ПРАВО РОССИИ (последнее)
Защита владения, полученного по недействительной сделке
Актуальные публикации по вопросам российского права.
Среди многочисленных трудностей в освоении нового ГК едва ли не на первое
место в судебной практике вышли проблемы последствий ничтожных сделок. Повторяющимся
мотивом служит такая ситуация, когда переданная по ничтожной сделке вещь к
моменту спора уже продана третьим лицам и виндикация этой вещи от добросовестного
приобретателя становится невозможной. В этом случае реституция ограничивается
взысканием денежной компенсации вместо уже отсутствующей вещи, следовательно,
неплатежеспособность стороны в сделке означает прямую утрату имущества.
Чрезвычайно часто такие ситуации возникают на почве споров из приватизации.
Например, АО "Сельстройкомплект" обратилось в суд с иском о признании недействительным
договора купли-продажи пирса, заключенного между ПКФ "Гемма" (продавцом) и
предпринимателем Стариковым (покупателем). До вынесения решения истец дополнил
иск требованием об истребовании указанного имущества из владения покупателя.
В судебном заседании было установлено, что продавец собственником пирса не
был и продавать его не имел права, причем спорное имущество приватизировано
истцом. Дело было прекращено со ссылкой на то обстоятельство, что ничтожная
сделка является таковой сама по себе и в оспаривании не нуждается. Отменяя
это решение. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал, что суд вправе
применить реституцию в силу п.2 ст.166 ГК по своей инициативе, а рассматривая
виндикационный иск, должен обсудить, является ли покупатель Стариков добросовестным
приобретателем*(1).
Это дело, будучи вполне типичным, иллюстративно тем, что здесь определенно
ставится вопрос о применении как реституции, так и виндикации. Но нетрудно
предугадать, что виндикация представляет мало интереса для истца, если добросовестность
покупателя пирса, которая вообще предполагается в обороте, не будет поколеблена.
В то же время и реституция пирса невозможна, так как истец не был стороной
в ничтожной сделке.
Очевидно, прежде всего нужно разобраться с механизмом действия реституции
и виндикации.
Как понятия виндикации и реституции, так и сама ситуация носят классический
характер и, конечно, их следует оценивать с классических позиций.
Прежде всего заметим, что реституция вообще - средство защиты неглубокое,
поверхностное по своей сути. Развитие и усложнение права должны вести поэтому
к сворачиванию реституции. Не случайно, например, в германском праве нет общего
механизма реституции, а есть специальные последствия недействительных сделок,
поставленные в зависимость от основания недействительности и потому приближающиеся
к деликтной ответственности.
В римском праве реституция была преторским средством и, как и прочие
преторские, то есть неисковые, нецивильные средства, была прежде всего инструментом
не частного, а публичного права, защищая не право, а, как говорится в Дигестах,
от "вреда, причиненного правом". Эта публичность реституции, ее скорее неправовой,
исключительный характер сохранились до нашего времени. Именно поэтому в силу
п.2 ст.166 ГК реституция применяется по требованию любого заинтересованного
лица или по инициативе суда. Конечно, такой порядок не может быть присущ вполне
частноправовым средствам защиты.
Как следует из ст.167 ГК, вследствие признания сделки недействительной
каждой из сторон этой сделки возвращается все переданное ей другой стороной,
а при невозможности вернуть именно это имущество компенсируется его стоимость.
Заметим, что, как это и свойственно публичному средству, механизм реституции
не затрагивает субъективных прав на имущество сторон недействительной сделки:
имущество им возвращается только в силу того, что оно было ранее ими же передано,
но никак не потому, что стороны имеют на него какое-либо право*(2).
Конечно, после этого становится возможным отыскание имущества уже по
праву путем предъявления соответствующих требований. Например, арендатор продал
вещь третьему лицу. Поскольку он не имел на это права, в порядке реституции
вещь ему возвращается, а затем арендодатель вправе истребовать от него свое
имущество, а также причиненные убытки на основании договора аренды. В этом
отношении действие реституции сходно с забытой нашим правом владельческой
(поссессорной) защитой, идущей от преторских интердиктов, когда сначала восстанавливается
утраченное владение, невзирая на права и титулы (и потому этой защитой может
пользоваться даже вор, что всегда было недоступно пониманию человека без юридического
образования, как не без юмора замечал Г.Шершеневич), а затем уже появляется
возможность спора о вещи, основанного на титуле.
Внешнее, неглубокое действие реституции, как она представлена и в ст.167
ГК, состоит в том, что оно не затрагивает вопроса о правах, а сам этот способ
защиты устроен таким образом, что механизм его действия вовсе не ставится
в зависимость от наличия права на имущество и потому не может быть парализован
возражением об отсутствии у другой стороны права. Следствием этих особенностей
является высокая эффективность и оперативность, но также и предварительный
характер такого рода защиты.
Конечно, главная задача нашей правоприменительной практики изживание
примитивизации, чрезмерного упрощения юридической картины мира, которые господствовали
последние десятилетия и следствием чего стали известная боязнь сложных решений,
желание избегать тонких юридических инструментов. Однако в условиях усложнения
оборота становится заметным, что применение реституции в контексте защиты
владения и вещных прав настоятельно требует обратиться именно к сложным техническим
решениям, а простые средства заводят в тупик.
В качестве стандартных ситуаций такого рода выступают не только споры
о приватизации, но и многочисленные жилищные дела, которые разворачиваются
по одной и той же схеме: отчуждается жилое помещение, затем оно продается,
обменивается или иным образом возмездно передается третьим лицам. Если после
этого выясняется, что с самого начала сделка по отчуждению жилого помещения
была незаконной, а значит, незаконны и все последующие сделки с тем же предметом,
возникает традиционная и давно известная праву проблема вещных последствий
ничтожной сделки, которая каждый раз оказывается камнем преткновения для судов
всех инстанций.
Наниматель квартиры Б. приватизировал ее и затем продал риэлтерской фирме,
которая, в свою очередь, приобретя кроме этой еще несколько квартир, выселила
в них жильцов коммунальной квартиры, а отремонтированную и улучшенную коммунальную
квартиру продала организации. После этого недееспособный член семьи Б. оспорил
приватизацию, проведенную без его воли, и, конечно, добился признания и сделки
приватизации, и всех последующих сделок с его квартирой недействительными.
Однако возник вопрос: на каком основании можно выселить оказавшуюся в его
квартире Ж., ранее проживавшую в коммунальной квартире и вселившуюся в бывшую
квартиру Б. на основании обмена? Хотя решение о выселении Ж. и было отменено
в порядке надзора*(3), но видимых путей решения спора надзорная инстанция
не наметила.
Хорошо известно, что описанная ситуация носит весьма распространенный
характер. С одной стороны, сама по себе ничтожность сделки означает, что первоначальный
собственник автоматически восстанавливается в своем праве независимо от возврата
ему помещения. С другой стороны, добросовестный приобретатель по возмездной
сделке защищен от виндикационного иска собственника в силу известного ограничения,
установленного ст.302 ГК, имеющего фундаментальное значение защиты оборота.
Суды встают перед неразрешимой, как кажется, проблемой: отказывая в виндикации,
они должны признавать за незаконным добросовестным приобретателем право удерживать
квартиру и далее. Но вся система взглядов, на которых воспитаны практикующие
юристы, которым ничего не известно о классической владельческой защите (она
выпала уже из ГК РСФСР 1922 года и больше в наше право не возвращалась), решительно
сопротивляется самой мысли о защите незаконного владения, равно как и вообще
любой позиции незаконного приобретателя. В лучшем случае такая ситуация, когда
"собственником жилого помещения признается его первоначальный владелец, а
лица, поселившиеся в этом жилье, получают право пользования этим помещением
или статус нанимателя", расценивается как компромисс, частная уступка, не
имеющая почвы в законе. Г.Макаров замечает, например, что "в итоге коллизии
прав судом принимается компромиссное решение"*(4). Такая квалификация решения
лишает его ценности: ведь если это не законный выход из положения, а только
частный компромисс, то и все вытекающие из этой ситуации трудности также оказываются
лишенными юридической почвы. А таких трудностей немало: если собственник лишен
владения жильем, а владелец - права на жилое помещение, то кто из них вправе
распоряжаться недвижимостью и не только путем отчуждения, но и путем вселения
третьих лиц, изменения помещения (перепланировки и др.) и т.д.? Кто является
лицом, обязанным к уплате налогов на имущество? Вправе ли собственник получать
доходы от пользования его имуществом?
Предвидя эти трудности, суды все чаще избегают "компромиссов" и стремятся
присвоить незаконному владельцу статус собственника, или законного владельца,
если уж невозможно его выселить, что чрезвычайно искажает судебную практику.
Есть все основания углубиться в эту крайне обострившуюся проблему и попытаться
все же найти решение.
1. Во-первых, необходимо точно квалифицировать позиции участников отношения
после обнаружения ничтожной сделки. Понятно, что собственник вещи сохраняет
свое право - именно в этом и состоит ничтожность сделки. Владелец вещи тем
самым утрачивает основания своего владения и становится незаконным владельцем.
Если при этом он приобрел вещь добросовестно, открытое владение в течение
срока приобретательной давности приводит к тому, что по истечении установленного
срока он становится собственником (ст.234 ГК). В тот же момент прежний собственник
свое право утрачивает. Впрочем, если собственник любым образом вернет владение
до истечения срока приобретательной давности, он вполне восстанавливает всю
полноту собственности, причем если даже применяет насилие для возврата владения,
никаких неблагоприятных частноправовых последствий не наступает и его ответственность
ограничивается сферой публичного права - в этом и сказывается отсутствие у
нас владельческой защиты.
2. Если незаконный владелец вещи - сторона ничтожной сделки, он обязан
вернуть вещь другой стороне той же сделки в порядке реституции (ст.167 ГК).
Понятно, что незаконный владелец всегда получает вещь по ничтожной сделке,
иначе он имел бы право на вещь и его владение было бы законным (именно поэтому
проблема последствий ничтожной сделки одновременно является проблемой защиты
незаконного владения). Но суть правового механизма, предусмотренного ст.167
ГК, состоит в том, что возврат вещи производится только другой стороне той
же сделки, и никому иному. Недавно высказанные предложения распространить
силу реституции за пределы данной недействительной сделки*(5), конечно, лишают
смысла как реституцию, так и виндикацию и тем самым нарушают всю многовековую
систему защиты вещных прав и гражданского оборота в целом.
Признавая заслуженно высокий авторитет тех, кто настаивает на таком расширенном
понимании реституции, я должен подробнее рассмотреть эти предложения. Представим,
что собственник автомобиля (квартиры и др.), передавший его в аренду, обнаруживает,
что арендатор продал его третьему лицу, которое при этом действовало добросовестно,
хотя продажа, конечно, ничтожна. Виндикационный иск собственником проигран
по основаниям ст.302 ГК. После этого (или предвидя тщетность виндикации -
вместо этого) он требует выдать ему вещь в порядке реституции (ст.167 ГК),
а покупателю предлагает искать удовлетворения у продавца - все в рамках той
же реституции. Именно так, как можно понять из высказанных некоторыми юристами
взглядов, предлагается решать трудности, возникающие в результате незаконного
распоряжения имуществом.
Во-первых, вызывает сомнения справедливость такого подхода. Понятно,
что главным виновником, нарушителем прав собственника является арендатор,
которого выбрал сам собственник и которого он вправе наказать в рамках нарушенного
договора, но он наказывает не его, а приобретателя, который непосредственно
его прав не нарушал и, в отличие от собственника, не имеет права предъявлять
к нарушителю иск о договорных убытках, а может требовать только возврата переданного
имущества.
Во-вторых, утрачивают всякий смысл и виндикация, и понятие добросовестности,
которое на протяжении двух тысячелетий служит главным средством защиты оборота.
Теперь любое лицо, независимо от осмотрительности и разумности своих действий,
может оказаться под ударом такого рода требований, не имея против них никакой
защиты.
В-третьих, такой подход находится в противоречии с буквальным смыслом
ст.167 ГК, которая говорит только о сторонах ничтожной сделки и ни о ком ином.
Возврат имущества носит встречный характер - именно это и означают слова "двусторонняя
реституция". Значит, выдача вещи владельцем собственнику - не стороне в сделке
- с одновременным истребованием покупной цены от неуполномоченного продавца,
как это предлагается сторонниками размытого и расширенного применения реституции,
утрачивает признаки встречности и не может после этого считаться двусторонней
реституцией, а напоминает скорее некую карусель, неизвестную ни одной системе
права и приобретающую просто абсурдные очертания, если число ничтожных сделок
по поводу спорной вещи превысит одну-две, а такое бывает нередко.
Эти соображения заставляют признать, что выход за пределы реституции
и предоставление собственнику права требовать выдачи вещи на основании ст.167
ГК от лица, с которым собственник в договор не вступал, противоречат смыслу
закона и могут нанести непоправимый урон всей системе защиты гражданских прав,
лишив имущественный оборот тех необходимых гарантий, без которых он превратится
в сферу непредсказуемых и неконтролируемых рисков и, пожалуй, просто остановится.
Не случайно рассмотренный подход вызвал отпор. Например, А.П.Сергеев
расценил его так: "К сожалению, в последние годы под судебную практику, допускающую
смешение элементарных понятий, в частности разрешающую свободную замену договорного
требования виндикационным иском, переход от виндикационного притязания к иску
о признании сделки недействительной и т.д., пытаются подвести теоретическую
базу в виде рассуждений о свободном выборе истцом предусмотренных законом
средств защиты. Данный подход носит ненаучный характер и ни к чему, кроме
негативных последствий, в конечном счете привести не может"*(6). Не разделяя
слишком резкого тона высказывания, можно было бы, впрочем, согласиться с такой
оценкой.
У нас остаются немаловажные вопросы установления отношений между собственником
и незаконным владельцем вещи до истечения приобретательной давности - именно
сложность этих вопросов зачастую и порождает желание уйти от трудностей, присвоив
владельцу права собственника либо, напротив, отобрав у него вещь вопреки закону,
тем самым устранить саму ситуацию разъединения собственности и владения. Но
эти вопросы требуют, конечно, отдельного рассмотрения. Пока можно лишь сказать,
что они в принципе разрешимы и практикой уже намечены некоторые способы их
решения.
Член Ставропольской краевой коллегии
адвокатов, кандидат юридических наук К.Скловский
-------------------------------------
*(1) Вестник ВАС РФ, 1997, N 9, с.28-29.
*(2) Например, признавая аренду недействительной в силу того, что арендодатель
являлся ненадлежащим, поскольку спорное имущество (вертолеты) не было закреплено
в его владении в установленном порядке, суд тем не менее вернул ему вертолеты
в порядке реституции, и это было признано правильным // Вестник ВАС РФ, 1998,
N 5, с.26-27.
*(3) Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996, N 4, с.9-10 и др.
*(4) Макаров Г. Правовые способы защиты граждан от посягательств на их
права при совершении жилищных сделок // Хозяйство и право, 1997, N 5. с.142.
*(5) Краткое изложение этой позиции дано М.Ворониным в его консультации,
опубликованной в газете "ЭЖ-Юрист", 1998, N 27, с.3. Возможно, жанр консультации
предопределил то, что автор излагает не столько свой личный, сколько авторитетный
взгляд: по крайней мере в изложении заметны, как кажется, определенные сомнения
в верности изложенных подходов.
*(6) Гражданское право. Ч.1, изд.2 / Под ред. А.П.Сергеева и Ю.К.Толстого.
- М., 1997, с.445.
место в судебной практике вышли проблемы последствий ничтожных сделок. Повторяющимся
мотивом служит такая ситуация, когда переданная по ничтожной сделке вещь к
моменту спора уже продана третьим лицам и виндикация этой вещи от добросовестного
приобретателя становится невозможной. В этом случае реституция ограничивается
взысканием денежной компенсации вместо уже отсутствующей вещи, следовательно,
неплатежеспособность стороны в сделке означает прямую утрату имущества.
Чрезвычайно часто такие ситуации возникают на почве споров из приватизации.
Например, АО "Сельстройкомплект" обратилось в суд с иском о признании недействительным
договора купли-продажи пирса, заключенного между ПКФ "Гемма" (продавцом) и
предпринимателем Стариковым (покупателем). До вынесения решения истец дополнил
иск требованием об истребовании указанного имущества из владения покупателя.
В судебном заседании было установлено, что продавец собственником пирса не
был и продавать его не имел права, причем спорное имущество приватизировано
истцом. Дело было прекращено со ссылкой на то обстоятельство, что ничтожная
сделка является таковой сама по себе и в оспаривании не нуждается. Отменяя
это решение. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал, что суд вправе
применить реституцию в силу п.2 ст.166 ГК по своей инициативе, а рассматривая
виндикационный иск, должен обсудить, является ли покупатель Стариков добросовестным
приобретателем*(1).
Это дело, будучи вполне типичным, иллюстративно тем, что здесь определенно
ставится вопрос о применении как реституции, так и виндикации. Но нетрудно
предугадать, что виндикация представляет мало интереса для истца, если добросовестность
покупателя пирса, которая вообще предполагается в обороте, не будет поколеблена.
В то же время и реституция пирса невозможна, так как истец не был стороной
в ничтожной сделке.
Очевидно, прежде всего нужно разобраться с механизмом действия реституции
и виндикации.
Как понятия виндикации и реституции, так и сама ситуация носят классический
характер и, конечно, их следует оценивать с классических позиций.
Прежде всего заметим, что реституция вообще - средство защиты неглубокое,
поверхностное по своей сути. Развитие и усложнение права должны вести поэтому
к сворачиванию реституции. Не случайно, например, в германском праве нет общего
механизма реституции, а есть специальные последствия недействительных сделок,
поставленные в зависимость от основания недействительности и потому приближающиеся
к деликтной ответственности.
В римском праве реституция была преторским средством и, как и прочие
преторские, то есть неисковые, нецивильные средства, была прежде всего инструментом
не частного, а публичного права, защищая не право, а, как говорится в Дигестах,
от "вреда, причиненного правом". Эта публичность реституции, ее скорее неправовой,
исключительный характер сохранились до нашего времени. Именно поэтому в силу
п.2 ст.166 ГК реституция применяется по требованию любого заинтересованного
лица или по инициативе суда. Конечно, такой порядок не может быть присущ вполне
частноправовым средствам защиты.
Как следует из ст.167 ГК, вследствие признания сделки недействительной
каждой из сторон этой сделки возвращается все переданное ей другой стороной,
а при невозможности вернуть именно это имущество компенсируется его стоимость.
Заметим, что, как это и свойственно публичному средству, механизм реституции
не затрагивает субъективных прав на имущество сторон недействительной сделки:
имущество им возвращается только в силу того, что оно было ранее ими же передано,
но никак не потому, что стороны имеют на него какое-либо право*(2).
Конечно, после этого становится возможным отыскание имущества уже по
праву путем предъявления соответствующих требований. Например, арендатор продал
вещь третьему лицу. Поскольку он не имел на это права, в порядке реституции
вещь ему возвращается, а затем арендодатель вправе истребовать от него свое
имущество, а также причиненные убытки на основании договора аренды. В этом
отношении действие реституции сходно с забытой нашим правом владельческой
(поссессорной) защитой, идущей от преторских интердиктов, когда сначала восстанавливается
утраченное владение, невзирая на права и титулы (и потому этой защитой может
пользоваться даже вор, что всегда было недоступно пониманию человека без юридического
образования, как не без юмора замечал Г.Шершеневич), а затем уже появляется
возможность спора о вещи, основанного на титуле.
Внешнее, неглубокое действие реституции, как она представлена и в ст.167
ГК, состоит в том, что оно не затрагивает вопроса о правах, а сам этот способ
защиты устроен таким образом, что механизм его действия вовсе не ставится
в зависимость от наличия права на имущество и потому не может быть парализован
возражением об отсутствии у другой стороны права. Следствием этих особенностей
является высокая эффективность и оперативность, но также и предварительный
характер такого рода защиты.
Конечно, главная задача нашей правоприменительной практики изживание
примитивизации, чрезмерного упрощения юридической картины мира, которые господствовали
последние десятилетия и следствием чего стали известная боязнь сложных решений,
желание избегать тонких юридических инструментов. Однако в условиях усложнения
оборота становится заметным, что применение реституции в контексте защиты
владения и вещных прав настоятельно требует обратиться именно к сложным техническим
решениям, а простые средства заводят в тупик.
В качестве стандартных ситуаций такого рода выступают не только споры
о приватизации, но и многочисленные жилищные дела, которые разворачиваются
по одной и той же схеме: отчуждается жилое помещение, затем оно продается,
обменивается или иным образом возмездно передается третьим лицам. Если после
этого выясняется, что с самого начала сделка по отчуждению жилого помещения
была незаконной, а значит, незаконны и все последующие сделки с тем же предметом,
возникает традиционная и давно известная праву проблема вещных последствий
ничтожной сделки, которая каждый раз оказывается камнем преткновения для судов
всех инстанций.
Наниматель квартиры Б. приватизировал ее и затем продал риэлтерской фирме,
которая, в свою очередь, приобретя кроме этой еще несколько квартир, выселила
в них жильцов коммунальной квартиры, а отремонтированную и улучшенную коммунальную
квартиру продала организации. После этого недееспособный член семьи Б. оспорил
приватизацию, проведенную без его воли, и, конечно, добился признания и сделки
приватизации, и всех последующих сделок с его квартирой недействительными.
Однако возник вопрос: на каком основании можно выселить оказавшуюся в его
квартире Ж., ранее проживавшую в коммунальной квартире и вселившуюся в бывшую
квартиру Б. на основании обмена? Хотя решение о выселении Ж. и было отменено
в порядке надзора*(3), но видимых путей решения спора надзорная инстанция
не наметила.
Хорошо известно, что описанная ситуация носит весьма распространенный
характер. С одной стороны, сама по себе ничтожность сделки означает, что первоначальный
собственник автоматически восстанавливается в своем праве независимо от возврата
ему помещения. С другой стороны, добросовестный приобретатель по возмездной
сделке защищен от виндикационного иска собственника в силу известного ограничения,
установленного ст.302 ГК, имеющего фундаментальное значение защиты оборота.
Суды встают перед неразрешимой, как кажется, проблемой: отказывая в виндикации,
они должны признавать за незаконным добросовестным приобретателем право удерживать
квартиру и далее. Но вся система взглядов, на которых воспитаны практикующие
юристы, которым ничего не известно о классической владельческой защите (она
выпала уже из ГК РСФСР 1922 года и больше в наше право не возвращалась), решительно
сопротивляется самой мысли о защите незаконного владения, равно как и вообще
любой позиции незаконного приобретателя. В лучшем случае такая ситуация, когда
"собственником жилого помещения признается его первоначальный владелец, а
лица, поселившиеся в этом жилье, получают право пользования этим помещением
или статус нанимателя", расценивается как компромисс, частная уступка, не
имеющая почвы в законе. Г.Макаров замечает, например, что "в итоге коллизии
прав судом принимается компромиссное решение"*(4). Такая квалификация решения
лишает его ценности: ведь если это не законный выход из положения, а только
частный компромисс, то и все вытекающие из этой ситуации трудности также оказываются
лишенными юридической почвы. А таких трудностей немало: если собственник лишен
владения жильем, а владелец - права на жилое помещение, то кто из них вправе
распоряжаться недвижимостью и не только путем отчуждения, но и путем вселения
третьих лиц, изменения помещения (перепланировки и др.) и т.д.? Кто является
лицом, обязанным к уплате налогов на имущество? Вправе ли собственник получать
доходы от пользования его имуществом?
Предвидя эти трудности, суды все чаще избегают "компромиссов" и стремятся
присвоить незаконному владельцу статус собственника, или законного владельца,
если уж невозможно его выселить, что чрезвычайно искажает судебную практику.
Есть все основания углубиться в эту крайне обострившуюся проблему и попытаться
все же найти решение.
1. Во-первых, необходимо точно квалифицировать позиции участников отношения
после обнаружения ничтожной сделки. Понятно, что собственник вещи сохраняет
свое право - именно в этом и состоит ничтожность сделки. Владелец вещи тем
самым утрачивает основания своего владения и становится незаконным владельцем.
Если при этом он приобрел вещь добросовестно, открытое владение в течение
срока приобретательной давности приводит к тому, что по истечении установленного
срока он становится собственником (ст.234 ГК). В тот же момент прежний собственник
свое право утрачивает. Впрочем, если собственник любым образом вернет владение
до истечения срока приобретательной давности, он вполне восстанавливает всю
полноту собственности, причем если даже применяет насилие для возврата владения,
никаких неблагоприятных частноправовых последствий не наступает и его ответственность
ограничивается сферой публичного права - в этом и сказывается отсутствие у
нас владельческой защиты.
2. Если незаконный владелец вещи - сторона ничтожной сделки, он обязан
вернуть вещь другой стороне той же сделки в порядке реституции (ст.167 ГК).
Понятно, что незаконный владелец всегда получает вещь по ничтожной сделке,
иначе он имел бы право на вещь и его владение было бы законным (именно поэтому
проблема последствий ничтожной сделки одновременно является проблемой защиты
незаконного владения). Но суть правового механизма, предусмотренного ст.167
ГК, состоит в том, что возврат вещи производится только другой стороне той
же сделки, и никому иному. Недавно высказанные предложения распространить
силу реституции за пределы данной недействительной сделки*(5), конечно, лишают
смысла как реституцию, так и виндикацию и тем самым нарушают всю многовековую
систему защиты вещных прав и гражданского оборота в целом.
Признавая заслуженно высокий авторитет тех, кто настаивает на таком расширенном
понимании реституции, я должен подробнее рассмотреть эти предложения. Представим,
что собственник автомобиля (квартиры и др.), передавший его в аренду, обнаруживает,
что арендатор продал его третьему лицу, которое при этом действовало добросовестно,
хотя продажа, конечно, ничтожна. Виндикационный иск собственником проигран
по основаниям ст.302 ГК. После этого (или предвидя тщетность виндикации -
вместо этого) он требует выдать ему вещь в порядке реституции (ст.167 ГК),
а покупателю предлагает искать удовлетворения у продавца - все в рамках той
же реституции. Именно так, как можно понять из высказанных некоторыми юристами
взглядов, предлагается решать трудности, возникающие в результате незаконного
распоряжения имуществом.
Во-первых, вызывает сомнения справедливость такого подхода. Понятно,
что главным виновником, нарушителем прав собственника является арендатор,
которого выбрал сам собственник и которого он вправе наказать в рамках нарушенного
договора, но он наказывает не его, а приобретателя, который непосредственно
его прав не нарушал и, в отличие от собственника, не имеет права предъявлять
к нарушителю иск о договорных убытках, а может требовать только возврата переданного
имущества.
Во-вторых, утрачивают всякий смысл и виндикация, и понятие добросовестности,
которое на протяжении двух тысячелетий служит главным средством защиты оборота.
Теперь любое лицо, независимо от осмотрительности и разумности своих действий,
может оказаться под ударом такого рода требований, не имея против них никакой
защиты.
В-третьих, такой подход находится в противоречии с буквальным смыслом
ст.167 ГК, которая говорит только о сторонах ничтожной сделки и ни о ком ином.
Возврат имущества носит встречный характер - именно это и означают слова "двусторонняя
реституция". Значит, выдача вещи владельцем собственнику - не стороне в сделке
- с одновременным истребованием покупной цены от неуполномоченного продавца,
как это предлагается сторонниками размытого и расширенного применения реституции,
утрачивает признаки встречности и не может после этого считаться двусторонней
реституцией, а напоминает скорее некую карусель, неизвестную ни одной системе
права и приобретающую просто абсурдные очертания, если число ничтожных сделок
по поводу спорной вещи превысит одну-две, а такое бывает нередко.
Эти соображения заставляют признать, что выход за пределы реституции
и предоставление собственнику права требовать выдачи вещи на основании ст.167
ГК от лица, с которым собственник в договор не вступал, противоречат смыслу
закона и могут нанести непоправимый урон всей системе защиты гражданских прав,
лишив имущественный оборот тех необходимых гарантий, без которых он превратится
в сферу непредсказуемых и неконтролируемых рисков и, пожалуй, просто остановится.
Не случайно рассмотренный подход вызвал отпор. Например, А.П.Сергеев
расценил его так: "К сожалению, в последние годы под судебную практику, допускающую
смешение элементарных понятий, в частности разрешающую свободную замену договорного
требования виндикационным иском, переход от виндикационного притязания к иску
о признании сделки недействительной и т.д., пытаются подвести теоретическую
базу в виде рассуждений о свободном выборе истцом предусмотренных законом
средств защиты. Данный подход носит ненаучный характер и ни к чему, кроме
негативных последствий, в конечном счете привести не может"*(6). Не разделяя
слишком резкого тона высказывания, можно было бы, впрочем, согласиться с такой
оценкой.
У нас остаются немаловажные вопросы установления отношений между собственником
и незаконным владельцем вещи до истечения приобретательной давности - именно
сложность этих вопросов зачастую и порождает желание уйти от трудностей, присвоив
владельцу права собственника либо, напротив, отобрав у него вещь вопреки закону,
тем самым устранить саму ситуацию разъединения собственности и владения. Но
эти вопросы требуют, конечно, отдельного рассмотрения. Пока можно лишь сказать,
что они в принципе разрешимы и практикой уже намечены некоторые способы их
решения.
Член Ставропольской краевой коллегии
адвокатов, кандидат юридических наук К.Скловский
-------------------------------------
*(1) Вестник ВАС РФ, 1997, N 9, с.28-29.
*(2) Например, признавая аренду недействительной в силу того, что арендодатель
являлся ненадлежащим, поскольку спорное имущество (вертолеты) не было закреплено
в его владении в установленном порядке, суд тем не менее вернул ему вертолеты
в порядке реституции, и это было признано правильным // Вестник ВАС РФ, 1998,
N 5, с.26-27.
*(3) Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996, N 4, с.9-10 и др.
*(4) Макаров Г. Правовые способы защиты граждан от посягательств на их
права при совершении жилищных сделок // Хозяйство и право, 1997, N 5. с.142.
*(5) Краткое изложение этой позиции дано М.Ворониным в его консультации,
опубликованной в газете "ЭЖ-Юрист", 1998, N 27, с.3. Возможно, жанр консультации
предопределил то, что автор излагает не столько свой личный, сколько авторитетный
взгляд: по крайней мере в изложении заметны, как кажется, определенные сомнения
в верности изложенных подходов.
*(6) Гражданское право. Ч.1, изд.2 / Под ред. А.П.Сергеева и Ю.К.Толстого.
- М., 1997, с.445.
Опубликовано 28 января 2005 года
Новые статьи на library.by:
ПРАВО РОССИИ:
Комментируем публикацию: Защита владения, полученного по недействительной сделке
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1106912768 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций