ПРАВО РОССИИ (последнее)
Правовая определенность и судебное нормотворчество
Актуальные публикации по вопросам российского права.
О правовой определенности и судебном нормотворчестве
В статье Потапенко С.В. «Судебное нормотворчество и единство судебной практики», опубликованной в предновогоднем выпуске «ЭЖ-юрист», поднята ак-туальная тема – о выполнении судебной системой стабилизирующей функции, создающей уверенность в справедливости и надежности законов, объективности и предсказуемости правосудия.
Прочитав эту статью, захотелось отчасти развить поднятую тему, отчасти возразить автору.
Деятельность судебной системы должна вносить определенность в граж-данско-правовые отношения. В результате этой деятельности должны разрешать-ся конфликты и споры. И уже в древнем Риме существовал принцип «res judicata pro veritate habeture».
Правовая определенность является одним из основополагающих принци-пов права.
В начале ХХ века один из корифеев правовой науки России г-н Покровский И.А. в своей книге «Основные проблемы гражданского права» дал следующую оценку принципу правовой определенности:
« Одно из первых и самых существенных требований, которые предъявляются к праву развивающейся человеческой личностью, является требование определенности правовых норм. Если каждый отдельный человек должен подчиняться праву, если он должен приспособлять свое поведение к его требованиям, то очевидно, что первым ус-ловием упорядоченной общественной жизни является определенность этих требова-ний. Всякая неясность в этом отношении противоречит самому понятию правопоряд-ка и ставит человека в весьма затруднительное положение: неизвестно, что исполнять и к чему приспособляться. И естественно, что чем более развивается индивидуальная самодеятельность, тем более растет эта потребность в определенности права. Пока гражданско-правовая жизнь течет вяло, движимая инерцией исстари заведенного по-рядка, пока индивидуальное творчество в этой области еще не играет заметной роли, до тех пор известная неясность или неопределенность правовых норм не дает себя больно чувствовать. Но дело решительно меняется с того момента, когда возникает потребность в большей личной энергии и в большей личной инициативе, тогда опре-деленность права становится непременным условием этих последних, становится во-просом самой личности. Индивид, поставленный лицом к лицу с обществом, государ-ством, имеет право требовать, чтобы ему было этим последним точно указано, чего от него хотят и какие рамки ему ставят. Логически это право на определенность право-вых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, вообще ни о каком "праве" не может быть речи».
В настоящее время, ритм гражданско-правовой жизни заметно ускорился, соответственно возросло и требование правовой определенности по сравнению с началом ХХ века и по сравнению со временем «социалистического» существова-ния России.
Актуальность правовой определенности подчеркивалась и в неоднократно выраженной Конституционным Судом Российской Федерации правовой пози-ции, согласно которой общеправовой критерий определенности, ясности, недву-смысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равен-ства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1 Конституции Российской Фе-дерации), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правопримени-телями. Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ве-дет к произволу, а значит - к нарушению принципов равенства и верховенства закона.
В качестве инструмента для обеспечения правовой определенности автор статьи «Судебное нормотворчество и единство судебной практики» предлагает применение ст.389 ГПК РФ:
«Согласно ст. 389 ГПК РФ Председатель Верховного Суда РФ или заместитель Председателя Верховного Суда РФ имеет право внести в Президиум Верховного Суда РФ мотивированное представление о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора в целях обеспечения единства судебной практики и законности».
Г-н Потапенко весьма своебразно ее толкует:
«Причем такой пересмотр судебных постановлений в порядке надзора не ограни-чен какими-либо сроками, на него не распространяется характерный для стадии над-зорного производства принцип диспозитивности, так как дело рассматривается по су-ществу в отсутствие надзорных жалоб сторон или представления прокурора».
К сожалению, автор не привел никаких доводов для такого толкования ст.389 ГПК РФ. Такое толкование, на мой взгляд, является неконституционным и противоречит основополагающим принципам справедливого правосудия.
В частности Секретариат Конституционного суда РФ считает:
«…при толковании ст.389 ГПК РФ необходимо принимать правовую позицию Конституционного Суда РФ, выраженную в определении от 13.06.2002 №166-О, соглас-но которой должностные лица судов общей юрисдикции, являющиеся одновременно судьями, могут инициировать возбуждение производства в порядке надзора на состо-явшиеся судебные решения только при наличии оснований, выявленных по результа-там рассмотрения заявлений соответствующих заинтересованных лиц, указанных в за-коне. Иное означало бы нарушение принципов состязательности и равноправия при осуществлении судопроизводства. Данная позиция, выраженная в отношении право-мочий должностных лиц суда на принесение протестов в порядке надзора на основе норм ГПК РФ 1964 г., сохраняет свою силу и в отношении реализации полномочий, предусмотренных ст.389 ГПК РФ» .
Более того, такое толкование ст.389 ГПК РФ предполагает несоблюдение Российской Федерацией обязательств, вытекающих из присоединения к Европей-ской конвенции «О защите основных свобод и прав человека».
В связи с инкорпорированием Европейской конвенции «О защите прав че-ловека и основных свобод» (далее - Конвенция) в правовую систему России перед российским законодателем встала необходимость привести свою судебную систе-му в соответствие с европейскими стандартами. Основным из источников по формированию позиции европейского суда по вопросу пересмотра в порядке надзора является установленный Европейской конвенцией принцип правовой определенности, гарантирующей недопустимость пересмотра вступившего в за-конную силу решения суда. Такая позиция зафиксирована в решении по делу «Брумареску против Румынии». Право на справедливое разбирательство, гаран-тированное Конвенцией, провозглашает верховенство права как часть общего на-следия договаривающихся государств. Одним из основных аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который требует среди про-чего, чтобы если суды вынесли окончательное решение по вопросу, их решение не ставилось под сомнение.
В постановлении Европейского суда по правам человека по делу «Рябых против РФ» содержится принципиальный подход к любой процедуре, позволяю-щей отменить окончательное решение суда. А именно, Европейский суд устано-вил, что надзорное производство по российскому гражданскому судопроизводст-ву не соответствует принципу правовой определенности. Это несоответствие име-ет следующие аспекты:
1. отсутствие жестких и неизменяемых процессуальных сроков на отмену судебного акта.
2. наличие права у суда надзорной инстанции рассматривать дело по существу.
3. привязка процедуры надзорного обжалования к полномочиям от-дельных должностных лиц.
Г-н Потапенко в своей статье толкует ст.389 ГПК РФ именно в свете важно-сти наличия вышеуказанных аспектов, не считаясь с радикально противополож-ной позицией Европейского суда по правам человека по данному вопросу.
Россия, выступавшая по делу «Рябых против РФ» как ответчик, после выне-сения решения Европейским судом по правам человека была обязана в целях предотвращения новых нарушений привести в соответствие с нормами Конвен-ции российскую правовую систему.
Оставление в ст.389 ГПК РФ права должностных лиц вносить мотивирован-ные представления в Президиум Верховного Суда РФ также создает предпосылки для новых нарушений Конвенции со стороны РФ. Также это противоречит стать-ям 26 и 27 Венской Конвенции о праве международных договоров (Вена, 23 мая 1969 г.)
Статья 26 «Каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться»
Статья 27 «Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора»
и положениям части 4 статьи 15, части 1 статьи 17, статьи 18 Конституции Российской Федерации:
«права и свободы человека согласно общепризнанным принципам и нормам меж-дународного права, а также международным договорам Российской Федерации явля-ются непосредственно действующими в пределах юрисдикции Российской Федера-ции».
