ОФИЦЕРСКАЯ РУЛЕТКА

Труп обнаружил Потапыч, сторож дачного кооператива. Хоттабыч, как чаще всего называли его скорые на выдумку ребятишки, да и все дачники. Старик не обижался. Частенько и сам, особенно в подпитии, когда любил прихвастнуть, говаривал: "3а Хоттабычем, милые мои, как за каменной стеной. Собака пришлая - и та на участки не прошмыгнет..." Дед на самом деле изрядно смахивал на старого джинна: длинная седая борода, уши торчком, мохнатые брови и невесть откуда взявшийся на лице природного русака крючковатый нос...

В пятницу вечером, сразу после вечерней зорьки, по старинному своему обыкновению приняв пол-литру (дык доза-то пустяшная для нормального мужика-то, - оправдывался он теперь, сидя на веранде дачки, где вел допрос старший инспектор угрозыска Василий Васильевич Степ ура), с легким сердцем и изрядно потяжелевшей головой завалился на боковую. Чуть рассвело, как штык, был уже на ногах. Выхлебав с полбанки огуречного рассола для поправки здоровья, двинул огородами в традиционный обход по участкам.

Не то, чтобы этот обход ему кто-то вменял в обязанности. Хоттабыч поступал так из дипломатических соображений. Ночь-то проспал, а значит, утром следовало показать народу - он на посту, дачки под надежной охраной. Ну, и главное, конечно, надежда, что кто-нибудь поднесет стопку изнемогающему под бременем службы часовому...

Хоттабыч всегда начинал обход с дачи Шустова. Во-первых, потому что с тех пор, как Шустов подарил ему нестарый еще пятнистый бушлат, считал его чуть ли не приятелем. И обращался запросто - на "ты". Добавляя, впрочем, на всякий случай уважительное ^ваше благородие".

Во-вторых, Шустов всегда, в любую погоду, вставал ни свет ни заря и чертоге что вытворял на лужайке перед дачкой. Хоттабыч такое как-то по телику видел - "ниндзя" называется... Ну и в-третьих, что самое важное - не было случая, чтобы Шустов не поднес старику чего-нибудь "для сугрева души"...

Все это скороговоркой и выкладывал сейчас Степуре старик, словно спеша, пока капитан не прервал его, выложить все, что знает. А Степура и впрямь уже морщился: мало того, что старик болтает не по делу, так еще и выхлоп у него - просто кошмар...

Кого только не доводилось допрашивать Степуре за долгую оперативно-розыскную жизнь. Попадались алкаши и похлеще... Удовольствия от общения с ними Степура никогда не испытывал, а теперь - в особенности. За окном, не смотри, что ноябрь, - солнце еще по-летнему греет, зелень, птицы кой-какие... Бабье лето, да и только. Сейчас бы в лес... Пройтись, без дела и без мыслей. Просто гак. Подышать, послушать неумолкшие покуда лесные голоса, потрогать ладонью шершавые стволы сосен, посидеть на теплой, прогретой не потерявшим еще силы солнцем земле. Да где там, возись тут с этим любителем сорокаградусной... Одна утеха - дело последнее, да и его- то уже будет вести Зубов.

Василий Васильевич оглянулся на лейтенанта. Зубов сидел за столом, прижав локтем левой руки лист бумаги, и старательно записывал дедову скороговорку. Видать, каждое слово в протокол заносит. Эвон, даже язык прикусил. Школяр, да и только...

Лейтенант Сергей Зубов пришел в угрозыск всего с месяц назад, после высшей школы милиции. Симпатичный парень, рослый, из тех, о ком говорят - косая сажень в плечах. Волосом рус, глаза самую чуточку раскосые. Видать, подгуляли кровя... Память о татаро-монголах, наверное... В розыскном деле, конечно, новичок, но уже повидал немало. Срочную в Афгане служил, награжден, и характеристики все, что надо... Приживется в угрозыске, такие ребята дела не боятся... Смотреть онлайн фильмы сериалы про полицию и различные преступления - его давнее любимое дело в свободные минутки. Уже, пожалуй, и нет таких криминальных сериалов, которые он не посмотрел. Даже порой охотится за новинками - не упустил ли чего?

Но дед этот... Он все больше раздражал Степуру. Ишь, разговорился, несет, что попало. Будто у него интервью для журнала берут, чтобы поведать миру о старом Хоттабыче. И амбрэ это... Прямо как в вытрезвителе...

- Ты вот что, дед, эту лирику кончай, - не выдержал, наконец. Степура. - Ближе к делу: как труп обнаружил, когда, что сделал и так далее. А насчет этого,- Степура выразительно пощелкал пальцем по горлу, - как-нибудь в другой раз доскажешь. Нынче некогда. Видишь, протокол пишем, да и других дел по горло.

- Ага, ага, - с пониманием закивал дед, поглядывая на лейтенанта. - Нешто не понимаю? Следствие, знамо дело...

- Значится, встал я в семь без четверти, - теперь Хоттабыч действительно старался не отвлекаться. - Пока умылся, сходил, значится, по нужде, семь сполнилось. Ага, точно; часы у меня с кукушкой, вот она-то и прокуковала...

От сторожки моей до Шустова минуты три ходу. Рукой подать... Ну для верности, пять положи - я по дороге насос водяной включал. Подхожу, глядь - а Шустова нету на участке. Че, думаю, заболел, што ль, зарядку свою не делает? Шумнул разок - ни гу- гу. Ну, и двинул прямо по дорожке, по плиточкам этим самым - к окошку. Заглянул - ексель-моксель: его благо... виноват, Шустов - головой на столе лежит, и кровища, значится, уже загустевает...

Хоттабыч махнул рукой, указывая сквозь дверной проем, ведущий из веранды в комнату, на старый письменный стол, приткнувшийся у открытого окна. Только этот стол, на который падал дневной свет, с трудом пробивавшийся сквозь густую крону растущей у самого окна ивы, и был виден. Все остальное- массивный двустворчатый шкаф, кровать, застеленная старым армянским одеялом. тумба с радиолой "Ригонда" и неожиданным здесь ультрасовременным (правда, сломанным) японским вентилятором на полутораметровой треноге - тонуло в полумраке комнаты. Но Степура, лично проводивший осмотр места происшествия (не то, чтобы держал Зубова статистом, но давал приглядеться), мог с точностью до сантиметра указать расстояния от одного предмета до другого, перечислить все безделушки, стоящие на "Ригонде", сказать, что изображено на фотоснимках и фривольного содержания плакатах, приколотых к стене над кроватью. Поднаторел, слава Богу, за долгие годы службы в розыске...

А за столом еще полчаса назад, в высоком старомодном кресле, полулежал Шустов. После выстрела в висок он упал головой на стол, рука его, зажав в мертвой хватке наган, сползла на подлокотник кресла. И могло даже показаться, что Шустов прикорнул за столом, держа наготове оружие чтобы встретить непрошеного гостя.

Труп сфотографировали, произвели необходимые для расследования замеры, сняли на всякий случай отпечатки пальцев с некоторых вещей, подоконников, дверей... Жаль, правда, собаку использовать не удалось - минут за двадцать до приезда оперативной группы прошел короткий, но сильный ливень. Да собака и ни к чему - дело ясное. А вообще-то, особых хлопот не было - на даче не держали лишних вещей, так что все дела заняли минимум времени... И сейчас ребята из оперативной группы возились во дворе, помогая водителю найти искру, в очередной раз убежавшую из видавшего вида уазика...

- Ни ты, дед, ни зеваки здесь ничего не трогали? - Степура пронес, скрипя половицами, отяжелевшее в последние годы тело к окну, закурил, и, разгоняя дым, хмуро поглядел на сторожа.

- Да ты че? - отшатнулся тот. - Я, милок, на упокойников дюже слаб. На фронте, помню, - я в обозных, значится, тогда числился. - взяли меня как-то в похоронную команду. Так и часа не прошло - погнал старшина взашей. Сомлел я, как толь. ко несвежий упокойник попался... И опосля, когда в стрелковой роте уже был... В рукопашной, случалося, фрица на штык насаживал - и ничего. А который уже упокойник - меня в расстройство вгоняет...

Так что я, как усек, что Шустов, значится, того... Ну, в общем, преставился, бегом в сторожку и давай названивать в Киржач. В милицию, значится... А сам опять сюда. У калитки вас и дожидался. А ежели кто и топтался здесь, так я за них не ответчик...

- Ладно, дед. Подписывай протокол. - Степура кивнул лейтенанту: - Сережа, дай деду ручку.

Когда Петрович, не читая, подмахнул странички протокола и шустро выкатился на крыльцо, Степура, лениво потянувшись, заключил:

- В общем, дело простое и ясное. Самоубийство. Так что, дорогой мой преемник, хлопот оно тебе не доставит.

Лейтенант Зубов вопросительно посмотрел на Степуру:

- А что же, не вы будете его вести? Я так понял, что меня как бы на подхвате держите...

- Нет, Сережа. Вчера еще мне позвонили из области. Приказ на увольнение подписан.

Степура подмигнул лейтенанту и весело - может быть, чересчур весело - продекламировал :

- Кончен труд нелегкий мой, сыщик заслужил покой.

- Затем, уже серьезно, добавил: - Да и пора уже, Сережа. Двадцать пять лет в угрозыске. Чинов, как видишь, больших не снискал, а устал, по правде говоря, до чертиков. Одним словом, впрягайся, лейтенант. Теперь это твоя поклажа...

Во дворе заурчал мотор уазика.

- Пойдем-ка, переговорим с доктором. Что там скажет наш эскулап...

Врач-эксперт, невысокий седой еврей, давний приятель Степуры, производивший осмотр трупа, складывал свой чемоданчик.

- А, Василь Василич, закончили? Я вот тоже собираюсь. Бумаженцию я тут написал, но официальное заключение дам после вскрытия. Хотя и так все ясно - самоубийство...

- Ну, Абрам Моисеевич, у вас глаз - алмаз. - Пошутил Степура. - Раз говорите - самоубийство, значит, так и есть...

Доктор направился к машине. Степура - за ним. Зубов придержал его за рукав.

- Василь Василич. я тут еще побуду. Дачу опечатаю, с людьми переговорю... Ну и вообще...

- Возражений не имею. - Степура деловито кивнул и, садясь в просевшую под его тяжестью машину, добавил:

- Только добираться придется своим ходом...

Зубов направился к дому. Сейчас, когда он остался один, хотел еще раз все осмотреть. Василь Василич, конечно, в этом деле, как говорится, собаку съел, и все же... Нет, Зубов не рассчитывал найти что-то такое-этакое... Просто хотелось самостоятельно, не по следу Степуры, пройтись...

Участок Шустова не был похож на соседние. Хозяин, судя по всему, не собирался по примеру остальных дачников кормиться со своего огорода. Зато побеспокоился о^ удобствах. Соооудил небольшую теннисную беседочку. столик под березкой поставил. кресло-качалку... Видно, был одним из тех редких сегодня, дачников, которые обзавелись именьицем именно для отдыха. Чтобы, выражаясь высоким штилем, стать ближе к лону природы. А проще - понежиться здесь после московской суеты, чаи под этой березой погонять. А может - и чего-нибудь посущественней.

Бывают разные смерти, многое приходилось видеть, несмотря на молодость, Зубову. Но он никак не мог привыкнуть к виду мертвых тел, да и к самой мысли, что чья-то жизнь насильственно прервана, чужой, а то и собственной рукой поставлена последняя точка...

В комнате, где пустил себе пулю в висок подполковник Шустов, казалось, еще пахло кислой пороховой гарью. Сквозняки, конечно, давно развеяли ее без следа, но Зубову в подобных случаях всегда мерещился этот запах. Началось, пожалуй, еще в Афгане, когда Серега Зубов со своим командиром отделения Володей Шмаковым и пулеметчиком Васей Загоруйко в первой же операции часа три подряд сидели под огнем "духов" в полуразрушенном доме на окраине кишлака. Выскочить на воздух не давали душманские снайперы, взявшие ту халупу на мушку. Там-то и надышался Серега Зубов на всю оставшуюся жизнь пороховой гарью...

Вася Загоруйко, прекрасный парень, тогда получил пулю в легкое и умер у Сергея на руках. Как ни крепился Сергей, но впервые в своей взрослой жизни заплакал. И еще: именно в те минуты понял с каким-то холодным отчаянием, - что и его могут вот так... Пулю в грудь или в живот...

С той поры кислый запах сгоревшего пороха драл горло всякий раз, когда видел погибших от пули...

Стол, на который рухнул головой Шустов после выстрела, тускло отсвечивал в сумраке. Родственники, видно, выбросят эту рухлядь. Ей без того грош цена, а тут еще кровь... Вряд ли удастся начисто стереть ее - она уже въелась в рассохшуюся от времени столешницу...

В комнате было тихо и прохладно. Зубов, не спеша, обошел ее. Открыл шкаф, перебрал висевшие в нем вещи. Обычное тряпье, ненужное в столице, а здесь, на даче, в самый раз. Включил приемник. В тишину помещения ворвались звуки "ламбады". Модная мелодия... "Маяк" по нескольку раз в день ее крутит... Мазнул пальцем по крышке радиолы. Остался четкий след. Белая пыль покрывала радиолу, как, впрочем, и все предметы, с которых оперативная группа снимала отпечатки пальцев. Собственно, для такого очевидного случая это была простая формальность. Кто мог еще оказаться в такой ранний час в этой комнате, да еще в минуты, когда хозяин сводил счеты с жизнью...

Зубов подошел к столу, внимательно оглядел кресло и осторожно присел. Выдвинул ящики. Ничего интересного. Хлам какой-то - проводки, перегоревшая лампочка от фонарика, сам фонарик... Интересная машинка... Зубова был точно такой же в детстве, отец дарил. "Жучок" называется... Зубов взял фонарик я руки, нажал на рукоятку. Раздалось приглушенное жужжание. Вдруг стекло, видимо, плохо закрепленное, выскочило и покатилось под стол.

Зубов нагнулся. Вот оно, у самой ножки... Минуточку, а это что? Зубов осторожно развернул туго скатанную в шарик бумажку. Черт, как же просмотрели ее при осмотре комнаты? Вдруг что-то важное?

У Сергея даже дыхание перехватило. Может, предсмертная записка? Хорошо бы, сразу полная ясность наступила бы... Но увы: бумажка эта. похоже, отношения к делу не имела, хотя на ней действительно была какая-то запись. Сергей встал, откинул занавеску. Ерунда какая-то: "3еленка-983". Какая еще зеленка?

Лейтенант вновь скатал записку в комок и хотел было щелчком отправить его в окно. Но что-то удержало его. - "Зеленка"? А что, если... Сергей расправил, разгладил бумажку на столе, достал из дипломата конверт и сунул в него записку. Надо проверить?

Глава вторая:

ПОДАРОК КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ

Ту неделю в Москве стоял" трескучие морозы. По вечерам столица словно вымирала. Да и кого понесет в стылую темень улочек н проспектов от теплого домашнего уюта, телевизора и прочих таких семейных радостей?

В один из таких морозных декабрьских вечеров, часов около семи, к дому семь на Есенинском бульваре подъехал красный "Запорожец". Водитель, мужчина лет тридцати, неспешно вылез из салона и. тяжело опираясь на палку, вошел в подъезд. С трудом, отдыхая через каждые три-четыре ступеньки, преодолел лестничные пролеты и ОСТАНОВИЛСЯ у двери с табличкой "Стахов В. С." Не снимая перчаток, придавил кнопку звонка. За дверью прозвучала заливистая соловьиная трель. Однако хозяева, похоже, не спешили. Гость позвонил еще, затем еще и еще раз.

-- Нет никого,- вполголо Си заключил звонивший и начал спускаться. Дорога вниз далась гораздо труднее, чем подъем. Опираясь на палку, мужчина неуклюже переставлял, помогая рукой, негнущуюся левую ногу и только потом делал шаг правой. Преодолев пару ступенек, прислонялся к стене и устраивал секундную передышку. И так, пока не одолел все двадцать три ступеньки, ведущие со второго этажа вниз...

