Борис Екимов

Не надо плакать...

М.: Вагриус, 2008

Кто только не отпевал "деревенскую" прозу в последнее время, пытаясь расчистить себе авансцену текущей литературы. Похоже, Бориса Екимова это ничуть не смущает. Не смущало и Солженицына, присудившего ему свою именную премию.

А прозаик Екимов удивительный. Из недр классики выросший и в то же время глубоко современный. Неназойливый, какой-то стыдливый, почти застенчивый нравственный пафос и чуткое ухо к выразительным достоинствам народной речи... Человек, ведающий, где пролегает столбовая дорога русской литературы, её большак. И зорко вглядывающийся в бездну народного горя - не каких-нибудь отдалённых эпох, а теперешних, злободневных несчастий. Недаром его произведения увенчаны многими премиями - "Лучшая проза года" (журнала "Новый мир"), имени Ю. Казакова, Бунинской. Рассказ, давший название сборнику, невелик, но на редкость ладно скроен: ни одного лишнего слова. Почтальонка Надя из глухой деревеньки, затерянной в волгоградских степях (родина и место обитания писателя), упорно отстаивает себя в нынешние лихие времена, когда "не волков надо бояться - людей". Ее обманом перевезли сюда из разорённой Чечни, "обменяв" ее двухкомнатную квартиру и большой дом в станице на полуразрушенную хату. Но нельзя ей отчаиваться, нельзя, опустив руки, плакать: потому, как и дочка на ней, и престарелая мать. Жизнь - и природы, и ребенка, и старухи, и женщины, и даже дворовой собачки очерчена скупо, но во всём соразмерно. И в затаённой боли своей, и в маленьких радостях, и в надеждах. И в несгибаемости - такой, что как толстовский татарник. Воля к жизни, которую не унять.

Какая-то особая взвешенность и ёмкость письма делает Екимова одним из самых обаятельных рассказчиков современности - в широком понимании этого слова. Ещё одно доказательство вечной жизнестойкости реализма, который не только в таких вот, с выверенной композицией новеллах, но и в простых очерках быта - соседских сельчан, дальних родственников, собственной семьи. Несуетность истинного таланта - какой это стало редкостью в наше время!

Юрий Архипов

Мой старый дом, моя старая мать, которая умерла недавно, но долго была живой... Если следовать Чаадаеву ("любовь к истине!"), то у них: у дома, у матери - найти можно много и много "закоптелого" и "прогорклого". Мать моя, в конце ее жизни, стала беззубой, морщинистой, горбатой, с иссохшими руками и ногами, полуслепая и выживающая из ума - все это, конечно, "истина" (по Чаадаеву). Но почему я жалел ее и все же любил, и почему так горька ее смерть?

И старый дом мой, ветхий и ветхий, тоже подслеповатый, врастающий в землю, почему он так дорог?

Нет. Всякая искренняя любовь выше даже очевидной истины. Потому что поиски истины и обретение ее - это мудрость. А любовь - выше мудрости; она в человеческом сердце, в душе.

"Собеседники"