В настоящее время Европейским судом по правам человека вынесено уже 8 Постановлений, в которых было установлено нарушение п.1 ст.6 Европейской Конвенции по фактам отмены вступивших в законную силу решений в порядке надзора. Это: Постановление от 01.12.2005 «Смарыгин против РФ», жалоба №73203/01; Постановление от 25.10.2005 «Юрий Романов против РФ», жалоба №69341/01; Постановление от 25.10.2005 «Кутепов и Аникеенко против РФ», жа-лоба №68029/01; Постановление от 13.10.2005 «Васильев против РФ», жалоба № 66543/01; Постановление от 06.10.2005 «Андросов против РФ», жалоба №63973/00; Постановление от 21.07.2005 «Росэлтранс против РФ», жалоба №60974/00; Поста-новление от 05.04.2005 «Волкова против РФ», жалоба №48758/99; Постановление от 24.07.2005 «Рябых против РФ», жалоба №52854/99 .
Европейский суд по правам человека в данных постановлениях указывал, что отмена окончательных судебных решений противоречит принципам «верхо-венства права», «правовой определенности», «res judicata». И поэтому примене-ние ст.389 ГПК РФ в толковании г-на Потапенко - это прямой путь к допущению новых нарушений Конвенции со стороны России. Можно сделать и другой вывод, о том, что отмена судебного решения в порядке надзора на основании мотивиро-ванного представления Председателя Верховного Суда РФ или его заместителя будет нарушением права на справедливый суд в свете толкований Европейского суда по правам человека.
Применение ст.389 ГПК РФ в последующем может явиться предметом рас-смотрения жалобы о нарушении Россией прав человека, с большой долей веро-ятности установления факта нарушения п.1 ст.6 Европейской Конвенции «О за-щите прав человека и основных свобод». Этот вывод можно сделать также на ос-новании наиболее известного и наиболее цитируемого Европейским судом по правам человека Постановления по делу «Совтрансавто против Украины», жало-ба № 48553/99 от 25 июля 2002 г.
"77…юридические системы, характеризуемые процедурой протеста, и, следова-тельно, риском отмены вступивших в силу решений судов неоднократно, как про-изошло в данном деле, как таковые несовместимы с принципом правовой определен-ности, которая является одним из фундаментальных аспектов верховенства права по смыслу Статьи 6 § 1 Конвенции, в свете Brumarescu…"
Это дело является прецедентным и, на мой взгляд, для более полного по-нимания отношения Европейского суда по правам человека к отмене решений в порядке надзора необходимо процитировать частично не совпадающее, частично особое мнение судьи И.Кабрала Баррето по данному делу:
«Я первым признаю, что процедура принесения протеста является одним из наи-более тяжких и вопиющих нарушений принципа обязательности судебных решений, принципа, который сам по себе является одной из основополагающих ценностей демо-кратического общества, вытекающей из принципа верховенства права, закрепленного в Конвенции».
Надо отметить, что Европейский суд по правам человека, рассмотрев во-прос о справедливой компенсации по данному делу в отдельном судебном засе-дании постановил:
«а) что государство-ответчик должно выплатить компании-заявителю в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в окончательную силу согласно пункту 2 статьи 44 Конвенции следующие суммы:
i) 500 000 (пятьсот тысяч) евро в возмещение материального ущерба;
ii) 75 000 (семьдесят пять тысяч) евро за моральный ущерб;
iii) 50 000 (пятьдесят тысяч) евро в возмещение судебных издержек и расходов;
iv) любую сумму, соответствующую налогу на данные суммы;
b) что по истечении названного срока вплоть до даты выплаты этой суммы будут на-числяться простые проценты исходя из ставки программы маржинальных ссуд Цен-трального европейского банка плюс три процента…»
Таким образом, применение ст.389 ГПК РФ, на мой взгляд, не может слу-жить средством внесения правовой определенности, а наоборот представляет для нее угрозу.
Более того, из недавно опубликованной Предварительной Резолюция Комитета Министров Совета Европы ResDH (2006)1 «О нарушении принципа правовой опре-деленности процедурой пересмотра дел в порядке надзора в гражданском судопроиз-водстве в Российской Федерации – принятые общие меры и остающиеся вопросы в свете Постановлений Европейского суда по правам человека по делу Рябых (24 июля 2003 г.) и делу Волкова (5 апреля 2005 г.) следует вывод, что Российские власти в Совете Европы доказывают, что:
«Власти отдавали себе отчет в наличии структурной проблемы, которая стала предметом рассмотрения Судом по делу Рябых, начиная с первых коммуникаций Европейским Судом жа-лоб подобного рода Российским Властям. Вследствие этого понимания процедура пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений в порядке надзора была радикально из-менена введением в действие нового Гражданско-процессуального Кодекса, принятого 14 нояб-ря 2002, то есть за шесть месяцев до вынесения Постановления Суда по делу Рябых.
Новый Кодекс (который вступил в силу с 1 февраля 2003), имеет два основных отличия от старого:
- круг лиц, имеющих право подачи жалоб в порядке надзора, ограничен сторонами су-дебного процесса и лицами, чьи законные права и интересы затрагиваются оспариваемым су-дебным постановлением (часть 1 Статьи 376);
- период времени, в который возможна подача жалобы в порядке надзора, ограничен од-ним годом (часть 2 Статьи 376)».
При таких обстоятельствах применение ст. З89 ГПК РФ – осознанное нару-шение обязательств, вытекающих из факта присоединения к Европейской Кон-венции.
Конечно же, вопрос соответствия ст.389 ГПК РФ Конституции РФ и прин-ципам справедливого правосудия значительно шире, чем оговаривалось выше; более полный анализ ст.389 ГПК РФ можно найти в обращении ОАО «Нижнекам-скнефтехим» в Конституционный Суд РФ о неконституционности ст.389 ГПК РФ.
Сразу же после толкования ст.389 ГПК РФ г-н Потапенко приводит опреде-ление термина «единства судебной практики» данного в постановлении Прези-диума Верховного Суда РФ от 23.03.2005 №25-ПВ04.
Причем из текста данного постановления можно определить круг лиц, на которых распространяется данное разъяснение:
«Для Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ на-рушением единства судебной практики может считаться вынесение определений, про-тиворечащих постановлениям Пленума Верховного Суда РФ, содержащим разъясне-ния по вопросам судебной практики; постановлениям Президиума Верховного Суда РФ, определениям Судебной коллегии по гражданским делам, и Кассационной колле-гии Верховного Суда РФ по конкретным делам, содержащим толкования норм матери-ального и процессуального права; материалам официально опубликованных Верхов-ным Судом РФ обзоров судебной практики и ответов на возникшие у судов вопросы в применении законодательства».
Данное толкование порождает для судей судебной коллегии по граждан-ским делам Верховного Суда РФ обязанность соотносить выносимый судебный акт не только с законом, но судебными актами: постановлениями Президиума Верховного Суда РФ, определениями Судебной коллегии по гражданским делам, и Кассационной коллегии Верховного Суда РФ по конкретным делам, содержа-щими толкования норм материального и процессуального права. Причем надо обратить особое внимание на то, что судья Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ должен будет выверять свое решение не только с су-дебными актами вышестоящих инстанций, но и судебными актами, вынесенными судьями Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ. Даже если он будет считать, что его коллега неправильно истолковал закон и попытает-ся вынести решение, руководствуясь ст.120 Конституции РФ, считая, что он под-чиняется только Конституции РФ и федеральному закону, то согласно трактовке вышеуказанного постановления Президиума Верховного Суда РФ его решение будет подлежать отмене…
Данное разъяснение Президиума Верховного Суда РФ оставляет открытым вопрос о том, что будет нарушением единства судебной практики для судей пер-вой инстанции. Будут ли для них обязательными определения кассационной ин-станции и постановления Президиумов областных судов?
