А.П. ЧУДИНОВ, доктор филологических наук

I

Величайшие социальные изменения, произошедшие за два последних десятилетия в России, привели к коренному изменению социальных отношений в нашем обществе. Политики, ученые, менеджеры, публицисты - едва ли не каждый гражданин страны стремится осмыслить российскую социальную реальность на рубеже тысячелетия. Своего рода интуитивным осознанием нового состояния страны стали и изменения в русской речи, и в частности, активизация целого ряда моделей метафорического представления современной действительности.

Нетрудно заметить, что одной из наиболее активных моделей последнего десятилетия стало представление современной российской действительности как преступного мира, где нет места гуманистическим отношениям. По-видимому, это связано с тем, что на смену преж-

стр. 34

ним социальным заблуждениям об отмирании преступности в мире побеждающего социализма в нашем обществе все шире распространяется миф о всемогуществе преступного мира, о преступлении как единственном средстве добиться справедливости и даже просто выжить, о России как стране преступников.

Материалом для настоящего исследования послужило метафорическое словоупотребление, отраженное на страницах разнообразных публицистических изданий. Все рассматриваемые примеры объединяются общим признаком: слова, которые в первичном значении используются в понятийном поле "Преступный мир", в данных текстах метафорически обозначают социальную действительность современной России: "В России сейчас ГУЛАГ. ГУЛАГ преступности" (А. Тулеев); "Мы с единомышленниками выстояли в условиях подавляющего налогообложения и чиновничьего рэкета" (И. Ковпак); "Тем не менее политика, как обычно, изнасиловала экономику - самую беззащитную даму в нашем обществе, поскольку в момент надругательства она сопротивляться не может. Зато потом мстит страшно" (Г. Попов); "Сколько Гайдар украл у народа? У кого две, у кого пять тысяч?" (В. Жириновский).

Иногда создается впечатление, что сейчас ни один стремящийся к успеху политический деятель или журналист уже не может обойтись без уголовной метафоры или уголовного жаргона. Даже президент России позволяет себе на встрече с лидером Великобритании цитировать высказывание о "козлах" и говорит о необходимости "мочить" террористов "в сортире". Видимо, пора разобраться, насколько широко проникла уголовная метафора в российский политический дискурс, выяснить причины, по которым современная российская реальность все чаще метафорически моделируется именно как преступный мир, и попытаться предугадать, к чему это может привести. Способом систематизации отобранных метафорических словоупотреблений в данном случае служит теория метафорического моделирования.

В соответствии с этой теорией метафорическое моделирование - это отражающее национальное самосознание средство постижения, представления и оценки действительности при помощи образного словоупотребления. Среди функций метафорического моделирования можно выделить следующие:

- номинативная (функция фиксации знания): если у реалии нет адекватного наименования, то метафора помогает его создать;

- коммуникативная (функция передачи информации): метафора позволяет представлять новую информацию в краткой и доступной для адресата форме;

- прагматическая (функция воздействия на адресата): метафора является мощным средством формирования у адресата необходимого говорящему мировосприятия;

стр. 35

- инструментальная (метафора помогает субъекту мыслить, формировать собственные представления о мире);

- изобразительная (метафора помогает сделать сообщение более образным, ярким, наглядным);

- моделирующая (метафора позволяет создать некую модель мира, уяснить взаимосвязи между его элементами);

- гипотетическая (метафора позволяет представить что-то, еще не до конца осознанное, создать некоторое предположение о сущности метафорически характеризуемого объекта).

Сама метафорическая модель - это существующее в сознании носителей языка типовое соотношение семантики находящихся в отношениях мотивации первичных и вторичных значений, являющееся образцом для возникновения новых метафор.

Для описания метафорической модели необходимо охарактеризовать:

- понятийную область (семантическую сферу), к которой относятся охватываемые моделью слова в первичном значении;

- понятийную область (семантическую сферу), к которой относятся охватываемые моделью слова в переносном значении;

- семантический компонент, который связывает первичные и вторичные значения охватываемых данной моделью слов, то есть выяснить, что дает основания для метафорического использования соответствующих слов;

- относящиеся к данной модели фреймы, каждый из которых понимается как фрагмент наивной языковой картины мира и которые структурируют соответствующую понятийную область (семантическую сферу);

- составляющие каждый фрейм типовые слоты, то есть слова, которые могут метафорически использоваться в соответствии с рассматриваемой моделью;

- продуктивность и частотность данной модели, ее прагматический потенциал, а также ее "тяготение" к определенным функциональным стилям и подстилям, речевым жанрам и т.п.

При рассмотрении метафорической модели "Россия - это преступное сообщество" легко выделяются следующие фреймы.

1. Фрейм "Преступники и их специализация".

При анализе слотов этого фрейма оказывается, что в современном политическом дискурсе граждане России постоянно метафорически (то есть без каких-либо юридических оснований) представляются как гангстеры, уголовники, шпана, жулье, джентельмены удачи, киллеры и проститутки, наперсточники и шулеры, бандиты и рэкетиры: "Аграрная фракция - это политические мошенники" (В. Жириновский);

"Он-то (Горбачев) думает: ошибся в кадрах, обложился мелким жульем, передоверился кому не следует" (А. Костиков); "Анатолий Лукья-

стр. 36

нов управляет съездом, как опытный наперсточник" (А. Собчак); "Распространяемые в Думе слухи - это политические киллеры. Они разят наповал" (А. Плутник).

Прагматические смыслы, формируемые метафорами этой группы, можно сформулировать следующим образом: российская элита состоит из людей, презирающих законы, готовых пойти на все ради собственной выгоды.

2. Фрейм "Преступные сообщества".

Слоты этого фрейма дают представления о разнообразных объединениях граждан нашей страны. Наши соотечественники объединяются в банды, шайки и мафиозные "семьи", внутри которых различаются паханы, авторитеты, люди " в законе", крестные отцы и шестерки: "Банду Ельцина - под суд" (лозунг в "Советской России"); "А. Батурин - член мафиозной семьи Лужкова, его шестерка" (С. Доренко).

Типичные прагматические смыслы метафор этой группы - у власти находится преступное сообщество, которое иерархически структурировано.

3. Фрейм "Преступные действия".

Слоты этого фрейма позволяют выявить типичные метафорические представления о действиях наших соотечественников. Это прежде всего такие действия, как ограбить, изнасиловать, убить, пристрелить, прихватизировать, украсть, шулерские махинации, беспредел, террор, геноцид, рэкет и т.п.: "Шеф (Б.Н. Ельцин) всегда мне жаловался, как бессовестно Юмашев его ограбил, выпустив первую книжку" (А. Коржаков); "Новый директор оказался зрелым мастером, прекрасно владевшим этими шулерскими махинациями" (Н. Горшенин); "Сможет ли новый президент остановить беспредел на высших этажах власти" (А. Фадеев); "Многие сотрудники спецслужб держат "крыши" коммерсантам, но Рушайло и Качур пошли дальше - они узаконили "крышевание"" (А. Хинштейн).

Типовые прагматические смыслы подобных метафор - действия властей жестоки, эгоистичны, часто бессмысленны и наносят значительный ущерб обществу.

4. Фрейм "Жертвы преступников и иные не относящиеся к преступному сообществу граждане".

К этому фрейму относятся слоты лохи, заложники, терпилы, а также фраера. Приведем несколько примеров:

"Мы, жители области, не должны быть заложниками нынешнего губернатора, его показушных инициатив, неумеренных властных амбиций и разрушительной политики" (В. Шевченко); "Народ опять держат за лохов, доверяющих политическим наперсточникам" (А. Андреев);

"Если делить, то пахан это делает гораздо лучше, чем ученый, почитавший какие-то книжки. - То есть пахан это делает лучше, чем фраер ? - Совершенно очевидно" (В. Найшуль, М. Леонтьев).

стр. 37

Типичные прагматические смыслы данного фрейма сводятся к тому, что в нашей стране люди, не ставшие преступниками, удивительно глупы и доверчивы, поскольку все их более сообразительные соотечественники уже давно перестали уважать законы.

5. Фрейм "Быт, экипировка и орудия деятельности преступников". Здесь активны такие слоты, как притон, блатхата, малина, кастет, отмычка, перчатки, маска, яд, бомба, шулерские наперстки. Эти слова в политических текстах метафорически используются при описании разнообразных действий нефизического характера: "Хотя есть смысл проследить, как действует паралитический яд пропаганды" (А. Ципко); "Новый Мавроди уже готовит шулерские наперстки, предвкушая доходы от лохов" (А. Зуев).

Метафорические употребления, соответствующие рассматриваемому фрейму, характеризуют инструменты политической и экономической деятельности как преступные.

6. Фрейм "Места лишения свободы и их обитатели". Составляющие данный фрейм слоты обычно используются для наименования-характеристики нашей страны. Можно сказать, что эти слова - своего рода контекстуальные синонимы для слова Россия или каких-то частей России: Гулаг, лагерь, зона, тюрьма, тюремная камера, где обитают зеки, подельники, лагерники, которые, впрочем, могут быть и бесконвойными: "Мы создали огромную империю, названную кем-то "тюрьмой народов". Потом сломали эту тюрьму и построили новую, гораздо более всеохватную с Архипелагом, КГБ и железным занавесом. Теперь конструкция еще более уникальная: общую зону разбили на несколько самостоятельных" (Ю. Аракчеев); "А вот публика... По-моему, с ними произошел "зековский" синдром. Им очень хотелось обратно в зону, им хотелось кнута" (И. Ильин); "Но оказался прав Ежи Леи: "Стоит ли прошибать головой стену камеры, чтобы оказаться в соседней". Мы сейчас в следующей камере. И в новой камере мне неизвестны правила игры" (Г. Горин).

Подобные словоупотребления формируют прагматический смысл "Россия - это страна диктатуры, ее граждане несвободны и смирились с этим, у них ущербная психология".

7. Фрейм "Быт в местах лишения свободы".

Рассматриваемые ниже слоты - это своего рода метафорическое представление повседневной жизни граждан нашей страны, в том числе их жилищ, питания, предметов быта и т.п. Это прежде всего слоты камера, нары, пайка, баланда, параша, решетка, оковы, колючая проволока: "Россия выстрадала не марксизм, а свободу и демократию и должна была освободиться от тоталитарных оков" (Лит. газета); "Республики были крепко-накрепко прикручены друг к другу колючей проволокой тоталитаризма" (А. Новиков); "Регионы должны зарабатывать, а не ждать "пайку", которую будет раздавать правительство" (А. Горков).

стр. 38

Характерные прагматические смыслы - ужасающие условия жизни народа: уравниловка, бедность, несвобода.

8. Фрейм "Милиция и охрана".

Данный фрейм вполне естественно вписывается в рассматриваемую модель: если есть преступники и места лишения свободы, то существуют и люди, которые должны оберегать покой честных граждан, а также следить за порядком в местах, "не столь отдаленных".

Слоты анализируемого фрейма обычно используются для номинации государственных служащих, а также людей, положительно отзывающихся о России, ее лидерах и государственной власти. Как известно, государственных служащих в России чаще всего презрительно именуют "бюрократы", противопоставляя тем самым государственную службу, с одной стороны, честному труду, а с другой - демократическим нормам и образу жизни порядочного человека. Вместе с тем в качестве контекстуальных синонимов постоянно используются и элементы рассматриваемой метафорической модели. Это, прежде всего, слоты конвоиры, надсмотрщики, "Верные Русланы", охранники:

"Общую зону разбили на несколько самостоятельных, ухитряясь морить голодом всех, исключая некоторое количество надсмотрщиков, которые раньше назывались "партийной номенклатурой", а теперь "демократами"" (Ю. Аракчеев); "Чтобы жить и творить, поэты должны были как-то уверить себя в любви к Старшему брату и Конвоиру, Главному Волкодаву века" (Л. Зорин).

В целом анализ рассматриваемой модели свидетельствует о ее высоком прагматическом потенциале. Соответствующие модели метафоры подчеркивают типовые прагматические смыслы "преступность" и "иерархичность" современного общества, "несамостоятельность" многих политических деятелей. Показательно, что эта модель практически всегда несет негативную оценку действительности, особо выделяя отсутствие в стране свободы, нравственную ущербность и виктимное самосознание русского народа, который безропотно мирится со своим положением, а на выборах отдает предпочтение законченным негодяям.

В качестве средства контекстуальной поддержки рассматриваемой модели часто используется лексика блатного жаргона. Это позволяет подчеркнуть естественность и общепонятность преступного слова, а вместе с тем и преступных порядков, преступного поведения, преступного мировосприятия. "Блатная феня" все чаще звучит даже из уст высших государственных служащих и лидеров крупнейших политических партий, широко известных в стране журналистов и бизнесменов: иногда может показаться, что некоторые жаргонные слова и жаргонные значения общеупотребительных слов (беспредел, разборка, крыша, откат, гнать, наезд, мочить, стучать и т.п.) превращаются то ли в политические термины, то ли в публицистические "штампы".

Можно задать вопрос: неужели представление современной России

стр. 39

как преступного сообщества - это единственная или хотя бы основная модель ее метафорической характеристики? Конечно, есть и другие модели, но они тоже мало радуют душу. В частности, очень активна бестиальная метафора, представляющая политические партии, их лидеров и высших чиновников страны как хищных животных, которые постоянно кусают, грызут и царапают друг друга: соответственно народ - это быдло, стадо баранов, дойная корова, запряженная кляча. Типовые прагматические смыслы, формируемые этой моделью, - жестокость, нецивилизованность, грубость, нерациональность.

Очень активна и милитаристская метафора, образно представляющая современную российскую действительность как "войну всех против всех". Политические деятели, партии, бизнесмены, журналисты и самые обычные граждане постоянно с кем-то воюют: наступают (часто под тем или иным флагом), идут в рукопашную, обороняются, подводят мины, прячутся в окопах, занимают, оставляют или захватывают стратегические высоты, используют крупнокалиберную артиллерию, дымовую завесу и т.п. Политические войны идут под руководством генералов и полковников, которые разрабатывают стратегию и тактику боевых действий, планируют десантные операции и другие способы достижения побед: "У Чернецкого очень неудобная позиция: оставлены стратегические высоты" (Д. Табашников); "На деле выясняется, что Россель и его команда озабочены отнюдь не спасением предприятий- должников. Это только дымовая завеса для готовящейся десантной операции" (Н. Вострецова); "Придя на новое место, Боос объявил войну на всех фронтах" (Н. Москвина).

Широкое распространение получила и метафорическая модель "Современная Россия - это больной, гниющий организм". В соответствии с этой моделью постоянно говорится о язвах и болезнях общества, которое надо срочно лечить сильнодействующими лекарствами, поскольку отдельные органы организма уже омертвели: "Инертность наша помогает продлить страшную болезнь, поразившую Россию" (А. Иванчин-Писарев); "При желании противостоять бациллам экстремизма можно, но чумная эпидемия национализма продолжается" (А. Колесников); "Быстрый эффект возможен только в реанимации. Но шоковую терапию мы уже проходили" (Н. Шипицына).

Нетрудно заметить, что все рассматриваемые модели (криминальная, милитаристская и бестиальная метафора, представление России как больного общества объединяет прагматический потенциал с сильным агрессивным эффектом, это одно из многих так характерных для современного политического дискурса средств речевой агрессии.

Заканчивая анализ рассматриваемой модели, остается попытаться ответить на извечные российские вопросы - "Кто виноват?" и "Что делать?".

Перефразируя известную поговорку, можно сказать, что пенять, ра-

стр. 40

зумеется, следует на рожу, хотя и зеркало, мазохистски подчеркивая ее корявость, во многом воздействует на самосознание смотрящегося в него народа. Если же использовать традиционный научный стиль, то необходимо отметить сложное взаимодействие рассматриваемой модели, социального самосознания и современной российской действительности.

Во-первых, одна из причин активизации данной модели - это реальное обострение криминальной обстановки, что отражается в народном сознании и находит выражение в речи: давно замечено, что находящиеся в центре общественного сознания явления становятся источником метафорической экспансии.

Во-вторых, активное использование в речи "криминальной метафоры", несомненно, влияет на общественную оценку ситуации в стране, внушает мысль о том, что общество действительно пронизано криминальными связями и отношениями, а это опосредованно может сказываться на уровне преступности в обществе.

Остается надеяться, что российский политический дискурс нового века будет способствовать актуализации совсем других метафорических моделей, и лингвисты нового поколения отметят как свойство русской ментальности такие модели, как "Россия - мать", "Россия - цветущий сад", "Россия - страна торжества закона и справедливости", "Россия - летящая птица, мчащаяся вперед тройка".

Екатеринбург

Продолжение следует