Переживаемое современной Россией историческое время сопровождается глубоким культурным и духовным кризисом, суть которого состоит в поиске путей национального самоопределения и исторического развития, в переоценке системы религиозных, научных, философских и иных духовных ценностей, определяющих жизнь общества. Возникает новая, многомерная картина истории как феномена, создаваемого не только практической, но и духовной деятельностью людей, зачастую опережающих свое время. В обсуждение новых паттернов истории вовлекаются государства, социальные группы, классы, партии и общественные движения. Они предлагают свои модели совершенного общества, представленные в виде идеальных, а зачастую и в виде утопических проектов, рассчитанных на ближайшее или на отдаленное будущее.

Российские философы и политики пытаются найти альтернативные пути движения общества, и утопические проекты истории и культуры являются при этом одним из источников формирования нового мышления человечества, вступающего в XXI в. Поиски идеалов и попытки создания утопических проектов мы находим в богатейшей философской традиции. Важное значение имеет обращение к наследию русского символизма в лице его крупнейших представителей: Дмитрия Мережковского, Валерия Брюсова и Андрея Белого. В творчестве этих мыслителей наиболее полно представлена историософская утопия, соответствующая кризисному периоду развития российского общества конца XIX-XX вв.

Символизм как идейное и литературное движение возникает в середине XIX в. в Западной Европе. Но несмотря на свое европей-

стр. 205

ское происхождение, символизм развился в стройную цельную систему миросозерцания именно в России.

Уже в первом выпуске "Русские символисты" (1901) В. Брюсов проводит грань между французским и русским символизмом. Прежде всего, это касается понимания символа: "...странные, необыкновенные тропы и фигуры, вовсе не составляют необходимого элемента в искусстве"¹ . Русский символизм провозглашал культ абсолютной свободы творчества. Теоретики западного символизма считали, что художник должен был обуздывать свою волю и разум в процессе восприятия сверхчувственного, т.е. в творческом процессе он должен быть пассивен. Кроме того, в западном символизме существовал определенный кодекс эстетического этикета: целый ряд специальных ограничений и условий творчества у Малларме, отрицание рифмы Верленом, намеренная неточность, неясность слов у Рембо. Представители русского символизма формулировали принципы искусства, не скованного техническими и теоретическими принципами, чуждого всяких общих мерок, поскольку созданные ограничения сужали возможности символизма. Русский символизм в отличие от западного перерос рамки "поэзии намеков", он стремился найти нужное соотношение между внутренними и внешними элементами символа.

Главным, сущностным отличием западного символизма от русского было устремление символистов в России к действенному воплощению и осуществлению. Символистские учения Мережковского, Брюсова, Белого имели четкую футурологическую основу. Русский символизм был пронизан эсхатологическим видением действительности. Западный символизм путем создания символов пытался постичь внешний мир, исходя из внутренних, "трансцендентальных" свойств субъекта, но всегда эта попытка неизбежно приводила только к субъективному восприятию действительности, ибо нельзя сконструировать весь бесконечный мир из нескольких элементов чувственного опыта индивида. В России из эстетики символизм стал миросозерцанием, превратив совокупность символов в единую действенную символическую систему. Русский символизм ставил своей целью не только постижение внутреннего мира через внешний посредством созидания символов, но сведение к единству созерцания и действия, мечты и реальности, иначе говоря, преобразование действительности новой свободной творческой личностью.

¹ Брюсов В . Собр. соч. в 7 т. Т. 6. М., 1973. С. 377.

стр. 206

Символизм брал на себя дерзкую задачу изменить ход истории, сломать старые и создать новые отношения между властью и народом, между людьми, между лидерами и толпой. Главной его целью стало преобразование и духовное обновление мира и человека, и в этом процессе особая роль отводилась художнику-демиургу. Основой историософской базы символизма стала концепция теургии - свободного, общечеловеческого творчества, в котором человечество осуществляет свои высшие идеалы в материальной действительности. Теургисты верили, что каждая духовно сильная личность может влиять на процесс преобразования мира, поскольку она наделена жизнетворческими, миропреобразующими функциями.

Символистов объединяла идея мессианского назначения России. В своих философских и публицистических трудах они пытались осмыслить дальнейшее развитие не только России, но и всего человечества. Эта проблема становится центральной в исторических романах В. Брюсова, в созданной трилогии Д. Мережковского и задуманной трилогии о судьбе России А. Белого.

История, считал Мережковский, выполняет мистическую миссию. Каждое поколение развивало религиозную мысль человечества, приближая момент духовного совершенства и гармонического существования на Земле. "Всечеловеческое" единство является, по мнению философа, одной из предпосылок возрождения России. Именно на единство общества как на миростроительную силу возлагал он свои надежды. Эсхатология философа была связана с ожиданием конца истории - пришествием Христа, который объединит всех нравственно совершенных индивидов в царстве Любви и Красоты.

