Вы здесь:
ПРАВО РОССИИ

Европейская конвенция о защите прав человека


Судебные проволочки и право на беспристрастный и справедливый суд
По словам заместителя начальника
Межнациональные конфликты и проблема беспристрастного суда
Неисполнение решений судебных органов
Задержание. Арест. Содержание в ИВС и СИЗО
Кто может осуществлять функции государственного обвинителя и судьи
в смысле ст.5 и 6 Конвенции?
Давление на судей
Принцип процессуального равенства сторон
Помещение в психиатрический стационар. Права пациентов
психиатрических больниц
Право на защиту

К настоящему моменту в Европейский суд по правам человека (Страсбургский
суд) поступило около 3000 жалоб от россиян. В основном они касаются таких
нарушений прав граждан, как длительные сроки содержания под стражей в ожидании
суда; длительное судебное разбирательство; пытки и жестокое обращение с подследственными;
невыплата пенсий и зарплат; неисполнение решений судов; нарушение принципа
состязательности в процессе. Эти и другие вопросы будут предметом исследования
настоящей статьи.

Судебные проволочки
и право на беспристрастный и справедливый суд

Европейский суд по правам человека (далее - Европейский суд) исходит
из того, что возможность реализовать право на суд, причем суд скорый и справедливый,
является одним из основополагающих принципов демократического правового государства.
К сожалению, большинство судей России имеет иное мнение. Во всяком случае,
судебные проволочки и чрезмерная длительность судебной процедуры стали настоящим
бичом российского "правосудия", упоминая о котором, хочется привести римское
изречение: "Justitia debet esse celeris quia dilatio est quaredam negatio"
("Правосудие должно быть скорым, ибо промедление есть вид отказа"). На практике
игнорируются нормы не только Конституции РФ, но и Конвенции о защите прав
человека и основных свобод*(2) (далее - Конвенция), ст.6 которой гарантирует
право на справедливый суд в разумные сроки. Это право граждан и организаций
в нашей стране грубейшим образом нарушается, и такое положение воспринимается
уже чуть ли не как норма. Прав был П. Буаст, сказавший: "Судебные места походят
на колючие кустарники: овца находит в них убежище, но не может выйти из них,
не оставив там часть своей шерсти".
Длительной судебной процедуре не может быть оправданий, а доводы судей
не выдерживают никакой критики. Нехватку судей, недостаток средств, выделяемых
на функционирование судов и их персонала, Европейский суд не признает основаниями
для оправдания длительности рассмотрения дел.
Ряд судей игнорирует свою обязанность разрешить вопрос о назначении судебного
заседания в срок не позднее 14 суток с момента поступления дела в суд (ст.2231
УПК РСФСР). Факты назначения судебного заседания с нарушением требований данной
статьи приобрели массовый характер. Известны случаи, когда вопрос о назначении
судебного заседания не решался вообще, и к делам приобщались незаполненные
бланки постановлений.
Сроки арестов увеличиваются в связи с отсутствием судей и по другим причинам.
Так, в работе судов первой инстанции практикуются перерывы в связи с летним
отпуском председательствующего, и в это время подсудимые продолжают находиться
под стражей. Был и такой факт: судья районного суда Амурской области болел
около года, а находившиеся в его производстве 220 уголовных дел другим судьям
не передавались, хотя проходящие по многим из этих дел подсудимые были лишены
свободы.
Нарушаются и сроки изготовления и вручения протоколов судебного заседания
и приговоров (решений). Так, в районном суде г. Курска копию приговора вручили
осужденному лишь спустя 9 месяцев с момента его вынесения.

По словам заместителя начальника

ГУИН МЮ РФ, многие узники СИЗО в ожидании суда содержатся в нечеловеческих
условиях по 5, 6 и 7 лет*(3), а порой этот срок удлиняется до 9 лет! За такой
период психика заключенных, нередко невиновных, претерпевает необратимые изменения,
кроме того люди, бывшие практически здоровыми, превращаются в безнадежно больных.
Данная практика является грубейшим нарушением положений ст.3, 5 и 6 Конвенции.
Неудивительно, что первое "российское" дело, которое было принято Европейским
судом к рассмотрению на основании ст.5, 6 (1), 8 Конвенции, касалось длительного
срока содержания под стражей (Калашников против России, жалоба N 47095/99).
Истец находился в СИЗО г. Мурманска в ожидании суда более 4 лет.
Часто суды, нарушая все процессуальные сроки, затягивают рассмотрение
дела. Это порой приводит, кроме всего прочего, к неправильному толкованию
закона не только судами первой инстанции, но и вышестоящими судами. Так, Октябрьский
районный суд г. Владимира взыскал с МП "Жилищник" в пользу истицы Ж. заработную
плату за период вынужденного прогула. Отменяя это решение, судебная коллегия
Владимирского областного суда, рассмотревшая спор по существу, отметила, что
большая часть оплаченного вынужденного прогула приходится на время рассмотрения
дела в суде.
Действительно, первое слушание по делу было назначено судьей Г. на сентябрь
1996 г. - спустя более двух месяцев после подачи истицей искового заявления,
но из-за необходимости вызвать двух свидетелей было отложено на пять месяцев.
Однако в феврале 1997 г. явившиеся свидетели допрошены не были, а слушание
отложили еще на месяц в надежде на мирное разрешение спора. Заседание не состоялось
и в марте, поскольку сторонам предложили представить дополнительные доказательства
(не разъяснив, какие конкретно). Дата очередного заседания даже не была определена.
Только в середине октября 1997 г. (через 16 месяцев после обращения истицы)
суд первой инстанции вынес решение по существу. Рассмотрев, наконец, заявление
Ж., он вынес решение в ее пользу, взыскав с ответчика 10 тыс. руб. за вынужденный
прогул, 3 тыс. руб. в качестве компенсации морального вреда (без какой-либо
мотивировки решения в этой части), 500 руб. за услуги адвоката, а также 500
руб. госпошлины.
Областной суд в феврале 1998 г. рассмотрел кассационную жалобу МП "Жилищник"
и решение суда первой инстанции отменил, вернув его для нового рассмотрения
в тот же суд. По мнению судей областной коллегии, судья Г. необоснованно признала
незаконность наложения на истицу дисциплинарных взысканий. Но самое интересное
в другом. В решении областного суда указано: "поскольку судьей не был выдержан
десятидневный срок для рассмотрения трудовых споров, основная часть взысканной
с ответчика суммы приходится как раз на то время вынужденного прогула, когда
дело находилось в производстве в Октябрьском суде".
Такой подход кассационной инстанции вряд ли можно признать правомерным
и соответствующим требованиям Конвенции (в частности, ее п.1 ст.6). Защита
прав и законных интересов граждан не должна зависеть от субъективного подхода
судьи, который нарушил своими действиями процессуальные нормы.
В апреле 1998 г. тот же областной суд рассматривал другое дело - по кассационной
жалобе генерального директора АО "Владресурсы" и вновь вынес частное определение
по факту грубого нарушения судьей Г. процессуальных сроков. Дело было назначено
к слушанию почти через полгода после принятия к производству, неоднократно
откладывалось, и лишь через год было вынесено решение по существу спора. Мало
того, в кассационную инстанцию Г. направила дело не в положенный десятидневный
срок, а через полгода после получения надлежащим образом оформленной жалобы
генерального директора акционерного общества.

