Оз А. Повесть о любви и тьме СПб.: Амфора, 2007

Аристократ - этот такой человек, в ком от рождения заложено столько, что он в своей жизни не может брать и хапать - некуда, а может только отдавать и дарить. И всё равно останется с избытком. Таков израильский писатель Амос Оз, лауреат премии Гёте, еврей, родившийся на восемь лет раньше государства Израиль. Его предки впитали в себя десятки различных культур. Дядя, лингвист Иосиф Клаузнер, был одним из создателей иврита. Неудивительно, что маленькому Амосу казалось, что в их квартале ничего не происходит, - так всегда кажется сидящему в самом центре вращающегося диска. Амос рано стал умным и взрослым: сначала "вундеркиндом", балованным "оракулом" для своих родных (в книге очень хорошо показано, что чрезмерная любовь не может испортить ребёнка), а уже в 11 - 12 лет - грустным подростком-юношей, которому оказалось под силу пережить душевную болезнь и самоубийство матери. Пятнадцати лет Амос уходит в кибуц, чтобы там повзрослеть окончательно. Но это уже последняя четверть книги - всего же в ней девятьсот страниц. На их протяжении автор ведёт речь о своей родне, о том, как жили его предки в начале двадцатого века в Восточной Европе и потом в Израиле. Причём их быт и нравы он представляет настолько плотно и ярко, что читатель не спешит и не зевает. В интонации автора нет ни морали, ни драматизации. Прошло много лет, и о смешном он вспоминает с доброй усмешкой, а о трагическом - с печалью, но без надрыва. Особенно удаются Озу рассказы о любви. Описание первой ночи, проведенной с женщиной, - одно из лучших мест в книге. И ещё одно ее достоинство: несмотря на то, что Амос Оз - писатель израильский, он не устраивает демонстраций и не затевает споров. На обложке фамилия Оз (псевдоним: на самом деле - Клаузнер) написана как "озон", трёхатомная молекула, "0 - 3" - слабая концентрация этого "О" чувствуется в воздухе перед грозой. Само же слово "oz" на иврите имеет несколько значений. В произношении "owes" (оуз) оно означает "сила", в произношении "ezz" - "козлица", а в произношении "ahz" (аз) - "найти убежище".

Ксения Букша

Если бы мама моя прочитала те две вещи, что составили книгу "До самой смерти", сказала ли бы и она те слова, что написала ее подруга Лиленька Калиш: "... страстное желание и томление по чему-то такому, чего вовсе не существует во вселенной"? Трудно ответить. Дымка мечтательной печали, потаенных чувств и романтических переживаний витала над этими девушками - ровенчанками из "хороших семей". Казалось, жизни их продолжались там, в стенах родной гимназии, и палитра их чувств знала только два оттенка - надлом и праздничность. Хотя, случалось, мама восставала против этих оттенков.

Что-то в меню той гимназии двадцатых годов, возможно плесень романтики, глубоко впитавшаяся с юности в души моей мамы и ее подруг, густой туман польско-русского эмоционального восприятия мира, нечто навеянное Шопеном и Мицкевичем, страданиями молодого Вертера и Байроном, некая сумеречная зона - величия, страданий, мечтательности и одиночества - все эти обманчивые иллюзорные болотные огни "страстных желаний и томления" сбивали с толку мою маму всю ее жизнь.