Историческая судьба человека зависит от возможности преодоления раздвоенности его личности. Концепция слияния в единой личности Бога и Дьявола, концепция примирения непримиримого проходит красной нитью через историософскую концепцию Мережковского, выражая его утопические представления о будущем.

Но пока сущность человеческой личности наполнена противоречиями: "Ах, две души живут в моей груди. /Одна хочет от другой оторваться; /В грубой похоти, цепляется одна /Трепетными членами за мир, /А другая жадно рвется от земного праха / К небесным светилам"² . Дуалистическая сущность человека заставляет его сде-

² Мережковский Д . Царство Антихриста // Статьи периода эмиграции. СПб., 2001. С. 386.

стр. 207

лать выбор: служить богу или продать душу дьяволу. Вся христианская и языческая культура стремилась к соединению в человеке добра и зла, Христа и Антихриста. Предтечей такого соединения был для Мережковского Леонардо да Винчи. Великий мыслитель, он познал тайну мироздания, "гармонию бесконечных невидимых волн и царящего надо всем, как единая воля Творца, закона механики". Природа для него величественна, человек - лучшее ее творение: "Не я, так другой, все равно - человек полетит. Дух не солгал: познавшие, крылатые будут, как боги"³ . И в то же время Леонардо предлагает герцогу Моро свои военные изобретения: новый способ разрушать без помощи пушек, огромные пушки нового "весьма полезного и прекрасного устройства, исполинские метательные снаряды и другие орудия "действия изумительного". Искусство перестает быть делом веры, убеждения, превращаясь в холодную игру ума. Леонардо бесконечно далек от народа: "Среди толпы обезумевшего народа - в сердце художника был вечный покой созерцания"⁴ . Он знал все и все любил, но все человеческие страсти, политика, слава, падение царств - все представлялось ему ничтожным по сравнению с величием природы.

С кем же Леонардо? С Богом или дьяволом? И кто для него Первый Двигатель? Бог любви или стальной механизм? Леонардо видит христианство как чистейший источник духовного просветления, но одновременно готов примирить Магомета и Христа, Моисея и Платона, он совмещает в себе непримиримое. Ни добро, ни зло, ни Христос, ни Антихрист не составляют существо мира для Леонардо, а что-то среднее между ними, двойственное. Мережковский называет своего героя "сумеречным ангелом"⁵ , потому что человек с противоречивыми мыслями не принадлежит ни миру света, ни миру тьмы. Он, как ангел, изгнанный в земную сумеречную долину. Леонардо не сделал выбор между Богом и Дьяволом, и отсутствие твердой веры не позволило сделать ему многое из задуманного. Мережковский сравнивает Леонардо с Колумбом, который мало знал, но благодаря вере многое сделал. Леонардо, перед смертью просматривая свои записи и чертежи, вдруг осознает, что уже никогда ему не удастся соединить их в одну Великую "Книгу Мира", и все его открытия погибнут, как "Тайная Вечеря",

³ Мережковский Д. Собр. соч. в 4 т. Т. 2. М., 1990. С. 76.

⁴ Там же. С. 34.

⁵ Мережковский Д . Царство Антихриста // Статьи периода эмиграции. СПб., 2001. С. 399.

стр. 208

памятник Сфорцы, фреска "Битва при Ангиари". И даже мечта Леонардо о крыльях и полетах, которые сделают человека подобным богам, не исполнилась. "Внешние крылья без внутренних - не крылья, а цепи: С плоскими крыльями соединить / Крылья духа, увы, не так-то легко!"⁶ .

Мережковский убежден, что у современного ему человека, как у Леонардо, "две души живут в груди". И не только у отдельного человека душа раздвоена, но вся европейская цивилизация, материально развитая, но лишенная внутренней культуры, находится накануне второй Атлантиды. Тело без духа мертво, и внешняя культура не может существовать без внутренней.

В культуре каждой эпохи существуют позитивные начала, и только в объединении этих начал возможно будущее развитие человечества. В столкновении культур рождается новая цельная культура, соединившая в себе все высшие ценности предыдущих исторических этапов. "Во всех великих исторических культурах есть духовное, бескорыстное зерно, основание нового религиозного культа, установление новой связи человеческого сердца с божественным началом мира, с бесконечным"⁷ . Мережковский считал, что культура не вытеснит, а лишь заменит собою религию, займет ее место, т. е. сама станет религией. Это вечное свойство человеческой души, человеческого существа. История, с точки зрения Мережковского, предстает как движение культур, взаимодействие поколений - этапы проникновения в высшую, "мистическую" сущность бытия.

Мережковскому всегда были свойственны не только теоретические разработки определенных религиозных положений, но и возможность практического воздействия на жизнь Церкви, на общество. Желание ответить на острые вопросы социальной, религиозной и политической жизни обусловили возникновение "Религиозно-философских собраний" 1901 - 1903 гг., одним из инициаторов которых он был. Задача Мережковского состояла не столько в выработке реальных путей к идеалу общественного устройства в будущем, сколько в мистическом, духовном преображении личности, в подготовке ее к неизбежному: всеобщей катастрофе, гибели и таинственному возрождению для жизни вечной. Мережковский

⁶ Мережковский Д . Царство Антихриста // Статьи периода эмиграции. СПб., 2001. С. 399.

⁷ Мережковский Д . Акрополь // Избранные литературно-критические статьи. М., 1991. С. 34.

стр. 209

видел в реформировании христианства и церкви главный смысл и содержание религиозного возрождения России.

Мережковский ощущал себя эсхатологической личностью, а свое поколение - эсхатологическим поколением. Он был убежден, что от того, как современники его распорядятся свободой выбора, зависит метафизическое будущее человечества. "Русским людям нового религиозного сознания следует помнить, что от какой-то неуловимой воли в каждом из них - от движения атомов, может быть, зависят судьбы европейского мира"⁸ .

Правда истинного пути для Мережковского представала как концепция "Москва - Третий Рим", согласно которой Россия связана с миром будущего. Перемещение мировой идеи в Россию связывается философом с личностью Петра I, который закладывает основы великой, могущественной Российской империи.

Как и все герои Мережковского, образ Петра противоречив, личность его раздвоена. Заслуга императора, по мнению Мережковского, в том, что он просветил Россию "светом вселенской культуры" и "готовил к просвещению светом Христовым". Но он же из нищей огромной страны насильственными средствами пытается создать строго регламентированное государство. Он подчиняет церковь государству, нарушает христианские заповеди, превращая тайну исповеди в орудие доноса, перешагивает через людей, не останавливаясь даже перед казнью собственного сына, приверженца старины.

Каким же должен быть путь России? Мережковский убежден, что возрождение России осуществится путем синтеза восточного и западного начал. "Когда "азиатское" (восточное) начало мироощущения объединится в душе русского человека с "европейскимІ, когда сольется восточная мистика с европейским рационализмом, способность к миросозерцанию - со способностью к действию, тогда будет достигнуто историческое совершенство"⁹ . Мережковский сознавал, что именно соединение европейской и восточной культур станет источником рождения новой общечеловеческой культуры, и процесс этот начнется в России. Именно это имел в виду философ, когда писал к Суворину: "А примирение нашей будущей культуры, Петра и Алексея... все-таки главное, что нам предстоит"¹⁰ . "Россия

⁸ Мережковский Д. Больная Россия. Л., 1991. С. 87.

⁹ Там же. С. 35.

¹⁰ Мережковский Д . Эстетика и критика. В 2 т. Т. 1. Харьков, 1994. С. 14.

стр. 210

соединит Европу с Азией, примирив Запад с Востоком. Эта страна - как новый горшок, еще не принявший чужого вкуса; как лист белой бумаги, на котором можно написать все, что угодно; как новая земля, которая будет вспахана для нового света"¹¹ .

России предназначено стать страной, в которой начнется процесс синтеза общественно-политической жизни всего европейского мира. Миссия эта определена особенностями русской культуры и русского народа, объединяющего различные национальности: "...в исторической преемственности европейских культур именно Россия - последний, крайний, предельный и, следовательно, по всей вероятности, объединяющий все остальные культуры, преимущественно синтетический народ"¹² .

Мережковский мечтал о Третьей России, о ее соединении с Третьей Европой. Он считал, что поскольку Россия восприняла христианство из рук "падшей" Византии, это поставило ее вне европейской цивилизации. "Христианство уединило Россию, исторгло ее из всемирного тяготения, бросило в пустое пространство как метеор блуждающий. Русская церковь поработилась государству, и рабство церкви сделалось источником всех наших рабств. Русское социальное развитие - единственное во всемирной истории, в которой все с самого начала стремится к порабощению личности и общества. Нужно покаяние и раскаяние, оно приготовит путь Богу. Мы должны соединить религиозную правду личную с религиозной правдой общества, ибо только в этом соединении полнота христианской истины. А в осуществлении этой полноты и заключено наше призвание вселенское"¹³ . Первая Россия - это Россия царская, вторая Россия - большевистская, хамская, третья Россия будет свободной и народной. "Третья Россия должна решить проблему социального равенства соединением классов, обществ, государств, народов в союз всечеловеческий, в Интернационал, в Церковь Вселенскую"¹⁴ .

Как видим, создавая свою теорию смены исторических этапов, Мережковский поддерживал достаточно традиционную концепцию о цикличности исторических процессов. Он видел опасность повторения Европой судьбы античности и был убежден, что спасение

¹¹ Мережковский Д . Христос и Антихрист. М., 1990. С. 99.

¹² Мережковский Д . Больная Россия. Л., 1991. С. 70.

¹³ Там же. С. 128.

¹⁴ Мережковский Д . Царство Антихриста // Статьи периода эмиграции. СПб., 2001. С. 13.

стр. 211

будущего человечества зависит от духовности, которая свойственна русской истории и русской культуре.

Согласно концепции развития истории В. Брюсова, новая культура является результатом синтеза положительных моментов всех предыдущих культур с идеями новой культуры. Проводя аналогии между прошлым и будущим, представляя связь кругов времени, Брюсов мыслил будущее человечества в объединении культур всех народов и ощущал свое время как грань, которая легла между прошлым и будущим. Связующим звеном станет Россия, в которой произошла революция, рождается новая культура. И как когда-то в прошлом, новое человеческое братство будет рождено связью культур всех народов и общей магистралью их исторического развития: "Союз Республик! В новой магистрали / Сольют свой путь все племена Европ, / Америк, Азий, Африк и Австралий, / Чтоб скрыть в цветах столетий гроб"¹⁵ .

В драматической смене исторических культур далекого прошлого Брюсов видел схожие черты с кризисным состоянием современного мира. Историко-мифологический принцип, позволяющий соединять прошедшее и настоящее в единство, становится для Брюсова средством осознания современной жизни российского общества, поэтому все его исторические романы можно считать проекцией на русскую действительность.

Русскую и европейскую культуру своего времени Брюсов осмысливает такой же, как римскую культуру IV в. - эпоху смены культур. Достижения человеческого разума в области культуры, развитие научно-технического прогресса характеризуют начало XX столетия как великую эпоху в истории человечества. Но, согласно философской концепции истории Брюсова, смена ее новой культурой неизбежна. Принимая революцию 1917 г., Брюсов провозглашает идею синтеза всех культур. Будущая культура грядущего общества будет развиваться, впитывая в себя наследие современной культуры.

В. Брюсов мечтал "о грядущем социализме", в котором видел гармоничное развитие всех сторон материальной и культурной жизни общества, и трактовал революцию не только как знак рождения новой России, но возможность создания счастливого общества для всего человечества. "Наши дни всего правильнее назвать

¹⁵ Мережковский Д . Царство Антихриста // Статьи периода эмиграции. СПб., 2001. С. 162.

стр. 212

эпохой творчества, когда везде, прежде всего в Советской России, идет созидание новых форм жизни..."¹⁶ .

Ощущая свое время как период распутья, на котором остановился славянский народ, Брюсов сознавал, что настал теперь его двенадцатый час и нужно выбрать дорогу к светлому будущему могучей федерации свободных братских народов под сенью русского щита: "Да, пробил последний, двенадцатый час! / Так звучно, так грозно. / Часы мировые окликнули нас!"¹⁷ .

В. Брюсов пытался прогнозировать пути развития, которыми пойдет исчерпавшее себя человечество. Речь идет о предстоящем объединении всех народов и особой мессианской роли России в этом процессе: "Суждено спаять народы // Только красным знаменам"¹⁸ .

Русская поэзия, как камертон, чутко реагируя на события, всегда опережала время, готовя почву для будущих политических идеологем. Уже в начале 90-х гг. Брюсов разделял не просто славянофильские настроения, но осмысливал основной вопрос будущей евразийской концепции, вопрос отношения России к Европе и Азии.

Современная цивилизация, характеризующаяся войнами и разрушительными идеологиями, привела человечество в тупик. До настоящего времени вели "борьбу издревле, век за веком" Восток и Запад, "Змей и Лев". Человек не ощущал себя счастливым, он испытывал робость, когда "на Западе роятся ополченья", "а на Востоке буйствует гроза". Но Запад и Восток, между которыми "Русь бежит за реки и в леса", - это звенья одной мировой цепи. Когда они будут скованы воедино русским колоссом, возникнет единое человеческое братство: "То франк в Москве-реке поит коней, / То русский царь вершит судьбу в Париже"¹⁹ .

Брюсов убежден в таком изменении мира потому, что то, что вчера казалось невероятным, сегодня становится реальностью: "Творятся чудеса недавних дней, для трезвой мысли чем чудней, тем ближе"²⁰ .

В статье "Проснувшийся Восток" (1911) В. Брюсов пишет о будущем человечества. Это будущее он видит в объединении всех

¹⁶ Брюсов В . Указ. соч. Т. 6. С. 477.

¹⁷ Там же. С. 356.

¹⁸ Там же. С. 150.

¹⁹ Там же. С. 228.

²⁰ Там же.

стр. 213

народов и в их общей деятельности по спасению культуры и искусства. Восток и Европа имеют разные представления о красоте, но они "единой матери сыны" и прошли одинаково трудный путь в своем развитии. Пример объединения различных цивилизаций он находит в истории Армении. Поставленная "на грани двух разных спорящих миров"²¹ , разделенная между Персией и Византией, Армения воевала и против Александра с персами, и против них с Юстинианом, преодолевала последствия походов Чингис-хана и Ленгтимура. Но дух Армении не уступал: "Два мира вкруг него недаром // Кипели смешаны в борьбе"²² . В течение мятежных веков культура Армении не утратила своих истоков, наоборот, соединив в себе "И краски нежных роз Шираза, // И блеск Гомерова огня", армянская цивилизация соединила "Мысль Запада и мысль Востока"²³ . Ключом к разгадке такого феномена в истории для Брюсова является концепция единства всех культур, существование единой для всего человечества пракультуры: "И, ключ божественной услады, // Нетленный в переменах лет, // На светлом пламени Эллады // Зажженный? ваших песен свет"²⁴ . В современном Брюсову мире он видел вновь толпы "мятущихся племен", и путь к преодолению противоречий, войн между народами он видит в слиянии культур, в этом синтезе заложен весь смысл великого наследия прошлых цивилизаций: "Что вновь твоя живая лира, // Над камнями истлевших плит, // Два чуждых, два враждебных мира // В напеве высшем съединит"²⁵ .

Брюсов был солидарен с Д. Мережковским и А. Белым в вопросе о мессианском назначении России. Опорой мира Запада и Востока, по убеждению Брюсова, будет Россия: "Должны мы стать на страже мира". От исторического хода событий в России зависят судьбы других народов: "Не кончено дело свободы, // Не праздник пред нами, а подвиг и труд, // Покуда, в оковах, другие народы, с надеждой на нас избавления ждут!"²⁶ .

Брюсов убежден, что величие России заключается в ее особом историческом пути развития. Когда-то спасшая Европу от чингисхановских полчищ, Россия - "страна-вожатый" - должна идти

²¹ Брюсов В . Указ. соч. Т. 3. С. 234.

²² Там же. С. 234.

²³ Там же. С. 236.

24 Там же.

²⁵ Там же.

²⁶ Брюсов В . Указ. соч. Т. 2. С. 222.

стр. 214

впереди всего человечества: "За собой, все властней, все державней // Земные ведет племена!"²⁷ .

Проблема "Запад - Россия - Восток была одной из основных и в творчестве А. Белого. Об этом говорит первоначальное название его эпопеи "Восток или Запад", где Россия рассматривается как пограничная страна не только в связи с ее географическим срединным положением между Востоком и Западом, но и в духовно-нравственном отношении, поскольку она находится на пересечении западной и восточной тенденций культурно-исторического развития. Такое видение России отражалось в произведениях многих русских философов. Вл. Соловьев в статье "Мир Востока и Запада" (1896) противопоставлял Запад и Восток, поскольку западноевропейская цивилизация в своей деятельности исходит из общей идеи "прогресса", а Восток основанием своего развития определяет идею "порядка". Вл. Соловьев понимает прогресс как движение, изменение, совершенствование; порядок же противоположен прогрессу, он выражает застой, неподвижность, единообразие. Мировое историческое назначение России заключается в примирении этих двух противоречивых начал. Примирить Восток и Запад, прогресс и порядок, слить их и на этой основе создать особую форму жизненного и государственного устройства должна именно Россия.

А. Белый разделял эту концепцию отчасти: он соглашался с характеристикой Вл. Соловьевым восточных начал, но полагал, что примирение Востока и Запада невозможно, поскольку они не просто противоположны, но враждебны друг другу. Кроме того, западное и восточное начало враждебны и по отношению к России.

Чтобы понять это положение в историософской концепции Белого, необходимо рассмотреть идеею несовместимости культуры и цивилизации, к которой приходит философ в начале века. Он понимал цивилизацию как систему материальных ценностей, как жизненный процесс, подавляющий внутренние духовные потребности человека как личности. Культура определяется философом не только как выражение духовных потребностей человека, но как творческая преобразовательная деятельность. Белый утверждает, что область культуры - область свободы, особое бытие, в котором не действуют законы необходимости. В своей конечной цели культура сливается с последними целями искусства и морали. Символизм превращает теоретические проблемы в проблемы практиче-

²⁷ Брюсов В . Указ. соч. Т. 2. С. 176.