И порождает разумный вопрос: «Нарушение единства судебной практики является новым основанием для отмены решения?» Если так, то насколько это со-гласуется с положениями ч.3 ст.55 Конституции РФ? И насколько законным явля-ется данное Постановление Президиума Верховного Суда РФ? Является ли оно прецедентом, и создает ли оно норму права?
Норме права присущи следующие признаки :
а) принята уполномоченными органами государства (законодатель-ными органами);
б) действие ее распространяется на неограниченный круг субъектов;
в) имеет общеобязательный характер;
г) рассчитана на неоднократное применение;
д) в случае ее неисполнения возможно применение принудительных мер.
Теперь рассмотрим цитируемое Постановление Президиума ВС РФ с точки зрения соотношения с данными признаками нормы права.
Конституцией РФ (ст. ст. 10, 94, 110, 118) реализован принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную власти. Причем в соот-ветствии со ст.94 Конституции РФ законодательным органом является Федераль-ное собрание. А ч.4 ст.3 Конституции РФ запрещает присвоение властных полно-мочий. То есть, из Конституции РФ не следует права судебных органов создавать нормы права.
Конституционный суд РФ в своем Определении от 19 февраля 2004 г. N 103-О, оценив полномочия Президиума Верховного суда РФ, пришел к следующему суждению:
«… постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации не является по своему назначению и содержанию разъяснением и не подпадает под признак "официального и иного толкования", которое в соответствии с частью вто-рой статьи 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" оценивается наряду с буквальным смыслом рассматривае-мого акта Конституционным Судом Российской Федерации при принятии решения по делу. Правом давать разъяснения по вопросам судебной практики Президиум Верховного Суда Российской Федерации не наделен законом…»
Круг действия Постановления Президиума Верховного суда РФ от 23.03.2005 №25-ПВ04 ограничен в самом постановлении указанием о том, что оно имеет предназначение для судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ. То есть, опять же имеет место несоответствие признаку нормы права.
Насчет общеобязательности Постановления Президиума Верховного суда РФ от 23.03.2005 №25-ПВ04: думается, что сама направленность на определенный круг – судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда РФ, говорит о том, что данное постановление, если даже было бы обязательным, то оно не имело бы общеобязательного характера. Тем более, что в силу ст.120 Конституции РФ судьи подчинены только Конституции РФ и закону. Обязателен для судьи закон, а не постановления Президиума ВС РФ.
Несоблюдение правовой позиции, изложенной в Постановлении Прези-диума ВС РФ, не является основанием для отмены судебных актов и не может быть положено в обоснование судебного решения. В п.4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении" разъяснено:
"Суду также следует учитывать:
а) постановления Конституционного Суда Российской Федерации о толковании поло-жений Конституции Российской Федерации, подлежащих применению в данном деле, и о признании соответствующими либо не соответствующими Конституции Россий-ской Федерации нормативных правовых актов, перечисленных в пунктах "а", "б", "в" части 2 и в части 4 статьи 125 Конституции Российской Федерации, на которых сторо-ны основывают свои требования или возражения;
б) постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, принятые на ос-новании статьи 126 Конституции Российской Федерации и содержащие разъяснения вопросов, возникших в судебной практике при применении норм материального или процессуального права, подлежащих применению в данном деле;
в) постановления Европейского Суда по правам человека, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подлежащих при-менению в данном деле".
Пленум Верховного суда РФ в данном постановлении не дал никаких разъ-яснений о необходимости учитывать постановления Президиума Верховного суда РФ при вынесении решений.
Объективно «норма права», содержащаяся в Постановлении Президиума ВС РФ, не может существовать вне нормы прав содержащейся в данном случае в ч.3 ст. 377 ГПК РФ, поэтому неоднократность применения, как признак нормы права также не может быть в полной мере применен к Постановлению Прези-диума Верховного Суда РФ.
На основании вышеизложенного можно констатировать, что Постановле-ния Президиума Верховного Суда РФ не обладают признаками, присущими нор-ме права.
В качестве аргумента для признания нормативности решений Верховного суда РФ г-н Потапенко приводит следующее:
«Официальное опубликование этих решений является одним из признаков их нормативности».
Представляется, что публикация всех судебных решений была бы пра-вильным ответом на вызовы времени. И это можно делать в сети Интернет. Безус-ловно, это сделает правосудие более прозрачным и повысит ответственность су-дей.
Но сама по себе публикация судебных актов, конечно же, не делает их но-сящими нормативный характер. Тем более, что публикуются не все судебные ак-ты, а лишь «наиболее актуальные судебные постановления, носящие прецедентный ха-рактер» . Отсюда можно предположить, что не все судебные постановления носят прецедентный характер. И можно даже предположить, что есть кто-то, кто опре-деляет по неизвестному публике принципу, что будет опубликовано, а что нет, то есть, придавать «нормативность» судебному постановлению или нет. И это лицо, санкционировавшее публикацию «прецедента» остается неизвестным, как и мо-тивы его действий. Что порождает возможность умножения судебных ошибок, а также открывает двери для судебного произвола.
Даже официальная публикация Постановлений Президиума ВС РФ не мо-жет превратить постановление Президиума Верховного Суда РФ в писаное право.
Весьма энергично о неписаном праве отзывался английский философ, эко-номист, юрист Иеремия Бентам:
«Неписаное право, право по сути своей неопределенное, не имеющее ни начала, ни конца, пригодное разве для управления стадом и не достойное че-ловека. При нем судья является законодателем, но таким, все законы которого индивидуальны и неизбежно создаются только ex post facto (задним числом): законы его пишутся кровью тех, для кого они предназначаются».
Считаю, что прав Яковлев В.Ф., отметивший, что, несмотря на возрастание регулятивной роли судебной практики, ее использование в качестве дополни-тельного источника права формально невозможно, поскольку Россия является страной континентального позитивного права.
Нельзя не прислушаться к словам Покровского И.А. писавшего еще в 1917 году: «Если теория свободного судейского правотворения заключает в себе орга-ническую и неустранимую опасность судейского произвола, если она самую не-определенность и неясность права возводит в принцип, она, очевидно, идет в раз-рез с интересами развивающейся человеческой личности. Эта последняя может мириться со многими ограничениями своей свободы, если они установлены зако-ном и если они ясны, она не может мириться с зависимостью от чьего бы то ни было произвола, хотя бы самого доброжелательного. Стремление к строгой за-конности составляет такую же непременную черту развивающегося гражданского права, как и развивающегося права публичного, и никакой судейский «транспер-сонализм» этого стремления подавить не сможет».
Причина, названная в качестве придания нормативности судебным поста-новлениям Верховного суда РФ, а именно выполнение стабилизирующей функ-ции, создающей уверенность в справедливости и надежности законов, объектив-ности и предсказуемости правосудия, является весьма уважительной.
Было бы идеально, если бы в каждом суде принимались правильные и за-конные решения, тогда не было бы разброса практики. Вполне понятно желание Верховного Суда РФ, осуществляющего в предусмотренных федеральным зако-ном процессуальных формах судебный надзор за деятельностью судов общей юрисдикции, жестко ограничить нижестоящие суды от неправильного примене-ния законов, указывая им образец применения права. Однако, вряд ли возможно создать такой образец для каждого случая.
И все же, устанавливая жесткий образец применения права для нижестоя-щего суда, Верховный суд РФ не решает проблему законности решений ниже-стоящих судов. Поскольку тем самым, снижается ответственность нижестоящих судов за правильное толкование норм права. Имеется в виду позитивная ответст-венность, которая проявляется в способности самостоятельно выполнять свою работу так, как должно.
В области управления любой руководитель знает, что если делать работу за подчиненного, тот через некоторое время будет считать это должным, и практи-чески будет не работать, а приносить работу руководителю, таким образом сни-мая с себя ответственность за эту работу и перекладывая ее на руководителя.
