LIBRARY.BY → КУЛЬТУРА РОССИИ → Рецензии. Л. ЛЮБИМОВ. ИСКУССТВО ДРЕВНЕЙ РУСИ → Версия для печати
Дата публикации: 04 августа 2017
Автор: А. Н. САХАРОВ
Публикатор: A. Liskina (номер депонирования: BY-1501861534)
Рубрика: КУЛЬТУРА РОССИИ
М. "Просвещение". 1974. 335 стр. Тираж 250000 экз. Цена 1 руб. 28 коп.
В советской историографии и искусствоведении существует немало работ, посвященных проблемам древнерусского искусства1 . И все-таки книге Л. Д. Любимова, видимо, суждено будет занять в этом представительном списке свое особое место. Опираясь на исследовательские достижения русской дореволюционной и советской историографии и искусствоведения, Л. Д. Любимов создал книгу, отличающуюся широтой хронологического охвата (от первых веков н. э. до конца XVII в.), масштабностью поставленных проблем, яркостью и образностью изложения.
Работам исследователей искусства Древней Руси, как правило, свойственна не только большая научная сила, но и высокое литературное мастерство, огромная увлеченность своим предметом. Думается, что влияние этих работ Л. Д. Любимов и ощутил в значительной мере. Не случайно на протяжении всей книги он щедро цитирует своих предшественников. И при этом он сумел не только создать самостоятельное историко-искусствоведческое исследование, но и донести до читателя свою влюбленность в искусство Древней Руси.
На широком историческом фоне, в тесной связи с мировыми художественными процессами, в непрерывном развитии и совершенствовании, в движении трудном и противоречивом, обусловленном социально-экономическими, политическими, религиозными факторами, показывает Л. Д. Любимов древнерусское искусство - зодчество, живопись, художественные ремесла, декоративно-прикладное искусство. Этот комплексный подход определяет обилие включенного в книгу фактического материала,
1 См.: И. Э. Грабарь. История русского искусства. Т. I. М. 1953; его же. О древнерусском искусстве. М. 1966; Б. А. Рыбаков. Искусство древних славян. "История русского искусства". Т. I. М. 1953; Н. Н. Воронин. Древнерусское искусство. М. 1962; его же. Владимир, Боголюбове, Суздаль, Юрьев-Польский. М. 1967; Д. С. Лихачев. Культура Руси времен Андрея Рублева и Елифания Премудрого (конец XIV -начало XV в.). М.-Л. 1962; Г. К. Вагнер. Скульптура Древней Руси. Владимир, Боголюбово. М. 1969; В. Н. Лазарев. Русская средневековая живопись. М. 1970; его же. Древнерусские мозаики и фрески. М. 1973; М. Н. Каргер. Новгород. Л.-М. 1970, а также сборники статей: "Древнерусское искусство XV - начала XVI веков". М. 1963; "Древнерусское искусство XVII в.". М. 1964; "Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси". М. 1972.
стр. 156
касающегося различных областей искусства, обращение автора к истории искусства сопредельных стран и народов - Византии, Сербии, Болгарии, Армении, Грузии, искусству древней Эллады, итальянского Возрождения, с которым Л. Д. Любимов сравнивает древнерусские художественные ценности, справедливо полагая, что мировое культурное развитие двигалось вперед творчеством многих народов, каждый из которых вносил свою лепту в художественную сокровищницу человечества. Стремление и умение автора вести разговор о древнерусском искусстве в тесной связи с мировыми художественными процессами составляет, пожалуй, одну из ярких и оригинальных черт книги.
Л. Д. Любимов последовательно проводит выдвинутый им во вступлении тезис о том, что искусство Древней Руси, "возникшее на национальной почве и питавшееся национальными источниками, тесно переплетается с другими замечательными художественными культурами, и прежде всего с византийской художественной системой" (стр. 9, 10). Страницу за страницей развертывает он эту художественную систему. Мы начинаем понимать как сильные, так и слабые стороны византийского искусства, постигаем его неотразимое влияние на другие страны и невольно задаем себе вопрос: а что же взяла Древняя Русь из византийской художественной системы, как овладела ею, применяясь к собственному национальному опыту и традиции? Неторопливо подводит автор к ответу на этот вопрос: он не сразу раскрывает глубокие связи, соединяющие умирающую византийскую культуру и художественные ценности молодого Древнерусского государства.
Прежде Л. Д. Любимов вводит читателя в художественный мир Сербии и Болгарии, Армении и Грузии - стран, которые восприняли лучшие черты византийской художественной школы и, переплавив их в собственные художественные ценности, воздействовали на развитие искусства Древней Руси. Он показывает, "в соседстве с какими высокоразвитыми художественными культурами развивалась художественная культура Древней Руси.., органически связанная с византийской художественной системой" (стр. 80). И далее, анализируя искусство Древнерусского государства, Владимиро-Суздальской Руси, Новгорода, Москвы, Л. Д. Любимов еще раз возвращается к мысли о благотворной силе прогрессивных художественных влияний и взаимовлияний. Он показывает, как взаимно обогащались художественные традиции романской и готической Европы, Прибалтики, Скандинавии и древнего Новгорода. Через всю книгу проходит эта благородная и исторически точная линия единства мирового культурного развития, взаимовлияния отдельных культур, их национальных достижений, отражающих художественный # гений народа.
Л. Д. Любимов раскрывает древнейшие истоки искусства Древнерусского государства. Может быть, слишком нарочитая попытка связать это искусство с палеолитическими и неолитическими художественными явлениями вызовет кое у кого раздражение, но вряд ли можно сомневаться в конечном выводе автора о том, что в курганных находках предметов древнейшего искусства уже проявляется, как писал М. В. Алпатов, "та цельность и та простота образа, которые позднее станут характерными чертами русского народного искусства" (стр. 85). Врожденное чувство прекрасного, тесная гармоническая связь древнерусского искусства с природой, чуткость русских зодчих, живописцев, резчиков к подлинным художественным ценностям иных народов - вот та почва, на которой, по справедливому мнению Л. Д. Любимова, пышно расцвела художественная культура Киевского государства. В художественных школах зодчества, живописи, ремесла Полоцка, Чернигова, Смоленска автор увидел, как "русское народное начало вносило в древнюю традицию добрые, жизнелюбивые устремления" (стр. 99). Демократизм русского искусства, его национальное мироощущение, лиризм преобразили византийскую традицию, сделали ее теплее и человечнее. И это было уже новое древнерусское искусство, уходящее своими корнями в седую старину.
Идея неразрывности художественного процесса, его теснейшая связь с народным творчеством, народным художественным видением проходит и через разделы, посвященные искусству послекиевских древнерусских государственных образований. И хотя феодальная раздробленность как ржа разъедала политическое единство Руси, ее единство художественное отнюдь не рассыпалось, а крепло и развивалось. "То был труд на единой ниве русского искусства", - пишет Л. Д. Любимов (стр. 129), анализируя искусство политически разрозненной Владимиро-Суздальской Руси. И когда монголо- татарское нашествие поразило Древнюю Русь, русские люди восприняли эту траге-
стр. 157
дню не только сквозь призму разрушенных городов и сел, избиения и угона в полон их жителей, но и как гибель "красоты знаменитой", создаваемой народом веками на своей земле.
Аналогичный подход проявляет Л. Д. Любимов при анализе тенденций развития искусства Новгорода. В новгородских крепко сколоченных, массивных и в то же время удивительно стройных храмовых зданиях, в огненной киновари новгородской живописи, в ее несравненной силуэтности и исконно русской эмоциональности, в ярком, красочном новгородском шитье и узорочье Л. Д. Любимов увидел все ту же модифицированную в зависимости от местных условий русскую художественную традицию, которая на не тронутой монголо- татарским нашествием почве распустилась пышным и оригинальным цветом. Народное демократическое начало, созвучное вечевым новгородским и псковским порядкам, властно пробивалось и в этом религиозном по форме искусстве русского Северо-Запада.
И, наконец, искусство Москвы, которому, как пишет Л. Д. Любимов, "было суждено увенчать все древнерусское живописное творчество, равно как подмосковная церковь Вознесения (в Коломенском) знаменует, вероятно, вершину всего древнерусского зодчества" (стр. 227). Искусство Москвы питалось общерусскими и общеславянскими художественными соками. Страдающие под пятой султанской Турции славянские народы Балкан видели в Московской Руси не только цитадель православия и славянской государственности, но и светоч славянской культуры. И не случайно в Москве находят поддержку и приют талантливые представители балканских народов, соединяя в своем творчестве традиции южных славян и греков с традициями чисто русскими. Творчество Феофана Грека и Андрея Рублева стало вершиной этого общерусского, общеславянского художественного синтеза.
Рассматривая искусство Русского централизованного государства - творчество Дионисия, величественную архитектуру соборов Московского Кремля, этого, по выражению М. Ю. Лермонтова, "алтаря России", ансамбль Троице-Сергиевской лавры, Л. Д. Любимов пользуется малейшей возможностью, чтобы показать живительность и в этот период для всего русского, искусства народных традиций, народного мироощущения, питавших все русское художественное творчество.
XVII век - завершающая хронологическая грань книги. Этот период в истории русского искусства Л. Д. Любимов совершенно справедливо определяет как противоречивый, связанный с упадком прежней живописной традиции, характеризующейся величавой лаконичностью и одухотворенностью, и зарождением новой реалистической школы, прокламированной в трудах и творчестве Симона Ушакова. С оценками Л. Д. Любимовым русского искусства XVII в, как искусства, находящегося в упадке, накануне обновивших его реформ Петра I, как "прекрасного догорания" (стр. 300), вряд ли можно согласиться. Правда, автор и сам пытается преодолеть эти несколько экстравагантные оценки. Верный своему излюбленному компасу - народным истокам искусства, Л. Д. Любимов много и подробно пишет о том, как и живопись и зодчество XVII в. были облагорожены струей народного творчества, а это тесно связало XVII в. с прежней художественной традицией. И другие факты, приводимые автором, показывают, что XVII в. явился славным продолжением русского художественного творчества.
Сильной стороной книги является глубокий историзм при подходе к явлениям искусства. Ни один крупный поворот в истории искусства сопредельных с Русью стран, как и в истории искусства самой Древней Руси, ни одно крупное художественное движение или создание творческой школы не оторвано от социально-экономических, политических, культурных факторов эпохи. Л. Д. Любимов объясняет, почему принципы византийского искусства были с такой глубиной восприняты и с таким блеском развиты в искусстве Древнерусского государства. Это произошло не только потому, что художественный строй древнерусского языческого искусства был полон представлениями, традициями, приемами, созвучными гуманистическим традициям Эллады, донесенным на Русь через Византию, Болгарию, Армению, Сербию, но и потому, что сам русский творческий порыв времен Киева зиждился на могучей общественной основе - пробуждении к жизни молодой государственности огромного и талантливого народа, выдвижении Киева в ряды крупнейших городов тогдашнего мира.
Историю Новгородского искусства Л. Д. Любимов анализирует, учитывая географическое положение города, избавленного в известной мере от кровавых междукняжеских усобиц, нашествия монголо-татар, спе-
стр. 158
цифику развития Новгородской "аристократической республики", ее зарубежные экономические и политические связи. "Точно так же, как голос народа подчас шумно пробивался на вече, народное демократическое начало властно и ярко, как, пожалуй, нигде на Руси, проявлялось в художественном творчестве", - пишет Л. Д. Любимов (стр. 170). И это справедливо. Понятен и переход руководящей роли в древнерусском художественном творчестве к Москве, поднявшей знамя объединения русских земель и их последующей централизации.
Одной из основных проблем книги является вопрос о соотношении в искусстве религиозной формы и гуманистического содержания, давящей роли церкви, регламентирующей искусство, и таланта живописцев, зодчих, рвущих эти церковные путы при помощи в первую очередь традиций народного творчества. История борьбы живой народной струи в древнерусском искусстве против омертвляющей церковщины составляет примечательную черту работы. И чем более превращалась церковь в тормоз общественного развития, тем активнее и беспощаднее диктовала она искусству свои омертвелые догмы. Не этим ли объясняется начавшийся кризис искусства в XVII в., из которого его вывела уже позднее светская реалистическая тенденция? Замазывались творения Феофана Грека и Андрея Рублева, скрывались под дорогими безвкусными окладами иконы Донской и Владимирской богоматери, в уставах живописцам наказывалось, чтобы они "от самомышления бы и своими догадками божества не описывали" (стр. 203). Обстоятельно выявил автор усиливающееся давление на все стороны общественной жизни, в том числе и на древнерусское искусство, не только клерикальной реакции, но и развивавшихся крепостнических отношений (стр. 304 - 306).
Книга возрождает почти забытый у нас жанр исследования - эссе, который предполагает не только научный анализ проблемы, но и ее чисто личностное, эмоциональное восприятие автором, решение ее не только путем научно- аналитическим, но и художественно-образным, даже поэтическим. Таким жанром блестяще владел В. О. Ключевский. Лучшие образцы советской исторической литературы также не исключают литературное мастерство, образную выразительность. Подлинно поэтическими являются в книге рассказы о появлении в России византийской иконы "Владимирской богоматери", чья удивительная красота стала священной на ее новой родине, о создании Киевской Софии, рублевской "Троицы", церкви Вознесения в Коломенском, храма Василия Блаженного, ансамбля Ростова Великого, соборов Кремля. Страницы книги согреты размышлениями автора о судьбах выдающихся живописцев и зодчих Древней Руси. Самостоятельное историко-познавательное значение имеют, например, такие разделы книги: "Как смотреть икону" или "О значении и судьбах древнерусской иконописи", в которых автор рассказывает об ее "открытии" уже в XX в., делится своими наблюдениями над методом познания древнерусского искусства.
Эссеистский характер книги несет в себе не только большой эмоциональный заряд, не только возможность подтвердить научно проверенный вывод силой художественного образа. Восхищение древнерусским искусством порой приводит Л. Д. Любимова к идеализированным оценкам, нечетким высказываниям. Говоря, например, о славянах времен Киевской Руси, автор пишет: "Они были юны духом, по-юному восприимчивы и простодушны" (стр. 99). Нет, это мы порой хронологическую молодость государства принимали за юность народа, за простодушие людей, что не одно и то же. Идеализацией грешат и характеристики времени Владимира, которое, конечно, отличалось не только "удалью", "весельем", "молодечеством" (стр. 103), но и многими другими качествами - жесточайшим насилием по отношению к своему народу и народам окружающим, тяжкой эксплуатацией неимущих, кровавыми дворцовыми драмами и т. д. О времени феодальной раздробленности автор пишет, что, "несмотря на беду, этот народ (русские. - А. С. ) сохранил единую волю, верил в свои силы". Подобного рода абстрактные и неточные "красивости" встречаются в книге. Несколько идеализирована история новгородской и псковской средневековой демократии. Порядки в этих городах были гораздо жестче и социально обнаженней, чем они представлены Л. Д. Любимовым. Думается, что эти недочеты, как и отдельные фактические ошибки (не внук Батыя, а сам Батый-внук Чингисхана, осадил Киев - стр. 101; не Казань столетиями грозила Руси жестокими набегами, а Крымское ханство - стр. 274) легко могли быть устранены при редактировании книги.
На одной из страниц своей работы, рассказывая о рублевской "Троице", о всепо-
стр. 159
беждающей силе подлинного искусства, прорывающегося через религиозную догму, Л. Д. Любимов написал: "Но вот такова сила искусства, что уже вне зависимости от этой веры (христианства. - А. С.) внутреннее содержание рублевской "Троицы" понятно нам, как оно будет понятно и тем, кто придет после нас" (стр. 235). После нас... Светлые и грустные слова. Совсем недавно Льва Дмитриевича Любимова не стало, а его книга будет жить долго и доставлять людям радость приобщения к искусств) великого народа.
Опубликовано 04 августа 2017 года