стр. 215

ские, он заставляет рассматривать продукты человеческого прогресса как ценности, самую жизнь он превращает в материал, из которого творчество кует ценности. Такое внутреннее освещение человеческого прогресса (его переоценка) превращает самое понятие о прогрессе в понятие о культуре.

Великая европейская культура прошлых столетий, по мнению Белого, сменилась западноевропейской цивилизацией: "Боже, до чего мертвы иностранцы; ни одного умного слова, ни одного подлинного порыва. Деньги, деньги, деньги и холодный расчет"²⁸ . Носителем европейской культуры прошлого стало нынешнее русское патриархальное сознание: "Культуру Европы придумали русские; на Западе есть цивилизации; западной культуры в нашем смысле слова нет; такая культура в зачаточном виде есть только в России... мы, русские, единственные из европейцев, кто ищет, страдает, мучается; на Западе благополучно здоровеют... только мы - подлинная Европа"²⁹ . Западноевропейская цивилизация, означающая разложение культуры и бездуховность, как и восточное начало, олицетворяемое понятием порядок, не принимаются А. Белым: "Запад смердит разложением, а Восток не смердит только потому, что уже давно разложился"³⁰ . Порядок, господствующий на Востоке, означает застойное рутинное существование по определенному регламенту. Если и будут там происходить изменения, то это будут темные, разрушительные явления, подобные монгольскому нашествию. Поражение России в русско-японской войне Белый воспринимал трагически, он видел в этом укрепление Востока с его деспотическим режимом. При режиме тиранов усиливается темное бессознательное начало в человеке, которое может выплеснуться в стихийные, сокрушающие действия.

В историософской концепции А. Белого, несмотря на противостояние, Восток и Запад, имеют тенденцию к сближению. Западноевропейская цивилизация, с ее бездушием и расчетливостью, вскоре придет к застою, поскольку расчет и регламентация сделают невозможным создание новых форм существования человечества. Застой Европы будет подобен порядку Востока, и это станет основанием слияния двух цивилизаций в новый мировой порядок.

Россия, как "подлинная Европа", не может следовать по такому пути. И путь Запада, и путь Востока для нашего отечества являют-

²⁸ ГБЛ, ф. 171, карт. 24, ед. хр. 15.

²⁹ ЦГАЛИ, ф. 53, оп. 3, ед. хр. 11.

³⁰ Белый А . Симфония (2-я, драматическая). М., 1902. С. 204.

стр. 216

ся враждебными и неприемлемыми. Назначение России состоит в преодолении исторических тенденций и обретении своего особенного пути развития, определенного национальными истоками.

Выход России к будущему находится на пути созидания совершенного человека - это и есть, по А. Белому, возможность установления духовного родства и подлинно братских отношений в обществе. Это главная цель А. Белого. Ведь задачей истории является конечное пересоздание личности, создание новых, более совершенных форм жизненного устройства, новых более совершенных форм отношений между людьми.

Образ Петербурга тесно связан в творчестве Белого с темой исторического будущего России. Петербург представлялся реальным рубежом между западным и восточным мирами. Созданный Петром центр империи - не русский, а европейский "столичный град" должен был слить Россию с Западом. Дьявольское начало видит Белый в петровском творении: создавая образ Летучего Голландца, он воздвигнул обманом "свои туманные земли", "адские кабачки", ставшие западней для православного народа. Город грязных туманов, переходящих в "зеленоватую муть", черных домов и мостов делал лица людей серыми масками, превращал людей в тени. Человеческий дух подавлялся в замкнутом пространстве города. И тем не менее, веря в историческую миссию России, Белый видел, как сквозь сырое пространство Петербурга "в ясные дни восходили прекрасно золотая игла, облака и багровый закат".

Внешней европейской цивилизации А. Белый противопоставляет патриархальную атмосферу христианства. Незатронутость цивилизацией, патриархальность - вот главное, что ценит А. Белый. Мысль о патриархальной России как "подлинной Европе", наследнице европейских духовных ценностей и культурных традиций, как источнике поиска путей индивидуального совершенствования и приобщения к истине Христа пронизывает роман "Петербург". Эта "последняя правда" представляется некоей духовной субстанцией, противостоящей буржуазной цивилизации. На этой почве оформляется идея индивидуального совершенствования

Решение будущего России нужно искать не в сфере проявления исторических сил: ни цивилизация Запада, ни порядок Востока, ни старая Россия, ни молодое дворянское поколение не способны осуществить выход из исторического тупика. Перспектива развития мира находится вне истории, поиск "последней правды" должен осуществляться на пути самосовершенствования человека.

Проблему будущего России А. Белый связывает с будущим все-

стр. 217

го человечества. Не в объединении и не в примирении враждебных начал Запада и Востока ее миссия. Она более значительна и должна основываться на исконно-национальных особенностях.

Революцию 1917 г. Белый воспринял как сигнал из неизведанных просторов о том, что преобразование мира началось. Революция есть не только великое проявление стихийно-природных сил, но и реализация давнишней мечты об установлении всемирного братства людей. Революция А. Белому представлялась как реальный путь преобразования внутреннего мира личности, преображения духа и внутренней сущности человека. Русскую революцию воспринимал как универсальное решение всех социальных проблем.

Главная идея философии Белого - идея братства всех людей планеты. Общечеловеческое, общеисторическое было для Белого глубоко принципиально. По глубокому убеждению мыслителя, духовное единство способно перекрыть все барьеры, пройти поверх социальных различий и социального антагонизма, дать каждому индивиду осознание причастности к семье народов.

Идеи русских символистов, выдвинутые в начале века, помогают нам понять генезис важных идейных явлений в современной России, в частности, популярную сегодня Русскую Идею. Мережковский, Брюсов и Белый не употребляли термин "русская идея", но в их философии звучат мотивы, традиционно связываемые с этим понятием. И прежде всего, это идея возрождения отечества и объединения всего человечества во имя высоких целей. Это была формула всеобщего спасения, русская утопия - Русская Идея.

В сегодняшний сложный период межкультурья создается новый комплекс утопических представлений. Решающую роль во вспышке нынешнего интереса к историософской утопии сыграли два фактора. Первый из них - угроза тотального уничтожения человечества в случае ядерного конфликта или катастрофического вырождения в условиях нынешнего экологического неблагополучия в мире. В связи с этим исторические утопические идеалы уже воспринимаются как реальная альтернатива грозящему хаосу. Человечество, приближаясь к третьему тысячелетию, ищет ответ на вопрос о возможных путях своего развития.

Второй фактор - изменение социально-общественной структуры. Отношение к утопии сегодня - это отношение к социальному идеалу бесклассового общества. Например, в России все движения предлагают утопические программы и рецепты выживания. Политики-коммунисты до сих пор говорят о возможности создания свет-

стр. 218

лого коммунистического общества, представители консервативных партий находят идеальное будущее в историческом прошлом, демократы возлагают свои надежды на Запад, есть и другие, провозглашающие лозунг "обогащайтесь". Эти программы являются настоящими утопиями. Таковыми же они воспринимаются и общественным сознанием, и поэтому в большинстве своем российские граждане не торопятся внимать призывам современных политиков. Народ занят выживанием и ждет иного проекта, касающегося не только его выживания, но и судьбы.

Для русской жизни с ее стремлением к абсолютным ценностям характерно, что не материальная база чаще всего рождает идеологию, а идеологические проекты требуют осуществления материальных возможностей. Россия изначально тяготела к идеократии. Жизнь страны всегда подчинялась идее, которая возвышала Россию. Идеология России как государства всегда имела глобальный характер, и сегодня возрождение России во многом зависит от того, сможет ли она предложить миру привлекательный проект разрешения кризиса человеческой цивилизации. Все партии и политические движения различной идеологической окраски говорят о необходимости выработки общезначимой национальной идеи.

Сегодня любой утопический проект тесно связан с научно-техническим прогрессом. Из современных утопий ушел романтическо-революционный пафос. Прагматичность и приземленность отличают современную утопию. Если на рубеже XIX-XX вв. Русская Идея (русская утопия) как проект гармонического общества находила выражение в художественно-литературных формах, то на рубеже III тысячелетия Русская Идея выступает как национальная идея в государственных документах, программах, выступлениях и т.д. Современная утопия стала политизированной. Вопрос о русской национальной идее сегодня переместился из академической плоскости, обрел практическую актуальность.

Несмотря на множественность социальных проектов, курсирующих в общественном сознании, можно выделить три основные концепции, по-своему интерпретирующие Русскую Идею.

Во-первых, это радикальная программа переустройства России. Во-вторых, консервативные программы. В-третьих, центристское течение с его различными патриотическими организациями, социал-демократами, экологами и т.п. И в программах почти всех этих политических и социальных течений развивается Русская Национальная Идея.

Радикалы-демократы особо относятся к Русской Идее, посколь-

стр. 219

ку западная цивилизация представляется им как непревзойденный образец для всего человечества. Любители цивилизационного порядка торопятся с вхождением России в "общеевропейский дом", исходя из тезиса о ее исконно-верной культурной идентичности с европейской культурой, и потому союз с Западом отвечает нашим национальным интересам. Не случайно это направление в современной политике называют "западничеством". В основе атлантической западной модели лежит универсальный лозунг единых и неотчуждаемых прав и свобод человека. Соответственно, не объединение национальных государств, не коренной этнос, а объединение гражданских обществ составит федерацию. Например, И. Чубайс, говоря о России как многонациональной стране, предлагает соблюдать равноправие всех национальностей, при котором православие не может быть центральным и превалирующим над другими вероисповеданиями.

Сторонники атлантической модели утверждают, что переход России на позиции западные не означает утрату самобытности. Утверждают, что в геополитическом смысле Россия всегда выполняла функцию "стягивания" и организации евразийского пространства, поэтому функция эта остается, но существенно изменяются ценностные ориентиры и конкретные стратегии выполнения предполагаемых этой функцией интеграционных задач.

Но что значит изменение ценностных ориентиров и стратегии их достижения? В начале XX в. представитель евразийства Н. С. Трубецкой самую большую опасность европеизации видел в уничтожении национального единства. Он полагал, что борьба разных систем ценностей будет замедлять духовное развитие страны. Даже в случае осуществления европеизации Россия все равно будет отставать и занимать второстепенную позицию, поскольку много сил потребуется для адаптации к чужой культуре. Сегодняшняя ситуация, когда Европа не торопится принять Россию в Европейский Союз, подтверждает концепцию философа. Изменение системы ценностей означает утрату самобытности. И нельзя сводить российскую специфику к функции, поскольку это определяет функциональную роль России в рамках универсального глобалистского проекта.

В современную эпоху глобализации - процессе формирования единого общемирового финансово-экономического пространства - Русская Идея приобретает иное, национально-патриотическое звучание. Возможно, это обусловлено жизненными реалиями, когда в стране, где 94% русских, все правительственные программы защи-

стр. 220

щают и поддерживают другие национальности. Поэтому есть рациональное зерно в позиции многих идеологов, защищающих национальные интересы русского населения.

По мнению М. Делягина³¹ , уже сегодня происходит столкновение цивилизаций на территории России по вопросам, связанным с контролем ее ресурсов. Российское общество вновь становится одним из ключевых факторов развития человечества, поскольку межцивилизованное противостояние будет осуществляться внутри страны. Уже сегодня в России сталкиваются европейские и американские интересы, наша страна противостоит исламскому террору. В связи с этим миссия России заключается не во внешнем развитии (нет для этого ресурсов, пока не готовы "дать миру урок"), но в ее "внутреннем упорядочении", связанном, прежде всего, с возрождением русского национального сознания, основной чертой которого является ощущение органического единства своей жизни с жизнью государства.

Конечно же, пробуждение национального сознания - это одна из главных составляющих процесса возрождения России, но очевидно, что замыкание в рамках только национальной идеи, развитие мысли об "особом предназначении" русских - это только одна из сторон той Русской Идеи, о которой писали русские философы прошлого столетия.

Русская Идея объединяет сегодня противоположные направления общественной мысли. У коммунистов, монархистов и демократов мы видим современные версии той Русской Идеи, которая разрабатывалась Д. Мережковским, В. Брюсовым и А. Белым. Но многое используется отрывками: одни суживают ее до рамок России, другие - до рамок монархии, третьи вычленяют ее религиозную сторону. Коммунисты видят будущее России в социализме, монархисты - в монархии и т.д. Но в историософских концепциях русских символистов Русская Идея была шире, космичнее. Это была стройная гармоничная система Вселенского устройства, и ценна она, прежде всего, этим Вселенским размахом.

Многие современные философы и политики считают, что главная проблема человечества сегодня лежит в духовной плоскости, и для восстановления общечеловеческой перспективы необходима новая духовно-нравственная реформация. Человек и сегодня ищет не только материальных благ, но и высших смыслов бытия. В России

³¹ Делягин М. Глобальная миссия России // Наш современник. 2004. N 9. С. 203.

стр. 221

же духовное начало всегда превалировало над материальным. Душой России была и остается русская культура, основой которой являются высокая нравственность и духовность. Ее консолидирующая роль в возрождении России не вызывает сомнения. Идеи русского символизма о необходимости сохранения и возрождения в общественном сознании мировоззрения, основанного на российских традициях с их приоритетом духовного, остро актуальны. Истинное новаторство возможно лишь на основе сохранения традиций, при их продолжении и развитии. Поэтому мы с должным пиететом можем еще раз переосмыслить историософские утопии Д. Мережковского, В. Брюсова и А. Белого.