Возмещение убытков в международном коммерческом обороте

Актуальные публикации по вопросам российского права.

NEW ПРАВО РОССИИ


ПРАВО РОССИИ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ПРАВО РОССИИ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему Возмещение убытков в международном коммерческом обороте . Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2005-10-17

Автор: А.В. Жарский - преподаватель факультета международных отношений Белорусского государственного университета. "Журнал российского права", 2001, N 5 Правовые системы стран континентальной Европы, в том числе отечественная система, исходят из того, что договор есть прежде всего соглашение сторон, обмен обещаниями что-либо дать или сделать. А так как соблюдение данных стороной обещаний отвечает моральным и философским устоям любого современного общества, то и принцип pacta sunt servanda признается в качестве основного постулата договорного права*(1). Следствием такого подхода является то, что неисполнение принятого на себя обещания должно влечь соответствующие санкции, применение которых зависит от того, заслуживает ли неисправная сторона морального порицания, виновна ли она в таком нарушении договора. Именно поэтому обязанность возместить убытки традиционно рассматривается как мера ответственности неисправной стороны за нарушение договора, что предполагает не столько ее компенсационную направленность, сколько морально-этическое содержание, штрафной характер. Что касается англо-американского права, то в этой системе договор рассматривается как средство обмена экономическими ценностями*(2). Поэтому целью договорного права там является гарантировать каждой стороне получение того материального результата, который был обещан по договору. Следовательно, возмещение убытков рассматривается не как мера ответственности неисправного контрагента, а как одно из средств правовой защиты пострадавшей стороны, обеспечивающее восстановление того экономического положения, в котором она находилась бы, если б договор был исполнен. Иными словами, возмещение убытков не имеет морально-этического содержания, поэтому основания для осуществления данного требования не могут зависеть от субъективных факторов на стороне неисправного контрагента, а обусловливаются всего лишь самим фактом нарушения, в результате чего сторона лишается своих ожиданий от договора. Если попытаться оценить договор международной купли-продажи товаров, основываясь на рассмотренном выше противопоставлении, то очевидно, что коммерческий характер отношений в международной торговле требует такого правового регулирования, которое имело бы своей целью не наказать нарушителя, а создать все условия для пострадавшей стороны по защите своих интересов при любых условиях коммерческих отношений. Венская конвенция 1980 г. и следует этому подходу - возмещение убытков рассматривается не как мера юридической ответственности нарушившего договор контрагента, а как средство правовой защиты пострадавшего субъекта. Конвенция устанавливает, что как покупатель, так и продавец в случае неисполнения его контрагентом какого-либо из своих обязательств может "потребовать возмещения убытков, как это предусмотрено в статьях 74-77". Осуществление любого другого средства правовой защиты (расторжение договора, уменьшение покупной цены) не лишает пострадавшую сторону этого правомочия*(3). Что касается общей характеристики требования о возмещении убытков, то основные принципы регулирования данного средства защиты изложены в ст.74 Конвенции, которая устанавливает: "Убытки за нарушение договора одной из сторон составляют сумму, равную тому ущербу, включая упущенную выгоду, который понесен другой стороной вследствие нарушения договора. Такие убытки не могут превышать ущерба, который нарушившая договор сторона предвидела или должна была предвидеть..." Из этого положения ясно вытекает, что основной смысл иска о возмещении убытков заключается в том, чтобы поставить пострадавшую сторону в такое экономическое положение, в котором она оказалась бы, если бы договор был иcполнен*(4). Специальное указание на упущенную выгоду необходимо в связи с тем, что в некоторых правовых системах понятие "ущерб" не включает упущенной выгоды. Можно выделить несколько моментов, существенных для концепции убытков по Конвенции. Во-первых, критерием для определения убытков является ущерб именно потерпевшей стороны, которому дается денежная оценка, а не те выгоды, которые необоснованно приобрела неисправная сторона вследствие нарушения договора и которых она должна быть лишена*(5). Такой подход в целом согласуется с правом Российской Федерации, где также можно говорить о денежной оценке реального ущерба и упущенной выгоды, причиненного пострадавшей стороне нарушением договора (ст.15, 393 ГК РФ). Однако данный принцип не до конца выдерживается применительно к определению упущенной выгоды по ГК РФ. Согласно статье 15, п.2, размер упущенной выгоды не может быть меньшим, чем доходы, полученные нарушителем. Такое положение, как представляется, не соответствует современному коммерческому обороту, ибо возможность стороны получить прибыль от использования денежных средств или других ресурсов будет зависеть от ее знаний, опыта, способностей, имеющихся технологий. Поэтому упущенная прибыль не может определяться полученной нарушившей стороной выгодой, а должна равняться потерям именно потерпевшей стороны. Во-вторых, компенсационный принцип убытков по Конвенции означает, что убытки не должны превышать в действительности понесенный ущерб и не должны вести к обогащению истца. Такое положение тесно связано с обязанностью уменьшения потерь (duty to mitigate), предусмотренной в ст.77 Конвенции. Следует отметить, что Конвенция не регулирует вопрос о неустойках или соглашении о заранее оцененных убытках (liquidated damages). В силу диспозитивности ее норм стороны могут устанавливать в контракте соответствующие положения, действительность которых не регулируется Конвенцией (ст.4(а)). Можно лишь отметить, что система общего права допускает взыскание только тех денежных сумм, которые имеют характер заранее согласованных убытков (liquidated damages), что исключает присуждение штрафных неустоек. Континентальная система, в том числе и право Российской Федерации, это допускает. Вот почему действительность соглашения о неустойке будет зависеть от того, правом какой страны будет регулироваться соответствующий договор международной купли-продажи товаров. Учитывая содержание статьи 74, а также ст.45 (1) (b) и ст.61 (1) (b) Конвенции, можно утверждать, что если контрагент не исполняет какую-либо из своих обязанностей, то пострадавшая сторона вправе взыскать в качестве убытков сумму ущерба, включая упущенную выгоду, понесенную вследствие такого нарушения договора. Отсюда большинство авторов делают вывод, что независимо от того, имела ли место умышленная вина или небрежность на стороне неисправного контрагента, он будет обязан возместить тот ущерб, который является следствием неисполнения им какой-либо из своих обязанностей. В качестве основания для возмещения убытков выделяют следующие условия: 1) факт нарушения договора продавцом либо покупателем; 2) ущерб, понесенный другой стороной; 3) причинная связь между нарушением договора и ущербом. В дополнение к указанным условиям в юридической литературе всегда делается оговорка, что возмещение убытков ограничивается, во-первых, критерием их предвидимости нарушившим договор контрагентом (ст.74 Конвенции), и, во-вторых, теми случаями, когда имеют место основания освобождения от ответственности, предусмотренные в статьях 79-80 Конвенции*(6). Представляется не совсем правильным выделять вышеуказанные основания для возмещения убытков, ограничивая их в дальнейшем дополнительными критериями, которые, на наш взгляд, как раз и отражают сущность данного требования. Можно предложить другой подход, который учитывает структуру и особенности изложения правовых норм в Конвенции, общая идея которого сводится к следующему. Необходимо различать, с одной стороны, основания для возникновения права на возмещение убытков как одного из средств правовой защиты, в качестве которых ст.45 (1) и ст.61 (1) предусматривают всего лишь факт неисполнения обязанностей, независимо от вызвавших это причин, а с другой стороны, те условия, при наличии которых пострадавшая сторона сможет осуществить свое право и получить компенсацию причиненного ей ущерба. Для характеристики этих условий представляется необходимым рассмотреть вопрос оснований освобождения от ответственности по Венской конвенции, что позволит определить, каким должно быть нарушение договора должником, чтобы оно влекло действительную возможность для потерпевшего контрагента получить компенсацию причиненного ему ущерба. 1. Основания освобождения от ответственности по Венской конвенции Определение того, каким должно быть нарушение договора, чтобы оно влекло обязанность возместить убытки, предлагается осуществить посредством частичной характеристики тех оснований, которые будут влечь освобождение от такого последствия нарушения на основе ст.79, 80 Конвенции*(7). Как указывается в литературе, Конвенция в ст.79, 80 содержит регулирование, которое представляет собой самостоятельную концепцию, получившую развитие из Гаагской конвенции о единообразном законе о международной купле-продаже товаров 1964 г. (ULIS). Данная концепция не может быть приравнена ни к какому из институтов национального права, будь то форс-мажор, hardship, frustration*(8). Если статья 80 ограничивает для потерпевшей стороны право вообще ссылаться на неисполнение обязанностей в той мере, в какой такое неисполнение было вызвано ее действиями или упущениями, то ст.79 (5) освобождает должника только от обязанности возместить убытки и только в тех случаях, когда неисполнение было вызвано препятствием, которое обязанная сторона в принципе не способна контролировать. Пункт 1 ст.79 предусматривает: "Сторона не несет ответственности за неисполнение любого из своих обязательств, если докажет, что оно было вызвано препятствием вне ее контроля и что от нее нельзя было разумно ожидать принятия этого препятствия в расчет при заключении договора либо избежания или преодоления этого препятствия или его последствий". На наш взгляд, можно выделить три критерия для определения оснований, влекущих освобождение от возмещения убытков: 1) неисполнение должно быть вызвано препятствием вне контроля стороны; 2) от стороны нельзя разумно ожидать принятия этого препятствия в расчет при заключении контракта (непредвидимость); 3) от нее нельзя разумно ожидать избежания либо преодоления этого препятствия или его последствий (непредотвратимость). Не вдаваясь подробно в рассмотрение каждого из этих критериев, следует указать на следующее. Во-первых, как свидетельствует история разработки Конвенции, освобождение от возмещения убытков по ст.79 должно предоставляться в силу таких обстоятельств, которые препятствуют исполнению договора, создавая "барьер" для его нормального осуществления, то есть имеют объективный характер, а не в силу тех субъективных обстоятельств, которые делают исполнение затруднительным или невыгодным. Во-вторых, объективный характер препятствия усиливается тем фактом, что оно должно быть "вне контроля стороны". Такая формулировка, как можно полагать, основана на презумпции, что каждый продавец и покупатель в международном коммерческом обороте имеет "типичную сферу контроля", в рамках которой от него следует разумно ожидать осуществления необходимых мер, которые обеспечат надлежащее исполнение договора. Хотя точное определение сферы контроля зависит от конкретных обстоятельств, принято относить к ней следующие составляющие: сторона отвечает за любые действия своих работников по исполнению договора; сторона отвечает за наличие необходимых технических и финансовых средств, обеспечивает их использование и поддержание в состоянии, необходимом для обеспечения надлежащего исполнения договора; продавец отвечает за закупку товара на внутреннем рынке для его последующей продажи на экспорт, а также несет риски, связанные с приобретением надлежащего по качеству товара. Таким образом, любое препятствие, которое находится в сфере контроля стороны договора международной купли-продажи товаров, не может служить основанием для освобождения от ответственности по возмещению убытков, если иное не явствует из условий контракта. Следует согласиться с профессором Д. Талоном, что закрепление именно критерия "препятствия вне контроля" лишает продавца при обычном ходе вещей права ссылаться в качестве оправдания поставки несоответствующего товара на тот факт, что он не имел ни соответствующих средств, ни возможности обнаружить внутренние дефекты товара либо при его производстве, либо при его закупке у производителя, так как данное препятствие следует относить к сфере его контроля*(9). Данная позиция находит отражение в судебной практике. Например, в своем решении от 24 мая 1999 года Верховный суд ФРГ указал, что продавец, которому его поставщики поставили некачественный товар, не освобождается от ответственности за ненадлежащее исполнение своих обязанностей перед покупателем, поскольку риск приобретения соответствующего товара был принят им при заключении договора и такую причину неисполнения нельзя рассматривать как находящуюся вне его контроля*(10). Необходимо выделить критерии для определения того, что следует суду понимать под разумными ожиданиями по принятию в расчет, преодолению или избежанию препятствия или его последствий, ибо от этого будет зависеть, освобождается ли неисправная сторона от обязанности по возмещению убытков. В этом отношении отметим следующее: если согласно ст.74 ULIS возможность принятия в расчет, избежания или преодоления препятствия определялась исходя из намерения обеих сторон во время заключения договора, то в Венской конвенции сразу используется объективный критерий, имеющий целью ограничить возможные основания для освобождения. Тем не менее такая формулировка, делающая ссылку на "разумные ожидания по принятию в расчет, избежанию или преодолению препятствия", как представляется, не меняет подхода, который заключается в том, что и по ст.79 Конвенции основными факторами для определения разумности ожиданий являются условия самого договора международной купли-продажи товаров, обстоятельства, в которых проходило его заключение, а также принятая в данной сфере торговли практика*(11). Можно сделать вывод, что условием для возмещения убытков по Конвенции является такое нарушение договора должником, которое было вызвано либо препятствием, зависящим от него, то есть находящимся в сфере его контроля, либо препятствием, хотя и имеющим внешний характер, но которое должник, действуя разумным образом, должен был предвидеть и преодолеть. Возникает, однако, вопрос: можно ли утверждать, что ст.79 Конвенции предполагает наличие вины должника как условия для несения им ответственности за нарушение договора? В отечественной литературе встречаются утверждения, что по Венской конвенции "для возложения ответственности необходима вина неисправного контрагента"*(12), так как ст.79 (1) охватывает не только форс-мажорные, но и случайные факторы. В то же время большинство иностранных авторов отмечают, что ст.79 не предполагает наличия вины должника, ибо от обращения к данной категории было решено отказаться еще на ранней стадии разработки Конвенции*(13). На наш взгляд, дать ответ на обозначенный вопрос в категоричной форме не представляется возможным. Все зависит от того, что понимать под виной неисправной стороны и в чем проявляется ее значение применительно к основаниям для освобождения от ответственности. Действительно, Конвенция, в том числе ст.79, нигде не содержит термина "вина". В то же время при разработке норм об основаниях освобождения от ответственности предлагалось два варианта решения. Если в соответствии с первым из них единственным условием для определения таких оснований освобождения являлось отсутствие вины должника, то в соответствии со вторым подходом, который и был принят, основания для освобождения от ответственности следует определять комбинацией двух факторов: 1) наличие объективного обстоятельства, препятствующего исполнению; 2) отсутствие вины должника в возникновении такого препятствия. Такая позиция согласуется с правовыми системами многих стран, ибо указание на то, чтобы обстоятельства, освобождающие от ответственности, не должны быть вызваны действиями самого контрагента, характерно для большинства из них. Так, во Франции форс-мажорные обстоятельства должны носить посторонний для должника характер (cause etrangere), в США Второй Свод договорного права (Restatement of Contracts s. 261) непосредственно требует отсутствия вины должника*(14). Как следствие такого подхода, первоначальный проект ст.79 Конвенции освобождал должника от возмещения убытков в том случае, если неисполнение было "вызвано препятствием, которое случилось без вины должника. Для этих целей вина предполагается, если только нарушившая договор сторона не докажет, что от нее нельзя было разумно ожидать принятия в расчет, избежания или преодоления этого препятствия"*(15). Однако в дальнейшем было принято решение удалить какое-либо упоминание вины в ст.79 со ссылкой на то, что раз вина определяется объективными критериями, то и основания освобождения от ответственности следует выразить в объективных терминах. А чтобы не допустить ситуации, когда субъект будет освобождаться от ответственности в силу препятствия, в возникновении которого виновна сама неисправная сторона, было решено ограничить его теми случаями, когда оно находится "вне контроля" неисправного контрагента*(16). Таким образом, с одной стороны, можно утверждать о закреплении в ст.79 Конвенции элементов виновности нарушившей договор стороны. Как указывает профессор Б. Николас, если от должника можно было ожидать предвидения препятствия для исполнения, но он не принял должных мер по его избежанию, либо если от него можно было ожидать преодоления препятствия, непредвидимого на момент заключения договора, но он этого не сделал, то такое поведение будет носить виновный характер*(17). С другой же стороны, исходя из того подхода, который был принят в основу при разработке Конвенции, вина имеет всего лишь вспомогательный характер для определения тех ситуаций, когда неисправная сторона освобождается от ответственности. Основным критерием, который и превращает ответственность по Конвенции из основанной на субъективных факторах в объективную, является требование, чтобы нарушение договора было вызвано препятствием вне контроля. Иными словами, неисправный контрагент будет освобождаться от обязанности возместить убытки только в том случае, если такому исполнению обязанностей препятствовало объективное событие, носящее внешний по отношению к его деятельности характер. Что касается статьи 80 Конвенции, которая ограничивает для потерпевшей стороны право вообще ссылаться на неисполнение обязанностей в той мере, в какой такое неисполнение было вызвано ее действиями или упущениями, то данное положение является логическим следствием принципа, в соответствии с которым ответственность должника не должна носить абсолютный характер. Если неисполнение договора было вызвано обстоятельствами, за которые отвечает кредитор (риск наступления которых он принял на себя), то и неблагоприятные последствия такого неисполнения должен нести именно он. 2. Предвидимость ущерба от нарушения договора как необходимое условие для его компенсации Коль скоро основанием для возникновения права на возмещение убытков по Конвенции является всего лишь факт нарушения договора, что в принципе имеет место и в отношении предпринимательской деятельности по праву Российской Федерации (ст.401, п.3 ГК РФ), возникает очевидный вопрос: как определить объем негативных последствий, на которые распространяется ответственность лица, допустившего нарушение договорного обязательства? Иными словами, имеет ли пострадавшая сторона право на компенсацию всего того, что она потеряла (реальный ущерб) или не получила (упущенная выгода) вследствие неисполнения договора? Правовым системам известны две категории, которые используются для этой цели: 1) установление причинной связи между ущербом и нарушением договора; 2) предвидимость ущерба. Они могут применяться как по отдельности (например, отечественное право оперирует только концепцией причинной связи; в праве США указывается, что единственное средство определения причинности - это предвидимость), так и совместно, дополняя либо ограничивая друг друга. Например, во Франции "предвидимость" относится только к прямым убыткам, то есть непосредственно находящимся в причинной связи, и не применяется к умышленному нарушению обязательств. Что касается Венской конвенции, то, ссылаясь на положения ст.74 о том, что взыскивается "ущерб, ... который понесен вследствие нарушения договора", большинство авторов толкуют данное положение как устанавливающее необходимость наличия причинной связи между нарушением договора и возмещаемым ущербом*(18). Однако данная формулировка, хотя и предполагает причинно-следственные отношения, настолько расплывчата, что не может служить каким-либо критерием для определения того ущерба, который подлежит компенсации. Очевидно, что следствием нарушения договора может быть ущерб, серьезность и исключительный характер которого для пострадавшей стороны были вызваны не столько нарушением договора как таковым, сколько внешней причиной, внешними обстоятельствами и факторами. Как представляется, здесь необходимо учитывать природу договорных отношений сторон. Пострадавшая сторона должна иметь право на компенсацию лишь тех интересов и выгод, которые попадают в сферу договора и которых она была лишена вследствие его нарушения. Заключая договор, стороны исходят из эквивалентности принимаемых на себя обязанностей с тем встречным удовлетворением, которое им причитается. А так как обязанность возместить убытки носит объективный характер, то сторона, осуществляющая предпринимательскую деятельность, не может, решая вопрос, заключить ли договор и на каких условиях, не учитывать такой фактор, как характер и размер ущерба, который она будет обязана возместить при нарушении договора. Следовательно, на неисправного контрагента нельзя налагать обязанность возместить ущерб, который он "не предвидел и не должен был предвидеть на момент заключения договора как возможное последствие его нарушения, учитывая обстоятельства, о которых он в то время знал или должен был знать" (ст.74 Конвенции) и риск наступления которого, соответственно, он не принял на себя по договору. Статья 74 Конвенции предусматривает несколько моментов, имеющих принципиальное значение для правильного применения критерия предвидимости. Во-первых, необходимо ответить на вопрос, что предвидится стороной. Речь идет об "ущербе: как возможном последствии нарушения договора". Включает ли это в себя характер возможного ущерба, то есть предвидение причинной связи между нарушением и конкретным типом потерь, или необходимо говорить и о предвидении размера данного типа ущерба? На наш взгляд, критерий предвидимости призван компенсировать действие критерия причинной связи, но не является средством для исчисления и оценки ущерба. Например, сторона должна предвидеть обычную прибыль (размер ущерба) ее контрагента от перепродажи, что необходимо отличать от утраты сверхвысокой прибыли, ибо именно ее размер будет свидетельствовать об отличном характере данного ущерба, поскольку его причинение было вызвано не столько нарушением договора, сколько другими обстоятельствами, о которых сторона не была поставлена в известность до момента заключения договора. Во-вторых, формулировку "ущерб: как последствие нарушения" следует понимать таким образом, что он включает в себя как убытки, естественно вытекающие из нарушения договора, то есть находящиеся в прямой причинной связи, так и имеющие косвенный или сопутствующий характер*(19). В-третьих, формулировка "ущерб, который: сторона предвидела: как возможное последствие" (as a possible consequence) свидетельствует, что степень вероятности наступления последствий нарушения должна носить всего лишь возможный характер. И закрепление того, что сторона должна всего лишь "предвидеть" (а, например, не предполагать, иметь в виду) такие "возможные" последствия, значительно, по мнению профессора А. Мэрфи, расширяет объем взыскиваемых истцом убытков по сравнению с правом Англии и США*(20). В-четвертых, возможность предвидения определяется на момент заключения контракта, что отвечает подходам права Англии, США и Франции. Действительно, чем ближе этот момент ко времени нарушения договора, тем больше возникает возможностей предвидеть будущий возможный ущерб. Если бы время предвидения определялось моментом нарушения (например, в праве ФРГ для установления адекватной причинной связи используется фикция "наиболее опытного наблюдателя", который, как считается, обладает также знаниями нарушителя на момент нарушения договора), то уведомление после заключения контракта о каких-либо специфических обстоятельствах, которые увеличивают возможный ущерб, ведет к возложению на сторону дополнительного риска, который она не принимала на себя при заключении договора. Убытки по статье 74 Конвенции ограничиваются не только ущербом, который нарушившая сторона предвидела, но и который должна была предвидеть, причем учитываются обстоятельства, о которых она в то время знала или должна была знать. Такая формулировка совмещает как субъективный критерий, так и объективный. Для установления того, что сторона должна была предвидеть, возможно привлечение независимых экспертов, имеющих отношение к данной сфере торговли, что распространено в деятельности немецких судов*(21). Основываясь на судебной практике по применению Конвенции в различных государствах, к ущербу, который неисправная сторона должна предвидеть, следует отнести ответственность покупателя перед третьими лицами за просрочку в поставке товара по основному контракту (LG Aachen 14 May 1993), расходы продавца по получению замещающего кредита в случае просрочки в уплате цены (OLG Koblenz 17 September 1993)*(22). Использование критерия предвидимости для определения того ущерба, который подлежит возмещению, позволяет, как представляется, с одной стороны, ограничить ответственность неисправного контрагента, но, с другой стороны, предусматривает достаточную защиту и пострадавшей стороне. Ведь если во время заключения договора кредитор известит должника о том, что нарушение причинит ему чрезвычайно большие убытки, то они будут возмещены даже в том случае, если и не являются прямым следствием нарушения, то есть носят косвенный, отдаленный характер. В целом можно сделать вывод, что критерий предвидимости неисправной стороной возможного ущерба от нарушения договора должен быть необходимым условием для его возмещения, ибо позволяет защитить интересы пострадавшей стороны, которые находятся в сфере договора и из которых обе стороны исходили при его заключении и согласовании условий. А.В. Жарский, преподаватель факультета международных отношений Белорусского государственного университета. "Журнал российского права", 2001, N 5 ------------------------------------------------------------------------- *(1) Hyland R. On setting forth the law of contract: a Foreword // The American Journal of Comparative Law. 1992. Vol. 42. P.546-547. *(2) Tallon D., Harris D. Contract Law Today. Anglo-French Comparisons. Oxford: Clarendon Press, 1989. P.385. *(3) О соотношении средств правовой защиты по Конвенции см.: Жарский А. В. Соотношение средств правовой защиты при нарушении договора международной купли-продажи товаров // Право и демократия: Сб. научных трудов. Вып.10. Минск, 1999. С.81-89. *(4) Конференция ООН по договорам международной купли-продажи товаров. Официальные отчеты. ООН, 1981. С.68. *(5) Более правильным в буквальном смысле представляется перевод термина "loss" (ущерб) как "потери", в том числе потери прибыли (loss of profit) (статья 74 Конвенции). *(6) См.: Enderlein F., Maskow D. International Sales Law. New York: Oceana, 1992. P.298; Bianco C., Bonell M. Commentary on the International Sales Law. Milan: Giufree, 1987. P.540; Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров. Комментарий. М., 1994. С.173. *(7) Более подробно анализ проблем, связанных с правильным пониманием и применением ст.79 Конвенции, см.: Жарский А. В. Договор международной купли-продажи товаров: последующее изменение обстоятельств // Журнал российского права. 2000. N 7. С.73-84. *(8) Bianco C., Bonell M. Op. cit. P. 574. В подтверждение этого можно сослаться на название Раздела IV, содержащего ст.79, 80, для чего был использован неизвестный национальным системам права термин "Exemption" (англ.), "Exoneration" (фр.), "Exoneracion" (исп.), что переводится как "освобождение, изъятие". *(9) См.: Bianco C., Bonell M. Op. cit. P.580. *(10) Cм.: http://cisg3.law.pace.edu/cases/990324g1.html; Recht der Internationalen Wirtschaft. 1999. P.617-619. *(11) Более подробно о важности критерия "разумных ожиданий" см.: Nicholas B. Impracticability and Impossibility in the U. N. Convention on Contracts for the International Sale of Goods // International Sales. Ed. N. Galston, H. Smit. New York: Matthew Bender, 1984. Сh.5. P.8-9. *(12) Мусин В. А. Международные торговые контракты. М.,1986. С.147-148. *(13) Schlechtriem P. Uniform Sales Law: The UN-Convention on Contracts for the International Sale of Goods. Vienna: Manz, 1986. P.101. *(14) См.: Restatement of the Law. Second. Contract 2nd. Vol. 2. ST. Paul: American Law Institute Publishers, 1981. P.313. *(15) UNCITRAL Yearbook. VI. 1975. - P.68; Honnold J. Documentary History of the Uniform Law for International Sales. P.349. *(16) См.: Honnold J. Op. cit. P.349. *(17) См.: Nicholas B. Prerequisites and extent of liability for breach of contract under the U. N. Convention // Einheitliches Kaufrecht und nationales Obligationenrecht. Ed. Schlechtriem P. Baden-Baden: Nomos, 1987. P.287. *(18) См.: Enderlein F., Maskow D. Op. cit. P. 298; Bianca C. Bonnel M. Op. cit. P.540; Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров. С.173. *(19) Cм.: Murphey A. Consequential Damages in Contracts for the International Sale of Goods and the Legacy of Hadley // 23 Wash. J. Int'l L. & Econ. 1989. P.458. *(20) Общая система права использует такие формулировки, как "to be in contemplation of parties as a probable result" - дело Hadley v. Baxendale; "as a probable result" - Restatement of Contracts §351, то есть ущерб должен предполагаться сторонами как вероятный результат нарушения. См.: Murphey A. Op. cit. P.461. *(21) Schneider E. Consequential Damages in the International Sale of Goods: Analysis of Two Decisions // 16 University of Pennsylvania Journal of International Business Law. 1995. P.645. *(22) См.: http://cisgw3.law.pace.edu/cases/930514g1.html; Recht der Internationalen Wirtschaft. 1993. P.760-761, 934-938.

Новые статьи на library.by:
ПРАВО РОССИИ:
Комментируем публикацию: Возмещение убытков в международном коммерческом обороте


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ПРАВО РОССИИ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.