Через час "Запорожец" снова подъехал к дому. Настырный гость опять совершил восхождение на второй этаж. И вновь ушел ни с чем. Еще через час картина повторилась. Но на этот раз гость вышел настолько раздосадованный, что со злостью пнул подвернувшуюся под ноги кошку, пригревшуюся в теплом подъезде. И тут же лицо его исказилось. Видно, в искалеченной ноге это резкое движение отозвалось пронизывающей болью. Минут пять постоял у выхода, растирая, разминая мышцы ноги. Затем решительно проковылял к машине. Не успевший остыть двигатель завелся сразу, и "3апорожец", нервно подвывая, вырулил на бульвар...

Подполковник Стахов возвратился домой за полночь. Засиделся с друзьями в ресторане. Нет, конечно, выпить можно было м на службе. Но разве в нынешние времена, да еще в Генштабе, разгуляешься... Нужно запирать кабинет, приглушать голоса, что в пьяном разговоре не так-то просто... Одним словом, дискомфорт. Тридцатипятилетие так не встречают. Домой приятелей тоже повести не мог - жена вот уже месяц вместе с сыном гостила у матери. А какая из мужика хозяйка? Ну. наварит картошки, консервы выставит, колбасы нарежет... Не тот сервис. Хорошо, в "Пекине" его бывший солдат, рядовой запаса Борька Серов, в официантах подвизается. Он-то я удружил отдельный столик, из своего резерва. Хотя, что там говорить: внакладе не остался...

Но посидели неплохо. Стахов-то сам пьет немного. Еще с "Афгана" норму себе нарезал - триста граммов - и все, стоп машина! Хотя в "Афгане", особенно первое время, бывало,. так поддавал - только держись... Но под финиш службы на чужой стороне чуть не погорел по пьяному делу...

Тогда они с Юркой Шустовым, ротным, здорово набрались. Пили в модуле у Ленки Гавриловой. Ох, и баба была - чудо! Жадна, правда, за чеки на все готова, но уж если свое получит - на совесть отработает... В тот вечер она три бутылки спирта выставила. Стащила, небось, в своей санчасти. Приговорили все три. Ленка пошуровала в загашнике, нашла с полбутылки коньяку. Но и этого оказалось мало. Шустов н скажи: "Володя, давай-ка в духан смотаемся. У Абдуллы "горючка" всегда смеется..."

Смотались... На всю жизнь у Стахова теперь отметина на левой скуле. Темно уже было, когда к духану подошли. Только Шустов за ручку двери взялся, яз темноты, откуда ни возьмись, человек пять выскочило. Один с дубиной, у троих веревки, а еще один ножичком поигрывает. А они-то, обормоты, оружие у Ленки в модуле спьяну оставили. Хорошо, Шустов сообразил. Повернулся и как заорет:

" Сержант Петров, ко мне! Стрелять этих гадов без разбору!" Ну, те я струхнули, как воробья, в стороны порскнули. Только тот, длинный, лупоглазый дьявол чиркнул на прощанье ножичком. В аккурат, собака, по скуле резанул, всю карточку испортил... Ну да аллах с ним, хорошо хоть не по горлу пришлось. Отдыхал бы сейчас старший лейтенант Стахов в вечной отставке...

Стахов нащупал в кармане ключ и, щурясь в полумраке подъезда, вставил его в замочную скважину. Войдя, с минуту постоял, прислушиваясь к надоевшей уже тишине квартиры, и включил свет. Шинель аккуратно, как всегда, расправил на плечиках и открыл створку стенного шкафчика. В этот момент в кухне со звоном разлетелось стекло, на пол грохнулось что-то увесистое. Уронив шинель, Стахов бросился туда. Осколки стекла обильно усыпали пол. Скользя, Стахов подскочил к окну. От поъезда неторопливо отъехал красный "Запорожец".

- Что за черт? Обалдел он, что ли? И кто это?

Стахов попытался разглядеть номер машины. Куда там, темно, фонарь у подъезда еле теплится. Только и сумел две последние цифры схватить-тройка и девятка...

(Продолжение следует).