Последствия этого в области правосудия лучше всего показать, процитиро-вав профессора Шершеневича Г.Ф.:
«Судебная практика рабски ловит каждое замечание кассационного департамента, старается согласовать свою деятельность со взглядами сената. Эта масса решений, на-растающая с каждым годом, все крепче и крепче опутывает наш суд, который как лев, запутавшийся в сетях, бессильно подчиняется своей участи, отказывается от борьбы и живет разумом высшей инстанции. В настоящее время вся задача практика заключает-ся в том, чтобы подыскать кассационное решение на данный случай. Борьба перед су-дом ведется не силою логики, не знанием соотношения конструкции института и сис-темы права, не искусством тонкого толкования законов, а ссылкою на кассационные решения. Печальную картину представляют теперь судебные заседания, где мы видим, как адвокаты поражают друг друга кассационными решениями, и где торжествует тот, кто нашел более подходящее и притом более позднейшее».
Против признания за судебной практикой высших судебных органов (Вер-ховного Суда РФ и Высшего арбитражного суда РФ) силы закона можно привести тот факт, что судебная практика имеет тенденцию менять свое направление. И это вполне логично, поскольку и высшие судебные инстанции могут ошибаться, и ограничить их в праве исправить ошибку в толковании права было бы неразумно. Исправление ошибки путем изменения своей практики, а не настаивание на ней снова и снова, делает честь высшим органам судебной власти и является вполне приемлемым, пока решения обязательны только по тем делам по которым они вынесены.
В случае же придания решениям высших судебных инстанций силы закона, любое изменение судебной практики было бы равнозначно изменению закона. Причем данное изменение, даже если бы оно ухудшало положение тяжущихся, было бы обязательным, для всех дел, рассмотрение которых было начато, и еще не окончено. (Кстати, вопрос точного определения момента окончания рассмотре-ния дел весьма сложен при многоступенчатой надзорной системе существующей в ГПК РФ. Европейский суд по правам человека в деле «Денисов против РФ» от 06 мая 2004 (жалоба № 33408/03), была проанализирована процедура надзора по но-вому ГПК РФ и был сделан следующий вывод: «Суд, следовательно, считает, что процедура судебного надзора, как только она запущена, может стать неопреде-ленной. Следовательно, если ее считать средством правовой защиты, которое нужно исчерпать, то созданная надзорной процедурой неопределенность сделает бессмысленным правило шестимесячного срока. В этих обстоятельствах, Суд счи-тает, что надзорная жалоба сродни жалобе о повторном слушании дела и анало-гична средствам правовой защиты, которые не должны обычно быть приняты во внимание как средство правовой защиты по Статье 35 § 1 Конвенции. Суд не на-ходит никаких особых обстоятельств, которые могли бы оправдать другой вывод». Тем самым ЕСПЧ решил, что окончательным решением является постановление кассационной инстанции). А закон, ухудшающий положение, в соответствии с общеправовым принципом, не может иметь обратной силы.
Васьковский Е.А.в книге «Курс гражданского процесса» также затронул данный вопрос :
«Признание решений третьей инстанции обязательными для всех судов, чрезвычайно неблагоприятно отражается на деятельности низших судов, лишая их всякой самостоятельности и приучая к пассивному подчинению разъяснениям третьей инстанции. Совсем не то наблюдается в западной Европе. Во Франции суды второй инстанции нередко отступают от разъяснений кассационного суда, и их упорное неподчинение не раз побуждало кассационный суд пересматривать свои разъяснения и отказываться от высказанных взгля-дов. Такую же самостоятельность суждений проявляют германские суды. Известный процессуалист проф.Штейн свидетельствует, что… изучая … из года в год судебные решения низших и средних инстанций, он именно из них получает правильные сведения об основоположениях действующего права. «Если бы мы», продолжает он, «когда-либо должны были устранить всю совокупность наших судей от научного и духовно-го участия в развитии и усовершенствовании нашего права, то это привело бы к застою, регрессу, невозна-градимому уменьшению духовной производительности. И когда Адикес жалуется, что у нас низшие суды могут оспаривать решения имперского суда, то я говорю: слава Богу, что наши суды настолько самостоя-тельны, что подчиняются решениям имперского суда только тогда, когда его мотивы убедительны, и что они высказывают свои убеждения даже тогда, когда знают, что наивысший авторитет другого мнения. Противо-речие не остается без внимания. Наш имперский суд к счастью, обладает мужеством через несколько лет за-являть, что он ошибся, и он отказывается от прежнего решения. Он не связывает себя, как английские выс-шие суды, он идет вперед, и низшие суды помогают ему; происходит взаимное оплодотворение между выс-шей и низшей инстанциями, и было бы грубой ошибкой прекратить его».
Можно было бы приводить много различных доводов касательно норма-тивного характера актов Верховного Суда РФ, но, на мой взгляд, никак нельзя от-рицать того положительного влияния на всю судебную систему, которое оказы-вают разъяснения Пленума Верховного Суда РФ. Более того, многие разъяснения давно ожидаются обществом. В частности, давно ожидается совместное Постанов-ление Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ о подве-домственности споров. Которое могло бы действительно обеспечить единообра-зие в разрешении гражданских споров. Данное постановление двух высших су-дебных органов, осуществляющих судебный надзор при разрешении граждан-ских дел в рамках гражданского судопроизводства (ст.118 Конституции РФ), име-ло бы огромный интерпретационный авторитет. И одного этого авторитета было бы достаточно, чтобы уменьшить количество злоупотреблений и споров о подве-домственности.
Хотя, конечно, при обнаружении дефектов в тексте закона, правильней бы-ло бы воспользоваться законодательной инициативой.
Г-н Потапенко в своей статье также делает весьма неожиданный вывод:
«…определения Конституционного суда РФ – это не решения суда по существу спора, поэтому высказанные в них правовые позиции не могут рассматриваться в каче-стве источников права и не носят обязательный характер для судов, разрешающих конкретные споры».
В качестве краткого комментария к данному выводу просто напомню, что Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 23.03.2005 №25-ПВ04, кото-рым г-н Потапенко обосновывал признание судебного нормотворчества Верхов-ного Суда РФ, также не является решением по существу спора. В нем так же, как и определениях Конституционного Суда РФ решался вопрос о приемлемости де-ла для рассмотрения. Поэтому, на мой взгляд, аргументация г-на Потапенко для неприменения правовых позиций Конституционного суда РФ, выраженных в оп-ределениях, не может быть принята в качестве убедительной.
Тем более, что сам Конституционный Суд РФ в своих постановлениях ссы-лается на свои правовые позиции, выраженные и в определениях.
Но в то же время нельзя оставить без внимания тот факт, что зачастую суды поступают именно так, как указал в своей статье г-н Потапенко: используют пра-вовые позиции Конституционного суда РФ в своих решениях только в тех случа-ях, когда это соответствует их собственным взглядам и игнорируют их, когда правовая позиция Конституционного суда РФ, изложенная в определении, не со-впадает со взглядами судьи. Что, конечно же, не добавляет правовой определен-ности для граждан и не способствует единству судебной практики.
Эту проблему можно разрешить различными способами: внесением изме-нения в законодательство, выражения правовой позиции по данному вопросу в постановлении Конституционного суда РФ, внесением дополнений в постановле-ние Пленума Верховного суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 г. "О судебном реше-нии".
Так или иначе, в данный вопрос должна быть внесена определенность, что дало бы большую уверенность в справедливости и надежности законов, объек-тивности и предсказуемости правосудия.
Султанов Айдар Рустэмович, судья Третейского энергетического суда, член Ассоциации по улучшению жизни и образования
В статье Потапенко С.В. «Судебное нормотворчество и единство судебной практики», опубликованной в предновогоднем выпуске «ЭЖ-юрист», поднята ак-туальная тема – о выполнении судебной системой стабилизирующей функции, создающей уверенность в справедливости и надежности законов, объективности и предсказуемости правосудия.
Прочитав эту статью, захотелось отчасти развить поднятую тему, отчасти возразить автору.
Деятельность судебной системы должна вносить определенность в граж-данско-правовые отношения. В результате этой деятельности должны разрешать-ся конфликты и споры. И уже в древнем Риме существовал принцип «res judicata pro veritate habeture».
Правовая определенность является одним из основополагающих принци-пов права.
В начале ХХ века один из корифеев правовой науки России г-н Покровский И.А. в своей книге «Основные проблемы гражданского права» дал следующую оценку принципу правовой определенности:
« Одно из первых и самых существенных требований, которые предъявляются к праву развивающейся человеческой личностью, является требование определенности правовых норм. Если каждый отдельный человек должен подчиняться праву, если он должен приспособлять свое поведение к его требованиям, то очевидно, что первым ус-ловием упорядоченной общественной жизни является определенность этих требова-ний. Всякая неясность в этом отношении противоречит самому понятию правопоряд-ка и ставит человека в весьма затруднительное положение: неизвестно, что исполнять и к чему приспособляться. И естественно, что чем более развивается индивидуальная самодеятельность, тем более растет эта потребность в определенности права. Пока гражданско-правовая жизнь течет вяло, движимая инерцией исстари заведенного по-рядка, пока индивидуальное творчество в этой области еще не играет заметной роли, до тех пор известная неясность или неопределенность правовых норм не дает себя больно чувствовать. Но дело решительно меняется с того момента, когда возникает потребность в большей личной энергии и в большей личной инициативе, тогда опре-деленность права становится непременным условием этих последних, становится во-просом самой личности. Индивид, поставленный лицом к лицу с обществом, государ-ством, имеет право требовать, чтобы ему было этим последним точно указано, чего от него хотят и какие рамки ему ставят. Логически это право на определенность право-вых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, вообще ни о каком "праве" не может быть речи».
В настоящее время, ритм гражданско-правовой жизни заметно ускорился, соответственно возросло и требование правовой определенности по сравнению с началом ХХ века и по сравнению со временем «социалистического» существова-ния России.
Актуальность правовой определенности подчеркивалась и в неоднократно выраженной Конституционным Судом Российской Федерации правовой пози-ции, согласно которой общеправовой критерий определенности, ясности, недву-смысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равен-ства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1 Конституции Российской Фе-дерации), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правопримени-телями. Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ве-дет к произволу, а значит - к нарушению принципов равенства и верховенства закона.
В качестве инструмента для обеспечения правовой определенности автор статьи «Судебное нормотворчество и единство судебной практики» предлагает применение ст.389 ГПК РФ:
«Согласно ст. 389 ГПК РФ Председатель Верховного Суда РФ или заместитель Председателя Верховного Суда РФ имеет право внести в Президиум Верховного Суда РФ мотивированное представление о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора в целях обеспечения единства судебной практики и законности».
Г-н Потапенко весьма своебразно ее толкует:
«Причем такой пересмотр судебных постановлений в порядке надзора не ограни-чен какими-либо сроками, на него не распространяется характерный для стадии над-зорного производства принцип диспозитивности, так как дело рассматривается по су-ществу в отсутствие надзорных жалоб сторон или представления прокурора».
К сожалению, автор не привел никаких доводов для такого толкования ст.389 ГПК РФ. Такое толкование, на мой взгляд, является неконституционным и противоречит основополагающим принципам справедливого правосудия.
В частности Секретариат Конституционного суда РФ считает:
«…при толковании ст.389 ГПК РФ необходимо принимать правовую позицию Конституционного Суда РФ, выраженную в определении от 13.06.2002 №166-О, соглас-но которой должностные лица судов общей юрисдикции, являющиеся одновременно судьями, могут инициировать возбуждение производства в порядке надзора на состо-явшиеся судебные решения только при наличии оснований, выявленных по результа-там рассмотрения заявлений соответствующих заинтересованных лиц, указанных в за-коне. Иное означало бы нарушение принципов состязательности и равноправия при осуществлении судопроизводства. Данная позиция, выраженная в отношении право-мочий должностных лиц суда на принесение протестов в порядке надзора на основе норм ГПК РФ 1964 г., сохраняет свою силу и в отношении реализации полномочий, предусмотренных ст.389 ГПК РФ» .
Более того, такое толкование ст.389 ГПК РФ предполагает несоблюдение Российской Федерацией обязательств, вытекающих из присоединения к Европей-ской конвенции «О защите основных свобод и прав человека».
В связи с инкорпорированием Европейской конвенции «О защите прав че-ловека и основных свобод» (далее - Конвенция) в правовую систему России перед российским законодателем встала необходимость привести свою судебную систе-му в соответствие с европейскими стандартами. Основным из источников по формированию позиции европейского суда по вопросу пересмотра в порядке надзора является установленный Европейской конвенцией принцип правовой определенности, гарантирующей недопустимость пересмотра вступившего в за-конную силу решения суда. Такая позиция зафиксирована в решении по делу «Брумареску против Румынии». Право на справедливое разбирательство, гаран-тированное Конвенцией, провозглашает верховенство права как часть общего на-следия договаривающихся государств. Одним из основных аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который требует среди про-чего, чтобы если суды вынесли окончательное решение по вопросу, их решение не ставилось под сомнение.
В постановлении Европейского суда по правам человека по делу «Рябых против РФ» содержится принципиальный подход к любой процедуре, позволяю-щей отменить окончательное решение суда. А именно, Европейский суд устано-вил, что надзорное производство по российскому гражданскому судопроизводст-ву не соответствует принципу правовой определенности. Это несоответствие име-ет следующие аспекты:
1. отсутствие жестких и неизменяемых процессуальных сроков на отмену судебного акта.
2. наличие права у суда надзорной инстанции рассматривать дело по существу.
3. привязка процедуры надзорного обжалования к полномочиям от-дельных должностных лиц.
Г-н Потапенко в своей статье толкует ст.389 ГПК РФ именно в свете важно-сти наличия вышеуказанных аспектов, не считаясь с радикально противополож-ной позицией Европейского суда по правам человека по данному вопросу.
Россия, выступавшая по делу «Рябых против РФ» как ответчик, после выне-сения решения Европейским судом по правам человека была обязана в целях предотвращения новых нарушений привести в соответствие с нормами Конвен-ции российскую правовую систему.
Оставление в ст.389 ГПК РФ права должностных лиц вносить мотивирован-ные представления в Президиум Верховного Суда РФ также создает предпосылки для новых нарушений Конвенции со стороны РФ. Также это противоречит стать-ям 26 и 27 Венской Конвенции о праве международных договоров (Вена, 23 мая 1969 г.)
Статья 26 «Каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться»
Статья 27 «Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора»
и положениям части 4 статьи 15, части 1 статьи 17, статьи 18 Конституции Российской Федерации:
«права и свободы человека согласно общепризнанным принципам и нормам меж-дународного права, а также международным договорам Российской Федерации явля-ются непосредственно действующими в пределах юрисдикции Российской Федера-ции».
В настоящее время Европейским судом по правам человека вынесено уже 8 Постановлений, в которых было установлено нарушение п.1 ст.6 Европейской Конвенции по фактам отмены вступивших в законную силу решений в порядке надзора. Это: Постановление от 01.12.2005 «Смарыгин против РФ», жалоба №73203/01; Постановление от 25.10.2005 «Юрий Романов против РФ», жалоба №69341/01; Постановление от 25.10.2005 «Кутепов и Аникеенко против РФ», жа-лоба №68029/01; Постановление от 13.10.2005 «Васильев против РФ», жалоба № 66543/01; Постановление от 06.10.2005 «Андросов против РФ», жалоба №63973/00; Постановление от 21.07.2005 «Росэлтранс против РФ», жалоба №60974/00; Поста-новление от 05.04.2005 «Волкова против РФ», жалоба №48758/99; Постановление от 24.07.2005 «Рябых против РФ», жалоба №52854/99 .
Европейский суд по правам человека в данных постановлениях указывал, что отмена окончательных судебных решений противоречит принципам «верхо-венства права», «правовой определенности», «res judicata». И поэтому примене-ние ст.389 ГПК РФ в толковании г-на Потапенко - это прямой путь к допущению новых нарушений Конвенции со стороны России. Можно сделать и другой вывод, о том, что отмена судебного решения в порядке надзора на основании мотивиро-ванного представления Председателя Верховного Суда РФ или его заместителя будет нарушением права на справедливый суд в свете толкований Европейского суда по правам человека.
Применение ст.389 ГПК РФ в последующем может явиться предметом рас-смотрения жалобы о нарушении Россией прав человека, с большой долей веро-ятности установления факта нарушения п.1 ст.6 Европейской Конвенции «О за-щите прав человека и основных свобод». Этот вывод можно сделать также на ос-новании наиболее известного и наиболее цитируемого Европейским судом по правам человека Постановления по делу «Совтрансавто против Украины», жало-ба № 48553/99 от 25 июля 2002 г.
"77…юридические системы, характеризуемые процедурой протеста, и, следова-тельно, риском отмены вступивших в силу решений судов неоднократно, как про-изошло в данном деле, как таковые несовместимы с принципом правовой определен-ности, которая является одним из фундаментальных аспектов верховенства права по смыслу Статьи 6 § 1 Конвенции, в свете Brumarescu…"
Это дело является прецедентным и, на мой взгляд, для более полного по-нимания отношения Европейского суда по правам человека к отмене решений в порядке надзора необходимо процитировать частично не совпадающее, частично особое мнение судьи И.Кабрала Баррето по данному делу:
«Я первым признаю, что процедура принесения протеста является одним из наи-более тяжких и вопиющих нарушений принципа обязательности судебных решений, принципа, который сам по себе является одной из основополагающих ценностей демо-кратического общества, вытекающей из принципа верховенства права, закрепленного в Конвенции».
Надо отметить, что Европейский суд по правам человека, рассмотрев во-прос о справедливой компенсации по данному делу в отдельном судебном засе-дании постановил:
«а) что государство-ответчик должно выплатить компании-заявителю в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в окончательную силу согласно пункту 2 статьи 44 Конвенции следующие суммы:
i) 500 000 (пятьсот тысяч) евро в возмещение материального ущерба;
ii) 75 000 (семьдесят пять тысяч) евро за моральный ущерб;
iii) 50 000 (пятьдесят тысяч) евро в возмещение судебных издержек и расходов;
iv) любую сумму, соответствующую налогу на данные суммы;
b) что по истечении названного срока вплоть до даты выплаты этой суммы будут на-числяться простые проценты исходя из ставки программы маржинальных ссуд Цен-трального европейского банка плюс три процента…»
Таким образом, применение ст.389 ГПК РФ, на мой взгляд, не может слу-жить средством внесения правовой определенности, а наоборот представляет для нее угрозу.
Более того, из недавно опубликованной Предварительной Резолюция Комитета Министров Совета Европы ResDH (2006)1 «О нарушении принципа правовой опре-деленности процедурой пересмотра дел в порядке надзора в гражданском судопроиз-водстве в Российской Федерации – принятые общие меры и остающиеся вопросы в свете Постановлений Европейского суда по правам человека по делу Рябых (24 июля 2003 г.) и делу Волкова (5 апреля 2005 г.) следует вывод, что Российские власти в Совете Европы доказывают, что:
«Власти отдавали себе отчет в наличии структурной проблемы, которая стала предметом рассмотрения Судом по делу Рябых, начиная с первых коммуникаций Европейским Судом жа-лоб подобного рода Российским Властям. Вследствие этого понимания процедура пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений в порядке надзора была радикально из-менена введением в действие нового Гражданско-процессуального Кодекса, принятого 14 нояб-ря 2002, то есть за шесть месяцев до вынесения Постановления Суда по делу Рябых.
Новый Кодекс (который вступил в силу с 1 февраля 2003), имеет два основных отличия от старого:
- круг лиц, имеющих право подачи жалоб в порядке надзора, ограничен сторонами су-дебного процесса и лицами, чьи законные права и интересы затрагиваются оспариваемым су-дебным постановлением (часть 1 Статьи 376);
- период времени, в который возможна подача жалобы в порядке надзора, ограничен од-ним годом (часть 2 Статьи 376)».
При таких обстоятельствах применение ст. З89 ГПК РФ – осознанное нару-шение обязательств, вытекающих из факта присоединения к Европейской Кон-венции.
Конечно же, вопрос соответствия ст.389 ГПК РФ Конституции РФ и прин-ципам справедливого правосудия значительно шире, чем оговаривалось выше; более полный анализ ст.389 ГПК РФ можно найти в обращении ОАО «Нижнекам-скнефтехим» в Конституционный Суд РФ о неконституционности ст.389 ГПК РФ.
Сразу же после толкования ст.389 ГПК РФ г-н Потапенко приводит опреде-ление термина «единства судебной практики» данного в постановлении Прези-диума Верховного Суда РФ от 23.03.2005 №25-ПВ04.
Причем из текста данного постановления можно определить круг лиц, на которых распространяется данное разъяснение:
«Для Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ на-рушением единства судебной практики может считаться вынесение определений, про-тиворечащих постановлениям Пленума Верховного Суда РФ, содержащим разъясне-ния по вопросам судебной практики; постановлениям Президиума Верховного Суда РФ, определениям Судебной коллегии по гражданским делам, и Кассационной колле-гии Верховного Суда РФ по конкретным делам, содержащим толкования норм матери-ального и процессуального права; материалам официально опубликованных Верхов-ным Судом РФ обзоров судебной практики и ответов на возникшие у судов вопросы в применении законодательства».
Данное толкование порождает для судей судебной коллегии по граждан-ским делам Верховного Суда РФ обязанность соотносить выносимый судебный акт не только с законом, но судебными актами: постановлениями Президиума Верховного Суда РФ, определениями Судебной коллегии по гражданским делам, и Кассационной коллегии Верховного Суда РФ по конкретным делам, содержа-щими толкования норм материального и процессуального права. Причем надо обратить особое внимание на то, что судья Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ должен будет выверять свое решение не только с су-дебными актами вышестоящих инстанций, но и судебными актами, вынесенными судьями Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ. Даже если он будет считать, что его коллега неправильно истолковал закон и попытает-ся вынести решение, руководствуясь ст.120 Конституции РФ, считая, что он под-чиняется только Конституции РФ и федеральному закону, то согласно трактовке вышеуказанного постановления Президиума Верховного Суда РФ его решение будет подлежать отмене…
Данное разъяснение Президиума Верховного Суда РФ оставляет открытым вопрос о том, что будет нарушением единства судебной практики для судей пер-вой инстанции. Будут ли для них обязательными определения кассационной ин-станции и постановления Президиумов областных судов?
И порождает разумный вопрос: «Нарушение единства судебной практики является новым основанием для отмены решения?» Если так, то насколько это со-гласуется с положениями ч.3 ст.55 Конституции РФ? И насколько законным явля-ется данное Постановление Президиума Верховного Суда РФ? Является ли оно прецедентом, и создает ли оно норму права?
Норме права присущи следующие признаки :
а) принята уполномоченными органами государства (законодатель-ными органами);
б) действие ее распространяется на неограниченный круг субъектов;
в) имеет общеобязательный характер;
г) рассчитана на неоднократное применение;
д) в случае ее неисполнения возможно применение принудительных мер.
Теперь рассмотрим цитируемое Постановление Президиума ВС РФ с точки зрения соотношения с данными признаками нормы права.
Конституцией РФ (ст. ст. 10, 94, 110, 118) реализован принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную власти. Причем в соот-ветствии со ст.94 Конституции РФ законодательным органом является Федераль-ное собрание. А ч.4 ст.3 Конституции РФ запрещает присвоение властных полно-мочий. То есть, из Конституции РФ не следует права судебных органов создавать нормы права.
Конституционный суд РФ в своем Определении от 19 февраля 2004 г. N 103-О, оценив полномочия Президиума Верховного суда РФ, пришел к следующему суждению:
«… постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации не является по своему назначению и содержанию разъяснением и не подпадает под признак "официального и иного толкования", которое в соответствии с частью вто-рой статьи 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" оценивается наряду с буквальным смыслом рассматривае-мого акта Конституционным Судом Российской Федерации при принятии решения по делу. Правом давать разъяснения по вопросам судебной практики Президиум Верховного Суда Российской Федерации не наделен законом…»
Круг действия Постановления Президиума Верховного суда РФ от 23.03.2005 №25-ПВ04 ограничен в самом постановлении указанием о том, что оно имеет предназначение для судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ. То есть, опять же имеет место несоответствие признаку нормы права.
Насчет общеобязательности Постановления Президиума Верховного суда РФ от 23.03.2005 №25-ПВ04: думается, что сама направленность на определенный круг – судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда РФ, говорит о том, что данное постановление, если даже было бы обязательным, то оно не имело бы общеобязательного характера. Тем более, что в силу ст.120 Конституции РФ судьи подчинены только Конституции РФ и закону. Обязателен для судьи закон, а не постановления Президиума ВС РФ.
Несоблюдение правовой позиции, изложенной в Постановлении Прези-диума ВС РФ, не является основанием для отмены судебных актов и не может быть положено в обоснование судебного решения. В п.4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении" разъяснено:
"Суду также следует учитывать:
а) постановления Конституционного Суда Российской Федерации о толковании поло-жений Конституции Российской Федерации, подлежащих применению в данном деле, и о признании соответствующими либо не соответствующими Конституции Россий-ской Федерации нормативных правовых актов, перечисленных в пунктах "а", "б", "в" части 2 и в части 4 статьи 125 Конституции Российской Федерации, на которых сторо-ны основывают свои требования или возражения;
б) постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, принятые на ос-новании статьи 126 Конституции Российской Федерации и содержащие разъяснения вопросов, возникших в судебной практике при применении норм материального или процессуального права, подлежащих применению в данном деле;
в) постановления Европейского Суда по правам человека, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подлежащих при-менению в данном деле".
Пленум Верховного суда РФ в данном постановлении не дал никаких разъ-яснений о необходимости учитывать постановления Президиума Верховного суда РФ при вынесении решений.
Объективно «норма права», содержащаяся в Постановлении Президиума ВС РФ, не может существовать вне нормы прав содержащейся в данном случае в ч.3 ст. 377 ГПК РФ, поэтому неоднократность применения, как признак нормы права также не может быть в полной мере применен к Постановлению Прези-диума Верховного Суда РФ.
На основании вышеизложенного можно констатировать, что Постановле-ния Президиума Верховного Суда РФ не обладают признаками, присущими нор-ме права.
В качестве аргумента для признания нормативности решений Верховного суда РФ г-н Потапенко приводит следующее:
«Официальное опубликование этих решений является одним из признаков их нормативности».
Представляется, что публикация всех судебных решений была бы пра-вильным ответом на вызовы времени. И это можно делать в сети Интернет. Безус-ловно, это сделает правосудие более прозрачным и повысит ответственность су-дей.
Но сама по себе публикация судебных актов, конечно же, не делает их но-сящими нормативный характер. Тем более, что публикуются не все судебные ак-ты, а лишь «наиболее актуальные судебные постановления, носящие прецедентный ха-рактер» . Отсюда можно предположить, что не все судебные постановления носят прецедентный характер. И можно даже предположить, что есть кто-то, кто опре-деляет по неизвестному публике принципу, что будет опубликовано, а что нет, то есть, придавать «нормативность» судебному постановлению или нет. И это лицо, санкционировавшее публикацию «прецедента» остается неизвестным, как и мо-тивы его действий. Что порождает возможность умножения судебных ошибок, а также открывает двери для судебного произвола.
Даже официальная публикация Постановлений Президиума ВС РФ не мо-жет превратить постановление Президиума Верховного Суда РФ в писаное право.
Весьма энергично о неписаном праве отзывался английский философ, эко-номист, юрист Иеремия Бентам:
«Неписаное право, право по сути своей неопределенное, не имеющее ни начала, ни конца, пригодное разве для управления стадом и не достойное че-ловека. При нем судья является законодателем, но таким, все законы которого индивидуальны и неизбежно создаются только ex post facto (задним числом): законы его пишутся кровью тех, для кого они предназначаются».
Считаю, что прав Яковлев В.Ф., отметивший, что, несмотря на возрастание регулятивной роли судебной практики, ее использование в качестве дополни-тельного источника права формально невозможно, поскольку Россия является страной континентального позитивного права.
Нельзя не прислушаться к словам Покровского И.А. писавшего еще в 1917 году: «Если теория свободного судейского правотворения заключает в себе орга-ническую и неустранимую опасность судейского произвола, если она самую не-определенность и неясность права возводит в принцип, она, очевидно, идет в раз-рез с интересами развивающейся человеческой личности. Эта последняя может мириться со многими ограничениями своей свободы, если они установлены зако-ном и если они ясны, она не может мириться с зависимостью от чьего бы то ни было произвола, хотя бы самого доброжелательного. Стремление к строгой за-конности составляет такую же непременную черту развивающегося гражданского права, как и развивающегося права публичного, и никакой судейский «транспер-сонализм» этого стремления подавить не сможет».
Причина, названная в качестве придания нормативности судебным поста-новлениям Верховного суда РФ, а именно выполнение стабилизирующей функ-ции, создающей уверенность в справедливости и надежности законов, объектив-ности и предсказуемости правосудия, является весьма уважительной.
Было бы идеально, если бы в каждом суде принимались правильные и за-конные решения, тогда не было бы разброса практики. Вполне понятно желание Верховного Суда РФ, осуществляющего в предусмотренных федеральным зако-ном процессуальных формах судебный надзор за деятельностью судов общей юрисдикции, жестко ограничить нижестоящие суды от неправильного примене-ния законов, указывая им образец применения права. Однако, вряд ли возможно создать такой образец для каждого случая.
И все же, устанавливая жесткий образец применения права для нижестоя-щего суда, Верховный суд РФ не решает проблему законности решений ниже-стоящих судов. Поскольку тем самым, снижается ответственность нижестоящих судов за правильное толкование норм права. Имеется в виду позитивная ответст-венность, которая проявляется в способности самостоятельно выполнять свою работу так, как должно.
В области управления любой руководитель знает, что если делать работу за подчиненного, тот через некоторое время будет считать это должным, и практи-чески будет не работать, а приносить работу руководителю, таким образом сни-мая с себя ответственность за эту работу и перекладывая ее на руководителя.
Последствия этого в области правосудия лучше всего показать, процитиро-вав профессора Шершеневича Г.Ф.:
«Судебная практика рабски ловит каждое замечание кассационного департамента, старается согласовать свою деятельность со взглядами сената. Эта масса решений, на-растающая с каждым годом, все крепче и крепче опутывает наш суд, который как лев, запутавшийся в сетях, бессильно подчиняется своей участи, отказывается от борьбы и живет разумом высшей инстанции. В настоящее время вся задача практика заключает-ся в том, чтобы подыскать кассационное решение на данный случай. Борьба перед су-дом ведется не силою логики, не знанием соотношения конструкции института и сис-темы права, не искусством тонкого толкования законов, а ссылкою на кассационные решения. Печальную картину представляют теперь судебные заседания, где мы видим, как адвокаты поражают друг друга кассационными решениями, и где торжествует тот, кто нашел более подходящее и притом более позднейшее».
Против признания за судебной практикой высших судебных органов (Вер-ховного Суда РФ и Высшего арбитражного суда РФ) силы закона можно привести тот факт, что судебная практика имеет тенденцию менять свое направление. И это вполне логично, поскольку и высшие судебные инстанции могут ошибаться, и ограничить их в праве исправить ошибку в толковании права было бы неразумно. Исправление ошибки путем изменения своей практики, а не настаивание на ней снова и снова, делает честь высшим органам судебной власти и является вполне приемлемым, пока решения обязательны только по тем делам по которым они вынесены.
В случае же придания решениям высших судебных инстанций силы закона, любое изменение судебной практики было бы равнозначно изменению закона. Причем данное изменение, даже если бы оно ухудшало положение тяжущихся, было бы обязательным, для всех дел, рассмотрение которых было начато, и еще не окончено. (Кстати, вопрос точного определения момента окончания рассмотре-ния дел весьма сложен при многоступенчатой надзорной системе существующей в ГПК РФ. Европейский суд по правам человека в деле «Денисов против РФ» от 06 мая 2004 (жалоба № 33408/03), была проанализирована процедура надзора по но-вому ГПК РФ и был сделан следующий вывод: «Суд, следовательно, считает, что процедура судебного надзора, как только она запущена, может стать неопреде-ленной. Следовательно, если ее считать средством правовой защиты, которое нужно исчерпать, то созданная надзорной процедурой неопределенность сделает бессмысленным правило шестимесячного срока. В этих обстоятельствах, Суд счи-тает, что надзорная жалоба сродни жалобе о повторном слушании дела и анало-гична средствам правовой защиты, которые не должны обычно быть приняты во внимание как средство правовой защиты по Статье 35 § 1 Конвенции. Суд не на-ходит никаких особых обстоятельств, которые могли бы оправдать другой вывод». Тем самым ЕСПЧ решил, что окончательным решением является постановление кассационной инстанции). А закон, ухудшающий положение, в соответствии с общеправовым принципом, не может иметь обратной силы.
Васьковский Е.А.в книге «Курс гражданского процесса» также затронул данный вопрос :
«Признание решений третьей инстанции обязательными для всех судов, чрезвычайно неблагоприятно отражается на деятельности низших судов, лишая их всякой самостоятельности и приучая к пассивному подчинению разъяснениям третьей инстанции. Совсем не то наблюдается в западной Европе. Во Франции суды второй инстанции нередко отступают от разъяснений кассационного суда, и их упорное неподчинение не раз побуждало кассационный суд пересматривать свои разъяснения и отказываться от высказанных взгля-дов. Такую же самостоятельность суждений проявляют германские суды. Известный процессуалист проф.Штейн свидетельствует, что… изучая … из года в год судебные решения низших и средних инстанций, он именно из них получает правильные сведения об основоположениях действующего права. «Если бы мы», продолжает он, «когда-либо должны были устранить всю совокупность наших судей от научного и духовно-го участия в развитии и усовершенствовании нашего права, то это привело бы к застою, регрессу, невозна-градимому уменьшению духовной производительности. И когда Адикес жалуется, что у нас низшие суды могут оспаривать решения имперского суда, то я говорю: слава Богу, что наши суды настолько самостоя-тельны, что подчиняются решениям имперского суда только тогда, когда его мотивы убедительны, и что они высказывают свои убеждения даже тогда, когда знают, что наивысший авторитет другого мнения. Противо-речие не остается без внимания. Наш имперский суд к счастью, обладает мужеством через несколько лет за-являть, что он ошибся, и он отказывается от прежнего решения. Он не связывает себя, как английские выс-шие суды, он идет вперед, и низшие суды помогают ему; происходит взаимное оплодотворение между выс-шей и низшей инстанциями, и было бы грубой ошибкой прекратить его».
Можно было бы приводить много различных доводов касательно норма-тивного характера актов Верховного Суда РФ, но, на мой взгляд, никак нельзя от-рицать того положительного влияния на всю судебную систему, которое оказы-вают разъяснения Пленума Верховного Суда РФ. Более того, многие разъяснения давно ожидаются обществом. В частности, давно ожидается совместное Постанов-ление Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ о подве-домственности споров. Которое могло бы действительно обеспечить единообра-зие в разрешении гражданских споров. Данное постановление двух высших су-дебных органов, осуществляющих судебный надзор при разрешении граждан-ских дел в рамках гражданского судопроизводства (ст.118 Конституции РФ), име-ло бы огромный интерпретационный авторитет. И одного этого авторитета было бы достаточно, чтобы уменьшить количество злоупотреблений и споров о подве-домственности.
Хотя, конечно, при обнаружении дефектов в тексте закона, правильней бы-ло бы воспользоваться законодательной инициативой.
Г-н Потапенко в своей статье также делает весьма неожиданный вывод:
«…определения Конституционного суда РФ – это не решения суда по существу спора, поэтому высказанные в них правовые позиции не могут рассматриваться в каче-стве источников права и не носят обязательный характер для судов, разрешающих конкретные споры».
В качестве краткого комментария к данному выводу просто напомню, что Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 23.03.2005 №25-ПВ04, кото-рым г-н Потапенко обосновывал признание судебного нормотворчества Верхов-ного Суда РФ, также не является решением по существу спора. В нем так же, как и определениях Конституционного Суда РФ решался вопрос о приемлемости де-ла для рассмотрения. Поэтому, на мой взгляд, аргументация г-на Потапенко для неприменения правовых позиций Конституционного суда РФ, выраженных в оп-ределениях, не может быть принята в качестве убедительной.
Тем более, что сам Конституционный Суд РФ в своих постановлениях ссы-лается на свои правовые позиции, выраженные и в определениях.
Но в то же время нельзя оставить без внимания тот факт, что зачастую суды поступают именно так, как указал в своей статье г-н Потапенко: используют пра-вовые позиции Конституционного суда РФ в своих решениях только в тех случа-ях, когда это соответствует их собственным взглядам и игнорируют их, когда правовая позиция Конституционного суда РФ, изложенная в определении, не со-впадает со взглядами судьи. Что, конечно же, не добавляет правовой определен-ности для граждан и не способствует единству судебной практики.
Эту проблему можно разрешить различными способами: внесением изме-нения в законодательство, выражения правовой позиции по данному вопросу в постановлении Конституционного суда РФ, внесением дополнений в постановле-ние Пленума Верховного суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 г. "О судебном реше-нии".
Так или иначе, в данный вопрос должна быть внесена определенность, что дало бы большую уверенность в справедливости и надежности законов, объек-тивности и предсказуемости правосудия.
Султанов Айдар Рустэмович, судья Третейского энергетического суда, член Ассоциации по улучшению жизни и образования
Опубликовано 21 сентября 2006 года
Новые статьи на library.by:
ПРАВО РОССИИ:
Комментируем публикацию: Правовая определенность и судебное нормотворчество
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1158847047 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций