Судебное и несудебное производство

Судебное производство отличается от несудебного тем, что в нем самый порядок разбора дела, собирания и рассмотрения доказательств определен законом, не зависит от усмотрения разбирающего дело лица и снабжен формами, гарантирующими обоснованность и беспристрастие решения. Вследствие этих своих черт судебное производство выше несудебного и должно считаться нормальным порядком рассмотрения правонарушений. Несудебное разбирательство во всяком случае должно быть редким исключением. Уголовное наказание, как мера, по суду применяемая, имеет несомненное преимущество в правовом государстве перед административными взысканиями[1].

В пользу необходимости допустить в известных случаях несудебное разбирательство могут быть приведены следующие соображения:

1) Во-первых, указание на маловажность некоторых дел, ради которых не стоит приводить в движение дорогостоящий аппарат уголовного суда. При этом маловажность дела может определяться двояко: или безотносительно к согласию обвиняемого, по масштабу, указанному в законе, или с согласия обвиняемого. Но то, что неважно для одного, может быть тяжко для другого. Поэтому, если признавать маловажность некоторых дел основанием для несудебного их разбора, то следует допускать та-кой разбор, лишь если обвиняемый против него не возражает и не требует передачи дела в суд. Таким образом, если обвиняемый просит о передаче дела в суд, признавая существенным для себя данное дело, нежелательным несудебное разбирательство или неправильным решение, состоявшееся в несудебном порядке, то дело должен быть передано судебной власти. Только с таким ограничением может быть допускаемо несудебное разбирательство дел в виду их маловажности.

Другое соображение в пользу несудебного разбирательства заключается в существовании дисциплинарной власти. Несомненно, что из дисциплинарной власти вытекает и необходимость дисциплинарного производства. Но последнее не должно выходить за установленные законом пределы этой власти и может приводить лишь к мерам, заключающимся в лишении субъекта тех или иных выгод, связанных с принадлежностью его к той группе, представителями которой в данном случае осуществляется над ним дисциплинарная власть.

Круг случаев несудебного разбирательства по русскому законодательству весьма обширен. Не пытаясь дать исчерпывающий перечень их, излишний в курсе уголовного процесса, я вкратце отмечу лишь наиболее важные:

1) применение наказаний и взысканий за преступления и проступки по службе без суда, начальством. Согласно ст. 1066 уст. уг. суд., „наказания и взыскания, определенные законом за нарушение обязанностей службы, налагаются: 1) замечания и выговоры без внесения в послужной список—по распоряжению не-посредственного начальства; 2) вычеты из жалованья, перемещение с высшей должности на низшую, удаление от должности и арест до 7 дней—по распоряжению того начальства, от которого зависит назначение к должности, занимаемой виновным; 3) все прочие затем наказания и взыскания по службе—не иначе, как по суду»[2].

Дисциплинарная ответственность лиц судебного ведомства поставлена в законодательстве отдельно и обрисована иначе[3].

2)—дисциплинарная власть сословий, в частности, право сельских обществ удалять из своей среды порочных членов (см. прилож. к ст. 205 уст. предупр. и пресеч. прест. т. XIV Св. Зак.)[4].

3)—дисциплинарная власть над ссыльно-каторжными, ссыльно-поселенцами по Уставу о ссыльных и над содержащимися в исправительных арестантских отделениях и других местах заключения—по Уставу о содержащихся под стражей.

4) Применение, при усиленной или чрезвычайной охране, административною властью разных мер взыскания—денежных взысканий, лишения свободы на срок до 3 месяцев и др.

5) дела, предоставленные непосредственному ведению казенных управлений и перечисленные в приложениях к ст. 1124 и 1214 уст. угол. суд., по нарушениям устава о паспортах (ст. 1220 уст. уг. суд.) и устава путей сообщения (ст. 1230 уст. уг. суд.) и нек. др.[5] Надо добавить, что если субъект, на которого административною властью наложено денежное взыскание за нарушение того или иного устава казенного управления (за нарушение постановлений о питейном, табачном сборах, об акцизе с сахара, осветительных масел, спичек и т. п.), устава путей сообщения или устава о паспортах, в течение 2 недель со дня объявления ему требования надлежащего управления, не внесет штрафа, то он подвергается уже судебному преследованию[6].

Изъятия из судебного разбирательства, перечисленные в приложениях к ст. 1124 и 1214 уст. угол. суд., были установлены еще составителями Судебных Уставов по следующим главным основаниям: «непосредственному ведению казенного управления предоставлены все те нарушения, которые, не требуя производства каких-либо следственных действий, достаточно доказываются протоколами, составленными должностными лицами сего управления, если притом нарушения эти имеют исключительно фискальный характер и положенное за них по закону взыскание ограничивается как за первое, так и за последующие нарушения одним денежным штрафом или конфискациею известных предметов»[7]. Допуская по практическим соображениям несудебное разбирательство, составители Судебных Уставов видели в нем исключение, которое должно быть поставлено в возможно тесные границы. «Когда дело идет о преступлениях и проступках, касающихся до нарушения общих уголовных законов,—говорят они,—о вмешательстве администрации в область суда и вопроса быть не может». «Как бы ничтожно ни было преступление и следующее за него наказание, месту, разбирающему дело, предстоит разрешить, совершился ли факт нарушения, виновен ли обвиняемый и какому следует подвергнуть его наказанию»[8]. Только нарушения Уставов казенных управлений, и то лишь некоторые, имеющие чисто фискальное значение,— «по обнаружении коих, факт нарушения, виновность обвиняемого и самое количество следующего с него денежного взыскания не подлежат никакому оспариванию», — они и считали подлежащими не судебному разбирательству.

--------------------------------------------------------------------------------
[1] Cp. Основные начала науки угол. права, § 17.

[2] Перечень особенных наказаний за преступления и проступки по службе см. в ст. 65—69 Уложения о наказаниях.

[3] Об этом см. ниже.

[4] Это право было ограничено законом 1900 г. об отмене ссылки и утверждении временных правил о замене ссылки на поселение и житье другими наказаниями. Согласно этому закону приговор об удалении порочного члена считается состоявшимся, если на сельском сходе присутствовал староста (в прибалтийских губерниях вопрос решается на волостном сходе, в присутствии волостного старшины) и если приговор принят большинством 2/3 крестьян, имеющих голос на сходе. Состоявшийся приговор должен быть проверен на месте земским начальником и, если будет признан правильным и основательным, вновь проверяется уездным предводителем дворянства и представляется на утверждение в губернское пли в губернское по крестьянским делам присутствие. Если земский начальник признает приговор неправильным или неосновательным, то об отмене его представляет в губернское или в губернское по крестьянским делам присутствие. Удалению могут подлежать лишь крестьяне, проживающие в среде данного сельского общества, совершеннолетние, не старше 60 лет, не увечные и не одержимые одной из болезней, указанных в законе. (Закон 1900 г, V, 1—8).

[5] Более подробный перечень см. у Случевского, Учебник угол. процесса (1910 г.), стр. 14 сл.

[6] Ст. 11252, 1230, 1220 Уст. угол. суд.

[7] См. Устав угол. суд., издание Государственной Канцелярии, 1867 г., стр. 440.

[8] Ibidem, стр. 438.