А цыгане - кочевой народ, у нас это в крови.

А что ещё свойственно вашей нации? - спросил Алесь.

Мы умеем предвидеть будущее, - ответила Анжелика, кинув на Алеся пронизывающий взгляд.

Такое встречается и у нас, правда, редко, - ответил Алесь, отводя глаза.

Цыгане особенные. Обострённая интуиция свойственна всему нашему народу, мы это впитываем с молоком матери.

Почему такими способностями не наделены другие люди? - спросил Алесь.

Мой народ обездоленный. У нас нет своей земли. Есть легенда, что за наш лёгкий и свободный нрав Бог подарил нам всю землю. Но мы веками отовсюду гонимы, и наши способности - это защита от жестокого и несправедливого мира.

Вы любите золото и обвешаны им, как новогодние ёлки, - пошутил Алесь.

Говорят, когда птицы собрались улетать на юг, ворон нашёл золотой слиток. Он не смог с ним расстаться и взлететь тоже не получилось, слиток тянул его вниз. Ворон превратился в цыгана и ходит с тех пор по земле, зато с золотом, - с улыбкой сказала Анжелика. - А если серьёзно, то всё своё богатство цыгане испокон века носили на себе. Нам негде больше хранить свои сокровища. Именно поэтому мы украшаем себя золотом, - ответила Анжелика.

Но ведь так и ограбить могут?

Если кто-то попробует обидеть цыганку, она сумеет дать отпор обидчику, только взглянув ему в глаза. Поэтому ты вряд ли услышишь где-нибудь, чтобы обокрали цыганку, забрали её украшения. Нас обходят стороной, сглаза бояться.

А я думал, вам просто не хватает чувства стиля, вот вы и вешаете на себя всё подряд, - подшутил Алесь.

Что ты понимаешь в стиле. Лучше наших национальных костюмов ничего и быть не может, - шутливо набросившись с кулаками на Алеся, ответила Анжелика, - цыгане никогда раньше не прикипали к одному месту, старались не обзаводиться недвижимостью, понимая, что в любой момент их могут изгнать. Тогда они вставали и уходили, унося с собой только то, что надето на них.

Но ведь сейчас вас никто не гонит, вы можете работать наравне с другими людьми.

Наравне с другими - это двор подметать? - с вызовом спросила Анжелика. - Среди нас мало образованных людей, мой народ тёмный и обездоленный, поэтому мы, в большинстве своём, можем выполнять только самую непритязательную работу. Хотя в наше время цыгане ведут, в основном, оседлый образ жизни, теперь всё меняется, многие цыгане стремятся к образованию. Я тоже мечтаю получить аттестат зрелости и пойти учиться в университет, хочу стать ветеринаром. Но ведь это только мечта.

-Но почему мечта, Анжелика? - с нежностью поинтересовался Алесь. - Ты обязательно будешь учиться, я тебе обещаю. Ведь мы с тобой так молоды. Мы всего добьёмся, у нас целая жизнь впереди.

Так они сидели подолгу под тенью сильной от слабости ивы и мечтали о своём будущем. И звёзды светили для них особенно ярко, и река внизу журчала для них особенно нежно, и не было на свете людей счастливее этих двоих.

Для Эмилии семья Добрашей давно стала родной и близкой. Вместе они мужественно сражалась за жизнь Юлианны. Эмилия брала на себя ответственность за остальных детей, пока родители занимались больной дочерью. Она помогала Марте, во всём поддерживала Алексея. И когда жизнь начала налаживаться, случилось непоправимое горе.

Денис, несмотря на возраст, был настоящим мужчиной. Никто не заботился об Эмилии так, как этот мальчик. Он с крестьянской основательностью всегда чувствовал, когда Эмилия нуждалась в нём, и неизменно приходил на помощь. Он помогал ей передвинуть мебель, забить гвоздь и полить огород. Следил, чтобы она не поднимала тяжёлых вёдер, когда помогала им по хозяйству, и требовал от младших сестёр и братьев слушаться её во всём и не шалить. Он защищал её от Маркевича и провожал домой, когда приходилось засиживаться у них допоздна. Эмилия постоянно чувствовала его заботу, и от этого жизнь не казалась ей такой одинокой и беспросветной. И вот его нет. Эмилии хотелось кричать на весь свет от боли и отчаянья. За что эти нелюди его убили? Как носит их земля? Почему происходит такая несправедливость? Эмилия места не находила себе от горя.

Сейчас чаще, чем когда-либо, она стала бывать в семье Добрашей. Как бы Эмилия не страдала, её подруге ещё хуже, ведь она потеряла сына. После трансплантации прошло не так много времени, Марта не успела окрепнуть, и Эмилия опасалась за её здоровье. Марта тяжело переживала болезнь Юлианны, а как она справиться с потерей Дениса, Эмилия не знала. Она каждую свободную минуту проводила с подругой, готовила детям еду, помогала делать уроки и занималась уборкой. Старалась оградить Марту от тяжёлой работы, понимая, что ей такая нагрузка сейчас не под силу.

Ты отдыхай, милая, я всё сама сделаю. Ребята мне помогут, они умницы у вас, - говорила Эмилия подруге.

Ты и так всё время возишься с нашими детьми, мне неудобно тебя обременять, - отвечала Марта.

Она пыталась подняться, но кружилась голова, всё плыло перед глазами, Эмилия подхватывала её и опять укладывала в постель.

Лежи, тебе нельзя вставать, - говорила она, - в больницу ехать надо, обследоваться и лечиться. Я поговорю с Алексеем, пусть опять отвезёт тебя в Минск. Это ненормально, что ты не можешь подняться с постели.

Я встану. Не надо в больницу. Мне там ещё хуже будет. А здесь, в кругу семьи, я быстро оправлюсь. Только вот плохо, что на кладбище больше ходить не могу, силы покинули, - вздыхла Марта.

Не надо тебе, дорогая, так часто ходить на кладбище. Сама расстраиваешься и сына тревожишь. Пусть спит спокойно, с миром. А ты, как поправишься, лучше в церковь чаще ходи, молись за упокой, тебе легче будет, - уговаривала её Эмилия.

Он скучать по мне будет, - со слезами на глазах говорила Марта.

Его на кладбище нет, он на небе, у Бога.

Эмилии приходилось подолгу беседовать с подругой, давать ей возможность выговориться, а то и поплакать, чтобы хоть как- то облегчить страдания. Марта вставала, выходила к детям и какое-то время проводила с ними. Но быстро уставала и опять шла к себе в спальню.

Эмилия решила поговорить с Алексеем.

Нужно что-то делать, - озабоченно сказала она, подобрав момент.

Я и сам вижу, что с ней твориться неладное, - ответил Алексей.

Ты уговори её поехать в больницу, меня она не слушает. Марта слабеет с каждым днём, это может плохо кончиться, - добавила Эмилия. - А за детей не волнуйтесь, я всё время буду с ними.

Спасибо тебе, Эмилия. Что бы мы без тебя делали, - в который раз с благодарностью проговорил Алексей.

Обязанности Дениса в семье взял на себя Виктор. Он старался во всём подражать покойному брату. Откуда только взялась в некогда скромном и застенчивом Вите твёрдость и властность. Никто из младших сестёр и братьев не смел ему перечить. Благодаря Виктору в семье сохранялся порядок, все беспрекословно слушались его.

Он тоже страдал и скорбел о смерти брата, осознавая, что Денис грудью защитил его от ножа бандита. Денис - герой, он, не задумываясь, отдал свою жизнь за меня, повторял Витя. Он винил во всём себя, постоянно твердил, что удар предназначался ему. Эмилия прилагала много усилий, чтобы хоть как-то утешить мальчика, объяснить ему, что виноваты бандиты, вонзившие нож в грудь Дениса, и они за всё заплатят. Их уже арестовали, дело расследуют, и можно не сомневаться, подонки понесут заслуженное наказание, а Витя здесь не причём. Эмилия, как могла, утешала мальчика, а у самой сердце изнывало от боли.

В те дни к Добрашам зачастила Оксанка. После перенесённого шока она ходила мрачная и подавленная. Девочка страдала, и ноги сами вели её к Добрашам. Здесь Оксанке становилось легче, когда она разделяла горе семьи. Она брала маленького Сашку и, крепко сжав его руку, подолгу гуляла в саду, не обращая внимания на холод и стылый ветер. Разговаривая с ребёнком, она отвлекалась на какое-то время и забывала о случившемся несчастье.

Иногда к ним присоединялся Витя, и тогда они тихо беседовали, вспоминая убитого Дениса. Сашка, обычно егозливый и беспокойный, в такие минуты притихал, чувствуя, что шуметь и капризничать не время.

Маркевич, когда узнал, что на реке произошла трагедия, не на шутку встревожился. Кто б мог подумать, что дело приобретёт такой оборот? Он хотел лишь напугать малолеток, а эти ненормальные пошли на преступление, с ужасом думал Игорёк. Он успокаивал себя тем, что не заказывал убийство. Кто это сделал, тот пусть и отвечает, твердил он. Но совесть, как червь, точила его изнутри, и хотелось любым способом избавиться от этого ощущения, вырвать это из себя и быстрее обо всём забыть. А разум подсказывал, что рано или поздно его подельники сознаются, зачем пошли к реке, что хотели там сделать и по чьей наводке. И он решил спешно уносить ноги. Не откладывая, Игорёк явился к директору совхоза, надеясь под шумок рассчитаться с работы и уехать на заработки

в Россию или в Польшу, а там ищи его.

Но ничего не получилось. Иван Владимирович оказался любопытным и несговорчивым. Он принялся выспрашивать, что случилось, почему агроном так внезапно собрался уезжать, стал настаивать на том, чтобы как следует принять дела и провести ревизию подотчётного Игорьку склада. Утверждал, что на это потребуется время. Игорёк, покрываясь испариной от волнения, просил отпустить его как можно быстрее, но уловка не подействовала.

После разговора с директором Маркевич испугался ещё больше. Ревизии он боялся не меньше, чем арестованных дружков. В делах у него далеко не всё гладко. При проверке могли вскрыться махинации с удобрениями, семенами и многое другое, а это неминуемо приведёт к тюрьме. Такого поворота событий Маркевич допустить не хотел. Получался замкнутый круг. Выхода он не видел, разве что бежать. Но побег мог спровоцировать интерес к его особе. Нет, сейчас лучше находиться в тени, не привлекать к себе внимания, рассудил он.

Игорёк сидел дома и судорожно искал выход из создавшегося положения, когда к нему постучали. На ватных ногах он пошёл открывать дверь.

Кто там, - дрожащим голосом спросил Игорёк.

Гражданин Маркевич? - послышался за дверью строгий голос.

Да, - с испугом промямлил Игорёк.

Открывайте, вы арестованы, - повелительным тоном добавил голос.

Адвокаты его подельников работали хорошо, и дело стало сводиться к тому, что больше всех виновен именно Маркевич. Это он цеплялся к Эмилии, ввязался в драку с несовершеннолетними, заказал убийство, да ещё оказался виновным в хищении совхозного имущества. И хоть Игорёк пытался оправдываться, у него ничего не получалось.

Утром, подойдя к окну, Эмилия увидела, что жухлая трава покрылась густым снегом, сверкающим от белого солнца.

После мокрой, слякотной осени, обнажившей неприглядную картину лишённой покрова природы, стерильно-искристое убранство зимы показалось Эмилии особенно желанным. Наспех накинув фуфайку и открыв дверь на улицу, она остановилась, не смея сделать шаг вперёд. У неё закололо в глазах от окутавшей округу белизны. Набравшись храбрости, Эмилия осторожно прошлась по дорожке, нагнулась и скатала снежок. Попробовав на вкус благословенный дар зимы, она сморщилась от удовольствия, почувствовав, как обжигающе холодный комок быстро превратился во рту в тёплую, живительную влагу.

Эмилия устала от испытаний, посылаемых судьбой. Ей захотелось, чтобы всё, что с ней произошло в последнее время, обернулось сном, растворилось в пространстве и времени, как снежинки у неё на ладони. С благоговением она принимала первый снег, как надежду, как знак обновления и возрождения. Ей захотелось поверить, что всё ещё можно повернуть назад, заставить пойти по другому сценарию. Забывшись на мгновение, она возвратилась в то милое сердцу время, когда был жив Денис, были здоровы Юлька и Марта, и всё вокруг светилось благом и радостью. Но это только на миг, затем всё воротилось в реальность. Тоска волной подкатила к горлу, и магия чудесного утра исчезла, как на глазах таял и исчезал первый снег.

Эмилия зашла обратно в дом, понуро выпила чашку обжигающего кофе, оделась и поспешила на работу. Её уже не радовал приход зимы, не интересовало белое солнце, которое светило, но не грело, её перестали занимать причудливые холодные снежинки, таявшие у неё на ладони и не оставляющие следа. Она потеряла надежду, что когда-нибудь снова наступит праздник и веселье, солнце начнёт греть, а не только светить, и снежинки превратятся в оживляющую влагу, способную воскресить её прежнюю счастливую жизнь. Эмилия устала, у неё иссякли силы.

И в то же время она понимала, что не имеет права сдаваться, ведь Добрашам ещё хуже. Она нужна им, она обязана найти в себе мужество, чтобы продолжать бороться. Эмилия, взяв себя в руки и успокоившись, прибавила шаг. ЕГридя на работу, повесила на вешалку сумочку и решительно направилась к директору совхоза.

Ей необходимо поговорить с Иваном Владимировичем об этой семье.

Здравствуйте, - улыбаясь, сказала она, открывая дверь в кабинет.

Эмилия Александровна, - приветливо встретил её директор, - приятно видеть с утра у себя красивую женщину.

Я тоже рада вас видеть.

Что привело вас ко мне в такой ранний час? - спросил Иван Владимирович, приглашая её присесть.

Я хотела поговорить с вами о семье Добрашей, - ответила Эмилия, садясь на краешек затёртого стула.

Да, такое горе у людей! Правду говорят, одна беда не ходит. Столько всего свалилось на их плечи! - с сожалением произнёс Иван Владимирович.

В том то и дело. Самим им не выдюжить. Мало того, что погиб Денис, и болеет Юлианна, так ещё совсем плоха Марта. Её нужно везти в больницу, желательно туда, где делали трансплантацию, ведь у нас нет нужных специалистов. А на это требуются деньги. Алексей выжал из себя всё, что мог. Сами понимаете, поминки, операции, лекарства. Хоть люди и помогли похоронить Дениса, спасибо им, но этого не достаточно, - горячо высказала Эмилия.

Я всё понимаю, Эмилия Александровна. Мы постараемся решить этот вопрос. Семье Добрашей для поддержки будет выделена денежная помощь.

Спасибо вам. Уж не знаю, как вас и благодарить, - вставая и направляясь к выходу, сказала она.

Это вам спасибо, Эмилия Александровна. Вы столько делаете для этих обездоленных детей, и ведь бескорыстно. Теперь редко кто на такое способен. Добрашам повезло, что у них появился такой друг, как вы, - сказал директор, провожая её к выходу.

Ну что вы, это такие пустяки. Что я могу? С детьми повозиться и всё, - ответила Эмилия.

Не скажите. Все в деревне видят, сколько вы в этих детей сил вкладываете. А деньгами мы поможем.

Я очень на это рассчитываю, - сказала, прощаясь, Эмилия.

А вы слышали, что арестован Маркевич? - спросил директор, остановив Эмилию у порога.

Нет, я ничего об этом не знаю, - ответила Эмилия.

Он оказался замешан в убийстве, представляете. А после его ареста мы затеяли ревизию, и там такое вскрылось! Он вор и мошенник!

Какое он имеет отношение к гибели Дениса? - с тревогой спросила Эмилия.

Ещё неизвестно. Те отморозки показания против него дали, ведётся следствие. Никто не уйдёт от наказания! - заключил Иван Владимирович.

Эмилия вышла от директора, судорожно перебирая в голове последние события. Если Маркевич оказался замешан в преступлении, то не она ли в том причина? Игорёк злился на мальчишек, возмущался, что те защитили Эмилию тогда в клубе. После потасовки он не здоровался с ней, обходил стороной и при каждом удобном случае называл приблудной. Зареченцы не раз пытались закрыть ему рот, но сделать это не так-то просто. Игорёк стал походить на бесноватого. Он изрыгал ругательства и к каждому, кто пытался его урезонить, бросался с кулаками.

Эмилия старалась не обращать на Игорька внимания, делала вид, что не замечает его, но от такого безразличия он ещё больше приходил в ярость.

Неужели он заказал это убийство? Но почему дети, а не я, думала ошеломлённая Эмилия. Пусть бы меня лишил жизни. Денис совсем мальчик, за что его? А у меня никого нет, даже поплакать по мне некому. Что стоит такое существование? Пусть бы мою жизнь забрали!

Она шла, ничего не видя перед собой из-за накативших на глаза слёз. Надо сходить в милицию и всё рассказать. Может, это как-то поможет следствию, решила она для себя.

Эмилия без утайки рассказала участковому, как Маркевич приставал к ней и угрожал мальчишкам, ставшим на её защиту. Она хотела отомстить за Дениса и просила, чтобы убийцы понесли справедливое наказание.

Эмилия удивлялась, до каких пределов может дойти человеческая подлость. Её потрясло, что такая ничтожная причина, как ущемлённое самолюбие, спровоцировала Маркевича, взрослого мужчину, на страшную, кровавую месть. Даже если он не хотел убивать, то нанять подонков, не имеющих ничего святого, избить детей - разве это по-мужски? Как низко надо пасть, чтобы так поступить? Пойти на преступление, ограбить совхоз и при этом утверждать, что ничего плохого не совершил. Все кругом виноваты, даже директор, который, видите ли, слишком ему доверял, а Игорёк - сама невинность.

После визита в милицейский участок у Эмилии появилось чувство брезгливости, как будто она окунулась в яму с нечистотами, как будто сама замаралась. Она спешила домой, ей хотелось быстрее умыться, чтобы очиститься от грязи, которой как из ушата обливали друг друга убийцы.

Они врали, юлили, делали всё, чтобы вывернуться и уйти от ответственности. Эмилии неприятно и противно слышать всё это.

А ещё она удивилась, когда участковый стал спрашивать про Мишку Жемчужина. Все зареченцы знали, что Мишки давно нет в деревне, он уехал на заработки в Россию и не засветился в убийстве. Но Эмилия не придала значения этим вопросам.

 

***

Мишке удалось благополучно добраться до Москвы ранним осенним утром. Этот город потряс его грандиозным величием. С детства вместе с родителями Мишке довелось много колесить по Беларуси, но в Москве бывать не приходилось.

Как только он вышел из вагона поезда, мощный поток людей подхватил его и понёс к подземному переходу. Мишка не сопротивлялся. Ему всё равно, в какую сторону идти. Хотелось осмотреться и понять для себя, что делать дальше. Растворяясь в беспорядочной массе людей, он подошёл к метро. Как ребёнок, обрадовался возможности промчаться на чуде современной цивилизации. Купив жетон, он долго катался на эскалаторе, затем ездил от одной станции к другой без всякой цели. Вдоволь натешившись, Мишка вышел на улицу и оказался у входа в гипермаркет.

Люди сновали взад и вперёд с озабоченными, мрачными лицами. Каждый шёл своей дорогой, не обращая внимания на тех, кто оказывался в данную минуту рядом. Находясь в толпе, они смотрели как бы сквозь неё, отметая от себя всю ненужную информацию и следуя поставленной цели.

Мишка, привыкший к широким деревенским просторам, к неспешному ритму жизни и радушному общению, быстро устал от мельтешащего перед глазами людского скопища. Он закружился в нескончаемом потоке, голова начала гудеть, и мучительно захотелось есть. Мишка нашёл тут же, в огромном магазине, маленькую кафешку, купил гамбургер и фанту, уселся за свободный столик и начал с аппетитом уплетать городские деликатесы.

Утолив голод, он не испытал удовлетворения. Организм требовал чего-то ещё, кроме еды - он требовал дозу. Но где ж её взять? Деньги - не проблема, мать дала на дорогу и на обустройство. Но у кого раздобыть героин? На более лёгкий наркотик его нутро уже не соглашалось. Выйдя из гипермаркета, Мишка направился обратно на вокзал. Там он чувствовал себя более привычно. В детстве он часто проводил время на привокзальных площадях разных городов и сейчас надеялся сориентироваться и найти нужных людей. Приехав на место, Мишка стал прохаживаться среди толпы, высматривая тех, с кем можно завести знакомство. На такие вещи у него был особый нюх.

Вскоре он заметил группу цыган. Женщины стояли небольшим кружком. Одни торговали, другие предлагали прохожим погадать. Молодые мужчины, находясь поодаль, зорко следили, чтобы по близости не оказалось полиции.

Здорово, ромалы, - вежливо поприветствовал их Мишка.

Здравствуй, коли не шутишь, - ответил старший из присутствующих.

Вот, приехал в столицу, вижу - ромы. Решил уважить, подойти, - добавил нерешительно Мишка.

Хорошо, что вежливый. Чем заняться собираешься в столице? - спросили его.

На заработки приехал, деньжат подзаработать, - ответил Мишка.

Лавэ всем нужны. Что делать умеешь?

На стройку думал податься, подсобным рабочим.

А жить где думаешь?

У меня деньги есть, жильё сниму, - показывая на карман, ответил Мишка.

Ну, на стройку всегда успеешь, а пока можешь у нас пожить. Мы тут недалеко стоим. Может и в деле пригодишься, - заключил Старший.

Спасибо, ромалы, - обрадовался Мишка.

Незаметно он подошёл к вихрастому цыгану, инстинктивно вызвавшему у Мишки особое доверие, и тихонько спросил:

Мне двинуться надо. Может, у вас есть знакомый минёр, чтобы героин купить?

О, да ты урюк свой, рома, - оглядываясь, чтобы никто не услышал, на ухо прошептал Вихрастый. - Держись меня, героин раздобудем, только лавэ готовь.

Денег у меня много, - прихвастнул Мишка, протягивая Вихрастому часть купюр и восторгаясь, что всё так хорошо складывается.

Он с облегчением принялся маячить вокруг новых знакомых, наблюдая за их работой. Те продавали джинсы. Торговля шла вяло. Люди подходили, щупали товар у цыганок, приценивались, некоторые, подумав, лезли в сумки за деньгами, но таких было мало.

Неожиданно из-за дома напротив вынырнул полицейский наряд, и табору пришлось быстро свернуть дела и ретироваться, чтобы не оказаться в руках стражей порядка. Мишка побежал следом. Женщины, обнаружив чужака, начали возмущаться, спрашивать, откуда он такой взялся. Мишка оправдывался, объясняя, что не хотел им помешать. Пытаясь задобрить цыганок, он предложил замочить встречу, в очередной раз показав на карман, где лежали деньги.

Это обстоятельство сразу поменяло к нему отношение. Его завели на квартиру, находящуюся недалеко от вокзала в старом довоенном доме, где в двух комнатах помещалось человек пятнадцать ромов, включая женщин и детей. Мебели там не наблюдалось. На полу валялись грязные тюфяки и стояли большие клетчатые сумки, заполненные товаром. Мужчины сразу легли на импровизированные кровати, а женщины принялись потрошить торбы, доставая оттуда съестные припасы. Вихрастый обратился к Мишке:

Чего встал, как столб, доставай угощение?

Так я мигом, - оживился Мишка, - вы только скажите, где у вас магазин?

Дай деньги Раде. Она сходит и купит всё, что надо, - ответил Старший.

Мишка вытащил из глубокого кармана пачку денег, связанную в носовой платок, и собрался отсчитать нужную сумму, но прыткая Рада, дородная женщина лет тридцати пяти, выхватила у него из рук всю пачку и быстро спрятала в складках широкой юбки. Мишка хотел возразить, но наткнулся на властный взгляд Старшего и, поперхнувшись на полуслове, покорно замолчал.

Рада быстро сбегала в магазин и принесла провизию - хлеб, колбасу, детям конфет, мужчинам вина и пива. Мишка, поймав взгляд Вихрастого, заикнулся о героине. Тот приложил палец к губам, жестами приказывая замолчать, и тихонько заверил, что раздобудет дурь. Он отозвал Мишку в другую комнату, и, оглядываясь, достал из затёртой кожаной сумки всё необходимое, чтобы ширнуться.

Получив заветную дозу, Мишка трясущимися руками бережно вставил струну в вену и, закатив глаза, ушёл в аут. Он слишком долго ждал этой минуты и сейчас в полной мере насладился кайфом.

Цыганское застолье продолжалось ночь напролёт. Зажигательные песни и пляски слышались по всему кварталу. К утру, нагулявшись, табор уснул.

Мишка встал раньше всех. Не соображая, где находиться, он вышел на улицу, осмотрелся и всё вспомнил. Зайдя обратно в квартиру, с жадностью выпил кружку холодной воды, другую вылил себе на голову и, содрогнувшись всем телом, уселся у окна, прикидывая, что делать дальше. В кармане у него пусто, снимать угол не за что. Искать работу не хотелось. Бывалые люди рассказывали, что на стройке просто так денег не дают, надо много и тяжело трудиться, да ещё обмануть могут и вообще ничего не заплатить. А тут весёлая, разгульная жизнь!

И надумал Мишка остаться с новым табором. Он решил, что его обязаны принять, ведь он не пожадничал, отдал им все деньги, а такой порыв должны оценить. И он принял решение терпеливо ждать, когда проснуться его благодетели.

 

***

Эмилия уговорила Марту ехать в больницу. Выписывали Юльку, и отправляясь забирать девочку из Боровлян, решили, что Марта, пользуясь случаем, сходит на приём к своему доктору. Все в семье радовались, что Юлька поправляется и сможет жить полноценной жизнью, но в то же время опасались за неё. Выздоровление девочки затянулось, она долго пробыла в больнице, устала от операций, химиотерапии и других процедур. А тут такое горе! Как она перенесёт смерть Дениса? Пока Юлька лечилась, ей не говорили о трагедии, и семья переживала, как она теперь воспримет страшное известие. Юлианна слишком слаба для таких потрясений.

А ещё дети волновались за маму, ведь ей с новой силой придётся испытать это горе вместе с Юлькой. Понимая, как нелегко Марте придётся, Эмилия посоветовалась с Алексеем, и они надумали определить её в стационар на лечение, а потом уже забрать домой Юльку и сообщить ей о трагедии. Они решили, что это будет лучшим выходом из положения.

Приехав в Боровляны, Марта первым делом направилась к доктору. Она неважно себя чувствовала, плохо перенесла дорогу и с трудом, опираясь на плечо мужа, взобралась на третий этаж поликлиники. Зайдя в кабинет, Марта чуть не потеряла сознание. Её быстро на каталке отвезли в стационар, определили в палату и положили под капельницу. Алексей испугался, глядя на жену, но врач заверил, что всё будет хорошо. Он объяснил, что Марта ещё не окрепла после операции и перенесённого стресса, устала

с дороги и нуждается в отдыхе.

Марта и сама переживала, что доставила столько хлопот мужу. Она не хотела его огорчать, и когда Алексей зашёл в палату попрощаться, бодро улыбнулась и заверила, что всё будет хорошо. Марта отправила его к Юльке, велев обнять за себя и извиниться, что не повидалась с ней.

Наша девочка все глаза проглядела, высматривая нас, - с грустью сказала она, - плохо, что мы не увидимся. Передай ей, что у меня дела в Минске, но я скоро приеду домой, - добавила она повелительным тоном, - и предупреди остальных детей. Незачем Юльке знать, что я опять попала в больницу.

Хорошо, дорогая, я всё улажу, - ответил Алексей. - Ты, главное, не волнуйся.

И скажите ей о смерти Дениса, только осторожно, она ещё слабенькая для таких потрясений, - продолжала Марта, - у меня сердце разрывается, когда я думаю об этом. Ведь она ещё ничего не знает. Ей только предстоит всё это пережить, бедная моя кровинушка.

Не волнуйся, всё сделаю, - ответил Алексей, - Юлька у нас сильная - столько уже вынесла и с этим справится.

Прости меня, Алёшенька, - не выдержав, со слезами на глазах сказала Марта, - прости за нашу нескладную судьбу, за все тяготы и страдания, которые я взвалила на твои плечи, - грустно добавила Марта.

Ну что ты, милая, я никогда не променяю свою долю на любую другую. Ты и дети - это всё, что мне надо в жизни.

Я знаю, дорогой, я знаю, - с нежностью сказала Марта, - иди уже к дочери, она ждёт. Иди, мой милый, иди. Я ненадолго здесь задержусь, немножко отдохну и вернусь к вам.

Алексей нежно поцеловал жену и вышел из палаты, украдкой стирая со щеки накатившую слезу.

 

***

Вечерело, брался сильный мороз. В отсутствие родителей с детьми, как всегда, оставалась Эмилия. Она нервничала, глядя в окно, переживала, как Алексей с больной дочерью доберётся до дома. Дорога неблизкая, и машина от холода могла заглохнуть. Дети собрались в гостиной и сидели, не шевелясь, вздрагивая от каждого шороха.

Когда, наконец, послышался долгожданный шум мотора, все бросились во двор, на ходу надевая куртки и шапки. Любаша с Варенькой, подхватив Юльку под руки, повели в дом. Виктор помог занести сумки, а Сашка забрался к отцу на руки, обнял за шею и наотрез отказался слезать на пол. Алексей так и носил его, пока ставил машину в гараж и закрывал ворота.

У Эмилии сердце сжалось, когда она увидела Юльку. Девочка похудела, и её нежная молочная кожа приобрела синеватый оттенок. Волосы на голове отсутствовали, а трогательная шапочка с розочкой на боку делала её похожей на маленькую девочку.

Но, не смотря на всё это, Юлька не падала духом. Соскучившись, она, не умолкая, щебетала, спеша поделиться новостями с братьями и сёстрами. И не думая жаловаться, она рассказывала о том, как подружилась со старшеклассницей Машей из Гомеля. Как они убегали от нянечки на озеро кормить лебедей, как приютили бродячую кошечку и в тайне навещали её каждый день. И Маша, уезжая из больницы, забрала Моню - так звали кошку - домой. Теперь она не будет бродячей, а станет домашней. У Юльки много новостей, но тут она заметила, что в комнате не хватает Дениса. Алексей обнял её и усадил на диван.

Сядь, дорогая, - сказал он, - мы должны тебе кое-что сказать. Понимаешь, Дениса больше нет.

А где же он, - улыбаясь, спросила Юлька.

Его совсем нет, - прошептала Любаша, - убили Дениса.

Как убили? - не переставая улыбаться, растерянно повторила Юлька.

На реке подонки всадили ему нож в живот, - тихо сказал Витя, - он меня своей грудью прикрыл. Наш Денис погиб, как герой, - добавил он.

Юлька какое-то время сидела молча, а потом начала захлёбываться в истерике. Алексей быстро достал таблетки, которые на этот случай дал ему врач, узнавший о трагедии в семье. Эмилия подбежала к девочке со стаканом воды и заставила проглотить лекарство. Юльку быстро отпустило и, успокоившись, она попросила, чтобы её отвели в комнату. Любаша и Варенька повели сестричку отдыхать. Радость встречи омрачилась страшным известием, но дальше скрывать правду от Юлианны не представлялось возможным.

Ничего, справиться, а пока пусть поспит, дорога утомительная, а она ещё слабая, - вздохнула Эмилия.

Дома всё хорошо? - спросил Алексей.

Всё в порядке, дети сделали уроки, мы с девочками приготовили обед на завтра, Витя накормил скотину. Ты отдыхай, Алексей, я тоже пойду спать, завтра рано на работу.

Тётя Эмилия, я провожу вас? - сказал Виктор.

Я сама дойду, здесь недалеко, - ответила Эмилия, с грустью вспомнив, что раньше её всегда провожал Денис. Виктор быстро оделся и вышел на улицу вместе с ней.

Ну как ты, успокоился немного?

Это невозможно забыть, тётя Мила. Денис всё время стоит у меня перед глазами. Что бы я ни делал, я постоянно думаю, как бы он поступил на моём месте, - ответил Виктор.

Я тоже переживаю и чувствую себя виноватой. Если бы вы не защитили меня тогда в клубе, пожалуй, Денис остался бы жить. Но сейчас ничего нельзя изменить. Время невозможно повернуть вспять, так не бывает. Маркевича арестовали вместе с подонками, убившими Дениса, и будем надеяться, что все они понесут суровое наказание, и справедливость восторжествует.

Да, но моего брата уже не поднимешь, ведь так, тётя Мила?

К сожалению, так.

Они шли по хрустящему снегу, блестевшему в лунном свете, не замечая промозглого холода.

Мишка обосновался в новом таборе, но радости по этому поводу не испытывал. Ему не удавалось стать полноценным членом цыганской семьи, хоть он с почтением относился к новым знакомым и считал их уважаемыми людьми. Дела они проворачивали крупные, но Мишку в свой круг принимать не спешили. Его называли презрительным прозвищем гаджо - чужой, он служил у них наймитом и выполнял всю грязную работу. Мишку держали на побегушках даже женщины.

Каждый день ему следовало что-нибудь приносить в дом. Это оказалось непросто. Работать он не любил. Цыгане, видя, что Мишка ничего не умеет, ни на что не годен, велели ему собирать металлолом по стройкам и заброшенным домам.

Он искал подходящий объект - развалину или свалку - откладывал найденные металлические предметы и доставлял их в ближайший пункт приёма металлолома. В квартире стоял старенький велосипед, и Мишка пользовался им для транспортировки своего груза. Приходилось сильно изворачиваться, чтобы переправить к месту добычу и не попасть на глаза полиции. Да и при сдаче товара возникали проблемы, а платили гроши, и те, до копейки, следовало отдавать Раде.

Когда же Мишка, уставший, приходил домой, его ждала новая работа. Подай, принеси, сбегай - и так по кругу. Мишка вконец вымотался. Простудился, осопливел, стал хилым мозгляком, и сил у него от такой жизни совсем не осталось. Одно утешение - вечером Вихрастый позволял ширнуться. Если бы не это, Мишка давно ушёл бы из табора. Но каждый раз ноги сами вели его в ненавистную квартиру. Уколовшись, он забывал о тяготах жизни и отрешался от чуждого ему мира.

Так и жил Мишка в новом таборе, осовелый от героина и тяжёлой работы. С каждым днём у него увеличивался долг за наркотики, росли проценты, и Мишка понимал, что никогда не заработает на свадьбу и не выберется из долговой ямы. Он превратился в раба.

Еород быстро ему надоел, по ночам снились деревенские просторы и Орлик, бегущий галопом по влажному берегу реки. По утрам Мишка клятвенно обещал себе забрать вырученные задень отсдачиломаденьгииуехатьдомой, аквечеру, измождённый, униженно приползал к своим хозяевам и выклянчивал у Вихрастого заветную дозу. Его жизнь превратилась в ад, и выхода он не видел.

Пеша Пашков уехал в столицу в надежде заработать деньги на свадьбу дочери. Траты предстояли большие, а у Лейлы дела в последнее время продвигались плохо. Раньше, во времена дефицита, у его жены бойко шла торговля. Люди с удовольствием покупали вещи у цыганки. А сейчас магазины завалены разным товаром. Кому нужны цыганские тряпки? А другого способа заработать, у Лейлы нет. Поэтому Пеше ничего не оставалось, как попытаться самому раздобыть денег, ведь по местным цыганским традициям основные свадебные расходы ложились на плечи родителей невесты.

Пользуясь ситуацией, Анжелика продолжала тайно встречаться с Алесем. Она наслаждалась возможностью проводить время с любимым. В сумерках они украдкой сбегали из дома и уходили к реке. Там, счастливые, бродили вдоль берега до самого рассвета. Зима вначале напугала морозами и метелями, окутав всё вокруг инеем, но потом, как бы сжалившись над влюблёнными, стала мягче и теплее. Постепенно подтаял снег, и к Новому году в проталинах показалась зелёная трава. Смотрелась она трогательно, хоть выглядела жухлой и примятой. Казалось, ещё немного, и появятся на свет нежные весенние цветы.

Бор манил к себе зелёным мхом и грибным запахом. Хотелось осмотреть каждую кочку, обойти каждое деревце в поисках даров леса. И может показаться невероятным, но зима преподносила эти дары. То кто-то найдёт под сосной сморчок, непонятно почему выросший в январе месяце, то вылупиться из почки мохнатый котик вербы. Эти аномалии воспринимались, как чудо, преподносимое природой. Сельчане радовались оттепели и с крестьянской рачительностью экономили на топливе в домах, но и переживали за озимые, боясь, что они замёрзнут без снежного покрова.

Анжелика, одевшись в тёплые сапожки и пуховик, чувствовала себя превосходно на прогулках. Часы, проведённые с Алесем, казались ей мгновениями. Они уходили к утёсу и возле своей ивы разжигали костёр. Грелись влюблённые не столько от огня, сколько от объятий друг друга. Когда огонь притухал, Алесь бросал в золу несколько картофелин, принесённых с собой из дома.

Обжигаясь, они доставали обуглившиеся клубни и, разламывая их, с удовольствием ели, откусывая по очереди. Ничего вкуснее этой картошки им пробовать не доводилось.

Молодые люди находили много тем для разговоров, но любили и просто помолчать, думая каждый о своём. Они переживали друг за друга и мечтали о будущем. Алесь обещал увезти Анжелику далеко-далеко, но сердце девушки переполняла тревога. Приближалась весна, а с ней и возвращение Мишки. Времени у них оставалось мало. В этом году родители Анжелики отказались от идеи провести зиму в тёплых краях, как делали обычно, - отец решил заработать денег в столице. Она, пользуясь возможностью, ходит в одиннадцатый класс. Но до конца года доучиться не удастся, горестно думала девушка. Мишка, конечно же, приедет раньше. Останется всё бросить и бежать.

Ты не волнуйся, Анжелика, - говорил Алесь. - Эмилия Александровна поможет нам забрать твои документы из школы, и ты закончишь её в другом месте, а может, и аттестат получиться выхлопотать, кто знает.

Я и не волнуюсь, - ответила Анжелика. - Я буду учиться, даже если мне придётся начинать всё с начала. Среди цыган мало образованных людей, поэтому мы так и живём. Если молодёжь станет грамотной, у нас всё измениться.

Пусть бы Мишка нашёл себе другую девушку в Москве, - сказал мечтательно Алесь.

Я ему и не нужна. Он меня не любит, но так решили наши родители. Мишка, так же, как и я, не может ослушаться их.

Но ты же решилась на побег?

Да, но ты не представляешь, чего мне это стоит? Я не боюсь гнева отца, у меня хватит сил всё выдержать, хотя я знаю, что буду навсегда изгнана из дома. Мне жаль мать. Ей предстоит в полной мере испытать на себе всю тяжесть создавшегося положения. Она у меня хорошая, я люблю её. Мама на моей стороне, но за мой поступок ей придётся жестоко поплатиться.

Но в чём её вина? - спросил Алесь.

Ты не знаешь моего отца, он за всё заставит отвечать маму, - сказала Анжелика.

Любая мать пыталась бы спасти свою дочь от беды, и твоя не исключение, на то она и мать, - задумчиво проговорил Алесь.

Любая, но не цыганская. Не просто противостоять вековым традициям.

Мы сами сбежим, без её помощи, - сказал Алесь, - и отвечать будем сами.

Так не получиться, и моё сердце разрывается, когда я думаю о том, что предстоит пережить маме из-за меня, - горестно покачала головой Анжелика.

Как твой отец не понимает, что Мишка наркоман, и поступиться тобой, всё равно, что убить.

Он отдал меня ещё маленькой и не хочет нарушать данное слово. Таков цыганский закон.

Дикие ваши законы и не понятные, - ответил Алесь.

Не говори так. По этим законам ромы живут тысячи лет. Цыгане стараются не пускать чужаков в свой мир. Они ревностно следят за чистотой цыганской крови. Если бы мы не соблюдали своих традиций, то давно перестали бы существовать, как народ. Мы живы благодаря нашему единству. И я, собираясь выйти замуж за тебя, не хочу изменять моему народу. Я выберусь из ловушки, в которую загнала меня жизнь и ещё послужу соотечественникам.

Я помогу тебе, милая. Я люблю тебя, а значит, люблю и твой народ, - нежно сказал Алесь.

Ладно, хватит о печальном. Сейчас мы вместе, и это главное, а дальше, как Бог решит.

Они затушили костёр и пошли обратно в деревню. По дороге влюблённые увидели валун, обвязанный красной ленточкой. Анжелика остановилась.

Алесь, смотри, а ведь это то место, где убили Дениса, - в ужасе сказала она.

Да. Видишь, букетик лежит, - ответил Алесь. - Это Оксанка с Витей приходят сюда и оставляют цветы и ленты. Они с друзьями и этот камень прикатили.

Как им тяжело сейчас, ведь убийство происходило на их

глазах, - сказала Анжелика.

Денис и Витя не испугались бандитов, они до последнего вздоха дрались, обороняясь и защищая Оксанку. И я тебя никому не отдам, я буду бороться за тебя, даже если мне придётся погибнуть, - твёрдо сказал Алесь.

Не говори так, мне становиться страшно от твоих слов, - поёжившись, ответила Анжелика.

Вечер закончился грустно. Влюблённые брели вдоль реки, любуясь месяцем и звёздами. Студёный зимний ветер подхватывал волны и накатывал их на песчаный берег. Становилось зябко, и молодым людям захотелось поскорее покинуть пустынное место. Глубоко в душе они мечтали, что когда-нибудь у них появится общий кров, где всегда будет тепло и уютно.

 

***

Марта продолжала слабеть, и когда в следующий раз к ней приехал Алексей, она попросила привезти Эмилию. Алексея удивила эта просьба. Обычно Эмилия оставалась дома с детьми. Но он не стал задавать лишних вопросов. В последнее время Алексей старался не тревожить жену и беспрекословно выполнял её пожелания.

Эмилию эта просьба насторожила, сердце заныло от дурного предчувствия, и она еле дождалась встречи с подругой.

Зайдя в палату, Эмилия разволновалась. Марта изменилась до неузнаваемости - похудела, лицо вытянулось и пожелтело, глаза стали глубокими и бесконечно грустными. Ничего не осталось от прежней пышущей здоровьем красавицы. С трудом улыбаясь, Марта поцеловала мужа и тихо попросила его выйти. Она взяла Эмилию за руку и слабым голосом произнесла:

Как ты хороша, подруга!

Ты тоже красивая, - с жаром ответила Эмилия.

Ты - наш ангел-хранитель, - продолжала Марта, не обращая внимания на её слова, - Бог послал тебя к нам в самый трудный момент нашей жизни. Ты единственный человек, которому я могу довериться. Пообещай, что выполнишь мою просьбу?

Марточка, я всё для тебя сделаю, - ответила Эмилия.

Пообещай, что не бросишь Алексея с детьми, если я умру.

Не говори так. Я слышать об этом не хочу. Нельзя думать о смерти, ты ещё так молода. Мы вместе справимся с бедой, всё будет хорошо, вот увидишь. А за детей не беспокойся. Я буду с ними, пока ты не встанешь на ноги.

Ты не понимаешь, дорогая, я умираю, - обречённо сказала Марта, - Алексею одному не оставят детей, им придётся вернуться в детдом. А этого допустить нельзя.

Эмилия растерянно смотрела на Марту, не зная, как вести себя в данной ситуации.

Эмилия, Богом тебя заклинаю, скажи, что выйдешь замуж за Алексея и станешь матерью моим детям, - собрав последние силы, с жаром проговорила Марта, целуя руки подруги и с мольбой всматриваясь в её лицо. Эмилии ничего не оставалось, как пообещать выполнить её просьбу.

Марта с облегчением откинулась на подушку. Этот разговор отнял у неё все силы. Она попрощалась с подругой и уставшим голосом попросила позвать Алексея. О чём она разговаривала с мужем, Эмилия не знала, но он вышел из палаты не менее обескураженный. Обратно ехали молча, погрузившись каждый в свои мысли. Когда подъезжали к дому, Алексей сказал, что Марта попросила привезти детей, чтобы попрощаться. Эмилия разрыдалась, не в силах больше сдерживаться.

 

***

Жизнь Мишки в новом таборе превратилась в ад, и выхода он не видел. Если бы не наркотики, давно сбежал бы. Но очередная доза, как на привязи, держала его в этом ненавистном доме, где его постоянно унижали и оскорбляли.

Мишке приходилось нелегко. Он много работал, питался объедками, но каждый раз возвращался, потому что там его ждал вожделенный укол. Ради этих мгновений забвения и блаженства он терпел такую жизнь. А Вихрастый знал, что наймит никуда не денется, на брюхе приползёт, лишь бы получить очередную подачку.

В курс дела посвятили Раду, и она выдавала Мишке дозу, доставая её из большого дубового шкафа, где хранились деньги и ценные вещи табора.

Рада прятала добычу в шкаф и запирала большим ключом, висевшим на грязном, засаленном шнурке. Его она вешала себе на шею, и подступиться к ней не представлялось возможным. К тому же дом находился под охраной, там постоянно кто-нибудь дежурил, и Мишка весь извёлся, пытаясь найти способ украсть содержимое тайника и сбежать. И однажды ему подвернулся такой случай.

В таборе готовились к Пасхе. Мишку отправили в ближайший магазин за яйцами и разносолами к праздничному столу. Он шёл по улице и радовался теплу, глядя по сторонам и наблюдая за прохожими. Погода стояла солнечная, и люди, сняв тяжёлые зимние одежды, наслаждались приходом весны. Мишка свернул на набережную, где в липняке на лавочках вдоль реки, как китайские болванчики, сидели девушки все в одинаковых позах. Они подставляли ласковым лучам белые, не тронутые загаром лица и обнажённые руки. Мишке чудно на них глядеть. Деревенские девушки, крепкие и здоровые, имеют ядрёный, въевшийся в кожу загар, которому никакая зима не страшна, цыганки от природы смуглые, а эти, городские, как трава на асфальте - малокровные и худосочные. Вот что город с людьми делает, думал Мишка, медленно плетясь по тротуару.

Зазевавшись, он чуть не попал под велосипед, вихрем пролетевший мимо. Мишка резко остановился, покрывшись холодным потом от испуга, и, остолбенев, ещё долго ощущал в ушах удаляющийся звук колёс. Придя в себя и чертыхнувшись, он ускорил ход, уже не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Если он замешкается и во время не принесёт продукты, по голове в таборе его не погладят, Рада такого перца задаст, держись только!

Нагрузив и с трудом принеся в дом огромную сумку продуктов, Мишка стал наблюдать, как цыганки пекут куличи. Они получились румяные, ароматные и очень высокие. Рада украшала их глазурью и шоколадной крошкой, облизывая пальцы и с презрением поглядывая на Мишку. А он, изголодавший, сидел в углу, глотал слюнки и вспоминал стряпню своей матери, мастерицы на выпечку. В этот момент ему так захотелось домой, что зубы свело оскоминой от нетерпения. Больше я не останусь здесь ни на день, и точка, решил для себя Мишка.

С вечера Рада с подругами пошла в церковь на Всенощную. Освятив куличи, разноцветные яйца и большие куски вяленого мяса, утром они вернулись обратно. Всё, что женщины принесли из церкви, они поставили на праздничный стол, за которым уже собрались ромы. Рада воткнула в кулич свечу, торжественно зажгла её, прочитала молитву, и начался в таборе праздник.

Цыгане запаслись всевозможными яствами, закупили вина и пива и кутили весь день и всю ночь. Мужчины сидели за столом в главной комнате, а женщины и дети примостились на кухне. Мишка заметил, что Рада много пьёт и быстро при этом пьянеет, чего раньше за ней не водилось. Он увидел, как женщина без чувств повалилась на кучу тряпья в углу, служившую ей постелью. Мишка незаметно подкрался и снял с её шеи заветный ключик.

Подождав, пока и все остальные, нагулявшись, уснут, он тихо, рысью пробрался в соседнюю комнату, где спали самые уважаемые члены табора, и куда не разрешалось входить большинству обитателей дома. Изрядно повозившись с замком, Мишка открыл шкаф. То, что он там обнаружил, несказанно обрадовало его. На полках лежали ровные стопки денег, а в углу - героин Вихрастого, припрятанный Радой. У Мишки заблестели глаза. Такого богатства он никогда не видел. Дрожащими от волнения руками, Мишка быстро переложил содержимое тайника за пазуху и выскользнул из квартиры, не издав ни звука.

Говорили, будто я гаджо. Смеялись надо мной, презирали за то, что я ни на что не гожусь. Посмотрим, как они сейчас запоют, взволнованно думал Мишка, убегая из чужого табора. В раба меня превратили. Хотели, чтобы я всю жизнь на них вкалывал, псом цепным сделали. А я ром, меня ещё уважать будут. А они сами собаки, пусть теперь себя за хвост укусят. Я - Мишка, их перехитрил. Я самый умный. Он бежал по пустынным улицам прямиком

к вокзалу, и душа его переполнялась счастьем.

Мишка подсчитал, что в его распоряжении есть несколько часов. Пока табор спит, ему следует скрыться из города. Мишка не рассказывал новым знакомым о себе, поэтому надеялся, что разыскать его они не смогут. В таборе лишь знали, что он из Беларуси. По такой скудной информации меня не найти, прикидывал Мишка, касаясь при этом хрустящих купюр под рубахой и раздуваясь от гордости.

Он спешно добрался до вокзала, купил билет домой, и спустя полчаса поезд умчал его из ненавистного, чужого города. Мишка не хотел думать о том, что дома его тоже ничего хорошего не ждёт, он лишь представлял, как появиться в деревне с кучей денег и будет сорить ими перед односельчанами. Купит себе крутой мотоцикл, и никто не скажет, что он неудачник. Теперь и Анжелика не посмеет смотреть на него, как на врага. Уж за такие деньги и она поменяет к нему отношение, начнёт уважать, мечтал Мишка. Если честно, он побаивался её, робел перед напористым характером девушки, а чтобы не показаться слабым, унижал Анжелику, вёл себя с ней вызывающе, пытаясь таким образом показать своё превосходство. Мишка понятия не имел, как он будет жить с ней под одной крышей и спать в одной постели. Но разве у него спрашивают?

Мишка появился в деревне ранним зимним утром. Голодный и исхудавший, с всклокоченными волосами и в оборванной одежде, он походил на бомжа. Ноги его, обутые в стоптанные летние кроссовки, сильно замёрзли, но лицо светилось от счастья. Он вернулся победителем, с полными карманами денег и героина за пазухой. Правда, с наркотиками в пути чуть не попался. В поезде дорожная полиция, что-то заподозрив, попыталась задержать его и обыскать. Но Мишке удалось сбежать. И тут фортуна его не подвела! И хоть добираться пришлось, где на попутках, а где и пешком, Мишка не унывал. Цыгану ли бояться дорожных приключений?

Родители встретили его с объятиями. Ляля сильно соскучилась по сыну. Зная его горячий нрав, она беспокоилась за непутёвого отпрыска и сейчас, увидев его живым и здоровым, несказанно обрадовалась. А когда Мишка показал деньги, к сыну с уважением отнёсся и Янко. Теперь на всё хватит, подумал он. И мотоцикл Мишка купит, и на свадьбу кое-что останется.

Родителям не пришло в голову спросить, где за короткое время можно столько заработать? Их это не интересовало. Сын стал мужчиной, добытчиком, он принёс в дом деньги - и это главное.

Поначалу Мишка робел. Он с опаской спрашивал у матери, что нового случилось в деревне, пока его не было. Не искал ли его кто. Но узнав, что всё тихо, вздохнул с облегчением. А когда мать рассказала, что его бывшие друзья зарезали Дениса Добрашей, Мишка и испугался, и обрадовался одновременно. Как хорошо, что я отсутствовал и не замешан в этом деле, с содроганием подумал он.

А ещё Мишка долгое время с опаской поглядывал на мать, стараясь понять, обнаружила она пропажу ожерелья или нет. Но Ляля вела себя обычно, и он окончательно успокоился. Значит, мать ни о чём не догадывается, в деревне тихо, его никто не ищет, и беспокоиться нет причины.

Весть о том, что вернулся Мишка Цыган, быстро облетела деревню. Когда об этом узнала Анжелика, сердце её оборвалось. Она надеялась, что Мишка пробудет на заработках до лета, и ей удастся окончить школу и получить аттестат зрелости. Анжелике хотелось учиться дальше, поступить в университет, но без документов это невозможно. А тут Мишка вернулся раньше, значит, свадьба должна состояться уже скоро. Времени у них с Алесем мало, пришла пора уезжать.

Анжелика позвонила возлюбленному и договорилась встретиться с ним в условленном месте. Алесь пришёл на свидание, принеся для любимой чаялы букетик нежных фиалок. Их привезла из города специально для него продавщица деревенского магазина.

- Я так соскучился, - сказал он, горячо обнимая цыганочку и даря ей цветы.

Какая красота! - засмущалась Анжелика, наслаждаясь весенним запахом букета, - где ты их достал?

Я для тебя, что хочешь, достану, ты только попроси, - ответил Алесь.

Беда у нас, милый, - с горечью сказала Анжелика, уронив слезу на фиолетовый цветок. Его лепестки быстро впитали горькую влагу, словно разделив с девушкой её несчастье.

Что случилось? - встревожился Алесь, вытирая платком заплаканное лицо девушки.

Слышал, Мишка вернулся? - прошептала Анжелика и, всхлипывая, прижалась к Алесю.

Слышал. Денег привёз кучу, сорит ими по деревне, хвастается, что мотоцикл купит и тебя в придачу, - улыбаясь, ответил Алесь.

Не бывать этому.

Она крепче прижалась к Алесю и тихо сказала:

Надо уезжать. Эмилия Александровна обещала помочь, и мама тоже.

Конечно, милая. Я денег собрал. Не так много, как Мишка, но на дорогу да на первое время нам с тобой хватит. А там на работу устроюсь, и всё у нас наладиться. Заживём, как люди, - размечтался Алесь.

Мне пора, - вздохнула Анжелика, - отец вернулся, если хватится, запрёт меня дома и вырваться уже не получиться.

Потерпи, немного осталось, - нежно сказал Алесь, целуя её на прощание.

После встречи с Алесем Анжелика направилась к Эмилии Александровне. Ей хотелось поделиться своим горем, посоветоваться, как правильно поступить в данной ситуации.

Можно войти, - робко спросила она.

Конечно, дорогая, входи, - пригласила её Эмилия. - Я всегда рада встрече с тобой. Но что привело цыганочку ко мне? Хотя, это не важно. Я поставлю чайник, мы будем пить чай с конфетами, и ты мне всё расскажешь.

Я по делу, Эмилия Александровна. Слыхали, Мишка вернулся?

Слышала, - хлопоча возле стола, спокойно сказала Эмилия. Ну и что. Вернулся и вернулся. Ты же всё решила для себя.

Да, решила. Я никогда не выйду за него замуж, лучше умру, - с вызовом воскликнула Анжелика.

Ну что ты заладила, умру да умру. У тебя ещё вся жизнь впереди, - улыбнулась Эмилия.

Что нам дальше делать? - спросила, немного успокоившись, Анжелика.

Надо уезжать. Алесь точно с тобой поедет? - ответила Эмилия.

Да, точно. Он и деньги собрал, - сказала Анжелика, помогая Эмилии разлить чай.

С деньгами и я помогу, - пообещала Эмилия.

Ну что вы, не надо, - застеснявшись, ответила Анжелика.

Лишними не будут, - уверенно сказала Эмилия, ставя перед гостьей вазу с конфетами и приглашая к столу. - Попроси у матери благословения на счастье. В народе говорят, без благословения, всё равно, что до Киева идти пешком в лаптях да по болотам, а с Божьим благословением, как на комфортабельном автобусе ехать.

Мама на моей стороне, а вот отец. Если проведает, что я сбежала, он её во всём обвинит. Он убьёт мать, я его знаю.

Скажешь ей, пусть ко мне бежит, если что случиться. А остынет, сам всё поймёт. Не дело родную дочь наркоману отдавать. Документы из школы я позже заберу и вышлю тебе. Думаю, аттестат зрелости ты заработала, - успокоила её Эмилия.

Что бы я без вас делала? Когда мы с Алесем устроимся на новом месте, пригласим вас в гости, вы же приедете, правда? - спросила Анжелика.

Обязательно навещу вас, если только не сбежите слишком далеко, - улыбнувшись, сказала Эмилия.

Я не хочу далеко, - грустно ответила Анжелика, - я вообще не хочу уезжать из своей деревни, мне здесь нравиться.

Всё утрясётся, и вернётесь, - сказала Эмилия, - Иван Владимирович даст тебе направление от совхоза в университет, выучишься на ветеринара, как мечтаешь, да первой артисткой в дерев-

не станешь, а Алесь тебе аккомпонировать будет, - размечталась Эмилия.

Он не умеет мне подыгрывать, - с запалом сказала Анжелика.

Опять ты ругаться вздумала, - с издёвкой ответила Эмилия,- и как тебя такую Алесь полюбил?

Я сама не знаю, - зарделась Анжелика, - только я его больше жизни люблю.

Всё у вас будет хорошо, не переживай, - успокоила её Эмилия.

Спасибо вам. Я пойду, а то поздно уже. Отец хватится, рас- просы напнуться, - сказала Анжелика.

Ступай, и ничего не бойся, - ответила на прощание Эмилия.

А можно, я это у вас оставлю, - обернулась на пороге Анжелика, бережно достав из-за пазухи букетик фиалок, - если отец увидит, подозревать начнёт.

Какие красивые, - с восхищением сказала Эмилия, любуясь цветами. - Алесь подарил?

Кто ж ещё, - покраснев, ответила Анжелика.

Знаешь, ты их в книгу положи и засуши, так они всё время будут с тобой, - посоветовала Эмилия, насладившись нежным ароматом цветов и протянув их обратно девушке.

Я так и сделаю, - воскликнула Анжелика, довольная, что нашёлся выход из щекотливого положения. Так отец ничего не узнает, и цветы никогда не завянут. Спасибо вам ещё раз, - уже на ходу сказала Анжелика, помахав на прощание рукой.

 

***

Ляля, идя по селу, ликовала, что сын её вернулся из Москвы богатым человеком. Мой Мишка всем показал, как надо зарабатывать, размышляла окрылённая успехами отпрыска мать. Теперь-то заживём безбедно и за невесту хороший выкуп заплатим, не опозоримся, продолжала мечтать она.

Ляля на ходу курила сигарету, пальцем смахивая пепел на разбитую слякотью просёлочную дорогу. Длинная юбка её изрядно обтрепалась внизу, а у коричневой кожаной куртки давно оторвались пуговицы и затёрлись рукава. Свой расхристанный вид

цыганка прикрыла добротной пуховой шалью, накинув её на голову и на плечи поверх одежды.

Хоть временами ещё подмораживало, солнце в полдень припекало по-весеннему, и от жары у Ляли на лбу выступили капельки пота. Но цыганка не тужила по этому поводу. Она не замечала ничего вокруг, погрузившись в сокровенные грёзы.

Ляля мечтала о том, как вставит золотые зубы и купит голубую норковую шубу - лёгкую, с переливом. А ещё она наденет кожаные сапожки на натуральном меху и повяжет фиолетовую шалиновку - этот цвет особенно ей нравился. Ляля считала, что именно так должна выглядеть богатая женщина. Она чаяла о том, как пройдётся по деревне павой, и все будут завидовать ей вслед - ведь она мать Мишки. А такого сына вырастить - не шутка. Ему только восемнадцать исполнилось, а он уже уважаемый человек, скоро мотоцикл купит, а там и новый дом построит.

Пусть тогда Пеша опять попробует сказать, что бедный цыган хуже вора. Любит пословицами кидаться, так пусть про своих и говорит. У самого семеро по лавкам, сам голый, как бизун, а всё туда же, гордиться вздумал, возмущалась про себя Ляля. Ещё не известно, достойна ли их Анжелика такого жениха. Мишка красавец, каких поискать - статный, высокий - а Пашковых дочка тощая, как доска, ни сзади, ни спереди посмотреть не на что. Поспешил Янко, сговариваясь с соседями о свадьбе детей, да теперь ничего не изменишь, теперь так тому и быть. Только Пашковы должны ноги им мыть дату воду пить в благодарность за зятя, думала, вздыхая, Ляля.

Теперь-то и я могу барыней по селу пройти, а то привыкли, раз цыганка да подаяние по домам просит, так и не человек. А нынче прошли те времена, теперь и я могу подать кому на пропитание, если потребуется. При этих мыслях спина её выпрямилась в струну, а голова начала подниматься выше и выше. Погружённая в себя, она не заметила, как поравнялась с Эмилией. Елянув свысока на односельчанку, Ляля чуть кивнула на её приветствие.

Как хорошо, что мы встретились. Я давно хотела с вами поговорить, - сказала Эмилия, обрадовавшись.

О чём же нам разговаривать, - удивилась Ляля.

Мне надо побеседовать о вашем сыне, - ответила Эмилия.

О Мишке, что-ли? А что Мишка? Он у меня молодец, - заносчиво сказала Ляля.

Да, Мишка замечательный артист, он на празднике деревни фурор произвёл, всем понравилось его выступление.

Ну вот. Я же говорю, хороший он у меня. А всё, что говорят о нём дурного - сплетни, навет, - уверенно заявила Ляля.

Я не о сплетнях хочу говорить, - деликатно заметила Эмилия, - а о его отношениях с Анжеликой.

А что тут говорить? Свадьба скоро, - с недоумением ответила Ляля.

Но любит ли Мишка Анжелику? Они оба приходят ко мне в клуб на репетиции, и я не замечала, чтоб их сердца пылали чувствами друг к другу. Может, не спешить со свадьбой, дать им возможность самим разобраться в отношениях.

А ты что это вздумала лезть в цыганские отношения? - подбоченилась Ляля, - где это видано, чтобы дети сами решали, жениться им или нет. На это у них родители есть. А чем мой Мишка тебе не нравиться? Такого жениха поискать надо, - продолжала наступать Ляля.

Ваш Мишка всем хорош, - ответила Эмилия. - Но не рано ли ему жениться? Ведь это такая ответственность, а он ещё не нагулялся, опять же, профессии у него нет. Зачем ему сейчас женой обзаводиться? Как он её содержать будет?

А что её содержать? Хорошая жена и мужа прокормит, и себя. Мы, цыганки, такие, не чета вам, - с вызовом сказала Ляля.

Я ничего не имею против цыганок. - примирительно ответила Эмилия. - Но Анжелике тоже рано замуж, ей школу закончить надо.

Ой, не рэж моя печёнка. Зачем чаяле школа. Мужу щи варить и без школы можно. А Анжелика уже и так в девушках засиделась, другие в четырнадцать лет замуж выходят, и ничего. Что ты, женщина, ко мне прицепилась? Своих нарожай и командуй. Мишка мой ей не нравиться? Видали такое? На себя посмотри! Хочешь, чтобы Анжелика, как ты провековала одна? Кто на ней женится, если мой Мишка откажется? Лезет она в душу! Иди, куда шла, не стой на дороге у цыганки, а то плохо будет, - пригрозила Ляля, бурно жестикулируя.

Она отстранила Эмилию и пошла прочь, продолжая громко ругаться.

Эмилия в замешательстве смотрела вслед удаляющейся Ляле. Вот и поговорили, с досадой подумала она. Но я, по крайней мере, попробовала. Я сделала всё возможное, вздохнув, заключила Эмилия, сетуя на несчастную судьбу бедной Анжелики.

 

***

В последнее время Эмилия сама не своя. У неё постоянно перед глазами стоит Марта. Её умоляющие глаза смотрят в самую душу, а от слов становиться горячо.

Завтра Алексей повезёт к ней детей. Неужели и вправду Марты не станет? Эмилия не может в это поверить. Как же так? Она ведь так молода и не болела никогда раньше, а тут такое. Почку отдала, так люди и с одной почкой живут. Врачи говорят, всё зависит от силы духа. Бывает, человек болен безнадёжно, а выкарабкивается, а бывает так, как с Мартой. Должна жить, а умирает, и доктора бессильны помочь.

Её подкосила смерть Дениса. Она перестала бороться, и болезнь взяла верх. Алексей рассказывал, что врачи сами недоумевают, почему Марта так быстро угасает. Есть вещи, которые не поддаються объяснению. Но, тем не менее, надеяться надо, до последнего вздоха надеяться, заключает Эмилия.

У неё из головы не выходит их последний разговор. Как решилась Марта ей такое предложить? Эмилия, всем сердцем полюбившая детей, готова жизнь положить на них. Для неё это благо. Но Алексей? Как она может стать его женой? Он прекрасный человек, умный и образованный. Но этого недостаточно, чтобы выйти за него замуж. Без любви это невозможно. Эмилия никогда не смотрела на Алексея, как на мужчину. Для неё он муж Марты, по другому и быть не может. Эмилия гонит от себя навязчивые мысли, но они опять и опять обуревают ею. Бог всё расставит по местам, решила в конец измученная Эмилия. С его помощью Марта выздоровеет, и проблемы отпадут сами собой, пыталась успокоить она себя.

Алексей собрал в гостиной всю семью и объявил, что завтра они поедут навестить маму в больнице. Дети обрадовались, бросившись благодарить отца за дорогой подарок. Девочки, взяв за руки маленького Сашку, принялись прыгать от счастья, и лишь Витя почувствовал необъяснимую тревогу. Он подошёл к отцу и тихо, чтобы не беспокоить сестёр, спросил:

Что-то случилось, папа? Только не обманывай меня, я уже взрослый. Маме плохо?

Понимаешь, сынок, - ответил Алексей, - у мамы сейчас трудный период в жизни, она бореться с болезнью. Но я верю, что всё будет хорошо. Мы поедем, чтобы поддержать её, она хочет вас видеть, соскучилась по вам.

Витя поверил отцу, но беспокойство не покидало его. Всю дорогу, пока девочки, перебивая друг друга, восхищались пейзажами за окном машины и радовались предстоящей встрече с мамой, Витя сидел молча. Когда же они зашли в палату, Витя понял, что тревожился не напрасно. Мама осунулась, сделалась маленькой и беспомощной. Витя никогда не видел её такой, даже после операции она выглядела лучше. Тогда в ней чувствовались силы и желание выздороветь, она хотела быстрее встать на ноги, а сейчас у мамы потухшие глаза. К нам опять пришла беда, отворачиваясь и сглатывая слёзы, заключил он. Целуя её и прижимаясь к слабой, поникшей руке, Витя горячо прошептал:

Мамочка, ты только борись, ты же у нас сильная.

Сынок, - слабым голосом сказала Марта, - ты старший, помни, что бы ни случилось, у тебя есть сёстры и брат.

Я всю жизнь буду заботиться о них, даю слово, - ответил

Витя.

Держитесь вместе, - сказала она, обращаясь ко всем детям,- любите, друг друга, помогайте и поддерживайте один одного. Слушайтесь отца, и всё у вас будет хорошо. Сообща вы сильны. И ничего, что не родные по крови, вы все мои дети, мои кровинуш- ки, а значит - самые близкие друг другу люди. Берегите отца, он - единственная ваша опора, - слабеющим голосом добавила Марта. Приложив усилие, она поцеловала по очереди девочек, прижала к груди Сашку. Тот обхвати её ручонками и никак не хотел отпускать, пока сёстры силой не оторвали его от мамы. Алексей попросил детей выйти в коридор.

Оставшись наедине с женой, он бережно приподнял её и обнял. Она показалась ему невесомой. Слабо сжав руку мужа, Марта застонала и тихо произнесла:

Любимый, береги детей и Эмилию.

Её нежный взгляд в последний раз скользнул по родному лицу, глаза потухли и медленно закрылись. Алексей бережно высвободился и, сжав голову руками, долго сидел над бездыханным телом жены.

Когда он вышел в коридор, дети наперебой бросились расспрашивать, что ещё говорила мама.

Она сказала, что любит вас всех, - с грустью ответил Алексей.

Мы скоро заберём маму домой? - спросила Варенька.

Она сейчас далеко, её Бог забрал на небо к Денису, - еле сдерживая слёзы, произнёс Алексей.

Наступила мучительная пауза.

Мама умерла? - прямо спросил Виктор.

-Да.

Юлька забилась в истерике.

Это я виновата, из-за меня мамы не стало, - рыдая, кричала

она.

Нет, доченька, - ответил Алексей, - ты ни в чём не виновата. Мама хотела, чтобы ты жила. Это её воля. Наша мама была сильной, и мы все должны сейчас крепиться.

Дети бросились к отцу и, тихо всхлипывая, долго стояли, прижимаясь друг к другу и скорбя о маме.

На похороны собралась вся деревня. Марту обрядили в то самое небесно-голубое платье, которое сшила Эмилия. При жизни ей так и не довелось надеть этот наряд. Смерть Дениса перечеркнула всю её жизнь. И сейчас она лежала в этом волшебном платье и самых красивых туфлях, какие только смог найти Алексей. Девочки положили в гроб цветы, и их мама походила на спящую царевну. Казалось, стоит прикоснуться к ней губами, и она встанет.

Люди скорбели по ушедшей без времени Марте, сочувствовали Алексею. Говорили, что детей теперь у него заберут, жалели сирот. Эмилия содрогалась, слушая эти разговоры. Что же делать? Как поступить? Нельзя допустить, чтобы дети вернулись в детдом, судорожно размышляла она. Покойницу уже не поднять, и Эмилия согласна взять на себя ответственность за детей. Но Алексей? Он так любил свою Марту. Эмилия не может стать его женой. С другой стороны, это предсмертная просьба. Обещание нельзя нарушить.

Эмилия в растерянности прощалась со своей лучшей подругой, сестрой и не понимала, почему мир устроен так несправедливо? Почему у неё забирают всех, кого она любила? Родители, Стас, Денис, теперь Марта. Эмилия итак одна на этом свете, а те немногие люди, к которым она привязывалась, безвозвратно уходят. Погружённая в свои мысли, она не заметила, как после отпевания и похорон к ней приблизился отец Сергий.

Вам тяжело сейчас, но вы держитесь, ибо всё в руках Бога, - сказал он.

Батюшка, мне надо с вами поговорить, - ответила Эмилия.

Приходите в храм, там и побеседуем, - отец Сергий благословил свою прихожанку.

На людях Эмилия стойко переносила горе, но после похорон расклеилась. Ей не хотелось идти в свой одинокий холодный дом. Она не могла сейчас оставаться одна. К Добрашам она тоже не пошла. Дети устали от переживаний и бессонной ночи, пусть отдохнут. Поминки устраивались в кафе, дома у них чисто и спокойно. Пусть они побудут с отцом, в кругу семьи, решила Эмилия.

И она направилась к старшей подруге, у которой всегда находила утешение. Баба Вера тоже выходила проводить Марту в последний путь и сейчас встречала Эмилию у калитки. Заметив, как та дрожит, сняла с плеч пуховый платок, накинула его поверх стёганого пальто Эмилии и повела в дом.

Баба Вера, я чаю горячего хочу, - стуча зубами, попросила Эмилия.

Я тебе, милая, кое-что покрепче дам, - сказала баба Вера, оглядев Эмилию и отметив её плачевное состояние.

Она поставила на стол калгановую настойку и миску с солёными огурцами.

Давай помянём Марту, хорошая была женщина, душевная, умная, а красавица какая! - вздыхая, приговаривала баба Вера.

Налив по стопочке настойки, она отставила графин в сторону и придвинула поближе солёные огурчики. Эмилия выпила залпом. Сорокаградусный напиток показался её обычной водой. Не став закусывать, она вдруг начала много говорить о том, как всё несправедливо в этом мире, о том, как она жалеет покойную подругу и любит её детей.

Постепенно язык у неё стал заплетаться, из глаз брызнули слёзы, и, опьянённая не столько выпитым спиртным, сколько навалившимся горем, Эмилия обмякла. Баба Вера под руки увела её за печку на топчан, где та забылась тревожным сном, бормоча о покойных родителях, о новом светлом доме и о ярких, красивых цветах. Баба Вера лишь крестилась, глядя на подругу. «Хоть бы не заболела ненароком», - причитала она, убирая со стола недопитую настойку и нетронутые огурцы.

После смерти Марты жизнь в доме Алексея Добраша вошла в обычное русло. Дети старались не говорить о покойной маме. Но в память о ней каждый выполнял свою работу так же, как и раньше. Виктор по-прежнему распределял обязанности между членами семьи, и все беспрекословно их выполняли. Девочки готовили обед, убирались в доме, стирали бельё и мыли посуду после еды.

Витя с отцом выполняли всю хозяйственную работу на улице: кормили скотину, рубили дрова и топили печки. Как-то резко повзрослел Сашка. Он уже не капризничал, а сам одевался и послушно шёл в детский сад, куда его каждое утро отводили сёстры.

Они жили, как обычно, только не было мамы, которая, как солнышко, окутывала своим теплом каждого из них. Они жили, как обычно, только перестал звучать в их доме смех, исчезла радость, ушло счастье.

Дети украдкой по одному бегали к Эмилии и давали волю чувствам. Юлианна, заливаясь слезами, винила себя в смерти мамы. Приходилось часами с ней беседовать, убеждать её не мучиться и не терзаться.

Мама хотела, чтобы ты жила счастливо. Ей не понравилось бы, что ты постоянно плачешь. Будь сильной в память о ней и не хандри, - наставляла её Эмилия.

Она правда не сердиться на меня там, на небе? - вытирая слёзы, спрашивала Юлька.

Она любит тебя, - уверенно говорила Эмилия.

Варенька с Любашей тоже по очереди рыдали, уткнувшись

в подол Эмилии, а Сашка канючил, звал маму и не понимал, почему она так долго не приходит. Девочки пытались объяснить ему, что она теперь на небе, но Сашка не верил, говорил, что небо высоко, и мама туда не залезет, она маленькая.

И лишь Виктор мужественно переносил горе. Он не жаловался, старался поддерживать в доме порядок, но создавалось впечатление, что он намеренно нагружал себя работой, пытаясь заглушить боль утраты.

Мишка недолго разбрасывался деньгами. Однажды в их дом постучали. Ляля открыла дверь, и вошёл участковый милиционер. Заподозрив неладное, вперёд вышел Янко.

Зачем к нам пожаловало высокое начальство? - спросил он, пытаясь скрыть тревогу.

Ваш сын дома? - вопросом на вопрос ответил участковый.

Вот, все по лавкам сидят, а вам который нужен, - попытался сострить Янко, показывая на малолетних детей.

Вы не прикидывайтесь. Я не шутить с вами пришёл. Где ваш старший сын? - спросил строго милиционер, заглядывая в соседнюю комнату.

Там, забившись в угол, сидел испуганный Мишка.

Тебе, парень, придётся пройти со мной, - сказал милиционер.

Да, конечно, - ответил Мишка еле слышным голосом.

Он дрожащими руками надел куртку и быстро, не глядя в глаза родителям, вышел вслед за милиционером. Ляля заголосила, а Янко поспешил следом, пытаясь на ходу что-нибудь выяснить. Но милиционер прервал его на полуслове, сказав, что все вопросы будут потом.

Куда сыночка моего увели? - продолжала причитать Ляля, заламывая себе руки.

Не иначе, натворил что-то, - озабоченно сказал Янко, вернувшись в дом, - я забыл сказать, но после того, как Мишка уехал на заработки, милиционер приходил уже, интересовался нашим сыном. Куда он мог влезть? - задумчиво добавил он.

Наш Мишка добрый, это всё гаджо проклятые. Сбили с толку нашего сыночка. Хорошо, хоть Мишка отсутствовал в деревне, когда эти ироды убивали Дениса Добрашей. А так всё на нашего сыночка свернули бы. Они-то откупятся, а цыган как докажет, что не виновен? - причитала Ляля.

Но куда-то же он влез? - почёсывая затылок, рассуждал Янко, - привёз с заработков кучу денег. Столько трудом не заработаешь. Где он их взял?

До отца стало доходить, что с сыном твориться неладное. Но что именно, он не понимал.

Мой Мишка хороший. Просто теперь ромалам и по улице пройти - преступление, - как заведённая, продолжала голосить Ляля.

Что ты глупости говоришь, женщина? - прикрикнул Янко, - чует моё сердце, беда стряслась.

Ляля заголосила ещё громче.

Не рэж моя печёнка, не пугай меня, - причитала она, пока

Янко не ударил кулаком по столу и не приказал ей замолчать.

Это всё ты виновата, твоё воспитание, - выкрикнул он со злостью. Помаячив по комнате, Янко с досады выругался и, обхватив голову руками, беспомощно опустился за стол.

Ляля притихла, всхлипывая, поставила перед мужем большой чугунок картошки в мундирах и жаренные куриные потроха. Семья уселась обедать. Ляля не в силах проглотить кусок молча глядела на пустующее место Мишки. Неожиданно для себя она поняла, что её мечтам не суждено сбыться. Не станет она матерью уважаемого человека, не станет она и богатой. И Ляля украдкой, чтобы не видел Янко, смахнула с глаз слезу.

 

***

Баба Вера пожаловала к Эмилии и торжественно пригласила её в воскресенье на обед. Эмилия удивилась такой церемонности. Она и так часто прибегала к бабе Вере без всякого приглашения. Но гости, есть гости. Эмилия испекла пирог и в назначенное время переступила порог дома своей подруги. За празднично накрытым столом под образами рядом с бабой Верой она увидела деда Дулю. На фоне белокипенной рубашки нос его казался ещё более отвисшим и сизым, но намытая лысина переливалась от солнца, и весь вид его излучал счастье. Одной рукой дед обнимал бабу Веру, а в другой держал чарку водки.

Эмилия, от неожиданности споткнувшись о порог, замерла, не зная, как вести себя в этой ситуации. Баба Вера вышла ей навстречу, поправляя причёску и стесняясь своего необычного вида.

Она нарядилась в розовую кофту с капюшоном и надписью BOSS на груди, которая досталась ей по наследству от внучки, и чёрную плиссированную юбку. На шее у бабы Веры висели крупные красные монисто, а волосы она заколола маленьким бантиком. Одетая не по возрасту смело баба Вера, стыдливо пряча глаза, стала приглашать дорогую гостью к столу.

Милечка, доченька, проходи, садись, - приговаривала она.

Что у вас за торжество? - с недоумением спросила Эмилия.

Свадьба у нас, - выпалил дед Дуля.

Какая свадьба? Что ты, Потапчик, говоришь? - тушуясь, ласково ответила баба Вера.

Кто Потапчик? - растерявшись и не найдя, что ещё сказать, спросила Эмилия.

Я - Потапчик, - важно ответил дед. - Ты думала, что я Дулей родился? А нет. Я - Потаи Яковлевич, честь имею, - дед привстал и, приложив ладонь к уху, откланялся.

Ничего себе, - только и смогла вымолвить Эмилия.

Дочку звала, - с грустью сказала баба Вера, - так не уважила. Ответила, что не хочет позориться. А что тут позорного. Она ко мне раз в полгода приезжает, не знает, как матери трудно одной живётся. Вот и решили мы с Потапчиком вместе жить, всё ж легче обоим будет.

Наконец до Эмилии стало доходить, что тут происходит. Она с радостью обняла бабу Веру и деда Дулю.

Я так рада за вас, - искренне сказала Эмилия, - вы такие молодцы. Наконец появилась хоть одна хорошая новость. Горько!

Эмилия подняла бокал шампанского, услужливо наполненный хозяйкой, и залпом выпила.

Баба Вера прослезилась, а жених, ещё до прихода Эмилии, приложившийся к чарке, обнял невесту и смачно поцеловал её в губы. Затем стал балагурить, сыпать прибаутками. Ударив кулаком по тощей грудине, он гордо заявил:

Я ещё о-го-го. Ты не смотри, что у меня грудь впалая, зато у меня спина колесом.

Эмилия и баба Вера посмеялись над его удалью и принялись за угощение.

Дед опорожнил ещё несколько чарок, приговаривая, что всяк пьёт, да не всяк крякает, и принялся опять целовать невесту. Баба Вера, еле отбившись от жениха, довольная, выпорхнула на кухню и принесла на противне запечённые с чесноком домашние колбасы. Эмилия уже давно так вкусно не ела. Отдохнув душой в гостеприимном доме, она ещё раз пожелала счастья молодым.

Подарок за мной, - сказала она, прощаясь.

Милечка, то, что ты разделила с нами это торжество, уже подарок, - ответила, прослезившись, баба Вера, провожая дорогую гостью за порог.

Любаша, смотри, какая красивая машина остановилась возле нашего дома. Видишь, и люди выходят. Они к нам идут, - быстро говорила Юлька, наблюдая за происходящим на улице из окна гостиной.

Правда, к нам, - подбежав к окну, ответила Любаша. Она бросилась в комнату отца, пытаясь предупредить его о прибытии гостей, но не успела. Стук в дверь опередил её.

Можно войти? - важно спросила дама, хозяйским взглядом осматриваясь вокруг.

Алексей, услышав стук, сам вышел из комнаты.

Входите, пожалуйста, - вежливо пригласил он.

Вслед за дамой проследовали ещё два человека: мужчина в шляпе и миловидная девушка.

Приехали посмотреть, как вы живёте, - сказала важная дама. Ваша жена умерла, стало быть, за детьми присматривать некому, - добавила она, обращаясь к Алексею.

А я, - ответил Алексей, - разве я не смотрю детей? Это моя семья, и я всегда буду о ней заботиться, чтобы не случилось.

Вы же понимаете, что вам одному мы детей доверить не можем - таков закон, - вмешался в разговор мужчина в шляпе.

Что вы хотите этим сказать? - помрачнев, спросил Алексей.

Вам придётся привезти детей в социальный центр, а оттуда их распределят по детским домам, - рапортовала миловидная девушка.

Папа, мы хотим быть с тобой? - со слезами бросились к Алексею девочки. - Мы не поедем в детдом.

Не плачьте, я не отдам вас, - уверенно сказал Алексей, обнимая дочерей.

Мы всё сказали, - прервала их разговор дама. - Вы должны немедленно прибыть в район для решения этого вопроса.

Дама направилась к выходу, за ней последовала её свита.

Алексей принялся нервно ходить по комнате.

Папочка, не переживай, - со слезами на глазах пробормотала Любаша, - мы тебя не бросим, они нас не заставят.

Я пойду, пройдусь немного, - озабоченно произнёс Алексей, пытаясь справиться с нервным напряжением. Он взял куртку и вышел из дома.

Девочки остались одни. Варенька обняла Любашу.

Мне страшно, - прошептала она. - Когда после смерти родителей мы с Сашкой остались вдвоём, нас разлучили, определив по разным детским домам. Они опять так сделают.

Мы должны что-нибудь придумать, - ответила Любаша.

Когда со школы пришёл Витя, девочки бросились к нему, наперебой рассказывая о случившемся.

Я знаю, что делать, - сказал Витя, выслушав сестёр.

Что? - хором спросили девочки.

Нам нужна новая мама, - уверенно заявил Витя.

Как это? Где мы найдём новую маму? - растерянно спросили девочки.

Какие же вы глупые. Мы должны попросить тётю Эмилию стать нашей мамой, - ответил Витя.

А ведь и правда. Тётечка Эмилечка может стать нашей новой мамой. Она добрая и любит нас. Она, что хочешь, для нас сделает, - захлопала в ладоши Любаша.

А вы и в правду все глупые, - сказала Юлианна, сидевшая до сих пор молча. - Чтобы тётя Эмилия стала для нас мамой, она сначала должна для папы стать женой.

Все призадумались, и тут Варенька сказала:

Я знаю, что нужно делать.

Что? - хором спросили Юлька и Любаша.

Надо устроить тёте Эмилии и папе романтик.

Как это? - недоверчиво спросила Юлька.

Мы организуем для них романтический ужин. Найдём предлог и пригласим тётю Эмилию в гости, а сами уйдём, оставив их вдвоём с папой. Они всё поймут, они же не глупые, - ликуя, сказала Варенька.

А ведь и правда. Как хорошо Варя придумала, - ответила Любаша, закружившись от радости по комнате. - Ура, тётя Эмилия будет нашей мамой! Надо прикинуть, как всё организовать.

Я испеку торт, меня мама Марта научила, - захлопав в ладоши, весело защебетала Варенька.

А я греческий салат сделаю, я в интернете рецепт прочитала, - добавила Любаша.

А я плакат нарисую, чтобы понятно стало, зачем мы их собрали вместе. Например: «Совет да любовь»! - сказал Виктор.

Правильно, - оживились девочки.

И никуда они от нас не денутся, влюбятся, как миленькие, - погрозив пальцем, добавила Юлька.

Отец, вернувшись с прогулки, приятно удивился, что дети так повеселели. Он пытался добиться, что случилось в его отсутствие, но заговорщики лишь улыбались и переглядывались. Пожав плечами, Алексей направился к себе в комнату, тешась в душе, что ребята стали понемногу отходить от потрясения после смерти матери.

 

***

Анжелика позвонила Алесю и договорилась о встрече. Ей не терпелось сообщить ему важную новость. Еле дождавшись любимого в условленном месте, она бросилась ему на встречу.

Что делается? Что делается? Слышал, Мишку арестовали, - затараторила она, на ходу выкладывая известие.

Слышал, а что случилось? - спросил Алесь.

Еоворят, он имеет отношение к убийству, произошедшему полгода назад в городе, помнишь?

Помню, - ответил Алесь, - тогда в гараже убили человека, убийцу так и не нашли. Неужели, это сделал Мишка?

Может, и Мишка. Его отпечатки пальцев там обнаружили. Только за что он мог убить этого человека? Еоворят, тогда ничего не пропало. Я бы поверила, если бы он кражу совершил! Но убить? - немного успокоившись, с недоумением пожала плечами Анжелика.

Посмотрим, что дальше будет, - задумчиво ответил Алесь. -

Может, нам и не придётся уезжать. Не станет же твой отец отдавать тебя убийце.

Если это правда, не станет. За убийство у нас стригут и из табора изгоняют. За такое преступление Мишке придётся отвечать не только перед законом, но и перед ромами.

Раз он на это пошёл, то поделом ему, - твёрдо сказал Алесь, - тогда, может, твой отец согласиться на наш брак? Ты спокойно окончишь школу, получишь аттестат зрелости, поступишь заочно в университет, и мы поженимся. И жить будем дома, среди родственников и друзей.

Я не могу поверить своему счастью! - мечтательно проворковала Анжелика, - а Мишке так и надо, раз он бандитом стал.

Мы же точно ничего не знаем. Может, он не виновен, и его отпустят, - предположил Алесь.

Знаю, виноват он, - ответила Анжелика.

Откуда? - удивлённо спросил Алесь.

Цыганка я или нет, - уверенно сказала она.

Алесь хотел её поцеловать, но она отстранилась.

Не сейчас, любимый. Не время. Мы всегда вели себя осмотрительно. Нужно ещё потерпеть. Если отец узнает, что я бегаю к тебе на свидание, он убьёт меня, - добавила она.

До встречи, моя чаяла, - вздохнув, нежно сказал Алесь на прощание.

Выглянув в окно, Эмилия заметила Алексея, отворяющего её калитку. Странно, подумала она, всполошившись. Может, с детьми что-то случилось? Он никогда раньше не бывал у неё дома.

Заходи, Алексей, - пригласила Эмилия, - у вас всё хорошо? - встревожено спросила она, лишь гость переступил порог.

Всё в порядке, - ответил Алексей, неловко доставая из-за пазухи кремовую розу с влажными зелёными листьями. Смущаясь, он протянул цветок ей. Эмилия, растерявшись, молча приняла подарок.

Мне уже так давно никто не дарил цветов, - после долгой

паузы пробормотала она.

Это самое малое, что я могу для тебя сделать, Эмилия. Я постоянно думаю о тебе. Марта права, мы должны быть вместе. Я понимаю, что тебе не просто меня полюбить, но, может, ради детей ты попытаешься? Знаю, ты их обожаешь.

Алексей, я наблюдала за вашими отношениями с Мартой. Ты испытывал к ней прекрасные, возвышенные чувства. Сможешь ли ты относиться ко мне так же?

Марта, это совсем другое, понимаешь? - ответил Алексей. - Она навсегда останется в моём сердце, а ты будешь рядом. Я не обещаю тебе лёгкую, беззаботную жизнь. Нас ждут трудности и испытания. Но я буду боготворить и беречь тебя. Мы с детьми постараемся не обижать и не огорчать нашу дорогую Эмилию. Ты подумай над моим предложением.

Алексей приблизился к ней, взял в ладони её лицо, пристально посмотрел в глаза, отпустил, повернулся и быстро вышел из дома.

От прикосновения лицо Эмилии запылало, а сердце бешено забилось. Она долго стояла, не двигаясь, пытаясь сообразить, что происходит. Эмилия думала над словами Алексея. Он успел стать для неё близким человеком. Но любит ли он её? Они никогда об этом не говорили, да может это и не важно, размышляла Эмилия. Она понимала, что Марту не поднять, а детям нужна мать. Социальные службы грозятся забрать их. Если ничего не предпринять, ребята окажутся опять в детдоме. А ведь они сроднились за это время, вместе перенесли столько горя, что не каждому взрослому по плечу. Дети стали по настоящему близкими друг другу. Нельзя разлучать их, заставлять снова страдать. Даже, если Алексей никогда не полюбит её, она должна принести себя в жертву - жить без любви, лишь бы сберечь детей. Но не предательство ли это по отношению к покойной подруге? И хоть Марта сама просила их об этом, Эмилия колебалась и, вконец измучавшись, решила попросить помощи у отца Сергия.

- Батюшка, посоветоваться мне надо, - попросила Эмилия,

переступив порог храма.

Говори, что случилось, - ответил отец Сергий.

Алексей сделал мне предложение. Я не знаю, как поступить? Не предам ли я свою подругу, согласившись на этот брак?

Марта в Царствии небесном, а Алексею твоему детей поднять надо. Сам он не справиться, а вместе у вас всё получиться.

Вы думаете, я могу стать хорошей матерью? - спросила Эмилия. - У меня нет своего ребёнка, нет опыта в таком деле.

Есть сироты, и есть люди, которым Бог не дал детей. Они предназначены друг для друга. Взять в дом сироту - богоугодное дело. А принять в сердце целый детский дом - это подвиг. Он не всем по плечу. Твоя подруга была героиней, она так любила своих ребят, что жизнь за них отдала. А сможешь ли ты так? Сама для себя реши. Никто тебе в этом не поможет. Но помни - дети, не котята. Их обратно не возвернуть. А если ты всё-таки надумаешь стать для них матерью, знай, - и Бог, и люди на твоей стороне.

Эмилия поблагодарила отца Сергия за беседу и направилась домой. После разговора с батюшкой она всё для себя поняла. Что значит её жизнь сама по себе? Ничего. Как она может бросить детей? Они нуждаются в любви и заботе, без неё они пропадут, и Алексей тоже. Права была Марта, уговаривая её выйти замуж за своего мужа. Только от большой любви можно такое просить. Алексей не справиться один, и Марта это знала. Да и детям нужна мать. Эмилия должна остаться рядом с ними.

Успокоившись, она повернула к реке. Когда ей требовалось собраться с мыслями, лучшего места найти она не могла. Глядя в воду и напевая любимые мотивы, Эмилия окончательно приняла решение. Она станет женой Алексею и матерью его детям!

 

***

Мишкины друзья на допросах, оговаривая друг друга, сдали и Мишку. Они рассказали следователю, как цыган приносил им наркотики, и потом вместе они устраивали оргии. Милицию Мишка заинтересовал ещё при расследовании убийства в районном центре. Но тогда он неожиданно уехал на заработки, и поговорить с ним не получилось. А сейчас, когда он вернулся, его арестовали и проводили на допрос. Он пытался отпираться, но и Дик, и Алекс, и Тёма дали показания против него. А ещё у Мишки взяли отпечатки пальцев, и оказалось, что они совпадают с теми, что обнаружили в гараже, где произошло убийство.

И он спасовал перед фактами. С наукой как спорить? Мишка во всём сознался, и когда Янко пришёл в милицию, то сын проходил по делу уже не подозреваемым, а обвиняемым.

Узнав, что Мишка убил человека, отец не захотел с ним встречаться. Янко вышел из кабинета следователя, шатаясь от потрясения. Когда он появился на пороге, Ляля решила, что муж изрядно выпил. Его трясло, как в лихорадке. Глядя в одну точку, Янко молча опустился на табурет в углу комнаты.

Смотрите на него, горе в доме, а он нализался. Не рэж мая печёнка, - запричитала Ляля, тряся мужа за воротник - говори, за что сына арестовали?

Не пил я. А наш Мишка - пес и убийца, - выдавил из себя, наконец, Янко.

Не может такого быть? - запричитала Ляля.

Он сам признался, - обречённо ответил Янко.

Ляля надсадно завыла, медленно опустившись на пол посреди комнаты. Обхватив голову руками, качаясь из стороны в сторону, она, словно обезумев, долго беззвучно скулила. Затем, взяв себя в руки, встала и засуетилась.

Его надо выкупить, я занесу в милицию ожерелье, и Мишку отпустят. Пусть уезжает и не возвращается, так он будет спасён, - повторяла она, трясущимися руками доставая заветную шкатулку. - Ожерелье дорогое, старинное. Перед таким подношением никто не устоит, - приговаривала Ляля.

Но как же она удивилась, когда в тайнике оказалось пусто. Ляля растерянно посмотрела на мужа. Янко резко встал и с размаху ударил кулаком о стол.

Паршивец, он и здесь нагадил. Знать его больше не хочу. Родную мать ограбил! Как он посмел? Вот, значит, за какие деньги он всё лето кутил с этими гаджо! Красть у матери - последнее дело. А убийство только смертью смыть можно! Я отрекаюсь от него! - встав, твёрдо сказал Янко.

Он больше ничего не хотел слышать о сыне. И когда по цыганской почте до него дошёл слух о том, что белорусский цыган Мишка ограбил в Москве чужой табор, Янко ответил, что у него сына нет.

Встретив Пешу, он извинился перед несостоявшимся сватом, добавив, что помолвка детей расторгается, и свадьбы не будет.

Слышал я про Мишку. Такой зять мне самому не нужен. Анжелика девушка видная, мужа мы ей быстро найдём, - надувшись, пробормотал Пеша.

Ты не сердись, - вздохнул Янко, - мне самому нравиться Анжелика. Беда в том, что сына у меня больше нет. Опозорил он нас. Прости меня, сосед.

Я не в обиде на тебя. Мне всё понятно, - невесело ответил Пеша.

Так Янко оборвал последнюю нить, связывающую его с сыном. И даже когда Мишку вместе со столичными дружками и Игорем Маркевичем сажали в тюрьму на долгие годы, Янко не пришёл на суд.

Пеша после разговора с Янко позвал дочь и жену.

Можешь радоваться, - бросил он Анжелике, - свадьбы не будет.

Конечно, - отозвалась Лейла, - Мишка в тюрьме и, по всей видимости, надолго. Опозорили Жемчужины нашу дочь, кому она теперь нужна. Это всё ты виноват! Говорила я, что Мишка порченый, не пара Анжелике, да разве ж ты слушаешь. Твоё упрямство чуть не погубило дочь, - выговаривала Лейла мужу.

Анжелика, не обращая внимания на злость отца и причитания матери, сияла от счастья.

Посмотрите на неё, она улыбается, - завопил Пеша. От непослушания так происходит. Дети нынче распустились, родителей ни во что не ставят. Цыганские законы не чтят, по которым ромы

веками жили - вот и результат.

Нечего на дочь пенять, коль сам во всём виноват, - возмущённо парировала жена.

Марш к себе в комнату и на глаза мне не попадайся! - завопил Пеша на Анжелику, не найдясь, что ответить жене и как отвести от себя её гнев.

Но ругань отца песней отзывалась в сердце Анжелики.

Я не виновата, что Мишка опозорился и семью свою подвёл. Я за него не в ответе. Вам вся деревня говорила, что он бандит и наркоман, а вы не верили. Боялись, что люди скажут? А меня на заклание отдавали. Вот и получили, - выглянув из своей комнаты, ответила она отцу.

Цыц, поговори мне ещё, - приказал Пеша, - слышать больше ни о чём не хочу.

Он выскочил из дома, громко хлопнув дверью, чтобы прекратить этот бесполезный разговор.

Свобода - вот что главное, думала счастливая Анжелика, закрываясь у себя в комнате.

В семье Добрашей зрел заговор. Дети занялись подготовкой романтического ужина для отца и Эмилии. Убрались в доме, каждый изготовил открытку с пожеланиями. Витя, как и обещал, соорурудил плакат. Даже маленький Сашка нарисовал рисунок. И хоть папа у него получился совсем лысый и с большим носом, а у Эмилии на голове торчало только три волоска, они держались за руки, и сёстрам это понравилось. Девочки похвалили Сашку и пообещали поставить его рисунок на видное место.

В назначенный день девочки достали из шкафа праздничный костюм и стали уговаривать отца надеть его на работу. Алексей упирался. Что это дочери выдумали? С какой радости мне наряжаться, бубнил он, не желая подчиняться капризам детей. Но девочки не унимались.

- Хватит грустить, - настаивали они. - Ты же учитель, тебе надо одеваться стильно, а не в растянутых свитерах ходить. Люди

скажут, что мы за тобой не ухаживаем.

Ладно, - согласился Алексей, чтобы не обижать дочерей.

Папа, когда ты придёшь с работы? - как бы невзначай спросила Варенька.

В пять часов вечера, - ничего не подозревая, ответил Алексей.

Варенька перед школой заскочила к Эмилии.

Тётя Эмилия, приходите к нам сегодня вечером, в пять часов, у нас семейный праздник, - сказала она, запыхавшись.

Что за праздник? - спросила Эмилия, причёсываясь.

День рождения Сашки, - соврала Варенька.

А разве у Сашки не летом именины? - с недоумением осведомилась Эмилия.

Нет. Вы что-то перепутали, забыли, наверное, - ответила Варенька, отворачиваясь.

Старею, память подводит, - удивлённо заметила Эмилия. - Хорошо, я обязательно приду, - добавила она.

При разговоре Варенька нервно прыгала на одной ноге, стараясь не смотреть в глаза Эмилии и, заручившись её согласием, быстро попрощалась и убежала в школу.

Учебный день для детей тянулся долго и нудно, и когда уроки, наконец, закончились, они дружно бросились домой. Там быстро развесили шары, разложили на столе открытки, прикрепили к стене Витин плакат. Как и обещали, на видное место поставили рисунок Сашки. Закончив, девочки с удовлетворением огляделись. Любаша, как всегда, захлопала в ладоши от радости и предвкушения праздника.

Подготовив гостиную, девочки побежали на кухню, отправив перед этим Витю и Сашку на улицу, чтоб не мешали. Варенька долго колдовала над тортом, а Любаша торжественно вынесла и поставила на стол настоящий греческий салат. Правда, перцев в деревенском магазине не нашлось, и она заменила их морковкой, а вместо маслин положила консервированные помидоры черри. Летом их закатывала ещё мама. Они маленькие и сильно смахивают на заморские плоды.

Витя, вдоволь нагулявшись с Сашкой, зашёл в дом и хозяйским взглядом окинул гостиную.

Чего-то не хватает, - заметил он.

Чего? - хором спросили девочки.

Вина! - подумав, сообщил Витя.

Он открыл буфет и достал оттуда бутылку.

Это же мамино. Она для особого случая берегла, - с испугом сказала Варенька.

Этот случай наступил, - уверенно ответил Витя.

Я сейчас, - на ходу крикнула Юлька, выбегая в соседнюю комнату. Она быстро вернулась, неся с собой канделябр, свечи и бокалы.

Теперь - всё, - с восторгом проворковала Варенька, оглядываясь.

Выйдя на улицу, ребята стали поджидать виновников заговора. Вскоре с работы пришёл отец. Девочки под разными предлогами старались задержать его у порога. Алексей, ничего не подозревая, то ходил в сарай посмотреть на курочек, то следовал за Юлькой полюбоваться распустившимися тюльпанами.

Наконец пришла и Эмилия. Застав всё семейство у порога, она взяла на руки Сашку, вручила ему большую машинку, коробку шоколадных конфет и начала его поздравлять. Сашка с восторгом принимал подарки, обещал расти большим и слушаться старших, а Алексей с недоумением наблюдал за происходящим, ничего не понимая. Варенька, не дав ему опомниться, пригласила Эмилию в гостиную, подталкивая следом отца. Дети быстро закрыли за ними дверь и спрятались за угол дома.

Эмилия и Алексей, войдя в комнату, замерли. Такого сюрприза они не ожидали. Первой опомнилась Эмилия. Она стала одну за другой читать открытки. «Мы вас любим!» - гласила надпись на первой. «Будь нашей мамой!» - было написано на другой. «Вы - красивая пара!» - каллиграфическим почерком Вареньки выведено на третьей. Эмилия подняла глаза на стену и в заключение прочитала плакат: «Совет да любовь»! Алексей взял в руки рисунок Сашки, внимательно изучил его и сказал:

Ты здесь прекрасна!

Эмилия взглянула через плечо на произведение мальчика и с недоверием произнесла:

С тремя-то волосинками на голове?

А ты не на голову смотри, а на руки, - сказал Алексей, бережно обняв её, - мы, правда, подходим друг другу. Я люблю тебя, Эмилия. Будь моей женой и матерью моим детям. Сватов, считай, я к тебе уже заслал.

Слёзы потекли из глаз Эмилии.

Я и мечтать не могла о таких переменах в жизни. Я думала, что до конца дней останусь одна, - склонившись к Алексею, призналась она.

Посмотри, ты не одна, - воскликнул Алексей, показывая на окно. Там отпечатались на стекле пять расплющенных любопытных носиков.

 

 

Опубликовано 11 ноября 2019 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1573455151 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY САМИЗДАТ: ПРОЗА Вслед за белыми крыльями

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network