Межнациональные конфликты и проблема беспристрастного суда

На исходе двадцатого столетия в российском обществе возникла сложнейшая
проблема - возродился и стал крепнуть национализм. Это отвратительное явление
вошло в нашу реальность, и, к сожалению, националистический подход все чаще
влияет на характер приговоров и решений судов. Например, если в Центральной
России рассматривается дело об обвинении гражданина чеченской национальности
в терроризме и убийстве, хотя он не совершил ничего подобного, но присяжные,
тем не менее, признают его виновным, или если судья-антисемит выносит заведомо
несправедливое решение в отношении гражданина еврейской национальности, это
и будет проявлением национализма. Подобные вердикты - если будет доказано,
что хотя бы один присяжный заседатель или судья подходит к решению вопроса
о виновности или назначении наказания с националистических позиций - не отвечают
требованиям беспристрастности суда, выработанным прецедентным правом Европейского
суда.
Так, в деле Remli v. France (решение от 23 апреля 1996 г.) француз алжирского
происхождения и алжирский гражданин при попытке совершить побег из французской
тюрьмы Лион-Монлюк оглушили одного из охранников, который впоследствии скончался
от полученных ударов. Оба заключенных были обвинены в преднамеренном убийстве
и в попытке к побегу. Дело было передано в суд ассизов. Адвокаты истца обратились
к суду с просьбой официально зафиксировать высказывание расистского толка,
сделанное перед началом процесса одним из членов жюри. Г-жа М., не связанная
с делом, заявила: "Я, нижеподписавшаяся г-жа М., клянусь честью в том, что
присутствовала при следующем. Около 13 часов я стояла у дверей суда рядом
с группой людей. Из их беседы, которую я случайно услышала, я поняла, что
они входят в состав жюри, отобранного по жребию для дела Мерджи и Ремли. Один
из них произнес следующие слова: "К тому же я расист". Французские судебные
инстанции не отреагировали на данный факт, и дело дошло до слушания в Страсбурге.
Европейский суд вынес решение о нарушении п.1 ст.6 Конвенции и присудил истцу
60 000 французских франков на покрытие судебных издержек и расходов*(4).

Неисполнение решений судебных органов

О данной проблеме следует сказать особо, ибо она сводит на нет всю систему
российской юстиции. Если решение суда не исполняется, это равносильно отсутствию
самой судебной системы - таков главный тезис, выработанный судебной практикой
Европейского суда.
Приведу факты из дела Кейсин против Украины (жалоба N 46144/99). Истец,
работавший на шахте, получил профессиональную болезнь из-за вредных условий
труда, что повлекло его инвалидность. Горнодобывающее объединение, в котором
работал Кейсин, отказалось выплачивать ему пенсию, хотя по закону обязано
было это сделать. Истец обратился в суд первой инстанции с иском к объединению.
В январе 1997 г. суд удовлетворил иск. Однако в сентябре 1998 г. председатель
суда первой инстанции проинформировал истца о том, что решение суда остается
неисполненным ввиду того, что государственный орган, в сферу полномочий которого
входит управление объединением, не имеет возможности финансировать его. В
январе 1999 г. председатель суда первой инстанции выдал исполнительный лист,
по которому следовало в принудительном порядке взыскать задолженность с объединения.
В октябре 1999 г. заместитель председателя Верховного суда приостановил исполнительное
производство по иску первого истца. Позднее из внутренней переписки Министерства
юстиции стало известно о том, что в отношении исков нескольких других истцов
исполнительное производство также было приостановлено. Но даже после того
как Верховный суд проинформировал объединение о том, что фактически исполнительное
производство было приостановлено лишь в отношении первого истца, решение суда
не было исполнено. Решением от 27 января 2000 г. четвертого судебного состава
Европейского суда жалоба Кейсина была допущена к рассмотрению на основании
п.1 ст.6 Конвенции*(5).
Европейский суд, рассматривая споры о неисполнении судебных решений,
часто выносит решение о нарушении также ст.1 Протокола 1. Такую позицию Европейский
суд занял в деле Antonakopoulos, Vorstsela and Antonakopoulos v. Greece (жалоба
N 37098/97). Орган, который обязан был уплатить заявителю пенсию по решению
суда, не исполнил данное решение*(6). Европейский суд вынес решение о нарушении
ст.6 Конвенции.

Задержание. Арест.
Содержание в ИВС и СИЗО

Административное задержание не должно превышать трех часов. Однако срок
задержания исчисляется с момента доставления лица для составления протокола,
а лица, находящегося в состоянии опьянения, - со времени его вытрезвления
(ст.242 КоАП РСФСР), хотя в обоих случаях лицо к указанному моменту уже фактически
задержано и лишено "свободы и неприкосновенности". Такое положение противоречит
ст.5 Конвенции. Европейский суд в своих решениях неоднократно указывал на
то, что лицо считается задержанным с момента фактического задержания, и соответственно
должен исчисляться срок задержания.
Длительные сроки содержания под стражей в рамках уголовного процесса
стали одной из главных проблем правоохранительной системы России, если это
понятие еще применимо к ней. Содержание подследственных в условиях российских
следственных изоляторов не отвечает даже элементарным требованиям гуманности
и человечности. Издевательства и пытки, туберкулез и СПИД, постоянное психологическое
давление - вот далеко не полный перечень тех страшных реалий, с которыми сталкивается
человек, попавший в СИЗО. Такие условия неприемлемы в отношении любого лица,
а ведь вина многих еще не доказана судом.
Следственные органы используют любую возможность для применения меры
пресечения в виде заключения под стражу. Это можно объяснить, например, тем,
что следователю удобнее работать с арестованным, чем с "невыездным". Тем не
менее под стражу заключают и в тех случаях, когда ситуация позволяет освободить
человека под залог и подписку о невыезде. Видимо, сдерживают сомнения: а вдруг
виновен? Удручает то, что следственные органы убеждены в том, что заключение
под стражу - это единственно верный выбор.
Уже сам факт содержания в СИЗО противоречит положениям ст.3 Конвенции.
Хотя ее нормы начинают нарушаться даже не в момент перевода арестованного
в СИЗО, а значительно раньше, когда он еще в статусе задержанного пребывает
в районном отделении милиции (так называемом "обезьяннике"), а затем в ИВС.
Известно, что пытки в отношении таких лиц начинают применять уже в участке.
Задержанных в административном порядке часто содержат с бомжами, которые являются
разносчиками различных опасных заболеваний, с проститутками и даже лицами,
задержанными при совершении особо опасных преступлений. Все это можно расценить
как жестокое и унижающее достоинство обращение, что нарушает ст.3 Конвенции.
Полагаю, в связи со сказанным читателям может показаться интересным отрывок
из воспоминаний бывшего узника Санкт-Петербургской тюрьмы "Кресты", написанных
почти сто лет назад: "Когда я был еще под следствием по политическому делу
и сидел в Санкт-Петербургском доме предварительного заключения, однажды тюремный
надзиратель на мое замечание относительно мрачности коридоров этой тюрьмы
с серьезным видом произнес:
- Да разве это тюрьма? Это дом. Тюрьма - это совсем другое. Вот, например,
на Выборгской - "Кресты". Вот это тюрьма, так тюрьма. А здесь что? Здесь -
дом.
- Да чем же этот дом отличается от той тюрьмы? - спросил я.
- О, там совсем другое дело! Не дай Бог никому туда попасть! - неопределенно
ответил надзиратель"*(7). К сожалению, с тех пор в российских тюрьмах ничего
не изменилось.
Также является нарушением ст.3 Конвенции содержание, пусть и в условиях,
соответствующих стандартам Совета Европы, сотрудников правоохранительных органов
(милиционеров, следователей, судей) вместе с рецидивистами и другими гражданскими
лицами, подозреваемыми в совершении преступлений. Несмотря на то, что это
запрещено законом, данный метод часто используется следственными органами
для воздействия на своих бывших коллег. Нужно сказать, что такая практика
может привести к нарушению также ст.2 Конвенции, так как жизни указанных лиц
в подобной ситуации угрожает серьезная опасность.
Одной из ключевых статей Конвенции, помимо ст.6, является ст.5. Закрепленные
в ней гарантии касаются защиты прав и свобод граждан в рамках уголовного процесса.
Думаю, нет необходимости доказывать их важность.
Статья 5 преследует три основные цели: а) обеспечить каждому право на
индивидуальную неприкосновенность (свободу); б) определить случаи, в которых
данное право может быть ограничено; в) оговорить условия, необходимые для
того, чтобы действия по ограничению индивидуальной свободы контролировались
судами и осуществлялись в соответствии с законом. Перечень случаев ограничения
индивидуальной свободы является исчерпывающим (п.1 ст.5), и государство -
участник Конвенции не может расширить этот перечень.
В деле Гуцарди против Италии суд г. Милана предписал г-ну Гуцарди поселение
на небольшом острове с жилой площадью 2,5 кв. км в качестве превентивной меры
ввиду его опасности для общества. При этом он не был согласно установленной
процедуре признан виновным в совершении преступления. Европейскому суду нужно
было ответить на два вопроса: являлась ли указанная мера лишением свободы?
и если да, то не была ли нарушена ст.5 Конвенции? Суд в своем решении указал
следующее: "Предписание об обязательном поселении на острове является не наказанием
за конкретное правонарушение, а профилактической мерой, предпринимаемой с
учетом явных признаков склонности лица к преступлениям. Таким образом, эта
мера не является содержанием под стражей "на основании признания лица виновным
компетентным судом", как этого требует Конвенция. Европейский суд решил, что
п.1 ст.5 был нарушен. Таким образом еще раз была подтверждена необходимость
строго следовать критериям, определенным в ст.5 Конвенции, и не подменять
их иными, даже руководствуясь якобы целесообразностью таких отступлений в
интересах общества.
В пункте 3 ст.5 Конвенции сказано, что каждый, задержанный или заключенный
под стражу в соответствии с подп."c" п.1 ст.5, незамедлительно доставляется
к судье или к иному должностному лицу, наделенному согласно закону судебной
властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока
или на освобождение до суда. Обратим внимание на выделенные слова. Конвенция
не толкует данные понятия, однако об их содержании можно судить по материалам
судебной практики. Например, суть термина "незамедлительно" раскрывается в
деле Мак Гоф против Швеции. Пункт 4 ст.5 Конвенции говорит о том, что судья
должен рассмотреть дело по существу безотлагательно. Согласно действовавшему
в Швеции законодательству, при аресте лица следовало немедленно уведомить
об этом суд, который должен был назначить разбирательство в течение двух недель.
Если его нельзя было провести в указанный срок, то суд должен был не реже
одного раза в две недели решать на открытых заседаниях вопрос о законности
содержания арестованного под стражей. Г-н Мак Гоф, который обвинялся в контрабанде
наркотиков, был арестован в Стокгольме. С момента ареста по ордеру Стокгольмского
окружного суда до момента доставления его к окружному судье прошло 15 дней.
Европейский суд вынес решение о нарушении ст.5 Конвенции, указав: "Столь долгий
срок нельзя считать соответствующим требованию о незамедлительной доставке".
В деле Де Йонг против Нидерландов трое солдат отказались выполнять приказ
"по соображениям совести". Они были арестованы и содержались под стражей соответственно
7, 11 и 6 дней до момента передачи их дел в суд для вынесения решения о законности
ареста. Во всех трех случаях Европейский суд указал, что даже с учетом условий
армейской жизни и особенностей военной юстиции столь длительные сроки отсутствия
доступа к суду нарушили ст.5 Конвенции.
Адвокатам, работающим в сфере защиты прав человека, могут быть интересны
факты из дела Ассенов против Болгарии. Данные материалы позволят российским
коллегам правильно выстроить защиту при передаче жалобы в Страсбургский суд.
Уголовно-процессуальное законодательство Болгарии мало отличалось от нынешнего
российского, пока в болгарском законодательстве после Страсбургских дел не
произошли изменения.
В январе 1995 г. в связи с расследованием ряда краж и грабежей Ассенов
был допрошен в качестве свидетеля. После этого он был задержан и на следующий
день в присутствии своего адвоката допрошен уже в качестве подозреваемого
в совершении указанных преступлений. В некоторых кражах он признался и был
арестован. Его опознали четыре свидетеля.
С 27 июля 1995 г. по 25 марта 1996 г. Ассенов содержался под стражей
в СИЗО. По его утверждению, он был помещен в одиночную камеру площадью 3 x
1,8 м, в которой находились еще четыре человека. Камера находилась почти полностью
ниже уровня земли, в нее проникало очень мало света и свежего воздуха, возможности
выполнять физические упражнения не было. Ассенов несколько раз подавал ходатайства,
требуя перевести его в другую (одиночную) камеру. Правительство утверждало,
что площадь камеры была 4,6 x 3,5 м, и в ней с осужденным находился только
один человек.
11 сентября 1995 г. Ассенов подал в окружной суд ходатайство об освобождении
из-под стражи. Суд рассмотрел его только 19 сентября, причем в закрытом заседании,
и отказал в просьбе, мотивируя свое решение тяжестью инкриминируемых преступлений.
13 октября 1995 г. окружной прокурор также отклонил два ходатайства об освобождении.
Региональный прокурор подтвердил эти отказы. Генеральный прокурор в своем
решении о переводе Ассенова в Пенитенциарный центр для несовершеннолетних
преступников указал, что его задержание и арест были законными, поскольку
была опасность рецидива. 25 марта 1996 г. Ассенов был переведен в Пенитенциарный
центр.
Между тем дело неоднократно возвращалось на дополнительное расследование.
По болгарскому праву при заключении под стражу прокурор решал этот вопрос
без допроса задержанного (арестованного), только на основании представленных
материалов. Прокурор мог продлить сроки предварительного следствия до двух
месяцев, региональный прокурор - до шести и Генеральный прокурор - до девяти
месяцев. Юридически не было никаких препятствий для того, чтобы прокурор,
который арестовал лицо или санкционировал постановление следователя, действовал
в отношении арестованного и как следственный орган. На практике такое случалось
часто. Законодательство требовало, чтобы арестованный имел возможность обратиться
с обжалованием ареста в суд, который в течение трех дней с даты подачи жалобы
должен вынести решение о законности ареста. Однако на деле болгарские суды
рассматривали дело без участия арестованного - в совещательной комнате, в
закрытом заседании. При отказе в освобождении арестованного об этом не уведомляли.
Более того, он имел право только один раз обжаловать в суд арест. Повторно
можно было обжаловать только новый арест. Во всех остальных случаях (после
отказа суда) арестованный мог обжаловать арест, только обращаясь в следственные
органы (прокуратуру).
Европейский суд в своем решении, учитывая все сказанное, указал на неоднократное
нарушение властями Болгарии Конвенции: ее ст.3 (жестокое обращение), ст.13
(отсутствие эффективных средств защиты), п.3 ст.5 (не был доставлен к судье),
п.4 ст.5 (лишь один раз имел право обжаловать решение в суд). Родителей Ассенова
несколько раз допрашивали в полиции, после чего они отказались под присягой
от факта подачи жалобы в Страсбург. Европейский суд признал это нарушением
ст.25 Конвенции (право на индивидуальную жалобу и обязательство государства
не препятствовать этому).
В свете ставших привычными для россиян событий (взрывы, охота за террористами,
"чеченцами") стоит вспомнить дело, в связи с которым Европейский суд рассмотрел
вопрос об "обоснованности подозрений" (подп. "с" п.1 ст.5 Конвенции). В деле
Фокс, Кэмпбэлл и Хартли против Соединенного Королевства трое граждан были
арестованы по подозрению в совершении террористических актов и ранее уже были
судимы за это. После начала разбирательства в Страсбурге правительство Великобритании
заявило, "что не может раскрыть содержание оперативной информации, на которой
основывается подозрение, так как такое раскрытие может поставить под угрозу
жизнь и безопасность других людей. Преступления, связанные с терроризмом,
относятся к особой категории. Поэтому возможно, что полиции часто приходится
задерживать и арестовывать подозреваемых в терроризме на основании информации,
которую нельзя раскрывать подозреваемому или представить ее в суде, не поставив
под угрозу источник информации".
Согласитесь, этот подход напоминает практику российских правоохранительных
органов. Однако Европейский суд по правам человека не принял данную точку
зрения и в решении по этому делу указал, что, конечно, дела о терроризме относятся
к категории самых сложных и важных, но это не является основанием для вольного
толкования слова "обоснованность" и стоящего за ним принципа. Суд признал,
что договаривающиеся стороны - участники Конвенции могут не раскрывать какую-то
информацию для того, чтобы не навредить расследованию, и применение подп."с"
п.1 ст.5 Конвенции не должно непомерно затруднять государству проведение расследования,
но все же государство должно предоставить какую-либо дополнительную информацию
суду для оценки обоснованности ареста. Говорить же лишь о подозрениях неправомерно,
тем более что английское право вообще не говорит об обоснованности, называя
лишь подлинные подозрения и устанавливая значительно меньшие гарантии при
аресте, чем Конвенция. Суд также подчеркнул следующее: "Тот факт, что двое
из арестованных уже привлекались к ответственности за соучастие в терроризме
семь лет назад, не может быть основанием для нового обвинения в терроризме"
и вынес решение о нарушении ст.5 Конвенции.

Кто может осуществлять функции
государственного обвинителя и судьи
в смысле ст.5 и 6 Конвенции?

Существенное значение имеет определение понятий "судья" и "лицо, осуществляющее
судебные функции". Основное правило заключается в том, что лицо, санкционировавшее
арест и проводящее расследование, не может считаться настолько беспристрастным,
чтобы решать в будущем вопрос об обоснованности ареста.
В деле Де Йонг против Нидерландов Европейский суд указал, что военный
прокурор, арестовавший заявителей, по нидерландскому законодательству в определенных
случаях после передачи дела в суд обязан был выступать в качестве обвинителя.
Ввиду этого Суд решил, что военный прокурор на этапе решения вопроса о законности
ареста не может считаться лицом, "независимым от сторон", именно потому, что
он обязательно станет одной из сторон на следующем этапе. В деле Пьерсак против
Бельгии Европейский суд отметил, что Конвенция была нарушена, когда лицо,
ранее участвовавшее в деле в качестве следственного сотрудника, позже выступило
в качестве судьи. Судья не может вначале осуществлять уголовное преследование,
а затем участвовать в деле в качестве судьи.
Здесь приведены лишь некоторые подробности применения ст.5 Конвенции
Европейским судом по правам человека. И чтобы хорошо ориентироваться в данном
вопросе, нужно постоянно изучать весьма солидную практику указанного органа.

Давление на судей

В России часто приходится сталкиваться с различными формами давления
на суд и судей, и прежде всего со стороны государственных органов. Любой "нажим"
расценивается Европейским судом как нарушение п.1 ст.6 Конвенции.
Так, участвовавшая в деле Совтрансавто против Украины (жалоба N48553/99)
компания "Совтрансавто" (далее - Заявитель) владела 49% акций государственной
компании "Совтрансавто - Луганск". В январе 1996 г. на собрании акционеров
последней было принято решение о внесении изменений в устав с целью увеличить
в последующем долю частных акционеров, сменив тем самым форму собственности.
Решение собрания акционеров было утверждено государственным исполнительным
советом. В декабре 1996 г. и августе-октябре 1997 г. генеральный директор
"Совтрансавто - Луганск" увеличил уставный капитал на 1/3. Все это означало,
что совет директоров получил право управлять собственностью компании единолично,
а акционерный капитал, приходящийся на долю Заявителя, снизился до 20,7%.
Заявитель подал в арбитражный суд иск к "Совтрансавто - Луганск" и исполнительному
совету о незаконности указанных решений.
Арбитражный суд и апелляционная инстанция отказали в удовлетворении требований
Заявителя. Последний подал надзорную жалобу в Высший Арбитражный Суд Украины,
который отменил указанные судебные акты и вернул дело на новое рассмотрение
в суд первой инстанции. В январе 1998 г. после получения письма от совета
директоров "Совтрансавто - Луганск" президент Украины обратился к председателю
ВАС Украины с предложением "защитить национальные интересы Украины", которые,
как считал президент, "неразрывно связаны с компанией "Совтрансавто - Луганск".
В апреле 1998 г. государственный орган по надзору за деятельностью государственных
компаний установил, что решение собрания акционеров, принятое в январе 1996
г., и последующие решения совета директоров незаконны. После этого президент
Украины вновь обратился в ВАС с предложением "защитить национальные интересы"
и поддержать действия "Совтрансавто - Луганск". Впоследствии арбитражный управляющий,
назначенный арбитражным судом, отказался продолжать исполнять свои полномочия,
заявив, что на него оказывается давление со стороны руководства "Совтрансавто
- Луганск". В июне 1999 г. руководство компании на общем собрании акционеров
приняло решение о ее ликвидации. Заявитель на собрании не присутствовал. Европейский
суд по правам человека принял данное дело к разбирательству, и оно находится
на стадии рассмотрения*(8).

Принцип процессуального равенства сторон

Положения ст.6 Конвенции относительно состязательности и процессуального
равенства сторон применяются не только в уголовном процессе. Правда, о праве
на вызов и допрос свидетелей соответствующей стороной применительно к гражданскому
процессу Конвенция прямо не упоминает. Такое право предусмотрено ее подп."d"
п.3 ст.6 в отношении уголовного процесса. Однако п.1 ст.6 Конвенции говорит
о праве на справедливый суд, а это требование, как уже неоднократно упоминалось,
интерпретируется Европейским судом весьма конкретно и включает в себя, в частности,
право на равные права сторон в судопроизводстве (как в уголовном, так и гражданском).
В российских (и не только) судах это основополагающее право нередко нарушается.
Судья может отклонить ходатайство адвоката о допросе свидетелей или экспертов
под предлогом "нецелесообразности". Подобные ситуации рассматривал и Европейский
суд.
Так, по делу Домбо Бехеер Б.В. против Нидерландов Европейский суд вынес
решение, в котором квалифицировал ситуацию, в которой оказался истец, как
нарушение права на справедливое судебное разбирательство. Проблема заключалась
в том, что местный суд отказал в праве на дачу свидетельских показаний представителю
одной из сторон (исполнительному директору компании), в то время как представителю
другой стороны (менеджеру банка) такое право было дано.
Вопрос, который предстояло решить Европейскому суду, заключался в том,
чтобы определить, противоречил ли принципу равенства прав сторон отказ национального
суда разрешить упомянутому исполнительному директору дать показания, и повлекло
ли это нарушение права на справедливое судебное разбирательство (п.1 ст.6
Конвенции). Европейский суд разъяснил, что в его задачи не входит рассмотрение
законодательства Нидерландов о порядке истребования и представления доказательств
в гражданском процессе in abstracto, ему необходимо определить, было ли разбирательство
в своей совокупности, включая вопрос о том, каким образом доказательства были
представлены, справедливым в смысле п.1 ст.6 Конвенции.
Было отмечено, "что государства, несомненно, имеют широкие пределы усмотрения
в определении требований к "справедливому судебному разбирательству" в гражданском
процессе по сравнению с уголовным. Тем не менее понятие справедливого разбирательства,
возникшее в прецедентном праве Европейского суда, "включает требование "процессуального
равенства сторон" в смысле справедливого равновесия между сторонами в отношении
как гражданских, так и уголовных дел". В случае спора, затрагивающего частные
интересы, "процессуальное равенство сторон подразумевает возможность для каждой
стороны располагать разумной возможностью представить ее дело, включая доказательства,
в условиях, которые не ставят ее в существенно неблагоприятное положение по
отношению к противоположной стороне".
В рассматриваемом деле, согласно законодательству Нидерландов, истец
должен был доказать существование предполагаемого контракта с банком. На встрече,
где указанный контракт должен был быть заключен, присутствовали только два
лица: исполнительный директор истца и менеджер местного отделения банка. В
качестве свидетеля был выслушан только второй: первый не имел такой возможности,
поскольку был расценен апелляционным судом в качестве лица, "единого с самой
компанией (истцом)". Обратив внимание на то, что исполнительный директор истца
и менеджер местного отделения банка действовали как равные партнеры в переговорах
по оспариваемому контракту, Европейский суд отметил, что трудно понять, почему
им не была предоставлена равная возможность дать свидетельские показания.
Исходя из этого Европейский суд пришел к выводу о том, что истец был поставлен
в менее благоприятное положение, чем банк, следовательно, произошло нарушение
п.1 ст.6 Конвенции.
В деле Руиз-Матеос истцы утверждали, что в отношении них был нарушен
принцип процессуального равенства сторон. В связи с тем, что данный принцип
рассматривается как важнейшая составляющая справедливого судебного разбирательства,
Суд отметил, что будет рассматривать вопрос о справедливости оспариваемых
разбирательств в свете всех положений п.1 ст.6 Конвенции. Суд подчеркнул,
что ввиду ограниченности круга лиц, которые имеют право передать в Конституционный
суд вопросы о конституционности закона в ходе разбирательства спора гражданско-правового
характера, где такие лица являются сторонами, им должны быть гарантированы
свободный доступ к показаниям другой стороны, а также реальная возможность
возражать на них. Этого не произошло в деле семьи Руиз-Матеос. Учитывая указанные
факты, Суд заявил, что право на справедливое судебное разбирательство было
нарушено.
Говоря о процессуальном равенстве сторон, следует особо сказать о практике
арбитражных судов. Так, судами апелляционной и кассационной инстанций этот
принцип часто нарушается. Речь идет о лишении одной из сторон возможности
участвовать в рассмотрении дела ввиду того, что она не уведомлена надлежащим
образом о дате и месте судебного заседания. Чаще всего это происходит в апелляционной
инстанции. Кассационная инстанция зачастую подтверждает решения апелляционного
суда, надзорная же, как правило, отменяет такие постановления как незаконные.
Следует знать, что незаконное постановление кассационной инстанции дает
право на рассмотрение дела в Страсбурге. То же касается случаев, когда постановления
подписываются не тем судьей, который участвовал в рассмотрении дела, или не
подписываются одним из судей*(9).

Помещение в психиатрический стационар. Права пациентов
психиатрических больниц

Проблема помещения в психиатрический стационар является одной из самых
сложных не только в России, но и в странах Западной Европы. Об этом свидетельствует
большое количество дел данного типа, рассмотренных Страсбургским судом. Ситуация
осложняется стремительным ростом числа психических заболеваний в мире, что
создает благодатную почву для разного рода злоупотреблений в процессе оказания
психиатрической помощи - грань между опасным и неопасным состояниями легко
стирается в угоду тем или иным интересам.
Законодательство России в области психиатрии в целом соответствует международным
стандартам. Наша страна сравнительно недавно была принята в Международную
психиатрическую организацию. Однако отдельные нормы законов и существующая
практика оказания психиатрической помощи в России все же не отвечают требованиям
Конвенции в свете соответствующей практики Европейского суда. Поэтому нарушения
соответствующих прав граждан вполне возможны, и следствием этого могут стать
их обращения в Страсбург.
Рассмотрим дело Маттер против Словакии*(10). Истец - гражданин Словакии,
1925 г. рождения, проживающий в Чадке. В 1976 г. дееспособность заявителя
была ограничена. В 1983 г. районный суд Чадки полностью лишил заявителя дееспособности
на том основании, что он страдал возбудимой и сутяжной формой паранойяльного
психоза. Районный суд отметил, что истец лечился в психиатрической поликлинике
на протяжении 20 лет и что его состояние ухудшалось в связи с синдромом нарастающего
слабоумия.
18 февраля 1987 г. районный суд начал по требованию заявителя от 2 февраля
1987 г. судебное разбирательство согласно ст. 81 (1) Гражданского процессуального
кодекса, чтобы определить возможность восстановления его дееспособности. Учитывая
промежуток времени, который прошел после первой экспертизы, возникла необходимость
получить свежее медицинское заключение. 5 февраля 1996 г. районный суд формально
принял решение о проведении второй судебно-психиатрической экспертизы. 21
октября 1997 г., т.е. более чем через полтора года, он определил медицинское
учреждение, где она должна была быть проведена.
Правительство не объяснило причин данной задержки. В свете вышесказанного
Европейский суд заключил, что национальные суды действовали без должного усердия
и ответственности, которые требуются в делах подобного рода в соответствии
с п.1 ст.6 Конвенции. Принимая во внимание данные обстоятельства и важность
дела для заявителя, а также состояние судебных разбирательств, Суд решил,
что требование в отношении "разумного периода времени" не было соблюдено.
Следовательно, было допущено нарушение п.1 ст.6 Конвенции.
Еще одно дело - Люберти против Италии. Разбирательство в местном суде,
длившееся 18 месяцев и десять дней, касалось прекращения содержания в психиатрическом
заведении закрытого типа лица, обвиненного в совершении уголовного правонарушения
и оправданного по причине его невменяемого состояния. Европейским судом оно
расценено как слишком длительное и поэтому нарушающее право на "незамедлительное"
решение судом вопроса, касающегося лишения свободы. Индивид может быть признан
"психически больным" и лишен на законных основаниях свободы только при выполнении
трех обязательных условий: а) следует убедительно доказать, что он является
психически больным; б) психическое расстройство должно быть таким, которое
предполагает принудительные меры лечебного характера; в) действие продолжительности
содержания в лечебнице должно быть обосновано течением болезни. По мнению
Суда, несмотря на оперативность надзорного отдела Неаполя, результатом излишних
проволочек, которые характеризовали первую часть разбирательства, стало то,
что судебные власти Италии не приняли решение безотлагательно по поводу законности
и обоснованности оспариваемого лишения свободы. Общая оценка материалов, представленных
в Суд, привела к выводу о нарушении п.4 ст.5 Конвенции.
Согласно материалам дела Aerts v. Belgium (жалоба N 25357/94), заявитель
семь месяцев содержался в психиатрическом отделении тюрьмы обычного режима,
хотя была возможность содержать его в Центре социальной реабилитации, созданном
для данной категории лиц соответствующим психиатрическим учреждением. Европейский
суд вынес решение о нарушении ст.5 Конвенции. В деле Erkalo v. The Netherlands
(жалоба N 23807/94) заявитель не был освобожден немедленно по окончании срока
содержания в закрытом стационаре. Вердикт Европейского суда: нарушение п.1
ст.5 Конвенции.

Право на защиту

Типичным примером нарушения права на защиту и ст.6 Конвенции является
следующее дело. По кассационной жалобе С., осужденного к смертной казни, был
отменен приговор суда присяжных в связи с нарушением права С. на защиту. Как
видно из материалов дела, защиту интересов С. на предварительном следствии
осуществляла адвокат Ш. По окончании данного этапа она подала ходатайство
об освобождении ее от дальнейшего участия в деле по состоянию здоровья, которое
было удовлетворено. Одновременно следователем было вынесено постановление
о назначении защитника из числа адвокатов юридической консультации района.
Заведующий юридической консультации поручил ведение защиты адвокату К.,
от которого С. категорически отказался, мотивируя свое решение тем, что К.
ранее работал в этом же РОВД следователем, и просил обеспечить участие в его
деле адвоката П. Адвокат К. написал ходатайство об освобождении его от участия
в деле, в котором объяснил, что в сложившейся ситуации с обвиняемым не удается
установить психологический контакт, нет возможности обсуждать необходимые
вопросы, что влечет нарушение права С. на защиту. Тем не менее следователь
вынес постановление об отказе в удовлетворении ходатайств обвиняемого и защитника,
сославшись на ст.50 УПК РСФСР и указав, что отказ обвиняемого от защитника
не обязателен для следователя. В дальнейшем С. на предварительном следствии
четырежды заявлял ходатайства о замене адвоката К., просил обеспечить участие
в деле другого адвоката, в частности, адвоката П., однако все его просьбы
были оставлены следователем без удовлетворения по тому же основанию.
При судебном разбирательстве дела в порядке предварительного слушания
С. вновь заявил ходатайство о замене адвоката К., указав, что тот не был ни
на одном следственном действии, с ним не достигнут психологический контакт,
не выработана тактика осуществления защиты. Указанное ходатайство было поддержано
и адвокатом К., заявившим суду, что он не может защищать обвиняемого, который
ему не доверяет. Постановлением председательствующего судьи в удовлетворении
ходатайства было отказано без указания мотивов.
Аналогичное ходатайство С. было заявлено в подготовительной части судебного
разбирательства, которое также было поддержано адвокатом К. Это ходатайство
было оставлено без удовлетворения судом, так как, по мнению суда, не имелось
законных оснований для отвода защитника К. После этого С. заявил суду ходатайство
о предоставлении ему времени для беседы с адвокатом К. Председательствующий
вынес постановление о предоставлении подсудимому требуемого времени, но после
проведения отбора присяжных заседателей. Однако время не было предоставлено
и после проведения отбора присяжных заседателей.
При таких обстоятельствах Кассационная палата признала обоснованной жалобу
осужденного С. на нарушение его права на защиту.
Доводы осужденного С. были подтверждены и председательствующим судьей,
который в напутственном слове отметил неактивную позицию адвоката в ходе судебного
заседания, а вину возложил на самого подсудимого С., избравшего, по мнению
судьи, неправильную позицию защиты (определение N 6-кп 97-1ск сп.) *(11).
Серьезным нарушением права на защиту является принятый в России порядок
допуска адвоката к его задержанному или арестованному клиенту. Многие адвокаты
не раз сталкивались со следующей ситуацией. Гражданина задерживают в порядке
ст.122 УПК РСФСР в пятницу вечером. Его родственники находят адвоката и заключают
с ним соглашение об оказании юридической помощи. Тот, прибыв в следственный
отдел УВД и предъявив ордер юридической консультации, пытается получить разрешение
на свидание со своим клиентом. Но не тут-то было! Оказывается, у следователя
уже начался выходной. А если следователь на месте, то начальник СО отсутствует,
и печать, которой нужно заверить разрешение, находится у него в сейфе. Лишь
в понедельник адвокату все же удается встретиться с клиентом. Выясняется,
что к этому моменту его уже успели допросить. Человек более двух суток находится
без защитника! За это время из задержанного "выбивают" нужные показания. Более
того, обычно оперативники начинают применять физическую силу уже во время
задержания.
Подобное положение является грубейшим нарушением подп."с" п.3 ст.6 Конвенции,
однако ничего не изменилось даже после появления постановления Конституционного
Суда РФ от 27 июня 2000 г. N 11-П "По делу о проверке конституционности положений
части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса
РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова". В пункте 4 названного документа
сказано следующее: "Рассматривая право обвиняемого на получение помощи адвоката
как распространяющееся на досудебные стадии производства (решение от 24 мая
1991 года по делу Quaranta, Series А, no. 205, para 27; решение от 24 ноября
1993 года по делу Ymbrioscia, Series A, no. 275, para 36), Европейский суд
по правам человека сформулировал ряд положений, согласно которым отказ задержанному
в доступе к адвокату в течение первых часов допросов полицией в ситуации,
когда праву на защиту мог быть нанесен невосполнимый ущерб, является - каким
бы ни было основание такого отказа - несовместимым с правами обвиняемого,
предусмотренными статьей 6 (п.3 "с") Конвенции о защите прав человека и основных
свобод (решение от 8 февраля 1996 года по делу Murray, 1996-I, para 66). При
этом под обвинением в смысле статьи 6 Конвенции Европейский суд по правам
человека понимает не только официальное уведомление об обвинении, но и иные
меры, связанные с подозрением в совершении преступления, которые влекут серьезные
последствия или существенным образом сказываются на положении подозреваемого,
т. е. считает необходимым исходить из содержательного, а не формального понимания
обвинения (решение от 27 февраля 1980 года по делу Deweer, Series А, no. 35,
para 44, 46; решение от 15 июля 1982 года по делу Eckle, Series А, no. 51,
para 73; решение от 10 декабря 1982 года по делу Foti, Series А, no. 56, para
52).
Таким образом, оспариваемые положения части первой статьи 47 УПК РСФСР,
согласно которым лицо, подозреваемое в совершении преступления, получает право
пользоваться помощью защитника с момента объявления ему либо протокола задержания,
либо постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу
до предъявления обвинения, исходя из их буквального смысла, ограничивают право
каждого на досудебных стадиях уголовного судопроизводства пользоваться помощью
адвоката (защитника) во всех случаях, когда его права и свободы могут быть
существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием,
и, следовательно, не соответствуют статьям 17 (часть 1), 21 (часть 1), 22
(часть 1), 48 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации".
Как было сказано, многие суды в регионах попросту игнорируют данное постановление,
а кассационная инстанция подтверждает незаконные приговоры нижестоящих судов.
В одном из российских регионов спустя более полугода после опубликования судья
не знал о существовании процитированного постановления Конституционного Суда
РФ. Но самым поразительным оказалось то, что во всем суде не нашлось текста
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, хотя этот
документ действует на территории России и должен применяться судами уже более
двух лет! Трудно сказать, сколько еще потребуется времени для того, чтобы
создать судебную систему, соответствующую требованиям Конвенции, но отрадно,
что начало этому процессу уже положено - идет интеграция России в международную
систему защиты прав человека.

А.А. Глашев,
адвокат, вице-президент
Международного союза (содружества) адвокатов

"Законодательство", N 6, июнь 2001 г.

-------------------------------------------------------------------------
*(1) См. также: Глашев А.А. Европейский суд по правам человека: порядок
подачи и рассмотрения жалоб // Законодательство. 2000. N 6.
*(2) Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября
1950 г.) (с изм. и доп. от 21 сентября 1970 г., 20 декабря 1971 г., 1 января
1990 г., 6 ноября 1990 г., 25 марта 1992 г., 11 мая 1994 г.).
*(3) Стецовский Ю.И. Право на свободу и личную неприкосновенность. Нормы
и действительность. М., 2000. С.190-193.
*(4) Европейский суд по правам человека: Избранные решения. М., 2000.
Т.1.
*(5) Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2000. N 14.
*(6) Там же. 1999. N 13. С.26.
*(7) Инфантьев П. "Кресты" (С.-Петербургская одиночная тюрьма): Из личных
воспоминаний. М., 1907. С.3.
*(8) Бюллетень Европейского суда по правам человека. 1999. N 12. С.13.
*(9) См.: Постановление ВАС РФ от 8 октября 1996 г. N 642/96.
*(10) Case of Matter v. Slovakia. Judgment. Strasbourg. 1999. 5 July.
*(11) Шурыгин А. Защита в судопроизводстве с участием коллегии присяжных
заседателей // Российская юстиция. 1997. N 8,9.

© Минская коллекция рефератов


Комментарии:


ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:

СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.

Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.

ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.



Флаг Беларуси Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам